Читать книгу: «Хочу тебя», страница 3

Вау, просто вау!!!

Как же искрит у меня!

Оглядываю счастливым взглядом нашу комнату, а потом останавливаюсь на часах и подпрыгиваю. Опоздала… Да так как-то!!! Всего на пару минут… я же быстро читаю. Господи!

На бегу скидываю майку, хватаю полосатую рубашку с коротким рукавом, прыгаю в кроссовки, цепляю телефон и выбегаю в общий коридор. Пыхтя, запираю дверь одновременно с этим, пытаясь обуться. До места побегу… Мама за такое – по головке не погладит.

Пока добираюсь до нужного дома, успеваю предупредить Лену, что задержусь. Она не фыркает – знает, причины, но торопит. Нетерпеливо требует озвучить точное время, когда буду дома. А я сама не знаю, фронт работ может быть разный. Мама работает на полставки в социальной службе, помогает пожилым людям по хозяйству и так по мелочам всяким. Так, что, ответа тут быть не может.

В итоге с опозданием в двадцать минут, вхожу в прихожую и сразу оцениваю. У Анны Павловны на удивление ни соринки, хотя, я точно знаю, что последний раз уборка в четырехкомнатной квартире была больше пяти дней назад. Логично, что должна пыль осесть. Но нет… Идеально.

– Анна Павловна, признайтесь честно, вы тут сами убираетесь?

Играю бровями, а женщина по-доброму улыбается.

– Моя ты девочка, я много не могу. Так, метёлочкой немного пройдусь, когда вспомню и всё.

Шутливо грожу пальцем. Не могу злиться на неё… ей одиноко. В подтверждение вижу заваренный чайничек и наполненную конфетами креманку. Мысленно тяжело вздыхаю. Пока мама не знает, я иногда позволяю себе посидеть… Мы очень мило беседуем. Анна Павловна – приятная, образованная женщина со своим, неповторимым шармом.

– Ну, что же вы…

– Посидишь со мной? Я вот тут новые печенья нашла, – спохватывается, утягивая к столу, – продавец говорит, что свежие. Заодно расскажешь, как там Москва. Последний раз была лет двадцать назад…

Мне нужно бежать… планы есть и всё такое, но не хочу обижать её. Взрослых нужно уважать, у меня язык не повернётся сказать поперёк. Особенно, когда она так откровенно ждёт от меня, что останусь и выпью эту чашку, которую совсем не хочу… Кидаю взгляд на настенные часы, в принципе, если убирать не надо, могу и посидеть…

Киваю согласно и меня сразу определяют за стол.

Ближайшие тридцать минут рассказываю про вокзал, институт и то, как мы с Леной – две дурёхи, заплутали на одной из улиц… пришлось пристыжено просить прохожих объяснить куда тут двигаться. Моя собеседница слушает, кивает и подливает вторую чашку. Ненавязчиво так, но с осознанием содеянного. Я снова на часы озираюсь. Времени крайне мало.

– Всё хорошо будет. Ты девочка смышленая, умненькая, всё получится. Старайся и всё будет.

– Стараюсь, – смущённо отвечаю, пряча глаза на дне чашки.

Ох, как вспомню эти «стараюсь» – дурно становится. Я плакала на ковре директора заламывая руки, она сжалилась и попросила нашу биологичку поставить в аттестат пятёрку. Этого не рассказываю – стыдно. А ещё промолчу о том, как в Москве сходила с ума от скуки и никакой программы в помине не было. Моя сводная, почти сестра, днём работала, а вечером убежала к подружке, оставив меня одну. И вроде бы всё хорошо было, я посмотрела телевизор, походила по квартире, с мамой поговорила, съела мороженное, нашла новый роман. Точнее, раньше хотела что-то такое попробовать, но не решалась, а тут подумала, что нужно немного взбодриться – завтра в институт пойдём…

Красивая обложка с розами и шипами – вызвала неподдельный интерес, а ранее не познанный мною жанр, так вовсе будоражил воображение. Вздохнула и ещё раз напомнила себе, что это – «дарк-роман». Что-то новенькое для меня… и в общем, обстоятельства обязывают выходить на новый уровень в жизни! Пожалуй, начну с книг. К тому же, часто наталкивалась именно на эту книгу, всё-таки название: «Игра с тьмой» – само по себе интригует…

Ну, что ж, посмотрим, что написала Ким Терн….

