Читать книгу: «Плоть от плоти моей», страница 2

Только что твое сознание было погружено во мрак забытья, и ты находился по ту сторону реальности, как вдруг на тебя наваливается продирающее все внутренности неприятное «чувство Перехода», создающее впечатление, что тело твое, кто-то по крупинкам безжалостно протаскивает через узенький стеклянный капилляр песочных часов. В этот момент по коже бегают мурашки, перед глазами вспыхивают цветные пятна, а в ушах гремят, свистят и вибрируют тысячи звуков одновременно.

В действительности никаких звуков нет – ученые установили, что в момент перехода магнитофоны регистрируют гробовую тишину – но, видно, наши органы чувств не приспособлены к прыжку через сотни световых лет. Возможно, что своими отчаянными сигналами о несуществующих раздражителях бренное тело хочет напомнить разуму одну простую истину: человек так высоко вознесся в своей гордыне, что давно уже перестал понимать тот мир, который сотворил вокруг себя в вечных поисках богатства и славы.

Я с трудом поднялся, натянул комбинезон и, слегка пошатываясь от слабости, вышел в коридор. Еще не полностью проснувшись, я медленно брел к кают-компании, и, повернув за угол, наткнулся на Ронни Хаммера, корабельного доктора. Судя по его виду, он тоже находился не в лучшей форме и, стоя у поворота, широко заглатывал воздух бледными губами.

Слегка припечатав его к стенке, я поспешил извиниться.

– Извините, док, задумался о своем.

– Не извиняйтесь. Я сам плохо соображаю после такой побудки. Не понимаю, какого черта звенит сигнал общего сбора? По регламенту после завершения Перехода нам должны были дать двадцать минут, чтобы прийти в себя.

– Об этом, наверное, скажет капитан, но интуиция шепчет, что такая спешка не сулит ничего хорошего.

Доктор икнул и помотал головой, пытаясь прийти в себя.

– Как говорили древние «Per aspera ad astra!», что означает «Через тернии к звездам». Но уж больно колючие и густые тернии нам сегодня попались. Ладо, поползли дальше… Скоро узнаем, в чем дело, и почему нас так неожиданно разбудили.

Мы медленно побрели к носу корабля, придерживаясь руками за стенки коридора. Сзади послышались негромкие, но выразительные проклятия. Это был Сеппо, который на негнущихся ногах спешил в носовую рубку и по дороге зацепил головой раструб пожаротушения. Я посмотрел на радиста, представил, как мы выглядим все вместе, и невольно засмеялся. Ну, прямо живая картинка из проповеди нашего тюремного капеллана – восставшие мертвецы, спешащие на Страшный Суд по зову трубы Архангела Гавриила.

К нашему приходу, в кают-компании корабля уже собрались все члены экипажа – и те, с кем я уже успел познакомиться при посадке, и несколько незнакомых мне людей. Лица собравшихся были напряжены, все чувствовали нестандартность ситуации, но пока не понимали, насколько это серьезно. В конце стола капитан вполголоса, почти шепотом что-то обсуждал с Винсенте Гонсалесом – штурманом корабля. Когда все члены команды собрались, капитан встал. Лицо его было озабочено.

– Случилось то, что редко, но, увы, происходит во время перемещения в подпространстве. В момент гиперперехода мы оказались рядом с нестабильным нейтронным пульсаром. Поэтому из-за гравитационного искривления пространства нас выбросило в другой точке Галактики.

Его довольно непочтительно перебил радист.

– Ну, так пусть Винсенте внесет поправки в навигацию – и теперь прыгнем более точно.

Майкл Андерсен, главный механик корабля с кривой скептической улыбкой отрицательно покачал головой.

– Ты бы помолчал Сеппо, пока не понял, о чем идет речь. Не получиться прыгнуть куда надо.… Из-за выброса радиации в момент перехода у нас вышла из строя система энергетической накачки главного двигателя.

До радиста начала доходить серьезность ситуации, и он вопросительно посмотрел на механика.

