Читать книгу: «Год Дракона», страница 9

Прага, аэропорт «Рузыне», Терминал 3. Март

Не без сожаления распрощавшись с Элишкой на станции струнной дороги, Корабельщиков, сверяясь с указателями, добрался до стойки регистрации, указанной ему девушкой. Он хотел было открыть рот, чтобы пуститься в объяснения – кто он такой и что тут делает, но ему не позволили:

– Прошу, пан Онджей, – Богушек появился перед ним собственной персоной, аккуратно беря Корабельщикова под руку. – Дракон ждёт. Вот сюда.

Посмотрев на привставший на цыпочки персонал, Андрей кивнул и подчинился.

Лифт со знакомой системой контроля привёз их в пустой и гулкий зал для важных гостей, – пожалуй, лишь пара столиков да стойка бара со множеством бутылок нарушали торжественное однообразие. Майзель, увидев входящих, поднялся и шагнул навстречу.

– Судя по твоей перевёрнутой физии, Прага тебе понравилась, – заключил он, рассматривая Корабельщикова.

– Не только Прага и даже не столько Прага, – отозвался после некоторой паузы Андрей. – Скорее, пражане. Пражанки. Да, город, конечно же, великолепен. Но ведь это немыслимо. Невозможно. Понимаешь, Дракон?!

– Почему ты меня так назвал? – тихо спросил Майзель. – Ты вовсе не обязан, Дюхон.

– Ты заслужил это право – называться Драконом, – также тихо ответил Андрей. – После всего, что я видел – совершенно точно заслужил. Ты больше не Данька Бернштейн – возможно, ты никогда им по-настоящему не был. А я – идиот, потому что не сумел этого разглядеть. Не сердись, Дракон. Хорошо?

– Дюхон, – голос Майзеля прозвучал с отчётливой хрипотцой. – Спасибо. Ты даже не представляешь, как много это для меня значит.

– Разве что самую малость, – чуть печально улыбнулся Андрей. – Послушай, мне многое нужно обдумать. Я сообщу тебе, когда буду готов.

– Не торопись, дружище. Времени нет совершенно – но его никогда нет, так что и спешить бессмысленно. Через три недели – пасхальные каникулы, поэтому – бери в охапку Татьяну и Сонечку, и прилетайте. Поговорим, наконец, как следует. Учти: прежде, чем браться за что-то, ты обязан всё хорошенько взвесить. И непременно – вместе с Татьяной.

– Я знаю – может быть опасно, – кивнул Андрей. – Но я…

– Не думаю, что ты знаешь, насколько, – мягко перебил его Майзель. – Вот, – он протянул Корабельщикову пластиковый пакет. – Я так тебя заморочил – ты даже сувениров купить не успел. Там пара безделушек – для Татьяны, для Сонечки.

– В гости я тебя не зову, – вздохнул Корабельщиков, принимая из его рук пакет. – Может быть, когда-нибудь.

– А я вас зову, – беря Андрея за плечи и осторожно встряхивая, произнёс Майзель. – Я же обещал позвать, – всех. Помнишь?

Столица Республики. Март

Корабельщиков ступил на перрон и увидел Галину, улыбающуюся, раскрасневшуюся с лёгкого утреннего морозца, – привстав на цыпочки, она призывно махала ему рукой.

– Вот так сюрприз, – пробормотал ошарашенный Корабельщиков, опуская на землю чемодан. – Здравствуйте, Галина. Рад вас видеть. Чем обязан?

– Какой вы бука, Андрей Андреевич, – рассмеялась пани Геллер. – Это вас Дракон заворожил? Он может!

– Я прочувствовал, – хмыкнул Андрей, – в полной мере. Как я понимаю, вы полностью в курсе моих приключений.

– Я завтра улетаю в Корону на две недели, – посерьёзнела Галина, – а мне нужно успеть вам много всего передать и вообще сориентировать. Не сердитесь, ладно?

– Даже не думал, – пожал плечами Андрей. – Ведите.

Такси доставило их на улицу Воровского. Всё ещё недоумевая, Корабельщиков поднялся вслед за Галиной по лестнице. Перед дверями квартиры – старомодными, двустворчатыми – молодая женщина повернулась к нему:

– Я постараюсь вас долго не задерживать, Андрей Андреевич. Проходите.

Квартиру совсем недавно со вкусом – даже с любовью – привели в идеальное состояние. Корабельщиков галантно придержал Галине пальто:

– Конспиративная?

