Читать книгу: «Гирр – сын Агу», страница 2

3

В становище лесного племени царило оживление. Предстояли праздничные танцы молодых женщин вокруг большого огня и состязания в ловкости охотников, затем обильный пир. Часть мужчин уплыли на долблёных лодках бить копьями рыбу по тихим заливам, часть остались охранять становище. Остальные охотники во главе с вождём ушли на Кабанье болото за жирной добычей, с ними ушёл и Гирр. Ягоды ещё не созрели, и женщины отправились за кореньями в лес у Круглого озера. В становище остались только старухи и кормящие грудью детей женщины. Они носили к кострищу и ломали сучья и хворост, им помогали подростки. Голотелые чумазые дети бегали, визжали, дрались. На них никто не обращал внимания.

Первыми вернулись охотники, они принесли большого кабана. Его убил Гирр – ударил топором по черепу. Но в ожерелье Лани не добавится кабаньего клыка: секач был до того ранен стрелой и копьём других охотников. Однако мужчины оценили отвагу и силу пришельца. Не подоспей он, Манг, ударивший кабана копьём, был бы растерзан зверем.

Женщины набрали две вязанки трав и кореньев. Приплыли и рыбаки, их добыча оказалась небогатой – несколько рыбин.

Когда небо посветлело и холодная богиня ночи, не дающая тепла, собралась спрятаться за лесок, условный крик ночной птицы известил родичей племени Агу, что возвращаются охотники, посланные за второй полутушей турицы. Их тотчас помчались встречать.

Агу довольно улыбалась: добрые духи узнали про большой огонь в их честь и послали удачу. Пир будет богатым, а племя сытым. «Скоро проснётся Солнце – главный бог духов, – подумала она. – Пора зажигать костёр». Агу вошла в хижину, опустилась на колени перед родовым очагом. Это большая корзина, промазанная изнутри глиной, в ней постоянно тлел огонь, а рядом лежал ворох мелко наломанного сухого хвороста. Возле родового очага неотлучно дежурила сама Агу или её помощница, одна из старых женщин. Мать матерей взяла другую корзину, поменьше, переложила в неё несколько углей из родового очага и сверху кинула тонкие хворостинки. Появилось синеватое пламя. Боясь дохнуть на него, Агу подкладывала новые и новые хворостинки. Лицо её было сосредоточенно строгим. Она прожила долгую жизнь и каждый раз испытывала волнение от чуда рождения огня, дающего тепло и жизнь людям, делающего мясо мягким и вкусным. Из поколения в поколение берегли его, не давая умереть.

Люди сразу притихли, когда Агу вынесла к кострищу малый родовой очаг и принялась разжигать костёр. Даже дети перестали бегать и визжать. Все с благоговением глядели, как на их глазах ширился и смелел огонь, с треском пожирая хворост. Однако люди знали, что огонь нужно держать в смирении, от обильной пищи он становился ненасытным и злым. Костёр разгорелся, над ним разложили длинные шесты с нанизанными кусками мяса. Родичи неотрывно глядели на мясо, глотая слюну. Нечасто в племени было столько сытной пищи, чаще оно довольствовалось кореньями и травами. Но никто не смел проглотить и кусочка, пока не позволит Агу. От мяса между тем пошёл до одури вкусный запах. Две матери рода поддерживали нужной силы огонь, то подкладывая хворост, то отодвигая его, если пламя сильно усиливалось. Агу безмолвно сидела на своём плоском камне. Гирр отметил, что в племени достаточно старух, но мало стариков: мужчины погибали на охоте и редко доживали до седин. Они сами должны были заслуживать право на долю у родового костра, а о матерях заботились дети – всё племя. «Но нужны не только сила и ловкость, которых не имели старики, – думал Гирр, – нужны опыт и мудрость. Потому южное племя так искусно и в изготовлении оружия, и в охоте, что бережёт не только матерей, но и отцов».

Агу резко встала и велела убрать вертела от огня. Женщины быстро выполнили приказание, а самый жирный кусок, поддев отточенной палкой, подали ей. Мать матерей опустилась на колени, обратившись к востоку. И люди рода тоже встали на колени, сложив руки на груди.

– Бог неба и духов, – громко заговорила Агу, – прими это мясо и усмири желающих нам зла в лугах, лесах, реках и озёрах, вели дарить нам удачу.

Багровый край солнца показался из-за горы, будто светило услышало голос старой женщины и приоткрыло глаз.

– Бог неба, – продолжала старуха, – добрые духи вернули мне сына, у нас много мяса, духи помогают нам, мы чтим их, похвали и ты. – Агу положила мясо на разостланную шкуру. – Иди к нашему костру, ешь с нами мясо, полюбуйся гибкостью наших женщин и искусством наших охотников.

