Читать книгу: «Дыхание того, что помню и люблю. Воспоминания и размышления», страница 10

Глава четырнадцатая. Школа совсем скоро

В августе мы снова гуляли с мамой по городу, с бабой Верой во дворе. С бабой Женей бывали на Заводской у нее в гостях. Вспомнил доброе слово из детства- гостинец, гостинчик. Его часто произносила баба Вера. Небольшой, но приятный подарочек, часто сладость, приносимая ребенку! Какие -то стихи про детей, уже умеющих читать, рассказывала мне перед школой баба Вера. Деду внук прислал из города письмо: " Что-то пишет внучек – надо деду знать. Только не умеет сам он прочитать!..» Видя в книге «Детское питание» на картинке девочку в зеленом платьице в клеточку на фоне часов и излагающую что-то о режиме дня, питания, баба Вера рассказывала душевные детские, своих школьных лет, стихи о читающей девочке, которую, затаив дыхание, слушает простой неграмотный наш народ. Речь у бабы Веры хорошая, но некоторые слова изредка звучат чуть «архаично». Не «одни помидоры», а «одне помидоры». Прям как у Пушкина:" Ни огня, ни черной хаты, дождь и снег навстречу мне. Только версты полосаты попадаются одне».

В гостях у бабы Жени я рисовал, клеил из бумаги. Мне к компанию иногда приглашали девочку Наташу, соседку, с нежно- розовыми щечками, в белой блузочке, немного смущенную, но это было ей к лицу. Мы с ней хорошо, дружно играли. За неимением Наташи приглашали тоже мою ровесницу, соседку за стенкой Люду Сучкову. Она имела желтые, скобкой подстриженные волосы, серые глаза, живой характер. Девчонка тоже неплохая, только какая-то уж слишком разухабистая. Один раз порвала мой хороший рисунок, я чуть не заплакал, еле сдерживая слезы. Увидев это, баба Женя быстро сварила клейстер и склеила рисунок. Тогда много что склеивали клейстером, изготавливаемым из муки. Наташа входила плавно, как невеста на смотрины, как вплывали на зеркальный пол участницы ансамбля» Березка». " Пароход белый, беленький, черный дым над трубой. Мы по палубе бегали, целовались с тобой! Пахнет палуба клевером, хорошо как в лесу. И бумажка приклеена у тебя на носу. «Впрочем, это было в основном еще до рождения моего двоюродного брата Юрки.

Дядя Витя с тетей Людой были еще молодоженами, когда старший брат Людки Сучковой как-то проник к ним в жилище, взял денег рублей десять – пятнадцать и съел кусок только что купленного торта, стоявшего в комнате на столе. Злоумышленника дядя Витя сразу вычислил, деньги тот вернул и историю замяли. Ничего страшного, просто эпизод. Двоюродный брат мой подрастал, дядя Витя души не чаял в молодой своей жене, нежно называя ее Дудочкой. И в сыне, крепеньком белоголовом мальчике с двумя макушками и веснушками! Наша жизнь в то время была наполнена множеством звуков. И важное место здесь имело радио. Это громкоговорители на осветительных и телеграфных столбах. Музыка и песни по радио. Чудесные радиосказки для детей. Великое доброе детское вещание! Песню» Топ, топ, топает малыш» я услышал впервые по уличному радио летом шестьдесят пятого перед оперным театром. Мелькнула мысль, что я уже не малыш и уже есть теперь много кто младше меня.

