Читать книгу: «Как умирал Сталин. Далекая драма «Ближней» дачи», страница 3

При И. В. Сталине оставалась нетронутой в ее первозданном состоянии домашняя церковь русских царей. Церковь располагалась в здании Большого Кремлевского дворца, на втором этаже по пути из Екатерининской собственной половины в кинозал Кремля (что над аркой перехода в Грановитую палату). Так было 50 лет назад. Две двери миниатюрной церкви всегда были открыты. Миновать встречу с домовой церковью при проходе в кинозал было невозможно – иного пути не было. Взору проходящих открывалось внутреннее убранство церкви – там всегда горела лампадка у киота, на престоле лежали церковные книги, а по стенам размещались иконы в серебряных и золотых окладах.

Помощник коменданта дачи «Ближняя» П. Лозгачев вспоминал:

«Однажды я принес Сталину меню на ужин и начал читать по порядку. Сталин послушал, послушал и сказал: “Что вы мне здесь молебен читаете? Я слышал его в семинарии сотни раз и сам напевал. Если бы нас с Микояном не выгнали из семинарии, мы бы до сегодняшнего дня его распевали. Читайте мне не по бумажке, а на память”».

За все время нашей службы никто из нас не слышал от И. В. Сталина сквернословия.

Трудолюбие у И. В. Сталина было фантастическое, на полный износ.

Для работы в Москве И. В. Сталин просил дежурного по даче подать автомашину. Сигнал о выезде поступал на все посты охраны в форме: «Машину охраняемому». Три офицера с постов охраны, а это половина выездной группы, немедленно занимали позицию на выезд. Остальные офицеры оставались на своих местах, неся охрану дачи. Обычно всегда вечером наши водители выгоняли три машины из гаража и прогревали моторы. В вечернее время существовала вероятность выезда. Основная автомашина ставилась у подъезда главного дома, у фонтана прямо по ходу на выезд с территории дачи. У машины находились два прикрепленных; один, помоложе, в звании, садится с водителем, другой на заднее сиденье. Сам И. В. Сталин садился на откидное сиденье лицом по ходу машины за впереди сидящим прикрепленным, а не за водителем, по существу между двумя прикрепленными. В Крыму в мою бытность был случай, когда при поездке из Ливадии в Севастополь охраняемый сел на переднее сиденье рядом с водителем для удобства осмотра военно-морской базы подводных лодок и самого города Севастополь. В автомашине находился также А. И. Микоян, который располагался сзади в салоне автомобиля. Традиционно И. В. Сталин всегда садился на откидном сиденьи лицом по ходу автомашины, и это не зависело от того, кто с ним едет, будь то члены Политбюро или простые граждане. Так было и тогда, когда после авиационного парада ехали на «Дальнюю» дачу в Семеновском, и в районе пионерского лагеря на Каширском шоссе И. В. Сталин изъявил желание пообщаться с простыми людьми, стоящими на обочине дороги. Люди с радостью и неподдельным восторгом общались с И. В. Сталиным. Им предложили прокатиться в его автомашине. В машину село несколько взрослых женщин и много детей. Особо запомнилось, что, видимо, после посещения леса у них в руках было много лопухов, на которых была разложена душистая лесная малина. Поскольку катание в тот день происходило неоднократно, водители каждый раз синхронно и параллельно осуществляли разворот автомашин на шоссе, подобно тому, как это было показано в кинокартине «Мертвый сезон», хотя до ее съемок оставалось еще 18 лет.

В поездках следовали две оперативные автомашины сопровождения: первая оперативная следовала во всех случаях за основной машиной охраняемого. В первой ехал начальник смены и три сотрудника выездной охраны, во второй, замыкающей резервной – остальные три сотрудника охраны отдыхающей смены. Откидное сиденье с правой стороны – место И. В. Сталина – никто никогда не занимал.

В туманную погоду при плохой видимости водитель основной машины подавал сигнал на перестроение. Вперед основной выезжала вторая (резервная) автомашина, сзади прикрывала как обычно первая оперативная машина, да иногда за нами пристраивалась автомашина генерала Власика. После преодоления трудного и опасного участка пути автомашины занимали прежнее построение на дороге.

