Читать книгу: «Гирр – сын Агу», страница 3

Глава II
Рассказ Гирра

1

Человек каменного века не знал, что такое безделье. Он позволял себе короткий сон ночью и после особенно обильной еды. Он был вынослив, упорен и терпелив. Ценой ошибок, ценой многих жизней по крупице накапливал знания и опыт. Большую часть времени тратил на то, чтобы добыть пищу. Но он часто голодал, особенно зимой, когда на землю ложился белый холодный песок. И всё же, отложив все дела и заботы, лесное племя, разместившись вокруг кострища, от восхода до захода солнца слушало рассказ Гирра о жизни южного племени, где вождём был мудрый сын Барса. Кри и Агу сидели рядом и тоже слушали во второй раз, не пропуская ни слова. Вот этот рассказ.

…Раненый Гирр ушёл от погони, взобравшись на вывернутое с корнями дерево. Сын Агу не знал, сколько дней и ночей несла его река, вздувшаяся от дождей. Вода в реке пошла на убыль и оставила большое дерево на песчаной отмели. Гирр лежал на его стволе вниз лицом между сучьями, не имея сил пошевелиться. Солнце палило спину, кричали чайки и бултыхались в воду, хватая рыбу. Плечо нестерпимо ныло, в нём толчками билась кровь, будто время от времени рану протыкали копьём. Гирр разлепил глаза, приподнял голову. До берега было далеко, но среди травы разглядел какие-то тени. «Волки, – догадался Гирр. – Караулят, когда вода совсем упадёт, чтобы напасть на ослабевшего человека». Осталось ждать неизбежного конца, и он опустил веки…

…Солнце перестало палить спину, в плече унялась боль, не слышно крика чаек. Гирр почувствовал, что лежит вверх лицом на мягкой шкуре. «Видно, отдал себя во власть духов», – подумал он и резко открыл глаза. Смуглая черноглазая женщина, низко склонившись, обмакивала перо птицы в маслянистую жидкость и смазывала ему плечо. Увидев, что светловолосый мужчина очнулся, она улыбнулась и успокаивающе погладила по голове. Её глаза, окружённые морщинами, глядели дружелюбно. Она ещё раз погладила волосы Гирра и вышла из хижины. Гирр огляделся. Пол в хижине сделан из плотно уложенных брёвен и застлан сухой травой. Основу стен и крыши составлял каркас из жердей, перевязанных гибкими ветками. Каркас накрыт пучками тростника, каждый прочно сплетён с каркасом и соседним пучком. В хижине вдоль стен сделаны возвышения, устланные тростником и шкурами, – для сна. На таком возвышении лежал Гирр. В углу непонятные сосуды, похожие на бутоны кувшинок, только больших размеров. Где-то рядом плескалась вода. Резко пахло рыбой. Гирр не успел как следует оглядеться, откинулась тростниковая дверь и в хижину вошёл невысокий, но плотный мужчина с обильной проседью в чёрной бороде. Левая половина его груди, живот и бёдра обёрнуты пятнистой шкурой. Он сел напротив, спросил сурово на языке лесного племени:

– Как твоё имя?

– Гирр, – ответил сын Агу.

– Гирр? – приподнял брови хозяин хижины. – Медведь, значит. Ну, пока ты ещё медвежонок. Из какого племени?

Гирр подумал: «Говорить ли? Не навлечёт ли он беду на родичей?..» Но его спасли, принесли в хижину, женщина лечила ему рану, и хозяин говорил с ним на родном языке, на языке лесного племени, хотя и не вполне умело.

– Я из лесного племени, что у Синей реки и Круглого озера, – ответил Гирр.

– У Круглого озера? – переспросил хозяин. – Жу! – крикнул он, – позови Сила и Нира. Глаза его смягчились, он пристально глядел на Гирра, и вдруг грустная улыбка тронула его губы.

В хижину вошли двое рослых светловолосых мужчин с серыми глазами. Их бёдра тоже были обёрнуты пятнистыми шкурами.

– Гирр, – указал хозяин на сына Агу. – Я был прав, он из лесного племени, что у Круглого озера.

Вошедшие расширили глаза и глядели на Гирра как на чудо. Хозяин пояснил гостю:

– Когда я был щенком Барса, моя мать умерла, живой дух оставил её тело. Мой отец привёл себе женщину из лесного племени от Круглого озера. Она стала мне второй матерью и подарила роду двух сыновей, Сила и Нира. Вот они. Звали мою вторую мать Зуна…

…Возглас удивления издали старейшие матери лесного племени, услышав имя Зуны. Они помнили её. Хорошо помнили, как давным-давно собирали ягоды у Круглого озера, на них налетели черноволосые мужчины и увели нескольких женщин, в том числе Зуну. Однако стойбищу и оставшимся женщинам не причинили вреда. Не вдруг угомонила Агу возбужденых родичей, чтобы дальше слушать рассказ Гирра.

