Читать книгу: «Внучка. Роман», страница 4

7

Оксана Сивоконь дружила со Стасом Бобровым с седьмого класса. В десятом у них случился первый секс. Собственно говоря, после этого и пришла к ним настоящая любовь. До этого было так: ни то, ни сё – ни дружба, ни влюбленность; часто ругались, даже разбегались, затем снова влюблялись. Секс же случился тогда, когда осознали, что беззаботные школьные годы заканчивались и вскоре могло произойти так, что они разъедутся по разным городам и больше могут не увидеться. Вот тогда, лежа в кровати на даче Бобровых, где они не боялись, что кто-нибудь из родственников их может неожиданно застукать, они и поклялись никогда больше не расставаться друг с другом. И оба держались клятвы. Не помешала этому и короткая разлука – Бобров отслужил срочную в армии. А Оксана за это время поступила в местный пединститут. Бобров же, вернувшись из армии, сразу поступил в школу полиции – служа в армии, он вдруг почувствовал, что ему нравится носить форму. Правда, военным он становиться не собирался, а вот служба в полиции его полностью устраивала – ведь, в случае чего, из полиции уволиться можно без проблем, чего не скажешь об армейской службе.

И только когда они оба окончили свои учебные заведения и начали становиться на ноги, завели речь о свадьбе. И родители Стаса, и мать Оксаны – не возражали, зная, как трепетно их дети относятся друг к другу.

Субботний день обещал быть теплым и солнечным. Свет его уже проникал сквозь не до конца задернутые шторы, но вставать не хотелось. В кои-то веки Стаса не выдернули из постели и дали возможность отоспаться.

Он лежал на спине, закинув одну руку за голову, а другой поглаживал волосы и обнаженную спину Оксаны, положившей голову ему на плечо и счастливо улыбавшейся.

– Как хорошо, Стас, что и у тебя, наконец, выходной, – сказала она, слегка приподняв голову и чмокнув его в щеку.

– Ну да! Спокойствие перед бурей, – хмыкнул он.

– А что, у нас в городе намечается буря?

– Не то, чтобы в городе, и не так, чтобы буря, но Адамян всех нас на уши поставил на ближайшие три дня.

– Неужели очередные митинги намечаются? Что-то в администрации я ничего такого не слышала? – она в удивлении приподняла голову, но Стас тут же ладонью снова прижал ее голову к своему плечу.

– Все гораздо банальней. Какой-то приезжий олигарх из области собирается поохотиться вместе с мэром и Кротовым в Красилово. У нас говорят, что олигарх этот хочет инвестировать в Воровайск, но для этого ему нужны акции ЗЭМИ. А Кротов просто так ничего не отдаст, ты же знаешь. Вот они, олигарх с Ивановым, думают, что на охоте им удастся уговорить Кротова.

И тут Оксана вспомнила разговор с секретаршей Иванова и исчезновение кейса у приезжего олигарха после посещения кабинета мэра. Видимо, это один и тот же человек. И она решила поделиться со Стасом своей информацией.

– Слушай, Стас, мне кажется, я видела этого олигарха у Иванова. Я как раз болтала с Машкой Рудковской, ну, секретаршей мэра, ты знаешь, – Бобров кивнул. – Так вот! Как раз в этот момент в приемной появился мужик лет сорока, с лысой головой и большим кейсом, показал Машке визитку, а та сразу к Иванову. Ну, и тот его тут же принял. Так вот, прикинь: он весь такой модный, с апломбом, вошел к мэру с кейсом, они там долго разговаривали, а потом, когда он вышел – кейса у него не было.

– Забыл, что ли?

– Я тоже об этом сказала Машке. А она покрутила пальцем у виска: дура, говорит, ничего он не забыл, а нарочно оставил – бабки там у него были, в портфеле. Взятка, то есть! Мы еще поспорили об этом: вернется он за своим портфелем или нет. Конечно, я проспорила… Скажи, Стас: за дачу взятки ведь тоже можно привлечь к уголовной ответственности?

– А с чего ты взяла, что этот приезжий дал Иванову взятку, а Иванов ее взял. Ты это лично видела, Ксюха?

– Ну, как же! Человек зашел к мэру с портфелем, а вышел без него. Это как?

Бобров хмыкнул.