Радиотелефонная связь появилась в 1952 г. и была очень громоздкой. Размещалась она в багажнике первой оперативной автомашины. При выезде на «Дальнюю» и отсутствии рации высаживали сотрудника охраны на трассе следования на окраине Москвы, и через пост милиции он звонил дежурному главного дома о пути следования. С «Ближней» отправлялась машина с комендантом, поваром и продуктами. На «Дальнюю» поступал сигнал о приезде гостей, и обслуживающий персонал затапливал кухонную плиту.

При езде по городу или по шоссе за городом водители основной автомашины охраняемого Кривченко и Цветков придерживались спокойной, плавной езды без рывков.

Водителями основной автомашины охраняемого с 1922 г. были Николай Иванович Соловьев, Г. Удалов, затем П. Митрюхин, В. Карпов, А. Кривченко и последним шофером И. В. Сталина был Николай Цветков. Все они были хорошими специалистами своего дела. Г. Удалов по предложению И. В. Сталина был назначен начальником правительственного гаража в Кремле, так называемого ГОНа – гаража особого назначения. Николай Иванович Соловьев стал начальником гаража автомашин И. В. Сталина. Не повезло Василию Карпову, которому по медицинским показаниям контакт с охраняемым был противопоказан. Алексей Кривченко для нас – молодых офицеров выездной охраны был просто «дядя Алеша». За несколько месяцев до трагического события 5 марта 1953 г., он серьезно заболел, и вся нагрузка по работе легла на плечи Николая Цветкова, молодого, молчаливого, безотказного для нас товарища. Николаю пришлось несколько месяцев работать без подмены. Домой выезжал только тогда, когда охраняемый ложился ночью спать. Через несколько лет после смерти И. В. Сталина Н. Цветков пришел в жилищное управление Мосгорисполкома на прием к начальнику с просьбой об улучшении своих жилищных условий. Он проживал в маленькой комнате в коммунальной квартире барачного типа. На беседе начальник задал Николаю вопрос: «А какие у Вас заслуги, чтобы улучшать жилье?» Цветков ответил, что заслуг не имеет, вот если только, что возил И. В. Сталина. Начальник вызвал инспектора, работавшего при нем, бывшего сотрудника кремлевской группы охраны Иванова. Вошедший А. Иванов подтвердил, что Николай возил И. В. Сталина не только живого, но и мертвого. Резолюцию начальник жилищного управления наложил тут же, положительно решив вопрос.

В. Карпов и особенно А. Кривченко проявляли и печатали фотопленки снимков, которые делал генерал Власик, фотографируя И. В. Сталина на ответственных встречах и мероприятиях в Кремле, как бы выполняя работу фотокорреспондента. Водители, приезжая на «Ближнюю», обрабатывали пленки, печатали фотографические карточки и немедленно отправляли ночью эти снимки в редакции газет, где они выходили с утренним тиражом, обычно на первых полосах.

Во всех командировках наши автомашины сопровождал представитель гаража особого назначения. Без его присутствия водители не могли «копаться» в машине. Все узлы автомашины были опломбированы пломбами ГОНа. Представитель ГОНа, как и наши офицеры-водители, отвечал за исправность и готовность в любую минуту подать исправную машину охраняемому.

Возвращаясь из города на «Ближнюю», у деревянных ворот основная автомашина замедляла ход, прикрепленный приоткрывал дверь машины и в половине своего роста показывался охране, стоящей у ворот, громко называя свою фамилию. В ночное время такая сцена у ворот происходила под светом прожекторов, освещавших площадку перед въездом на дачу. Ворота открывались и автомашины, не останавливаясь, следовали к главному дому.

