Читать книгу: «Выбор ваш. Подборка стихов», страница 3

Ревность

 
Я прошу тебя, если ты сразу
Скажешь мне: Я люблю, дорогая!
Мне признание такое важно,
Буду знать, на уме не другая.
 
 
Только я. Не молчи, я обижусь.
Три словечка всего-то, о боже!..
Не могу принуждение выжать,
В горле ком, как колючий ежик.
 
 
Не сумел, чепуху предлагая,
Мол, жена, провожу до постели,
Ты пьяна чересчур, дорогая,
Мой язык несуразное мелет…
 
 
Ночь запомнилась, эти кошмары
Будут сниться укором немым,
Кто не ведал ревнивую ярость,
Ни на миг не поверил бы им!..
 
 
Так любить могут женщины!..
Так любить и мужчины могли.
Ночь из прошлого – наша трещина,
Боже правый, любви помоги!..
 

Подсолнух и лодка

 
Юрка Юрченко мне одногодок,
Может старше всего на полгода,
Из семьи белорусов, из местных,
Как попал в этот край, не известно,
 
 
Переехали сами ли предки
Новострой возводить пятилетки,
Или сосланы, кто его знает,
Жили разные нации в крае:
 
 
Немцы, чехи, конечно евреи.
Ничего против них не имею.
С Юркой мы до того не дружили,
Хоть и рядом по улице жили,
 
 
Но в тот год почему-то сошлось:
С ним «хорька» загонять зашибись,
Он уверенный, смелый и дерзкий;
Знал и речку, и степь, перелески.
 
 
Как-то лодку нашли на протоке,
Вся в песке и корягах, в осоке,
После паводка, видно, прибило,
Течь в борту, ну а в целом не сгнила.
 
 
Лето плавали в тайне рыбачить,
Изменила под осень удача:
Лодку кто-то у нас умыкнул.
Был улус ли хакасский, аул
 
 
В двух верстах по течению выше,
Мы не раз с лодки видели крыши
Примитивных хакасских строений,
Молодежной вражды настроенья
 
 
Каждый раз без причин возникали.
Мы нашли, а хакасы украли
Лодку нашу, не нашу конечно,
Ну и ладно, решили беспечно.
 
 
В огородах подсолнухи зреют,
Нужно срезать в ночи поскорее,
До того, как хозяева срежут.
С Юркой ходим на речку всё реже,
 
 
А под вечер в чужой огород,
Перепрыгнув с разбега заплот.
Ни собаки, ни страх, ни крапива
Не удержат шального порыва.
 
 
Дружба наша сошла к сентябрю,
С Юркой Юрченко, я говорю,
Мы сошлись, может быть, и случайно,
Он мне нравился дерзкий, отчаянный,
 
 
Пусть жил рядом и мой одногодок,
А дружили мы с ним лишь полгода.
Вскоре жизнь развела навсегда,
Харьковать, помню, Вовка, айда!
 
 
Юрка Юрченко, где ты теперь?..
Сколько будет подобных потерь.
 

Опасные игры

 
Бомбу сделать легче простого:
Карбиду в бутылку насыпать горсть,
Воды из лужи, затычку – готово!
Все в рассыпную – гранату брось!
 
 
Стройка рядом, карбиду навалом,
Бутылку пустую, найдешь всегда.
Была у нас в детстве такая забава,
Да, много она приносила вреда.
 
 
Храбрится пацан, не бросает сразу,
Бомба в руках – бах!.. и осколки
Вонзятся в живот, по рукам и по глазу…
Ругай не ругай пацанов, всё без толку.
 
 
Или порох в бумагу, поверх изолентой,
Спичек накрошишь и чирк коробком!..
Игры такие – опасные эксперименты,
Часто к травмам приводили потом.
 
 
Вот пугач, например, это трубка медная,
Сплюснуть конец молотком и согнуть.
Штучка опасная и очень вредная,
А пацанам развлеченье девчонок пугнуть.
 
