Читать книгу: «Протокол допроса: Крыса в норе», страница 2

– Моя основная задача?

– Мне нужно узнать, что представляет собой Украинская повстанческая армия. Какими ресурсами она располагает. И насколько эффективна она будет в будущей войне с большевиками.

– Для того, чтобы добыть такие сведения мне нужно сойтись с видными представителями украинских националистов.

– У вас будет такая возможность.

– С какими документами я поеду?

– Я знаю, что ваша мать родом из Ровно, Лавров.

– Нет. Это моя бабушка со стороны матери родилась в Ровно. Но моя мать никогда там не была, как и я.

– Вот и будет шанс посетить родину бабушки. Вы представитесь дезертиром из Красной армии. Фамилия вашей матери – Коваленко?

– Девичья фамилия.

– Вот и вы станете Коваленко Владиславом Ивановичем. Вашим напарником будет наш преподаватель радиодела.

– Ганс Корнер?

– Он. Это хороший специалист и давний агент Абвера. Вам стоит с ним подружиться. Совместная работа этого требует…

* * *

Абвершкола в Брайтенфурт.

Сентябрь, 1943 год.

Инструктор Ганс Корнер.

Майор Лайдеюсер вызвал к себе Ганса Корнера, который состоял в Брайтенфурт в должности инструктора по радиоделу. Уже два года он выполнял эту скромную работу и в разведшколе никто кроме Лайдеюсера не помнил о прошлом Корнера. Ранее он работал в министерстве восточных территорий у Альфреда Розенберга специалистом по восточным народам.

Корнер был сторонником «мягкой оккупации» и советовал придать походу против СССР видимость освободительного, а не завоевательного. Мол немцы идут спасать славянские народы от жидо-большевизма. И если в 1940 году его еще слушали, то после нападения на СССР и первых успехов вермахта, от услуг Корнера отказались.

– Герр майор! Инструктор Корнер!

– Прошу вас, герр Корнер. Прошу. Располагайтесь вот здесь.

– Как прикажете, герр майор.

– Не стоит столь официально, герр Корнер. Я пригласил вас не для отчета. Я хочу поручить вам работу, которая вам ближе.

– Я не понимаю вас, герр майор. Я инструктор по радиоделу.

– Но в прошлом вы были специалистом по восточным вопросам, герр Корнер.

– Был. Но мои мысли, и мои проекты были признаны вредными для рейха. Меня отстранили от работы и отправили сюда. Неужели у начальства поменялось мнение?

– Пока только у меня, герр Корнер. Те, кто стоят выше, ничего про наш разговор не знают.

– Вот как? Тогда зачем его начинать?

– Затем, что в скором времени они скажут нам с вами спасибо.

– Мне уже сказали «спасибо» в 1941 году, герр майор. Я тогда составил докладную записку об использовании местных националистов против большевиков. Поначалу мои идеи нашли отклик у командования. Но что потом? Вмешались партийные чиновники и меня выставили как мальчишку. «Зачем фюреру союз со славянами?» «Я не верю в величие немецкой нации?»

– Это было давно, герр Корнер.

– Они тогда в 1941 году обещали нам победу. Но уже осень 1943 года, герр майор. А где победа? Наступление под Курском, «которое приведет к краху большевиков», провалилось. Ныне Геббельс твердит по радио, что «Восточный вал непреодолим для большевиков»! Но так ли это?

Лайдеюсер полностью разделял мнение Корнера.

– Потому я и вызвал вас, герр Корнер. Мне нужны ваши связи с националистами.

– Вы готовы пойти на союз? Это слишком серьезный вопрос.

– Я это понимаю. Но Игра того стоит.

– Но после того как командование вермахта и руководство рейха поступило с лидерами национального украинского движения, захотят ли они пойти на контакт с нами?

– Вы сможете восстановить свои связи с лидерами ОУН?

– Возможно всё, герр майор. Но ведь у вас нет полномочий.

– Несмотря на то, что полномочий нет, я смогу оказать вам поддержку. Я получу для вас разрешение отправиться в Ровно.

– А какое задание я получу для прикрытия?