Покрутила телефон в руках и загрузила в читалку. Пробежала одну главу, следом ещё, а на третьей… затрясло. Испугалась так сильно, что Веронике рванула звонить, а она, как назло, не брала долго. Градус волнения зашкаливал за максимум. Когда «сестра» трубку всё-таки сняла, я посыпалась…

Пропустила мимо ушей и крики, и недовольство. На самом деле, это ничего что кричала, главное – с ней всё хорошо… а то, что сорвалась, так… она просто такая у нас, вся в дядю Гену, он тоже любил покрикивать. Несколько лет что мы у него жили, я привыкла к такому.

– Тебе, наверное, дают место в общежитие? Да?

– Надеюсь на это, – неопределённо пожимаю плечами.

Я, конечно, верю, но документы мы только сдали – результат быстро никто не скажет, к сожалению.

Телефон позвякивает сообщениями, аккуратно зажимаю блокировку. Это уже третье за минуту. Анна Павловна скашивает взгляд, улыбается радушно, но на дне зрачков – печаль. Блин… она всё понимает. Какой ужас. Хочу было убрать его в карман и отключить звук, но подопечная мамы, неожиданно говорит:

– Я тут тебе приготовила. Хотела перед поездкой, но не получилось. Сейчас, подожди…

Шокировано смотрю за тем, как старушка лезет в карман и вытаскивает оттуда… деньги. У меня сразу же немеют пальцы и учащается пульс. Тем временем, эти, самые, деньги, с помощью неожиданно ловких пальцев женщины, оказываются в ладони, и прежде, чем успеваю возмутиться, мне говорят:

– Маме не скажем, не беспокойся. Возьми.

По венам начинает бежать огонь.

– Да вы что… да вы что! – вскакиваю. – Нам такое нельзя. Даже чай пить нельзя… Я и так нарушила всё… а вы ещё деньги. Нет – нет! Простите… нет.

Открещиваюсь испуганно. Анна Павловна пытается спорить, всучить деньги, но я до последнего отказываюсь. Возмущаюсь, впервые позволяя себе спорить в открытую. Мне страшно… потому что это деньги, а у Анны Павловны – деменция начинающаяся… она сейчас даст, потом забудет, да и это не конфеты, а деньги… Не могу так.

– Простите, пожалуйста, но не могу, – практически плачу, до последнего выставляя руки вперёд.

– Ух, упрямая какая! Бери тебе говорят!

Брови хмурит угрожающе. Отступаю не глядя, точно зная, что скоро упрусь спиной в дверь. Дрожащими пальцами подхватываю обувь и оставленный в уголочке портфель. Не слушая, разворачиваюсь и распахиваю дверь. Как ужаленная выскакиваю на лестничную площадку, по всему телу мандраж. Сбегаю на этаж ниже. Второпях обуваюсь и минуя ещё один пролёт – выхожу на улицу. В груди бахает как на физкультуре. Этюд был неожиданным, как и всё театральное… Кошмар.

Замираю на тротуаре. Вокруг потрёпанные временем фасады, балконы затянуты сетками, где-то из подвала несёт сыростью и мяукают обеспокоенные коты. Тут относительно тихо, не то, что у нас… Общежитие – это в общем, не то место, где даже в собственных мыслях ты можешь похвастаться тишиной. В нашем дворе так же было шумно, но там всё знакомое и родное… тоже самое облупившееся крыльцо или неаккуратные кустарники, самодельная песочница в которой никогда не было песка. Мы бегали, играя в догонялки, падали через маленькие решетчатые заграждения, катались на качелях и дразнили собак. Тут даже собак нет… Тоскливо, одиноко и в какой-то мере – страшно. Это место, оно как отдельный закуток, пройди сто метров и будет город с оживлённым движением, магазинами и прочим, а тут… застыло как в стагнации. Нет детей, мамочек с колясками и жизни в общем.

Специально отвлекаюсь на эти мысли. Хочу вытолкать из головы то, что произошло. Переключаюсь с усилием.

Прикусываю губу. Я не хочу проблем и не хотела обижать, но так вышло.

Выдыхаю протяжно, напряжение в груди никак не отпускает. Дышу глубоко, чтобы успокоиться, но сердце всё ещё гоняет кровь, как сумасшедшее. Внутри сдавило из-за разрыва между долгом и тревогой, с которой я вышла на подмену мамы. Замещать её, когда она работает – воспринимала как что-то простое и обычное: прийти, помочь, выслушать, поддержать…всё вроде бы просто. Было просто.