 
В то время такие забавы и игры детские
Считались за доблесть среди пацанов…
Забытые напрочь те годы советские,
И клич пионеров: «Всегда будь готов!».
 

Не черновик

 
Не черновик – ничто не перепишешь.
Других легко могу я обмануть,
Как совести скажу: Заткнись, или потише,
Я буду хвастаться, выпячивая грудь.
 
 
А сам я знаю, хвастаться-то нечем,
Из пустяка такое сочиню!..
Нос задеру, расправлю гордо плечи,
Кто угадает жизни истину мою?!
 
 
Не черновик, не вычеркнешь ни слова,
Ни эпизода – всё там твердый факт.
Я набело переписал судьбу бы снова,
И Богу предоставил бы законный акт.
 
 
Себе солгать никто не запретит,
Но ложь, она и есть всегда лишь липа.
Не перед Богом, пред собою стыд,
Себе солгу, и Бог поверит, типа…
 
 
Уж лучше пусть останется, как есть.
Ошибки – что? Уроки, поиски пути.
Я сохраню и голос совести, и честь,
И лишний раз скажу кому-нибудь: Прости!..
 

Искать поддержку

 
Искал наивно в женщине поддержку,
Поможет, мол, надеялся, спасёт,
А как судьбу связал я с нею в спешке,
Не друга, недруга нашел, наоборот.
 
 
Что прежде на себя бы надо опереться,
Тогда и женщина смогла бы устоять,
Не думал, что от бед своих не деться
И с женщиной – сестра, жена ли, мать.
 
 
Родство ли душ, души ли дополнение,
Наивно полагал в любви найти отраду,
Что отношения зависят лишь от денег,
Закон такой, любовь искать не надо.
 
 
Как молодые чувства чистые пока что,
Корысть, расчет в них только сорняки,
Будь со своей, не лезь в чужую касту,
Себя подстраивать к супруге не с руки.
 
 
Взамен поддержки женщине уступки,
Когда ни в чем она не хочет уступать,
И на уме одни лишь туфельки и юбки,
Поймешь, ошибся ты, за что её пенять?
 

Зов

 
Тютелька в тютельку сорок годов
День ото дня на таинственный зов
Шел, спотыкаясь, пытаясь свернуть
На подходящий казалось мне путь,
 
 
Один перекресток, другой поворот,
Не зная, дорожка куда приведет,
Где зов, как устрою себе передышку,
Тотчас магнитом усилится слишком,
 
 
Неволит стремиться незнамо куда,
И дней бесконечных плывет череда,
Годы столбом верстовым подытожит,
Сколько минул я путей и дорожек,
 
 
Сколько утрат, достижений бывало,
Сколько до цели протопать осталось.
Нельзя одного лишь: назад повернуть,
В былое, скругляя извилистый путь.
 
 
Тютелька в тютельку день ото дня
Зов мягкой силы торопит меня,
Делай ты то, иль другое, не скажет,
Голос его не понятен мне даже,
 
 
Сам догадайся, мол, я лишь намек,
Надо успеть тебе выполнить в срок,
То, от чего ты приходишь в восторг,
По воле решай, не устраивай торг.
 
 
Сам устремлен, или зов мне помог
Не заблудиться среди всех дорог,
Выдумал зов путеводный себе,
Чтобы не плакать потом по судьбе?
 

Уступка

 
Я уступил твоим слезам,
Но не тебя тогда жалея,
Душой, не знал, что огрубею,
Что не любовь тебе отдам,
А долг. Пороки воспитанья
Не спрячешь, совесть притупить
Словами можно, их твердить,
Прощай сказать, не до свиданья.
 
 
Я уступил твоим коленям,
Трусливо гордый над тобой,
И дрогнет сердцем тут любой,
Согреет холод отдаленья,
Но принужденья чувство зрело,
Сосало душу в глубине,
Быть подлым хочется ли мне?
Я сделал так, как ты хотела.
 