– А починить двигатель ты можешь?

Майкл помолчал и с сомнением покачал головой.

– Здесь, в открытом космосе – нет. Это можно сделать только в условиях постоянной гравитации, иными словами – предварительно посадив корабль на какую-нибудь планету. Пока же, как показала диагностика, у нас работают только планетарные двигатели – но на них далеко не улетишь.

Сидевший рядом с доктором невысокий толстенький человечек поднял руку для вопроса. Это был Барух Шпиро – наш повар и помощник доктора по совместительству. Капитан взглянул на него и кивнул головой в знак согласия.

– Да, слушаю.

Барух пару раз провел рукой по лысеющей голове, откашлялся и потеребил мочку уха, пока все ждали, что же он скажет. Потом он уставился на Бата и спросил:

– Это была не самая лучшая новость за сегодняшний день, кэп. Можно сказать, что вы испортили мне это утро и не дали выспаться – ну таки-ладно. Вы тут не причем, во всем виноват этот простуженный пульсар, который чихнул, пока мы пролетали мимо. Капитан, я всегда вас уважал, хотя вы не всегда отвечали мне взаимностью, и часто критиковали мою готовку, особенно хумус, между прочим – лучший в этом секторе Галактики. Но я не в обиде. Зная вас, я надеюсь, что в заднем кармане кителя у вас есть и хорошая новость по этой ситуации. Ви же такой умный. Успокойте нас и скажите, что я угадал. Что поблизости есть планета, куда мы можем сесть для ремонта.

Бартоломей терпеливо выслушал длинную речь кока, чуть пожал плечами и ответил не сразу.

– Это с какой стороны посмотреть. Она как бы есть, но, по сути – нет.

Барух снова вскочил с места и затараторил, размахивая руками.

– Только, умоляю, не надо делать больно моей голове. От ваших сложных логических конструкций у меня будет заворот мозгов. Таки-есть подходящая планета для ремонта или нет?

Капитан вдохнул.

– К сожалению, в этом районе космоса не зарегистрировано планет Федерации с достаточным уровнем развития техники. Но…., как утверждает архив корабельного компьютера, поблизости есть одна, пригодная для жизни планета – Цербер-III, на которую мы теоретически можем сесть, но.. .

Барух не дал капитану договорить до конца.

– И шо про нее известно? Почему вы сказали, что она то есть, то нет? Это тока в цирке так бывает, когда фокусник то достает кролика из шляпы, то его там нету. С планетами так не бывает…

Капитан поморщился, от того, что его прервали, но ответил достаточно вежливым тоном.

– Известно то, что примерно девяносто лет назад во время Большой Войны там высадился отряд переселенцев, бежавший с Земли… Но с тех пор прошла уйма времени, и никто не может поручиться, что колония на этой планете продолжает существовать…. Это все, что у меня есть для вас. Давайте обсуждать наши возможные действия.

На лице сидящего рядом со мной старшего помощника капитана Вильяма Прейслера читалось явное недовольство услышанным. Он поднял руку, привлекая к себе внимание.

– Довериться этим сведениям и садится на непонятную планету – слишком большой риск. Архив может ошибаться – ведь прошло много времени… Вдруг нам понадобится помощь, или запчасти – а мы этого там не найдем? А для перелета на другую планету на планетарных двигателях у нас не останется топлива. Может быть, в этом районе Галактики есть другие планеты понадежнее – с нормальным космопортом и соответствующими специалистами – пусть и немного подальше, чем этот Цербер?

В дискуссию вступил штурман, который до этого сосредоточенно ковырялся в своем планшете, очевидно, сканируя зону космоса, где мы оказались. Гонсалес оторвал взгляд от экрана и обратился к старпому.

– К сожалению, Вильям, я тебя огорчу. Ближайшая планета Федерации с нужным уровнем технологий находится в двух световых годах отсюда. На планетарных двигателях долететь до нее мы не сможем.

