Читать книгу: «Найденыши мои», страница 2

– Спасибо… – скромно потупила глаза Зойка. – Мне очень приятно, правда… А как вам Коктебель? Понравился?

– Да, конечно… Мы в музей Волошина там сходили… По набережной прогулялись… Но цены там, однако! Нет, нет, нам у вас в этом смысле гораздо больше нравится!

Зойка слушала, кивала. И улыбка была до ушей, и щеки румянились, и глаза горели. Ни за что не подумаешь, что недавно на усталость жаловалась!

– А на второе у нас сегодня гречка с котлетами! А на третье – холодный компот из абрикосов!

– Ах, прелесть какая! Из абрикосов… – выдохнула немолодая дама. – Не обед, а просто праздник какой-то!

Наевшись рассольника и усладившись компотом, отдыхающие угомонились и разбрелись по комнатам. Зоя вздохнула, расслабила лицо, на время отпустив с него выражение искренней доброжелательности, произнесла жалобно:

– Как же я устала, Сашка, если б ты знал… Как устала…

– Ну, Зой… Ты ж сама этого хотела, чего ты… – произнес он сочувственно. – Скоро сезон закончится, отдохнешь…

– Ты знаешь, я думала о себе по-другому как-то… Думала, я крепкая, семижильная. Да и выгляжу крепкой, правда?

Он кивнул, глянув на нее оценивающе. Да, Зойка всегда была такой… Крепенькой, как грибок боровичок. Не толстой, а именно крепенькой. Не то что он – высокий да худой. Как Зойка про него говорила – мосластый. Совсем, совсем они разные… Но ведь так и в семье бывает, что от одних и тех же родителей рождаются совершенно непохожие дети! Все равно они с Зойкой – брат и сестра, и нет в этом сомнений. Тут ведь главное – духом быть вместе, правда? А похожесть друг на друга необязательна.

– Поможешь мне с посудой, Сашк? – устало проговорила Зоя.

– Конечно, помогу… И вообще, давно пора посудомоечную машину купить…

– Купим, конечно. Потом. Вот сезон закончится… А пока некогда этим заниматься. Потом – обязательно… А сейчас я к мойке встану, а ты посуду собирай и мне приноси. Вместе быстро справимся!

– А Димка звонил? Пора бы ему приехать…

– Звонил. Сказал, что рейс задержали, потом еще пробки на выезде были… Давай неси мне тарелки.

Он быстро собрал всю посуду со столов, отстранил Зою от мойки:

– Посиди, отдохни… Я сам…

– Спасибо, Саш. Что-то я и впрямь с ног валюсь. А еще надо белье погладить и ужином пора заниматься. Только не говори мне, что белье можно в прачечную сдавать! Не можем мы сейчас себе позволить ни прачечную, ни посудомоечную машину! Все пока сами должны… Ничего, справимся как-нибудь…

– Конечно, справимся, Зой.

– А с ужином мне поможешь? У тебя же сегодня выходной?

– Да, но… Мне в семь часов надо уйти… Меня ждут…

– Кто? Лена?

– Нет.

– А кто?

Он ничего не ответил, промолчал. Что должно было означать только одно: не лезь в мою личную жизнь, мол. Хоть и сестра, а не лезь.

Но разве Зойку чем-то остановишь? Как же… Сразу проговорила сердито:

– И долго ты Лене собираешься голову морочить, скажи?

– Я сам разберусь, Зой… Сам…

– Да как же, разберешься ты! Ну вот чем тебе Лена не угодила, чем? Такая девка хорошая! Красивая, деловая, умная и любит тебя, дурака! И дом у нее свой, хороший… Она ж совсем одна в этом доме! Родителей похоронила, одного за другим… Каково ей одной, представь? Женись на ней, Сашка, а? Ты ведь понимаешь, что она от тебя давно предложения ждет? Ну что ты кочевряжишься, объясни?

– Мне нечего объяснять, Зой. Нет у меня никаких объяснений.

– Да как это – нет? Что тебя не устраивает? Почему?

– Просто не хочу, и все. Не знаю почему…

– А одному лучше, что ли?

– Я не один. У меня вы с Димкой есть.

