Читать книгу: «Песнь Мятежа», страница 3

Мерлин с шумом захлопнул книгу. Где же взять кровь того демона, что тут безобразничал?

Волшебник прищурился и снова подошел к узурпатору:

– Вы позволите? – маг указал на щупальце.

– Сделайте одолжение. – ответил Маурос и боязливо отодвинулся в сторону.

Мерлин тем временем отнес обрубок на стол и принялся выдавливать черную кровь в пузатую колбу. При этом волшебник радушно щурился и как бы невзначай приговаривал: «Нам не страшен подлый Жругр! Хитрый Жругр! Злобный Жругр!»

От всего этого Маурос стал медленно приходить в себя. Он даже смог затравленно улыбнуться.

– Все ясно. – Мерлин вынес узурпатору суровый диагноз. – Жругр жил в вас, извиняюсь за сравнение, как глист. Сейчас одна из тысячи его лап мертва. Это именно она, отсечённая от уицраора, выпала у вас, хм… ну, не важно из какого места. Главное, теперь вы свободны от его власти.

– Да как вы смеете?! – поперхнулся обидой диктатор. – С чего бы это во мне жить таким тварям?

– А иначе, чем вы объясните присутствие мертвой лапы уицраора в моем доме? – усмехнулся чародей. – Да не расстраивайтесь вы так! В конце концов, ведь вышло же из вас это щупальце, а могло бы и остаться; зацепившись где-нибудь за какой-нибудь аппендицит. Было бы намного хуже.

О том, что люди обычно умирают вместе со щупальцами Жругра, Мерлин тактично промолчал.

Маурос состроил обиженно-высокомерную физиономию. Потрогав рукой брюхи, узурпатор покраснел, встал и начал спиной продвигаться к выходу.

Волчонок же, изучивший свое тело, принялся таращиться вокруг. Мир был удивительным, непривычным, странным, но совсем не страшным, даже уютным. Здесь было тепло, а после всего пережитого это оказалось весьма кстати. Юноша подпрыгнул, зашипел и бочком продвинулся к камину. Здесь было еще теплее. Смертельный огонь танцевал за решеткой, но он никого не жалил, не убивал. А двуногие боги казались растерянными.

Мерлин, напевая себе под нос, радостно отбросил выжатое щупальце, подхватил колбу с кровью и поспешил к статуе Скива. Осмотрев толстяка со всех сторон, волшебник глубокомысленно хмыкнул, и заглянул в каменные глаза. Ничего не произошло, но чародей почувствовал, что его видят.

– Вот и прекрасно! – и старик начал осторожно поливать из колбы лицо статуи, стараясь, чтобы кровь попадала на глаза и рот. Камень задымился.

– Великолепно! Чудесно! Все идет по плану! Вот так мы и оживляем статуи! – развеселился старый чародей и даже подпрыгнул, точно пятилетний мальчишка.

– Что за глупые шуточки?! – возопило ожившее лицо Скива. – Это совсем не смешно!

– Почему же? – искренне удивился Мерлин. – Я видел много статуй, но такую толстую, следовательно, уникальную, и, к тому же, говорящую, просто грех превращать обратно в человека. На одном показе можно сколотить целое состояние! Ты только представь, как мы развернемся!

– Да вы, что, издеваетесь? – заорал Скив и плюнул на пол.

– А вот мусорить не стоит, уборщицы у меня нет! – назидательно выговорил волшебник, подняв вверх указательный палец. – И не злись: все равно кровь Жругра кончилась, а без нее я бессилен.

– Как это: бессилен? Ты чародей или кто?

– Я – Великий Маг, – оборвал его Мерлин, – и по своей воле запросто могу превращать говорящие статуи в безмолвные. Советую учесть.

– Ну, так достань еще этой крови. – в голосе Скива появились умоляющие нотки.

– Все не так-то просто, – вздохнул чародей, – но обещаю: мы приложим все усилия, мы будем спешить.

Скив обречено вздохнул, и по щекам его покатились слезы. Мерлин достал из кармана большой, скомканный платок и старательно отер лицо толстяка:

– Не переживай. Вернем мы тебя к нормальной жизни.