– Может, у него в этом портфеле документы были. Ты же сама сказала, что это был, по всей вероятности, инвестор. А может, там была бутылка коньяка или виски. Или и того, и другого – тогда это никакая не взятка, а просто подарок, как говорится, джентльменский набор.

– Может, конечно, и так! Но Машка уверена, что там были деньги. И не подумай, что рубли.

– Пусть она эту свою уверенность засунет себе в задницу, и тебе голову не морочит. Как говорится: не пойман – не вор.

Бобров повернулся на бок и сначала сел на кровати, натягивая на ноги тренировочные штаны, а на тело майку.

– То есть, ты не веришь?..

– Я же мент! Я верю в доказательства, а не в предположения.

– Да ну тебя, Стас! Успокойся! Бог с ним, с этим олигархом и его кейсом.

Оксана также встала, надела халат, подвязав его пояском.

– Я первая в ванную, затем на кухню. А ты пока чайник включи.

8

Григорий Викторович Кротов въехал во двор дачи бывшего губернатора Конькова. Автоматические ворота тут же за ним закрылись. Кротов вышел из машины, не глуша мотор, за руль сел охранник Конькова, загнав джип гостя в гараж во внутреннем дворе. Стоявший до этого на крыльце двухэтажного особняка Виктор Семёнович спустился на бетонированную дорожку и, улыбаясь, пошел навстречу гостю.

– Рад тебя видеть, Григорий Викторович.

– Взаимно!

Они пожали руки и трижды приложились щеками друг к другу.

– Говорил я тебе, Витя, что мы еще друг другу понадобимся, а ты не верил, – засмеялся Кротов.

Коньков лишь руками развел.

– Человек ведь только предполагает, располагает же тот, кто сидит выше.

Они прошли в большую светлую гостиную с камином. Мебели там было не очень много, но она была дорогая и расставлена со вкусом.

– Присаживайся, дорогой!

Коньков указал Кротову на одно из глубоких, мягких кресел, стоявших с двух сторон от камина. Чуть подальше, на расстоянии вытянутой руки, стоял круглый стол из толстого стекла на одной резной ножке из черного дерева, на нем – два бокала, две рюмки и несколько разнообразной формы бутылок – виски, джин, водка, коньяк, а также большая из белого фарфора ваза с нарезанными фруктами.

– Что предпочитаешь, Григорий Викторович? – Коньков провел рукой над столиком.

– Я, знаешь ли, Виктор Семёнович, несмотря ни на что, патриот. Поэтому предпочитаю нашу легендарную русскую водочку.

Коньков улыбнулся.

– Ну, а я за коньячок. Не очень патриотично, но мне нравится. Попозже выйдем на лужайку. Вася офигенные шашлыки делает. Там и планы дальнейших действий обсудим.

Выпив по первой, оба, гость и хозяин, слегка расслабились.

– Как оно живется отставнику? – не без ехидства спросил Кротов, но Коньков либо не заметил, либо не захотел заметить ёрничанья и ответил серьезно:

– Знаешь, первую неделю просыпался в ужасе. Смотрел на часы и тупо соображал: что же делать? Все ждал, что из аппарата позвонят, напомнят о распорядке. Жена, Зоинька, даже беспокоиться начала: не обратиться ли тебе, мне то есть, к психологу. Но теперь уже привык, успокоился. И ты знаешь, даже полегчало.

– Где, кстати, Зоя Степановна-то?

– К подруге уехала. Если честно, не хотела с тобой встречаться. Как узнала, что ты приедешь, так сразу и укатила.

Кротов расхохотался.

– Ладно! Как-нибудь неожиданно нагряну, извинюсь перед ней.

– Да я тоже говорил: мол, кто старое помянет… Все равно обида на тебя осталась.

– Как говорила моя бабушка – на обиженных воду возят. Ладно, Семёныч, проехали. Давай к делу.

– Давай по второй тяпнем, а потом и к делу можно.

Коньков снова наполнил рюмку водкой, коньяком бокал и предложил тост:

– Давай, Гриша, за то, чтоб у нас все получилось.

– Да! Чтобы враги наши споткнулись о наши пороги.

Они чокнулись, выпили, потянулись к фруктам.

– Мне по старой памяти позвонил Саркисов, – заговорил Кротов. – Просил тебя предупредить, что Спицын начал рыть под тебя. Видимо, от босса получен приказ посадить тебя. Ты же знаешь, у нас же с коррупцией идет борьба.