– Но все равно ведь надо свою семью создавать рано или поздно! Ты в паспорт свой загляни – уже двадцать четыре года исполнилось! А еще пара лет пройдет, и вовсе жениться не захочешь! Ну, чего ты молчишь? Опять я что-то не то сказала, да? Ну чем тебе Лена не угодила, скажи? Или ты на меня злишься, что я в твою жизнь лезу без спросу? Так ведь я как лучше хочу, Саш… Все мужики сначала боятся жениться, и надо, чтобы их кто-то подтолкнул к этому шагу… Не ты первый, не ты последний… Давай, выскажи свои сомнения, не молчи! Боишься, да?

Он ничего не ответил, только поморщился недовольно. Но Зою уже было не остановить…

– Если боишься, то зря! Ты ведь не бедным примаком к ней в дом придешь, Сашка! Мы с Димкой твою долю в доме деньгами тебе отдадим. Не сразу, конечно, но отдадим!

– Да брось, Зой! Не возьму я никакой доли! И чтобы я больше не слышал об этом, поняла? Вам и без того еще ипотеку платить… И налоги… И вообще, что ты ко мне пристала – женись да женись! Не думаю я об этом пока…

– Что, до пенсии с нами жить будешь?

– Да. Пусть так. Или я вам надоел, мешаю?

– Во дурак… Я о тебе же беспокоюсь! Вот упустишь Лену – пожалеешь потом… Ну чем она тебе не угодила, я не пойму! Ты ж так и не объяснил!

Он помолчал, потом проговорил тихо, осторожно, сам от себя не ожидая:

– Кажется, я влюбился, Зой…

– Ой, я сейчас упаду, держите меня семеро! Когда ж ты успел? И в кого?

– Ты ее не знаешь… Она не из местных.

– Отдыхающая, что ли? Час от часу не легче… И где она отдыхает?

– В «Восходе».

– Это где Татьяна работает?

– Ну да…

– И когда ты успел влюбиться? Вроде еще вчера напасти такой не было…

– Да я и сам ничего еще не понимаю, Зой. И все, не будем больше об этом. Пожалуйста…

– И как фамилия у твоей отдыхающей? Я у Татьяны про нее спрошу…

– Да я ж тебе говорю, и сам еще ничего не знаю! Может, и не влюбился вовсе. Так, показалось…

– И ты из-за этого «показалось» решил отказаться от Лены? Во дурак… Ты хоть думаешь, что творишь? Твоя отдыхающая потусуется тут с тобой и уедет, и что дальше? Хочешь Лену обидеть, да? А если она узнает? Это же глупо, Саш! Надо же голову включать, а не жить этим дурацким «показалось»!

С улицы послышался шум въехавшей во двор машины, и он облегченно вздохнул:

– А вот и Димон! Иди, Зой, встречай свежих отдыхающих! Как раз и рассольник еще остался, и котлеты… Проявляй чудеса гостеприимства! А мне в парикмахерскую надо успеть, совсем зарос…

– Ой, да как же ты свои буйные кудри остричь осмелишься, Казанова наш новоявленный? Вдруг своей отдыхающей не понравишься? – язвительно произнесла Зоя, направляясь к двери.

– Думаешь, не стоит? – весело парировал он. – Думаешь, так больше понравлюсь?

– Да ну тебя… – махнула рукой Зоя. – Делай что хочешь, только не плачь потом…

– Ладно, не буду плакать. Иди, они уже из машины выходят. Вон Димка и чемоданы из багажника достает…

Он быстро домыл посуду, поднялся к себе в комнату. С пристрастием глянул на себя в зеркало – может, и правда не стоит стричься? Может, оставить это смоляное кудрявое буйство на голове? Белую рубаху надеть новую… Аккурат для романтического свидания подойдет…

Подумал так – и снова свернулась внутри змейкой сладкая тревога. Даже дышать трудно стало. Да что это с ним такое, в самом деле? Неужели и впрямь влюбился – вот так, сразу?

Ладно, вечером разберемся. А сейчас надо холодный душ принять, остудить голову…

* * *

Он и не узнал ее сразу – скользнул взглядом и не узнал. Выглядела она совсем по-другому. Такая… призывная вся. Белые короткие шортики, изо всех сил стремящиеся прикрыть попу, да только безрезультатно, и белая маечка, тоже изо всех сил стремящаяся прикрыть грудь, и тоже – безрезультатно. Вся эта красота будто страстно желала продемонстрировать себя и оттого выглядела немного вульгарно. Хотя для курортного города сойдет… Здесь можно и не такое увидеть, гуляя вечером по набережной.

