Чёрное золото

© Виктор Блытов

Об авторе

Блытов Виктор Александрович, родился в 1949 году в Таллине в семье морского офицера. Закончил ВВМУРЭ имени Попова в 1971 году, ВМА имени Гречко в 1984 году, АКОС при ВМА имени Гречко в 1999 году. По специальности – военный инженер радиосвязи. Имел квалификацию преподаватель высшей категории. Одиннадцать лет служил на авианосцах «Москва», «Киев», «Минск» на Черноморском, Северном, Тихоокеанском флотах. Участвовал в 8 боевых службах, побывал во всех океанах и исполнял воинский долг в горячих точках – Египте, Сирии, Анголе, Мозамбике, Йомене, Вьетнаме. На ТАКР «Минск» побывал под китайским воздушным ядерным взрывом в 1980 году в Южно-Китайском море. Имеет правительственные, ведомственные награды и награды за творчество, почетный радист России.

С 1984 по 2001 год преподавал в Калининградском ВВМУ (потом Балтийском ВМИ) в должностях старшего преподавателя и доцента кафедры боевого применения средств связи. ВАК присвоено ученое звание Доцента в 1997 году.

С 1998 по 2001 год параллельно службе работал корреспондентом в газете «Страж Балтики» и «Балтийской службе новостей».

С 2001 по 2004 годы преподавал и руководил обучением в Международном центре социального образования в Таллинне от Российского государственного социального университета в должности проректора по учебе – начальника учебного отдела. Фактически организовывал процесс обучения русских Эстонии на русском языке и получения ими дипломов, признаваемых в Евросоюзе. За что против него было возбуждено уголовное дело.

С 2004 года проживает в Москве. С 2006 по 2016 году работал в НПП «СвязьСтройИнжениринг» в должностях начальника отдела систем безопасности, с 2011 года главного инженера проекта.

С 2000 года – член Союза журналистов России, член Международного Союза журналистов.

С 2014 года – член Союза писателей России и член Союза писателей Москвы.

С детства интересовался и занимался историей России и историей Военно-Морского флота сначала вместе с отцом – морским офицером и участником Великой Отечественной войны. Занимался историей строительства кораблей ВМФ, биографиями выдающихся моряков, командиров, их историей, в архивах занимался поисками погибших экипажей. Задача – назвать имена всех погибших моряков, найти всех пропавших без вести.

С 2001 года начал профессионально заниматься писательской деятельностью. Творчество было весьма многообразным. От фельетонов, рассказов и мемуаров до больших романов. Первой книгой стала книга, изданная в Германии «На вахте». Потом были многие рассказы о жизни флота, которые издавались в серии «Покровский и братья», «Военная книга». Отдельно стоит трилогия «Служил Советскому Союзу» о службе на советских авианосцах, изданная в Литресе, приключенческие романы «За буйки заплывать – разрешается!» (санаторный роман), «Черное золото» (о приключениях военного корабля и его экипажа в районе Малаккского пролива и столкновениях военных моряков с пиратами), «Кузя» (о войне в Чечне), «После вахты» – как продолжение «Служил Советскому Союзу» о жизни в 90-ые годы на военных пенсионеров, военные романы «Агония империи» и «Последний бой Императорской армии» – рассказывают о происходивших событиях 1-ой мировой войны и Революции, роман «Гардемарины» – об учебе в военно-морском училище молодых ребят и становлении будущих морских офицеров и «Мы плавсостав!» о службе на военных кораблях СССР и Российской Федарации. Отдельной строкой стоят исследовательские книги «Живые – помните погибших моряков» – 3 тома и «Наши «Новики». Работает автор над событиями специальной военной операции на Украине. Готовится к изданию роман «Спецназ». В соавторстве с Козловым Александром Васильевичем готовиться к изданию книга «Морской хронограф» о всех событиях, связанных с ВМФ Российской империи, СССР, Российской Федерации. При непосредственном участии автора выходит ежедневное издание Хронографа о событиях в нашем государстве с момента его образования и до наших дней.

Является главным редактором еженедельного Интернет-журнала «За тех, кто в море!», где публикуется уже больше сотни авторов. Является сопредседателем общественного движения военных моряков и членов их семей «Союз ветеранов боевых служб ВМФ».

