Читать книгу: «Человек с двойным дном»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Он ещё надеялся, что всё обойдётся. Отпустят. Милиционеры были не грубые, а даже вроде бы совестливые. В этой глуши, наверное, их все знали и они знали всех – отношения меж обитателями лесного края сложились почти родственные. Сельская милиция. Точно, обойдётся.
Объяснительную всё-таки заставили написать. Он написал, как было. Как они с Клавой ехали на машине, как остановились у колодца, чтобы воды испить, и как в этом не знакомом прежде им селе подошли к ним двое пьяных до невменяемости мужиков …
По поводу двух этих избитых мужиков милиционеры даже не предъявляли претензий. Лично знали «героев». Те были известны своими подвигами. Старший из милиционеров, капитан, так и сказал:
– Как выпьют – так бывают биты. А выпивают каждый день.
Дело, мол, привычное. Вот и на пути проезжей семейной пары эти двое на свое несчастье оказались.
– Я их бить не хотел, – объяснял Геннадий. – Думаю, сядем в машину и дальше поедем. А они вот прямо как на рожон …
– Да вы не переживайте, – успокаивал его капитан. – Травм нет. Синяки да шишки – это ещё бережно вы с ними обошлись.
Он явно не собирался выгораживать местных. Но не отпускал подзадержавшихся путников. Как забрал у них паспорта и ключи от машины в самом начале – так и не возвращал.
– Ночь на дворе, – объяснил капитан. – Куда по темноте поедете?
Геннадий осторожно, без нажима, пытался втолковать, что и по ночи они с женой доедут, дорога им знакома, но капитан был непреклонен.
Милиционеры занимали две комнаты в большом бревенчатом доме, где
размещались библиотека и почтовое отделение. Капитан отпер ключом дверь одной из комнат. Там стоял продавленный диван, были ещё хлипкие казённые стулья-инвалиды и стол со следами давнего обильного застолья.
– Располагайтесь, – предложил капитан. – Утром поедете.
Пожелал спокойной ночи своим непрошеным гостям. А когда выходил из комнаты, прихватил со стола телефон. И вот тогда Геннадий впервые заподозрил, что не обойдётся. Напрасно он надеялся. Плохо, видно, дело.
***
Они с Клавой остались наедине впервые за последние несколько часов. Там, у колодца, где Геннадий мутузил разухарившихся алкашей, с ним рядом ещё была Клава, а потом подъехали милиционеры и после этого – ни секунды уединения. Беседовали с ними порознь. С Геннадия показания снимал молоденький лейтенант, одно удовольствие было ему на уши вешать лапшу. А Клавой занимался капитан. Да что ему могла женщина сказать?
– Про что капитан спрашивал? – осведомился Геннадий.
Всё-таки надо было знать. Мало ли там что.
– Откуда едем. Где живём.
– Ну, а ты?
– Сказала, как есть. Что за машиной в город ездили. Что к себе возвращаемся.
Да, тут не подкопаешься. И всё легко проверить. Машину только что купили, вот документы на УАЗ. Живут в посёлке Красном, в ту сторону как раз и ехали.
– Он про прописку спросил, – сказала Клава. – Почему я в Богородицке прописана, а живу в Красном. Я сказала – у тебя. Тогда он про тебя спросил.
А у него прописка питерская. Тыща вёрст от этих мест. Геннадий нахмурился.
– Я что-то ему не так сказала? – забеспокоилась Клава.
– А что ты ему про меня сказала?
– Что познакомилась с тобой три месяца назад. Что переехала к тебе.
– Кто я? Чем занимаюсь? Про это спрашивал?
– Спрашивал.
– А ты чего? – заметно занервничал Геннадий.
И Клава занервничала. Геннадий представил, как она в разговоре с капитаном дрогнула. И мент наверняка заметил это.
– Я сказала, что в твои дела не лезу.
Вот дура !
– Что у тебя своя жизнь.
Идиотка !
– А что я могла о тебе рассказать ? – нервно хрустнула пальцами Клава.
Надо было с нею всё обговорить заранее. Какую-то легенду отработать. Теперь уже поздно.
– Про машину ещё спрашивал, – вспомнила Клава.
– Про УАЗ?
– Да. Интересно, говорит, это вы в Красном денег на такую заработали? Я, в смысле. Машина-то на меня оформлена. А я говорю, что деньги, мол, твои.