Несколько человек заговорили одновременно, отчего в каюте поднялся гул, в котором трудно было что-то разобрать. Капитан поднял руку, призывая всех к вниманию, и обратился к главному механику.

– Майкл, если мы сядем на Цербер, вы сможете сами с Хейденом, без посторонней помощи, починить главный двигатель?

– Я просканировал его состояние, и полагаю, что да. Нужно посадить корабль, вскрыть кормовой обтекатель и добраться до главного трубопровода энергетической накачки. Для ремонта мне с помощником хватит нескольких дней, причем запчасти не понадобятся. Главное – постоянная гравитация. Та искусственная гравитация, что есть на нашем корабле, для ремонта не подходит – она слишком слабая и нестабильная.

Бат повернулся к штурману.

– Винсенте, ты прикинул, сколько нам плестись до Цербера на планетарных движках?

– Недели три, на обычной скорости.

Капитан, по-видимому, принял окончательное решение и встал с места, после чего разговоры стихли. Все ждали, что он решил.

– Итак, если ни у кого нет принципиальных иных, обоснованных (он сделал ударение на это слово) предложений, то мы идем к Церберу и садимся там.

Он повернулся к штурману.

– Начинай рассчитывать траекторию полета… Кстати, а что представляет собой эта планета? Ты уже посмотрел ее характеристики?

Штурман набрал на клавиатуре запрос, и по экрану его планшета побежали скупые строчки из стандартного описания, которые он тут же стал озвучивать нам.

– Масса 0,94 земной, период обращения вокруг оси – 22 часа, вокруг центра звездной системы – десять лет. Дело в том, что у этой планеты два солнца: Ауреус и Каéрулеус.

Радист поморщился.

– Ну и имена у этих звездочек – язык свернешь!

Врач покровительственно потрепал Сеппо по плечу.

– Это потому, мой милый друг, что ты латынь не знаешь. А с нас в медицинской академии за латынь три шкуры драли. Так что названия цветов «золотой» и «голубой» я воспринимаю с ходу.

Винсенте одобрительно кивнул.

– Все верно, док. Планета располагается в системе двойной звезды Альбирео из созвездия Лебедя. Бóльшая по размеру звезда яркого желто-оранжевого цвета Ауреус, что значит «золотая». Вторая звезда поменьше и потусклее – это Каéрулеус, звездный карлик голубого цвета.

Капитан нетерпеливо прервал штурмана.

– Меня больше интересует состав атмосферы. Гонсалес, озвучь ее характеристики в первую очередь. Нам там несколько дней работать. Скафандры понадобятся?

Гонсалес прокрутил описание и, не отрывая взгляда от планшета, быстро выдал нужную информацию.

– Кислород – 28%, азот – 66%, гелий – 4%, двуокись углерода – 1,5%, и пол процента других газов, не опасных для жизни. Среднегодовая температура – 27о по Цельсию… Шеф – да это курорт, а не планета! Ребята, готовьте шорты и удочки!

Капитан усмехнулся, после чего его лицо снова приняло серьезное выражение.

– Полегче, Винсенте. То, что там тепло и много кислорода – это приятно слышать, но меня больше беспокоят местные жители. Сможем ли мы найти с ними общий язык? Ведь прошло столько лет с тех пор, как они покинули Федерацию…

Я живо вскочил со своего места, учуяв свой шанс заработать.

– В этом вопросе вы смело можете положиться на меня! Любой торговец даст сто очков вперед кабинетным ученым из Галактической Академии по части внеземной психологии. Командир, я надеюсь, ты разрешишь мне поторговать с аборигенам, пока вы будете возиться с двигателями.

Бат строго посмотрел на меня.

– И не мечтай об этом, Айв, Ты прекрасно знаешь о запрете на торговлю с планетами, не входящими с Федерацию, без специальной лицензии Торговой палаты и санкции Санитарного управления.

– А кто об этом узнает, если мы не будем трепаться?