«Гости» – члены Политбюро ЦК ВКП(б) приезжали к И. В. Сталину на «Ближнюю» через первые ворота, расположенные с восточной стороны усадьбы. Обычно их приезд был обусловлен приглашением хозяина дачи. Дежурный по главному дому извещал пост № 1 (двух сотрудников загородной группы полковника Королькова, несших службу на первых воротах). Деревянные тесовые двухстворчатые ворота с боковой калиткой, два мощных прожектора – вот таков был подъезд к зеленому забору. Через калитку к подъехавшей к воротам автомашине для проверки ее пассажиров выходил старший офицер наряда. Офицер всегда подходил к автомашине со стороны пассажира, сидящего с водителем. Обычно это место занимал прикрепленный офицер охраны «гостя», но бывали и исключения, когда сам «гость» размещался рядом с шофером. Убедившись в личности приглашенного, узнав его в лицо, старший наряда давал своему напарнику команду на открытие ворот. Напарник, открывая ворота, отходил с одной створкой ворот в сторону. Тем временем старший наряда, придерживая своей спиной вторую створку ворот, входил вместе с проезжающей автомашиной «гостя» на территорию дачи и занимал свой пост изнутри. Затем ворота закрывались.

Следом за «гостевой» автомашиной на территорию дачи пост № 1 впускал и оперативную автомашину с офицерами охраны «гостя». И если «гостевая» автомашина члена Президиума ЦК, следуя по серпантину лесной дороги, подъезжала к подъезду главного дома, то «простые гости» на своих автомашинах следовали к подъезду служебного дома. Таков был порядок охраны.

Сотрудники «гостевой» охраны на автомашине въезжали через первые ворота и поворачивали направо к зданию гаража охраны объекта «Ближняя».

Здание гаража, вновь выстроенное в 1948 г., представляло собой кирпичное одноэтажное помещение, рассчитанное на размещение в боксах десяти автомашин – трех охраны И. В. Сталина и для гостевых оперативных автомашин. В крыльях п-образного здания для сотрудников выездной охраны И. В. Сталина и гостевой охраны имелись жилые и служебные комнаты, столовая, а также большая комната для библиотеки.

Офицеры гостевого сопровождения занимали несколько комнат для отдыха на территории дачи «Ближняя», постовую службу не несли и постоянно находились в здании гаража.

Основные гостевые автомашины с прикрепленными офицерами охраны после высадки пассажира следовали мимо служебного дома через вторые ворота, расположенные в западной половине территории дачи, в гостевой гараж, построенный в 1949 году и расположенный на хозяйственной территории – в группе полковника Королькова Алексея Ивановича – загородной группе.

До постройки новых капитально оборудованных двух гаражей гостевые автомашины и их оперативные машины находились и в холод, и в жару прямо на улице. Офицеры сопровождения «гостей» размещались в помещении с офицерами выездной охраны И. В. Сталина, а прикрепленные «гостей» – в Ленинской комнате группы Королькова на хозяйственной территории «Ближней».

В 1949 г. выездная группа охраны И. В. Сталина переместилась из небольшого одноэтажного деревянного гаража, расположенного на территории дачи в пяти метрах от первых ворот «Ближней». Под одной крышей умещался теплый гараж для трех легковых автомашин, большое помещение, меблированное кожаными диванами, шкафами с богатой библиотекой, несколько комнат для отдыха офицеров охраны и шоферов, маленькой столовой, фотокомнатой, помещения для оружия и сушилкой одежды. Под домом-гаражом располагалась котельная с автоматическим режимом топки. Когда гараж располагался в старом здании, во время выезда охраняемого две наши оперативные автомашины сопровождения всегда были видны начинающей движение основной машине, поскольку они стояли на оголенном пятачке у гаража. С переездом в новый гараж машины до выезда находились там. Но действия по сигналу – телефонному звонку от дежурного по главному дому на посты и в гараж о вызове и подаче автомашины охраняемому – остались прежними. Три сотрудника выездной охраны снимались со своих постов на территории дачи и с оружием бегом направлялись к стоянке оперативных автомашин, полностью готовых к поездке. Один офицер выездной охраны, находившейся в свободной смене, по получению сигнала к отъезду охраняемого следовал за территорию дачи, проходя через первые ворота, и подстраховывал сотрудника загородной группы, одетого в милицейскую форму и стоящего на посту при выезде с дачи на перекрестке с шоссейной дорогой. На объекте около главного дома в отсутствие охраняемого оставалось три поста охраны. Для несения службы на посты выходили уже не на два через два часа, а через час отдыха на два часа постовой службы, и так строилась служба офицеров вплоть до возвращения охраняемого на объект. За все время пребывания охраняемого в Москве, кроме выездов в командировку, вокруг главного дома на «Ближней» службу охраны на постах осуществляли исключительно только офицеры выездной группы охраны И. В. Сталина.

