Отзывы на книгу «Чапаев и Пустота», страница 13, 370 отзывов

Будучи взволнован новостью о грядущей экранизации, потянулся я перечитать Петьку и Васильиваныча, которые вроде как более или менее общепринято считаются наивысшим достижением Викторолегыча. Безусловно, удовольствие от прочтения я получил, но эта вот общепринятая табель о рангах... как-то она, всколыхнулась, что ли? С почти двадцатилетней дистанции "Чапаев и Пустота" как-то не кажутся радикально отличающимися от прочих книг Пелевина, равно как и нельзя сказать, что эти книги стали существенно лучше либо хуже. Возможно дело в том, что в жанре "труъ-Pelevin", до предела остросюжетном, эзотерическом и перенасыщенном гэгами, эта книга была все же первой, и отделка деталей в ней была зачастую более тщательной, чем в последующих. И да, напоследок маленькое хорошо забытое откровение для читателей t: оказывается, помимо сквозного персонажа Чапаева, здесь есть и сцена, где Лев Толстой катит на коньках через замерзший Стикс, убегая от Цербера.

— И часто вы о России думаете? — Когда в Одессе жил, каждый день думал не менее трех раз, — сказал он глухим голосом. — До того доходило, что кровь из носу шла. В. Пелевин. «Чапаев и Пустота», 1996 Буду краткой. Есть книги хорошие, есть плохие, и есть книги великолепные. Это — одна из них. Никогда не читала Пелевина. Заголовки, посредством mass media попадавшие в окоем, в ряде случаев были настолько красноречивы, что какой-либо дополнительный текст был не нужен и грозил только break the charm. Но один заголовок особенно восхищал — «Чапаев и Пустота». И когда как не в лето 2022-е было взяться за этот том.

Обожженное, скорченное сознание не способно на Гамлетов и Офелий — за полгода привыкнув к логике инфузорий и собачьим плие абсурда. Оруэлл, Свифт, Замятин — детский лепет, давно пройденный этап. «Москва 2042» — воплощено, с опережением в четыре пятилетки. «Швейк» — диагноз и анамнез, читался в марте вообще как блог (дневник, журнал — англ.). Время шло, и 20 сентября, чтобы не растоптать телефон (телевизора у меня нет), я разрезала целлофан на маленьких красных всадниках — или, возможно, конных муравьях — мчащихся никуда сквозь белую пустоту обложки (за что отдельное пять).

Из-под строк потянуло Буниным, Булгаковым, Солоневичем... Но тут Пелевин расцепил вагоны и спрыгнул между, в вечное «не-я» — кит. 無我, санскр. अनात्मन् — единственно извиняющее кармический беспредел существования внутри Одной Шестой.

Танго с Коровами

Для лиц с развитым интеллектом и чувством юмора «Чапаев» — кладезь утонченных наслаждений, такой же, как для красного матроса — коньячный погреб Зимнего дворца (особым спросом пользовался, говорят, Martell). Помимо роскошного русского языка под нежным водочным соусом, мишленовского уровня меню включает еще тысячи позиций, как из своих ингредиентов, так и из чужих.

Изобретательность и грациозность шефа сравнимы только с остротой его ножей. Центральный раздел — «Пустота» — представлен десятками блюд, холодных и на мангале, от Кавабаты в сакэ до чапаевского коана с луком красным и белым. И даже если Вы искушены в восточной кухне, Пелевин Вас приятно удивит. Воробьиные головы в кляре (шанхайский деликатес) не превзойдут в изысканности, на мой взгляд, суждения потомков Хокусая о сущности «иконы Бурлюка» — трафаретной надписи «БОГ» на сером куске картона. Еще по звезде, мишленовской и не только — за «Внутреннюю Монголию» и «тогда почему эта бабочка за коммунистов?..».

