Читать книгу: «Мусагетион»

ГЛАВА 1. ЦИФРОВАЯ ТИШИНА

Вадим закрыл Дзен и потянулся, хрустнув позвоночником как старой половицей. Рассказ Степана до сих пор жил в голове – жил и шевелился, как что-то живое под кожей. Эта Муза-Палач… черт, как же точно он её описал. Будто видел её лично.

Мощно написано, – думал Вадим, массируя затекшую шею.

Пальцы сами собой потянулись к клавиатуре. Нужно написать Степану. Обязательно. Хороший рассказ – это как хороший секс: если промолчишь после, автор подумает, что ты остался недоволен. А этот рассказ… этот заслуживал овации.

Открыл телеграм.

Братан, твой рассказ – огонь! Прочитал на одном дыхании, даже репост сделал. Мощно написал про музу-палача!

Отправил. Одна галочка. Доставлено. Степан онлайн не светился.

Ну и ладно, – подумал Вадим, откидываясь на спинку кресла. Мужик занят. У него там сын болеет…

Через час Вадим проверил комментарии под своими рассказами – подписчики писали восторженные отзывы, кто-то даже поделился своими историями. А еще через пару часов он заглянул в телеграм. Сообщение так и висело с одной галочкой. Не прочитано. Галочка смотрела на него с экрана, как мертвый глаз.

Странно. Степан всегда отвечал быстро. Особенно на похвалу – все авторы одинаковые, голодные до признания, как бомжи до водки.

День тёк вязко, как мёд с ложки. Вадим работал над книгой для Литресс с рабочим названием "Академия" – больше половины уже написано, планировал опубликовать к концу месяца – но мысли то и дело соскальзывали к Степану.

К вечеру нервы натянулись до предела. Вадим написал ещё раз:

Степ, ты живой? Уже сутки тишина…

Ответа не было. И это начинало по-настоящему пугать.

Ночь пришла на мягких лапах, неслышно, как кот в квартире соседей. Вадим включил компьютер – старый системник гудел, как больная собака – и запустил "Касла". Любимый сериал, под который он часто засыпал.

Звуки диалогов, музыка, привычный свет экрана… Всё как всегда. Он откинулся на диване, закрыл глаза. На экране кто-то кого-то убивал, кто-то кого-то искал, всё как в жизни, только красивее.

Сон пришёл медленно, нехотя, как государственный служащий к концу рабочего дня.

Вадим проснулся от тишины.

Не от звука – от его отсутствия. Полная, мертвая, звенящая тишина, которая давила на барабанные перепонки, как вода на глубине. Никаких голосов с экрана, никакой музыки, даже гул компьютера стих.

Он открыл глаза и посмотрел на монитор.

Сериал исчез. Вместо него светился документ Word – чистый белый лист с мигающим курсором. Курсор моргал ритмично, как сердце на кардиограмме. Или как SOS азбукой Морзе.

Вадим нахмурился, потёр глаза кулаками. В голове ватная взвесь недосыпа. Он точно запускал сериал, не Word. Может, система глюканула? Бывает. Техника – штука капризная, как женщина в критические дни.

Но сериал же шёл, он засыпал под звуки… Или не засыпал? Память путалась, как нитки в корзине у бабушки.

Он подошёл к монитору вплотную, вглядываясь в экран. И замер.

Документ был не пустой.

Там было написано:

ПОмоги мне это Степан муза сучка.....

Время остановилось. Или сердце остановилось – хрен поймёшь. Вадим отшатнулся от монитора так резко, что задел стакан с остатками вчерашнего чая на столе. Стакан качнулся, зазвенел, как погребальный колокол.

Сердце забилось где-то в горле, как птица в клетке.

Это невозможно.

Просто невозможно.

Он подошёл к монитору вплотную, так близко, что чувствовал тепло от экрана на лице. Всматривался в каждую букву, как криминалист в улики. Текст был набран обычным шрифтом Times New Roman, 12 кегль. Как будто кто-то спокойно сидел за его компьютером и печатал. Методично. Не торопясь.

Но Вадим спал. Он точно спал, и никого здесь не было. Дом пустой, тихий, мертвый.