 
Я уступил, не уступая,
И обманул тебя надеждой,
Броня протеста под одеждой:
Я не люблю!.. А ты слепая…
И страх остаться одинокой,
Любить, сгорая униженьем,
Ловила каждое движенье,
Не отпускать меня далеко.
 
 
Я уступил и был наказан
За слёзы, страх и нелюбовь,
Врагом тебе уже свекровь,
И подло бьёшь колючей фразой.
Скрипеть зубами бесполезно,
Я стервенею с каждым днем,
Её любовь палит огнем,
Мост ненадежный, снизу бездна.
От сжатья смесь внезапно может
Всё к черту в клочья разорвать!..
Мне надоело уступать…
Что натворил, прости мне боже!..
 
 
Она испуганно поспешно
Без слёз сказала твердо: Вон!..
Я, оказалось, был влюблен.
И уступал любя, конечно…
 

У могилы

 
Галина, доча, сядь со мною рядом,
Поговорим… винить себя не надо…
Твои вон дочки разные…. Одна,
И нынче с мужем пьяная она.
 
 
Твоё плохое взяла по наследству:
Не молоком её поила с детства,
Когда валялась пьяная опять…
«Не тереби мне душу, мать!..»
 
 
Прости мне доча, вылетело слово.
Держали с Ванькой вы тогда корову,
И порося в сарае завелись…
«Да, мама, вот такая штука жизнь!..
 
 
Что не жилось с Иваном мне, дурная.
Когда спилась, сама не понимаю.
И баню, он построил, и сарай.
Тайга и горы рядом, просто рай!»
 
 
Твоё хорошее взяла в наследство Анна,
С утра до вечера хлопочет неустанно.
И Алексей под стать её, такой же…
В Поспелова-отца пошел Сережа.
 
 
Уж сколько довелось с ним повозиться!
Он первый внук… Приспичило жениться
На той, что хуже всех средь девчат.
Как вечер – пьют, и до обеда спят…
 
 
Ах, доча, нынче что-то я ворчлива.
Вот мы с тобой в земле, они пока что живы,
И слава богу, пусть себе живут!
Сам Бог и совесть сотворяет суд.
 
 
«Ах, мама! Внучка, Галочка моя!..
Её не нянчила, не баловала я…
Она ведь после, помнишь, народилась…»
Невестка Люся как-то приходила
 
 
Убрать могилки… о Гале говорила.
Живет она в чужой семье, но славной.
К ней Аня ездила узнать, что как, недавно,
И говорит, что всё у неё в порядке.
 
 
Жизнь на земле трудна, но и в земле не сладко.
«Мам, я прошу, прости меня, родная!..
Ивана рядом нет, лежу в земле одна я»
Прощаю, дочка, и ты меня прости…
Поговорили вот, прилечь назад пойти…
 
 
И тишина наступит гробовая…
Мать с дочерью сидят вот так бывает
На лавочке, где две могилы рядом.
И я на эту лавочку присяду,
 
 
Послушаю, о чем они шептались,
Родная мама и сестренка Галя.
 

Ты прочтешь

 
Ты прочтешь, на что наткнешься,
Скажешь брр, какая гадость,
Мне стихов таких не надо,
Мне лиричней бы и проще,
Чтоб душа слезой умылась
От красот осенней рощи,
Где прогуливались с милой.
 
 
Ты прочтешь и скажешь: лучше
Я раскрыл бы эту тему,
Здесь же фразы будто немы,
Автор сваливает в кучу,
Что на ум ему приходит,
Не пробьется яркий лучик,
Не стихи – на них пародия.
 
 
Ты прочтешь наполовину
Беглым взглядом, мимоходом:
Толку что копать породу,
Там на дне одна лишь тина,
Самородок где, алмаз?..
В монологах скучных длинных
Непонятных масса фраз.
 
 
Ты прочтешь и улыбнешься:
Как наивно, как неловко!..
Рифмовал без подготовки,
Мысли высказал бы проще
В страсти чувств проникновенно
О красотах голой рощи,
А пока стихи, что пена.
 