Двадцать шестого или двадцать седьмого августа шестьдесят пятого года, прямо накануне первого класса, я пришел с мамой на площадку перед 88-й школой на встречу- беседу с моей будущей первой учительницей. Так впервые я встретился с Людмилой Георгиевной Сажаевой. Открытое приятное лицо, лучистые серо- голубые глаза, довольно высокая и крупная двадцатидевятилетняя женщина, она сразу внушала симпатию и доверие. «Меня зовут Людмила Георгиевна, я буду, Вадик, учить тебя в школе!» Мы очень хорошо поговорили. Потом Людмила Георгиевна поспрашивала меня по арифметике: " А скажи, сколько будет четыре плюс три?» Я бы сразу сказал, что семь, если б не незнакомое мне слово «плюс». Я, пару секунд подумав, сказал: " Восемь» (решив оценить этот «плюс» в качестве хотя бы единицы. И так же при «минусе» я вычел на единицу больше. Людмила Георгиевна парой слов объяснила мне насчет минуса и плюса, и я уже отвечал правильно. Подошла Люда Колобова, без мамы, девочка, уже знакомая мне по нашему двору, веселая, очень симпатичная, голубоглазая, чуть- чуть не то что полненькая, а именно упитанная, от нее прямо веяло оптимизмом, жизнелюбием. Людмила Георгиевна ее уже почему-то знала, назвала Людочкой и познакомила со мной (хотя мы уже были немного знакомы). Так нас жизнь свела в Колобовой Людой, девочкой одаренной, очень интересной, хорошим другом, кому я до сих пор очень рад! Люда считала безошибочно, быстро, звонко, но без всякого хвастовства. Она жила во втором корпусе нашего дома с очень приятной яркой молодой брюнеткой мамой, зам. директора недавно открывшегося недалеко от УПИ (Ленина,72) магазина с ультрасовременным названием» Синтетика», внешне Люда больше походила на папу, носившего редкое романтичное имя Геральд. Людмила Геральдовна! Колобок! С Людой первой из своих одноклассников я познакомился.

В нашем дворе жила в этом же втором корпусе еще хорошая девочка Ира, Ирина, тоже светленькая, веселая, но через год или два она с родителями куда-то переехала. Где-то есть у нас фото, где эта Ирина, я в коротком клетчатом бушлатике и Кирюша Ситников в модном пальто стоим солнечным весенним днем у второго корпуса в нашем дворе. Кирюша смотрит чуть вниз, надо бы найти это фото. Я мечтал, пойдя в первый класс, облачиться в серую форму в виде кителька с ремнем, черным, с пряжкой. И в фуражку с маленькой кокардой и лакированым черным козырьком, но не удалось. Накануне моего отправления первый раз в первый класс форму для мальчиков- школьников изменили. Ввели неприметный пиджачок и серый же беретик. У девочек темно- коричневое платье с фартуком осталось в прежнем виде. Наверно, только наплечные крылышки фартука стали чуть поуже, ближе к тогдашнему минимализму в отечественной и заграничной моде. Так что походить в форме как у Вольки в фильме «Старик Хоттабыч» я не смог.

Оставалось все равно и таинство школы! Ранцы и портфели, чернильницы-непроливашки, ручки с гибким металлическим пером, наши первые тетрадки в клеточку и линейку! Мне мама сказала, что лучше, во избежание искривления позвоночника, в школу ходить с ранцем. И мы обзавелись коричнево- оранжеватым ранцем, купили первую школьную книжку- Букварь!

Володька Крысанов, высокий худой зеленоглазый, в длинной, падающей на правый глаз, темно- коричневой челкой успел целый год походить в форме прежнего образца, и я ему завидовал. Как-то я, гуляя во дворе, позвал его к себе домой в гости. «Только ненадолго, а то мама домой придет, заругается!» – расстроенно сказал я. Вова пошел ко мне. Дома была баба Вера, играли мы с ним здорово! Звонок в дверь мамы, мгновенный испуг на лице Вовки: " Заругается!» Почему-то и баба Вера не стала нас разубеждать. Вова подбежал к двери и встал за не. Мама вошла, улыбается. Вовка проскользнул, когда она вошла, в дверь и исчез. Мама услышала лишь стук закрывшейся двери: «Что это?» Я сказал, она рассмеялась: " Я не буду ругаться, пусть этот мальчик к нам приходит!» Что вскоре и стало происходить. Вот так, мне исполнилось семь лет, и границы моего жизненного пространства раздвинулись!