Машинально залипаю взглядом на потрепанном от времени подъезде, там пластиковый кота с огромными глазищами, которые с укоризной смотрят. В другой день – улыбнулась ему, а сейчас не отпускает. В общем, ничего не отпускает. Перед глазами – сжатые губы Анны Павловны, хмурые брови, настойчивое: «Бери!».

Морозец по коже и жаль очень… хотела помочь, быть полезной…

Я не могу взять эти деньги, даже если ей кажется, что так будет лучше. И да, не хочу маму подставить, не хочу выглядеть неблагодарной и тем более – утонуть в этой истории, которая могла обернуться чем-то угодно.

Ещё это: «Маме не скажем», как сговор прозвучало. А я так не умею… Это не подписка или лишняя встреча с подругой – это ложь по-крупному. Я не вру маме, у нас правила – я их не нарушаю.

Пока успокаиваюсь, пишу Лене и так же очень быстро иду в сторону парка. Это наше место встреч, наша лавочка и миллионы разговоров обо всё на свете. Я не очень люблю звать к себе, только если выхода другого нет. У нас общежитие: куча глаз, соседей и дядя Вася, который если не работает – пьёт. Он безобидный дядька, но если пристанет, то заставит слушать и сидеть рядом. Лишний раз не хочется шокировать подружку… Да-да, она сотни раз это видела, но всё же… После Москвы глаза в кучку не собрались, чтобы сразу погружаться по макушку в дебри ежедневной рутины. А Москва… ох, там даже метро как музей, не то, что улицы. Мечта, а не город. Суетной, но такой классный!

Издалека вижу рыжие кудряшки – машу рукой. Подруга салютует пачкой семечек, и я начинаю смеяться в голос, она в ответ пританцовывает по типу «маленьких утят». Волосы подпрыгивают, очки скатываются вниз… Наскакиваю, обнимаю. Смеёмся уже вместе и заваливаемся на скамейку, как два мешка с картошкой.

– Ты вся такая на позитиве, смотрю.

– А-то… – тянет, хитренько улыбаясь.

Серые глаза блестят озорством и ещё чем-то, я не могу определить, чем, но улыбаюсь. Лена веселая и улыбчивая. Мы с первого класса дружим. Дальше тоже решили вместе. Привыкли друг к другу и вдвоём не так страшно… К тому же, если вдруг что, именно Лена пойдёт разбираться, очередь займёт, договорится с учителями… я этого как-то не особо умею, а у неё, напротив – идеально получается.

Подруга делит по горсточке семечек, закидывает ногу на ногу и прижимается спиной к крашенному в синий дереву, блаженно жмурясь. Повторяю за ней, прекращая вспоминать недавний инцидент. Какое-то время молча сидим, хрустя скорлупой, но после, Лена не выдерживает и делится:

– Кир, это просто… короче, ты не представляешь… Бали-и-ин… я влетела похож. Он просто няшка. Такой классный, стильный, уверенный… Мы списались с ним на Twinby, ну ты помнишь, что это за приложение, я тебе уже рассказывала. Он сразу погнал уверенно, так прямо… вроде бы, знаешь… Чёрт – это банально, но я просто растаяла. Что не слово, то по нервны окончаниям, ты понимаешь… ага? – играет бровями, а я смеюсь.

Дальше только киваю, периодически вставляя «да?» и «классно» в разных вариациях, чтобы не обиделась на невнимательность. Она это может… На самом деле, в груди неприятно дергает. Странное чувство. Возможно, устала после поездки. Всё-таки поступление в университет, беготня, суета… я до сих в тумане. Классно – не спорю, но немного тяжело. Лена, она как-то активнее проявилась: носилась по корпусам, решала возникающие вопросы… даже тут, дома всё ещё на эмоциях. Батарейка кудрявая.

Она и сейчас, возбуждённо провидит по прядям густых волос и эмоционально хмыкает:

– Прикинь, он сказал, что я выгляжу «интересно». Не красивой или милой, а «интересной». Как тебе такое? Сначала не поняла… а потом, как поняла! В общем, – стреляет глазами, – я правда такая? М-м-м?