– Почти, – улыбнулась она, поблагодарив его кивком головы. – Располагайтесь в гостиной, я сейчас поставлю чай. И не вздумайте возражать!

«Седой граф»²², яичница с беконом и воздушные булочки с маслом окончательно примирили Корабельщикова с неожиданным «похищением»:

– На месте вашего мужа я бы вас до смерти ревновал.

– Чем он и занимается, – Галина наморщила носик. – Правда, у него железный характер, так что виду он не подаёт. К тому же мы оба знаем – на войне, как на войне.

– Да, – несколько помрачнел Андрей. – Война. Даже не верится. А в посольство вы что же, – никого не приглашаете?

– Обычно нет – «бяспека» торчит под окнами круглосуточно. Зачем же компрометировать друзей?

– Понятно. Давайте, Галина, – Корабельщиков вздохнул. – Раз компрометировать незачем, – тогда ориентируйте.

– Отлично, – просияла Галина. – Эта квартира передаётся вам в пользование, по вашему усмотрению и по мере надобности. Она арендована на подставное лицо, пакет документов в верхнем ящике справа, – она указала подбородком на письменный стол у окна. – Потом посмотрите, там всё стандартно.

– А?! – только и смог выдавить из себя Андрей. – З-зачем мне квартира?!

– Здесь очень удобно и безопасно, – сообщила Галина, игнорируя его изумление. – Андрей Андреевич, мне всего лишь поручено ознакомить вас с инструментами, переданными в полное ваше распоряжение. Как, когда и для чего вы станете их использовать, я не то, что советовать – даже контролировать не имею полномочий.

– А кто имеет?

– Думаю, никто, – пожала плечами пани Геллер. – Настоящие дела творятся не из-под палки, не по приказу, а от души и от сердца. Иногда нужно только прислушаться к себе – и всё станет ясно.

– Поразительные вы существа, – проворчал Корабельщиков, с удивлением сознавая, что, несмотря на нереальность происходящего, начинает воспринимать его, как должное. – Машину с водителем тоже ко мне прикрепите?

– Без водителя, – улыбнулась Галина. – Ключи и документы там же, в верхнем ящике. Машина на стоянке в Уручье, напротив выхода из метро «Восток».

– А со своей что мне делать?! – опять удивился Андрей.

– Я думаю, вы решите это самостоятельно, – в голосе молодой женщины прозвучала мягкая, но отчётливая укоризна. – Вы, главное, не спешите, Андрей Андреевич. Осмотритесь, постарайтесь привыкнуть к тем инструментам, которые вам предоставлены. Подумайте. И хотя времени нет…

– Его никогда нет, поэтому торопиться не стоит, – подхватил Корабельщиков.

– Верно, – знакомая улыбка осветила лицо Галины. – Немного технических деталей. Квартира оборудована системой регистрации событий, вы сможете их воспроизводить по мере необходимости. Управление голосовое – у вас уже есть опыт обращения с этой технологией, так что проблем быть не должно.

– А если я захочу её выключить – что мне сказать? «Божена», не подглядывай? – усмехнулся Корабельщиков.

– Можно и так, – улыбнулась в ответ пани Геллер. – Настройки весьма гибкие. В квартире имеется также набор жизнеобеспечения, рассчитанный на сорок восемь часов для пяти человек. Тревожное извещение поступает на пульт командира спецподразделения автоматически. В этом случае мы примем меры, чтобы вас эвакуировать.

– С ума сойти, – крякнул Андрей.

– Вам нужно будет обязательно создать биометрический профиль для Татьяны Викторовны и Софьи Андреевны. Это совершенно необходимая мера предосторожности.

– Я попробую, – проворчал Корабельщиков. – А вход сюда тоже только по «паспорту»?

– Да. И ваша платёжная карта действительна без ограничений.

– То есть?!

– То есть без ограничений, Андрей Андреевич.

– А если я миллион захочу снять?! – прошипел Корабельщиков. – Это что ещё такое?!

– Если вам потребуется миллион, вы его снимете, – спокойно выдержав его взгляд, ответила Галина. – Не надо волноваться, Андрей Андреевич. Вы привыкнете. Если вас это утешит – мы все через такое прошли.

Опыту бойца, стоявшему за словами Галины, Корабельщикову просто нечего оказалось противопоставить.