Скив лишь печально улыбнулся.

Маурос в это время, стараясь не привлекать внимания, пятился к входным дверям. Это было забавное зрелище: величественный мужчина, неестественно прямо держащий спину и горделиво запрокидывающий голову, придерживая брюки, стремился улизнуть, точно нашкодивший карапуз.

– Так как же вас, милостивый государь, в диктаторы-то занесло? – обернулся Мерлин к узурпатору. – Ричарда вот убили, наследного принца хотели лишить венца и жизни. Не хорошо как-то получается, мерзопакостно! Вы не находите?

– А вы думаете нам, цареубийцам, легко? – возмутился Маурос и передернул плечами, при этом он сжал перед собой ладони в замок. – Тоже ведь не от хорошей жизни на мокрое дело ходим. У нас в Плайтонии, я полгода никуда не мог пристроиться. И не только каким-нибудь захудалым правителем, а даже дворником! И это – с высшим узурпаторским образованием! Предлагали, правда, детей учить королевской родословной, геральдике и символизму. Обещали платить по булке хлеба в день. А я, хоть и потомственный революционер-узурпатор, но тоже семью имею. Мне детей надо обуть, одеть, накормить и в школу отправить.

– Ну, хорошо, – улыбнулся волшебник, – а для чего ты тащился в такую даль? Ведь у магов редко водятся наличные, и заплатить за твою информацию я не смогу. Или Жругр до такой степени проник в твой мозг, что сам-то ты уже и думать разучился?

Маурос обиженно засопел:

– Да, иногда мною руководила какая-то сила, но я бы и шага не сделал, если бы не видел своей прямой выгоды. Я знаю, что Эдвард, действительно, попал под власть чудовища, и теперь сам во что-то превращается. А вы, как истинный патриот и экзорцист, либо убьете порождение тьмы, либо будете его лечить, – для меня это безразлично. Но, в любом случае, я автоматически могу стать королем-регентом. Хотя бы на неделю. А это вполне может поправить мое финансовое положение. Без этого мне явно не разделаться с растущими долгами. Согласитесь, это – шанс!

– А королевская казна не сильно оскудеет? – поморщился Мерлин. – Да и как быть с такими понятиями, как: честь, достоинство, благородство?

– Да бросьте вы! – Маурос вновь передернул плечами. – Все продается и покупается. Кто успел – тот и съел. Неужели вы верите, что у Ричарда была паранойя? Чушь! Да он был здоровее всех нас. Просто олигархи начали передел контролируемых территорий. Те бароны, что попали на костер в этом месяце, все как один были крупными финансовыми магнатами. Вертер – владелец угольных копий на границе Марогории. Зенон – бриллиантовый король. Кадэр – это Старградские железообрабатывающие комбинаты. Все плайтонцы в голос воют, что Ричард пустил под откос экономику страны, мол, это он все обложил нереально большими налогами. Но мы-то с вами понимаем, что ценовую политику диктует не король, а олигархи и члены королевской семьи. Ричард перекрыл денежный отток в Малую Эйрландию. А это оказалось невыгодно правящей верхушке. За убийство Ричарда мне заплатил лорд Баск, племянник этого самого короля, содержатель Рассовских судовых вервей. А вы говорите: честь, благородство…

Волчонок втянул голову в плечи и с ужасом слушал эти узурпаторские излияния. Новообращенный человек чувствовал, что боль и обида Мауроса была выстраданной, точно его собственные чувства во время погони. Но Волчонок не понимал, как можно вот так просто убить родственника. Волчий мир был очень похож на человеческий, но все-таки он был проще, гуманнее и чище. Стая загоняла животных только тогда, когда чувствовала голод; и убивала ровно столько, чтобы насытиться. А у людей, оказалось, уничтожают во имя идей. И это казалось диковинным.

– А ты циник. – покачал головой Мерлин.

– Это входит в основу профессии. – отмахнулся Маурос. – Моя курсовая работа по психологии жертвы заговоров и переворотов так и называлась: «Здоровый цинизм, как орудие против экстатического бессилия абсолютного добра». Я обучался своему ремеслу в Гэдориэле и, между прочим, имею красный диплом!