– Борьба с советскими партизанами. Люди гаулейтера¹⁸ давно просят нашей помощи в этом деле. Здесь никаких затруднений не будет. С вами пойдет наш инструктор Лавров.

– Лавров? Но он отстранен от работы.

– От работы инструктора в разведшколе. Но для вашего дела он подойдет.

– Но можно ли ему верить?

– Нет. В полной мере ему верить нельзя. Я даже думаю, что он связан с советской разведкой.

– Что?

– Именно так.

– И вы пошлете его со мной?

– В этом деле он может быть полезен. Красных также интересуют украинские националисты. И здесь он станет работать не за страх, а за совесть, как говорят русские. Просто говорить всего мы ему не станем.

– Что в итоге нужно сделать? – спросил Корнер.

– Мне нужны крепкие связи с лидерами ОУН. Я должен знать о них всё. И на основании этого мы разработаем план борьбы с большевиками на случай нашего отступления из пределов Украины.

– Значит, вы не верите в силу вермахта, герр майор?

– Я реалист, герр Корнер. А в этой войне победить смогут только реалисты.

– Верно! Нам твердили, что государство большевиков подобно Австро-Венгрии и состоит из многих «лоскутов», сшитых «гнилыми нитками советской пропаганды». Это государство сразу развалится на части, ибо никто за большевиков воевать не станет. Но что вышло? Теоретики Геббельса ошиблись.

– Вот мы с вами и станем опираться на реальное положение, герр Корнер. Но его нужно знать!

– Я могу вам сказать, герр Лайдеюсер, что основной целью ОУН было и есть создание Украинского государства. Они считают, что СССР и Германия истощат друг друга в войне и будет создан благоприятный момент для возрождения Украины.

– Сейчас они создали УПА, и эта организация весьма активизировалась в Галиции и на Волыни. В октябре 1942 года прошла конференция ОУН, где они приняли решение считать немцев врагами наряду с другими оккупантами украинских земель.

Корнер ничего не знал об этом.

– Вот как? Тогда дело плохо, герр Лайдеюсер.

– Но разве это помешает вам наладить тайные контакты?

– Если руководство ОУН приняло такое решение, то мы с ними враги! И моя миссия сильно осложнится. На чью поддержку я могу рассчитывать?

– В деле борьбы с партизанами вам помогут все структуры и Абвера, и СД, и управления гаулейтера. Но в деле тайного задания, вы можете рассчитывать на себя и на меня, пока мы не получим одобрения наших планов свыше.

– Получим ли?

– Обязательно получим!

* * *

Абвершкола в Брайтенфурт.

Сентябрь, 1943 год.

Ганс Корнер и Роман Лавров.

Роман Лавров встретился с преподавателем радиодела. Сам Ганс Корнер зашел к нему в комнату, получив право доступа от майора Лайдеюсера. Лавров и не знал до этого дня, что тот не просто преподаватель радиодела, но старый агент, который в свое время работал в Чехословакии, Венгрии, Польше, а также в пограничной полосе СССР накануне 22 июня 1941 года.

– Нам с вами, герр Лавров отныне предстоит много работать вместе, – сказал Корнер.

– Герр Корнер, вы, очевидно, имеете вопросы?

– Да, герр Лавров, и прошу понять меня правильно. Я предан делу и хочу работать с теми, кто также предан, как и я. Иначе все это пустая трата времени.

– Вы мне не верите?

– Я не сказал этого, герр Лавров. Да что такое вопрос веры? Сегодня вы один, а завтра, под воздействием обстоятельств, станете иным. Все меняется в этом мире.

– Я вас понимаю, герр Корнер. Я в прошлом офицер советской контрразведки.

– Этот факт мне известен.

– И мы с вами ведем борьбу против советов. В данный момент.

– Это все мне известно, герр Лавров.

– Дело в том, что я русский?

– Совсем нет. Другие русские не верят вам, герр Лавров. Например, капитан Глазепап или капитан Раковский. Они также русские. И иногда русские большие враги большевизма, чем немцы.

– Глазенап¹⁹ давно меня не любит. Он еще в прошлом году утверждал, что меня нельзя отправлять в Харьков! Он говорил, что я сразу перебегу на сторону большевиков. Но у меня нет такой возможности, герр Корнер. Даже если бы я этого хотел.