– Вот ваш мобильный терминал, – продолжила, как ни в чём не бывало, Галина, выкладывая перед Андреем телефон, как две капли воды похожий на её собственный. – О том, что он предотвращает прослушивание, вы уже осведомлены. Он запрограммирован на ваш привычный сотовый номер. Сигнал, правда, идёт через наши спутники, – так гораздо надёжней. Впрочем, ваши собеседники этого не ощутят. В подзарядке аппарат не нуждается.

– Вы что, атомный реактор сюда всобачили?! – с опаской покосился на устройство Андрей.

Галина нахмурилась, накрутила на указательный палец прядку светлых волос и не шутя подёргала, после чего быстренько вынула зеркальце и с беспокойством всмотрелась в собственное отражение:

– Вроде бы я не похожа на пожираемую лучевой болезнью развалину, – пробормотала пани Геллер. – Даже шевелюра пока на месте.

Она подняла смеющийся взгляд на Корабельщикова:

– Вам кажется, на мне слишком много косметики?

Андрею стало неловко за свой эмоциональный всплеск:

– Понятно, почему они столько стоят, – пробормотал пристыженный Корабельщиков. – Простите, само собой вырвалось.

– В коммерческом варианте эти технологии пока не применяются, – возразила Галина. – Там элемент нуждается в подзарядке хотя бы раз в два – три месяца. А у этого, – она кивнула на телефон, – внутри находится вольфрамовая капсула с четырьмя миллиграммами плутония, излучающего исключительно альфа-частицы, – их избыток полностью блокирует композит корпуса. Они нагревают термоэлемент, который даёт необходимую энергию для работы. Снаружи нагрев не ощущается. Сломать, взломать, раскурочить его – по крайней мере, без доступа к надлежащему стационарному оборудованию – абсолютно невозможно. Думаю, вы понимаете, – технология обкатана многократно.

– Догадываюсь, – промямлил Корабельщиков, всё ещё не решаясь притронуться к аппарату. – А парабеллум мне, случаем, не полагается?

– Нет, – остудила его мечты о ратных подвигах пани Геллер. – Выстрелить в человека, даже совершенно незнакомого и находящегося на известном удалении, способны примерно десять – двенадцать процентов из тех, кто в тире и на учениях показывает отличные результаты. Остальные лишь впустую расходуют боеприпасы. В случае с холодным оружием соотношение ещё меньше. В реальном бою у людей срабатывает реликтовый биологический запрет на убийство себе подобных. Научить убивать можно, но чревато необратимыми для психики последствиями. Поэтому в боевые части у нас очень жёсткий отбор – и поэтому они так результативны. У вас, Андрей Андреевич, – Галина заглянула в свой планшет, – так называемые «боевые» маркёры в биометрическом отпечатке начисто отсутствуют. Извините, – она улыбнулась.

– Вообще-то я фехтованием занимался, и даже на разряд сдал, – слегка обиделся Корабельщиков.

– Но вам ведь при этом никогда не доводилось сражаться настоящей саблей и наносить ею удары, – резонно возразила Галина. – Могу честно признаться – у меня тоже таких маркёров нет. Я вообще оружие не могу видеть спокойно: сразу мандраж начинается. Не волнуйтесь: работе это не мешает.

– А Дракон? – прищурился Корабельщиков.

– Дракон – это Дракон, – пресекла дальнейшие мудрствования Галина. – Кажется, ничего не забыла. Электронный блок для записей тоже в столе, – там ничего особо сложного нет, думаю, вы его легко освоите.

– И у него атомная батарейка?

– Да. Функционал ведь достаточно узкий – простой текстовый редактор, доступ в Интернет.

– Думаю, мне в самый раз хватит, – усмехнулся Андрей.

– Пожалуй, это всё, Андрей Андреевич. Если будут вопросы – не стесняйтесь, звоните. В любое время.

– Ну уж нет, – запротестовал Корабельщиков, – отдыхайте спокойно, мне нужно прийти в себя.

– Мне будет не до отдыха, но всё равно спасибо, – улыбнулась Галина, вставая. – Я вас покину, а вы… Обвыкайтесь. Провожать не нужно, меня ждёт служебная машина. До свидания, Андрей Андреевич! Надеюсь, мы скоро увидимся.

Затворив дверь за пани Геллер, Андрей вернулся в гостиную и встал у окна, глубоко засунув руки в карманы брюк. Хмарь раннего мартовского утра рассеялась, и за стеклом ярко светило солнце. Вот и у нас весна началась, подумал он. Может быть, и лето тоже наступит?