Зато прическа у Кристины была строгой – на контрасте с основным видом. Волосы туго забраны назад, уложены высокой фигой на затылке – сейчас так модно вроде бы… Такое ощущение было, что это не фига, а маленькая антенна на голове. Смешно даже. Хотя с модой не поспоришь, бесполезное это дело. Да и не собирался он спорить, если на то пошло…

И раскраска на лице у нее была яркой, боевой. Все было предельно выпукло и смотрелось отдельными деталями общей картинки: брови, глаза, скулы, губы. Просто красота неземная, что еще скажешь…

– Ты что, не узнал меня? – спросила она, подходя. – Так смотришь, будто в первый раз видишь!

– Да, тебя трудно узнать… – произнес он с улыбкой. – Очень трудно…

– Да ладно! Или ты думал, что я всегда такая – будто только из воды вышла? Или я тебе не нравлюсь в таком виде? По-моему, нормально выгляжу… Я ж два часа перед зеркалом сидела, макияж делала! Или что тебе не нравится? Шорты? Или майка?

– Да как сказать, даже не знаю… По-моему, ты футболку забыла надеть…

– Ты так шутишь, что ли? Какая футболка? Это же бюстье, это теперь так носят! Что, никогда не видел? Смешной какой… Или совсем отсталый?

– Да. Наверное, я отсталый. Нет, я видел такое, конечно… Здесь так ходят… Я просто не ожидал, что ты…

– Ладно, хватит меня разглядывать! Все нормально, для юга сойдет! И поехали уже, чего время терять! Где твой мотоцикл?

– Я без мотоцикла. Мы ж в клуб идем… Как я потом за руль сяду?

– Ой, да какой там руль… Слишком громко сказано. Ладно, пошли… Далеко идти? А то я на каблуках…

– Нет, не очень.

– А что за клуб?

– Ну, может, не клуб, может, просто кафе… Но здешний молодняк его любит.

– Но там танцуют?

– Да, еще как!

– Это хорошо! А как это место называется?

– Да очень просто – «Барсук»…

– Как?! Ты что, смеешься сейчас надо мной, да?

Она остановилась, глянула на него во все глаза.

– Почему? – спросил он удивленно. – Что тебя так смутило?

– Ну ни фига себе, он еще спрашивает… Что смутило, главное… Это что, так называется место, где проститутки тусуются, что ли? Туда ты меня ведешь?

– Не понял… Почему проститутки?

– Ну как… Сам же сказал! Бар… сук…

Он моргнул, глянул на нее задумчиво и тут же расхохотался от души, откинув голову. И с трудом проговорил сквозь смех:

– Надо же… А мне и в голову никогда не приходило… Барсук и барсук, зверек такой… Я даже и представить себе не мог, что… Ну, ты даешь, однако…

По ее лицу он понял: обидится сейчас. И заторопился с извинениями:

– Нет, правда, ты мне просто Америку открыла… Надо же, бар… сук… Хорошо у тебя соображалка работает, молодец! А я тупой, выходит!

– Да нет, с тобой как раз все в порядке… Это я ненормальная, наверное. Везде только один подвох чую. Да и без разницы, в общем… Пусть будет «Барсук», зверек такой.

Увидев вдалеке светящуюся вывеску кафе, он с трудом сдержал себя, чтобы не рассмеяться. Подошли ближе, и Кристина довольно произнесла:

– А музон там и впрямь ничего… Слышишь? Пойдем быстрее… Я так давно не танцевала, совсем одичавшей себя чувствую!

В кафе они уселись за свободный столик, и она сказала немного капризно:

– Пока официанта дождешься… Возьми в баре чего-нибудь, а? Танцевать хочу… А на трезвяк чего-то не катит, не расслабишься…

– Что тебе взять?

– «Маргариту». Или виски с колой. Без разницы. Я непривередливая. Если официант подойдет, тебе что-нибудь из еды заказать?

– Нет, я не голодный.

– Я тоже в санатории поужинала. Да и фиг с ней, с едой… Лучше будем пить и танцевать, ага?

– Хорошо. Только у меня с танцами не очень…

– А почему?

– Не знаю. Не люблю… Не очень умею.

– Странный ты какой! Вроде молодой пацан, а рассуждаешь как старикан. Да и чего там уметь? Двигайся в ритме музыки, и все!

– Ну хорошо… Как скажешь.

– Да ладно, не кисни! Вообще не проблема! Не хочешь – не танцуй, я и одна могу! Я, когда танцую, вообще никого вокруг не замечаю. Хотя и понимаю, что на меня смотрят… Еще как смотрят…

– А тебе это нравится? Когда смотрят?

