Читать книгу: «Ладгородские витязи. Сказание о змее», страница 4

Глава 6. Хозяйка залива

На другой день Доляслав и Оглобля отправились в дорогу. Выйти хотели в сумерках, до рассвета. Но, как обычно бывает перед походом, в последний момент обнаружили, что не всё необходимое приготовили. Пришлось потратить ещё час на дополнительные сборы. Наконец, уже немного устав, пустились в путь. Доляслав ограничился только увесистыми седельными сумками, а хозяйственный Оглобля взял ещё тяжёлый заплечный мешок, в который натолкал много всякого, как считал витязь, хлама. Однако бывший рулевой хорошо знал, что каждая мелочь может пригодиться в странствиях. И бечёвка, и несколько топориков и, конечно, кастрюли разного размера. Доляслав только головой качал…

Выспавшиеся лошади бежали бодро. Путешественники даже не заметили, как одолели первые пару десятков вёрст. С погодой неожиданно повезло. Ночью моросило, отчего Доляслав опасался дождливого дня. К счастью, с восходом солнца подул сильный ветер, угнавший облака прочь. С веток деревьев ещё капало, но листья уже высыхали, а трава будто и вовсе не намокала.

Доляслав то и дело окидывал взором окрестности, словно пытаясь получше запомнить родину. Он не знал, сколько продлятся странствия и каким будет их итог. Если вернуться не суждено, пусть останется хотя бы запечатлённый в памяти образ дома.

А Оглобля смотрел вперёд. В Ладгороде его ничего не держало. Бывший рулевой раздумывал, куда приведёт путеводная звезда в этот раз. Все прошлые попытки оканчивались безрезультатно.

До границы добрались быстро и без приключений. Постоялые дворы вдоль идущего на юг тракта были гостеприимны, мощённая камнем дорога – легка. Через несколько дней путники увидели вдали гряду мрачных коричневых холмов, на склонах которых тут и там попадались причудливо выщербленные ветром глыбы. Некоторые из камней напоминали жаб, другие – драконов. А один обломок породы показался Доляславу очень похожим на череп.

Дорога, петляя среди валунов, становилась все запущеннее и суровее. Она поднялась на высокий пригорок, с которого открывался прекрасный вид на округу. Бурые топи предстали перед путешественниками во всем своём унылом великолепии. Плодородные места остались позади. Перед глазами простёрлась огромная, похожая на блюдо, равнина с чахлыми изогнутыми деревьями. Запах гниющей тины соединялся в воздухе с пряным ароматом каких-то неведомых болотных растений. Стылый ветер, налетавший из сердца трясины, пронизывал до костей.

– Вот и топи, – Доляслав оглядел бескрайнее царство болот.

– Да уж, – зябко поёжившись, проговорил Оглобля, – вот куда бы совсем не хотелось!

Но выбора не оставалось. К Заливу Игла из Ладгорода путь лежал только через трясину. Болото упиралось почти в самое море, а дальше, за ним, начинались владения Гербортии.

Королевства отсюда было не увидать: оно пряталось в дымке, клубящейся над холмами. Пришлось бы не один день плутать по трясине, чтобы добраться туда. Однако витязь надеялся, что так далеко идти не придётся. Предсказание чародея было более чем конкретным: искать артефакт надо там, где иглы. И стоило только взглянуть на карту, как всё сразу становилось понятно. Где-то там, в топких изрезанных берегах, скрывалось сокровище…

Седые преданья гласят, что залив Игла – это остатки древнего канала, который тысячи лет назад попытались прорыть неведомые обитатели этих мест, чтобы соединить Льдистое море с Океаном. Видимо, им это не удалось, но и поныне остался странной вытянутой формы узкий залив, стремящийся к югу. И это единственная память, которую оставили о себе те канувшие в небытие народы.

– Если не собьёмся с пути – к вечеру выйдем на побережье, – сказал витязь, определяя по положению солнца стороны света и мысленно прикидывая маршрут.

– А если собьёмся, господин Доляслав? – Оглобля так и не сумел отвыкнуть от того, чтобы обращаться к начальнику официально.

– Тогда я нам не завидую, – просто ответил витязь.