* * *

Он подъехал к стоянке, посигналил. В будке охраны мелькнуло чьё-то лицо, и дистанционно управляемый шлагбаум поднялся, пропуская его «шестёрку». Андрей поставил автомобиль на свободное место и выбрался из салона.

– День добрый. Покажите мне машину, пожалуйста, – он протянул охраннику талончик.

Парень, – молодой, лет двадцати, веснушчатый, с соломенно-жёлтыми волосами и густыми ресницами, в дурацком, мешковатом камуфляжном комбинезоне, вышагивал вдоль автомобильных рядов, поглядывая украдкой на Корабельщикова. Возле машины остановился:

– Во. Ласточка. Забирайте.

– Спасибо.

– Да не за что, – улыбнулся парнишка. – Надо же, новьё какое. Повезло вам, – такую тачку отхватили, небось, у дедульки какого немецкого? Таких уже, считай, и не осталось вовсе – всё подчистую в Расею поперетаскали. А у этой – сразу видать, пробег вообще никакой, может, тыщ десять! Вы это, резинки все поменяйте обязательно! И масло тоже. Она, хоть и сразу видно – гаражная, а резинки поменять полезно. Они, если тачка стоит, стареют, даже хуже, чем когда ездишь. Если что – могу организовать, дешевле, чем в Малиновке. Не оригинал, конечно, но и не фуфло тоже.

– Спасибо, – кивнул Андрей, обходя машину кругом. – Я подумаю.

Это был чёрный – никакого «металлика» – «Мерседес» в 124-м кузове второго поколения, судя по всему, действительно новый, хотя их не выпускали уже давно. Внутренности разглядеть снаружи не получалось – мешала тонировка. Андрей нажал кнопку на брелоке. Автомобиль бесшумно мигнул дважды габаритами.

– Ух ты, транспондер, – покосившись на брелок, с уважением произнёс парнишка. – Круто. А вроде их только в «глазастые» начали ставить, в этой модели не было ещё. Да вон и фары – ксенон. Из последних, наверное?

Корабельщиков усмехнулся:

– Я смотрю, ты здорово разбираешься в предмете. Что за транспондер такой?

Андрей и сам удивился, как спокойно перешёл на «ты» с этим парнем. Надо же, как быстро привыкаешь к «крутизне», снова усмехнулся, на этот раз про себя, Корабельщиков.

– Так брелок-то у вас, – смутился парень, – оригинал, а без ключа. И скважин нету в дверях. Значит – транспондер. Тачка, значит, с кнопаря заводится, никаких ключей не надо. Чип секретный в пульте, без него не поедешь. Суперская штука, – он посмотрел на Корабельщикова и вздохнул.

Во вздохе его не было зависти – только восхищение техникой и чистая радость человека, прикоснувшегося к чуду. А мальчишка, кажется, стоящий, подумал Корабельщиков. Не продолжить ли нам знакомство?

– Дизель или бензиновый? – спросил паренёк. – С дизелем аккуратно надо – только на фирменных заправляться, а то и клина схватить недолго!

– Ну, так уж и клина, – улыбнулся Андрей. – Я понятия не имею, кстати. Мне один мой старинный друг этот аппарат организовал. Я в машине вообще знаю только два отверстия – для ключа и для заправочного пистолета, остальное меня мало интересует.

– А можно глянуть? – умоляюще посмотрел на Андрея сторож.

– Ну, давай посмотрим, – решил проявить великодушие Корабельщиков и открыл дверь.

Салон автомобиля оказался ничуть не похож на оригинальный, и как только вписали его сюда, подумал Андрей, – тонировка при таком интерьере весьма кстати. Серая перфорированная кожа, серо-чёрный комбинированный пластик, голубая подсветка, красные стрелки, огромная ЖК-панель информатора.

– У, – сказал парнишка. – Мама, – и, вытаращив глаза, прикрыл пятернёй рот.

– Вот тебе и задачка, – легонько хлопнул его по плечу Андрей. – Как тут капот открывается? Справишься?

Парень, очнувшись, нагнулся к педальному узлу, быстро окинул пространство взглядом, кивнул, удовлетворённо хмыкнув, и что-то нажал. Раздался чмокающе-звенящий звук, и капот слегка подпрыгнул. Парнишка поднял его – и отступил на шаг, хлопая ресницами.

Андрей, точимый червячком любопытства, заглянул внутрь. Вместо трубочек, проводов и прочих характерных штучек он увидел сплошную пластмассовую крышку с надписью на нескольких языках, в том числе и по-русски: «Внимание! Доступ разрешён только квалифицированному персоналу!»