Усмехнулась – ну, куда ей – рыжей бестии, скромничать. Одноклассница всегда яркая, заметная, уверенная, даже когда жалуется на своего отца и плачет из-за невыносимого контроля.

– Конечно, Лен, ты – звезда. Факт. – говорю с улыбкой.

Окидывает взглядом, прицениваясь к правдивости слов, но потом попускает, озаряясь улыбкой. И дальше мы идём по накатанной, где я – слушаю, а она взрывается залпами разносортных эмоций.

На автомате киваю, постепенно уходя в свои мысли. И мысли эти… жгут до самых костей. Два дня назад, в тайне ото всех, я как диверсант, молча установила распиаренное Леной приложение… Просто ради эксперимента, из любопытства… ну или… блин, честно говоря, сама не знаю, почему решилась. Она с таким восторгом рассказывала о своих переписках, и как-то… захотелось проверить, а что будет, если я тоже?

Первое время привыкала, всё рассматривал и изучала, а потом посыпались сообщения. У меня были знакомства и раньше, мальчики ухаживали в школе, я влюблялась и как-то нормально было, но там… не выдержала и десяти минут. Такое поприлетало, что стыдно вспомнить. Вроде бы обоюдный свайп и картиночка красивая, а как завязывалась переписка… общем, картинки это ещё не самое страшное, что можно увидеть… На переписке с одним таким, я просто заблокировала телефон и отложила подальше. Через десять минут порывалась снести приложение ко всем лешим, но оставила… Оставила, чтобы через три минуты: свайпнуть не задумываясь. Очень понравился, так сильно, что вернувшейся из уборной Лене, ничего не сказала про «находку».

Теперь меня оглушает чувство вины. Я ещё ничего не сделала, даже не переписывалась толком, но сидеть и слушать Лену, которая с подозрительным рвением хвалила очередного "шикарного парня" из приложения – было неудобно. Я как предатель, что-ли…

– Кирка! Ты чё притихла? З-зависть? М-м-м? – звучит легко, но от слов внутри напрягается.

– Нет, конечно, – с улыбкой пытаюсь отмахнуться до конца, не понимая: специально было сказано или нет. Лена иногда становится до крайности непредсказуема… я не всегда успеваю за хаотичным ходом её мыслей.

– Ладно, ладно, шучу. Просто не могу перестать удивляться, как всё складывается. Чертовское везенье, просто от бога!

Смотрим друг другу в глаза. Оцениваю автоматически, подмечая детали. Например, остроту в улыбке… необъяснимую колкость… Хмурюсь. Да что с ней сегодня?! Настораживаюсь. Вдруг она узнала про «секретик»? С другой стороны – я не говорила…

Киваю словам подруги, смотря на меняющуюся погоду. Небо затягивает серой ватой облаков. Странно… Дождь обещали только ночью…

– Ну, слушай, Кирюх, ты не понимаешь. Он идеальный. Просто, вот… всё при нём. Парень мечты. Мы списались, – хохочет и перескакивает с одного на другое: – это лучше, чем по старинке ждать, пока подкатит на улице. Он ещё всякие мотики любит, тачки, драйв и всё такое…В общем, это прям шанс замутить с норм парнем, а не с сопляком каким-нибудь.

Одноклассница увлекается, активно жестикулирует, без конца поправляет сползающие с переносицы очки, а я слушаю. Она такая восторженная, что хочется попросить показать парня, но… блин, своего я не показываю, так что… не честно будет с моей стороны.

Послушно киваю, а сама…сворачиваю к своему собственному приложению, которое сначала отпугнуло, а потом в путы затащило по самые не могу. Впаяло меня туда – если хотите.

– Кир, ты меня слышишь, нет? – Лена громко хлопает ладонями перед лицом, обиженно хмурясь. – Ты где вообще? Я душу наизнанку, между прочим!

– Слушаю, слушаю, – быстро бормочу, чтобы скрыть как сильно увело.

– Короче, – продолжает, качая ногой, совсем немного не достававшей до земли из-за роста, – вот, что я тебе скажу, Кирюх. Жить нужно так как хочешь, ясно? Сегодня переписка, завтра – встреча. А что потом? Да кто знает! Но я хотя бы попробую. Смысл сидеть и ждать. Да? Короч, есть правило, – делает глубокомысленную паузу и выдаёт с серьёзным выражением на лице: – жизнь одна и её не повторить! Поэтому, к чёрту все отцовские «нельзя». Мне – можно! Достал!