– Да как не знать! – теперь уже съязвил Коньков. – Вон, сколько губеров и их замов пересажали. Честно тебе скажу, сам боялся, что вместо дачи окажусь на нарах. Кстати, тут про Спицына байки рассказывают, что он, прежде чем сесть в мое кресло, в народ пошел. Как говорится, с быдлом пообщаться.

– Да не байки это, Семёныч. Он и в Воровайск мой заглядывал. Естественно, инкогнито. Но мои бывшие его вычислили и незаметно вели все время, пока не уехал. А то мало ли что! От быдла всего можно ожидать, а потом бы все на меня повесили – ты, мол, в городе хозяин, а не уберег.

Коньков встал, прошелся по комнате, выглянул в открытое окно: там, на лужайке охранник Василий, тот самый, который встречал Кротова, хлопотал вокруг мангала, периодически переворачивая шампуры с нанизанными кусочками мяса, лука и помидоров. Отвернувшись от окна и облокотившись о подоконник, снова заговорил:

– У меня, между прочим, для тебя тоже есть информация.

Кротов развернулся в кресле в пол-оборота, чтобы видеть Конькова.

– Небезызвестный тебе Кольчугин решил вложиться в Воровайск. А ты сам понимаешь, какой актив в твоем городе самый сладкий.

Кротов махнул рукой и сел, как и прежде.

– Для меня это не новость, Витя! Намедни был у меня разговор с Ивановым, мэром нашим. Он мне открытым текстом сказал, что у некоторых людей есть интерес к ЗЭМИ, – заинтересовавшийся Коньков отошел от окна и вернулся на свое место. – Фамилий, правда, никаких не называл (ее я от тебя впервые услышал), зато принес в рюкзачке бабосики зеленые. Типа, подарок мне от инвестора.

– Ты взял?

– Пх-х! Я его послал. Сказал, что я на гособоронзаказе за один только контракт три таких рюкзачка заработаю.

– Молодец, Гриша! Я попробую пробить, что за интерес у Кольчугина в Воровайске. Пока еще связей у меня на это хватит.

– Держи тогда меня в курсе. Будем действовать на опережение. Мы ведь тоже не лаптем щи хлебаем.

В это время к открытому окну подошел Василий в кепке с повернутым назад козырьком, с раскрасневшимся от близости к огню лицом.

– Прошу прощения, Виктор Семёнович. Как говорится, поляна накрыта и ждет гостей.

– Спасибо, Вася! Сейчас идем.

Когда Василий скрылся, Коньков улыбнулся.

– Василий – мой прежний водитель. Когда меня на выход попросили, он уволился из гаража и попросился ко мне в охранники. Верный человек – никогда не подведет.

– Ты уверен? – засомневался Кротов.

От неожиданности Коньков даже опешил.

– Ты думаешь… приставили?

– Все может быть, – пожал плечами Кротов, поднимаясь с кресла.

– У тебя, Гриша, есть одна нехорошая черта, – Коньков взял гостя под руку и вышел с ним во двор.

– Какая же?

– Ты всегда деликатно умеешь испортить человеку настроение. И правильно, что Зойка на тебя дуется.

Кротов захохотал.

9

Тихонов снова приехал в Воровайск. Но на сей раз встретился с мэром не в мэрии, а в отдельном кабинете ресторана «Тайфун», считавшимся едва ли не лучшим в городе. Иванов частенько там встречался с людьми, если не хотел, чтобы о его переговорах узнали в мэрии. Входил он всегда через служебный вход, заранее бронируя этот самый кабинет. Собеседник же заходил в ресторан как обычный посетитель, не привлекая ничьего внимания, и тут же, в сопровождении метрдотеля, проходил в кабинет, где уже был накрыт стол и где его терпеливо ждал мэр.

Они поздоровались уже как старые знакомые, улыбнувшись друг другу.

– Чем порадуете, Геннадий Валентинович? – спросил Тихонов, усаживаясь за стол и прикладывая салфетку.

– Увы, особенно порадовать вас нечем, Евгений Петрович.

Они подождали, пока официант разольет по бокалам вино и удалится.

– Что так? Вы разговаривали с Кротовым?