Чёрное золото – это сплав золота очень красивого мягкого чёрного цвета. Одно из самых дорогих видов золота, получаемое добавлением к золоту различных добавок (рутения, родия и т. д.). Также черным золотом в России условно называется нефть.

Введение

Шёл июнь последних годов столетия. В России разгар так называемых гайдаровских реформ. Десятки тысяч предприятий по стране приватизированы и разорены, а люди, работавшие на них, выброшены на улицу без средств к существованию. По всей стране открылись сотни тысяч различных рынков и рыночков, базаров и просто торговых мест, где продаётся все, начиная от вещей, поступающих из-за границы, остатков продукции разорившихся предприятий, до личных вещей людей, хранившихся в домах.

В стране появилась масса проходимцев, живущих за счёт обмана и ограбления других людей. Разоряются тысячи банков, руководители которых, хапнув побольше денег клиентов, бегут к лучшей жизни за рубеж. Посредники, ранее трактовавшиеся, как спекулянты, стали основной движущей силой и опорой новой российской власти. Как тараканы расплодились финансовые пирамиды, начиная от МММ и заканчивая банками типа «Гермес», отжимающие деньги простых людей. Банки и фонды разоряются, их руководители исчезают в неизвестных направлениях. Власти только разводят руками. Появились черные риэлторы, черные врачи, черные банки, черные строители, на улицах российских городов появились бандиты всех цветов и раскрасок. Государство расписалось в собственной беспомощности, отказавшись защищать обманутых, обобранных и униженных людей.

«Строили рынок, а построили самый плохой базар», – говорил один бывший премьер-министр России про те времена. Людьми, приближенными к власти, воруются многомиллиардные кредиты, поступающие из-за рубежа.

– Врагов-то нет, – утверждают улыбающиеся головы реформаторов со всех трибун и трибунок.

– А армия-то нам не нужна. Если что нас защитят от любых противников наши друзья из ЕС и США, – говорят другие.

Любая попытка не дать разрушать армию и флот натыкаются на резкое противодействие реформаторов:

– Вы совки. У вас старое совковое мышление. Зачем нам нужна такая армия? На нас что, кто-то хочет нападать? Назовите кто?

– Россия нам больше не враг! – заявил в эфире командующий седьмым американским флотом, – зачем им авианосцы, подводные лодки, эсминцы? Если попросят, мы их руководству построим прогулочные яхты, много яхт, – и тихо добавил, – за их деньги. А защитим от их врагов мы сами.

В августе 1996 года генералом Лебедем от имени Президента подписан так называемый Хасавюртовский договор, узаконивший первый в истории распад России. Чечня стала чёрной дырой на теле России, где не действуют никакие законы, а люди побежали в Россию, где их никто не ждал и не оказывал ни помощи, ни содействия.

Врагов ведь нет и можно на распродаже армейского и флотского имущества сделать большие деньги. Продается все – от государственных секретов до самых новейших кораблей и последних разработок конструкторских бюро. Флот потерял гораздо больше кораблей, чем в Цусиме и всех других сражениях

России вместе взятых. Под очень сильный удар «реформаторов» и «перестройщиков» попал Тихоокеанский флот, как наиболее удалённый от столицы. Боевые корабли доведены до такого состояния, что на них стало опасно выходить в море.

Вспомогательный флот, обеспечивавший боевые корабли, продан за бесценок на металл или сдан в аренду. Снабжать боевые корабли в море, осуществлять заправку, буксировку, спасение аварийных кораблей стало нечем. Флот прекратил быть боевой единицей в системе Вооружённых Сил России. Флот выживал. Некогда грозные боевые корабли превратились в груду ржавого металлолома неспособного к выполнению боевых задач.

Глава 1. Флот у пропасти

Начальным моментом в разрушении советского флота стал 1986 год, когда Горбачёв отказался от принятия десятилетних судостроительных программ и государство перестало их финансировать.