Не менее обширен и раздел десертов: Simplemente Maria (мескаль, эклеры, бром), «Котовский» («две дорожки белого порошка, больше похожие на недостроенные шоссе»), «Моцарт» (подается в четыре руки, с Чапаевым за роялем и трупом чекиста в углу), «Арнольд» (трусы, очки, Останкинская башня и истребитель с вертикальным взлетом), «Данте» (ад, костры, бодисаттва с наганом, две банки чернил). Визуальная щедрость пелевинского меню превосходит «Танго с коровами», с той лишь разницей, что обои конца Art Nouveau заменил в наши дни пипифакс.

Черный Ход

Сто лет назад Казимир Малевич напишет (я не путаю времена, будущее ведь в прошлом): «Человек — самое опасное в природе явление...». И еще полтетради — про «аллею из ружей», про бегущих куда-то людей, чьи знамена «меняются как портянки» и «мелькают как верстовые столбы»... Почему и сейчас это так?

Как заезженная пластинка в испорченном граммофоне, история заедает, поперхивается, и, с отвратительным звуком, игла уезжает вспять — обратно на песню, которую слушать нет сил...

Где-то ухнула дверь и вдогонку брякнул засов. Это будущее сбежало от нас через черный ход — с этой нашей прогорклой и вечно неприбранной кухни. Занавески осели, кастрюли в буфете затихли, мухи двинулись дальше по рваной клеенке стола. Время липнет, как пролитый чай к рукаву. И, гулким жерлом мусоропровода — сырость, грохот бутылок, зевок пустоты — из угла не мигая смотрит Черный Квадрат.

Кафка-юрт

Не все города есть на карте. Но, как и в случае военных баз и туалетов, это еще не значит, что их нет.

Когда эта книга кончилась, я поймала себя на том, что практически машинально вернулась в титульный лист и, заново, в предисловие, которое в первый раз читала с легким прищуром, но теперь, во второй — с тем вкрадчивым, напряженным вниманием, с каким пальцы ступают по склеенной полосе бумаги, называемой лентой Мебиуса.

Я могла бы порассуждать о Finnegans Wake и La Scienza Nova — но, думаю, это не нужно. И так ясно, что история ходит по кругу. Круг замкнулся, лента перевернулась — и опять молчаливые караваны потянулись во Внутреннюю Монголию. И во внешнюю заодно...

Гильгамеш

Война с собственным отражением итогом имеет только разбитое зеркало. Сложно сказать, сколько еще поколений мы проведем в пустоте — все менее и менее уютной, с теми же двумя луковицами на деревянном столе и жестяным пулеметом...

К. Малевич. Красная Конница. 1932 / 1918

Умная книга. И я бы много дала, чтоб читать эту книгу с улыбкой — как местную «Повесть о Гильгамеше» или «Орландо», на советский лад. Но — видимо, не в этой жизни.

EZ Кафка-юрт, 2022

К автору подходила с опаской: льющаяся изо всех щелей реклама "Непобедимого солнца", представляющая собой сборник мерзких анекдотичных штампов из нулевых, доверия не добавляла, да и современная русская литература... Скажем так, не радует. Но очень уж было интересно узнать, что за зверь такой - Пелевин, которого либо превозносят как нового классика, либо ненавидят. Случай подвернулся - и вот мы здесь. 90% книги я слушала в аудио, и именно этот формат считаю для данной книги лучшим, потому что она вся - один большой полудиалог полумонолог о бытии, о тварях дрожащих, о... Чёрт пойми чём поначалу. На дворе революция, попасть в гущу событий - раз плюнуть, и именно это делает Пётр в первой главе. Во второй выясняется, что на дворе уже даже не СССР, а сам Пётр - в психушке. И мы переходим от одного плана реальности к другому, по пути размышляя, а что, собственно, и есть эта самая реальность. Написано в целом динамично, но иногда повторяющиеся обсуждения одной и той же темы - так что же, мать его, реально - начинает надоедать, даже несмотря на разноплановые варианты освещения этой самой темы. Об этом поговорят и офицеры гражданской войны, и психбольные постсоветского пространства, и обрусевший японец, и бандиты девяностых - выбирай не хочу. Непрозрачные аллюзии на режимы с политикой, естественно, в наличии. Мне больше всего понравилась глава от лица бандитов - редко в литературе попадаются по-настоящему тупые персонажи, не потому что автору для движения сюжета так надо, а тупые, просто потому что ну вот такие они. Айкью ноль пять с половиной, в голове только понятия зоны, а всё одно - дай пофилософствовать. Ради получения вечного кайфа, конечно, а не вот этих вот всех высоких материй. Очень понравилось.