Напрягаюсь. Тема отца – тяжелее некуда. Он строгий очень… с моей мамой не сравнить.

– Ты помнишь, он ничего не знает? – стреляет в меня подозрительным взглядом, и я спешу успокоить быстрым кивком. Лена принимает и продолжает: – Если узнает… ёптиль…. Всё, конец игры – выходим на поклон. В плане: отпевать меня останется.

– Прекрати! Ты утрируешь… – улыбаюсь.

Шуточки про смерть – это как-то слишком, особенно после того, как я сбежала от Анны Платоновны, где каждый закуток… как из фильмов-катастроф.

– Щас, ага! Не утрирую, конечно, – резко отвечает, сложив руки под грудью. – Он меня реально придушит. Не руками, конечно, просто задавит, как обычно это делает. «Лена – надо это, Лена – это не надо, Лена – там, Лена – тут»! – злобно коверкает голос, вставляя нотки характерные стилистическому повествованию Петра Борисовича.

Блин…

– Я не скажу, – обнимаю подругу, – мы же договорились.

Лена улыбается, укладывая голову на моё плечо.

– Хорошо, что ты у меня есть, а-то загнулась бы давно на таких щах. Бесят сволочи.

Улыбаюсь, обнимая крепче. Хочу открыть рот и признаться, но в самый последний момент притормаживаю. Нечего ещё говорить… Я только вчера набралась смелости и написала в ответ сакральное: «Привет». Трусиха, блин… Лена, будь на моём месте, взяла быка за рога только так, а я, почему-то и тут сильно торможу.

Кира – трусиха от бога…

Глава 4

Старенький, деревянный стул, в общей кухне, то и дело предательски скрипит, напоминая, насколько он трухлявый. Я ещё маленькая пыталась его расшатать, похоже получилось. Методично перебираю зёрна – хорошие в одну миску, плохие в другую. Абсолютно рутинное занятие – под что-то такое, неплохо получится засыпать. Клюю носом.

Где-то работает телевизор и слышится приглушённый плачь Дашеньки, которую на дневной сон пытается спровадить Ангелина. Они с мужем плохо ладят, точнее: очень плохо ладят и плачь шестимесячной малышки, всегда сопровождается переругиваниями родителей, но сегодня, Максима дома нет. Так что… чуточку спокойнее.

Мы с ней часто болтаем на общей кухне, когда приходится приготовить что-то более масштабное, чем бутерброды на скорую руку. Она нормальная, сейчас уставшая и измотанная, но, в общем – приятная. Как минимум, ни разу не успели поругаться из-за графика уборки, как это бывает с Ларисой Алексеевной из третьей комнаты. Стараюсь не вступать в конфликт, но не всегда удаётся избежать … женщина она сложная и капризная. С мамой нормально общается, а мне, нет-нет, да, скажет что-то «ласковое».

Старательно перебираю горох, максимально внимательно вглядываюсь в крупу, при этом глаза всё равно съезжают на экран мобильного. Он на коленках, под прозрачной скатертью, полностью заблокирован, но меня отвлекает так, словно там сериал включен…

– Тань, пойдёт! – отмахивается соседка. – Съехались они, живут. Я не лезу. Хотела жить с мужиком, вот пусть и живёт, нечего к мамке бегать каждую ссору. А-то чуть что, сразу звонит, кричит, манатки собирает. Мне вот это зачем? Решила, так пусть. Нечего тут ерепениться.

– А если обижает? Ты что, дочь родную не поддерживаешь что-ли?

Тётя Надя переводит глаза на меня и прищурившись, говорит:

– Поддержу, если не прав, а если она сама там фигавертит, то получит за это. По справедливости сужу. А-то умные все. У неё своя колокольня, у него – своя.

Мама руками всплёскивает, я ускоряюсь… слушать их беседу, если честно, не очень хочется. Заправляю падающий локон за ухо, нос ниже опускаю. Ксюша – дочка тёти Нади, такие фейерверки закатывала пока жила с матерью, что мне и не снились. Положа руку на сердце, могу только помолиться, чтобы там всё сложилось, и она не вернулась обратно. Мы всё детство ругались и дрались пока никто не видит. Не получалось мирно сосуществовать. Я только год как выдохнула. Хочется приезжать к маме на каникулах и её поблизости не видеть.