– И много вас, диктаторов с высшим образованием, слоняется по этим землям? – подал голос Скив.

– Раньше до государственных экзаменов допускали трёх – пятерых в год. И, знаете, у нас ведь высокая смертность, а производственные травмы государство не оплачивает. – Маурос демонстративно уставился остекленевшим взглядом куда-то в сторону, всем своим видом показывая, как тяжело ему общаться с существами, которые глупее его. Надменное лицо узурпатора словно кричало, что разговор окончен. И все присутствующие это почувствовали.

– Ну, что же, – подвел итог Мерлин, оглаживая бороду, – за честность спасибо, но деньги с небес не падают и на деревьях не растут. Давать милостыню узурпаторам нам, чародеям, не положено; но вот нанять тебя, как шпиона – это можно.

– Сколько? – сразу оживился Маурос.

– Столько, чтобы покрыть все твои долги на сегодняшний день. – усмехнулся чародей.

– Согласен! – сказал Маурос. – Что делать? Когда приступать?

– Сначала ты отправишься в Гэдориэль. Найдешь там салон красоты «Имидж Эйр». Скажешь им, что пришёл от меня, – Мерлин протянул узурпатору увесистый мешочек золота. – Объяснишь, что тебе требуется сделать пластическую операцию с подтяжкой лица и наращиванием волос. И чтобы никакой магии. Скажешь, что работаешь в Шестом отделе Центрального Разведывательного Комитета при департаменте Внешних Сношений. Запомнил?

– Договорились, – улыбнулся Маурос, опуская деньги в карман, лихо поднимая с пола свой плащ и кутаясь в него, – ну, я пошел?

– Погоди. – нахмурился Мерлин. – Не стоит скрываться с этими деньгами. Они меченые. В каждую монету вплавлен магический порошок. При попытке расплатиться этими монетами не в салоне «Имидж Эйр», тебя поймает охрана. У стражников нынче у всех есть звукоулавливающие талисманы. Так что пластическую операцию делать придется. Это в твоих же интересах. Эдвард – мальчик злопамятный. А его папу, как ни крути, убил именно ты. Встретимся через сутки в гостинице «Понурый Пони». Там тоже принимают мое меченое золото. Только сразу намекни, что деньги для тебя не проблема и тебя проведут в покои, не уступающие номерам гостиницы «Всехотел». Теперь на счет транспорта. Справа от двери стоит метла. Месяц назад я ее экспроприировал у одной ведьмы, нарушившей правила полета. Она превысила скорость на подходе к Бритой Горе и к тому же была за помелом в нетрезвом виде и обкурившаяся моригоблинником. Сама по себе метла отличная: ручной привод, четыре скорости, функция автопилота и автопосадки, даже выдвигающееся шасси есть. На ней ты доберешься до Гэдориэля часа за два. В обновленном виде я хочу внедрить тебя в обслуживающий персонал Эдварда.

Маурос заметно скис и поспешно вышел.

– Ох, уж эти мне борцы за социальное равенство… – пробурчал себе под нос чародей и направился к Скиву. – А ты вот что, голубчик: будешь у меня вместо сторожа, а то для вешалки ты больно грузен.

– Ну да, я всю жизнь мечтал ворон на огороде пугать, – тоскливо отозвался толстяк.

– Зачем сразу ворон? Вот, гости придут, станут в дверь стучать. А ты им крикнешь: «Господин Нилрем сейчас отсутствует, заходите в течение месяца». – утешил старик и принялся подвешивать к потолку пастуший рожок, укрепляя его так, чтобы он висел напротив губ статуи.

– А это еще зачем? – заволновался Скив.

– Ну, как же, – радостно отозвался маг, – воры придут, а ты им отбой сыграешь: они испугаются, и я услышу. Правда, замечательно?

– Впервые вижу колдуна, да и тот идиот… – проворчал Скив.

А Мерлин уже направлялся к отогревшемуся Волчонку:

– Ну, а с тобой, что прикажешь делать? Что ты, вообще, умеешь?