Я очень любил и люблю мой город Свердловск – Екатеринбург. И эта городская среда несомненно как-то повлияла на мою индивидуальность. Наши гости и мы шли после веселого застолья, танцев, шуток по проспекту Ленина к Уральскому политехническому институту красиво, душевно, хором что-то напевая, будь-то» Если Вы не бывали в Свердловске «или» Бригантина поднимает паруса» или какой-то романс. А как красив наш город часов в семь- восемь вечера в начале мая года шестьдесят пятого. Розово- красный закат на чуть ветреном небе, если смотреть от УПИ в сторону площади Пятого года и стадиона! Люди пели на улице, и это было в порядке вещей! А зимой, перед Новым годом, проходя мимо Дома Союзов (б. Дом Севастьянова) под летящий, искрящийся снег: " Вьётся зима морозная, ноченька яснозвёздная! Скоро ль тебя увижу, моя любимая, в степном краю!"…Я иду с мамой вдоль здания штаба УралВО и глаз не могу оторвать от монументального здания штаба, от фронтона с рельефом танков и самолетов предвоенной поры. Мимо идут офицеры и солдаты, сверкнет алыми лампасами и золочеными пуговицами строгий генерал. Перед штабом округа на черных чугунных тумбах с большими красными звездами висят чугунные цепи, я благоговейно покачиваю их, как бы здороваясь с ними… А Окружной дом офицеров, на фронтоне которого красные командиры в буденновках, пушка, пулеметчик. Так и веет сороковым годом, приближением финской войны. «Девушки, гляньте, девушки утрите слезы!..»

Визовский двор на Заводской февральским вечером; женщины почти в центре города несут воду в ведрах с колонки на коромыслах.. Летний парк Дендрарий и я, дошкольник, с моей молодой еще, грациозной бабой Женей смотрю на воду фонтана Чугунная чаша и вижу с удивлением больших зеркальных карпов, отливающих на солнце серебром..А вот я смотрю фильм- сказку» Королевство кривых зеркал» в кинотеатре Парка Маяковского! Абаж!) Здесь почти перед кинотеатром тоже работает во всю свою добродушную силу чугунный фонтан точь —в точь как в дендопарке, но меньшего размера. Меньшой братишка, факт!) В сквере перед Дворцом пионеров (б. дом Харитоновых) невольно останавливает мой детский взгляд фонтан и чугунная скульптура середины тридцатых» Мальчик с рыбой и лягушки». Посредине фонтана мальчик немного античного вида держит в руках большую рыбу, изо рта которой бьет фонтан, а вокруг – по периметру фонтанного бассейна – почти метровые чугунные лягушки, их восемь, из ротика каждой из которых бьет по фонтанчику. Летним полднем садишься на чугунную спинку одной из лягушек, прижимаешься к ней, ощущая всем телом жар нагретого на солнце пупырчатого доброго чугунного существа.

Перед первым классом

Незадолго до школы баба Женя сшила мне из довольно плотной зеленой ткани красивую рубашечку на застежках – крючках и я, одев ее с новым темным костюмчиком немного пасмурным августовским днем фотографируюсь в краснокирпичном фотоателье с большим окном на Малышева- Пушкина. Кстати, эта улица раньше всегда называлась «Пушкинская». Фото мое это незадолго до моей школы есть у нас и сейчас. Я в зеленой рубашечке. Правда, фото черно- белое.