– Ты только что сказала, – мама поднимается с места и не прерывая разговора, собирает мои волосы в узел, следом крабиком защёлкивает, – чтобы не бегала.

– Бегать – это бегать. Не путай. Разругаются, через пять минут помирятся, а нервы мне колошматят. – машет рукой. – Пусть сами разбираются. Переживай, не спи, выясняй. Мне этого ничего в помине не надо.

– Я всё, – подаю голос, собирая рукой остатки гороха в горочку, объезжая неликвид.

– Иди, я сама дальше.

Радостно улыбаюсь и скорее бегу из общей кухни, но на повороте замедляюсь, потому что слышу, как наша соседка не без иронии замечает:

– Тебе тоже скоро предстоит. Ох, Танька, посмотрю на тебя тогда. Вот это зрелище будет. М-м-м…

Мама прокашливается.

– Кира? Нет, рано ей ещё, по учёбе пусть думает, не до мальчиков сейчас.

– Мальчиков? – смеётся. – Ей уже не десять, чтобы мальчики, там вопрос про мужиков. Восемнадцать стукнуло, так что лови там. Никто тебя, мать, не спросит, если что. Вот ты наивная!

– Спросит! – настаивает.

Ноги сами прирастают к полу. Медленно оглядываюсь по сторонам и одновременно с этим навостряю уши. Дышу тихо-тихо, претворяясь мышкой и молюсь, чтобы никто из соседей не появился, рассекречивая моё местоположение. Прикусываю губу, сильнее сжимая телефон. Вместо того чтобы убежать в комнату и наконец-то посмотреть, что там пришло, сгораю от любопытства подслушивая.

– Она ничего не скажет, – тянет тётя Надя. – Не те времена сейчас, чтобы с мамкой особо секретничать. Они же… всегда знают, что делать, взрослые, самостоятельные, а как что, сразу тут как тут.

– Скажет, куда она денется, – уверенно возражает. – Моя… ещё не готова. Рано.

– Рано, ага, – продолжает поддевать соседка, – это тебе так кажется, на самом деле, у неё всё есть уже. Лучше расскажи про презервативы ещё раз, чтобы наверняка. А-то принесёт тебе, козочка-розочка, моргнуть не успеешь. И тог…

– Эй! – перебивает зло. – Надь, нет! Если бы у Киры кто-то был, я бы знала.

– Ну, ты Танюх, даёшь. Наивная как будто сама на свиданки не бегала от мамки-то. Что? – издевается. – Никто не достоин твоей девочки? Розочку бережёте?

– Да! Представь себе. Я в неё всю душу вложила. Так что пусть мимо идут! Козлы эти…

– Ты чё! Девка выросла. Всё, мать, забудь.

– Не мели херни! – взрывается. – Кира домашняя девочка. Ей этого ненужно. Рано, понятно?!

– Угу… – тянет ничуть не согласно и дальше подхихикивает.

Прикрываю глаза чувствуя, как проваливается сердце, просто ухает и летит вниз по наклонной. Все эти темы… Сложные они для нас! В плане: что я, что мама – стеснялись жутко. Я – краснела, она – бледнела. Говорила иногда что-то, но так, вскользь скорее. В школе с девочками, если честно, узнала гораздо больше, чем в разговорах с мамой. Неловко нам было, что тут поделаешь. В общем, с подружкой оно как-то проще. Интернет тот же… посмотрела, прочитала, уяснила. Хочешь порно, а хочешь статью прочитай, всё спокойнее и без вылетающего сердечка.

Плотно прикрываю дверь и прижимаюсь спиной. Тётя Надя может быть до крайности бестактной. Вот как сейчас, например. Не может человек удержаться и гадости исподтишка не наговорить. Выдыхаю и переключаюсь на телефон, там уведомление вспыхнуло… мне не нужно гадать кто написал. Я точно знаю кто.

Боже мой, отвечая ему взаимностью в приложении, я как-то не думала, что что-то завяжется. А оно завязалось… Чудодейственная Москва – не иначе. Не знаю, как из простого: «Привет» – у нас образовался бесконечный литературный вечер. Я, в общем, удивлена тому, как он общается… знаки препинания и формулировки грамотные. Все мальчики, а потом и парни, которых я знала, не отличались особыми способностями. Но тут… мало того, что красивый, так ещё начитанный, грамотный, словоохотливый. Только и успеваю улыбку прятать, чтобы мама не поняла, что это вовсе не Лена развлекает третий день подряд…

Каждый наш диалог – маленькое цунами. Волнуюсь – не передать словами как. Несколько раз перечитываю ответные сообщения, чтобы ни дай бог, допустит орфографическую ошибку в тексте… стыдно признаться, но кое-что, проверяю через интернет, потому что опозориться – страшно. Он нигде не ошибся, а я просто сгорю, если случайно напортачу.