Дрожащими пальцами – когда это руки начали дрожать? – он схватил телефон. Экран осветил лицо болезненным светом. Открыл телеграм.

Степан по-прежнему был офлайн. Сообщения не прочитаны. Одна галочка смотрела обвиняюще.

– Степан? – прошептал Вадим в пустую комнату. Голос прозвучал чужим, сиплым. – Ты здесь?

Тишина ответила тишиной.

Он обернулся, быстро осмотрел дом. Как детектив на месте преступления. Входная дверь заперта – замок, задвижка, цепочка. Всё на месте. Окна закрыты, стёкла целые. Кошка с котом мирно спали на диване, даже не дрогнули. Если бы кто-то был в доме, они бы точно проснулись.

Вадим вернулся к компьютеру. Текст никуда не делся:

ПОмоги мне это Степан муза сучка.....

Пять точек в конце. Как будто человек не успел дописать. Как будто его оборвали на полуслове.

Или забрали.

Курсор продолжал мигать. Моргать. Дышать. Как единственная живая вещь в мертвом мире.

ГЛАВА 2. ПОИСКИ В СЕТИ

Заснуть больше не получилось. Вадим лежал на диване, уставившись в потолок, а в голове крутилось одно и то же: ПОмоги мне это Степан муза сучка…

Пять точек. Недосказанность. Обрыв.

Он поднялся, прошёлся по дому. Кошка проследила за ним одним жёлтым глазом, но не пошевелилась. Кот вообще не отреагировал – спал, раскинувшись на спинке дивана, как пьяный.

А что если…

Мысль была дурацкой. Совершенно идиотской. Но она засела в голове, как заноза под ногтем.

А что если рассказ Степана – не выдумка?

Вадим вернулся к компьютеру. Экран всё ещё светился – документ Word с тем жутким сообщением. Курсор мигал терпеливо, как сердцебиение в коме.

Он закрыл документ – пошла нахер эта чертовщина – и открыл браузер. Пальцы зависли над клавиатурой.

Что искать? "Как понять, что твой друг превратился в статую"? Бред.

Но всё же он набрал: как вызвать музу

Первые результаты поиска заставили хмыкнуть.

"8 СПОСОБОВ ПРИЗВАТЬ ВДОХНОВЕНИЕ!"

Уберите рабочее место от хлама. Зажгите ароматическую свечу. Включите классическую музыку или звуки природы. Заведите ритуал – особая кружка для кофе, любимая ручка…

– Фигня полная, – пробормотал Вадим, пролистывая дальше.

"15 СЕКРЕТОВ ТВОРЧЕСКИХ ЛЮДЕЙ"

Пишите утром, когда мозг свежий. Медитируйте по 10 минут в день. Больше гуляйте на природе. Читайте книги не из своего жанра…

Ещё больше фигни.

"6 РИТУАЛОВ ДЛЯ ПИСАТЕЛЕЙ"

Создайте особое место для письма. У Стивена Кинга есть специальный стол, у Джоан Роулинг – кафе в Эдинбурге…

Вадим устало потёр глаза. Интернет полон этой мотивационной жвачки. А ему нужно было что-то другое. Что-то… настоящее.

Он углубился в поиск. Перелистал десятки страниц, пока не наткнулся на небольшой сайт с чёрным фоном и готическим шрифтом. "Тайны древних культов". Выглядел как поделка подростка-готика, но что-то заставило кликнуть.

"МУЗЫ: ЗАБЫТАЯ ПРАВДА О ТВОРЧЕСКИХ ДУХАХ"

Автор – некий Теофил Мрачный. Наверняка псевдоним. Статья была написана странно – не как обычная эзотерическая белиберда про чакры и кристаллы, а как… исследование. С датами, ссылками на древние тексты, именами реальных писателей.

"Муза не приходит по вызову," – читал Вадим. "Она уже рядом. С каждым истинным творцом с момента, когда он берёт в руки перо. Проблема современного мира в том, что мы разучились их слышать. Заглушили голоса вдохновения шумом социальных сетей, бесконечными уведомлениями, жаждой лайков…"

Дальше было интереснее.

"Каждый творец имеет свою музу-покровительницу. Не в переносном смысле – в буквальном. Эти существа так же реальны, как стол, за которым вы сидите. Но видеть их могут только те, кто действительно творит, а не имитирует творчество…"

Вадим нахмурился. А как же тогда… Степан?