При этих словах десяток молодых женщин и девушек встали в хоровод вокруг костра и пустились в дикий пляс, притопывая пятками, размахивая руками, изгибаясь и приседая, то бросаясь бегом, то переходя на осторожный шаг. И хотя каждая танцовщица по-своему исполняла танец, в нём были и единый стремительный ритм, и своеобразная привлекательность. Мужчины широко улыбались, их глаза перебегали с одной танцовщицы на другую. Особенно выделялась гибкостью движений и их выразительностью молодая девушка с пышными льняными волосами до бёдер. Женщины в танце изображали то поиск и сбор кореньев в траве или плодов и ягод на деревьях, то разжигание костра (складывали ладони у лица и раздували щёки), то поклонение добрым духам, то стремительный бег лани, то осторожную поступь лисицы. Они танцевали долго и азартно: первобытный человек ценил прежде всего неутомимость и выносливость. Солнце поднялось над горой в рост дерева, когда Агу подала знак и танцовщицы разом упали на колени, обратив лица и протянув руки к солнцу.

Наступила очередь Кри показать искусство мужчин-охотников. Он издал гортанный крик тревоги, и мужчины, знавшие женщин, прыгнули в круг с поднятыми копьями. Сначала они изображали набег вражеского племени, затем торжество победы над ним и погоню. Они прыгали и вертелись около костра, однообразно взмахивая топорами и копьями, делали страшные лица и вскрикивали. Покончив с врагом, встали в широкий круг в затылок друг другу и низко согнувшись, будто крались к добыче. Дойдя до условного места, метали копьё в шкуру, висевшую на дереве. Если копьё попадало в цель, зрители награждали охотника криками одобрения. Он получит лучший кусок мяса из рук самой Агу. Если копьё летело мимо или слегка касалось шкуры, зрители громко смеялись. Охотники между тем продолжали танец по кругу и, снова дойдя до отметки, стреляли в шкуру из лука.

Лань не знала танцев лесного племени и осталась среди зрителей. Гирр участвовал в танце мужчин. Его копьё и три стрелы попали в самый центр шкуры. Он превзошёл даже Кри и был признан лучшим охотником. Гирр подошёл к Агу, которая уже поднялась с камня, собираясь начать пир, и сказал:

– Мудрая мать матерей, позволь показать искусство в охоте южного племени, племени сына Барса.

Агу подумала и сказала, снова опускаясь на камень:

– Быть так.

Гирр склонил голову, затем сорвался с места и умчался в лес. Родичи недоумённо переглядывались. Лань подбежала к дереву, сорвала шкуру и держала её в вытянутой руке. В тот же миг из леса стремительно вылетел Гирр с поднятым копьём. Лань бросилась бежать, шкура-мишень развевалась позади неё. Пришелец метнул копьё, и оно прошило шкуру. Зрители онемели, затем завыли от восторга. Гирр снова умчался в лес, а Лань подбежала к дереву и приложила к стволу ладонь, растопырив пальцы. Сын Агу огромными прыжками приблизился к отметке и, припав на колено, одну за другой вонзил в ствол дерева четыре стрелы между пальцев Лани, выхватил тяжёлый нож из лосиного рога, метнул его. Нож воткнулся чуть ниже ладони. Зрители вскочили со своих мест и стояли, разинув рты. Гирр и Лань подошли к Агу, склонили головы.

Кто-то опомнился первым и в полной тишине закричал:

– Гирр – вождь племени!

– Гирр – вождь племени! Гирр – вождь племени! – дружно подхватили родичи.

Мудрая Агу увидела, что сын хочет говорить. Она подняла руку, и родичи утихли.

– Говори, – сказала она.

– Мать матерей и люди племени, – заговорил Гирр в наступившей тишине, – сила вождя не в руках и ногах, не в умении убить зверя. Сила вождя в мудрости и опыте.

Кри лучше всех знает окрестные луга, леса, реки и тайные тропы. Кри лучше всех знает повадки зверей, птиц и рыб. Его разум и опыт нужны лесному племени. Когда в небе была луна, мы убили кабана. Но Кри указал, где затаился зверь, куда он пойдёт, где его ждать. Пусть вождём будет Кри, а я научу охотников делать оружие и владеть им. Я всё сказал.