– Конечно, нравится! А какой девчонке не нравится?

– А что тебе нравится? Провокация?

– Слушай, хватит уже мудрить! Мы что сюда, разговаривать пришли? Давай иди в бар, чего сидишь и умничаешь! Давай, давай… И возьми мне сразу три коктейля, чтобы туда-сюда не бегать!

Он принес коктейли, и она выпила их почти залпом. Не через соломинку тянула, а махнула как мужик. И элегантно промокнула губы салфеткой, чтобы не стерлась помада. Встала из-за стола, проговорила весело:

– Ты сиди, если хочешь, а я пошла…

Танцевала она красиво, конечно. Тонкая гибкая фигурка следовала за ритмом музыки, жила в нем. Лицо было отрешенным, будто она и впрямь никого не замечала, будто и не было никого… Да и не нужен ей был зритель, судя по всему. Сама от себя получала удовольствие. Такая странная девчонка… Надо же…

Танцующих было немного – тоже девчонки в основном. Но она откровенно среди них выделялась, так и притягивала глаз. Хотелось на нее смотреть и смотреть…

Он так увлекся, что не увидел, как за их столик присел еще кто-то, и очнулся от грубого насмешливого вопроса:

– Это твоя телка, да?

– Что, я не понял? – спросил растерянно.

– Твоя телка, спрашиваю? – указал на Кристину глазами смуглый черноглазый мужчина, постукивая пальцами по столешнице.

Только сейчас он уловил в его голосе кавказский акцент, довольно привычный в этих местах. И разглядел его мельком. Да, кажется, он из той компании, что отдыхает в дальнем конце зала. Брутальные мускулистые смуглые дети гор, понятно. Сидят за столом плечом к плечу, бурно обсуждают что-то.

– Ну, чего молчишь? Я спрашиваю: твоя телка? – начал терять терпение мужчина.

– Ну моя, допустим… И что? – спросил спокойно, без вызова.

– А то… У меня к тебе предложение, брат. Даю пятьсот зеленых в зубы, и ты валишь отсюда. Один. А девочка пусть танцует… Она даже и не заметит, что ты ушел. Такая хорошая девочка…

Он цокнул языком, что должно было означать, наверное, высшую оценку «девочке». И продолжил деловито:

– Ты понял меня, да? Вали потихоньку. Потом рассчитаемся, я тебя сам найду… Ты же из местных, я тебя знаю. Вали…

– Да, я только рассчитаюсь сейчас… – произнес он задумчиво, быстро соображая, что делать дальше. Поднимать скандал бесполезно: наверняка у этих кавказцев тут все схвачено. Его же потом и вырубят, и Кристину скандалом не спасешь…

Не дожидаясь ответа кавказца, быстро поднялся с места, пошел к бару, нащупывая в заднем кармане джинсов кошелек. Бармен глянул на него вопросительно, ожидая очередного заказа. Не меняя выражения лица, он проговорил тихо:

– Слушай меня внимательно, братан… Глянь в зал. Видишь, у входа компания кавказцев сидит?

– Ну… И что?

– А то, что они на мою девушку глаз положили. Хотят, чтобы я ушел и оставил ее одну. Если не уйду, будут разборки.

– Твоя девушка… Вон та, в шортах и короткой майке? Которая танцует сама по себе?

– Ну да…

– Так немудрено, что они на нее глаз положили. Она бы еще голая пришла, ага. Мог ей сказать как-то… Сам знал, куда идешь.

– Ладно, без советов обойдусь. Лучше давай придумаем, что делать.

– А что ты предлагаешь? Полицию вызывать? Нет, не хочу… Хозяин этого не одобрит.

– Так пойди сначала скажи хозяину…

– Нет его. Завтра только будет.

– Ну, смотри сам… Видишь, за тем столиком ребята сидят? Это мои знакомые. Придется их просить о помощи. А это значит, будем серьезно махаться, по-взрослому. Драка большая будет. Ну, и все нехорошие последствия после нее. Сломанные столы, стулья, аппаратура вон дорогая… Тебе оно надо, скажи? Потом хозяин тебя же и обвинит и все убытки на тебя повесит. И впрямь, тебе оно надо?

Он импровизировал на ходу, никаких знакомых ребят у него в зале не было. Оглянулся – Кристина по-прежнему самозабвенно танцевала, отдавшись ритму музыки. Кавказцы все еще глазели на нее, попивая вино.