– Значит, вы не преданы делу, герр Лавров?

– Я предан самому себе, герр Корнер. А моя жизнь сейчас зависит от успехов вермахта. И мне обидно, что мы с вами просто теряем время на пустые разговоры о преданности. Я выполнил задание в Харькове в 1942 году. Вы ведь видели меня в качестве преподавателя, герр Коронер? Разве я не приношу пользу?

– Должен сказать, что ваши занятия были весьма полезны.

– Тогда что вас волнует?

– Капитан Глазенап утверждает, что недавние провалы наших разведгрупп связаны с вами. Простите. Но ведь у нас откровенный разговор, герр Лавров.

– Я знаю, что Глазенап, как и часть русских преподавателей школы, желает найти виноватого в моем лице. Как же! Я ведь служил в контрразведке красных.

– Но провалы действительно есть!

– Я подсчитал статистику провалов, герр Корнер. У меня было на это время. Желаете взглянуть?

– Да.

– Вот провалы наших групп в сентябре 1942 года. Из заброшенных 34 групп провалились 26. А вот статистика за декабрь 1942 года и март 1943 года. Из заброшенных 30 групп провалились 16. По этим цифрам видно, что провалов в сентябре 1942 года было больше. Но я тогда был на задании в Харькове. В школе меня не было, и агентов к заброске я не готовил. Чем капитан Глазенап объясняет эти потери?

– Всё это так, но сейчас дело не в словах Глазенапа. Оставим его подозрения. Сейчас нам с вами доверено важное дело. Это работа на перспективу! И важность такой работы трудно переоценить.

– Насколько я понял, наше задание – западная Украина.

– Именно так, господин Лавров.

– И вы не готовы меня посвятить в дело, ибо мне не верите, герр Корнер? Я все верно понял?

– Скажу, что у меня есть некоторые сомнения. И вам не стоит обижаться. Я действую в интересах дела. Вы ведь не девушка. Не так ли?

– Я не обижен, но если вы не можете мне доверять, то к чему наш разговор?

– Но я хотел бы поговорить с вами, Лавров. И составить свое мнение о вас, а не опираться на мнение капитана Глазенапа.

– Я готов к разговору, герр Корнер.

– Что вы знаете об ОУН, господин Лавров?

– Это Организация украинских националистов, герр Корнер. Но с ними я не работал. Ни с той, ни с этой стороны.

– Но что вы скажете об организации?

– У них были большие успехи в сороковых годах в деле террора. Организация была хорошо законспирирована, её руководители отлично организовали внутреннюю структуру.

– Именно так. Я с ними работал 1940–1941 годах. Прямо перед началом войны с СССР. Тогда мы с ними были союзниками. Они помогали Абверу. Но потом, после попытки лидеров ОУН установить свое государство во Львове в 1941 году, отношения испортились.

– Я плохо знаю об этой попытке, герр Корнер.

– Все довольно просто. Националисты желали освободиться от большевиков. Им нужна была сила, которая в этом поможет. И эта сила Рейх! И после того как части вермахта взяли Львов у большевиков, они решили провозгласить во Львове возрожденную Украинскую державу.

– Не согласовав это с лидерами рейха?

– Именно так, герр Лавров.

– Но этот шаг безумцев, герр Корнер.

– Не сказал бы, что этот шаг лишен логики. Лидеры ОУН не стали согласовывать с Германией этот шаг, ибо думали, что в обстановке борьбы с СССР фюрер примет Украинскую державу как свершившийся факт!

– Но фюрер не принял?

– Нет. Хотя в высшем командовании у этой идеи нашлись свои сторонники. Но это был 1941 год, герр Лавров! Армии фюрера шли к победе, и никто не сомневался в том, что эта победа близка. И зачем нам нужна Украинская держава в таком случае? Но сейчас положение изменилось.

Лавров понимал, о чем говорит Корнер. После поражения под Курском и освобождения Харькова немцы перестали быть атакующей стороной. Теперь красные навязывали им сражения.

– Неужели там наверху одобрят план союза с украинскими националистами? – спросил Лавров.