Штурман фрегата «Яростного» старший лейтенант Лёха, вернее, правильно Алексей Сергеевич Кузьмин, а по корабельной кличке просто Кузя, лёжа в тельняшке-маечке и брюках на своей нижней койке в каюте, не сняв ботинок и свесив одну ногу вниз, а вторую положив на одеяло не первой свежести, играл на гитаре и тихо подпевал слегка дурным голосом, как ему казалось, весёлую песенку:

 
А тётя Надя не даёт,
Трусов резинка душу жмёт,
А лейтенант уже снимает пояс…
 

Дверь каюты резко распахивается и в каюту входит командир БЧ-4 старший лейтенант Александр Ким, второй жилец этой каюты, высокий, черноволосый и черноглазый парень со слегка с характерным восточным разрезом глаз.

– Что за негатив, Кузя? Что за меланхолия?

Кузьмин, не прекращая играть мелодию и даже не повернувшись, ответил:

– Опять зарплаты не будет. Наш корабельный «финансист – ясный сокол» Боря Покатин сказал, что кто хочет получить зарплату, тот должен отказаться от 30 % в пользу финансового отдела флота. Тот, кто согласится, на следующей неделе может получить. А кто не согласен ничего не получит в этом месяце, как, впрочем, и в следующем. Я не собираюсь кормить за свой счёт всякую финансовую мразь. – И, глянув на Кима, продолжил петь:

 
На параде, на параде,
Флот воздушный в небесах.
Стало душно тёте Наде,
В синих байковых трусах.
 

– Зря, значит, пришёл? – Ким сел в кресло и улыбнулся. – Гулял бы я себе, занимался своими делами, съездил бы на рыбалку со своими, – он тяжело вздохнул и, обратив внимание на расстроенного штурмана, попытался его успокоить. – Леха, ну чего ты совсем расквасился, – тронул за плечо друга. – Каждый раз, когда ты поешь эту песню, у меня кошки скребут на душе. Чувствую, что тебе плохо. Хочу помочь и не знаю, как. Давай гитару сюда, вместе подумаем, что делать дальше и как быть?

Алексей положил гитару на койку и сел. Потянулся, закрыл правый глаз и, улыбаясь, сказал:

– Саня, ты знаешь, что душа не лежит сегодня проституток «Мамонта» развозить по клиентам! Да и охранять стоянки автохлама тоже занятие не для офицера. А ведь придётся. Денег-то нет совсем. Я же офицер, Саня, блин, штурман, моряк в третьем поколении! Я в море хочу, на боевые задания. Зачем меня только учили? Зачем столько денег было вложено страной в мою подготовку? Чтобы я проституток развозил или привезённый из Японии автохлам охранял? Ты не знаешь, как там наши рапорта по увольнению со службы? – и, тяжело вздохнув и, не дождавшись ответа, продолжил, – к едреней фене поскорее с такого флота! Корабли угроблены, денег не платят, мичмана и, представляешь, даже офицеры, воруют всё медное и бронзовое с кораблей и продают барыгам. Флот практически угроблен. Новые корабли – «Брест», «Смоленск», «Адмирал Грейг», «Адмирал Эссен» списаны и проданы на иголки. Ведь это были почти новые корабли дальней океанской зоны. Им бы сейчас волны Индийского океана пахать. Кто будет Родину от супостата защищать, если понадобится и с чем? А, может, понадобится, – и, не дождавшись ответа и встретив вымученную улыбку, тяжело тоже вздохнув, продолжил, – понадобится. В лес не ходи понадобится! Чем Родину защищать с тобой будем? С дубинками? Луки со стрелами наделаем? На пирогах из брезента?

Ким сидел на крутящемся стуле и, улыбаясь, загибал пальцы.

– Ого, сколько кораблей только первого ранга у нас выведено из строя получается! А ещё подводные крейсера. Мы последние остались с «Уверенным», наверное, из новых кораблей. Неужели там наверху этого не понимают?

Алексей пересел на крутящийся стул, стоявший у секретера, и повернулся лицом к Киму.

– Почему не понимают? Понимают прекрасно. Только не говори мне и никому никогда, что они там наверху, – он показал указательным пальцем наверх, – ничего не понимают, – отрицательно покачал головой.