– Прятаться и убегать. – смутился Волчонок и втянул голову в плечи.

– И спасать глупых волшебников. – пробурчал себе под нос Мерлин, а громко добавил. – Хорошо, пока ты останешься здесь. А сейчас мы тебя оденем.

Нилрем порылся в сундуке, нашел старые штаны, латаную рубаху и кушак:

– Одевайся.

Волчонок долго и старательно облачался в одежду, попадая в рукава то ногой, то головой. Когда мальчишку нарядили, Мерлин нервно прошелся по комнате:

– Мне необходимо смотаться в одно местечко денька на два. Вот после моего возвращения и решим, как тебя отблагодарить, нечаянный герой.

– А нельзя меня отблагодарить прямо сейчас? – поинтересовался Волчонок.

– Это как же?

– Очень есть хочется…

Мерлин треснул себя по лбу, хлопнул в ладоши и, к немалому удивлению, как Волчонка, так и Скива, в комнате появился стол, накрытый белой скатертью и уставленный всевозможными лакомствами. Были здесь и осетрина, и икра черная, и язык говяжий заливной, и балык, и колбаса маговская, и копченые бараньи ножки, и жареная курица, и дымящиеся пельмени «Ленивые», и салаты: «сом под мантией», «углежорский», «старградский», «с леопардовыми пятнами» и «с усиками кальмаров». А, кроме того, на столе лежали надрезанные головки сыра: молододубовского, расского и верхнеплевенского, того самого, что едят только вместе с синей амебной плесенью. Из десерта были большой круглый масляный торт со взбитой сметаной и гутарной пудрой, шоколадные конфеты, йогурты «Недам» и «Дамдом», а также фрукты в хрустальных вазах.

Но, главное: появился весьма добротный дубовый стул, а вовсе не та рухлядь, на которую так неудачно пристраивался Маурос, и не мокрое опрокинутое кресло у камина.

Когда Скив увидел все эти излишества, он едва не позеленел от злости. И этот волшебник, который одним щелчком пальцев может накормить целую толпу, гонял его, Скива, то за дровами, то в погреб. Кто он после этого?

Волчонка долго приглашать не пришлось. Он мигом сообразил, что люди с земли не едят, и тут же пристроился за столом. Хватая пищу руками, Волчонок принялся уминать все подряд.

На Скива же было жалко смотреть. Есть он хотел, но прекрасно понимал, что дальше рта пища не пойдет: желудок-то все еще оставался каменным.

Мерлин сочувственно покачал головой.

Старый маг никогда и ничего не делал просто так. Он хотел погонять Скива, помочь ему сбросить десяток-другой килограммов. Но кто же знал, что все так обернется? Теперь для Скива начались самые изощренные муки ада: осязать еду и не в состоянии до нее дотянуться. Такого Мерлин не хотел, но так получилось. Так сложились звезды.

Старик вздохнул и вышел на крыльцо.

Маурос к этому времени уже улетел. Стоило поторопиться и Мерлину. У мага были кое-какие соображения о том, как можно остановить Жругра. А еще Мерлин догадывался, что косвенное отношение к пробуждению демона имеет и тот, сбежавший в пустыне маленький колдун. Приходилось разыгрывать одновременно две партии, вести войну на два фронта. И всюду надо было успеть! Ведь король Соединенного Королевства Сведенрег был беспомощен как дитя. Он, Сведенрег, думал, что являлся лучшим стратегом и финансистом на островах. На самом деле он был просто королем.

Мерлин смотрел на струи дождя и думал, что сейчас нужно беречь каждую каплю своей магической силы. Неизвестно, как начнут развиваться события дальше. Жругр – демон старый. Он никогда не прощал гибели своих щупальцев. Он будет мстить. Он может применить новую тактику. Например, больше не вселяться в людей, а всюду являться целиком, во всей своей красе. И это было бы худшим вариантом, потому что рубить щупальца поодиночке было легче, чем усыпить целого уицраора. А, кроме того, Жругр наверняка снова постарается подчинить себе всю Плайтонию. И первым под ударом окажется Эдвард. Двадцатидвухлетний король поневоле. Честолюбивый, ранимый, гордый. К кому он примкнет?