Прикусываю губу снимая блокировку экрана.

Мы вчера так и не закончили, поздно уже было, поэтому я своё сообщение написала, а ответа не ждала… Точнее я его ждала… весь день ждала, но первой написать… глупо как-то что-ли. Улыбаюсь – дождалась. Написал! Переживаю внутренний шторм, но ответ пишу с достоинством, выдержав паузу.

«Грозовой перевал – самое романтичное произведение в истории литературы! В нём есть всё: от безудержной страсти Хитклиффа до величия природы. Невероятные чувства описаны. Самые сильные! И не спорь!»

Отправляю и внимательно слежу за экраном. Вижу – прочитано, но Артём не спешит отвечать, чем знатно меня тревожит. Боже, надеюсь я не перегнула с восклицательными знаками… Успеваю несколько кругов по комнате сделать, прежде чем ответ приходит:

«Интересное мнение… ты правда считаешь это романтичным? В плане, как насчёт того, что Хитклифф больше маньяк. Думаешь, он герой-любовник? С его вводными… Не пугай меня, красотка)))»

Задыхаюсь тут же! Да это вызов!!! Да как он посмел! Это же великое произведение, задумка автора… это не просто какой-то дровосек с метой. Бушуя, падаю на кровать животом и удобнее располагаюсь на локтях, чтобы можно было быстро печатать.

«Не маньяк! Он – человек, которого довели до отчаяния. Его чувства – не в равном балансе. Это трагедия, а не просто «любовная история» и всё! Не так однобоко. Да, достаточно тяжело, но не так!»

Закусываю губу, откровенно злясь. Есть ощущение, что он специально ковыряет на эмоции, которые я, как оказалось, вполне могу выплёскивать на малознакомых людей…

Вот же…

Артём отвечает спустя минуту.

«Живёшь эмоциями?»

Хмурюсь, вглядываясь в буквы. Я не знаю ответ на этот вопрос, поэтому:

«Не уходи от темы»

Тут же присылает смеющийся смайлик и печатает:

«Ок, если Хитклифф – эталон мужика, тогда пойду тихонько строить из себя «трагедию вселенских масштабов». Хотя… Подожди, где у меня там старый пиджак, чтобы дождём, ветром пронизанный… Твоему роману нужно как-то соответствовать. М-м-м?»

Начинаю смеяться. Вот же какой. Это почти мило. Почти. Не могу удержаться и отвечаю:

«Всё, я так не играю. Я ему про трагедию, а он…»

«Зачем тебе трагедия? Улыбнись.»

И ещё одно сообщение следом:

«Только нужны доказательства… как я пойму, улыбнулась ты или нет? Пришлёшь фото?»

Эм…

Просьба ставит в тупик. Фото можно… но наш фон. Кручусь по комнате, примеряясь и так, и сяк. В итоге, выбираю фотку из галереи, так и не сделав в режиме онлайн ничего путного…

Отправляю Артёму ту, которую считаю самой удачной из всех. Её мне Лена сделала в Москве. Там такой классный магазин был – весь украшенный огоньками, и я улыбалась во весь рот, так что, под критерии подходит.

Мой собеседник откликается почти сразу.

«Какая красивая. Просто картиночка. Это сейчас?»

Блин… хочется соврать, но в самый последний момент торможу себя и честно пишу:

«Сейчас не могу сделать… Архив.»

«Заставляешь разыгрываться мою фантазию. Ты только из постельки?»

Хихикаю в ладонь, переворачиваясь на спину. Вот же какой шустрый… Смеюсь пока перед глазами не вспыхивает селфи.

Ух ты, блин…

Торможу на нём, разглядывая всего… и чувствую, как сердечко разгоняется… Красивый такой…

Сохраняю фото раньше, чем осознаю это. Просто щёлк и она у меня. Проверяю в галерее, разглядываю ещё раз. Русые волосы, солнцезащитные очки, голубая майка, ракурс сверху вниз на вытянутой руке и улыбка обезоруживающая, такая теплая-тёплая… дыхание перехватывает какая улыбка. Разоружил без боя.