– Смотря как пойдут дела, – ответил Корнер. – Возможно, что скоро они станут нашими верными союзниками. Это как дело повернуть. Много не слишком умных людей в нашем руководстве упорно держатся доктрин, которые были актуальны в 1940 году. Но ныне они безнадежно устарели, и от них следует оказаться.

– Вы можете положиться на меня, герр Корнер! Задание сложное, а значит работа интересная.

– Именно так, герр Лавров. Но для вас это задание весьма опасно. Вашей головой пожертвуют в первую очередь в случае чего.

– Я готов рисковать, герр Корнер. Но вы можете сказать мне откровенно, если я спрошу вас.

– О чем?

– Вы думаете, что вермахт оставит Украину?

– А что вы сами думаете?

– В немецких газетах говорится, что большевистские орды разобьются о стену нашего Восточного вала. Днепр большевикам не перейти.

– Герр Лавров, вы ведь разведчик? Или я ошибаюсь?

– Могу считать себя таковым.

– Тогда вы знаете ответ на вопрос. Днепр преградой не станет. И красные перейдут его уже в этом году. А иначе какой смысл в той работе, что мы с вами станем вести.

– Значит, вы лично готовы взять меня в команду?

– Да, герр Лавров. И потому вы получите задание в Ровно.

– В Ровно?

– Именно там.

– И что мне там делать?

– Найти одного человека. Он, как и вы, бывший офицер Красной Армии. Его настоящая фамилия Карпенко. Но в Ровно его знают как Ястреба.

– Ястреба?

– В Украинской повстанческой армии, которую сформировали ОУН, так принято, не называть своих имен и фамилий. Они получают псевдонимы. Так вот Карпенко – это Ястреб, или «друже Ястреб» как они себя именуют.

– Он агент Абвера, как и я?

– Нет. Он в розыске и за его голову немецкими властями назначена награда.

– Большая?

– Десять тысяч рейхсмарок!

– Ого! И за что же так много?

– Карпенко был среди тех, кто возглавлял отряд УПА «Перша варта» в мае 1943 года.

– Простите мое невежество, герр Корнер, но я не знаю, что такого случилось в мае 1943 года, и никогда не слышал о боевой единице под названием «Перша варта».

– Я и сам совсем недавно это узнал. Это держится в тайне, и никто этой информации не афишировал, герр Лавров.

– Но я могу узнать, что там произошло?

– Я вам расскажу. Отряд УПА «Перша Варта» в мае 1943 года на шоссе Ковель-Брест устроил засаду для немецкой колонны. В ходе этой операции погиб обергруппенфюрер СС Виктор Лютце²⁰. А звание обергруппенфюрера соответствует генерал-лейтенанту.

– И каковы же были ответные действия немецкого командования?

– Сам рейхсфюрер СС Гиммлер отправил в Украину не кого-нибудь, а самого Эриха Бах-Залевски. Главного по борьбе с партизанами!

– И что?

– Ничего. Ястреб как был в Сарненских лесах так там и остался.

– А Бах-Залевски? Ведь говорят, что он всегда достигает результата!

– Бах-Залевски мастер не только по операциям против партизан. Он мастер составлять отчеты. И он составил отчет о проделанной работе, который понравился рейхсфюреру.

– А на деле?

– Я уже вам сказал: «Перша варта» все еще сила и Ястреб ей командует.

– Но моя задача не сдать Ястреба, я надеюсь, герр Корнер?

– Нет. Ваша задача его найти. И присоединиться к нему. А это не так просто. Ястреб еще более недоверчив, чем я.

– Допустим, что я его нашел. Что дальше?

– Это не так просто, герр Лавров. И потому я пока этим ограничу ваше задание.

– Дело в том, что я не знаю города Ровно.

– Мы с вами перед заброской досконально все изучим, герр Лавров.

Глава 2
Гаулейтер Украины

Ровно.

Генеральный округ Ровно²¹.

Generalbezirk Wolhynien-Podolien

Резиденция гаулейтера.

Сентябрь, 1943 год.