– Разумеется! Но он отказывается и банкротить завод и проводить опцион продажи.

– Разговор был в открытую?

– Разумеется! И двадцать кусков не помогли. Он заявил, что только за один заказ Рособоронзаказа, сможет заработать вдвое больше. И ему нет смысла убивать курицу, несущую золотые яйца… Я, между прочим, вас предупреждал, что отставной полицейский полковник не так прост, как на первый взгляд…

– Нужно было лучше подмазать, – перебил мэра Тихонов, сделав очередной глоток вина, вытерев салфеткой губы и принявшись за салат.

– Не пройдет! Я же говорю, этот бывший мент…

– Интересно! – снова перебил Тихонов, уже более раздраженно. – У вас что здесь, в городе менты так хорошо зарабатывают, что могут себе позволить купить себе целый завод?

– Ну, я всей подноготной-то не знаю. Видимо, в лихие девяностые хорошо и вовремя подсуетился, скупил за гроши акции. Помните, кампанию по ваучеризации населения?

– А у нас сейчас какие годы – не лихие, что ли? Но я, в данном случае, не о том. Вы что-то плохо соображаете, уважаемый Геннадий Валентинович. Я-то вам намекаю на то, что следовало, помимо бабок, надавить еще на его больную мозоль, то бишь, на нечистоплотность приобретения акций ЗЭМИ. Уверяю вас, он сразу стал бы сговорчивее. А еще намекнули бы на то, что новый губернатор поручил областному прокурору проверить, как завод оказался в его руках.

– Но я же не знал о прокурорской проверке.

– А блефовать мы не умеем, правда?

Мэр лишь рукой махнул.

– Сейчас вообще не понятно, что в стране творится. Эти проклятые санкции, антисанкции…

Иванов тут же спохватился: не слишком ли он разоткровенничался с человеком, которого он практически не знает.

– Надеюсь, этот разговор останется между нами?

– Что вы сказали? Я не расслышал.

Мэр понимающе улыбнулся.

Некоторое время они молча поглощали пищу, периодически в кабинет заглядывал официант, убирая использованные приборы и тарелки и разливая вино по бокалам. При этом Иванов чувствовал, что Тихонов о чем-то раздумывает.

– Ваш этот, бывший мент, охоту любит?

– Конечно! – оживился мэр, догадываясь, о чем пойдет речь. – Он же председатель районного общества охотников и рыболовов.

– Вот и отлично! Пригласите его на охоту. Вы, естественно, в курсе, что наш президент Кольчугин собирается навестить ваш город и ваше охотхозяйство. Так сказать, совместить приятное с полезным. Он у нас тоже заядлый охотник.

– Конечно же, знаю! Готовимся к встрече.

– В неформальной обстановке всегда проще договариваться. Думаю, наш Фёдор Максимович сумеет убедить вашего Кротова совершить сделку.

– Хорошая идея.

– А для начала попросите его показать нам завод.

– Это я сделаю! Под предлогом инвестиций в город инвестор пожелал познакомиться с промпредприятиями.

– Не надо искать никаких предлогов, Геннадий Валентинович. Он же мент, сразу смекнет, что к чему. Тем более, что вы уже с ним беседовали на эту тему. Просто скажите, что инвестор собрался поохотиться, ну и, заодно, как радушный хозяин, провезите нас по городу, покажите и другие предприятия, а в конце заедем в ЗЭМИ.

– Логично! Так и сделаем.

Кротов понимал, с какой целью Кольчугин с Тихоновым колесят по городу и знакомятся с его экономической составляющей. Поэтому и не мог отказать в посещении завода. Тем более, что с ними был глава администрации района и одновременно мэр города. Это было бы слишком! Но он нервничал из-за того, что пока все шло не так, как они с Коньковым задумали. Ведь эта охота – он не рассчитывал, что Кольчугин тоже страстный охотник. И отказаться от участия в охоте с такими людьми ему, председателю общества охотников и рыболовов, было никак нельзя. А какое-то шестое чувство подсказывало ему, что там, в лесу, может что-то произойти.

А пока он встретил инвесторов в своем заводском кабинете. Кроме него гостей встречал и генеральный директор завода. Кабинетная беседа длилась не более получаса. При этом, ни Тихонов, ни сам Кольчугин даже не намекнули на имеющиеся у них виды на завод, хотя Кротов очень ждал этого. Наконец, мэр произнес:

– Григорий Викторович, что мы все разговоры разговариваем. Может, все-таки, лучше показать завод? Как говорится, лучше один раз увидеть.