Кри не пропустил ни слова и дивился разуму пришельца. Он сам думал почти так же, но говорить не смел. Неожиданное заявление Гирра смутило родичей, они молчали. Агу встревожили слова сына, она поняла, что Гирр принёс от южного племени много нового. Не нарушит ли это обычай и покой предков? Не принесёт ли беду её племени, не уменьшит ли почёт и власть матерей рода? Но не стала портить праздника в честь добрых духов и неохотно сказала:

– Вождь племени – Кри, быть так!

– Вождь – Кри! Быть так! – откликнулись родичи.

4

Лесное племя расселось вокруг шкур, разостланных вниз шерстью, на них были разложены истекающие соком куски жареного мяса. По обычаю племени, Агу бросила кусочек в огонь, затем раздала мясо сначала старейшим, а потом остальным женщинам. Детным выбирала долю побольше, чтобы они накормили и своих детей. И тут Агу заколебалась. Из числа мужчин лучший кусок полагался победителю охотников Гирру. Но он сам поставил вождя племени выше себя и вынудил её, мать матерей, оставить Кри вождём, и родичи охотно согласились с этим решением, Гирр обратил свои слова не только к ней, но и ко всему племени.

Авторитет Кри вырос в глазах родичей. Как быть? Она уже два раза отступала от обычаев, утвердив Лань женщиной только Гирра и оставив вождём Кри. Как поступить теперь? Можно ли ей ставить вождя ниже лучшего охотника? Эти мысли быстро пролетели в её голове. И недаром Агу считалась мудрейшей, она выбрала два равноценных куска и одновременно протянула их Кри и Гирру, как бы воздавая должное мудрости одного и сноровке другого. Это вызвало открытое одобрение родичей. Проницательный Кри разгадал мысли Агу.

В этот день все получили по доброму куску мяса и усердно чавкали и грызли свою долю. Себе Агу оставила печень и мозги кабана. Ели молча и жадно, пережёвывали хрящи, дробили кости. Что не поддавалось зубам людей, летело за спины. Эти остатки подхватывали собаки, разгрызали, клацая зубами, или глотали целиком. У племени было шесть собак: четыре суки и два кобеля. Их ценили и берегли, часто брали на охоту. Собаки отвлекали внимание зверя, задерживали его, пока подкрадывались охотники, а зимой по глубокому снегу загоняли под выстрел из лука и удар копья.

Многие родичи успели расправиться со своими кусками, и Агу разрешила есть вволю. Насытившись мясом, люди вяло жевали сладкие корни и листья съедобных трав. Мужчинам, что томились в лесу, охраняя покой племени, уже отнесли по куску мяса. Теперь Кри послал подменить их. Наконец наелись все, животы людей раздулись, глаза слипались. Одни засыпали тут же, другие шли к реке, пили воду и засыпали под кустами. Агу велела накормить собак и остатки еды унести в её хижину. Гирр и Лань отошли в сторону и на виду у всех легли рядом, что было необычно. На глазах у людей мужчины и женщины в племени Агу держались отдельно, не показывая близости, чтобы не вызывать зависти и злобы других. Они все принадлежали друг другу.

Гирр скоро задремал, но вдруг открыл глаза. Над ним склонился Кри и коснулся рукой плеча.

– Я хочу знать обычаи людей южного племени, – сказал он и сел рядом.

– И мать матерей Агу захотела узнать их обычаи, – ответил Гирр и тоже сел. – Когда солнце дойдёт до середины неба, Агу велела мне прийти в её хижину и рассказать, как живут люди в племени сына Барса. Пойдём вместе.

Кри согласно кивнул.

– А пока я научу тебя добывать огонь из камня.

– Огонь?.. Из камня? – улыбнулся Кри.

– Да, – подтвердил Гирр. Он достал из кожаного мешочка, висевшего у пояса, два камня величиной в пол-ладони, приложил к одному из них жгутик, скрученный из каких-то волокон, а другим плоским камнем начал бить скользящими ударами. Посыпались синие искорки. Вдруг на жгутике появилась красная точка. Гирр подул на неё, точка расширилось, жгутик начал тлеть. Гирр лёг на землю, подкладывал сначала сухие травинки, затем веточки и осторожно дул. Потянулась белёсая струйка дыма, и вспыхнул слабый язычок пламени.

– Огонь! – воскликнул Кри.

Гирр притушил пламя, прихлопнув ладонью, огляделся и сказал тихо, протягивая камни и жгут вождю:

– Попробуй ты.

Кри даже отодвинулся, с недоверием глядя на Гирра.

– Вождь должен суметь раньше других родичей. Пробуй, – решительно заявил сын Агу.

Кри принялся за дело, робко и нескоро, но всё же разжёг огонь. Его восторгам не было границ.

– Где взять такие камни и жгут? – спросил он.