Будет ли Эдвард продолжать политику выхода Плайтонии из состава Соединенного Королевства или пойдет на взаимовыгодное сотрудничество? Эдвард еще молод, горяч и импульсивен. Он знал о заговоре, и значит, еще года два или три его будет мучить совесть. Потом все станет ясно, но чего ждать теперь? Экономический кризис в Плайтонии слился с политическим. Оставалось надеяться, что Эдвард не настолько азартен, как его сверстники. И нужно снова усыпить Жругра. А еще необходимо поймать одного очень мерзкого колдуна, по которому давно уже плачет тюрьма особого назначения, называемая в народе «Леваннской тишиной».

На пороге своего дома Нилрем почему-то вспомнил про красный кленовый лист на спине ежика.

«Неужели Эдвард все-таки развяжет войну за суверенитет Плайтонии? – думал Мерлин. – Кто сможет остановить тандем мальчишки, играющего в короля, и демона, стоящего за его спиной»?

Нужно немедленно лететь в столицу. Необходимо предупредить об опасности Сведенрега, нужно укрепить пограничные гарнизоны.

Волшебник достал из-за пояса флейту и заиграл. На этот раз Нилрем вызывал Альтосара, своего сторожа-дракона. Сейчас драконы требовались в другом месте. Придется Альтосару поработать рикшей, перевозчиком магов.

Но сторож не отзывался.

Доблестный Альтосар крепко спал. Он видел прекрасный сон о том, как ему дают внеочередной отпуск за счет департамента вневедомственной охраны, и как он нежится под лучами утреннего солнца, отдыхая от своего непосильного труда на пляже Шестигорска – на лучшем курорте Соединенного Королевства. Драконам ведь так полезны морской и воздух теплый песок.

Глава 3. Неразбериха в Гэдориэле

Гэдориэль – столица Соединенного Королевства, как утверждают легенды из любого туристического справочника, основана на руинах старинного древнеэльфийского мегаполиса, пришедшего в упадок и исчезнувшего много веков тому назад. Почти все современные здания возведены на старых фундаментах. Считается, что этот город стоит на стыке магнитных полей. Когда-то здесь бушевали магические войны, и колдуны именно в этих землях воздвигали свои зловещие замки. Одна из таких неприступных твердынь – дворец Окрара – современный музей ранней маго-готики – сохранился лишь благодаря древним, так и не расшифрованным охранным заклятиям, а когда-то здесь всё дышало подобным волшебством.

Город раскинулся на семи священных холмах. Вся святость их заключалась в том, что на каждом из них стоял замок, которые все покорил легендарный король Аорей. И только твердыня Окрара не пала под мечом Аорея, а добровольно присоединилась к завоевателю. Но за века ландшафт несколько изменился. Сказывались и магические проклятия, и близость моря.

Современная столица стояла уже не на каменистой, а на заболоченной почве. И строить высотные здания здесь стало опасно. За последние двести лет не было возведено ни одного особняка в десять или пятнадцать ярусов. Все больше застраивали двух, трех и пятиярусными домами. От этого город словно бы согнулся, точно горбатая старуха, приник к земле.

А если глянуть на Гэдориэль с Драконьих гор, что раскинулись юго-восточнее столицы, то можно заметить, что город погрузился в ложбину, над которой постоянно вился странный фиолетовый туман. От этого казалось, что древняя магия никак не хочет отпустить свою добычу.

Гости столицы всегда отмечали и необычную дождливость, и смутный аромат тревоги, и вечный запах нескончаемой осени в любое время года.

Двухъярусные трущобы, узкие улочки, выложенные булыжником, неприступные белокаменные стены кремля, несколько высотных особняков и дворцов в центре, да островки не вырубленного леса между жилыми кварталами – таким виделся Гэдориэль тем, кто посещал его впервые.