О Бурых топях болтали разное. Многие верили, что там водятся ужасные твари. Особенно в самой трясине, в глубине, во тьме. Мало кто проникал в сердце болот, и ещё меньше тех, кто возвращался обратно. Поэтому отличить правду от вымысла было почти невозможно. Страшные легенды перепутывались друг с другом и порождали сами себя. Рассказывали про свирепых монстров с зелёной кожей, утаскивающих заблудившихся путников в булькающую бездну. Про холодных дев, превращавшихся то в рыб, то в цапель. Про ядовитых гадов и болотных волков. Но Доляслав хорошо знал, что смертоноснее всего в топях неизменно оказывалась сама трясина. За века она поглотила множество живых существ. Чтобы убивать, ей, в общем-то, не требовались мистические помощники: трясина отлично справлялась с этим самостоятельно.

Осторожно, выбирая куда ступить, путники начали пробираться через болота. Их путь извивался причудливой змейкой, прыгая от кочки к кочке между зияющими провалами в глубину. В воздухе пахло преющим камышом. Не раз и не два кто-то из путешественников оступался и по колено уходил в топь. Чёрная жижа облепляла сапоги, отчего те становились тяжёлыми, и каждый шаг требовал больше усилий.

В конце дня стало ясно, что до сумерек Доляслав и Оглобля не выйдут к заливу. На островке, где росли согнутые ветром ели, путники остановились на ночлег. В корнях деревьев нашлось сухое место, а лежащий неподалёку бурелом мог послужить дровами для костра.

Спустя час пламя уже весело потрескивало, разгоняя сгущавшуюся вокруг тьму. Оглобля сноровисто приготовил на огне трапезу. Поужинав, путешественники привалились спинами к ёлкам.

– Я, если честно, так и не понял, кто ты такой, – проговорил Доляслав, вытянув уставшие за день ноги. – Моряк? Вор? Повар? Кажется, всё умеешь!

Витязь хотел похвалить оруженосца, но Оглобля, наоборот, расстроился. Тема была для него болезненной.

– Всё, да не до конца… – сказал он и замолчал.

– Как это? – не понял Доляслав.

– А вот так, – с искренней досадой ответил Оглобля. – Хуже всего, когда Бог даёт полталанта. Изначально я деревянных дел мастер. Резчик по дереву, проще говоря. Долго учился этому. Но такая, знаете, сударь, беда: я, когда на чужой узор смотрю, всё понимаю, как сделано… А повторить не могу! Берусь, пробую – не выходит. И так во всём. В любом ремесле. Не сумел я себя найти, господин Доляслав!

– Это трудно, – помолчав, признал витязь.

Доляслав задумался: нашёл ли себя он сам? Дружинниками были его отец, дед и прадед. Доляслав пошёл по их стопам, но его ли это судьба? К этому ли на самом деле стремится душа? А если нет – то к чему? «И ведь не пустой вопрос, – неожиданно подумал он. – Может, и нет смысла искать артефакт для князя…»

Внезапно размышления витязя прервали непонятные звуки, доносящиеся с болота. Шлёп-шлёп-шлёп. Будто чьи-то босые лапы шлёпали по трясине.

– Кто это к нам подбирается? – Доляслав поднялся.

Оглобля тоже мгновенно вскочил. В руках оруженосца блеснул топор.

Между облаков на небе показался месяц. В его холодном сиянии хорошо виднелась гряда холмов и длинная линия мрачных болот. Медленно перебираясь по кочкам, то проваливаясь в топь, то всплывая, жуткое существо кралось в ночи.

Кровь стыла в жилах от его отвратительного вида. Оно напоминало одновременно рептилию и хищное растение. Огромная пасть жадно разевалась, ища добычу. Большой камень попался на пути, и чудовище без раздумий проглотило его.

– Оно нас идёт есть! – с ужасом понял Оглобля.

– Ну, это мы ещё посмотрим! – Доляслав вынул меч. – Давай огонь!

Оглобля зажёг факелы. Вооружившись ими, витязь и оруженосец приготовились встретить незваного гостя.

Монстр, не торопясь, приближался. Казалось, он был уверен, что добыча не ускользнёт. Чудовище шло вразвалочку. Вдруг оно сделало резкий бросок вперёд. Доляслав с Оглоблей едва увернулись. Горячее дыхание голодной твари обдало лица. Клыки щёлкнули в опасной близости. В ответ витязь со всей силы ударил мечом. К удивлению Доляслава, вместо крови из врага брызнули искры. Шкура монстра была как броня.