"Однако не все музы добры. Есть среди них падшие, те, кто питается болью художника, а не вдохновляет его. Они ищут творцов в отчаянии, в кризисе, в моменты слабости. И забирают их в свой мир – мир незавершённых историй, нереализованных талантов…"

Сердце ухнуло куда-то в желудок.

"Единственный способ связаться со своей музой – искренний призыв о помощи. Не ритуалы, не заклинания, не особые свечи. Искренность. Боль. Настоящее отчаяние или настоящая любовь к искусству. Тогда они слышат."

Вадим откинулся на спинку кресла, переваривая прочитанное. Бред? Наверное. Но после того сообщения на экране… после того, как Степан просто исчез из реальности… может, стоит попробовать?

Если у Степана есть муза – тёмная, злая, – то и у меня должна быть своя. И может быть… может быть, она поможет?

Первая попытка была смехотворной.

Вадим открыл новый документ в Word и начал печатать, как деловое письмо:

"Уважаемая муза, если вы действительно существуете, обращаюсь к вам с просьбой о помощи в творческом процессе и в поиске моего пропавшего друга. Заранее благодарен за рассмотрение данного обращения…"

Он остановился на полуслове и прыснул. Звучало как запрос в налоговую.

Закрыл документ, не сохраняясь.

Вторая попытка: торжественно, как в фильмах.

Вадим встал, расправил плечи и произнёс вслух:

– Муза моя, покровительница творчества, явись мне и помоги в трудный час! Молю тебя, помоги мне.

Голос эхом отразился от стен дома. Кот недовольно дёрнул ухом. Больше ничего не произошло.

Вадим почувствовал себя полным дебилом. Хорошо, что никто не видит.

Третья попытка: от души, искренне.

Он сел за компьютер и написал:

"Моё творческое начало, та часть меня, которая создаёт истории… Если ты – не просто абстракция, если ты действительно существуешь как отдельная сущность, то помоги мне. Мой друг в беде. Я не знаю, как его найти, но чувствую, что это связано с творчеством, с писательством. Покажись, если можешь."

Отправил в никуда, просто нажал Enter в пустое место.

Тишина.

Четвёртая попытка: стихами.

Муза, приди, я зову тебя,

Мой друг в беде, ему пи…а

В камень превратила его твоя сестра

Как-то грубо вышло. Простовато. Никакой магии.

Вадим устало потёр лицо руками. Час ночи. Он сидит в тёмном доме и разговаривает с пустотой. Может, действительно сходит с ума?

А потом что-то сломалось внутри.

Может, накопившаяся усталость. Может, страх за Степана. Может, просто осознание собственного бессилия. Вадим вскочил из-за стола и заорал в пустоту:

– Слушай, кто бы ты там ни была! Хватит прятаться! Степан в беде, понимаешь?! МОЙ ДРУГ! Его какая-то тварь утащила, а я тут сижу как дурак и разговариваю с пустотой!

Голос сорвался, но он продолжал:

– Если ты существуешь – ПОКАЖИСЬ! Если нет – тогда честно скажи, что я схожу с ума! Но так больше нельзя! Я не могу просто сидеть и ничего не делать! У него сын больной, семья… А он где-то страдает, и я даже не знаю, как помочь!

Кошка спрыгнула с дивана и убежала в другую комнату. Кот только прижал уши.

– ТАК ВЫХОДИ УЖЕ, БЛ….Ь! ХВАТИТ МОЛЧАТЬ!

И тогда воздух в комнате начал золотиться.

Сначала едва заметно – как будто пыль в лунном свете заиграла. Потом ярче. А из ниоткуда донёсся лёгкий, мелодичный смех.

– Ого, как мы разошлись! – в воздухе рядом с окном начала проявляться женская фигура. – А я тут полчаса наблюдаю, как ты изображаешь из себя средневекового рыцаря, взывающего к прекрасной даме.

Вадим замер с открытым ртом.

Женщина становилась всё отчётливее – молодая, лет двадцати пяти, с озорными глазами и лукавой улыбкой. Волосы золотистые, платье… или туника?.. переливалось, как солнечные блики на воде.