Улыбка на его лице превратилась в скептическую гримасу. Он немного помолчал, прокашлялся и продолжил:

– Ты прямо, дорогой мой, как не на земле живёшь. Не чувствуешь это корабельное бытие на своей нежной корейской шкурке. Все там, – он опять показал большим пальцем наверх, – понимают прекрасно. Арифметика у них простая. Патриотизмом и заботой о Родине и о защите страны у них и не пахнет. Бытие и алчность определяют сознание и там наверху в Москве и здесь внизу во Владивостоке. С Вашингтона или из Пентагона, или из Лэнгли поступает в Москву команда: этот русский корабль представляет угрозу для флота и национальных интересов США и его союзников, надо его срочно зарезать. В Москве чиновники высшего масштаба берут под козырёк и командуют сначала финансистам, – он снова взял гитару и с силой ударил по её струнам.

Раздался громкий звук.

– Немедленно прекратить финансирование этого корабля! Потом через несколько месяцев командуют нашими адмиралам на Тихоокеанском флоте, – он опять ударил по струнам гитары, – в связи с недофинансированием, плачевным состоянием корабля и недовольством экипажа, живущего в голоде, холоде и нищете – немедленно в срок до такого, порезать и продать этот корабль нашим друзьям, а деньги от его продажи не забыть прислать нам в Москву.

Ким усмехнулся.

– Леха, у тебя паранойя! Везде врагов видишь. Ты хоть сними чёрные очки с глаз.

– А ты розовые сними сначала! А чего врагов страны искать? Они здесь все в наличии, – он третий раз ударил по струнам гитары. – Потом подключается либеральная тусовка из видных, авторитетных и узнаваемых всеми лиц, – он в четвёртый раз ударил по струнам гитары. – В СМИ под это организуется компания о том, что у России нет врагов, а остались одни друзья, флот дорогой и его надо срочно продать и выручить деньги для бедных офицеров. Если надо, т о А м е р и к а и Н А Т О п о м о г у т. А п о к а с т р а н е в т а к о й сложный период нет необходимости держать такой флот, а именно из-за этого корабля не платятся зарплаты шахтёрам, учителям, врачам и не строятся дома для увольняемых офицеров. Голодает трудовой народ. Весь наш любимый народ и даже твои папа с мамой начинают с ненавистью смотреть на этот корабль и весь флот в целом. Устраивается психологическая такая политическая и психологическая буча, что завтра все готовы идти на корабль и рвать его на куски. Корабль без ремонта, с поломанной техникой и недовольным экипажем выводится из строя и продаётся немедленно. И заметь, на ура!

– Не преувеличивай, Леха, особенно про медийных врагов и либеральную тусовку, – Ким корчился от смеха.

– А, может, ты скажешь, где сейчас три противоавианосные дивизии стратегических бомбардировщиков, где два полка палубных штурмовиков? – ожесточился Кузьмин. – Видел в «Огоньке» картинку, где наши бывшие стратегические бомбардировщики лежат перерезанные пополам в трёх, заметь, в трёх местах американскими классными резаками? А где наши классные лётчики, мастера ракетного удара? Проституток разводят на японском хламе?

– Лёха! Ну хватит резаком резать душу! – скривил лицо связист. – Я что ли не понимаю?

Но разгневанного штурмана уже не остановить.

– И самое интересное, что недовольных потом нет! – продолжил штурман. – В Вашингтоне все довольны – угроза исчезла, в Москве тоже все довольны – получили в свои карманы навар, народ аплодирует – выдали один раз зарплату, а для следующей зарплаты на флоте ещё есть корабли и даже уникальные подводные лодки, и что интересно, что даже экипаж списываемого корабля тоже доволен, что их избавили от мучений жить впроголодь и без денег.

– Ну ты преувеличиваешь насчёт откатов в Москву! Ты сам их считал? Откуда ты это знаешь? Корабли продаются за бесценок.