– Ротор, – выдохнул парнишка. – Тля буду – ротор! Из Короны! Ё-моё, ёрш твою медь! Ну, и друг у вас! Да сколько ж такая лялечка стоит?!

– Секрет, дружочек, – усмехнулся Андрей. – Интересуешься техникой?

– Так, маленько, – парень всё ещё смотрел, не отрываясь, на внутренности машины.

– А почему «маленько»? – спросил Корабельщиков. – Учиться не думаешь? Или учишься где?

– Не, – махнул рукой парень и вздохнул. – Куда мне учиться. Мать гроши зарабатывает, и сестрёнка ещё малая совсем, поднимать надо. Да и кусать тоже надо чего-то. Учёба дорогая нынче. В школе, такое дело, надо было думать, да дурной был. А сейчас-то поздно уже.

– Почему поздно? – приподнял брови Андрей. – Тебе сколько лет?

– Двадцать будет.

– Отслужил уже?

– А як же ж. Отслужил, понятное дело.

– А здесь чего сидишь?

– Так куда после армии-то?!

– В ментовку. Или в Россию, на заработки. Куда все.

– Не-е-е, – протянул парень. – В ментовку? Народ палкой лупить да бабулек с укропом по подворотням гонять? Не. Мне это не катит. Быковать да киоски бомбить, – он махнул рукой. – А Россия… Да ну её. Не моё. Я уж лучше тут. Масло, лампочки, тачку помыть-попылесосить, запчастки какие. Пересижу. Как-нибудь.

– Состаришься пересиживать, – Корабельщиков протянул парню ключи от «шестёрки». – Внутри ничего интересного нет. И болтать тоже не надо.

– Обижаете, – вздохнул сторож.

– Информирую, – улыбнулся Андрей.

Парень поднял на него глаза, в которых засветилась такая собачья надежда, что Андрею сделалось не по себе:

– Телефончик не возьмёте?

– Возьму, – согласился Андрей, удивляясь себе самому ещё больше и подчиняясь какой-то странной, неведомой доселе интуиции. – Как зовут?

– Павлом кличут. Жуковичи мы.

– Что умеешь делать? Права водительские есть?

– Есть! Да все могу, чего скажут, – заторопился Павел. – И не брехливый я. Гимназиев, понятно, не проходил, но соображаю. Да вы не думайте чего, я…

– Ладно. Диктуй телефон, – Корабельщиков вынул из кармана новый аппарат и раскрыл его.

Отбарабанив номер, Жукович снова заглянул Андрею в лицо:

– А вас как зовут, если…

– Если позвоню, узнаешь, – Андрей опустил телефон в карман и потянул за ручку дверцы. – Пока всё. Не скучай, Паша.

* * *

Андрей выехал на шоссе и направился в сторону Смолевичей. Милиционер у заграждения возле поста ГАИ проводил его долгим взглядом. Проезжая этот пост на «Жигулях», Корабельщиков непременно испытывал неприятное чувство: остановят, пропустят? Документы у Андрея всегда содержались в образцовом порядке, и, годами курсирующий тут – дача тестя, на которой частенько «зависали» Татьяна и Сонечка, находилась чуть дальше по трассе, – он должен был бы уже намозолить глаза даже самым бдительным стражам порядка. Но нет, – минимум два раза из трёх ему указывали жезлом на обочину, придирчиво изучали права, техпаспорт, сверяли фото с оригиналом, то и дело просили открыть багажник, заглядывали в салон, – и с выражением ленивого разочарования небрежно касались пальцами козырька форменной фуражки, отпуская на все четыре стороны. Но противнее всего оказывалось чувство облегчения, наступавшее при виде удаляющейся спины в милицейском мундире. А вот теперь, подумал Андрей, – с «крутым», «элитным» госномером, – как часто они станут меня тормозить?

Навигационная система не только присутствовала, но и работала. И всё по-русски. Заботливый какой у нас Дракон, усмехнулся Андрей. Разогнав автомобиль до ста шестидесяти, он снова сбросил скорость до сотни. Аппарат ускорялся и тормозил стремительно и гладко, автоматическая трансмиссия и полный привод держали его словно приклеенным к дорожному полотну. Да, не «шестёрка», хмыкнул Корабельщиков. Он ощущал себя персонажем шпионского сериала, и вдруг поймал себя на мысли, – ему это нравится. И он готов играть дальше.