…Отец любил и берёг Зуну, но она рано умерла и до конца дней тосковала о родине и родичах, – продолжал хозяин хижины, скорбно опустив голову.

– Кто ты? – осмелев, спросил Гирр.

– Я сын Барса, вождь племени, – сказал он без бахвальства. – Моё жилище – твоё жилище. Ты желанный гость из рода, близкого моему сердцу, набирайся сил, пока снова станешь медведем. В этом поможет тебе моя женщина Жу, Стрекоза, – улыбнулся вождь, блеснув зубами.

Мужчины вышли из хижины. Гирр лежал с открытыми глазами и ничего не видел. В его сознании едва укладывалось услышанное. Не иначе, добрые духи полюбили его, спасли от гибели и отдали, слабого и больного, в руки друзей.

Сын Агу позднее узнал, что его подобрали рыбаки южного племени, в лодке привезли к свайному посёлку. Гирр бредил, шептал и выкрикивал непонятные слова. Сын Барса прислушался и, к удивлению родичей, велел перенести больного в свою хижину.

Вошла Жу с сосудом в руках, она села рядом, приподняла голову Гирра и поднесла сосуд к его губам. Гирр попробовал вкусную, пахнущую мясом жидкость и выпил её до дна. Жу улыбнулась и с запинкой выговорила на языке лесного племени:

– Хорошо.

В хижину вбежали девушка и девочка, обе черноволосые и черноглазые. Они, не скрывая любопытства, с улыбкой глядели на Гирра. Всё южное племя уже знало, что за гостя прислали духи. Похоже, знали и они.

– Лая, Лань, – указала на них Жу. – Дочери.

Лань подошла к Гирру и дала ему большой плод, похожий на яблоко. Но таких крупных яблок Гирр никогда не видел. «Видимо, здесь много плодов, если девочка не пожалела отдать чужому человеку», – подумал он. Лая молча и пристально разглядывала гостя. Гирр обратил внимание, что у Жу и Лаи лёгкие шкуры покрывали не только бёдра, как у женщин его племени, но и грудь, хотя было очень тепло. Гирр утомился и устало сомкнул глаза.

Когда ему стало лучше, сын Барса, а также Сил и Нир, подолгу сидели возле гостя, не позволяя ему подниматься, и все расспрашивали о жизни и обычаях лесного племени. При этом лицо вождя становилось всё мрачнее и суровее. Наконец он заговорил сам:

– Твоё племя живёт, как жили наши давно умершие предки. Когда совсем одолеешь слабость, окрепнут руки и ноги, ты можешь уйти в своё племя. Сын Барса и люди его рода не причинят тебе зла и отпустят с миром. Но тебе надо долго жить в нашем племени, научиться многому, и тогда, если захочешь уйти, унесёшь наше умение и опыт наших отцов и дедов в свой род.

Сил и Нир согласно кивали головами.

– Но можешь остаться у нас навсегда, – продолжал вождь. – Нам нужны крепкие и смелые мужчины, нужны охотники. Две весны назад внезапный ураган унёс лодки рыбаков и разбил о скалы. В роду много женщин, но осталось мало мужчин. У меня две дочери… но нет сына, – он замолчал и скоро вышел.

Сил и Нир посидели ещё немного и, не сказав ни слова, тоже ушли. Гирр остался один. Он поднялся с ложа, отодвинул дверь и вышел. Ослеплённый светом, прищурил глаза. В небе полыхало солнце, а перед ним раскинулась зеркальная гладь воды, кое-где сморщенная дыханием горячего воздуха. Гирр хотел оглядеться, но от слабости покачнулся, к нему подбежала Жу, подхватила под руку и увела в хижину.

– Нехорошо, – сказала она. Позвала Лаю и велела не отходить от больного.

С тех пор дочь вождя сидела возле Гирра. Сначала они глядели друг на друга, изредка улыбались и молчали. Вдруг Гирр указал на сосуды, что стояли на полу, и спросил:

– Что это?

Девушка не сразу поняла, чего хочет гость. Она принесла воды в малом сосуде, чтобы напоить его. Гирр отрицательно покачал головой и, ткнув пальцем в принесённый сосуд, снова спросил:

– Что это?

Лая догадалась: он хочет знать названия вещей на их языке – и звонко рассмеялась.

– Кувшин, – сказала она. Плеснула из кувшина воду и добавила: – Вода.

– Кувшин… вода… – несколько раз повторил Гирр. Занятие их увлекло, и теперь каждый называл вещи на языке своего племени. Жу изредка заходила в хижину, улыбалась, а иногда тоже повторяла слова лесного племени. Когда были названы все предметы в хижине и под общий смех названы глаза, нос, губы, руки, Гирр прикоснулся к груди девушки и спросил:

– Что это?