Не обращая внимания на реплику связиста, штурман продолжил:

– Адмиралы тоже кладут изрядную мзду себе в карманы парадных сюртуков, а заодно и награждаются за оперативность в продаже корабля высшими орденами страны и получают очередные воинские звания. Артисты и руководители СМИ ещё сильнее награждаются высшими орденами страны за проведённую компанию. Все довольны и в Вашингтоне, и в Москве чиновники, и артисты, и адмиралы, и даже экипаж, отпущенный с такой службы на вольные хлеба. Страна, возможно, будет потом недовольна, так кто ее спрашивает? Хотя могу, друг мой Кимуля, могу и ошибаться в очерёдности действий. Но ответ сходится все равно, как их не переставляй. Возможно, что команда нашим финансистам даётся теперь прямо из Вашингтона, а в остальном все так. Откуда знаю? А это что, так не видно? Это что, так сложно просчитать? Или надо иметь обязательно юридическое или экономическое образование. А общего интеллекта проанализировать то, что происходит в стране и на флоте тебе не хватает?

Лёша прилёг на свою койку и опять ударил по струнам гитары.

Ким понял, что он опять хочет запеть одну из своих песенок про тётю Надю или лошадей Пржевальского. Он развернулся на своём вращающимся кресле к Кузьмину.

– Погоди, Леха, мы пока не договорили! Не все же адмиралы такие, как Душман и Учитель? Вспомни Сатулайнена, а Гиоева? Камня не брошу в их сторону. Да и ты, наверное, против них ничего негативного не скажешь?

– Согласен с тобой, мой юный корейский друг. Есть нормальные адмиралы. Вернее, все же были. Обрати внимание на слово – были. Но сегодня, как я тебе уже заметил, наступил час негодяя, нормальных адмиралов на флотах не осталось. Всех нормальных и переживающих за страну вымели метлой за эти семь лет. И, судя по нашему бытию, по ситуации на нашем флоте и других флотах решают такие вопросы именно ненормальные, а нормальных никто в этих вопросах даже не спрашивает. А вот если они начинают возникать, то их тут же отправляют на заслуженную пенсию. Выгоняют, если не возбуждают по дутым проблемам уголовные дела. И сначала ласково им говорят, поглаживая по руке – это у вас от высокого давления, психологического неприятия сложных политических процессов. У вас здоровье отказывает, психика вся издёргана многими годами в море. Подлечитесь, успокойтесь, а мы тут пока без вас будем «бубновых» сбивать.

– Леха, а ты что, опять выпил, нашёл где-то? – подозрительно посмотрел на друга Ким и усмехнулся. – Больно ты сегодня разговорчивый.

– А что, видно? Чуть-чуть было, – улыбнулся штурман. – У нашего Федорчука шило нашлось на самом дне банки. Представляешь, ещё с советских времён. Советский спирт – самый лучший спирт в мире. Шило, что надо. Сейчас могут и метиловый подсунуть, а раньше только лечебный давали. Представляешь, какое богатство? Ну как отказать было другу по системе и не разделить с ним тяготы военной службы переходного п е р и о д а? В о т, м ы с н и м п о ч у т ь – чуть, – Кузьмин показал пальцами, по сколько чуть-чуть. – И только исключительно в исследовательских целях и для подъёма общего настроения. Представляешь, как этот советский спирт отличается от того спирта, который нам выдавали полгода назад? Как лето от зимы. Не пахнет и даже не разбавлен мочой молодого поросёнка. Я бы тебе оставил, но мало было.

– Леха, ты же знаешь, что я не пью. У нас, корейцев, ген на восприятие спиртного отсутствует или мутировал в другую сторону, чем у вас. Я в системе как-то выпил с ребятами сдуру, так потом меня всем классом снимали с дерева, куда я залез почему-то в коньках и непонятно зачем. А твоё настроение, кстати, повысилось после принятия шила?

– А настроение почему-то сразу понизилось, – усмехнулся штурман. – Сашка, хватит бередить душу. И так все не так. Бытие отравляет сознание уверенным дурманом и хочется забыться. Ты не видишь, что матросам жрать нечего. Кормят просроченной бурдой, от которой даже крысы отказываются. У нас в кают-компании шаром покати. На первое вода с капустой, на второе капуста без воды, а на третье вода без капусты. Дохлая крыса повесилась у снабженца в продовольственных закромах. Закусить нормально с Федорчуком ничего не нашли, кроме старых сухарей. Дожили.