Идеальный текст как идеальная женщина или мужчина – в природе не существует. Но немало текстов при этом ходит вокруг да около. Виктор Пелевин – автор самобытный и в целом, пожалуй, интересный. В нем есть экспериментаторская жилка. К сожалению, пресловутая жилка проявляется у автора не всегда, иногда его затеи не так хороши, как этого хочется.

К моменту знакомства с романом «Чапаев и Пустота» за моими плечами тянулся ворох произведений от Виктора Пелевина. Опасения возникали четкие: слишком неровным казалось творчество автора от шикарного «Затворника и Шестипалого» и до посредственного «Омон Ра». В итоге «Чапаев и Пустота» меня не подвел – опасения не подтвердились.

Читать роман в самом начале было легко. Так казалось в самом начале моего чтения, но каждая новая глава только затормаживала мое восприятие, заставляла меня переваривать фразы, искать глубокий смысл происходящего. Структура оказалась нелегкой. Но говоря о наполнение романа, я сразу замечу – все новое, хорошо забытое старое. По частям, по кусочкам, по лоскуткам – роман ничего нового не дает, все издалека знакомо и давно приятно. А вот вместе все части образуют свое особенное очарование. Буддийская мудрость, глубокая философия предметов в реальности, использование именитых элементов истории – будоражат любое сознание. Перед нами чистый и незамутненный продукт постмодернизма.

Проблема всех лабиринтов романа – в них легко заблудится. Чапаев, Пустота, Анька, все эти китайские ухищрения, а еще Шварценеггер и Мария, вводят неискушенного читателя в ступор. Очень много в романе аккуратных мизансцен расширяющих сознание читателя. Вообще текст романа похож на чистую наркоманию и этого не стесняется. Чтобы такое привиделось нужно вколоть в себя все дозы употребленные американцами с 60-х годов вплоть до нашего времени. Тут и возникает вопрос: на чем сидит Пелевин, что с таким безумием выписывает свои реальности? Чапаев в его тексте – мистик и эзотерик, Петька – обладает едва ли не функцией Бога, Анька – посредник между этими двумя. Описать происходящее, не опрокинув в себя хотя бы несколько бутылок алкоголя, практически невозможно. При чистом уме, попытка передать сюжет не знающим людям, обернется для вас возможностью угодить в мягкую комнату.

На это вроде и рассчитан роман – ударить по мозгам как настоящий расширитель сознания. Не нужно вам ни наркотиков, ни алкоголя, ни скрученной в газету травки. Ополоснуть свои мозги можно при помощи «Чапаева и Пустоты». Главное не скручивать листы книги в уже пресловутую травку, иначе будет вылет из реальности.

Роман мощен и интересен. Причудливое древо из знакомых элементов, сплетенное на психоделический манер своими ветвями. Самое сложное ухватить историю за корни, проникнуться сложными и витиеватыми разговорами Чапаева и Петьки, облюбовать странные символические интерьеры, подслушать шепотки с той стороны мира. Перед нами особый, психический случай мировозделывания, где Петька из поэта и деятеля всея революции медленно скатывается в пучину безумия и комплекса Бога.

Искать растертую реальность, хвататься зубами за псевдосмыслы, проникаться глубинами чертовой буддийской философии – все что остается. В мире, придуманном Пелевиным, вся фантастика подчинена воли и мифотворчеству, но это не значит, что её нет. Слишком тонка грань в произведении между воображением и фантастикой.