– Я принёс их с юга, – ответил Гирр, – но они есть и в горе у Круглого озера, где племя берёт камни на стрелы, копья и ножи, а жгут сплетён из волокон травы, которая растёт и здесь. Надо, чтобы все родичи нашего племени научились добывать огонь из камня.

– Ты должен быть вождём, – спокойно сказал Кри.

– Нет, – возразил Гирр. – Ты самый мудрый. Ты сегодня же добудешь огонь из камня при Агу. Часто менять вождей нельзя. Кто будет слушать вождя, которого могут в любое время сменить, а старейшая мать рода может даже выгнать из племени? Тебе быть вождём. Ты мудр и опытен, в силе и в ловкости не уступишь другим мужчинам рода. Я буду во всём тебе помогать.

Кри подумал и согласился.

– До полудня мы найдём в горе нужные камни, а в лесу волокна, – сказал Гирр, вставая.

Вождь вскочил и ткнулся лицом ему в плечо. Это высший знак признательности у людей лесного племени.

5

Из своей хижины Агу удалила всех и осталась одна. На земляном полу у родового очага она расстелила шкуру, удобно села и приготовилась долго слушать. Чуть задремала, ожидая Гирра, но сразу открыла глаза, когда он вошёл и остановился, склонив голову. В хижине было темно, слабый свет исходил только от очага, и Агу не вдруг увидела Кри.

– Мать матерей, – заговорил Гирр, не ожидая разрешения, – вождь племени, мудрый Кри, тоже хочет знать обычаи и жизнь людей южного рода, чтобы меньше терять мужчин на охоте.

Агу одна собралась слушать сына и сама решать, что перенять из обычаев другого племени, но возразить было нечем, и она снова уступила.

– Пусть будет так, – сказала она и указала, где сесть мужчинам. Помедлив, разрешила: – Говори.

– Южное племя, где вождём сын Барса, – начал Гирр, – богатое и могучее. В нём много мужчин и женщин, они выносливы и быстроноги. Там ненадолго деревья сбрасывают зелёные шкуры, редко падает холодный белый песок, скоро умирает и уходит в землю. Вода в реках и озёрах мало твердеет от холода. Солнце не жалеет людям тепла, оттого их кожа темна, как глина, а волосы и глаза чернее ночи. В племени сына Барса дети знают отцов и почитают их так же, как и матерей. Старейшие отцы не ходят на охоту, но получают долю наравне со всеми.

Они от отцов и их отцов научились понимать душу камня, делать из него ножи и топоры, наконечники стрел и копий, острые и крепкие, каких не могут делать люди твоего племени. Старейшие отцы в племени сына Барса научили людей добывать огонь из камня.

Как и ожидали Гирр и Кри, обычай почитать отцов и даже стариков наравне с матерями вызвал недоверие Агу. Она и раньше обратила внимание, что сын постоянно называл вождя племени, но ни разу – мать матерей. А когда Гирр сказал об умении стариков оживлять из камня огонь, она вздрогнула. Напугалась. Извечно родовой огонь сохраняли матери рода, в этом их сила и власть. Извечно матери дарили роду детей – будущих женщин и охотников. Можно ли матерей ставить вровень с мужчинами? Гирр, заметив волнение Агу, замолчал. Наконец мысли Агу приняли неожиданный оборот, она успокоилась и даже усмехнулась.

– Камень не может родить огонь, – резко сказала она. – Сына обманули хитрые старики, как лисица ребёнка.

Гирр побледнел. В лесном племени не было для мужчины больней обиды, как назвать его ребёнком. А если это сказала старейшая мать, уважающий себя мужчина должен уйти из племени. На этом мог закончиться весь разговор.

Но Гирр совладал с нахлынувшей обидой. Он понимал, что грубость матери исходит от незнания, он понимал своё превосходство и спокойно сказал:

– Покажи, мудрый Кри, мудрейшей из матерей, как добыть огонь из камня.

– Эти камни я взял сегодня в горе у Круглого озера, а эти волокна снял с сухих стеблей жгучей травы, – Кри говорил уверенно, подавив волнение. Он на раскрытых ладонях держал камни и жгут. – Из них я добуду огонь и разведу костёр у твоих ног.

Агу с презрением взглянула на вождя, не проронив ни слова. Она предвидела его посрамление. Но из камней брызнули искры, особенно яркие в темноте хижины, и скоро язычок пламени начал пожирать сухие веточки прямо у её ног. Агу взглянула на родовой очаг – не выпал ли из него уголёк? – и онемела. Гирр погасил огонь, растёр даже золу и снова на глазах матери родил огонь из камней.