– "Уважаемая муза" – серьёзно? – Она хихикнула. – Я что, налоговая инспекция? Но вот этот последний монолог… Вот ЭТО уже похоже на что-то настоящее. Хотя мог бы и без мата обойтись – я же дама, между прочим.

Вадим моргнул. Потом ещё раз. Фигура не исчезла.

– Я сплю, – выдавил он. – Или окончательно свихнулся.

– Не драматизируй, – она рассмеялась. – Сходишь с ума – это когда начинаешь писать любовные романы. А ты просто наконец услышал свою музу.

– Ты… настоящая?

– Настолько же, насколько настоящие твои идеи для рассказов. Хочешь – щипни меня, но предупреждаю – я кусаюсь.

Вадим медленно сел обратно в кресло, не сводя с неё глаз.

– И как тебя зовут?

– Талия, – она изящно поклонилась. – Муза комедии и поэзии. Хотя в последнее время больше занимаюсь современной прозой – времена меняются, приходится адаптироваться.

– Талия… – Вадим попытался собраться с мыслями. – Скорее ты занимаешься мистикой и хоррорами, – задумчиво произнес он, потом махнул рукой. – Ладно, это неважно. – А ты… ты можешь помочь найти Степана?

Лицо Талии вдруг стало серьёзным.

– Расскажи мне про этого Степана. И про его рассказ. Особенно про ту музу, которую он описал.

ГЛАВА 3. ОТКРОВЕНИЕ

Вадим моргнул несколько раз, пытаясь поверить в происходящее. В его доме сидела… стояла… материализовалась настоящая муза. Говорила с ним. Шутила про налоговую.

Он молча открыл Дзен на телефоне, нашёл рассказ Степана и протянул Талии.

– Вот. Прочитай.

Талия взяла телефон – её пальцы оказались удивительно материальными и тёплыми – и углубилась в чтение. Вадим наблюдал, как менялось её лицо. Сначала лёгкое любопытство, потом интерес, а к концу – настоящая тревога.

Она долго молчала после прочтения, задумчиво глядя в экран. Потом подняла глаза на Вадима, села на подоконник и поджала ноги.

– Значит, так, – начала Талия. – Мусагетион знаешь что такое?

– Нет.

– Это наша… как бы сказать… корпоративная штаб-квартира. Представь Олимп, только для творческих.

– Олимп… – Вадим почувствовал, как реальность окончательно поплыла. – Типа, древнегреческий?

– Ну почему древнегреческий? Самый что ни на есть современный. WiFi, кофемашины, даже Spotify есть. – Талия хихикнула. – Там живём мы, девять сестёр-муз, плюс куча других существ. Домовые, которые следят за семейными историями, духи жанров…

– Духи жанров?

– Ага. Дядечка Хоррор – тот ещё зануда, вечно жалуется, что современные авторы недостаточно пугают читателей. А тётечка Романс постоянно пытается всех поженить. Вообще-то обычно мы не показываемся людям напрямую. Работаем через вдохновение, интуицию…

– Эта муза из рассказа… – Талия тяжело вздохнула. – Это моя сестра.

– Твоя… сестра? – Вадим опустился обратно в кресло.

– Да, – Талия медленно прошлась по комнате. – Мельпомена. Муза трагедии. Раньше мы работали вместе. Я – радость в творчестве, она – глубина, трагизм, катарсис через боль.

– А теперь?

Талия остановилась у окна, глядя в ночную темноту.

– В XX веке что-то сломалось. Слишком много войн, смертей, страданий. Мельпомена решила, что искусство должно отражать только боль. Что радость – это ложь, самообман.

– И?

– А потом она начала… кормиться ею. Болью. Искать художников, которые страдают, и усиливать их муки. Говорила, что так искусство становится честнее. – Талия обернулась, и в её глазах плескался настоящий ужас. – Я думала, она просто вдохновляет на трагические произведения. Не знала, что дошла до… ЭТОГО.

Вадим показал на экран компьютера.

– А вот это? Сообщение, которое появилось у меня ночью? "ПОмоги мне это Степан муза сучка"…

Талия подошла к компьютеру, внимательно посмотрела на экран. Её лицо окаменело.