В шесть лет я побывал в нашем цирке и был под большим впечатлением. Я уже говорил, что наш знаменитый иллюзионист Игорь Кио, будучи в Свердловске на гастролях, не раз приходил за приобретением каких-то довольно редких лекарств в здание областного аптекоуправления, где недолго работала моя мама. Кио не раз с ней поговорил, хоть и немного, мама ему приглянулась. И его концертному директору тоже. И вот Кио через своего директора пару раз передал маме билеты в цирк. И мы в цирк ходили. Он располагался на Куйбышева перед Свято- Троицким собором, а в то время – кинотеатром «Рот- фронт». Позже мы получили здесь, на Розы Люксембург 59 большую четырехкомнатную (плюс маленькая пятая комнатка- для прислуги) квартиру, но тогда в ней еще жил главный архитектор, автор проекта моего любимого Дома офицеров Емельянов. Но это уже с семьдесят девятого. А тогда, в шестьдесят четвертом – шестьдесят пятом я знал здесь только Дом художника и Свердловский цирк. В цирке, помню, шло представление про робота, железного и разговаривающего. Один из клоунов хотел пить, робот открыл в себе металлическую дверцу на уровне желудка, а там как ячейка автомата с газированной водой, налил стакан с сиропом и подал под смех и аплодисменты зала стакан рыжему клоуну. И очень умно, смешно отвечал на вопросы этих двоих клоунов. Они мне понравились больше акробатов, летающих под куполом и стоящих семером друг у друга на голове, и разных фокусов, и дрессированных медведей на велосипедах. Впрочем, все было здорово! Большие белые коты в сапогах сражались друг с другом на звонких шпагах (хотя звук сабель, точно помню). Один из двух наших клоунов поднял на палке на лбу полное воды ведро и понес …потом уронил рядом с веселой бабушкой из первого ряда, отряхивавшей со смехом брызги. Цирк был деревянный, здание снаружи было покрашено в темнозеленый цвет. Там и буфет хороший был. Все этот цирк очень любил, конечно дети – больше всех! Позже этот цирк сгорел. Жаль! Позже гораздо в городе был выстроен каменный Цирк на улице 8 Марта. Тогда многие говорили, что деревянный цирк подожгли. Возможно, но зачем? Так экономичнее, чтобы не сносить? Неужели пожарные выполняли такие заказы и в те времена? Вообще – то к пожарным у меня с детства самое уважительное, трепетное отношение. Восхищаюсь и людьми из толпы, проявившим героизм на пожаре. Как в стихах о неизвестном герое Маршака, где милиция, пресса и вся Москва ищут парня какого – то лет двадцати, спасшего маленькую девочку из огня.

Перед моей школой у нас в квартире появилась новая мебель, купленная в мебельном магазине, расположенном прямо на Центральном рынке. Это уже после польской кухни. Мебель стильная, в ту пору очень современная. Мне и прежняя наша мебель нравилась, но эта была пошикарнее – более светлая, с красивыми разводами на шифоньере и серванте, диван прочный и вполне элегантный, два зеленых кресла в черных квадратиках, письменный стол, на котором без проблем поместился и телевизор, еще одно легкое кресло с хорошей голубой обшивкой сиденья и спинки. Там продавалась еще сверхроскошная итальянская кровать с поднимающимися боковинами, но она была одна и смотрелась бы слишком массивно в нашей квартире. Накануне мама уже купила хороший гарнитур из дивана и двух кресел с черной шерстяной обивкой в маленьких белых квадратиках, но ей захотелось цвет посветлее. А тетя Надя Ситникова попросила продать это им и мама согласилась. Из бытовой техники у нас стоял на кухне холодильник Саратов, который потом сменила более современная Бирюса, мощный круглый пылесос Буран, стиральная машина Ока в желто- кремовом цилиндрическом корпусе, серая швейная машинка Подольск, радиола.

Насчет автомобиля папа спрашивал маму не купить ли нам Волгу М-21-ю, но она почему-то не хотела, типа – опасное это дело, а он не настаивал. Живший по соседству скульптор Друзин обзавелся тогда прекрасной черной Волгой, восхитившей моих родителей не больше, чем на час. Мама и сейчас у меня склонна к аскетизму в обиходе, впрочем, и папа всегда был приверженцем того же. А вот отдых всегда любила у моря. Папа предлагал: " Давай купим дачу на Шарташе или Таватуе!», но она тоже не хотела, вроде как: " Да ну, мы будем привязаны к одному месту, не будем комаров кормить!» И меня так зачем-то приучала. А ведь какая чудесная природа на Урале! С годами это ощущается все больше. В итоге, папины большие доходы растекались совершенно неясно на что. Мы не швыряли и не экономили, жили как и все, а могли бы по-другому.