Те, кто жили здесь постоянно, незаметно для себя привыкали к отголоскам отшумевших войн. Жители столицы отличались от прочих граждан даже внешне, словно эти места на каждого из них ставили свою печать. Гэдориэльцев узнавали по особой, слегка шаркающей походке, по легкой сутулости, точно здесь всем от рождения давил на плечи колдовской груз. И лица горожан были серыми, желчными, злыми. Но никто не уезжал отсюда. Более того: все почему-то отчаянно сопротивлялись, когда Сведенрег предлагал перенести столицу Соединенного Королевства подальше от моря…

Это утро в столице, как и тысячи других, выдалось пасмурным. Небо было сплошь затянуто серыми тучами. Мелкий моросящий дождь, крапавший всю ночь напролет, никак не кончался.

На перилах готического балкончика, располагавшегося на восьмом ярусе муниципального общественного приюта для студентов Академии Слова, рядом с каменной химерой, пристроился двадцатилетний парень. Пропорциональные, строгие черты лица выдавали его принадлежность к одному из знатных дворянских родов, но в печальных карих глазах не было ни гордости, ни самолюбования, как у Мауроса, а лишь затихающая боль. Юноша так вдыхал влажный воздух так, будто только что вышел из адского пламени.

Балкон, на перилах которого пристроился дворянин, выходил на общую приютскую кухню; а уже из нее, огибая камин с огромной вытяжной трубой, проходящей сквозь все здание навылет, коридор раздваивался и уводил к дверям маленьких комнат. На каждом ярусе это унылое архитектурное однообразие повторялось. Не было здесь никаких потайных лестниц или скрытых помещений. Отсутствовали даже обязательные ниши для ваз с цветами. От имперского ренессанса в облике здания остались лишь химеры на балконах, лепные виверны между окнами да шпили на крыше. И все. Хор-ампир, вышедший из моды двадцать лет тому назад не оставил на этом доме своего помпезного отпечатка. Все в общественном приюте было подчинено сугубо житейским нуждам студентов: здесь не было ни одной круглой комнаты, только четырехугольные, и в каждой из них – лишь одно окно и одна дверь. Зато вода сама поднималась по трубам. И все естественные нужды можно было справить, не выходя из здания, в особых помещениях, разумеется. И все это без прикладной хозяйственной магии!

На первом ярусе располагалась общественная столовая для тех, кто не умел или не имел времени готовить себе сам. Не смотря на то, что треть выпускников Академии Слова являлись дипломированными магами, многие из них предпочитали вовсе не пользоваться своим волшебством. Магические способности вышли из моды. Молодежь стремилась все делать руками…

Над головой дворянина, на балконе девятого яруса какой-то восторженный юнец упражнялся перед хохочущей девицей в искусстве высокого слога. Он напыщенно выкрикивал:

– О, какая светлая печаль! Лето идет на убыль, и слезы дождей омывают наш город, очищают его от скверны! Ах, грядущая осень! Время заката империй! Скоро багрянец и золото листьев дюйм за дюймом великолепным ковром окутают стынущую землю. Багрянец и золото! Кровь и власть. Благородство кесарей и алхимия магов! Но скоро все это скроется в туманной дали. Унесенные ветром эпох, мы исчезнем вместе с Эйроландом. А в небе, прощаясь и печально маша нам крылами, закружат косяки перелетных птиц…

Из полумрака этих однообразных коридоров раздались тихие крадущиеся шаги. Мелькнула тень. Шаги замерли. Казалось, что пришелец был здесь впервые, точно попал сюда прямиком через пространственный портал. Незнакомца явно настораживала непривычная простота архитектуры и полное отсутствие гобеленов.

Дворянин, сидящий на балконе не обратил на шаги никакого внимания. В общежитии было много кошек и крыс. Причем и те, и другие были толстые, наглые и абсолютно ручные. Да еще сверху выкрикивал свой напыщенный монолог какой-то студент. Хорошо еще, что это был не вечер перед экзаменами, когда все будущие дипломированные маги, алхимики, риторики, политики высовывались из окон и кричали страшное заклятие: «Халява, приди»! И Халява иногда появлялась. В образе пьяного декана Страйниса. В облике лучшего в мире декана, который сам плел из лозы кресла, кушетки, столы, хотя одним лишь взмахом руки мог возвести замок в стиле Фатум-барокко.