– Она его забрала. В Мусагетион.

– Забрала? Куда?

– В свой сад. Мраморный сад. – Голос Талии стал тихим, почти шёпотом. – Там она держит тех, кто ей… понравился. Кого считает достойным стать частью вечного искусства.

– А что с ними происходит?

– Они становятся статуями. Живыми статуями, заключёнными в собственных незавершённых произведениях. Мельпомена считает это благородством – освободить их от мук творчества, дать покой…

– А на самом деле?

– На самом деле это хуже смерти. Они осознают всё, но не могут двигаться, творить. Только… существовать. Вечно.

В доме стало очень тихо. Где-то капал кран на кухне – звук падающих капель казался громким, как удары молотка.

– А… – Вадим сглотнул. – А их можно освободить?

Талия долго молчала. Потом медленно кивнула.

– Можно. Но это опасно. В Мусагетионе другие правила. Там силён тот, чьё творчество искреннее. И если мы проиграем… ты останешься там навсегда. Ещё одной статуей в её коллекции.

– Я? – Вадим поднял бровь.

– Слушай, – Талия подошла к нему вплотную, – я могу отвести тебя туда. Но предупреждаю – если не справимся, ты останешься там навсегда. Станешь украшением мраморного сада вместе со Степаном.

Вадим встал, заглянул ей в глаза. В золотистых зрачках плясали отблески чего-то древнего, могущественного… и очень печального.

Степан – мой друг, а когда друг писателя в беде, даже параллельные миры не преграда!

Талия изучала его лицо долгую минуту. Потом улыбнулась – впервые за разговор по-настоящему тепло.

– Ну наконец-то! – она хлопнула в ладоши. – Ты пришёл в себя! Если ты готов – тогда вперёд!

– Знаешь что? – Талия потёрла руки, как перед важным делом. – Думаю, у нас есть шанс. Мельпомена стала сильнее за эти годы, но она забыла кое-что важное.

– Что именно?

– Что искусство – это не только боль. Это ещё и любовь. Дружба. Надежда. – Талия подмигнула. – А в этом плане мы с тобой команда что надо.

– Тогда как мы туда попадём?

– Через твоё творчество. Через связь с другом. – Талия указала на компьютер. – Нужно будет открыть рассказ Степана и… завершить то, что он не успел написать. Стать мостом между мирами.

– Звучит жутковато.

– Ещё бы. Но другого способа нет. – Талия серьёзно посмотрела на него. – Готов рискнуть всем ради друга?

Вадим без колебаний кивнул.

– Готов.

– Тогда приготовься к самому странному путешествию в твоей жизни.

ГЛАВА 4. ПЕРЕХОД

– Хорошо, – Талия потёрла руки, как перед важным делом. – Но для начала нужно попасть в Мусагетион. А это… скажем так, нетривиальная задача.

– Портал что ли рисовать будем? – Вадим вернулся к компьютеру. – Или заклинание какое?

– Проще и сложнее одновременно. – Талия подошла к монитору. – Видишь ли, попасть в наш мир может только тот, кто действительно связан с творчеством. А связь… она создаётся через незавершённые истории.

– То есть?

– Тебе нужно открыть рассказ твоего друга на компьютере. Найти последнее слово, которое он не закончил. И дописать то, что он не успел. Стать мостом между мирами.

Вадим нахмурился.

– Но я же не знаю, что он хотел написать дальше…

– Не важно. Важна искренность намерения. – Талия легла рукой ему на плечо. – Ты хочешь помочь другу? Хочешь завершить то, что он начал? Этого достаточно.

Вадим открыл браузер, зашёл на Дзен, нашёл рассказ Степана. Пролистал до конца – к тому письму, которое герой писал сыну.

– Видишь? – Талия указала на экран. – Он не поставил точку. Его мысль осталась незавершённой, зависла между мирами. Вот через эту брешь мы и пройдём.

– И что мне делать?

– Положи руки на клавиатуру. Почувствуй его боль, его любовь к сыну. Стань на мгновение им. А потом… поставь точку.

Вадим медленно положил пальцы на клавиши. Холодный пластик под подушечками пальцев, едва слышное гудение системника…

– Почувствуй, – тихо повторила Талия. – Он писал это письмо, зная, что может больше не увидеть сына. Каково это?