Дура !!!
– И тогда он снова про тебя спросил. Чем ты на жизнь зарабатываешь. По бизнесу, что ль?
Недооценивал он капитана, получается. Тот его сплавил лейтенанту, а сам за Клаву принялся. Баба – она всегда самое слабое звено и есть. И покуда Геннадий лейтенанту вешал на уши лапшу, капитан выпотрошил Клавку, как курицу. Что-то заподозрил мент. Поэтому и не отпустил.
Влипли они. Вот оно, то, о чём его предупреждал генерал Захаров.
***
– Ты окошко открой, – сказал капитан коллеге. – Дверь я им снаружи запер. Да вдруг вздумают сигануть в окно. Нам бы их не проморгать. Услышать бы, как полезут.
Лейтенант поспешно распахнул створки окна. Но тихо было в ночи. Только слышалась где-то далеко в темноте музыка.
Капитан отправлял по факсу ксерокопии страниц паспорта задержанного им человека. Вяткин Геннадий Сергеевич.
– Пускай проверят по учётам, – пробормотал капитан. – Как он тебе?
– Мутный.
– Ага, – удовлетворённо подтвердил капитан, будто и не ожидал другого ответа. – Юлил?
– Нет, в том-то всё и дело. Про что ни спросишь, отвечает чётко, прямо от зубов отскакивает. Как будто у него на любой вопрос ответ давно готов. А так гладко бывает только когда?
– Когда – враньё, – сказал многоопытный капитан.
– Точно! И видно, что он здесь – чужак. Совсем не похож на наших. Он то ли из братков, то ли бизнесмен какой. Но парень тёртый. Прячется он, что ли?
– Вот! – капитан поднял указательный палец. – Мне почему он показался странным? Он говорит, что живёт в посёлке Красном. Ты там когда-нибудь бывал?
– Так это где! – закатил глаза лейтенант. – Туда доедь попробуй! А дальше и вовсе никакой дороги.
– А я туда наведывался. Прежде, когда там лесозаготовка была, я по службе наезжал раза по четыре в год. Потом контора там закрылась, работники разъехались, и в Красном сейчас – пустыня. Я приехал туда как-то. Это года четыре назад, наверное. В общем, представь: старичьё, которому некуда деваться из Красного, сбилось в два барака, живут не пойми чем. Буржуйки такие в комнатах стоят, трубы прямо в окна выведены. А вокруг разруха, как войну в кино показывают. Дома заброшенные догнивают, столбы спилили на дрова. Раз в месяц к ним приезжает автолавка. И вот среди всей этой срамоты – наш красавец, – капитан взмахнул паспортом. – Геннадий Вяткин!
– Да с такой девахой! – поддакнул лейтенант, и в голосе его слышалась неприкрытая зависть.
– Баба у него первостатейная. Как модель. Чтобы такой красоте в бараке пропадать в посёлке Красном – тут особая причина должна быть. Веская.
***
– Ты как будто чего-то испугался,– сказала Клава.
Она испытующе смотрела на Геннадия и вроде бы даже удивлялась сделанному ею внезапно открытию.
Геннадий промолчал.
– Наступит утро – отпустят, – продолжала Клава, но по её виду нельзя было сказать, что она сама в это верит.
– Они же не просто так! – в сердцах бросил Геннадий. – Ну что им за забота, что мы по ночи поедем! У них тут не гостиница! У них ментовка! С умыслом задержали!
– У них к тебе вопросы?
– Ну, а что я ещё должен думать?!
Клава обмерла. Он только что проговорился. К нему вопросы. Не к ним двоим. И не к ней. Именно к нему. Есть основания?
– Ты чего-то опасаешься? – спросила Клава.
Дёрнулся.
Опасается.
Ей показалось, что охватившая его паника нарастает.
Внезапно шумно повернулся ключ в двери. Геннадий резко обернулся. Да, это паника. Дверь открылась и вошёл капитан. Обвёл комнату быстрым цепким взглядом.
– Вижу, что не спите – озвучил он дежурное объяснение своему столь позднему вторжению. – Я чего хотел сказать. Воды, может, принести
вам?
– К колодцу? Я схожу! – встрепенулся Геннадий.
И Клава, и капитан воззрились на него. Похоже, что оба они подумали об одном и том же. Побег.
– Зачем колодец? – в растяжку произнёс капитан. – В соседней комнате – целое ведро.