Старый дом

 
Сорок лет – одно мгновенье
Небесам, а нам – судьба.
Встречи радости томленья,
Память прошлого раба.
 
 
Подхожу, гадаю, где же
Дом и двор, подъезд, этаж.
Узнаваньем скорым брежу,
Возбуждаю эпатаж.
 
 
Что я вижу? Двор гадюшник,
Дом облезлый и чужой…
В детство мне вернуться нужно,
Не могу попасть домой.
 
 
Здесь вот маму с папой вижу,
Здесь играл я малышом…
Подхожу всё ближе, ближе,
Тот, не тот ли этот дом?
 
 
Из окна виднелись, помню,
Парк, дорога, пустыри.
Может быть не в этом доме?
Здесь! Уверен. Не дури.
 
 
Вкруг да около слоняюсь,
По ступеням вверх к дверям,
На забывчивость пеняя,
Озарит, быть может, там?
 
 
Наша дверь была направо,
Или прямо? Прямо – да!
Справа жила тетя Клава,
К ней ходил я иногда.
 
 
У неё был телевизор,
Иль на первом этаже?..
Дверь поуже и пониже,
Я запутался уже…
 
 
Ничего! Мальчишка малый,
Пятый год плюс сорок лет.
Глаз слезою щиплет жалость,
Дым ли щиплет сигарет…
 
 
Уходить пора. Довольно!
Медлю, медлю, но зачем?
От тоски ведь сердцу больно,
Я нашел тут только тлен…
 

Психологический портрет

 
Э, ты такой же мелочный и склочный,
Хорошим быть стараешься нарочно,
Чтоб скрыть характера дурные недостатки,
Обманывать себя, что все в порядке;
 
 
Беспомощность в одеждах превосходства,
В достоинство нарядится уродство.
Какой типаж! Ах, личностная сила,
Когда б она в душе не раздвоилась.
 
 
Что в дефиците в ней, то ярко напоказ,
А всё постыдное убрать подальше с глаз.
Вот человек с хорошим воспитаньем!
Он мстить обидчику в открытую не станет,
 
 
Но месть свою готовит досконально,
И нанесет удар не криминальный,
Психологически рассчитанный в деталях,
И тайно, анонимно и… так далее.
 
 
И я такой же мелочный и склочный,
С себя портрет скопировал нарочно,
Признаться в этом так невыносимо,
Уж лучше флёр хорошенького дыма.
 
 
Неловкости других не замечать,
Как раз за это следует прощать,
Они к тебе проявят снисхожденье,
На них похож ты станешь поведеньем.
 

Пищей духовной

 
Пусть скудный завтрак, и копейки
Бренчат в кармане лишь на хлеб,
В читальный зал бы поскорей-ка,
Весь день читать романы мне б.
 
 
Один я в городе, забытый,
Мой капитан сбежал, поди,
Среди своих в казарме, сытый,
Вина и стыд не бередит.
 
 
И слово прапорщик не скажет,
Не спросит: Как живешь, пацан?
Что воровство, не видит даже —
Отсыплю ль сахара в стакан,
 
 
Иль стырю хлеба с голодухи,
Стащу котлету иль батон;
Днем умирающей старухе
Помочь хоть чем, не просит он.
 
 
Я для него не существую,
Хотя сосед – не приведенье,
Не видит он, как я бедую,
Уехать к матери нет денег.
 
 
Чужой я им, и это верно,
Не пропаду, пусть я один,
Зато читаю я Жюль Верна,
И увлекает сказкой Грин.
 
 
Поддался как на уговоры,
Себе ответить не сумею,
Хоть возражал, собрался скоро
На юг, на море, он затеял
 
 
Меня в ту зиму соблазнить.
Пацан, семнадцать, как ребенок,
Чего теперь уж говорить,
Что капитан, видать, подонок!
 
 
Но все же море повидал,
Пицунду, Гагры, Сочи, Рицу,
И речки, озеро меж скал…
Сам виноват, как говорится.
 