– Можно и показать, если есть желание посмотреть, – Кротов вопросительно посмотрел на гостей, но Кольчугин тут же кивнул:

– Есть, есть желание! Геннадий Валентинович правильно сказал: лучше один раз увидеть. Сами понимаете, инвестиции – дело серьезное и дорогое. Кота в мешке покупать никто не будет.

– Ну, тогда, если позволите, то без меня, – едва заметно поморщился Кротов, и голос его сразу изменился. – Я хоть и в отставке, но общественной работы у меня хватает. Депутатство. Да и к охоте подготовиться надо. А гидом у вас, вон, Леонид Игоревич побудет, – Кротов кивнул на гендиректора. – Лучше него завод никто не знает. Сколько ты здесь, Игоревич?

– Да больше тридцати лет… Может быть сначала, чай, кофе или что покрепче?

– Нет, нет! Чай с кофе успеется, – отказался Кольчугин. – Давайте для начала пройдемся по заводу.

– Тогда прошу, господа! – Пархоменко жестом пригласил всех выйти и сам тоже пошел к двери, но его слегка придержал Кротов и на ходу быстро шепнул в ухо:

– По возможности, постарайся миновать военный цех.

Пархоменко кивнул и тут же вышел в приемную.

Завод работал в обычном режиме, разве что рабочие при виде делегации, оборачивались в их сторону на пару секунд. В каждом цехе присоединялся начальник цеха, который и показывал, и рассказывал гостям о своем цехе и его продукции.

В одном из цехов путь гостей пересекся с невысокой чуть полноватой женщиной лет сорока пяти с короткой стрижкой волос, спрятанных под завязанный назад ситцевым платком голубого цвета. Это была мастер ремонтного участка Тамара Сивоконь, мать Оксаны. Она быстро шла в прорабскую и даже вздрогнула от неожиданности, когда на ее пути выросло четверо мужчин.

– Ой, извините! Здравствуйте!

– Здравствуйте! – ответили одновременно Кольчугин с Тихоновым.

Тамара встретилась глазами с седовласым Кольчугиным и ей показалось, что тот даже задорно подмигнул ей, улыбнувшись. Она еще раз мельком взглянула на Кольчугина и ей снова показалось его лицо знакомым. Где она его могла видеть? Или, хотя бы, человека, похожего на него. Но задуматься ей не дали.

– Тамара Ивановна! – окликнул ее начальник цеха. – Вы кстати появились. Проводите наших гостей на свой участок, покажите, расскажите, как вы работаете, чем, как говорится, дышите. Это, господа, мастер ремонтного участка Тамара Ивановна Сивоконь.

– Здравствуйте! – еще раз поздоровалась Тамара.

Кольчугин протянул ей свою ладонь, она пожала ее, но он удержал ее руку и, нагнувшись, прикоснулся губами к тыльной стороне ее ладони.

– Ой, ну что вы! – растерялась Тамара, зардевшись от неожиданности. – Я же в цеху, рука не очень чистая.

– Нечистые руки у всякого рода ворья и жуликов, а у вас рука рабочего, и пахнет трудом, – произнес Кольчугин, теперь уже реально улыбаясь.

И, благодаря этой улыбке и этому немного скрипучему голосу, она еще больше убедилась в том, что где-то уже встречала этого человека.

Когда они покидали цех, Тамара придержала за рукав начальника цеха и негромко спросила:

– Никитич, скажи мне, кто этот седой?

– Носовский предупреждал на планерке, что на завод приедут познакомиться потенциальные инвесторы. Олигархи, ети их мать. Но кто есть кто, я точно не знаю. Фамилия одного – Кольчугин, другого – Тихонов.

– Кольчугин! – тихо ахнула она, прикрыв рот ладонью и долго смотрела ему вслед, пока вся группа не вышла наружу.

Она еле дождалась конца смены, стала какой-то рассеянной, на вопросы, которые ей задавали в это время, отвечала невпопад, чем удивляла рабочих.

– Том! Тебе не плохо? Что-то случилось?