– Слушай сюда, парень… – тихо проговорил бармен, старательно протирая мокрый стакан салфеткой. – Значит, делаем так… Видишь вон ту дверь справа?

– Ну, вижу…

– Она закрыта всегда. Но у меня есть ключ… Я сейчас тебе его дам, а сам пойду к тем парням, отвлеку их как-нибудь. А ты хватай свою красавицу и дуй быстро к двери. Откроешь – там будет небольшой темный коридор, потом выход на кухню… Понял?

– Понял.

– Тогда возьми ключ… Только не забудь дверь закрыть с той стороны. Ключ оставишь в замочной скважине. Да погоди, не уходи… Я тебе налью чего-нибудь, будто ты ко мне только за бухлом приходил… И смотри: когда я к ним подойду, прикрою тебя. И уходи…

Бармен подвинул к нему стакан с чем-то темным, принялся старательно протирать салфеткой стойку бара. Потом вышел в зал, направился к столику, где сидели кавказцы.

Пора было действовать… Когда бармен подошел к столику и отвлек внимание на себя, он рысью подскочил к Кристине, схватил ее за руку, поволок к той самой двери, на которую указал бармен. Кристина даже не сопротивлялась – настолько была ошарашена его действиями. Только спросила обиженно:

– Ты чего? Мне же больно… Куда ты меня тащишь?

– Тихо… Валим отсюда, быстро! – сердито прикрикнул он, вставляя ключ в замочную скважину.

– Но я не хочу… Почему… Я танцевать хочу… Пусти!

Он вытолкнул ее в дверь, быстро закрыл, провернул в замке ключ. И потянул Кристину по темному коридору. Потом они бегом пробирались через кухню, уронили что-то, и за спиной послышался страшный грохот вперемешку с ругательствами. Он сунулся в одну дверь и отпрянул – там было что-то вроде кладовки. Сунулся в другую – и снова отпрянул, увидев каких-то людей. Третья дверь оказалась выходом во внутренний дворик, слава богу. Можно бежать… Главное – попасть в какой-нибудь переулок, а не на ту улицу, где главный вход. В переулке спрятаться легче.

– Почему мы бежим, объясни? Мне больно, я ногу подвернула… Я же на каблуках… Куда ты меня ведешь? Я не хочу… – без конца хныкала Кристина.

– Тихо! Потом все объясню… А сейчас тихо, ради бога, тихо…

Выбрались в какую-то темную расщелину меж домами, и он прислонил Кристину спиной к стене, навалился на нее всем телом, прошептал в ухо коротко:

– Молчи… Стой и молчи…

Совсем недалеко, со стороны освещенной улицы, где был вход в кафе, происходило какое-то движение: были слышны гортанные выкрики, шум проехавшей туда-сюда машины. А потом стихло все разом. Успокоилось. Он постоял еще немного, отстранился от Кристины, проговорил тихо:

– Идем отсюда… Быстро…

– Я не могу быстро, я ногу подвернула, говорю же тебе! Мне больно! Что это было вообще? Почему мы убежали? От кого?

– От больших неприятностей мы убежали. Мне кавказцы деньги предлагали, чтобы я ушел и оставил тебя.

– Как это – оставил?

– Не «как», а «кому»… Им оставил…

– Так ты бы послал их куда подальше, вот и все! Или полицию бы вызвал!

– Ну, если бы все было так просто… Конечно, и послал бы тогда, и вызвал… Но все получилось так, как получилось. Я местный, мне лучше знать, что надо делать, а что не надо. Идем…

– Я не могу… Нога очень болит… Я еще и каблук сломала… Предлагаешь мне идти босиком?

Он молча подхватил ее на руки, она даже ойкнуть не успела. Понес осторожно, соображая, как проще пройти переулками к санаторию. Далековато вообще-то, но что делать… Придется всю дорогу так на руках и нести.

Впрочем, она была очень легкой, и даже было приятно ощущать ее в руках. Только сердце почему-то бешено колотилось. Не от усталости и напряжения, нет… От чего-то другого. От близости ее лица рядом со своим, от запаха духов, от легкого дыхания в щеку…

А потом она доверчиво положила ему голову на плечо. И спросила то ли насмешливо, то ли заботливо:

– Ты не устал? Может, присядем на скамейку, ты отдохнешь?

– Нет, я не устал. Все нормально.