Гаулейтер²² Украины Эрих Кох редко бывал в своей резиденции Ровно. На этот раз он прибыл по срочному вызову Генерального комиссара округа Ровно Эриха Шёне.

Кох был гаулейтером не только Украины, но и Восточной Пруссии и потому торопился обратно из-за неотложных дел. В резиденции его снова ждали «неприятности». На этот раз начальник службы СД оберфюрер Танцман сообщил о новой диверсии на станции Здолбуново.

– Я лично способствовал вашему назначению, Танцман. И вы, как и ваш предшественник, не можете обеспечить порядок. Здолбуново – стратегический объект. Станция связывает Германию с Восточным фронтом.

– Я это хорошо понимаю, герр гаулейтер. И знаю, что в Здолбуново работает красная диверсионная сеть.

Кох нервно засмеялся.

– Эти же слова говорил и ваш предшественник! Любому идиоту ясно, учитывая стратегическое значение Здолбуново, что там работает красная сеть. Мне нужны аресты среди этой сети, а не простая констатация факта, что она существует!

Танцман обиделся на слова Коха.

– Пока мне не удалось выйти на сеть. Но я выяснил, как произведена диверсия.

– И что они на этот раз придумали?

– Ранее они для диверсий на железной дороге применяли простые приемы: резали шланги тормозов у вагонов и паровозов, развинчивали рельсы. Таких диверсантов много было поймано службой СД в Здолбунове. Но на центральную сеть они нас не вывели.

– Вы что, тоже не умеете работать, Танцман?

– Дело не в том, герр гаулейтер. Это простые исполнители и они не могут сказать того, чего не знают. И дело здесь совсем не в методах допроса. Для нынешней диверсии они применили довольно хитрый прием. Кусок тола с взрывателем покрыли клеем и обваляли его в угольно пыли. И эту «мину» невозможно отличить от куска угля. Затем такое нехитрое устройство попадает в паровозный тендер с углем. А потом и в топку паровоза.

– Но кто изготавливает эти устройства?

– Сотрудники СД Здолбуново работают.

– Как надоело мне слышать эту фразу, Танцман! Результата нет!

– Вы ошибаетесь, герр гаулейтер. Результат у службы СД есть. Два дня назад сотрудники СД Здолбуново изъяли пять портативных магнитных мин замедленного действия. Мины эти легко переносить, и «прилипают» они к любой железной вещи. Мины были доставлены в Ровно и с ними работают наши специалисты. В каждой такой мине взрыватель с часовым механизмом, рассчитанный на шесть или двенадцать часов. Если такую мину установить под котлом паровоза, то взрыв произойдет за триста километров от станции.

– А что говорят люди, у которых эти мины изъяли?

– К сожалению, они были убиты при задержании, герр гаулейтер.

– Черт знает что!

– Партизанам пришлось использовать примитивные мины в угле, герр гаулейтер, из-за того, что магнитные мины были изъяты у них. Это уже успех службы СД.

– Но диверсия все равно произведена! Какая разница какими минами, Танцман! А ваша задача не допускать диверсий!

– Я приложу все силы, герр гаулейтер!

– Идите, Танцман!

Шеф гестапо ушел. Но гаулейтеру сообщили, что прибыл генеральный комиссар округа Ровно Шёне.

Кох сразу «набросился» на него:

– Я снова недоволен, герр Шёне! Сменили начальника гестапо! И каков результат?

– Но что может сделать начальник гестапо в таких условиях, герр гаулейтер? Оберфюрер Танцман только входит в курс дела. И, как говорят, он отличный специалист.

– Слишком долго он раскачивается. Время военное и обстановка требует быстрых решений. Снова диверсия на железной дороге в Здолбуново. Снова проклятые партизаны!

– Именно обстановка на фронте плодит партизан, герр гаулейтер. Не хочу показаться вам грубым, но мы проигрываем войну.

– Шёне! Если сам Генеральный комиссар Украины так говорит, то чего ждать от других?

– Я сказал это только вам, герр гаулейтер. Но вы сами требуете действий. И сейчас нужно учитывать реальные обстоятельства. А они таковы, что наши войска потерпели сокрушительное поражение под Курском. И местные это знают.

– Я давно говорил, что нужно пресечь распространение листовок.