– Словно стальная! – потрясённо выдохнул витязь, нанеся ещё один рубящий удар. – Попробуй огнём!

Оглобля ткнул факелом в брюхо чудовища. Но это не причинило ему никакого вреда. Хуже того, издав обречённое шипение, пламя погасло.

– Что теперь делать? – Оглобля растерянно вертел в руках дымящуюся головёшку.

– Что-что!.. Бежать!

Уговаривать не пришлось. Витязь с оруженосцем помчались со всех ног, едва различая в лунном свете твёрдую почву. Тварь гналась за ними, издавая рычание, больше похожее на хриплый кашель. Доляслав понимал, что долго погоня не продлится. Кто-то из них оступится, увязнет в топи, и подоспевшее чудовище сожрёт его.

Через полверсты на пути вырос частокол из корявых брёвен. Доляслав и Оглобля со всего маху врезались в него. Но не боль от ушибов сейчас волновала витязя с оруженосцем и даже не вопрос, откуда здесь эта стена, а то, что враг загнал их в ловушку. Жить оставалось считанные мгновения. Монстр был всего в паре шагов. С его клыков капала едкая слюна. Дымясь, она впитывалась в землю.

Внезапно с частокола рухнула тень. Чёрный фантом спикировал точно на чудовище. По рёву монстра Доляслав догадался, что неизвестный защитник смог пробить шкуру врага. Тень издала победный вой, глубже вонзая клинки. И витязь понял, что это – когти. Огромный кот, извиваясь и прыгая в лучах месяца, душил металлическими когтями болотную тварь.

Монстр попытался сбросить с себя убийцу. Но колдовской кот был для него слишком ловок. Крепко держась когтями, он выпустил страшную тварь из лап, только когда та издохла.

Теперь Доляслав смог как следует рассмотреть спасителя. Иссиня-чёрный. Размером с большого волкодава. Огненно-жёлтые глаза пылали как фонари. По стоящей дыбом шерсти пробегали электрические разряды. Кот с невозмутимым видом сел на поверженного врага и начал вылизываться.

– Ну и ну… – только и смог сказать витязь.

– Где это мы? – проговорил Оглобля, обнаружив в частоколе калитку.

– Не знаю… – Доляслав был полностью сбит с толку. – Но давай зайдём. Кажется, кот живёт здесь. А он за нас заступился. Думаю, что вреда не будет.

Витязь и оруженосец вошли в неизвестный двор. Посреди заросшей буйными травами поляны, на высоких обожжённых пеньках, стояла изба. По скрипучим порожкам Доляслав с Оглоблей поднялись внутрь.

Комната оказалась заброшенной и почти пустой. Лишь перевёрнутая лавка да покосившаяся печь стояли в углу. Кот вошёл следом, громко топая по дощатому полу.

– Никогда не слышал, чтобы коты топали, – удивлённо заметил Доляслав.

– Баюн всегда так ходит, – вдруг послышался с печи тихий голос, – груз на нём. Такое видел, живя здесь, и столько помнит, что тяжёл сделался, зато и сил прибавилось. Впрочем, он всегда сильным был…

Как бы соглашаясь со сказанным, кот мяукнул.

– Это кто говорит? – испуганно воскликнул Оглобля.

– Я, – вновь послышалось с печки. – Подойдите, если желаете.

Нерешительно, словно к гробу с покойником, приблизились Доляслав и Оглобля к печи. Там лежала старуха. Белые волосы разметались по простыне. Руки не двигались. Но глаза смотрели с удивительной силой и пристально.

– Кто ты? – спросил Доляслав.

– Имя моё давно позабылось, – промолвила та. – А прозвали меня Старой Ягой. И все окрестности испокон века под моей властью.

– Стало быть, ты хозяйка залива? – обрадовался витязь. Он подумал, что с её помощью можно будет разыскать артефакт.

– И залива тоже… – сказала Яга. Ей, кажется, было тяжело произносить слова. – Но скоро он освободится от моего владычества. А вы кто такие?

– Витязи из Ладгорода, – ответил Доляслав, не желая вдаваться в подробности.

– Из Ладгорода? – вдруг мечтательно переспросила старуха. – Когда-то мне нравился этот город. Здоров ли князь Велимир? Я помню его ребёнком, это было совсем недавно…

– Ну да, всего лишь лет пятьдесят назад, – проговорил Доляслав.