Девушка вспыхнула и потупилась. Смутился и Гирр.

2

Сын Барса заметил симпатию дочери к гостю и удалил её в другую хижину. Если не разум, а ласка женщины привяжет Гирра к южному племени, он будет после сожалеть и станет плохим охотником. Пускай гость сам сделает выбор, остаться или уйти. Вполне окрепшему Гирру вождь решил показать богатства рода и мастерство стариков. Сначала он разложил оружие гостя: топор, нож, лук и стрелы, а рядом оружие, сделанное мастерами южного племени, и остался доволен произведённым впечатлением. Сразу же подарил Гирру оружие, что составляло немалую ценность и для самого вождя. Гирр ткнулся лицом в его плечо. Сын Барса довольно рассмеялся, он знал значение этого порыва.

Гирр уже видел, что посёлок размещён над водой на сваях. Вождь пояснил:

– На суше много змей и ядовитых пауков. Над водой жилища для них недоступны. Хижины поставлены стена к стене, поэтому требуется немного места и лучше сохраняется тепло. Чтобы не случился пожар, на сваях и в жилищах никогда не разжигаем огонь, даже в пору холодов.

Гирр остановился, с недоверием глядя на вождя.

– Как люди согреваются без огня, когда упадёт холодный белый песок и вода в озере отвердеет? – спросил он.

Сын Барса ответил не сразу, видимо, соображая, как объяснить гостю, что зимы здесь короткие и не такие холодные, как у Круглого озера. Ответил просто:

– Холодный песок скоро умирает, вода твердеет редко.

– Где поджарить рыбу и мясо? – не унимался Гирр.

– Для кострища построены другие сваи, – указал на них вождь, – в стороне, откуда редко дует ветер. Они засыпаны камнем и землёй, а с посёлком соединены переходом так же, как с берегом.

Гирр сдерживал себя, но не мог скрыть удивления, осматривая сложные и трудоёмкие сооружения. Как, например, вогнать в дно озера вертикальные сваи, на которых держится весь посёлок, причём выносит ветры и штормы? К сваям повсюду привязаны долблёные лодки, некоторые скреплены поперечинами попарно. В одной из них Гирр увидел огромную корзину из гибких прутьев. Внутрь корзины входила горловина с узким отверстием. «В неё ничего нельзя положить. Для чего она?» – подумал Гирр, но спросить не решился.

– Это ловушка для рыб, – указал на корзину сын Барса, будто прочитав мысли гостя. Тут же он велел мужчине опустить ловушку в воду у самых свай, а вечером показать Гирру улов. – Меня вечером не будет: мы уйдём на большую охоту, но тебя пока не возьмём.

Широко шагая по длинным сходням, вождь перешёл на берег и остановился возле изгороди из жердей, переплетённых довольно толстыми ветками. Гирр вдруг учуял запах кабана, а поверх изгороди увидел у лесочка большое стадо свиней. Он скинул с плеча лук, выхватил стрелу, но сын Барса остановил его:

– Подожди.

Из корзины, что стояла рядом, он вытряхнул за изгородь мелкую рыбёшку, рыбьи кишки, обглоданные кости и громко зачавкал губами. Стадо свиней с визгом кинулось к нему и набросилось на еду. Вождь открыл дверцу и смело вошёл за изгородь. Гирр глядел на него, ничего не понимая, руки сами схватились за топор. Свиньи, управившись с закуской, повертелись и потянулись снова к лесочку. Только одна, миролюбиво хрюкая, подошла к человеку и получила из его рук целую рыбину. Сын Барса почесал у неё за ухом, вышел из загона и закрыл за собой дверцу на засов…

…Среди людей лесного племени поднялся галдёж и смех, никто не поверил словам Гирра.

– Мы не грудные дети! – кричали мужчины.

– Пусть Гирр почешет за ухом у кабана! – хохотал Манг. – Он видел, как это делал сын Барса!

До слёз смеялись и визжали женщины. Люди стали подниматься, чтобы уйти и больше не слушать. Агу и Кри вскочили одновременно и крикнули:

– Тихо!!!

Смех и шум стихли.

– Говори, – властно сказала Гирру мать матерей.

– Люди лесного племени не поверят мне, что никто из них не сделает такого топора? – Гирр бросил к их ногам свой топор. – Родичи не верят мне, что я из лука попадаю стрелами между пальцев моей женщины?

Все видели, что Гирр взбешён, и молчали.

– Вы не поверите мне, что я, не сходя с места, разведу большой костёр без родового очага? Манг, ты больше других смеялся, подойди ко мне.

Охотник не двинулся с места.