– Мне плохо… Ой, нет, кажется, наоборот, хорошо, потому что что-то случилось.

Качая в удивлении головой и пожимая недоуменно плечами, от нее отставали.

Едва придя домой и сбросив туфли, она тут же бросилась к шкафу, выдвинула единственный ящик, начала перебирать там вещи, от старости покрывшиеся пылью, которую она где-то сдувала, а где-то просто смахивала ладонью. Наконец, добралась до старой деревянной шкатулки, расписанной под Палех, сдув пыль, открыла крышку и, усевшись на стул у подоконника, стала перебирать старые фотографии, аккуратно перевязанные тесемкой. Наконец, нашла ту, что искала. Внимательно всмотрелась в нее, поворачивая ее в разные стороны.

– Неужели!? – выдохнула она и облокотилась на спинку стула.

10

Лес в Воровайском районе густой, смешанный – сосны, дубы, осины и, конечно же, самосеющийся русский символ – береза. Деревьям не один десяток лет. Они стоят плотной стеной без широких троп, лишь одна разбитая проселочная дорога пересекает лес с запада на восток, сокращая путь до десятка километров между двумя райцентрами – Грушином и Воровайском. Правда, пользовались этой дорогой довольно редко, разве что в случае крайней необходимости и если кто-то хотел, чтобы о его передвижениях никто не узнал, как это недавно сделал, к примеру, Кротов, когда отправлялся на встречу с Коньковым. А так – всего восемь километров объезда, зато по широкой асфальтированной трассе. Правда, асфальт уже кое-где потрескался, но в целом, по русским понятиям, дорога эта считалась чуть ли не автобаном. Не мудрено, что в таком лесу, раскинувшемся на многие десятки километров, и живность не переводилась всякая. И когда начинался сезон охоты – лес оглашался не только звериным рыком и птичьим щебетом, но и человеческим криком, да еще охотничьими ружейными залпами.

Но, разумеется, для гостей охотничьего хозяйства Красилово сезон охоты был круглогодичным – кто мог указать власть (или деньги) имущим на какие-то сроки. Да, к тому же, не так уж и часто они выбирались в лес поупражняться в стрельбе по живым мишеням. А расслабиться таким людям просто необходимо.

Вот и в этот раз в усадьбе егеря Толмачёва стало тесно от приехавших гостей. С погодой, правда, не повезло: до этого дня бабье лето радовало людей не только осенними красками, но и летней безоблачной погодой. А тут с ночи зарядил такой дождь, что любящий свою собаку хозяин не выгонит ее на улицу. Но охота – пуще неволи. Коль уж собрались, не возвращаться же ни с чем.

Гостей встречал сам Толмачёв в непромокаемом плаще с капюшоном. Он открыл длинные, сколоченные из четырех относительно тонких сосновых стволов ворота, что-то типа шлагбаума. Рядом с ним бегала большая восточно-европейская овчарка, дружелюбно размахивая хвостом. Первым из своего джипа вышел Кротов. Овчарка бросилась к нему и, встав на задние лапы, передние положила на плечо, лизнув Кротова в лицо.

– Ай, Альма, ай молодец! – благодушно улыбался Кротов. – Ну, здравствуй, здравствуй, красавица.

Поприветствовав старого знакомого, Альма стала бегать вокруг остальных гостей, наматывая круги.

– Здорово, Антоныч! Принимай гостей!

Кротов пожал руку Толмачёву и стал знакомить его с приезжими.

– Этого мужика ты, наверное, знаешь, – улыбнулся Кротов. – Глава администрации нашего района Иванов Геннадий Валентинович…

– Очень приятно!

– А вот это – из самой области люди приехали, узнав про твое Красилово. Наши инвесторы, уважаемые люди, – с едва заметным сарказмом произнес Кротов. – Кольчугин Фёдор Максимович и его заместитель Тихонов Евгений Петрович.

– Прошу в избу, господа! Что ж мы под дождем-то. Хозяйка самовар вскипятила, варенье земляничное и из костяники.