А взгляд у него такой был, словно он ещё больше укрепился в своих подозрениях относительно личности собеседника.
– Да, хорошо бы, – пробормотал Геннадий. – Если бы воды …
Капитан ушёл в соседнюю комнату. Там он наполнил водой мятый металлический чайник. А когда отставил в сторону ведро, наткнулся взглядом на вековечное украшение каждой милицейской дежурной части, чёрно-белые плакаты из цикла «Их разыскивает милиция». С задумчивым видом разглядывал физиономии ударившихся в бега и будто пытался что-то вспомнить.
– Там папка, – вдруг сказал он, обращаясь к боровшемуся со сном лейтенанту. – Вот с такими старыми листовками. Посмотри-ка, может быть, увидишь нашего красавца.
***
Всё время, пока капитан отсутствовал, Геннадий и Клава молчали. И даже не смотрели друг на друга.
Вошёл капитан, поставил чайник на табурет, предложил:
– Так что зовите, если что. Мы тут рядом.
Уходя, он запер дверь на замок.
Влипли.
– Проверял! – задушенным шёпотом произнёс Геннадий и кивком головы указал на дверь. – Теперь все ночь будет шастать. То про воду спросит, то про хлеб, то ещё про что …
Он недобро усмехнулся. Рыскнул взглядом по сторонам. Увидел выключатель. Поднялся с табурета, погасил свет. И в залившей всё пространство темноте проявился прямоугольник окна. Там, снаружи, над входной дверью неярко светилась лампочка.
Геннадий приблизился к окну, тщательно изучил шпингалеты и петли и отступился, разочарованный. Клава молча следила за ним.
– Тихо не откроем, – прошептал Геннадий. – Будет скрипеть, в ночи всё слышно.
– А ты бежать надумал? – поинтересовалась Клава.
Её изумление всё нарастало.
***
– Не факт, что до утра мы данные получим на эту парочку, – сказал капитан.
– Угу, – невнимательно отозвался собеседник, занятый разбором старых, выгоревших до желтизны листовок.
Но потом лейтенант будто что- то почувствовал, поднял голову. Капитан смотрел на него.
– И что? – очнулся лейтенант.
– Надо будет задержать их. Нужен повод. Как рассветёт, поедешь к кому-нибудь из этих, кому Вяткин фингалов понаставил. Лучше к Колюне, он посговорчивее. Везёшь сюда Колюню, он пишет заявление по факту нанесения телесных повреждений … И вот у нас есть основания …
– Понял! – с готовностью отозвался лейтенант.
Взял в руки очередную листовку и обмер.
– А вот чем не основание?! – пробормотал он. – Только тут он не Вяткин!
Со старой листовки на капитана смотрел тот самый парень, что был заперт в соседней комнате. За совершение убийства разыскивается Корнышев Святослав Геннадьевич. 1967 года рождения. Уроженец города Москвы. Может использовать документы на имя Вяткина Геннадия Сергеевича или Мухина Геннадия Алексеевича. Приметы … Владеет приёмами рукопашного боя … Может быть вооружен …
– Так вот почему я к нему прицепился! – выдохнул капитан и вид он имел сейчас растерянный. – Мне его рожа показалась знакомой!
***
Когда запрос по Вяткину Геннадию Сергеевичу, 1967 года рождения, уроженцу Чебоксар, попал в информационно-поисковую систему спецслужб, в далёкой Москве на это тотчас отреагировала установленная в одном из компьютеров программа.
Дежуривший перед монитором человек встрепенулся, вчитался в текст («Вяткин Геннадий Сергеевич … 1967 … Чебоксары … Немедленно сообщить …»). Это был сигнал тревоги. Дежурный связался с человеком, координаты которого ему подсказала находившаяся до недавних пор в спящем состоянии программа. Ещё несколько минут ушло на уточнение информации о том, кем и откуда был сделан запрос.
Ошибка исключается.
Вяткин Геннадий Сергеевич, а на самом деле майор ФСБ Корнышев Святослав Геннадьевич, бесследно исчезнувший несколько лет назад, внезапно обнаружился, будучи задержанным за драку в далёком селе.
Группа захвата выехала уже через тридцать минут. Пять человек в медицинской униформе на двух микроавтобусах с надписью «Реанимация». Едва выбрались из Москвы, набрали скорость и помчались по пустынной дороге, разгоняя ночную тьму вспышками мигалок.