Правда у папы полоса сумасшедшего везения к середине шестидесятых прошла. Он создал для города известный каждому памятник великому русскому ученому, изобретателю радио Александру Степановичу Попову, в юности жившему, учившемуся в Екатеринбурге. В рост, лицо и вся фигура Попова словно излучали творческую энергию. Фигуру совет одобрил. Очень понравилась скульптура и правнучатой племяннице изобретателя радио Маргарите Владимировне Гуляевой, с которой много позже хорошие отношения возникли и у меня. Но тогда, в шестидесятые, городские власти стали ссылаться на скромный городской бюджет, не позволявший отливать фигуру на ленинградском заводе художественного литья» Монумент – скульптура». А уральские заводы не брались за отливку, считая скульптуру слишком сложной…«Кудрявой», как с невеселой улыбкой папа говорил. Все застопорилось. Папа, с учетом этих обстоятельств, взялся делать все фактически с нуля… Попов сидящий, грустный и задумчивый, как сам автор от всего этого. Денег это уже не приносило, работу над памятником приходилось подкармливать более мелкими и менее эффектными заказами. Папа стал меньше участвовать на нашпигованных теле- и кино-камерами и т. п. шумных площадках всесоюзных и всероссийских выставках. В столицах его стали забывать, все чаще (фигурально говоря) записывая его в «местные художники».

Частично утраченные позиции папа отвоевывал …но былая слава, принесенная портретами Зверева, Татаурова, Девушки, Блас Рока и т. п. на этой вечной ярмарке тщеславия (» зазевался, рот открыл – считай, уже зуба нет! "– шутил он на эти темы) уходила неумолимо. Взамен шли заказы на памятники, мемориалы в городах и поселках Свердловской области. В мае шестьдесят пятого был открыт в городе Каменск – Уральском памятник герою- земляку Г.П.Кунавину. Этот человек в бою под польским местечком Герасимовичи закрыл собой амбразуру вражеского дзота. Он был, как и Александр Матросов, звания Героя Советского Союза посмертно… Подвиг каждого из них имеет, если допустимо так сказать, свою специфику. Отважный Александр не пожалел своей совсем юной жизни ради жизней своих товарищей и Родины, Григорий Палыч Кунавин – рванулся к амбразуре уже зная, что конец войны не за горами, победа где-то близко и «каждый, всё-таки, надеется дожить». Тяжело самому идти на смерть в сорок лет, уже прекрасно понимая непоправимость следующих мгновений, умирать парторгу роты, вряд ли верящему в царствие небесное. И прочее. Григорий Павлович Кунавин, с автоматом, в плащ-накидке, встречает нас на проспекте Победы, до которой он не дожил, чтобы дожили другие!..

Вспомнился плакат при входе на Центральный рынок. Рыбак рыболовного траулера в зюйдвестке и синей куртке протягивает нам, посетителям, большую рыбу. День немного пасмурный, накрапывает дождичек, но это ничего! На днях в школу, где я еще не бывал!

Глава пятнадцатая. Черноморск

Я пошел в школу, как и многие тогда дети, 1 сентября шестьдесят пятого. Все как в песне: " В теплый погожий сентябрьский денек робко вошел я под мирные своды… первый учитель и первый урок; так начинаются школьные годы!.. На первом вводном уроке Людмила Георгиевна рассказывала нам о школе и ее пользе в нашей дальнейшей жизни. Но уже на следующий день меня мама отпросила съездить на юг. Это было не совсем правильно в педагогическом отношении, но принесло мне много новых сильных впечатлений. Я тогда частенько болел ангиной и, наверно, не мешало действительно перед путешествием в Страну Знаний набраться свежих сил.

Наш директор школы, добрый пожилой интеллигент с седой щеточкой усов, встретил нас в кабинете очень радушно и отдохнуть на юге разрешил!