* * *

– Поезд опоздал? – окликнула его из кухни Татьяна. – Я уже волноваться начала: десятый час, а тебя всё нет, и не звонишь. Всё в порядке?

– Я думал, ты на работе, – пробормотал Корабельщиков, терзаясь угрызениями совести: позвонить как раз следовало. – У меня всё отлично, а ты почему дома?

– Расписание моё ты, наверное, не выучишь никогда, – отозвалась Татьяна. – Есть будешь?

– А Сонька где?

– В саду, – Татьяна вышла из кухни, посмотрела на мужа с тревогой. – Да что с тобой? Ты голоден, спрашиваю?

– Нет.

– Это ещё почему?! – подозрительно подбоченилась Татьяна. – Ты где был? Ну-ка, рассказывай!

То, что после двадцати лет совместной жизни Таня всё ещё ревнует его, совершенно без всяких оснований и поводов, очень льстило его самолюбию. В другой день Андрей непременно улыбнулся бы, – но не сегодня.

– Сейчас. По порядку.

Татьяна ни разу не перебила его, – только иногда покачивала головой, будто не могла поверить.

– Вот, значит, как, – задумчиво произнесла она, когда Андрей, наконец, иссяк. – Конечно, такого, – такого я, признаться, от него не ожидала. Хотя он тогда ещё показался мне каким-то… неспокойным.

– Он и не успокоился. До сих пор.

– Я совершенно не помню его лица, – словно не услышав Андрея, закончила Татьяна. – Хотя у меня превосходная память на лица. А ещё – знаешь, что? Неспокойный – неверное слово. Нездешний. Вот.

– О чём ты?! – потрясённо спросил Андрей.

– Обо всём, – спокойно ответила Татьяна. – Надеюсь, ты ничего не забыл.

– Такое забудешь!

– Я тоже всё помню, Андрюша. Наверное, время пришло.

– Для чего?!

– Долги, Андрюшенька, – вздохнула Татьяна. – Конечно, с нас никто ничего никогда не потребует, – но мы-то с тобой сами всё знаем, ведь так?

– Ах, так вот ты о чём, – пробормотал Андрей.

– И об этом тоже. Но главное, – о том, о чём ты ломаешь голову столько лет. О страхе и о стыде. Ты что же, – думаешь, я не вижу?! Я всё вижу, Андрюша. Всё. Мне очень страшно, Андрюшенька. И очень стыдно. Так больше нельзя. Хватит.

– Таня…

– Мы не можем уехать, не можем никуда убежать, Андрюша. Не имеем права. Это наша страна. Если мы хотим жить, как они – мы обязаны здесь, у себя, сами себе такое построить. Только так мы сможем вернуть наш долг. Пусть даже они нам помогут. Но мы обязаны – сами. Никто за нас ничего не сделает.

– Если не мы за себя, то кто за нас? – Корабельщиков посмотрел на Татьяну. – Так получается?

– Ну, так о чем же раздумывать, Андрюша? Впрягайся.

– Я даже ещё не знаю, как!

– Ты придумаешь. И я тебе помогу.

– Он предупредил – это может быть опасно.

– А жить тут – вот так – не опасно?! То чернобыльская картошка, то сальмонеллёз в курятине, то детей в подземном переходе затопчут, то пьяные менты привяжутся и до смерти забьют?! А друзей – всех, что копейку заработать пытались, пересажали, обобрали, семьи по миру пустили, – это что же, не опасно? С проспекта сойдёшь вечером – тьма, хоть глаз выколи, собачий и человечий кал кругом, в редком подъезде углы не обоссаны, похабщиной все стены исписаны, подростки чернило, как воду, хлещут, курят, нюхают, колют в себя всякую дрянь, – это не опасно?! Андрюшенька, я жить очень хочу. Дома у себя жить хочу. Хочу сына тебе родить. А не могу, страшно! Сколько же это может продолжаться? Сколько можно это терпеть?!

Андрей смотрел на Татьяну во все глаза. Татьяна – ровная, рассудительная, улыбчивая, старательная, аккуратная, уверенная в себе и в нём. И вдруг – такое – от неё – услышать?!

Татьяна встала, подошла к мужу, взяла его лицо в ладони и крепко поцеловала в губы:

– Слезай с печи, Андрюшенька. Мы, литвины, со славянами вместе и туркам, и свеям, и тевтонцам, и ордынцам небо с овчинку показывали. Нам ли этого байстрюка, безродного выблядка, бояться? Я с тобой, родной мой. Что бы ни было – я с тобой!