Старший, которого все знали как Якута, плосколицый, с характерным разрезом глаз человек, вслух водителя не подгонял, но на часы поглядывал частенько.
Им надо успеть до рассвета. Обязательно успеть до рассвета.
***
– Может быть, всё ещё обойдется, – сказал Геннадий. – И утром нас отпустят.
Он сильно нервничал и уже не мог этого скрывать. Посмотрел в глаза Клаве. Она его расшифровала, кажется. Словно догадалась о том, что за её спутником-сожителем тянется какой-то шлейф.
Не надо с ней темнить, понял он. Клава – его единственная надежда, может быть.
– Не удивляйся тому, что я тебе сейчас скажу, – произнёс Геннадий, понижая голос до едва различимого шёпота. – Ни в коем случае не говори этим …
Указал рукой на стену, за которой в эту ночь поневоле бодрствовали милиционеры.
– И вообще никому. В общем, я, похоже, влип. Ты меня ни о чём не расспрашивай, а только слушай и запоминай. Договорились?
– Да! – с готовностью отозвалась Клава, словно давно уже ждала откровенного разговора.
– Меня зовут не Гена. И никакой я не Вяткин. Запомни: Корнышев Святослав Геннадьевич! Повтори!
– Корнышев Святослав Геннадьевич.
– Так! – удовлетворённо кивнул «Геннадий». – Я дам тебе визитку одного человека. Там телефонный номер. Как думаешь, тут где-нибудь есть телефон?
– Есть. У милиционеров.
– Шутишь?
– А где ещё? В почтовом отделении? Надо ждать утра.
– Чёрт! – прошипел «Геннадий». – Чёрт- чёрт-чёрт!!!
– Гена!.. Или ты Слава? – мягко произнесла Клава.
– Называй меня Геной!
– Хорошо. Надо бежать, Гена.
– Да нельзя нам бежать! Пока я у них, ещё можно надеяться, что всё обойдётся. А если я дам деру – тогда погоня и ментовские разборки по полной программе!
– Убегу одна я, – сказала Клава спокойно, как говорят о делах хорошо продуманных. – Причём обставим всё так, будто мы с тобой поссорились. Они ведь скоро обнаружат, что я пропала. Сам говоришь: всю ночь будут наведываться, проверять. Объяснишь: закапризничала баба, психанула, сиганула в окно, и неизвестно, где искать. А они искать меня не будут, Ген. Ну, куда я денусь в этой глуши? Рассветёт, мол, найдём. Они тебя будут сторожить. Их ведь только двое.
– Ну, а ты-то что? – нервничал «Геннадий» – Ты – куда? В Красный?
– Ну, какие машины в Красном ночью? – сохраняла прежнее спокойствие Клава. – Туда и днём никто не ездит. Мне в другую сторону, в райцентр. Пойду по дороге. Какая-нибудь попутка подберёт. А там телефон, в райцентре. Оттуда позвоню.
Можно было диву даваться, как она всё по полочкам разложила. Да и выхода другого не было, судя по всему.
«Геннадий» протянул Клаве визитку.
Кратко: Потапов Егор Петрович. И номера телефонов: городской московский и мобильный. Больше никакой информации.
– Позвонишь ему, – сказал Геннадий. – Расскажешь про меня. Фамилию мою запомнила?
– Как забудешь? Корнышев!
– Имя-отчество?
– Святослав Геннадьевич.
Она сохраняла на удивление здравый рассудок. Может, и вправду все обойдётся?
– Будет о чём-то спрашивать – отвечай откровенно. Ему верить можно. Да и вообще, помочь может только он.
«Геннадий» приблизился к окну, потянулся к шпингалетам. Но Клава резким движением его остановила:
– С ума сошёл?
Она будто досадовала из-за того, что он так растерялся в эту ночь.
– При свете я полезу? – осведомилась Клава. – Прямо к ним под окно?
– А что я сделаю?! – озлобился «Геннадий», у которого уже начали сдавать нервы. – Лампочка на улице!
Клава поняла, что каши с ним не сваришь. Выдернула из волос заколку.
– На, держи! Воткнёшь в розетку!
– Так ведь убьёт! – растерялся Геннадий.
Он не пытался взять заколку в руки и таращился на нее почти что с ужасом.
– Тьфу ты! – в сердцах сказала Клава. – Ну что за мужик!