Советовать данное психоделическое полотно более чем странно. Кто захочет с ходу глотнуть такой откровенной наркомании? Выбирайте сами.

Вердикт: интересный лабиринт автора, который придется не всем по вкусу. Главное не потеряться во всем это великолепии взывая автора к чистой логике и разуму.

И в который раз одни эмоции и точно совершенно невнятная рецензия! Во-первых - это был настоящий чистый кайф - слушать эту книгу! От первой строчки до последней, да ещё в исполнении Александра Ф. Скляра. Во вторых, я теперь искренне не понимаю, почему я так долго шла к Пелевину: боялась, что не пойму, боялась, что не зацепит, потому что модно... Тогда, ещё лет десять назад. Ну то, что мало что пойму - это да. Но просто прикоснуться к метафизическому потоку сознания, что-то выцепить для себя, проникнуться - это наслаждение. А через секунду ржать (извините) практически в голос - это тоже большое удовольствие. Автор конечно над нами издевается. Только-только касается чего-то настоящего и тут же сводит все в абсурд и юмор. Но это только подстегивает интерес. Но в книге действительно не знаешь, что же здесь настоящее, от чего вести отсчет, а что - просто порождение странных снов героя и его раздвоенного сознания. Запараллеленные революционные "больные" эпохи - время гражданской войны и время перестроечного угара. Герой живет сразу в обоих или снится сам себе. Сакральность героев гражданской войны, уходящих во Внутреннюю Монголию, гениальная ирония, превратившая низведенного до анекдотов народного героя Чапаева в посвященного какой-то высшей идее адепта. Просветленные в какой-то критический момент своей жизни сограждане смиренно и бесконечно зарисовывают бюст Аристотеля или складывают журавликов в одном из дурдомов столицы. Извечная тяга русской души к неизведанному, манящему издалека, метафизическому здесь возведена во главу угла. Герои вот-вот постигнут сущность бытия, под кокаином ли, "Абсолютом", подогретым саке или грибами - но она все время куда-то ускользает. А автор понимает, что и нам грибы не помогут, издевается, уходит от ответа, развлекает и веселит сквозь грусть. Однако остается такое стойкое чувство, что он абсолютно серьезен где-то на фоне всего этого и точно знает о чем пишет. Просто не хочет раскрывать все до конца. Книгу однозначно в любимые!

Этот роман настолько хорош, что хочется его обнять и плакать, а потом снова перечитать и забыть прочие пелевинские снаффы, айфаки и иже с ними, ибо они только тени во мгле. Тут Пелевин не просто плюется в окружающую действительность, чтобы стереть обманывающий нас грим с ее гнусной рожи, он, прошу прощения, ЛИРИЧЕН (не спрашивайте меня, где я это рассмотрела). Из русской классики, буддизма и гомерически-горьких смешков над российскими реалиями, Пелевин сплел эдакий бич Божий и всех им отхлестал - чтоб не думали, будто что-то знают об этом странном мире.

Эта книга у меня одна из любимых, а их и десяти штук нет. Всё мне очень близко в ней, мысли, чувства, юмор. Особенно понравились безысходные ловушки разума и нашего общества, когда ты потасканный занимаешь своё место, как тебя смещают, одни вновь лезут обратно на него, другие не выдерживают этого и действительно начинает носится бык в душе в виде неосвобожденной энергии. Произведение держит качество на протяжении всей книги, держит в тонусе читателя, после уже сложно читать в другом стиле произведения. Появилась мысль, что идея жизни Петра в двух мирах, пришла в голову при чтении Достоевского, когда Раскольников под давлением бед стал странно воспринимать своё окружение, потихоньку сходить с ума, бредить во снах и наяву, автор часто упоминает Достоевского и его произведения, так что вариант, по мне так герои схожи. Очень мощная получилась глава с Сердюком, у меня часто тоже самое происходит, куда не прихожу везде становится хуже, если не становится, значит я чего-то не понял и скоро наступит полный крах. Вот и Сердюк давал клятву надеясь на светлое будущее