Получилось грубовато как-то. Вроде того: скорей бы мне от этой ноши избавиться. Но вовсе он не хотел избавиться, не хотел…

А чего хотел? Он и сам не знал… Только чувствовал, как она притихла тревожно. Еще и прошептала на ухо едва слышно:

– Там же охранник в воротах санатория… Тебя не пропустят… А мы почти пришли… Забор кончится – и будут ворота… Ты через забор перелезть сможешь? Да отпусти меня уже…

Он послушно поставил ее на ноги, и она вновь спросила требовательно:

– Так сможешь перелезть через забор?

– Ну да… Смогу, конечно.

– Так лезь! Вон там мои окна, видишь? На третьем этаже справа. А вон пожарная лестница… Так что все просто, Ромео! Вперед! – хохотнула она коротко и продолжила: – Пока ты лезешь, я в номер успею зайти, свет включу, чтобы ты к моей соседке не залез ненароком! Она пенсионерка – вот обрадуется…

Она засмеялась хмельно, поковыляла на сломанном каблуке к воротам, показав рукой вверх: давай, мол, перелезай через забор! Ну же!

Он и полез, будто подчиняясь ее приказу. Хотя внутренний голос вопил: «Что ты делаешь, дурак такой? Разве не хватило тебе едва не случившейся драки в кафе? Ты же видишь – она ненормальная… Дурак, дурак! Если не сказать больше!»

Но внутренний голос тут же захлебнулся, когда он увидел с балкона протянутые ему навстречу тоненькие ручки. И пальчики эти, в нетерпении шевелящиеся: «Давай, давай, я здесь…» И сердце опять дрогнуло и заныло сладко, и голова закружилась, да так, что пришлось остановиться и передохнуть. Руки дрожали. И ноги тоже. Будто ждало его на том балконе что-то такое… Невероятное. Нестерпимое. До боли желанное. Какой уж тут внутренний голос может быть, пошел бы он к черту!

Перелез через балконное ограждение и распрямился во весь рост, и она тут же обвила его шею руками, прижалась, провела горячим языком по его губам. Он коротко то ли вздохнул, то ли застонал, перехватывая инициативу и ощущая под руками тонкое гибкое тельце.

Целовались они недолго. Кристина выскользнула змейкой из его рук, прошептала так, будто скомандовала:

– Пойдем!

И тут же стянула непонятную майку с красивым названием «бюстье», на ходу сняла шорты, вышагнула из них, плюхнулась на кровать, протягивая к нему нетерпеливые руки. А он уже рычал и злился на свои дрожащие пальцы, которые никак не могли расстегнуть пуговицы на рубашке. Черт, черт! Надо было футболку надеть, далась ему эта рубашка…

Потом он плохо что помнил. Да и ни к чему это было… Разве ощущение острого счастья можно запечатлеть в памяти? Ощущение того, что тебя нет, и ничего кругом нет, и твое невесомое тело несется в космос, ты им уже не управляешь и знаешь, что сейчас… Вот-вот… Сейчас придет та самая нестерпимость, за которой и есть все смыслы и все истины… И торжество…

Казалось, время остановилось. Сколько раз они успели слетать за «смыслом» и «торжеством», он бы не мог сказать. Наверное, много. Вон, уже бессилие какое напало… Ни рукой, ни ногой не пошевелить.

– А ты классный… – услышал он в темноте ее мурлыкающий довольный шепоток. – А так с виду и не подумаешь, какой ты на самом деле классный… Поверь, я в этих делах разбираюсь, да…

– Так уж и разбираешься? – спросил насмешливо, оглаживая ладонями ее горячее тело. – А тебе хоть восемнадцать-то есть?

– Ты же меня уже спрашивал! – рассмеялась она тихо. – Забыл, что ли?

– Забыл… С тобой все забудешь, мне кажется.

– Так и есть. Со мной про все забудешь. Я знаю. А чего ты вдруг спросил? Испугался? Так поздновато вроде… Раньше надо было пугаться.

– Да не испугался я…

– Ладно-ладно, не ври! Конечно, испугался! А восемнадцать мне недавно исполнилось, всего месяц назад. Старуха уже… Засиделась в девках, скоро замуж выйду…

– За кого? – спросил он, стараясь подстроиться под ее насмешливый тон.

– Да не за тебя, не бойся. Зачем тебе такое счастье, правда? Сам же видел сегодня – от меня одна беда… Я всем только беду приношу, такая уж уродилась, наверное…

– Ну, чего ты придумываешь? Зачем?