Повела вокруг взглядом, увидела в сумраке книги на полке, выбрала из них ту, что потолще, зажала заколку между страницами так, чтобы два конца заколки торчали иглами-усами, и эти усы решительно воткнула в розетку.
***
– Заходим вдвоём, – говорил капитан. – Без объяснений надеваем ему браслеты,
Звякнул выразительно потёртыми наручниками.
– И после этого …
Вдруг раздался хлопок и погас свет.
– Перемкнуло! – сказал в темноте лейтенант.
– Фонарь наш где?
– В столе? – полувопросительно произнёс лейтенант.
Выдвигали-задвигали ящики, но ничего нельзя было разглядеть в темноте.
– Спички твои – где? – сердился капитан.
– Я на подоконнике оставил. Курил ещё когда, – засуетился лейтенант.
Направился к окну, проём которого едва угадывался в ночи, но наткнулся в темноте на стул с ведром воды, всё опрокинул, произведя немалый шум, и от души выматерился. Добрался, наконец, до окна, на ощупь отыскал спички, собрался было чиркнуть, да замер. Нет, почудился, видно, ему какой-то подозрительный звук.
Отыскали фонарь, потом при его свете из сейфа достали пистолет лейтенанта, капитан чертыхался и выговаривал своему более молодому коллеге ( “Оружие всегда должно быть при тебе, а не под замком!” ), на что лейтенант, оправдываясь, отвечал, что дома младший брат, мол, и если пистолет хранить дома, то и до беды недалеко.
Светом порешили заняться позже.
– Впотьмах он не так быстро сообразит, – сказал капитан. – А тут мы ему – браслеты.
И дальше всё произошло действительно молниеносно. Вдвоём вошли в соседнюю комнату, лейтенант направил яркий луч фонаря в лицо «Геннадию», который зажмурился и отвернулся, в то же мгновение капитан защёлкнул наручники на запястьях жертвы, «Геннадий» дёрнулся, но было уже поздно.
– Сиди тихо, паря! – сказал капитан и никакой деликатности теперь в его голосе не угадывалось.
А тут ещё в руке у лейтенанта «Геннадий» увидел пистолет.
– Вы чего, мужики?! – спросил «Геннадий» дрогнувшим голосом и взгляд его заметался.
Он сейчас был похож на приговорённого к смертной казни, который хотя и помнил о вынесенном ему приговоре даже во сне, и ожидал казни ежесекундно, а всё же надеялся на то, что не сегодня, не сейчас. Но вдруг явились палачи, и в мгновение наивные надежды на спасение рассыпались в прах.
– Задерживаем тебя, – сообщил капитан. – Официально.
– За что?!
– Мужик, которому ты подбил глаз, пришёл и написал заявление. Обязаны отреагировать.
– Он же первый начал!
– Разберёмся, – трафаретно ответил капитан и впору было ужаснуться.
Потому что за равнодушием этого служаки угадывалась неприглядная картина происходящего: завертелись, заскрипели колёсики государственной машины, и с каждым оборотом шестерёнок всё меньше оставалось надежды на спасение.
–А женщина где?! – неприятно удивился лейтенант, шныряя по углам лучом фонаря.
– Поссорились мы с ней, – поспешно сообщил «Геннадий».
– Ну, и чего? – метнулся лейтенант к окну, которое, как он с запозданием обнаружил, было распахнуто.
– Ну, и сбежала, – в тон лейтенанту ответил «Геннадий». – Ушла, в смысле. Вылезла в окно. Тут она где-то. Куда пойдёт в ночи?
– Ладно, – сказал капитан. – Отыщется.
Он понимал, какую птицу поймал. За этого красавца начальство простит сбежавшую бабу. Да и куда ей тут, действительно, бежать? Как рассветёт – объявится.
– В общем, теперь бы тебе, паря, своё положение не ухудшить, – сказал капитан наставительно. – Потому рекомендую: веди себя прилично, не козли. Может, всё ещё и обойдётся. Колюня этот, который заявление на тебя написал, к утру проспится, а там всяко может быть. Если он пустой, без денег, а у него сушняк, тут, можно сказать, тебе и карты в руки. Дашь ему сотнягу, он заявление заберёт. Ещё добавишь, он тебе и вовсе отпишет собственной рукой, что претензий не имеет.