Повседневная форма одежды на службе у офицеров охраны И. В. Сталина была военного образца – шерстяные гимнастерка и брюки галифе, заправленные в хромовые сапоги. В зимнее время суконная бекеша (шуба на меху с каракулевым воротником) цвета хаки. В командировках на Кавказе, учитывая горные климатические условия, офицеры охраны носили кирзовые сапоги. Головной убор – только фуражка, а в зимнее время – каракулевая шапка-ушанка. До появления бекеш зимой носили шинель, а на посту при смене с плеча на плечо офицеры в зимние холода передавали один другому тулуп. Непременным атрибутом зимней обуви были валенки.

Подъехав к объекту, будь-то подъезд Большого Кремлевского дворца, где располагался кинозал, или другие места, И. В. Сталин всегда выходил из автомашины, открывая дверцу сам, и сам же ее закрывал за собой без помощи прикрепленного. Если подъезд здания оставался слева, он проходил к нему только между двумя автомашинами: сзади основной и перед первой оперативной. При этом днем или ночью, при полном отсутствии людей или при них, ритуал этот не менялся. Мы, сотрудники выездной охраны, из нашей первой оперативной автомашины не выходили, и И. В. Сталин всегда поднятием правой руки приветствовал нас, сидящих в машине.

О выездах охраняемого никого не предупреждали, по какой трассе поедем. Впереди основной автомашины никто как сигнальщик не сопровождал. Все выезды проходили на внезапность.

Так, осенью 1952 г. по инициативе Первого секретаря МК КПСС Н. С. Хрущева, пожелавшего показать И. В. Сталину стройки города Москвы, оказалось, что сам Хрущев не знал, где находятся городские стройки и как к ним добраться. Начались мытарства. Миновав улицу Горького у моста Белорусского вокзала, автомашины свернули по указанию «проводника» путешествия Хрущева, ехавшего в основной машине с И. В. Сталиным, Маленковым и Берия, на Ленинградский проспект. Вместо правого ряда поехали навстречу идущему транспорту по левой полосе. И так доехали до развилки двух шоссе Ленинградского и Волоколамского. Кавалькада из трех автомашин остановилась около милиционера-орудовца. Дверь автомашины открыл Хрущев и обратился к милиционеру с вопросом, как проехать к Хорошевскому шоссе. Милиционер, увидав в машине Сталина, Маленкова, Берию, растерялся и произнес трясущимся голосом, что надо ехать по Волоколамскому шоссе и затем повернуть в первый переулок. Поехали, но вместо переулка оказался тупик – поперек улицы стояла школа. Пассажиры основной автомашины возмутились и хотели высадить Хрущева из машины у этой школы, но передумали. Автомашины развернулись и поехали в обратном направлении в сторону центра города. Таким образом, заехали на центральный аэродром, расположенный на Ходынском поле. Но и здесь не обошлось без казуса. Все вышли из автомашин в конце поля и взошли на возвышенное место, под которым было бензохранилище.

А вся затея незапланированного путешествия была, как выяснилось, проста. Хрущев как хозяин города хотел показать руководству новостройки – отдельные двухэтажные домики на Хорошевском шоссе, которые строили немецкие военнопленные. Осмотр в тот день на этом не закончился. Поехали обозревать стройку Московского университета на Воробьевых горах. И опять Хрущев не нашел правильной дороги. Въехали в рощу и издалека полюбовались воздвигаемым храмом науки. Снова все вышли из автомашин. В роще мирно «отдыхало» стадо коров. Пастух при виде скопления автомашин поднял стадо, и непослушные коровы двинулись к непрошеным гостям. Да, Хрущев, конечно же, не знал Москвы.