Вадим закрыл глаза. В голове всплыл образ Степана – усталого, измотанного, но всё ещё любящего. Сын дома, жена в слезах, а он… он превращается в камень, но успевает написать последние слова любви.

"Только это важно."

Вадим медленно нажал точку.

Экран вспыхнул.

Не просто засветился – взорвался золотым светом, который хлынул из монитора, как вода из прорвавшейся плотины. Свет заполнил комнату, проник в каждый угол, в каждую щель…

А потом Вадим почувствовал, как падает.

Сквозь экран, сквозь буквы, сквозь саму ткань реальности.

Буквы рассказа проносились мимо, превращаясь в дороги, в мосты, в пейзажи. Слова обретали цвет – "боль" светилась красным, "любовь" – золотым, "надежда" – нежно-голубым. Предложения складывались в тропинки, абзацы – в холмы и долины.

Падение длилось вечность. Или секунду. Время потеряло смысл.

А потом он приземлился.

Вадим стоял на мосту.

Не на обычном мосту – на мосту из слов. Буквы разных алфавитов – латинские, кириллические, арабские, китайские иероглифы – светились мягким внутренним светом, образуя под ногами прочную, но удивительно красивую дорогу.

Под мостом текла река. Но не обычная – в тёмной воде плавали обрывки текстов, недописанные сцены, брошенные на полуслове диалоги. Какой-то рассказ пытался выкарабкаться на берег, но соскальзывал обратно в воду – видимо, автор его так и не закончил.

– Добро пожаловать в Мусагетион, – раздался знакомый голос.

Вадим обернулся. Рядом стояла Талия, но теперь она выглядела… ярче. Реальнее. Как будто раньше он видел её отражение, а теперь – оригинал.

– Река Забытых Историй, – пояснила она, заметив его взгляд. – Туда попадают все произведения, которые авторы начали, но не завершили. Плавают там, ждут, когда их дописшут. Некоторые – веками.

– Жутковато, – признался Вадим, глядя на барахтающиеся в воде тексты.

– А вот это красиво, – Талия указала в сторону.

Вадим поднял глаза и ахнул.

Слева от моста раскинулись золотистые холмы, покрытые чем-то похожим на цветы, но при ближайшем рассмотрении оказавшимся… смеющимися лицами. Тысячи лиц читателей, которые когда-либо смеялись, читая хорошую книгу.

– Долина Вдохновения, – с гордостью сказала Талия. – Мои владения. Каждый раз, когда кто-то читает книгу и улыбается, здесь расцветает новый цветок.

Справа картина была совсем иная. Мрачные пустоши, покрытые белым туманом. И среди тумана – силуэты. Неподвижные, застывшие фигуры, слишком правильные, чтобы быть живыми.

– Мраморные Пустоши, – голос Талии стал печальным. – Владения Мельпомены. Те белые точки вдали – её… коллекция.

– Степан там?

– Боюсь, что да.

Вдали, за холмами и пустошами, возвышалась невероятная башня – настолько высокая, что её вершина терялась в облаках. Башня состояла из книг. Миллионов книг, аккуратно уложенных друг на друга, образующих грандиозное сооружение.

– Библиотека Забытых Историй, – объяснила Талия. – Там хранятся все произведения, которые так и не дошли до читателей. Рукописи, погибшие в войнах, сгоревшие в пожарах, потерянные во время переездов…

А в небе… в небе летали самые странные существа, которых Вадим когда-либо видел. Похожие на разноцветные облака, но с глазами и руками. Один пролетел совсем близко – ярко-красный, с острыми зубами и когтями.

– Дух Хоррора, – хихикнула Талия. – Не обращай внимания, он всегда такой мрачный. А вон тот, розовый, с сердечками – это Дух Романса. Они витают над миром и следят, чтобы авторы правильно работали в своих жанрах.

– Охренеть, – пробормотал Вадим, медленно поворачивая голову во все стороны. – Это как… как если бы все метафоры литературы вдруг стали реальными.

– А они и есть реальные. Просто в вашем мире их не видно.