– Всего лишь, – согласилась Яга. – Ты удивлён? Что ты знаешь о времени, мальчик… Я видела много веков. Нынче время королей и принцев, витязей да рыцарей. А моим временем было время богатырей. Эпоха героев и чудовищ. Тогда небо ополчалось против земли, а земля – против неба. Великие дела творились под солнцем, которое само было молодым и молодым светило. Это время ушло…

Доляслав и Оглобля переглянулись, не понимая, бредит старуха или говорит правду.

– То были замечательные дни, – улыбаясь давним воспоминаниям, продолжала Яга. – Как прекрасен был Ладгород, как величавы – князья! Куда до них нынешним! Велимир неплох… Но разве чета он старым ладгородским правителям? Вот где была сила! Вот где была власть! В народе говорят: времена разные, а люди – одни и те же. Не верь тому, мальчик! Времена всегда одинаковы, а вот люди в них живут иные. В моё время были славные люди. Например, Святогор… Ты думаешь, о нём сложили былины, потому что он был великан? Нет, роста он был такого как все, а поют о нём потому, что он был Большим Человеком. Сейчас таких нет. Сейчас мелкие времена мелких людей, которые делают друг другу мелкие гадости. Мне с болота все видно. Тесно! Душно! Скучно!

– Скажи, Яга, – вдруг проговорил Доляслав. – Если ты так долго живёшь, то должна знать и про морского змея?

– Я знаю его… – помолчав, сказала старуха. – Столетия назад он был очень красив. Впрочем, я тогда тоже была красивой…

– А что за сокровище даёт над ним власть?

– Сокровище? – Яга с трудом рассмеялась. – Не говори глупостей, мальчик. Я никогда не называла своё дешёвенькое колечко сокровищем.

– Твоё кольцо? – витязь был потрясён.

– Да. Перстенёк с бирюзой. Откуда тебе о нем ведомо?

Доляслав рассказал про пророчество чародея.

– Оно у тебя? Выходит, я правильно понял шифр?

Однако старуха отрицательно покачала головой.

– У меня нет кольца, – сказала Яга. – Давным-давно его унесла сорока-воровка. И где оно теперь, я не знаю. А пророчество твоё путаное, хотя кое-что понять можно. Не там, где соль означает не возле моря. Так что не тратьте время на берегах Залива Игла.

– А где же тогда?

– Не знаю. Но найти можно: мир не так уж велик. А теперь ни слова больше. Оставьте меня, время подходит к концу. Я была рада вспомнить с вами дни юности напоследок.

– Может, побыть с тобой?

– Ступайте, витязи. Баюн меня похоронит…

Доляслав и Оглобля покинули избу и отправились к островку, где разбили лагерь. Там остались их припасы и лошади. Если их, конечно, ещё не съели другие чудовища.

Примерно через два часа после полуночи Доляслав оглянулся в сторону забытого всеми пристанища старой Яги. И по взметнувшемуся в ночное небо зареву витязь понял, что старухи не стало. И что Баюн запалил погребальный костёр.

Выполняя последнюю волю хозяйки, колдовской кот поджёг избу. Затем вздрогнул всей шкурой лишь один раз и бешеными прыжками помчался прочь. Не оглядываясь, Баюн убегал на север, чтобы в диких лесах начать новую жизнь. И чтоб там, в зарослях крапивы и ежевики, навсегда сохранить память об ушедших славных днях Ладгорода и о Старой Яге.

Глава 7. Брат Лонц

Послушник спешил. Брат Лонц загнал уже трёх лошадей. Надежда оставалась только на четвёртую. Эта пока держалась, хотя и начинала задыхаться от бега. Крупные хлопья пены облепили уздечку. Даже через седло Брат Лонц чувствовал, как вибрирует от напряжения тело кобылы.

Луга и перелески мелькали перед глазами. Посланник Ордена мчался в Альварию. Этой стране на западе, зажатой между хребтами Снежных и Преградных гор, была уготована участь ключевой детали в головоломке, терпеливо складываемой Мастером Лонцом. Её неуравновешенный правитель, король Авос Арьфон, прекрасно подходил на роль фитиля для пламени, которое должно было вспыхнуть по замыслу магистра…

Тут Брат Лонц хмыкнул. Магистра ли? Ну, конечно, нет. Какие могут быть у старого дурака планы? Прожить ещё один год? Наверное, с этим он справится. Впрочем… Послушник задумчиво поправил на поясе меч. Власть – развлеченье для тех, кто молод. Мастер Лонц улыбнулся собственным мыслям. Да, для таких, как он.