Посещая кинозал Кремля, мы подъезжали к двери входа в президиум зала заседаний (сейчас этого входа с угла здания Большого Кремлевского дворца не существует). А тогда, как только И. В. Сталин войдет в подъезд и направится в лифт для подъема на второй этаж, офицер выездной охраны должен был по лестнице, вьющейся вокруг лифтовой шахты, подняться быстрее прибывающего лифта на этаж и успеть уйти через президиум в Екатерининскую половину. Ныне трибуны президиума и знаменитой скульптуры Ленина нет. На этом месте теперь подиум в виде шатра – место присяги Президента Российской Федерации.

В своих мемуарах Н. С. Хрущев упомянул случай, когда И. В. Сталин был вынужден сделать замечание прикрепленному офицеру охраны за ненадлежащее исполнение своих обязанностей. Такой случай действительно имел место, только Н. С. Хрущев перепутал место. Это было не на квартире, как написал Хрущев, а у туалета кинозала Кремля. В квартире, во время нахождения у И. В. Сталина членов Политбюро, прикрепленному сотруднику охраны находиться не положено. А в кинозале, во время просмотра, другое дело. Здесь прикрепленный смотрит кинофильм вместе со всеми присутствующими. Из кинозала Кремля был выход в туалет через дверь, ведущую в тамбур размером не более двух квадратных метров. В этом тесном помещении – четыре двери: одна из кинозала, другая на прямой проход из зала на галерею. Две другие по бокам тамбура: левая выходит в туалет, правая – в заготовочную комнату буфета. В тамбуре при просмотре охраняемым кинофильма офицер выездной охраны занимал свой пост. При появлении в тамбуре кого-либо из зрителей, выходящего из кинозала, офицер охраны должен был аккуратно прикрыть дверь в буфет – это было сигналом для обслуживающего персонала – занято. Что сделал офицер, который был там на посту, сейчас сказать трудно, но майор Василий Елисеев был вскоре переведен из выездной охраны в другое подразделение без каких-либо дисциплинарных взысканий. Заявление прикрепленного, что там находился его офицер охраны, вполне оправдано, ибо прикрепленные надеялись на нас, офицеров охраны, как сами на себя, поскольку мы с честью выполняли одну и ту же порученную нам обязанность.

После окончания просмотра кинокартины уходили вниз через лабиринт ступенек времен Ивана Грозного и попадали в коридор второго этажа. Хотя могли идти к автомашине прямо на улицу Коммунистическую к Потешному двору. Но почему-то И. В. Сталин обязательно шел через длинный коридор второго этажа, где слева и справа были двери в жилые квартиры семей В. М. Молотова, А. И. Микояна, А. Н. Андреева. Этот коммунальный коридор, по-видимому, был для И. В. Сталина приятен воспоминаниями. Раньше он со своей семьей жил в одной из квартир этого кремлевского общежития, где можно было в то время по-человечески, по-семейному пообщаться с соседями. Здесь была его первая квартира в Московском Кремле.

Когда И. В. Сталину требовалось поговорить с кем-нибудь по телефону, он почти никогда сам не звонил. В таких случаях он говорил Поскребышеву: «Пусть позвонит такой-то». «В годы войны, – вспоминает моя жена Зоя Ивановна – сотрудник отдела правительственной связи НКВД, – до И. В. Сталина было непросто дозвониться даже по специальной связи ВЧ. Бывало, докладываешь Поскребышеву, что с Верховным главнокомандующим хочет разговаривать Г. К. Жуков или кто-то из командующих фронтов, а в ответ: «Звоните прямо к нему». Соединяю абонента с И. В. Сталиным, а номер не отвечает. Снова набираю номер Поскребышева, а тот сердится: «Я же вам сказал – звоните напрямую, товарищ Сталин стоит у карты». Бывало, он так увлекался этой картой, что по пять, а то и десять минут не слышал телефонного звонка. Был случай в мою смену на спецкоммутаторе, когда Сталин позвонил сам и попросил соединить с названным им абонентом. При этом он спросил, знаю ли я, что вызываемый товарищ находится в городе Сочи. Получив утвердительный ответ, он остался доволен моим ответом и поблагодарил меня.