И вот на поезде, в мягком вагоне мы поехали в Крым. Вот с кем я поехал – тетя Тося и дядя Алеша, баба Женя, мама и я. Дядя Алеша рассказывал мне в пути, как летал еще до войны, году, наверно, в тридцать шестом или тридцать восьмом на первых пассажирских самолетах гражданской авиации. Как-то он летел в соседних креслах с неким начальником по снабжению, тот добирался куда-то поодаль, но дружески сказал: " Алексей Спиридонович, если у Вас будут возникать проблемы, то скажите только: " Я – от Кагана, и все)». Дядя Алеша всего такого не любил, но на крайний случай это запомнил. Проблемы по месту командировки начались сразу; «В гостинице мест нет!» -…» Я от Кагана», – вспомнил дядя Алеша. И суровое лицо гостиничного администратора расплылось в радушно- подобострастной улыбке. И где бы ни произносил в этом городе дядя Алеша эти волшебные слова, везде его ждал прием по высшему разряду. Говорят, что в грозном тридцать седьмом все ходили, как по струночке. Да нет, жили как жили, хотя такие сети блата были редчайшим исключением. Сам дядя Алеша был человеком честным, скромным, но сила возможностей в нем чувствовалась. Даже в свободной элегантной манере вести себя. Незадолго до этого он – персональный пенсионер областного значения, он был начальником финансового отдела Уральского Совнархоза. Точнее – и.о. начальника финотдела совнархоза, так как при всем уважении высшее московское руководство все тянуло с утверждением на эту должность «беспартийного т. Мещерякова А. С.», да так и не решилось. Ранее дядя Алеша был даже …администратором Свердловского театра музкомедии. С тетей Тосей они познакомились перед самой войной, в войну переписывались, сразу после войны поженились. Тете Тосе было уже тридцать два, немного поздновато для замужества. Видимо поэтому ребенка они не завели, хотя дядя Алеша мечтал о мальчишке. Всю нежность они отдавали своей серой избалованной кошке Масе. Жили с тетей Тосей всегда душа в душу. Правда, на год или больше, дядя Алеша ушел из дома к другой женщине в пятидесятые, наверно, годы. Она была аж секретарем Октябрьского райкома КПСС. Мать двоих сыновей. Потом просто вернулся с маленьким чемоданчиком. Тетя Тося ни в чем его не стала упрекать, ни о чем выпытывать. Нередко выступает по телевидению академик РАМН Воробьев. Какое сходство с дядей Алешей, почти одно лицо!

Отец и деды дяди Алеши были камышловскими именитыми купцами, а далекий предок, тоже Алексей Мещеряков, только не Спиридонович, а Иванович в 17 веке основал в Камышловском уезде слободу Калиновскую. Она, эта слобода, в том же семнадцатом веке включала в себя более двадцати населенных пунктов. И в наши дни в Камышловском районе есть деревня Калиновская, а в ней – улица Мещерякова. Но не путать с деревней Калиново, где находились и находятся на берегу Таватуя дачи многих наших художников. Тетя Тося работала замначальника отдела труда и заработной платы в большом проектном институте «Уралгипроруда», в сорок восемь лет, уже имея солидный стаж, в шестьдесят третьем году, ушла с работы и занялась только домашними делами и общественной работой заседателя в товарищеском суде. Алешеньку всегда любила, хотя эта любовь была замешана не на страсти, а на каком- то светлом уважении и благодарности, В юности она пользовалась большим успехом у мужчин, совсем другого склада, чем дядя Алеша. Это худощавые красавцы, Борички и Левочки, обеспеченные и немного праздные, с некоторой примесью еврейской крови, этакого, я бы сказал, жоккейского вида,

Откуда из две тысячи пятнадцатого года я чувствую вкус и атмосферу тридцать шестого – тридцать восьмого годов – я, родившийся в августе пятьдесят восьмого, и сам не знаю. По рассказам тети Тоси и по старым фотографиям этих красавчиков, в том числе – на море, с дарственными надписями» Тосиньке от…» Ею не точтобы увлекся до войны даже кумир эстрады, сегодня бы сказали «мега – звезда шоу – бизнеса» Вадим Козин. Правда, увлекся платонически, так как был нетрадиционной сексуальной ориентации. Меня в какой -то мере в честь него назвали, хотя, слава богу, с ориентацией у меня все в порядке. Кошка Мася в своем характере имела изрядную долю стервозности, что скорее всего даже нравилось котам, подзадоривало их.