– Я не придумываю. Это правда. И матери с отцом беду приношу, и сестре… Я ведь приемная у них. Найденыш. В прямом смысле найденыш – они меня в лесу нашли. Потом взяли к себе из жалости, а я им жизнь испортила.

– Как ты им жизнь испортила?

– Да плохо себя вела – как… Из дома сбегала, плохие компании себе находила. В этих компаниях все было, понимаешь? И выпивка, и секс без разбору… В меня мужики сразу влюбляются, представляешь? Сама удивляюсь почему… Мне их жалко всех – вот и получается так… Как моя мама культурно выражается в этом смысле, «беспорядочные связи». Хотя какие они еще могут быть, правда? Порядочные, что ли? Типа, со всеми по порядку? Смешно…

– Странно… Ты так легко об это рассказываешь…

– А как надо рассказывать? Если не нравится, то и не буду!

– Нет, почему… Продолжай…

Кристина молчала, отвернув от него лицо. Ему даже показалось, она уснула… Но вдруг та тихо продолжила:

– В общем, намаялись они со мной, да. Я это понимаю, да только ничего сделать с собой не могу. Вредная я. Противная. Обижаю их все время. А они такие, знаешь… Простые, добрые… Я им хамлю, а они все терпят. А как же, ведь нельзя сиротинушку обижать! Ничего, скоро освобожу их от себя…

– Как освободишь?

– Да очень просто. Замуж выйду… Буду жить как человек… Одеваться, путешествовать, на хорошей машине ездить… Я ж за богатого замуж-то выйду, не абы как!

– Ты серьезно или прикалываешься? – спросил он, не зная, чего еще можно ожидать. – Ты сейчас все это придумала про себя, да? Но зачем?

Она ничего не ответила. Он подождал немного, снова спросил:

– Ты это серьезно сейчас?

– Нет. Пошутила, конечно. Не понял, что ли? И вообще… Забудь, что я тебе только что говорила. Я и сама не понимаю, чего это я вдруг… Первому встречному… Нет у меня такой привычки – настежь себя распахивать. Забудь… Все это ерунда, что я тебе тут наговорила…

– Да я так и понял. Только для ерунды слишком уж много всего, тебе не кажется?

Она промычала что-то, отвернулась. Задышала ровно. Уснула…

А он так и не смог уснуть. Лежал, смотрел, как рассвет вливается в открытое окно, как ветер полощет легкую штору на балконной двери. Мыслей в голове не было никаких, одно только ощущение счастья. Да, черт побери, счастья! И наплевать, что она тут всякую ерунду несла… Сочинила все, наверное. Сочинительница… Ей бы романы писать…

Кристина что-то пробормотала во сне, повернулась на другой бок, лицом к нему. Он принялся разглядывать ее. Красивая… Какая же она красивая, господи! Как ангел… Вредный немного, странный, но все равно ангел. Если бы слышала сейчас, как моя душа от счастья поет… Милая моя… Замуж, главное, скоро выйду, ага… Нет уж, милая, никуда ты от меня не денешься… Ты моя, только моя…

Так и лежал, не шевелясь, то ли в трансе, то ли в оцепенении. И повторял мысленно: «Моя, моя… Ты со мной, я с тобой… Всегда буду с тобой… Всегда…»

Когда в коридоре послышались чьи-то голоса, очнулся. Поднял с подушки голову – светло совсем, наверняка уже позднее утро! А ему ж в первую смену сегодня… Бежать пора!

Быстро принял душ, оделся, стараясь не разбудить Кристину. Поцеловал ее в голое плечо – не проснулась. Вышел через дверь, аккуратно прикрыв ее за собой. Можно было и по пожарной лестнице спуститься, но светло уже, видно все. Еще за вора, не дай бог, примут…

Охранник на воротах глянул с подозрением, и он улыбнулся ему победно: надо лучше свою службу нести, брат! Что ж ты так, пропустил постороннего на территорию? Оплошал… И тут вспомнил: они ж с Кристиной телефонами не обменялись! Как же он забыл записать ее номер? Вернуться, что ли? Но тогда охранник точно за ним побежит!

Нет, нельзя возвращаться. И Кристину будить неохота. Пусть спит… Тем более примета плохая – возвращаться… Да и куда она теперь от него денется!

Потом весь день ходил как пьяный. Даже Леонид Петрович, начальник смены, спросил удивленно:

– Что с тобой сегодня, Саш? Будто в облаках витаешь. Еще и улыбаешься как идиот. С тобой все в порядке?