Он опутывал «Геннадия» словесами, буквально гипнотизировал, лишал воли, и когда задержанный проникся, капитан манящим голосом гипнотизёра произнёс:
– Иди ко мне!
Звякнул чем-то в темноте, но даже этот звук не насторожил «Геннадия». Поднялся и приблизился. Капитан потянул к себе задержанного за «браслеты», снова чем-то звякнул, и только теперь «Геннадий» обнаружил, что второй парой наручников он надежно пристёгнут к металлической скобе, торчащей из стены.
– Это зачем?! – всполошился «Геннадий».
– Не ждать же мне, пока ты дашь дёру, – сказал капитан. – Подруга твоя сбежала, да если ещё и ты …
– Я не сбегу! – клятвенно пообещал «Геннадий», но клятва его прозвучала до неприличия неискренне, потому что в это самое мгновение он понял, что оплошал, когда не полез в окно вслед за Клавой.
Надо было драпать. Чёрт с ними, с паспортами, которые оставались у ментов. А он тогда ещё надеялся, что обойдётся.
И только он об этом подумал, жизнь его догадку тотчас подтвердила.
– Смотрите! – позвал коллегу лейтенант.
Луч фонаря высветил женскую заколку, торчавшую из оплавленной розетки.
Теперь уже сомнений не оставалось. Какая там семейная ссора!
– Всё понятно, – сказал капитан. – Побег!
***
Пока лейтенант возился с пробками, восстанавливая освещение, капитан успел осмыслить произошедшее.
В район, понятное дело, доложить надо немедленно. Что сами тут на месте, мол, разобрались, даже без проверки по учётам. Похоже, что задержан находящийся в розыске убийца. С ним женщина была, но сбежала. В подробности пока не вдаваться. Может, и хорошо, что сбежала. Оставайся она у милиционеров в руках, из района, может быть, поступила бы команда незамедлительно доставить подозрительную парочку. А как везти этого убийцу в ночи? Здоровый бугай, такой и в наручниках, ежели начнёт бушевать в милицейском УАЗе, разнесёт машину к чёртовой бабушке.
А теперь, из-за сбежавшей бабы, никого везти не надо, а надобно, наоборот, из района вызывать подмогу. Чтобы прочесать окрестности и отыскать беглянку. Ну, и убийцу под конвоем отвезти в район.
Вспыхнула лампочка под потолком и капитан перевёл дух. Со светом – оно спокойнее как-то. Не так тревожно.
Задержанный сидел перед капитаном и был он явно подавлен происходящим. А ведь колоть его надо, понял капитан. Пока он в растерянности. Пугнуть его посильнее. Может, и будет какая польза.
***
Когда миновали райцентр, Якут в очередной раз сверился с картой. Оставалось преодолеть ещё около сорока километров до нужного им села.
Дорога была пустынной. Ни одной машины навстречу. И вокруг – ни жилья, ни огонька. Вскоре пропала и мобильная связь, телефоны «врачей» не могли обнаружить ни одной станции поблизости. Глушь.
– Останови! – приказал Якут водителю.
Машины реанимации скатились на обочину.
– Топор есть? – спросил Якут.
– Есть, – кивнул водитель.
– Руби столб!
Телеграфные столбы тянулись вдоль дороги. Деревянные, полусгнившие, они, похоже, доживали свои последние годы. Отыскали столб потрухлявее и за десять минут его подрубили. Столб обрушился на землю, обрывая телефонные провода.
***
Оставив задержанного под присмотром своего коллеги, капитан отправился в соседнюю комнату – звонить в район. Телефон молчал. Поскольку и прежде связь подолгу, бывало, отсутствовала, капитан не придал этому значения. Может, оно и к лучшему. А то не ровен час, поступит команда доставить задержанного. Уж лучше здесь пускай сидит, как собака на цепи. На цепи – оно надёжнее.
Капитан взял папку с бумагами. Вернулся в комнату, где задержанный встретил его полным тревоги взглядом, и сел на стуле так, что их с «Геннадием» теперь разделяли метра два, не более.
– Протокол оформим, – сообщил капитан. – Задержание, в смысле.
И действительно, выдернул из папки нужную бумагу. «Геннадий», наблюдая за манипуляциями собеседника, мрачнел всё больше.
– Фамилия! – требовательно произнёс капитан. – Имя! Отчество!
И уже был готов записывать.