Годы в Ордене не прошли даром. Лонц сделал неплохую карьеру. Ему ещё не исполнилось тридцати, когда он стал доверенным лицом магистра. Однако этого было мало – Брат Лонц хотел подняться на самый верх. Он умел ждать и старательно скрывал свои намерения ото всех. Долго и терпеливо Мастер Лонц искал возможность занять место магистра. И вот теперь, кажется, случай представился. Главное, не ошибиться. Ставки чересчур высоки.

– Потерпи, девочка. Выживешь – отпущу, – шепнул Брат Лонц кобыле и сильнее всадил ей шпоры в бока.

Послушник мчался без остановок. В ушах свистел ветер. Медленно и величественно на горизонте проступила горная цепь, покрытая белыми шапками.  Вскоре впереди, в блеске рассвета, из утреннего тумана соткался город – столица Альварии. Они ворвались в него в тот самый миг, когда восходящее солнце озарило ледники на вершинах гор. Оранжевые лучи, отражённые словно гигантскими зеркалами, ударили в глаза, отчего Брат Лонц заслонил лицо ладонью, а лошадь от неожиданности заржала.

Мастеру Лонцу всегда нравилась столица Альварии. Город состоял из кирпичных домов с яркими фасадами и изящными башенками, тротуары центральных улиц покрывала мелкая мозаика, а дующий с ледников ветер приятно освежал. При других обстоятельствах послушник с удовольствием побродил бы по извилистым переулкам. Увы, времени на развлечения не было.

Брат Лонц направился в сторону городской площади. Однако, не доехав до неё несколько кварталов, свернул с главной улицы и оказался в не самой респектабельной части столицы. Дома здесь стояли похуже, зато росло больше деревьев.

Мастер Лонц спешился и шлёпнул кобылу по крупу, чтобы убегала прочь. Больше не понадобится, а слово надо держать. Даже перед неразумной тварью. Что с ней случится дальше, послушника не интересовало. Он подошёл к обшарпанным дверям жёлтого особнячка и особым образом постучал.

Дверь отворилась не сразу. Сначала посетителя внимательно изучили через глазок, затем, видимо, ещё пару минут раздумывали и только потом открыли.

На пороге стоял невысокий бесцветный человек в домашнем халате и тапочках. Он делал вид, что жестоко разбужен и только что поднят с постели. Человек старательно моргал маленькими глазками, показывая, будто ещё плохо понимает происходящее. И Брат Лонц непременно поверил бы его искусной игре, если бы не знал, какой перед ним хороший актёр. Лонцу было прекрасно известно, что бывший королевский шут в этот момент собран, сосредоточен и, по своей привычке, сжимает в кармане засаленного халата кинжал. В общем, серьёзный человек… Однако посланник Ордена был посерьёзней.

– Ты заставил меня ждать, Ракоб! Я к этому не привык. По крайней мере, не от тебя.

– Извините меня, Мастер Лонц, – человек, конечно, сразу узнал высокого гостя. – Вы же знаете, сколько у меня врагов. Профессиональные издержки, не отпускающие даже на пенсии. Многие влиятельные при дворе господа до сих пор хотят вырвать мой острый язык, который в былые годы казался им слишком длинным. Но королевский шут ведь для того и существует на свете, чтобы говорить правду… Особенно, когда за неё достойно платят.

Ракоб многозначительно замолчал и Брат Лонц сразу понял намёк.

– Не беспокойся об этом. Вот за твой прерванный сон. Надеюсь, снилась хорошенькая?

– Как бриллианты! – лукаво улыбнулся шут, принимая увесистый кошелёк, туго набитый монетами. – Но этого мало за хороший рассказ.

– После беседы получишь ещё, если я решу, что тема для разговора стоящая. Платить я умею, было б за что.

– Есть одна история… Думаю, вам будет интересно. Проходите в дом.

Человек посторонился, давая гостю возможность зайти.

– А что, Ракоб, не жаль тебе продавать бывшего господина? – послышалось из прихожей.