– Да… В полном порядке, Леонид Петрович! Просто у меня настроение хорошее, вот и улыбаюсь! И вовсе я не витаю в облаках, я сосредоточен как никогда, я работаю…

– Так и давай, работай! У нас заказ срочный, сам знаешь! Может, придется сегодня сверхурочно поработать, не возражаешь?

– Не, сегодня никак не могу… Ну просто никак…

– А что такое?

– Да мне… У меня дело срочное… Безотлагательное… Мне надо, я обещал…

– На свидание надо бежать, что ли?

– Ага… Очень нужно, Леонид Петрович… Просто необходимо…

– Да я уж вижу, шибко тебе приспичило. Только не пойму – чего вдруг… У тебя ж вроде давно девушка есть? Может, она подождет со свиданием, а? Может, на другой день перенесешь?

– Да нет, это не она… Это другая…

– Понятно. Ну что ж, дело молодое… Ладно, черт с тобой…

Он едва дождался конца смены, быстро принял душ, переоделся, рванул в санаторий. Чудесным образом удалось проскочить мимо зазевавшегося охранника на воротах, взлетел по лестнице на третий этаж… Вот она, заветная дверь. Только бы Кристина была в номере, никуда не ушла…

Постучал осторожно. Дверь тут же открылась, явив ему недовольную полную даму, завернутую в махровое полотенце – видать, только из ванной вышла. Он стоял, смотрел на нее удивленно. Потом спросил, вежливо улыбнувшись:

– Это ведь триста пятый номер, правильно?

– Ну да… Триста пятый. Чего вам, молодой человек?

– А… где Кристина?

– Какая еще Кристина? Я только что заселилась, я здесь живу! Никакой Кристины не знаю, это одноместный номер!

– Но здесь Кристина жила… Где она?

– Да откуда я знаю, где ваша Кристина? Говорю же, я только что заселилась! Спросите на ресепшене, если вам так надо!

Дама в сердцах захлопнула дверь, а он так и остался стоять в коридоре, ничего не понимая. Наверное, надо и впрямь на ресепшене спросить…

Спустился, подошел к стойке. Администратор глянула на него подозрительно, хотя и не убрала вежливую дежурную улыбку с лица.

– Скажите… А где девушка из триста пятого номера? Ее в другой номер переселили?

– Нет, почему… Она сегодня выехала.

– Как выехала? Почему?

– Так у нее срок путевки закончился…

– Как это? А куда она выехала?

– В аэропорт – куда! – начала раздражаться от глупых вопросов администратор. – Я сама ей такси заказывала!

– А во сколько она уехала? Недавно?

– Нет, еще в двенадцать часов. Теперь уж точно улетела. Рейс у нее в четыре с чем-то был вроде. Точно не помню.

– А куда она улетела? В какой город? У вас же есть адрес, да? Вы же, когда заселяете отдыхающих, делаете ксерокопию странички паспорта с пропиской?

– Ну, делаем… И что?

– Дайте мне ее адрес, пожалуйста…

– А ключи от квартиры, где деньги лежат, вам не надо? – уже совсем грубо проговорила администратор, глядя на него исподлобья. – Вы сами должны понимать, что мы не имеем права разглашать данные отдыхающих! Если только из полиции придут – тогда… Вы же не из полиции, насколько я понимаю?

– Нет, я не из полиции… Но мне очень нужно… Пожалуйста, прошу вас…

– Нет. И отойдите от стойки, молодой человек. Вы мне мешаете. Отойдите!

В отчаянии он сунул руку в карман джинсов, вытащил несколько тысячных купюр, протянул их по стойке к администратору, накрыв ладонью:

– Вот… Пожалуйста, очень прошу… Дайте мне ее адрес… Если мало, я еще могу…

– Да что это вы себе позволяете, молодой человек? – громко возмутилась администратор. – Уберите немедленно свои деньги, слышите? Или я сейчас охранника позову! Отойдите! Смотрите-ка, наглый какой! Надо было вовремя адресом девушки интересоваться, а не потом, когда самолет улетел! А может, она и не хотела вам адреса оставлять, а вы тут стоите, выпрашиваете! Не дам я вам адрес, и не надейтесь даже! Еще чего!

Ему ничего не оставалось, как отступить. Повернулся, пошел прочь понуро. Только в голове билась упрямая мысль: «Я тебя найду, Крис… Все равно найду… Найду! Обязательно найду… Не для того я тебя встретил, чтобы вот так… взять и потерять глупо!»