Штурман прилёг на нижнюю койку, взял начал пальцами быстро перебирать струны:

 
Едут, поют юнкера Гвардейской школы,
Трубы, литавры на солнце горят.
Гей, песнь моя, любимая,
Буль-буль-буль,
Бутылочка казённого вина!
 

– Хватит, Леха, так переживать и за флот, и за жизнь, и за зарплату. Да плевать!

– Ким, ты не понимаешь? Чем я буду маме буду помогать? Отец умер. Я один мужчина в семье остался и должен ей помогать. Пенсия у неё не ахти какая. На работе сократили. Пенсию и ту платят нерегулярно и мало. Даже за отца. Я им всегда с сестрёнкой посылал, а сейчас даже послать нечего. Сходил бы в Челюсти (ресторан «Челюскин»), оторвался бы с любимой официанткой Ниной. Она сегодня ждёт меня, а мне не с чем к ней пойти. Цветов не купишь, не говоря уж о шоколадке. Я, офицер флота, даже этого не могу себе позволить! Денег нет! Какой же я офицер? – и опять затянул свою заунывную песню:

 
Объясненья бурные,
И слова амурные,
И признанья нежные до самого утра.
Гей, песнь моя, любимая,
Чок-чок-чок —
О рюмочку рюмочки стучат.
 

Внезапно он ударил по струнам и остановился.

– А ты куда теперь собираешься, мой лучший корейский друг? От тебя так пахнет одеколоном, – принюхался Кузьмин, – что понятно, что собираешься явно не на рыбалку. Девушку себе завёл наконец, наш правильный?

Ким замялся, но, немного подумав, ответил:

– Лёха, я встретил такую замечательную девушку. Светой зовут. Она будет ждать меня сегодня у памятника комсомольцам, – он посмотрел на командирские часы и сказал, – в шесть часов.

– О, Ким, ты меня удивляешь! Ты аскет, делающий по утрам физзарядку, не курящий и не пьющий обратил внимание на женщину? Гормоны заиграли? Тогда не забудь купить презервативы. Сейчас иностранные продаются в сексшопе с пупырышками. «Метро» называются, по-моему. Женщины балдеют от них.

– Дурак ты, Леха, и пошляк с пупырышками! Я из лучших побуждений все тебе рассказал. У нас все строго и правильно. Я думаю, что это, возможно, будет большая любовь. Ты бы видел, какая она воздушная, какая красивая. У нас корейцев не принято соблазнять женщин до свадьбы. Не этично, не принято. Понимаешь?

– Запомни, связист, пока я жив. Секс – любви не помеха, но порой, как говорят, обрати внимание, сами женщины, даже и не повод для знакомства. Женщины это ой как хорошо понимают и используют нас, дуралеев. И прежде, чем жениться, надо обязательно хоть разок проверить, подходит ли она тебе? Ты думаешь, что ты ее ловишь, ты с ней знакомишься, ты ее любишь? Нет дорогой! Это она тебя ловит в свои ловушки, она с тобой знакомится и далее, делая невинные глазки, заманивает тебя в свои ловушки, опутывает своими сетями. И вот когда ты даже дёрнуться не можешь, она тебя обирает до последнего гроша и потом, естественно, бросает. И вообще, в глазах наших владивостокских женщин морской офицер ныне вообще не котируется. Ладно, ладно! Беги, дурачок, тебя ждут! – закричал он, прикрывая голову, увидев, что Ким замахнулся на него подушкой.

Ким опустил подушку.

– Это ты, Леха, такое другу говоришь? Ты что, в любовь совсем не веришь? А мои родители, а твои родители? У них не было любви?

– Родители, запомни, Ким – это совсем другое дело. Это другая эпоха, другие отношения. А сейчас всё не так. Вон в школах, передавали по ящику, провели опрос, аж в-седьмых классах. Девочки хотят стать проститутками, а мальчики бандитами. О какой любви можно говорить? Ладно, беги, не порть настроение!

Ким уничтожающе посмотрел на штурмана, снова потянувшегося к гитаре, хмыкнул, надел фуражку и вышел из каюты.

Утром следующего дня Ким с грустным лицом вошёл в каюту, посмотрел на собирающегося в кают-компанию штурмана и запустил фуражкой в другой угол каюты.

Штурман усмехнулся.