По мосту к ним приближалась небольшая фигурка. Вадим сначала подумал, что это ребёнок, но по мере приближения понял – нет, это взрослый, просто очень маленький. Старичок в валенках и вязаной жилетке, с ноутбуком под мышкой.

– Ооо, живой человек! – воскликнул старичок, подбегая к ним. – Давно не видели! Я – Кузьма, веду архив семейных историй.

– Живой? – Вадим переглянулся с Талией. – А разве здесь бывают мёртвые?

– Ну как… – Кузьма почесал затылок. – Статуи-то живыми не назовёшь. Хотя они и чувствуют всё… А вы кто будете?

– Вадим. Писатель.

– О! – глаза Кузьмы загорелись. – А много у вас читателей?

Вадим выпрямился, инстинктивно расправив плечи.

– У меня канал на Дзене, больше тысячи подписчиков!

– Ого, целая тысяча! – Кузьма покачал головой. – А у меня тут миллионы семейных саг. Но кто считает?

Вадим почувствовал, как щёки начинают гореть. Но потом в нём проснулся тот самый дух, который заставлял писать стихи о собственном величии.

– Зато какая тысяча! – он поднял голову. – Каждый подписчик – как на подбор, истинный ценитель слова! Лучше тысяча искренних читателей, чем миллион случайных прохожих. Качество превыше количества, милейший Кузьма!

Кузьма с уважением кивнул.

– Ох, вижу, настоящий мастер! Действительно, лучше меньше, да лучше.

Талия восхищённо посмотрела на Вадима.

– Вот это я понимаю – настоящая гордость художника!

– А вы зачем к нам пожаловали? – спросил Кузьма. – Не за вдохновением ли?

– За другом, – серьёзно ответил Вадим. – Его Мельпомена к себе забрала.

Кузьма нахмурился.

– Ох, плохо дело. Мраморные Пустоши полны ловушек. Там бродят Сомнения – они заставляют сомневаться в собственном таланте. А ещё там Критики – трёхголовые звери, пожирающие уверенность в себе. И главное – не слушайте голоса статуй. Они зовут присоединиться к ним.

– А есть способ пройти безопасно?

Кузьма задумался, потом полез в карман и достал странный предмет – компас, но вместо стрелки в нём крутился маленький светящийся символ.

– Компас Сюжета, – он протянул его Вадиму. – Показывает направление к любой незавершённой истории. Поможет найти вашего друга. Но помните – в Пустошах компас может лгать.

Вадим взял компас. Тот был тёплым и слегка вибрировал в руке.

– Ну спасибо, конечно! – он ухмыльнулся. – Направления он показывает, но иногда привирает. Дойдём стопроцентов… Главное, чтобы он не как навигатор в телефоне – тот тоже 'иногда' заводит в болото.

Кузьма захохотал.

– Ох, современный человек! Но этот компас честнее любого навигатора – он врёт только когда сам запутается.

– Вадим, с твоим оптимизмом мы точно дойдём, – улыбнулась Талия. – Хоть и с приключениями.

– Подожди, – Вадим повернулся к ней, – ты не знаешь, где живёт твоя сестра?

– Конечно знаю, – Талия пожала плечами. – Но ты сам должен туда дойти. Таковы правила.

– Мда, такие себе правила, – Вадим посмотрел на мрачные пустоши вдали. – Поверить не могу – столько рассказов сочинил, и я реально тут… Ущипните меня кто-нибудь.

Талия с лукавой улыбкой протянула руку и довольно чувствительно щипнула его за предплечье.

– Ай! – Вадим подпрыгнул. – Больно же! Я же не буквально просил…

– Ты сам просил, – Талия хихикнула. – Ну что, убедился? Или ещё раз?

– Нет-нет, достаточно, – Вадим потёр руку, но в глазах появились искорки восторга. – Блин… Я действительно в мире, где живут музы! Где мои рассказы материальны! Это же… это же лучше любой литературной премии!

– Ну наконец-то дошло, – усмехнулась Талия. – А то всё "ущипните меня" да "не может быть". Тогда в путь – Степан ждёт!

Они направились к границе Долины Вдохновения, туда, где золотистые холмы постепенно сереют и тускнеют, превращаясь во владения Мельпомены.

Приключение только начиналось.