Тем временем кто-то, словно тень, скользнул по коридору. Он явно что-то замышлял. Пришелец был уже на пороге балкона. Он опустил руку на пояс, щелкнул зажимом, удерживающим стилет в ножнах, как вдруг позади его раздалось шарканье тапочек. Незнакомец вздрогнул, убрал ладонь с рукояти ножа и заговорил:

– Косячок? Кто тут говорит про косячок? До чего же, все-таки, приятная вещь эта мориэльфик. Вы не находите? И привыкания к нему нет, как, например, к троллегопнику.

Дворянин от неожиданности покачнулся и едва не рухнул за перила. Он едва успел ухватиться за каменный рог химеры:

– Чего так пугать-то?

Тот, кто вышел на балкон, и тот, кто сидел на перилах, оказались примерно одного возраста. Перед дворянином стоял обычный парень с темными вьющимися волосами, карими глазами. Единственное, что его выделяло: хороший, нездешний загар.

На девятом ярусе тем временем хихикнули, видать, девушка услышала рассуждения о «косяках». А юный соблазнитель смолк. Похоже, наверху целовались.

– Хорошая погода. – сказал вошедший. Желваки его нервно двигались, выдавая спадающее напряжение.

– Издеваешься? – усмехнулся сидящий.

– Иронизирую.

На кухне кто-то возился у камина.

– Эй, Тоскунел, кафедрона хочешь? Контрабандой привезли из самой Аспидарии. У них там разработана особая технология сушения зерен. – донесся голос из кухни.

Тоскунелом был тот самый дворянин, который чуть не свалился с балкона.

– Конечно, хочу. – и, уже обращаясь к загородившему выход незнакомцу, Тоскунел мрачно процедил. – Дай пройти.

Но человек в плаще и со стилетом на поясе не желал уступать дорогу. Он вдруг побледнел, зрачки его глаз расширись, они приобрели ярко красный оттенок. Было такое ощущение, что это просто незадачливый студент, который по дурости вколол себе в вену лишний кубик троллегопника. В таком состоянии люди обычно теряют контроль над собственными действиями. Тоскунел попятился.

А из кухни вновь донесся ворчливый голос:

– Эй, Тоскунел, ты чего там застрял?

Любитель балконов не ответил. Он не сводил настороженных глаз с человека, перекрывшего выход. Тоскунел боялся сделать неосторожное движение, ведь всем известно, что лишние граммы троллегопника могут заставить человека и самого выброситься вниз, и столкнуть вниз случайного собеседника, и просто кого-нибудь убить. Не зря же указом Сведенрега за торговлю, хранение и употребление всяческих одурманивающих веществ сажали в колонию особого режима.

Почуяв неладное, человек, варивший кафедрон, кинулся к входу на балкон; он схватил незнакомца за шиворот, втащил на кухню, развернул его к себе лицом и прошипел:

– Слышишь, парень, шел бы ты отсюда.

Чужак лишь рассмеялся. Это означало, что критический период миновал. Наступала эйфория.

Вмешавшегося звали Ником. Он был небольшого роста, кудрявым и самоуверенным. Ник жил в одной комнате с Тоскунелом и учился на одном курсе, специализируясь, правда, на бытовом волшебстве.

Тоскунел прошел на кухню.

Видя, что опасность миновала, Ник отпустил незнакомца. И только потом он поинтересовался у приятеля:

– Это что за придурок?

– А я почем знаю? – вздохнул Тоскунел. – Пошли отсюда. Голова больше не болит. Надеюсь, давление сегодня больше не подскочит. Хотя, с такими вот встречами, может и инсульт приключиться.

– Да ладно прибедняться! Инсульт у него случится. Того и гляди, тебя еще внезапно настигнут: воспаление левой пятки и катаракта третьего глаза.

– Таков суровый быт инквизитора третей ступени посвящения. – не остался в долгу Тоскунел. – Нам, между прочим, за вредность, молоко положено давать.

– Молоко. – хихикнул Ник. – Пойло для дознавателей. А вот кефир с селедкой – это круто! Особенно для инквизиторов именно третьей ступени.