Несмотря на то, что все были в непромокаемых плащах с накинутыми капюшонами, находиться под таким ливнем и в самом деле было не очень приятно. Потому они и не заставили себя упрашивать, послушно пошли за хозяином в дом. Двухэтажная изба-пятистенка оказалась довольно просторной и уютной. Раздевшись в предбаннике, они сразу прошли в просторную горницу, где посредине стоял покрытый скатертью, сделанный собственными руками егеря деревянный стол, за которым вполне могут удобно расположиться до восьми человек. На столе стоял двухведерный дымящийся самовар и две большие стеклянные розетки, в одной из которых было земляничное варенье, в другой – из костяники, а также большая деревянная тарелка со сладкими сухарями.

Едва гости вошли в горницу, из маленькой комнаты, служившей Толмачёвым спальней, вышла невысокая, поджарая с загорелым лицом и руками жена егеря.

– А вот и наша хозяйка, Антонина, – Толмачёв подошел к жене, обнял ее за плечи.

– Здравствуйте, гости дорогие. Рассаживайтесь, берите себе табурет, какой нравится. Они все разные, но все работы одного мастера, нашего Степана Антоновича.

– Ну, ты у нас, прям, мастер на все руки, Антоныч, – похвалил засмущавшегося егеря Кротов. – Вот только с погодой не угадал.

– Ну, это уж, как всевышний захочет, – усмехнулся егерь, подняв ладони кверху. – Человек тут бессилен.

– Как думаешь, к утру распогодится? – устраиваясь на табурете, спросил Кольчугин.

– Надеюсь! По некоторым приметам, дождь уйдет на восток. А там, как бог даст.

Все уже сидели за столом, хозяйка перед каждым поставила чашку с блюдцем и чайную ложку для варенья.

– Не стесняйтесь, наливайте чай, он у нас на травах, угощайтесь вареньем, сухарями. Устали с дороги, промокли, а чай согреет не только тело, но и душу.

– Если есть желание, баньку затопим. Она прямо за гостевым домом, рядом пруд.

– Банька – это хорошо, не отказался бы, – потер ладонью о ладонь Иванов.

Тихонов посмотрел на Кольчугина, а тот развел руки в сторону.

– С удовольствием, но нельзя мне. Сердечко пошаливает, – Кольчугин пару раз ткнул себя пальцем в левую сторону груди.

– Ну, нельзя так нельзя. Переживем и без баньки, Антоныч, – произнес Кротов, нарочно отстегнув желание Иванова. – Мы же к тебе охотиться приехали, а не в бане париться.

– Ружья-то ваши где?

– В машинах, зачехленные, – за всех снова ответил Кротов.

Напившись чаю и отдохнув, все вышли на застекленную веранду и заговорили о завтрашней охоте.

– Кабана я вам пригоню. Встану пораньше, у них логово у болота. А кто хочет птицу стрелять, тому глубже нужно в лес. Глухарь с тетеревом у нас пуганые.

– Слышал я, что и волки у вас тут водятся, – поинтересовался Кольчугин.

– И волки, и медведицу с медвежатами однажды встретил. Но на их отстрел, как вы понимаете, лицензия нужна, – ответил егерь.

– Лицензия-то у меня есть. Я же старый охотник. Трижды в Африку на сафари летал.

– Ух ты, Фёдор Максимович! – удивился Тихонов. – Вы ни разу об этом не рассказывали.

– Так никто же и не спрашивал, – засмеялся Кольчугин.

– Может расскажете сейчас? – попросил Иванов.

– Как-нибудь в другой раз, давайте. Чай, не последний раз видимся… А вот винтарь свой, карабин, с которым на сафари ездил показать могу. Сделай одолжение, Женя, принеси.

– Да, кстати, и другим бы не мешало вооружиться, – Тихонов с готовностью поднялся и направился к машине.

За ним вышли и Иванов с Кротовым. Дождь хоть и продолжался, но уже не с такой силой и появилась надежда, что к ночи он закончится вовсе.

Принесли ружья, расчехлили, и все сразу обратили внимание на карабин Кольчугина. Это и в самом деле было достойное оружие – «Blaser».

– Ну, как вам мой красавец? – не без гордости спросил Кольчугин. – Я из него на сафари однажды даже льва подстрелил, а уж газелей всяких – не счесть. Да и в наших лесах с ним и на медведя не страшно выйти.

– Действительно, красавец! – Кротов, сам заядлый охотник, по достоинству оценил карабин. – Можно? – он протянул руку к карабину, и Кольчугин передал ему оружие.

Кротов вертел его в руках, прикладывал приклад к плечу, повернувшись к окну, долго выцеливал через оптический прицел.