– Мастер Лонц, – раздалось в ответ, – вам, конечно, известна поговорка, что расставаться нужно друзьями? Так вот – это не так. Если друзья – то зачем расставаться? Нет. Расставаться надо только врагами!

На этих словах дверь закрылась.

Неподалёку стояли менялы. Они сразу заметили важного человека и решили, что смогут на нём поживиться. Уличные мошенники терпеливо ждали, когда он выйдет из дома, чтобы попытаться продать ему фальшивое серебро. Однако вместо него на крыльце вдруг появились два подозрительных типа. Менялы мгновенно поняли, что с этими лучше не связываться – себе дороже – и благоразумно затаились, пока те не ушли. Затем менялы вновь стали ожидать предполагаемую жертву. Но никто так никогда и не увидел, чтобы Брат Лонц вышел из дома шута.

***

Почти неделю витала скорбь над королевским залом Альварии. Несчастный государь Авос Арьфон был убит горем. Ещё совсем не старый, лишь на излёте молодости, он застыл на золотом троне, словно гениальный памятник человеческому отчаянию. Длинный красный плащ струился по полу как кровавый поток. Руки обречённо обхватили лицо с правильными чертами. Инкрустированный рубинами и сапфирами меч валялся, отшвырнутый в угол. Взгляд монарха остекленел. Так сидел король пятый день.

Как ужасно случившееся… Авос Арьфон не мог думать, не мог вспоминать…

Сначала была растерянность. Он наивно ждал, что слуги скажут, будто произошла ошибка. Что кто-то неправильно понял, неверно доложил… что всё будет хорошо… Потом осознал: не будет! Обрушилась ярость. Страшная и короткая. В припадке гнева Авос Арьфон чуть не зарубил собственного леопарда. Лишь чудом тот сумел убежать, а командир дворцовой охраны так и не решился отнять у короля клинок. Меч Авос Арьфон бросил сам. На мраморный пол со звоном. Пришла апатия. Ноги подкосились, сердце будто бы перестало биться, да лучше бы и не билось теперь – зачем? С трудом король доплёлся до трона и рухнул на него. Синие знамёна Альварии, украшавшие стены зала, казалось, сменили цвет на траурный тёмный пурпур. В полумраке мерещилось, что поддерживающие потолок скульптуры плачут над королевской бедой. Только король не плакал. Лишь одна слезинка скатилась по его щеке, и Авос Арьфон замер. Окаменел. Монарх сидел не двигаясь, почти не дыша и, кажется, собирался умереть.

Командир дворцовой охраны четверо суток не отлучался от него ни на шаг. Вместе с королём генерал Отен выдерживал это ужасное бдение. Он был верен монарху, как прежде его родителям, а до этого – деду, последний год правления которого застал в самом начале своей карьеры. Генерал давно занял пост. Авос Арьфон вырос у него на глазах, и оттого старый служака относился к нему по-отечески. Конечно, не показывая этого окружающим и тем более самому королю. Чувства молодого человека были хорошо понятны старику. Да что ж поделать: жизнь жестока и часто без предупреждения бьёт под дых…

– Пропало моё сокровище… Моя певчая птичка! – внезапно, будто очнувшись, прошептал Авос Арьфон. И это были первые слова с того злополучного дня.

От радости, что король приходит в себя, генерал Отен не мог подобрать нужных фраз. Лучше всего было бы просто обнять монарха как сына и вместе поплакать над обрушившимся несчастьем. Но субординация не позволяла, поэтому генерал вытянулся во фрунт.

– Ваше Величество, в самое ближайшее время злоумышленник будет найден. И непременно повешен на главной площади.

Авос Арьфон поднял голову.

– Вешать? Зачем? Ни в коем случае.

Отен взглянул на правителя с непониманием. Почему, вдруг, такое великодушие?

– Надо сжечь, – пояснил король.

Генерала внутренне передернуло.

– Как прикажете.

– Что мой леопард?

– Жив, Ваше Величество.

– Да и чёрт с ним…

Авос Арьфон обессиленно откинулся на спинку трона. Леопард жив. Жив… Леопард… А птичка из зеркала? Что с ней теперь?