– В племени Барса все умеют разводить огонь без родового очага. В этом мешочке я всегда ношу с собой камни и сухие волокна, я могу развести костёр далеко от становища, чтобы согреться, поджарить мясо и отогнать зверей. Подумай, мудрая Агу, давшая мне жизнь, насколько твоё племя будет сильнее, овладев этим умением, которому меня научили мудрейшие отцы южного племени.

Старуха долго молчала, прикрыв глаза. Она не верила тому, что видела. Не могла поверить. Сколько бед и лишений вынесло лесное племя, когда однажды огонь в очаге умер! Агу была девочкой, но и сейчас помнила, как виновницу кинули в реку с камнем на шее, чтобы дух её тела никогда не видел огня и солнца и всегда дрожал от холода. А когда сама стала старейшей матерью рода, сколько бессонных ночей провела возле очага, оберегая его! Потерю огня не прощали даже матери матерей. При нападении врагов на стойбище прежде всего спасали родовой огонь… Агу открыла глаза, попросила:

– Кри, оживи огонь ещё раз.

Низко согнувшись, старуха следила за каждым движением вождя. Затем попросила камни и сама выбила огонь и развела костерок, перенесла его в малый родовой очаг и погрела над ним руки.

– Много ли таких камней в горе? – спросила она.

– Достаточно, – ответил Гирр.

– Можешь ли ты дать мне такие камни?

Гирр отвязал от пояса мешочек и отдал матери:

– Возьми. Я найду себе другие.

Агу ткнулась лицом в плечо сына и сказала:

– Гирр – не грудной ребёнок. Ты лучший охотник, а мудростью превзошёл мать. Духи вернули тебя в родное племя, чтобы сделать его сильным. Иди, сын, иди и ты, Кри, Агу будет много думать. Я позову вас после ночи, буду слушать дальше.

Кри, довольный началом разговора, вышел, а Гирр задержался у входа, вернулся и остановился возле матери. Старуха вскинула на него глаза:

– Говори, сын.

– Мать матерей, давшая мне жизнь, скажи: кто мой отец? – спросил он.

Агу будто ждала такого вопроса. Спокойно сказала:

– Сядь.

Гирр опустился на шкуру рядом с матерью. Наступило молчание. Агу не забыла, кто в последний раз дарил ей клыки тигра. Она была уже немолодая, но сильная и гибкая. Никто не мог равняться с ней в танце, в сборе кореньев и ягод, в быстроте и выносливости. А он моложе её. Могучий и неустрашимый охотник. Вспоминая прошлое, Агу прикрыла глаза и сухими пальцами перебирала костяшки на груди.

– Зачем знать тебе? – тихо спросила она.

– Он отдал себя духам? – спросил Гирр.

– Нет.

– Кто он?

– Кри.

Сын ткнулся лицом в плечо матери, обнял её.

– Спасибо тебе, что выбрала мне отца, которым я могу гордиться, – прошептал Гирр.

Слова сына обрадовали Агу, родили тёплую волну благодарности к нему за то, что он, сильный и мудрый, много видевший и знающий, вызвал давние воспоминания и одобрил выбор её любви. Она поняла, что от этого нового чувства стала мудрее других женщин. А сын вдруг стал для неё много ближе и дороже. В глазах Агу впервые за всю жизнь блеснули слёзы радости.

– Манг, мой старший брат, вскормленный твоей грудью, – Гирр на минуту замялся… – Кто его отец? Тоже Кри?

– Нет, – покачала головой Агу.

– Так я и подумал.

– Почему? – удивилась мать матерей.

Гирр припомнил, как на охоте в прошлую ночь Кри велел подождать, пока кабан-секач ослабеет от раны и потери крови, чтобы легко добить его. Стрела пронзила грудь кабана, видимо, у самого сердца. Но Манг усмехнулся и крикнул:

– Устарел вождь, растратил смелость и силу!

Раненый кабан метался в камышах, не видя врагов.

Манг кинулся к нему, ударил копьём, но неудачно. Зверь повернулся к охотнику, копьё переломилось. В открытой пасти кабана в хлопьях кровавой пены сверкнули страшные клыки. В этот момент подоспевший Гирр обрушил лезвие тяжёлого топора на череп вепря и проломил его.

– Молоко твоей груди дало ловкость и силу Мангу, но духи лишили его разума, – ответил Гирр, поднимаясь. Он пощадил мать, не сказав, что разум Мангу, видимо, достался от отца.

«Почему Гирр думает плохо о старшем брате?» – недоумевала Агу, оставшись одна, и не находила ответа. Она считала, что Манг скоро заменит Кри и будет вождём. Думала так до возвращения Гирра…