 
Уж после стал ему я в тягость,
Как деньги кончились, и отпуск,
Не знал, что делать он, бродяга,
Кто я ему – не брат, не отпрыск.
 
 
И смылся в раз в командировку,
А я бедую в комнатушке,
Спрошу себя: Что делать, Вовка?
Без денег вор и побирушка.
 
 
Спасет ли Лондон, Твен и Купер,
Когда урчит живот пустой,
А у соседа мясо в супе,
Меня же кормит дух святой!..
 

Друг закадычный

 
Горькая водка горька при глотании,
А в тело проникнув, охватит истомой;
Счастливый пить горькую в горечи станет,
И счастье бедой обернется огромной.
 
 
Фальшивая радость не в радость другому,
Он предал себя: хуже есть ли измена?!
Смеётся и плачет душою изломанной,
Как в грязной воде шипит серая пена.
 
 
Открытый, пробитый, лишенный защиты,
Игрушкой в руках он бесчестного беса,
Наутро страданья с похмелья: квиты!..
Себя изучал я, следил с интересом,
 
 
Как корчится разум в горячей отраве,
Как мысли в кисельном желе тормозят,
Как низменный эрос инстинктами правит,
И море мне лужей, и дьявол мне брат.
 
 
Так горькая водка не к месту и к месту,
Помочь добросовестно вряд ли готова,
И друг закадычный, и на ночь невеста,
Зарекся, нарушил, дал верное слово…
 

Я выбрал

 
Я выбрал в жены женщину такую,
(По идеальной кто же не тоскует?!)
Душа чтобы подпитывалась болью,
Чтобы страданию обильному раздолье,
Чтобы меня не понимала, не прощала,
Чтобы не раз душевная усталость
Волной тяжелою душила и терзала,
Чтобы иллюзии и следа не осталось.
 
 
Я выбрал в жены именно такую,
О ней душа таинственно тоскует,
Бежит же разум прочь в уединенье,
Где мыслям не свобода, а плененье,
Чтоб излагать все чувства на бумаге,
И ссоры, недомолвки, передряги
Всё в рифму слов пытаясь заключить.
Какую выбрал в жены, с той и жить
Хочу и не хочу одновременно,
К свободе рвусь, а не сбегу из плена.
 

Псевдосила

 
Кориолисова сила сносит набок от прямой,
От вращения земного не дойдешь никак домой,
От вращения мыслей тоже возникает кривизна
И во взглядах, и желаньях, будто пьяный от вина,
Так вокруг души плетутся нитей тонкие жгуты,
Чтобы заново родиться, вяжешь словно кокон ты,
Но не бабочка созреет – обезноженный червяк,
Можешь гнуться и вертеться, на подобии стиляг.
Кориолисова сила – псевдосила в вычисленьях,
Я серьёзными словами пошутил в стихотворенье.
 

Проверка

 
На десять человек палатка, и буржуйка
В приямке, из крошки угольной брикеты
Горят не жарко, дым угарный струйкой
В щелях; мы без сапог, но спим одетые
На деревянных нарах плотно бок о бок;
Я позже всех на час вздремнуть прилег.
 
 
Днем от разноса строгого начштаба
За нарушенья дисциплины, было тошно,
Коль не на службе, сбег подальше я бы,
А так лишь поскулить тихонько можно,
В топопривязчике заперся до отбоя,
Чтоб тело утомить, а душу успокоить.
 
 
С утра мы ездили тестировать приборы
По взлетной полосе, оставшейся с войны,
Туда-сюда нам скучно ездить стало скоро:
Рванем в гаштет ближайший, пацаны!..
И вырулив на трассу, дали сразу газу,
А там начштаб, как ждал, в уазике, зараза.
 
 
Бойцы, ко мне!.. Не уж-то в самоволку?..
Кто разрешил?.. Комбат: приборы проверять…
За двадцать верст от лагеря?.. Что толку,
Не объяснишь, кричит он: в бога мать!..
Немедленно вернуться в часть обратно,
Комбату доложить!.. Сержант, понятно?!
 