– Подойди, – приказала Агу.

Тот поспешно выполнил приказание.

– Что это? – спросил Гирр.

– Камни, – буркнул Манг.

– Погляди хорошо, подержи в руках и скажи всем, что это.

– Камни, – повторил Манг. – Их много в нашей горе.

– Верно, – подтвердил Гирр. Он присел на корточки, и через несколько минут явился огонь, он ширился, рос, превращаясь в костёр.

Манг попятился, глядя на Гирра с суеверным страхом, готовый упасть перед ним на колени или кинуться прочь.

Люди рода оцепенели, в их глазах стоял ужас, они стали отодвигаться, не спуская глаз с Гирра. С плоского камня снова поднялась Агу и заговорила:

– Успокойтесь, люди лесного племени. Гирр – не злой дух и не оборотень. Он мой сын и ваш родич. Гирр знает многое, чего не знаете вы, он умеет то, чего не умеете вы. Гирр научит вас своему знанию и умению, вы станете сильнее и неустрашимее. Он уже научил меня и Кри добывать огонь из камня, научит и вас. Гирр, покажи сначала Мангу.

Но Манг отшатнулся от камней, боясь к ним прикоснуться. Пришлось Кри, а потом Агу повторить оживление огня, прежде чем Манг согласился сделать то же. И когда он разжёг огонь, начал прыгать вокруг него и дико орать от радости:

– Манг родил огонь! Манг родил огонь!

К тому времени Кри сходил к реке и приволок большую корзину, из неё высыпал возле кострища ворох серебристой рыбы.

– Эту ловушку сплёл Гирр, – заявил он, – мы утром её опустили в воду, и она столько заманила рыбы, сколько не поймать никому из вас за три дня и три ночи. Ловушку каждый может сплести, и племя будет всегда иметь рыбу.

Оцепенение и испуг прошли, люди повскакали с мест. Одни рассматривали ловушку, постигая её секрет, другие сами хотели оживить огонь.

Лань сидела и тихо улыбалась, её забавляла детская наивность родичей Гирра. К ней подсели женщины и наперебой расспрашивали, все ли мужчины её племени такие мудрые и умелые, как Гирр.

– Все, – смеялась Лань. – Но мой мужчина лучше всех. И среди наших охотников он был первым.

Теперь Гирру верили и до конца рассказа его не перебивали, только качали головами и изредка не сдерживали восклицаний восторга или удивления.

…Стадо свиней, – говорил сын Барса, – держали в загоне и подкармливали мои прадеды и их прадеды. Но сначала отловили диких кабанят и вырастили в неволе. Каждый новый приплод больше и больше привыкал к человеку. Со временем кабаны стали такими же ручными, как собаки, которые есть и у вашего племени. Ещё мы имеем два больших стада совсем ручных туров. Они подпускают к себе людей, не нападают на них, берут из рук корм. Они пасутся свободно, и один человек может пригнать всё стадо куда нужно, – сын Барса помолчал и заговорил снова: – Предкам было труднее, они делали вокруг полян крепкие лесные завалы, чтобы туры не вырвались на свободу и снова не одичали.

Гирр слушал, не перебивая вождя, но не понимал, для чего столько хлопот, если зверей нужно беречь и нельзя убивать. Для чего они людям? Когда сын Барса умолк, гость решился спросить:

– Для чего племени ручные туры и кабаны?

Вождь рассмеялся:

– Турица живёт долго, за свою жизнь дарит телят больше, чем пальцев на двух руках, а чтобы продолжить её род, надо сохранить только одного. Остальных, когда они вырастут, мы убиваем на мясо. Ещё больше даёт приплода кабаниха. Часто ли охотники лесного племени убивают тура или кабана? Часто ли твои родичи имеют мясную пищу?

Гирр отрицательно покачал головой.

– А люди моего племени всегда имеют запас мяса, который не портят солнце и черви. Мясо ходит в стадах и увеличивается в размерах. В любое время можно дать людям мясную пищу, если охота была неудачной, – вождь задумался и тихо закончил: – И старики не знают, как давно предки начали разводить туров… Правда, домашние туры мельче диких зверей. Я покажу тебе их в другой раз. Пора на охоту.

Сын Барса и Гирр вернулись на сваи. Вождь вскоре ушёл с группой охотников. Жу проводила его тревожным взглядом, а гость сел на край свайного настила, думал и глядел, как на красном небе солнце клонилось ко сну, к полосе леса за озером. Приплыли на лодках рыбаки, вывалили целую гору рыбы. Женщины тут же распарывали её, вычищая нутро, и развешивали на шесты для сушки. Рыбью мелочь и кишки из крупных рыбин бросали в отдельные корзины. «Свиньям», – подумал Гирр. В его племени родичи съедали мелочь с костями и кишками.