– Ну как? Как успехи? Судя по твоему лицу, видимо, не очень?

Ким махнул рукой, наморщил лоб.

– Расскажи, Кимушка, – настаивал штурман. – Что у вас получилось? Почему ты такой кислый?

Ким махнул рукой и ничего не сказал, открыл ящик стола и стал чего-то искать.

Кузьмин подошёл к связисту, погладил его по голове и ласково спросил:

– Как там, Сашенька, твоя воздушная, ласковая и неземная?

– Как-как? Сам знаешь, как! Как ты и говорил. Все по чертежу, – он усмехнулся. – Только с пупырышками и не хватило для полного счастья.

– Да ты что? У вас что, и до постели дошло? – удивился штурман.

– Слава Богу, нет. Но могло получиться стояком в подъезде. Я понял её так.

– Ни фига себе! – присвистнул штурман. – Неземная, воздушная, ласковая оказалась обычной подъездной проституткой?

– Нет, наверное. Хотя, я затрудняюсь сказать. В женщинах я понял, что ничего не понимаю, – наклонил голову Ким. – Ну не подъездная проститутка. Не пробовал и не платил. Да и нечем было. Просто она предложила сходить в ресторан. Я ей признался, что денег нет, что нам не платят. А она мне говорит, мол, а зачем тогда с женщинами знакомишься? И так выразилась, что даже я повторить тебе не могу. Повернулась и ушла. А я остался. У родителей что ли деньги брать? Мне стыдно. Пошёл ночевать к родителям, а что мне оставалось?

Кузьмин ухмыльнулся, но, увидев, что Ким смотрит на него, тут же сделал грустное лицо.

– Легко отделался, Ким. Не смогла раздеть тебя, так как у тебя ничего нет. Запомни, связист, сейчас нормальных женщин нет. Всем нужны только деньги. Им нужны кооператоры, предприниматели, банкиры, бандиты и прочие, а мы флотские офицеры, что с нас можно взять, кроме анализов в поликлинике? Мы даже теперь своей стране не нужны. А вот ради бизнесменов, новых русских они могут жертвовать собой и отдавать им самое дорогое, что имеют. Будут у тебя деньги, фирма и доход, и они будут с тобой. Нет – ну и не лезь! Оставайся холостым. Бери пример с меня.

Ким постоял, подумал, а потом решился спросить:

– Леха, ты думаешь, что мы и дальше будем здесь страдать без нормальной жратвы, без зарплаты? Нам нужны деньги, но сами они не будут капать нам в карманы? Матросы не будут сытые? Мама и сестра твои не будут довольные? А ты с утра, выпив пятьдесят или сто грамм шила, будешь только наслаждаться вокалом от тёти Нади и ждать, когда тебе подпишут рапорт на увольнение со службы? Или, придя от Ниночки, скажешь, что все хорошо? А она тебя примет, если не найдёт «нового русского», а перед твоим носом просто закроет дверь?

– А я давно ничего не думаю. Те, кто думают так, извини, друг сердечный по жизни и каюте Ким – они стреляются. Слышал, на офицерских классах, опять капитан 3-го ранга с Камчатки застрелился, стоя дежурным? Видимо, ему надоело это существование, когда все вокруг рушится от идеалов до экономики, что другого выхода он не нашёл. Уже в этом году десятый флотский офицер подряд.

– А почему флотские стреляются?

– Не знаю, даже не думал, – удивился Кузьмин. – Может, флотские офицеры более армейских ранимые, может, у них за время нахождения в морях не вырос панцирь, как у носорога? Можно только догадываться и гадать. Стреляются кто? Те, кто ничего не может изменить и видят пагубность всего, что происходит. Честные стреляются, а гниды выживают. А мы с тобой среди этих гнид живём сегодня. Чего стоят эти наши адмиралы Душман и Учитель, которые уничтожают флот и корабли ради своего личного благополучия? В стране наступил час негодяя, и мы в нем в первых рядах. Скоро и до нашего «Яростного» доберутся, не даром уже финансировать перестали. Мы у них на очереди следующие. Куда пойдём? Что делать будем? Я штурман, не ходивший в море, ты связист без какой-либо связи, даже без половой, – рассмеялся Кузьмин своей шутке. – На рыбаки пойдём? Рыбу для японцев ловить, а потом стоять арестованными и голодными в чьих-то там портах? Или сидеть в каталажке за провоз наркотиков или ещё какой-то запрещённой гадости? Сколько сидит наших уже от восточной Азии до Африки? Не пересчитать! Нами задницы подтирают там уже.