 
Есть исполнять!.. При развороте резком,
С канистрами подвеску бросило под ноги
Начштабу прям, он выругался мерзко…
Что было с нами после, я умолчу, в итоге
Водитель получил и выговор, и дырку
В талоне, я – от замполита «стирку»…
 

Постоянный гость

 
Да, ты меня боишься не открыто,
И крест дубовый глубоко забитый
В заросший холм тобой не посещаем,
И я, как гость нежданный, не стращаю,
 
 
Что право есть огонь в тебе умерить,
И за душой захлопнуть плотно двери,
И с тело чувств навечно разлучить.
Вот ножницы обрезать эту нить,
 
 
Тебя, в моих руках обязаны пугать,
И слёзы не прольет жена и мать —
Я заберу их раньше, обещаю,
Они тебя живыми повстречают
 
 
В твоём воображенье за мгновенье,
Как разум твой угаснет и заснет,
И мой невыносимый страха гнёт
Тебя не сможет больше напугать
 
 
До той поры, как дух войдет опять
В земную плоть со мною заодно,
И ты с небес опустишься на дно
Да в самый страх и глубже и плотней,
 
 
В любовь и ненависть мерцающих огней.
Рукой на ощупь я холодный воздух,
Я как за шиворот налить внезапно воду,
Я в храбрость страх возросший до предела,
 
 
Я то, что есть отчаянная смелость,
Я тень от Бога, шаг его тяжелый,
Я от луча небесного осколок —
Погасший острый, – я твоё спасенье,
Душе усталой, духу воскресенье!..
 

Помощь районо

 
Пальто – на два размера,
А валенки – на три.
Зовут меня примерить,
Чтоб радость подарить.
 
 
Директор восседает
И тётя из Районо,
Сгораю от стыда я,
И в горле стал комок.
 
 
«Примерь, сыночек, пару,
И пальтецо примерь» —
И вдруг я стал так жалок,
Разверзнись снизу твердь!
 
 
Как Филиппок Толстого,
Как лилипут одно, —
«Носи ты на здоровья,
Благодари Районо»
 
 
Спасибо – как из гроба, —
Мне можно на урок?
Кивает мне особа,
Как твари сверху Бог.
 
 
И в класс тащусь с поклажей,
Смешки и шум волной,
Как будто я с проказой,
Несчастный и больной.
 
 
Четыре раз по десять —
Я помню, как сейчас,
«Подарок» тонну весил,
Когда входил я в класс.
 

Поговорили

 
О чем ты, право, не пойму,
Подробности затерлись…
Надолго время не займу,
С тобой играя в керлинг.
 
 
Кто камень ближе в цель катнет,
Шлифуя словом фразы,
Кто аргумент такой найдет,
Чтоб ясно стало сразу…
 
 
Трясти мне грязное бельё
Противно и позорно…
Дослушай фразу, ё-моё,
Хотя бы и притворно.
 
 
Признать ошибки и простить,
И попросить прощенье…
Я оборвала с прошлым нить,
К чему нравоученье?..
 

Отставший

 
Мне в настоящее казалось не войти,
Все, с кем я знался, сроду были там,
Себе несмелому мне надо бы простить,
Что молод, отстою душой не по летам.
 
 
А сблизиться стена незримо не даёт,
Реальный мир им близок – мне далёк,
Отстав, я уступать готовлюсь наперед,
Судьба у них, а мне от Бога – рок.
 
 
Каких бы я речей высоких ни изрёк,
Они и впредь покажутся пустяшны,
Мне стыд, им добродетелен порок,
Им запросто, мне быть собою страшно.
 
 
Войти мне в жизнь как в поезд на ходу,
Что обречен опаздывать повсюду,
Родиться смог, не смог принять среду,
Прощая всех, а грех свой не позабуду.
 
 
И даже с кем физическая близость
От страсти плоти кажется порочной,
Ожжет упрек, их шутка ли каприза,
Им невдомек, что суд терплю заочный.
 