Мне лично посчастливилось находиться на дежурстве и присутствовать в Кремлевском дворце во время проведения XIX съезда, когда Всесоюзную Коммунистическую Партию большевиков переименовывали в КПСС, воочию наблюдать выступающего с трибуны И. В. Сталина. Спокойной, уверенной походкой он прошел к микрофону. Над президиумом мощные софиты освещения постепенно сменили свой накал, наполняя зал теплым рассеянным светом. С характерным кавказским акцентом, немного глухо И. В. Сталин начал свою речь. В его словах чувствовался мощный душевный подъем. Его взор был обращен к присутствующим, зал оцепенел, повисла полная тишина. Оратор произносил свою речь экспромтом, без написанного заранее текста. Все сказанное было доходчиво, кратко, логично, понятно.

Мое гостевое место в зале оказалось вблизи трибуны, в ряду кресел ленинградской партийной делегации, и моим соседом оказался Николай Константинович Черкасов – народный артист СССР. Мы были приятно удивлены, когда нашему взору предстало световое сияние над головой И. В. Сталина во время его выступления. Одновременно не сговариваясь, обратившись друг к другу, мы произнесли: «Нимб». Николай Константинович – знаток киноискусства и его спецэффектов – был, как и я, приятно удивлен увиденным. Ведь в зале не было другого яркого источника света, кроме ореола над головой И. В. Сталина. Такое явление возникает, по всей видимости, при большой силе эмоционального напряжения. Все это произошло в какое-то мгновение и продолжалось несколько секунд в момент, когда И. В. Сталин произносил с подъемом слова призыва – поднять знамя национально-освободительного движения народов. При этом он эмоционально поднял правую руку и энергично ее опустил. Уверенный в правоте своих мыслей и слов, он спокойно, твердым и размеренным шагом покинул трибуну съезда. Это было его последнее прижизненное выступление в Большом Кремлевском дворце перед большой аудиторией в 1952 году.

Возвращаясь с приема по случаю Парада Победы в 1945 г. из Георгиевского зала Кремля, И. В. Сталин в апартаментах так называемой собственной половины царицы Екатерины – анфилады комнат в преддверье кинозала остановился у поста сотрудника мельниковской группы Кремля офицера охраны Семена Фроловича Байкина. Чем обратил на себя внимание офицер, сейчас трудно сказать, но И. В. Сталин пожелал поднять с ним по случаю праздника бокал шампанского. Офицер предупредил, что он на посту, на что И. В. Сталин ответил ему, что он тоже на посту. В группе сопровождавших И. В. Сталина находился генерал-лейтенант Власик, который за спиной у И. В. Сталина начал проделывать жестикуляции руками, похожие на запрет Байкину принимать спиртное. Однако быстро принесли бокалы. Семену Фроловичу ничего не оставалось, как согласиться на поднятие бокала с тостом: «За Ваше здоровье, товарищ Сталин!» С тостом офицера генералиссимус не согласился, поправив, сказал: «За победу советского народа!»

В Арсенале Кремля стоит отдельное одноэтажное здание, сейчас оно занято под спортивный зал. А до 1953 г. оно использовалось под гараж автомашин охраны И. В. Сталина. Начальником гаража был Николай Иванович Соловьев, мой однофамилец. В свои молодые годы он был шофером двора Николая Второго, возил генерала Брусилова, а после Октябрьской революции – членов советского правительства и персонально И. В. Сталина. Душевно сблизились эти два человека – шофер и руководитель государства и до 1953 г. были неразлучны. Каждый год, отправляясь на отдых к Черному морю, И. В. Сталин непременно приглашал Николая Ивановича с собой. Жил Соловьев в помещении охраны с нами, но кушать ходил в главный дом к И. В. Сталину, и там же оставался на просмотр кинокартин. Николай Иванович, когда был за рулем спецмашины, мог себе позволить остановить автомашину с пассажиром, чтобы что-то для себя сделать, а затем продолжить путь. При этом никогда не получал замечаний от пассажира.