– И что, Лёша? Нам стреляться из-за этих гнид? – вздохнул в отчаянии связист. – Да лучше их всех самих перестрелять!

– Если бы это было возможным, дорогой мой корейский друг, и ты думаешь, что что-то решило бы? Застрелишь ты, к примеру, Душмана (Душман – кличка на флоте адмирала Душенова – командующего флотом) или Учителя (Учитель – кличка на флоте контр-адмирала Доскаля, командира эскадры кораблей), а на их место встанут тут же десятки таких же, если не хуже, Душманов и Учителей, которые будут рвать и уничтожать наш флот. Вон молодёжь подмётки режет на ходу. Ты посмотри, какая пена повылезала откуда-то. Про адмирала Литовченко слышал? Это с «Бреста» гнида. Не добили его там. С Федорчуком учился. Говорят, что уже адмирал! Систему эту, Сашка, менять надо. А кто ж ее сменит? И кто нас допустит ее менять? У них знаешь, какая защита? ОМОНы, ШМОНы и прочее.

Он опять ударил по струнам, намереваясь продолжить песню, но Ким его перебил:

– Леха, чего ты хандришь? – Ким уселся на вращающееся кресло, прикреплённое креплением к палубе каюты, крутанулся по кругу, и продолжил, – если ты ничего не можешь изменить, то надо пристроиться к этой системе, и гадить ей изнутри. Пока она не развалится.

– Да ты уж ей нагадишь! Вон ребята на «Бресте» встали на рога и не дали прохиндеям угнать «Брест» за рубеж. И что? Все равно угнали «Брест» в Китай! – он усмехнулся. – А их с флота выкинули, как обгадившихся щенков. Даже особистов, таможенников и погранцов ванинских турнули со службы. Тех, которые их поддержали на первом этапе, да и на втором тоже турнули. Эту систему, Саша, уже не сломаешь, она как раковая опухоль проникла вглубь страны, флота и даже каждого из нас. Нет, флот уже пропал. Из этой «Цусимы» русскому флоту уже не вылезти. Слышал, звания присваивают за баксы? Хочешь каплея – плати четыре тысячи зелёных, хочешь кап три – плати пять, а кап два на восемь тянет, за кап раз надо десять, а за адмирала все двадцать. Платят же и за звания, и за ордена. Ты посмотри на колодки Душмана и Учителя, как у ваших корейских генералов, аж до коленей свисают.

– Не трогай корейских генералов. У них тоже своя болезнь. Но в принципе я согласен с тобой, – Ким посмотрел на штурмана своими черными глазами у дружески улыбнулся. – Я тоже офицер, наверное, единственный из наших приморских корейцев морской офицер. Мной знаешь, как гордились и родители, и друзья, и родственники, и просто знакомые корейцы? А что теперь? Я даже в море после системы почти не ходил. Только когда мазут по кораблям в Стрелок развозили вместо проданных начальничками танкеров – но это же не в счёт. И что, мне звания покупать за баксы, заработанные родителями на рынке? Или самому зарабатывать за службу? Я служить хочу нормально. Я готов служить своей стране.

– Тогда вперёд в корейские адмиралы, Саня! В КНДР! Таких, как ты, у них ещё нет. Слушай, а может, со своего корабля рынду продать на рынке? Какие ни есть деньги. Продадим и пропьём в «Челюстях». Вон, со «Стойкого» мичмана придурки поснимали бронзовые кингстоны на продажу, и он сразу стал «Неустойчивым», и опрокинулся у причала. Куда его теперь? И нас также скоро пустят под газорезку. Америкосы с радостью пришлют своих резчиков и самые лучшие резаки, чтобы наш флот почикать на иголки. Для наших же ткачих, как мечтал это сделать наш великий вождь Ленин и все же сделал второй вождь великий Боря.