– Это сделать не так просто, если вообще возможно. А лучше всего иметь хорошие новости с театра военных действий. Это лучшая агитация в нашу пользу.

Кох сел в кресло. Нужно успокоится. Шёне говорил дело.

– У вас есть какой-то план, Шёне?

– Да.

– И что это за план?

– Учитывать реалии и действовать в соответствии с ними.

– О каких реалиях вы говорите, Шёне?

– Вермахту придется оставить Украину.

– Шёне! – Кох снова вскочил на ноги. – Эти слова граничат с изменой фюреру и рейху!

– Нет, герр гаулейтер! Я совсем не изменник. Изменники те, кто не видит очевидного! А очевидное в том, что никакого Восточного вала нет. Частей что держат правый берег Днепра недостаточно, чтобы остановить большевиков.

– И что предлагаете вы, Эрих?

– Использовать украинское подполье против большевиков!

– Я уже много раз вам повторял, Шёне, что мне нужно, чтобы поляк при встрече с украинцем убивал украинца и, наоборот, чтобы украинец при встрече с поляком убивал поляка. Нам не нужны ни русские, ни украинцы, ни поляки. Нам нужны эти земли!

– Так было, герр гаулейтер в 1941 году. Но сейчас уже сентябрь 1943 года. Изменилась обстановка. Украинцы готовы за идею Украинской Державы зарезать даже свою фрау! Они идеальные бойцы против Красной Армии.

– Пусть так. Но как вы видите это использование националистов?

– В северной части уже сформированы отряды Украинской повстанческой армии, герр гаулейтер.

– Это мне известно.

– Возглавляет эти части генерал Боровец. Силы его растут, и число солдат постоянно увеличивается. Боровцу нужно оружие. Много оружия и боеприпасов.

– И вы предлагаете вооружать их? Вы представляете, что скажут в Берлине на подобное?

– Обстановка того требует. В феврале 1943 года большое партизанское соединение совершило рейд по нашим тылам. Рейд охватил Винницкую и Житомирскую области. В марте другое соединение большевиков совершило рейд в Черниговской области. А летом этого года большой отряд (если это можно назвать отрядом, а не дивизией) с артиллерий и минометами двинулся к Карпатам. Они обошли Ровно с запада и повернули на юг. В июне партизаны формировали Днестр севернее Галича и ушли в горы.

– Мне это известно. Это соединение Ковпака.

– Рейд партизанского соединения Ковпака вызвал тревогу среди украинских националистов. Они боятся утратить влияние на местное население. И потому сейчас идеальное время для переговоров.

– Переговоров? С кем?

– Герр гаулейтер, вам нужно принять полковника Драгульца.

– Кто это такой? – спросил Кох.

– Полковник Иван Драгулец, начальник штаба УПА-Север²³. Он имеет полномочия от генерала Боровца²⁴ и связанных с Боровцом лидеров ОУН²⁵. Я уже имел с ним беседу, но лидеры центрального провода хотят говорить с вами.

– Вы генеральный комиссар Ровно, Эрих. Им мало такого чиновника?

– Они хотят, чтобы вы поговорили с полковником. Вам это ничего стоить не будет, герр Гаулейтер.

– Хорошо! Я готов с ним встретиться…

* * *

Генеральный округ Ровно.

Резиденция гаулейтера.

Сентябрь, 1943 год.

Полковник Драгулец.

Эрих Кох принял в резиденции представителя штаба УПА полковника Ивана Драгульца. Полковник в целях секретности прибыл в рейхскомиссариат в штатском костюме. В приемной его записали под другим именем, дабы никто не смог узнать об их встрече.

Эрих Шёне записал Драгульца румынским коммерсантом Иванеску, который прибыл к рейхскомиссару по поводу военных поставок.

– Вы полковник Драгулец?

– Да, герр гаулейтер. Полковник Иван Драгулец, начальник штаба армии УПА-Север.

– Вы считаете это армией?

– Это и есть армия, герр гаулейтер.

– Но вы вели активные боевые действия против немецкой администрации на территории рейхскомиссариата Украина, герр полковник. А это военное преступление!