– Еще одно достоинство – легко разбирается и собирается, значит, удобно перевозить, – продолжал нахваливать оружие Кольчугин.

– Ну, у меня попроще, но зато из наших – лучшее, – Кротов вернул «Blaser» хозяину и тут же продемонстрировал свое оружие. – Во! «Вепрь»! Сделан на агрегатах и узлах ручного пулемета Калашникова. Немного тяжеловат, конечно, но не критично. За три года – ни одного сбоя, ни одной осечки. Магазин на десять патронов, отличная кучность. Что еще нужно, а? И тоже – медведь не страшен. На даче у меня шкура медвежья вместо ковра. Вон, Антоныч подтвердит, сколько я этого косолапого выслеживал.

– Так никто и не говорит, что винтовка плохая. У меня в коллекции тоже «Вепрь» имеется. Правда, более старой модели. Иногда тоже с собой беру.

Иванов скромно помалкивал со своим «Беркутом». Впрочем, он и не был заядлым охотником. Так, баловство! Да и стрелок он неважный. И как раз Кротов, тогда еще начальник ОВД, его и приобщил к охоте. Иногда приглашал с собой в Красилово.

– Мне, кстати, мой «Вепрюшко» однажды, можно сказать жизнь спас, – вдруг разоткровенничался Кротов. – Вон, Антоныч, тогда даже не очень поверил мне, но когда на следующий день вышел на то место, где я бой держал с целым кабаньим стадом, сам убедился в этом.

Кротов глянул на егеря, тот усмехнулся.

– Ты у нас, Григорий Викторович, вообще мужик рисковый.

– Что за случай, Григорий Викторович? – заинтересовался Кольчугин. – Коль уж сказал «а», нужно говорить и «б».

– Ну, если есть желание, могу и рассказать.

– Конечно, есть, Григорий Викторыч! – поддакнул Иванов.

Охотники да рыбаки любят рассказывать всякие бывальщины, а еще чаще – небылицы. При этом всегда делают вид, что рассказывать не хочется, но коль уж вы просите, то так и быть.

– Дело было позапрошлой осенью, – начал рассказ Кротов. – Я спланировал охоту на одном из неубранных овсяных полей, которое находилось практически на опушке нашего леса. Мой путь к нему пролегал через покосное поле и весьма узкий пролесок, разделяющий эти поля. Красный закат предвещал ночные заморозки. Весьма сильный, порывистый ветер, дувший мне в лицо, расчистил небо, и на нем уже засияла первая звезда. В это время я подошел к пролеску, заросшему травой и еще не полеглым бурьяном, за которым и был овес. Порывы ветра, шумя редкой листвой, сильно раскачивали деревья. Засмотревшись на первую звезду, я неспешно пересекал этот пролесок, приближаясь к его краю. Вдруг все вокруг меня словно взорвалось, затрещало, забегало! Неожиданно я оказался в самом центре весьма большого стада кабанов, которые на краю этого пролеска, почти у самого овсяного поля, коротали день. Все мои последующие мысли пронеслись у меня в голове за долю секунды, да и действовал я в той нештатной обстановке скорее на подсознательном уровне.

Кротов на пару мгновений замолчал, чтобы выпить воды из стоявшей на подоконнике маленькой пластиковой бутылки. При этом успел заметить, что все с интересом ждали продолжения рассказа. Даже Антонина подошла и села на табурет рядом с мужем.

– Кабаны были всяких размеров: подсвинки, средние и три свиньи, каждая из которых весила за 200 кило. Я моментально срываю карабин с плеча, снимаю с предохранителя и передергиваю затвор. Четко помню молнией промелькнувшую мысль, которая руководила моими действиями: сеголеток не нужен, большого (на 100 и более кило) кабана не бить – с ним одному долго возиться, значит, бить среднего! Между тем, три здоровые свиньи стояли, как вкопанные, мелочь носилась из стороны в сторону, но никуда не убегала, средние же находились в слабом движении, которое, возможно, было бы круговым, если бы на это хватило времени. Все описанное длилось не более трех-четырех секунд, но за это время я осознанно выбрал кабана на 50—60 килограммов, до которого было метров семь, и навскидку выстрелил. Зверь упал. Пуля раскрылась, но прошла навылет.