Готовы ли вы связать с нашим кланом свою жизнь и смерть? - Готов, - сказал он. - Готовы ли вы будете, как настоящий мужчина, бросить эфемерный цветок этой жизни в пустоту за краем обрыва, если к этому вас призовет ваше гири? - спросил Кавабата и кивнул на гравюру. Сердюк еще раз посмотрел на нее. - Готов, - сказал он. - Конечно. Цветок с обрыва - запросто.

Обычно произведения Пелевина читатель либо не понимает и не принимает, либо находится от них в полной экзальтации. У меня же было какое-то усредненное положение. Прочитав до этого пару его книг, я для себя сделал вывод, что да, автор талантлив, но как-то далек от сферы моих интересов. Не знаю, что произошло, то ли я изменился так с тех пор, то ли роман "Чапаев и Пустота" действительно настолько хорош, но впечатления после прочтения просто потрясающие. Настолько в точку написана книга и так легло все в душу, что слов не хватит передать свой восторг. Я небольшой любитель психоделики, по крайней мере, такие мэтры, как Кафка и Мураками, меня не зацепляли, и не так давно я плевался на "Алису в стране Чудес", но в случае с этим романом Пелевина все по-другому. Это оказалась самая что ни на есть моя тема. И даже немного жаль, что книга так быстро прочиталась.

Когда-то в институтские годы я прочитал эту книгу с удовольствием и немало размышлял над её проблематикой. Сейчас она случайно попалась мне на глаза, и я решил, что разница в 20+ лет – достаточный повод чтобы перечитать. На сей раз читал я долго, периодически откладывая книгу. Как тогда удовольствия не получил, но в итоге результат можно назвать скорее хорошим.

В тот период безвременья, когда книга вышла, она настолько грамотно попала в актуальность, что стала одним из манифестов молодого российского постмодерна. Как сознание главного героя мечется между психдиспансером и гражданской войной, так и сознание России по Пелевину пытается найти своё место между бандитами, западными демократическими ценностями и восточным дао.

Платформа для отсылок в книге фундаментальная. То тут, то там по тексту можно заметить следы Буддизма, Булгакова, Кастанеды и даже Набокова (тут нужно вспоминать Владимир Набоков - Приглашение на казнь ). Находить в этом лабиринте знакомые ключики сейчас было намного интереснее, чем в юности (просто потому, что ключиков нашлось намного больше).

Другая сильная сторона книги – юмор. Пелевин мастерски сплетает культурный пласт анекдотов про Чапаева с общеисторическим контентом, выдавая прекрасные перлы типа

- Я, Василий Иванович, совершенно не понимаю, как это человеку, который путает Канта с Шопенгауэром, доверили командовать дивизией.

или

- А голова твоя где? - На плечах. - А плечи где? - В комнате. - А где комната? - В доме. - А дом? - В России. - А Россия где? - В беде, Василий Иванович.

Они раскиданы по тексту щедро и неплохо воссоздают особый постмодернистский колорит на фоне неопределённого контекста страны времён гражданской войны и времени написания романа.

Однако в юности впечатления были намного ярче. Сейчас всё это показалось уже не настолько животрепещущим и актуальным. Как слепок времени — это отличная книга, возможно даже лучшая из того Пелевина, что я читал (почти всё до Виктор Пелевин - П5: Прощальные песни политических пигмеев пиндостана (сборник) включительно). Однако мне показалось, что второе прочтение в смысловой части ничем сверху меня не обогатило. Возможно я слишком много хочу от постмодерна, но ту же Татьяна Толстая - Кысь я читал неоднократно и каждый раз открывал там какие-то новые грани повествования. Читать же эту книгу третий раз явно незачем. А обычно всё, что я читаю хотя бы два раза, заслуживает быть прочитанным ещё раз.