Тося Тяжёлых, еще не тетя Тося. 1940

Нередко в мужчинах просыпается какая – то тяга к стервозным женщинам. Я раньше думал, что это какой-то ген мазохизма, а сейчас понял, что это дух соревновательности, подсознательная жажда схватки с неким сильным противником, жажда реванша, «укрощения строптивой» Но я не люблю стервозных барышень, Пусть будет игра в легкую стервозность, всякая игра украшает жизнь, он стервозность истинная, природная – диагноз неизлечимой болезни, симптом жизненных надломов и коллизий. Женщина должна быть обязательно верной, и это дороже даже красоты и интеллекта, честной и сильной, но при этом чуть игривой, Без игры все не то, французы это знают сердцем. В поезде дядя Алеша очень смешно рассказал два в общем-то не очень уж смешных анекдота, Про татарина и про одессита. Татарин бежит по перрону, крича и плача: " Вот ведь, ушла! " – " Ты о ком?» – спрашивают его. «О ком, о ком? – о поезде, конечно!» – " Так ведь поезд – Он!» – " Почем мне знать, Я не подлезал и не заглядывал – Он это был или Она!» Одессит орет на вокзал: " Инфекция, инфекция!» – " Ты чего раскричался 7» – " Да жену зову, потерял ее!» – " А что ж так обидно ее обзываешь? Держи себя на людях прилично " – " Конечно держу. Дома -то я ее вообще Заразой зову!» Конечно, надо уметь подать, что у дяди Алеши получилось» на все сто»! )

Наверно, четвертого сентября шестьдесят пятого года около 23 часов мы оказались в Симферополе, В открытой машине промчались по предночному городу. В гостинице дядя Алеша снял на всех огромный люкс с большой пальмой в деревянной желтоватой кадке с латунными обручами, широкой кроватью и диванами. роскошное для ночлега место, но,,, с разбитым стеклом, тогда как крымская ночь не обещала быть теплой. Хитроумно заткнув дыру в стекле подушкой, мы уснули сном праведников. Наутро, в темпе осмотрев крымскую столицу Симферополь, мы поехали по месту нашего» назначения» в расположенный сравнительно неподалеку поселок Черноморск.

Как сейчас ощущаю крымский полдень, мы едем в открытом автобусе вдоль желто – золотистых пшеничных полей, и мимо нас на блестящей гнедой лошади несется мальчишка лет тринадцати, во весь, что называется, отпор. Картина, достойная кисти Пластова! Золотистые колосья и худенький мальчишка на гнедой лошади!

Черноморск – обычный поселок сельского (или станичного) типа на Крымском побережье. Но мне он сразу понравился. Наш пансионат составляли два двухэтажных и один одноэтажный корпуса, атакже небольшой комплекс летних кухонок. Легкая чугунная ограда отделяла нас от моря, открываешь калиточку и ты на пляже, по колено в золотистом песке, в нескольких шагах от шелестящих ласковых волн. Дяде Алеше с тетей Тосей и нам с мамой и бабой Женей дали по довольно просторному номеру и по летней кухне, Шик! Ребят, как мне по ошибке сначала показалось, здесь отдыхало мало. По приезде меня немного обескуражила девочка, у которой мы спросили как пройти в первый корпус. Она, как мне показалось, была на год или два старше меня, но при этом была совершенно… голая. Такая взрослая девочка, наверно, дочка кого -то из персонала пансионата. И потом еще не раз я встречал здесь и на пляже детей моего возраста или постарше даже в чём мама родила!

Дядя Алеша перекусывает на работе в Совнархозе. 1960

Мы поселились на втором этаже. Во всех номерах на стенах висели хорошего качества в рамах репродукции известных полотен русских и зарубежных художников. В одноэтажном нежно- желтом корпусе с высоким крыльцом остановились мои будущие приятели, москвичи. На год меня младше, шестилетний, очень красивый и похожий на Мальчика – Пажа из советского фильма» Золушка» мальчишка Женя. Девчонки не отрывали от него глаз. Кроме Вики, высокой и стройной, светловолосой с василькового цвета глазами шестилетней девочки, сразу почуяла в моем лице своего человека. Саша и Наташа – двойняшки, очень хорошие. Наташа из- за короткой стрижки чуть похожа тоже на мальчика. Они жили в доме с видом на Красную площадь. Вика же с родителями – чуть подальше.:" А из нашего окна площадь Красная видна, а из вашего окошка – только улица немножко!» Родители у всех, молодые, симпатичные. Папа Вики вечером ходил в салатного цвета тренировочном костюме, взрослые мужчины в шортах еще не ходили, только пляжные фотографы, да и то значительно позже. Викина мама- тоже блондинка, правая сторона лица (щека и шея) довольно сильно обожжены.