– Вяткин Геннадий Сергеевич! – мгновенно отреагировал «Геннадий».
Капитан ничего записывать не стал, посмотрел на собеседника недоверчиво. Под этим его взглядом «Геннадию» было очень неуютно.
– Ответ не принимается, – сказал капитан.
– Почему? – несмело спросил «Геннадий», как спрашивает своего учителя вдруг оробевший школьник.
– Потому, – ответил капитан. – Фамилию настоящую сам назовёшь или мне её тебе напомнить?
«Геннадий» запаниковал.
– Чего-то я не понимаю, – признался он заискивающе.
Тогда капитан выдернул из папки следующий листочек, поднёс к глазам, прочитал вслух с расстановкой:
– Корнышев … Святослав Геннадьевич … Одна тысяча … девятьсот … шестьдесят … седьмого … года … рождения …
Капитан поднял глаза на собеседника. Далее «Геннадию» отпираться было бессмысленно. Всё написано на его лице.
– Тебе такая фамилия известна – Корнышев? – спросил капитан.
«Геннадий» никак не мог решиться.
– Не юли, – посоветовал капитан голосом человека, которому известна вся подноготная.
– А вы кто? – приглушённым голосом спросил «Геннадий». – Вы свои, что ли? С вами связались?
– А как же, – подтвердил капитан, мгновенно сообразив, что тут главное – всё подтверждать и со всем соглашаться.
Взгляд «Геннадия» метался от милиционера к милиционеру. Лейтенант вовремя подыграл своему коллеге, состроив многозначительную мину.
– А доказать? – начал было Геннадий, но мысль свою не успел развить.
Капитан был наготове.
– Уроженец … города … Москвы, – зачитал он следующую фразу из текста листовки, которую держал в руках. – Совпадает?
И снова требовательно посмотрел на собеседника. Деморализованный продемонстрированным ему необыкновенным фокусом «Геннадий» непроизвольно кивнул в ответ.
– Разыскивается, – прочитал капитан.
« Геннадий» воззрился недоумевающе.
– За совершение, – продолжал капитан.
«Геннадий» растерянно захлопал глазами, вдруг догадавшись, что он где-то маху дал.
– Убийства, – с выражением поставил жирную точку капитан.
Поднял голову. Ни жалости в его взгляде не угадывалось, ни участия. Пощады от него не жди.
– К-какого убийства?! – ужаснулся «Геннадий».
– Тихо сиди! – повелительно произнёс лейтенант и накрыл ладонью лежащий на столе милицейский «макаров».
– Подруга твоя – где? – мгновенно подключился капитан.
«Геннадий» растерянно хлопал глазами.
– Вы шутки шутите? – наконец, дозрел он. – Вы кто такие? Чего нужно?
– Ты – Корнышев?
– Ну, да!
– Чем можешь подтвердить?
– Я, в принципе, ничем. Если только моё начальство …
– Начальство далеко! – оборвал капитан. – Подруга твоя может подтвердить?
Ну что она подтвердит? Сама не в курсе. Но никаких других вариантов у «Геннадия» в этот момент не было, и он на всякий случай кивнул. Ловушка захлопнулась.
– Так где её искать? – быстро спросил капитан.
– В район она поедет.
– Зачем?
– Звонить.
– Кому? Своим?
– Так точно.
– Зачем? Помощи просить?
– Ага.
– А кто это – свои?
– Ну, начальство, – ответил неопределённо Геннадий.
– Ладно, разберёмся. Сюда иди, – поманил капитан лейтенанта за собой.
Вышли в коридор. Капитан встал так, чтобы видеть задержанного. Заговорил, понизив голос до шёпота:
– Садись в машину, дуй по дороге в сторону района. Баба эта попутку будет ловить, если я всё правильно понял. Бери её и привози сюда. Может, она тоже при делах, с ним заодно. Давай, шевелись, а я этого буду раскручивать. Пока он не пришёл в себя.
***
Здесь не было уличных фонарей, и свой путь Клава прокладывала наугад. Сначала ей приходилось нелегко, и однажды она едва не упала, но когда вышла на асфальт шоссе, воспрянула духом. Она не сразу сориентировалась, в какую сторону ей идти, побрела в надежде кого-нибудь увидеть, но село будто вымерло. Ни в одном из домов, мимо которых она проходила, не угадывалось ни огонька.