И. В. Сталин любил париться в бане на «Ближней». При жизни С. М. Кирова они вместе парились в бане. Больше никто и никогда из членов Политбюро не удостаивался такой чести. Как-то прибывая в Москву с отдыха на Кавказе, И. В. Сталин заказал приготовить русскую баню на «Ближней» даче. Рабочий по даче Иван Дубинин, не зная времени прибытия хозяина дачи, решил помыться в бане. Поддав пару, залез на полок. Вскоре услышал стук в дверь. Дубинин, удивившись стуку, спросил: «Кто там?» В ответ: «А, Дубинин… Мойтесь, мойтесь. Я подожду», – стушевался И. В. Сталин. Иван быстро управился и вышел. А И. В. Сталин ему по-дружески и говорит: «С легким паром, товарищ Дубинин!». Таков в обычной обстановке был хозяин дачи. Баню и ванну И. В. Сталин принимал один, без помощников и обслуги.

Как-то у нас в выездной группе охраны молниеносно распространился слух: Мишу Старостина, прикрепленного И. В. Сталина, снимают с работы. У всех возник единственный вопрос: что наделал? Но слух как быстро появился, так скоро и закончился. А было по рассказу самого подполковника Старостина так:

«В 1948 г. после похорон Андрея Александровича Жданова И. В. Сталин пригласил к себе на “Ближнюю” членов Политбюро помянуть усопшего. Вспомнили добрыми словами своего коллегу члена Политбюро с 1939 г. хорошим застольем. И. В. Сталин тоже позволил себе выпить на поминках. Ночью приглашенные стали разъезжаться с дачи. Когда уходил В. М. Молотов, он предупредил меня: “Если товарищ Сталин ночью пойдет на территорию дачи цветы поливать, то не выпускайте его”. Все уехали. Я загнал ключ в двери так, чтобы Сталин его не вытащил. Смотрю, Сталин собирается цветы поливать и говорит мне: “Принесите лейку с водой”. Я ответил, что садовник Кузин цветы уже полил. Сталин: “Тогда откройте мне дверь!” Я: “Не могу, товарищ Сталин, замок заклинило”. Сталин: “Повторяю, откройте мне дверь!” Я: “Товарищ Молотов просил меня не пускать Вас на улицу”. Сталин: “Почему не выпускать?” Я: “Я за Вас отвечаю. Вы распарились, можете простыть. На улице сильный холодный ветер и дождь моросит. Я Вам дверь не открою”. Сталин: “Ах, не откроете? Тогда скажите вашему министру, чтобы он вас от меня откомандировал. Вы мне больше не нужны”. Я ответил: “Есть, товарищ Сталин, сказать министру, чтобы он откомандировал меня от Вас”. Пошумел, пошумел генералиссимус около двери, а затем пошел, лег на диван и заснул. Наутро я стал собирать свои вещи в чемоданчик и собирался ехать в Москву и доложить министру распоряжение Сталина. Думаю, а может быть, мне и не надо было связываться с этой дверью? Черт меня угораздил со Сталиным поспорить. Вдруг слышу, как кричит Матрена Бутусова: “Старостин, товарищ Сталин Вас вызывает”. Захожу в кабинет. Сталин прохаживается по ковровой дорожке. Вдруг поворачивается ко мне и говорит: “Старостин, о чем у нас с Вами сегодня ночью был разговор – забудьте. Я не говорил, а Вы не слышали. Поезжайте домой, отдохните и приходите на работу”. На этом конфликт был погашен. Конечно, Сталин на поминках был не в лучшей форме, но, как видите, все ночные наши споры помнил хорошо. В общем, я Сталина никогда пьяным не видел, как это было с Берией или с Хрущевым».