Купаться в Черном море было чудесно, я из моря почти не вылезал. Плавал с зеленым резиновым кругом с желтой отделкой. Один раз я чуть не утонул. Когда баба Женя разговаривала с каким-то ее возраста отдыхающим господином, я наклонился в круге и перевернулся, голова моя оказалась под водой, а круг -на ногах! Я понял, что жизнь подошла к концу, ничто меня не спасет. Прощай, белый свет! Как хорошо здесь было!.Но вдруг меня выдернули из воды! Это мама подоспела откуда-то и за доли секунды понял что почем. Мамочка, спасибо, ты подарила мне жизнь второй раз! Дядя Алеша повел нас как-то вечером на мыс Надежды, где во время войны шли лютые бои за каждую пядь земли. Тут было все не только буквально полито кровью, но и нашпиговано металлом, Предзакатное небо в оранжевых солнечных разводах смотрелось здесь зловеще. Ходить сюда было строго запрещено, так как разминирование окончательно еще не закончилось. Но дядя Алеша вел нас уверенно, показывал осколки снарядов. Потом еще мы стояли на крутом обрыве. Зрелище впечатляющее!

Черноморск. 1965

Мы ходили на базар, покупали персики, дыни и арбузы, виноград и прочие вкусности. Запомнился памятник, запечатлевший красноармейца времен Гражданской войны и советского солдата Великой Отечественной, опирающихся на большой, общий им, меч. Если стоять лицом к монументу, то справа и чуть сзади в двухэтажном розоватом домишке располагалась чебуречная. Там были вкусные чебуреки. Дядя Алеша говорил, однако, что в такой еде как чебуреки надо меру знать. А то какой-то его приятель в свое время объедался чебуреками, в результате чего в животе у него вырос какой-то шар, называемый «каникок». По-моему, какая- то ерунда, хотя дядя Алеша все обычно хорошо и верно говорил. Из желания, наверно, предостеречь ребенка от возможного фастфудного азарта. Помню, баба Вера рассказывала мне, как еще, наверно, в двадцатые годы лежала в больнице вместе с какой-то девочкой, у которой была какая-то «нервная болезнь» по причине, что она обкусывала заусеницы. Поэтому я так не делал, а просил старших избавить при случае меня от всего такого более цивилизованым путем.

Здесь же неподалеку был клуб, куда мы ходили всем нашим семейством смотреть кино. Вот здесь-то числа двенадцатого сентября и посмотрел впервые нашу чудесную кинокомедию» Операция Ы и другие приключения Шурика», кино очень понравилось, особенно с Федей на стройке. Сюжет с превдоограблением базы я тогда по малолетству едва понимал. Актеры всем понравились. В детстве мама моя посещала драматическую студию при Свердловском дворце пионеров, которую вел ставший в наши дни уже легендарным Леонид Константинович Диковский. Пожилой, среднего роста, не красавец, но весьма обаятельный. Шестиклассница мама моя играла… маму ученика. Там в наборе двумя годами раньше мамы блистал юный Александр Демьяненко. Прознали в школе, назначили на роль Софьи в «Горе от ума». Полный зал, маме хлопали все, потом еще наградили грамотой. Говорили: «Как ты сыграла!» А она могла и еще лучше сыграть, просто дядя Витя сказал: " И я на твой спектакль приду!» Это несколько сковывало, хотя в темноте битком набитого школьного актового зала брата увидеть было невозможно. Дяде Вите в детстве и юности нравился Кадочников. Как и всем почти мальчишкам. Еще бы – " Подвиг разведчика»! Правда, в шестидесятые появились новые звезды и у нас, и за границей. А бабе Жене категорически не нравился Юрий Никулин. Даже прекрасный фильм» Ко мне, Мухтар!» (помню афишу с лающим Мухтаром) ее не переубедил. Вообще, она с детства любила театр и кино. В их девятой школе, в ту пору «горьковской гимназии» году в двадцать восьмом учился красавчик Лёвочка Невлер, будущий артист нашей музкомедии, а потом- как и Диковский – но уже в семидесятые и восьмидесятые годы руководивший театральным самодеятельным коллективом Дворца культуры «Урал» на Студенческой. Туда, в коллектив Невлера, долго ходил мой бывший одноклассник и друг со школьных лет Игореша Агафонов.