Потом она увидела колодец. Кажется, тот самый, рядом с которым они с Геннадием так некстати остановились. Значит, в правильном направлении идёт. И едва Клава об этом подумала, как увидела людей. Едва различимые в темноте, они сидели на лавочке у дома. Два силуэта. Клава поостереглась в ночи подходить к ним близко, спросила, не сходя с дороги:
– Скажите, пожалуйста, райцентр – в той стороне?
Один человек вдруг поднялся и направился к ней нетвёрдой походкой. Он явно был пьян. Перетрусившая Клава попятилась.
– Колюня, гля! – раздался в ночи изумлённый возглас. – Баба эта … Ну, мужика того …
Пьяный был уже близко и Клава его тоже признала – один из той незадачливой парочки, избитой днём Геннадием.
Клава бросилась наутёк.
– Стой! Хуже будет! – мстительно хрипел сзади преследователь.
***
– Как давно живёшь в Красном? – спросил капитан.
– Прилично, – неопределенно ответил «Геннадий».
– Прятался?
– Ну, вроде того.
– На гастроли выезжал?
– В смысле?
– Деньги – откуда? Жил ты на что?
– Деньги – не проблема, – отмахнулся Геннадий.
– Я вижу. Оружие у тебя есть?
– Ружьё … У соседа всегда можно взять …
– Где?
– В Красном.
– А своего нет ствола?
– Нет. Разрешение надо получать. Морока!
Капитан понимающе усмехнулся. Тут большинство не имели документов на оружие.
– А с собой? – cпросил он. – Может, в машине спрятал ствол?
– Нет.
– А если я поищу?
– Ищите, – пожал плечами «Геннадий».
Похоже, он действительно без оружия.
– Я не пойму, к чему все эти разговоры, – сказал Геннадий.
– И даже не догадываешься?
– Нет.
Капитан только теперь развернул к собеседнику лицевой стороной листок, который держал в руках. Сверху крупно: РАЗЫСКИВАЕТСЯ. Ниже текст: «За совершение убийства разыскивается Корнышев Святослав Геннадьевич …» И фото.
– Это что?! – дрогнул «Геннадий» – Откуда?!
– Оттуда, – сбалагурил капитан, удовлетворившись произведённым эффектом. – Хочешь, я тебе явку с повинной оформлю?
– Какую явку? Ты сдурел?! – рванулся «Геннадий», но наручники его не пускали. – Ты знаешь, кто я?!
Капитан вдруг раскрытой ладонью ткнул собеседника в лицо, «Геннадий» плюхнулся на скамью и его голова впечаталась в бревенчатую стену.
– Сиди смирно, – посоветовал капитан. – Так я насчёт явки с повинной …
– Капитан! Ты меня не трожь! Тебе за меня голову открутят!
– Кто?
И было видно, что капитан нисколько не испугался. «Геннадий» окончательно уверился в том, что дал маху. Мент этот не в курсе. На понт взял.
– Ты не представляешь, что начнется, если хотя бы волос упадёт с моей головы! – сказал «Геннадий». – Когда за мной приедут … Может, уже и едут …
– Кто?
– Кто надо! И вот когда они приедут … Когда здесь появятся …
– И что будет? – никак не хотел пугаться капитан.
– Тебя размажут! – сказал «Геннадий». – Вот просто в порошок сотрут!
***
Клава метнулась прочь с дороги. Когда оглянулась, увидела: её преследуют двое. Падали в темноте, чертыхались, но не отставали. Клава добежала до колодца, схватила железное ведро, посаженное на цепь, и когда первый из преследователей добежал до неё, ударила, что было силы. Ведро, утяжелённое снизу металлическим кольцом, оказалось грозным оружием. Мужик опрокинулся навзничь, будто с разбега ударился о столб. Его собутыльник в нерешительности остановился.
Тем временем в темноте полыхнуло светом фар. Автомобиль не проехал мимо, а развернулся и встал поперек дороги так, что освещал теперь троицу у колодца.
– Опаньки! Опять? – раздался мужской голос и из темноты к колодцу вышел лейтенант.
Поверженный Клавой пьяница замычал и попытался встать. Его лицо было залито кровью. А сам он вряд ли что-либо соображал. Удар был сильный.
– Чего такое? – неприятно удивился лейтенант.
Он уже обрадовался тому обстоятельству, как быстро отыскалась Клава, и вдруг такое неожиданное препятствие.