От его комплиментов у меня скулы болят. Как перестать улыбаться?

Не знаю, что написать в ответ, но к счастью, он пишет сам:

«Проветриваюсь.»

Мне отчаянно хочется спросить, где он находится. По фото не могу определить точно, а очень хочется знать где конкретно. Я верю в ниточки, которые притягивают две половинки… И мы точно притянулись друг к другу. Уже выяснили, что у нас один родной город и то, что он учится в Москве. Совсем рядом всё… Хочу продолжить диалог, что-то написать, но не знаю, как правильно подобрать слова. Про книги как-то просто было, а тут…

«Хотел мрачно, но после твое фото – улыбка. Где такая красавица прячется? Почему я не видел тебя раньше?»

Внутри всё расцветает. Ну, как тут не улыбнуться?!

Я читаю слова снова и снова, чувствуя, как щеки пламенем горят. Закусываю губу и печатаю:

«Я не прячусь»

«Увидимся?»

О-о-ох, какой парень шустрый.

«Мы малознакомы»

Артём не уступает, ответ прилетает через минуту:

«Разбиваешь все мои попытки. Окей. Мне нужно встать под твоим окном и кричать что-то вроде: "О, Кира, будь моим светом в бескрайней тьме!" Поможет такое?»

Закатываюсь. Я бы посмотрела, как вытянутся лица наших соседей… Ужас.

«О, будь моим светом…» – это уже какая-то Шекспировская трагедия, но, признаюсь честно, звучит… красиво»

Пока он молчит, я ещё добавляю:

«Ты дебошир?»

Успеваю сделать несколько глубоких вдохов прежде, чем прочитать на экране весьма уклончивое:

«В редких случаях»

И следом второе сообщение присылает:

«Если ты живёшь на пятом этаже, то кричать – предсказуемо. Я лучше прорвусь к тебе как Рочестер. Попробуем такое? Давай, закрой глаза и представь: ночь, гроза, я, весь насквозь мокрый… Открываю дверь и говорю: «Кира, я тут ради тебя. Только ради тебя». Ты бы решила меня отогреть?»

Смущаюсь, даже глаза от экрана отвожу… Но образ из "Джейн Эйр" всплывает в мыслях настолько ярко, что Артём, на мгновение, действительно предстаёт передо мной: растрепанным, промокшим… влюблённым, немного ироничным… идеальным. Но, я тоже умею пошутит, так что:

«С Эйр, поняли, а что насчёт Рудина?»

Несколько смеющихся смайликов заставляют улыбнуться шире.

«Я не настолько хорош… больше мимикой. Могу продемонстрировать это при личной встрече.»

Ох… прикусываю губу. Сбивается ритм… чтобы не делала, всё равно сбоит. Я жду от него этих слов и получив – каждый раз замираю смущённо. Боже мой… как он так умеет, а?!

«Ну же, красавица, дай мне шанс. Сегодня вечером, как тебе? Увидимся? Хитклифф бы точно предложил что-то такое.»

Набираю ответ, стараясь выглядеть уверенно.

«Не боишься, что я буду с блокнотом и начну мучить цитатами?»

«М-м-м… уже предвкушаю. Но и ты приготовься, малыш, я могу проверить какая ты у нас Бронте или Остин»

Ого… Прячу улыбку в ладони.

Меня в жар кидает. Вдыхаю медленно, но сразу на весь объём лёгких. До самого упора, чувствуя лёгкое головокружение… у меня от его слов даже пальцы покалывает.

Скрип двери, резкий выдох и воображение рассыпается крошкой у ног.

Мама настолько внезапно врывается в моё уединение, что я теряюсь под недоверчиво прищуренным взглядом. Вскакиваю, телефон прячу, майку дёргаю. Она молчит, но… какая-то трещина, между нами, всё-таки образуется. И разговор в кухне только добавляет перца… Хочется сказать и не прятаться… но как?

Сминаю край майки и оставляю всё так как есть. Пусть останется между мной и им. Пока вот так.

Натягиваю улыбку, пытаясь замаскировать неловкость. Мама не комментирует, проходит к столу, раскладывает пакетики с заваркой в специальную подставку. Немного хмурая и недовольная. Видимо тётя Надя постаралась на славу.