– Лучшие люди отправлены на поиски, – негромко проговорил генерал Отен, – мы перетряхнём все королевство, допросим и обыщем каждого подданного, заглянем во все подвалы и мышиные норы. Если ваша подружка ещё… существует, – генерал употребил такое слово, потому что не знал, можно ли считать эту девушку по-настоящему живой, – мы вернём её.

Отен хотел как лучше, но на сей раз ошибся в выборе формулировок. Если ещё существует… Авос Арьфон почувствовал, как по позвоночнику пробежала боль.

– А ведь это ты виноват, генерал, – вдруг понял король, с ненавистью посмотрев в глаза начальника дворцовой охраны. – Ты отвечаешь за безопасность! Твой промах! Я тебя собственными руками четвертую, мерзавец!

Долго копившееся напряжение, наконец, нашло выход. Авос Арьфон вскочил с трона. В припадке бешенства он замахнулся на старика и… вдруг разрыдался. Единственный раз за все эти страшные дни.

Король тяжело осел в кресло.

– Прости, старый друг!

Таким и был правитель Альварии – подверженный фантазиям и припадкам, очаровывающийся девушками, живущими в зеркалах, и рубящий головы собственным леопардам. В целом, неплохой человек, хоть и не без странностей. В его лице несчастная страна получила, наверное, то, что заслуживала, со всеми его достоинствами и недостатками.

Генерал Отен с жалостью смотрел на короля. Как можно попасть в такую зависимость от девчонки? Генерал попытался вспомнить свои молодые годы. Давненько то было, да… Бедный мальчик.

История любви короля Альварии была необычной. Не один год Авоса Арьфона связывали отношения с девушкой, обитающей в зеркале. Он не мог проникнуть к ней, она не выходила наружу. Но почему-то делала короля счастливым. В чём тут была разгадка, генерал Отен не мог понять. Да, в общем-то, и не пытался. Девушку из зазеркалья звали Лирией. Королю нравилось на неё смотреть. А более всего Авоса Арьфона завораживал её голос. Вечерами Лирия ему пела. Видимо, процесс этот не обходился без какой-то магии, потому что ничто не интересовало короля так, как необычная знакомая.

Долгое время все было хорошо, но четыре дня назад зеркало пропало. У генерала Отена до сих пор обрывалось сердце, когда он вспоминал те мгновения. А что уж говорить о короле… Бедный Авос Арьфон в одну секунду потерял и всю радость, и весь смысл жизни. Что оставалось ему теперь? Лишь скорбь да чередующиеся друг с другом вспышки ярости и апатии.

– Как вы считаете, генерал, кто может стоять за этим? – рассуждал король скорее с самим собой, нежели с начальником дворцовой охраны.

– Пока трудно предполагать, – Отен и вправду терялся в догадках. – Слишком мало деталей. Надо дождаться хотя бы первых донесений от моих людей и тогда уже строить версии.

– Согласен, – кивнул король. – Круг подозреваемых действительно очень широк. Такой девушкой, конечно же, хотел бы обладать каждый.

Как раз на этот счёт у генерала было иное мнение. Кому она нужна, кроме короля? Зачем? Что с ней делать и как? Сидит в своём зеркале. Ни приготовить, ни постирать… Только и способна, что фьюти-фью… Лишь Авос Арьфон мог бы видеть в ней ценность. Другого подобного дура… то есть романтичного человека во всём мире не отыскать.

Вслух этого Отен, конечно же, не сказал, потому что за такие слова король Альварии точно бы убил на месте.

Где-то глубоко внутри, не то желудком, не то левым предсердием, генерал Отен чувствовал, что дело вообще не в девушке. Что она не причина, а лишь второстепенная, случайная и сопутствующая деталь какой-то хитроумной комбинации, а может – и западни. Жизненный опыт подсказывал генералу верно, но старику давно пора было на покой: его мышление запаздывало. Идея эта так и осталась им не до конца сформулированной и необъявленной королю.

Авос Арьфон нервно царапал резные подлокотники кресла.

– Но ведь этот кто-то, этот злодей существует… Похититель – кто он? Кто?

Генерал молчал. Наверное, в силу возраста он никак не вмешался и ничего не сказал, когда в тронный зал внезапно, каким-то образом миновав все посты охраны, вошёл высокий человек в серебряном капюшоне. Пристально посмотрев в глаза королю, Брат Лонц произнёс лишь одно слово:

– Ладгород!

Этого было достаточно. Авос Арьфон понял все.