 
Не в мире, а во мне незримые разрывы,
Удастся ли собрать в единое потом?..
Расти набухнут почки, истекут нарывом,
Мне мнимый дан, им настоящий дом.
 
 
Так мрачно, солоно, а нужно было выжить,
Снять с глаз туман, отмыть слезами копоть,
Стать к настоящему, как к будущему ближе,
Пошагово рывком, мучительно ли скопом.
 
 
А мир вокруг веселый, восхищенный,
Беспечно красочный, торопится любить,
Среди парней один среди девчонок,
Себе я сеть плету, петлей сплетаю нить.
 
 
Раскройся, будь, я слышу слабый голос,
Чужой ты им, уйди, другой гремит, пугая,
И жажда жить и отторжения боли холод,
Над пропастью канат, судьбы петля тугая.
 

Ночная гостья

 
Вахтеру скучно напролет
Всю ночь глядеть в окошко.
Попьет, поест, опять курнет,
Пройдется он немножко.
 
 
В три ночи сон невмоготу,
Хоть лбом о стенку бейся.
Собака гавкнет просто так,
Её «гав-гав» лишь бесит.
 
 
Берданку взбросив на плечо,
Вахтер идет наружу…
И кто-то там: а ну, постой,
Стрельну я, как не сдюжу!..
 
 
Из тени вышел силуэт,
В шагах пяти он замер.
Военный, слышишь, тут объект,
Нельзя, – машет он руками.
 
 
Я заблудилась, не пойму,
Где нахожусь, простите…
Ну чудеса, ворчит вахтер,
Девица – вот открытие!..
 
 
Студгородок, скажу я вам,
Объект: учебной корпус.
Идите прямо вон туда,
Куда не нужен пропуск.
 
 
Остаться можно до утра?..
Не ходит транспорт ночью.
Кроме того, что есть на мне,
Я дам тебе, что хочешь…
 
 
Ну, ты… Да ладно, здесь ложись,
В седьмом часу побудка,
А то застукают с тобой,
Мне будет не до шутки.
 
 
На голове копна волос,
Боса, и в платье наизнанку.
С небес как будто бы сошла,
Из ночи – иностранка…
 
 
И на посту стоит вахтер,
То есть, он нервно курит.
Нарушив правила он все,
Помог он этой дуре…
 
 
Рассвет. Пора и разбудить
Соблазн-деву ночи…
Она сама уж на крыльце,
К нему спустится хочет.
 
 
Ой, вдруг воскликнула она,
Я голая под платьем!..
Найдется что-нибудь обуть,
И шесть копеек, кстати?..
 
 
Ай ну красавица, пошли
Чай пить со мной пока что.
Найду чего-нибудь одеть,
И мелочь, после – баста!
 
 
А не побрезговал бы мной,
С лихвой бы расплатилась, —
С усмешкой подняла глаза, —
Ты парень добрый, милый.
 
 
Ночная гостя, поспешай,
К восьми приходит смена.
В другую ночь не забреди,
Взыщу долг непременно.
 

Забудусь в духе

 
Забуду всё, конечно я забуду
Подробности и память, и язык.
Сам дух в душе особенное чудо,
Привязываться к телу не привык.
 
 
В него он воплощается учиться,
И выйдет из него без сожаленья.
Кто разумом исчезнуть не боится,
Поверит в духе жизни продолженье.
 
 
Сознание пусть телесное исчезнет,
А часть его в духовном отразится,
Не пропадет оно и в самой бездне,
Вернется в тело заново учиться.
 
 
Миллионы лет затянут в круговерти,
Туда-сюда дух скачет по телам.
Ему всё временно: жена и муж, и дети,
Без имени, лица, бесполый сам.
 
 
Другая физика, другое измеренье
В той области, где духи обитают,
Диполь ли, плазмы ли горенье,
И есть ли вообще, увы, не знаю.
 
 
Забуду всё земное в одночасье,
Как мозг затухнет без питанья,
Не умирать не в нашей власти.
Прощай, а лучше до свиданья!