– Возможно, что это именно так, герр гаулейтер. Мы действительно вели военные действия с частями германской армии.

– И вы имели наглость прийти ко мне?

– Я добивался встречи с вами, герр гаулейтер, по приказу моего командования. Но если вы хотите спросить за убитых немецких солдат и офицеров, за взятое нами трофейное оружие, то я готов отвечать, как представитель УПА-Север!

– Вот как? Но вы знаете, какой будет приговор?

– Знаю, меня повесят, как и наших людей, которые были казнены в Ровно несколько дней назад.

– Вы готовы умереть, герр полковник?

– Готов. Я готов отдать жизнь за дело возрождения Украинской Державы.

Коху не нравился этот офицер. И потому он решил его поторопить:

– Чего вы хотите от меня?

– Совместных действий.

– Вот как?

– Пришло время. Когда мы с вами можем быть союзниками, герр гаулейтер. Вас волнуют советские партизаны, которых стало слишком много в последнее время. Это волнует и центральный провод ОУН и штаб УПА. Мы можем помочь.

– Ваш командир господин Боровец? Не так ли? – спросил Кох.

– Да. Тарас Боровец, генерал-хорунжий УПА.

– В 1942 году ваш генерал вел переговоры с большевиками на хуторе Старая Гута. Как видите, полковник, нам это известно.

Драгулец хорошо знал про эти переговоры, ибо сам был участником встречи с представителями советских партизан. Тогда в составе делегации прибыли Боровец, Пилипчук, Рыбачок и он Драгулец. Советскую делегацию возглавлял полковник Одинцов…

* * *

Одинцов высказался первым:

– Все мы слышали об успешных действиях господина Боровца против гитлеровцев. Но действия ваших отрядов могут быть более эффективными если бы мы объединили наши усилия в борьбе против общего врага.

– Что пан полковник предлагает конкретно? – спросил Боровец.

– Вы можете перейти в подчинение Центрального штаба партизанского движения.

– В подчинение вам?

– Не мне. А центрального штаба.

– Но здесь этот центральный штаб, представляете вы, пан полковник?

– Сейчас я веду переговоры от имени Центрального штаба. Я полковник НКГБ Одинцов.

– А что конкретно вы можете предложить?

– Амнистию всем участникам украинских формирований, которые возглавляете лично вы, господин Боровец.

– Амнистию?

– Именно так. Естественно, при условии полного прекращения наших взаимных столкновений и совместных действиях против немцев.

– Я не против прекращения военных действий между нами, пан полковник. С этим мы сюда и прибыли. Мы можем заключить союз и скоординировать наши действия для более успешного противостояния гитлеровцам.

– Но скоординировать наши действия нужно со Ставкой в Москве.

– Мы предлагаем союз против немцев. И мы готовы заключить с СССР мир и военный союз против Германии. Но для этого СССР должен признать суверенность УНР.

– Такие серьезные вопросы я решать не уполномочен.

– Я и не требую того, пан полковник. До момента окончания политических переговоров мы готовы заключить перемирие с вооруженными силами СССР и придерживаться нейтралитета.

– Я сообщу своему руководству о ваших требованиях. Но вы готовы пойти на совместное с нами вооруженное восстание против немцев, господин Боровец?

– При условии, что мы продолжим решать политически вопросы на дальнейших переговорах, пан полковник…

* * *

Драгулец ответил Коху:

– Такие переговоры действительно велись летом 1942 года. Я не стану этого отрицать. Но никаких серьезных соглашений между нами и СССР достигнуто не было.

– Но вы договаривались воевать с немцами!

– Однако, герр гаулейтер, очевидно, не знает, что в феврале 1943 года мой предшественник на посту начальника штаба УПА-Север полковник Щербатюк был захвачен советскими партизанами и расстрелян. И через неделю после этого события УПА официально вступила в открытую борьбу на два фронта, против СССР и Германии.

– Но заявление это пока не имеет почти никаких реальных подтверждений действием! – сказал Кох.

– Пока серьезных стычек с советами у нас было мало. Но мы способны активизировать эту борьбу. И наша помощь может оказаться существенной в этих условиях, герр гаулейтер…