Незнакомец тем временем, отвернувшись от друзей, смеялся и указывал в сторону Храма Снов, купола которого отсюда были отлично видны.

Через мгновение он припал к стене и захрипел:

– Они идут. Имя им – легион. И они – в каждом.

– Может, лучше связать этого урода? – Ник мрачно покосился на беснующегося.

– Через час он сам оклемается, и уползет зализывать раны. Кто-то там мне кафедрон предлагал?

И парни, прихватив с собою вскипевший чайник, отправились в свою комнату.

Когда дверь захлопнулась, незнакомец встал, отряхнул плащ, сделал перед собой несколько пассов руками, и шагнул в образовавшийся мерцающий портал.

Кафедрон был крепким, с большим содержанием едрона, и потому тепло сразу разлилось по телу. Парни сидели и молча хлебали горький напиток. Стол был у окна. И отсюда тоже были видны шпили Храма Снов – кафедральной церкви культа Хорхе.

– Давай поглядим, на что это там пялился этот шизик? – Ник вопросительно покосился на друга.

На самом деле Ника интересовал вовсе не храм, он просто хотел похвастать своим новым приобретением. Ник и раньше отличался тем, что всегда умел что-то выгодно купить или продать. Вот и сегодня он вернулся с «толкучки на Яме» не с одним только контрабандным кафедроном, но и с полевым биноклем, который сумел выменять на модные штаны. Торговался Ник с растерянным типом, судя по всему, с военным, сумевшим каким-то образом просочиться в город из другого измерения. Бинокль сразу приглянулся Нику. А когда солдат объяснил, зачем эта штуковина нужна, Ник пришел в неописуемый восторг. Это же было самое настоящее бытовое волшебство техногенного уровня, не требующее психической человеческой энергии. Как раз то, что нужно для успешной защиты дипломной работы! И выдумывать ничего не надо. Все уже давно изобретено. Главное, успеть заявить об этом открытии первым.

Нет, Ник не был ни дельцом, ни ростовщиком. Ему, действительно, было наплевать, откуда в сердце страны появляются солдаты из иных миров. За этим обязана следить разветвленная Служба Государственной Безопасности. Незаконное магическое нарушение границы суверенного Соединенного Королевства – статья тридцать седьмая. Депортация с промывкой мозгов. И заниматься этим должно особое Третье Жандармское Отделение при Департаменте Внешней Разведки. Рано или поздно этот солдатик попадется. Но упустить такую полезную вещь, как бинокль Ник не мог: он бы потом всю жизнь мучился осознанием того, что упустил свой шанс.

Тоскунел, зная о тщеславии друга, лишь улыбнулся, наблюдая за тем, как Ник демонстративно уставился в бинокль. Ник состроил такую умиротворенную физиономию, точно увидел вовсе не Храм Снов, а дорогих его сердцу длинноногих красавиц.

Обычно все мысли Ника, в конечном счете, непременно сводились именно к красивым девушкам. А главной его мечтою было страстное желание познакомиться с блондинкой, у которой ноги растут из шеи.

– Нет, ты только посмотри, что там происходит! – возбужденно заорал Ник, отрываясь от своей оптики и протягивая ее Тоскунелу.

– Да что там может быть? Это же Храм. Или где-то в соседнем доме какая-нибудь вертихвостка одевается у не зашторенного окна?

– Да ты только погляди! Умничать будешь потом!

Тоскунел нехотя взял бинокль, повертел его в руках:

– Куда, говоришь, смотреть?

– Ну, чего ты как маленький?! – торопил Ник.

Тоскунел хмыкнул, но бинокль к глазам поднес.

Там, возле Храма Снов, действительно, творилось что-то странное. Хранители Мудрости все сплошь в черных боевых рясах толпились на пороге своего святилища, а церковные стены испускали разноцветные лучи. Казалось, что храм, того и гляди, взорвется, и шпили взлетят в дождливое свинцовое небо, освобождая место тому, кто рождался сейчас из недр земли. Возможно, из самых глубин ада.

– Твою мать! – Тоскунел от неожиданности уронил бинокль. – Ник, я должен быть там, в Храме!