Взгляд капитана стал ледяным.

– Я сказал «Нет!», и хватит об этом! Досрочное увольнение из Космофлота не входит в мои планы.

Радужные картины экзотических драгоценностей, которые я в своем воображении уже наменял на свои лазерные прицелы, лопнули, словно мыльные пузыри. Я встал, и печально побрел в свою каюту, окончательно разуверившись в человечестве. В кои-то веки судьба дает шанс разбогатеть вольному торговцу, и какие-то глупые законы, помноженные на упрямство Бата, вмиг перечеркнули, вспыхнувшую было, надежду поймать за хвост удачу. Впереди у меня были три недели унылого прозябания на почтовой ракете и никаких планов на будущее.

6

Вечером Бат зашел ко мне, чтобы уладить неловкость, которая возникла после того эпизода в кают-компании. Перед этим я около часа пытался изучать Устав космофлота, пытаясь найти щелки в законе, которые позволили бы мне поторговать с аборигенами, но, не найдя ничего подходящего, забросил его в дальний угол. Когда капитан вошел в мою конуру, я лежал на койке и дремал.

Бат, нагнулся, поднял планшет с Уставом и осторожно положил его на откидной столик.

– Злишься на меня?

– Да не особо…

– Злишься. И зря. Ты же знаешь, как я держусь за свою службу в Космофлоте, а там ценят только исполнительность и дисциплину. Инициатива наказуема, а при малейшем отклонении от правил карьера летит к черту. Я и так сильно рисковал, когда взял тебя на борт, а если возникнет еще и инцидент с местными жителями, то я вылечу из флота без пенсии.

Я сел на койку и с участием посмотрел на грустное лицо капитана, после чего встал и обнял друга.

– Извини, я был не прав. Просто во мне проснулся торговец, и в этот момент я не подумал о тебе. – Заглянув в глаза, я с чувством пожал ему руку. – Мир?

– Мир!

Чтобы уйти подальше от сегодняшнего инцидента, я решил сменить тему разговора.

– Не было времени спросить у тебя раньше: Как у тебя с личными отношениями? Есть семья или любимая женщина?

Бат отрицательно покачал головой.

– Я сознательно отодвинул свою семейную жизнь на десяток лет вперед – пока не достигну определенных вершин в карьере. Да и некогда мне налаживать личную жизнь. Дома я бываю редко, а на чужих планетах провожу время или в космопортах, или в Управлении Федеральной связи. Выбираюсь, конечно, в ближайший городок развлечься – но ты сам понимаешь, каких женщин там можно в основном встретить. А ты?

– Ситуация похожая…Тоже постоянные разъезды. Только для устройства личной жизни тебе мешает карьера, а мне – шаткое финансовое положение. Время одиночек проходит, и межзвездную торговлю все больше подбирают к рукам крупные корпорации. Нам остаются крохи, на которых особо не заработаешь…

– Что, с тех пор, как мы расстались, у тебя не было постоянной подруги? А как же Джейн, о которой ты рассказывал мне во время последней встречи?

– В какой-то момент у Джейн возник выбор: перспективная карьера в крупной фармацевтической компании, которая снабжает разрешенными психоделиками пол Галактики, или спонтанные встречи с мелким торговцем. Угадай с двух раз – что она выбрала?

– Но она вроде сильно любила тебя?

– Возможно… даже наверняка – на первой стадии нашего знакомства. Но еще в ХХ веке какие-то мифические «британские ученые» установили, что любовь, это опасная болезнь, которая нередко оставляет после себя выжженную душу… К счастью, заболевание это длится недолго – девять месяцев в среднем. А вот амбиции и честолюбие – чувства более постоянные. Короче, Джейн выбрала карьеру…

– И как ты это пережил?

– С помощью старых проверенных средств: алкоголя и новых авантюр. В итоге влип в одну историю, из которой еле выбрался. И в тот момент мне стало не до любовных переживаний – рад был живым ноги унести. Повезло, что встретил знакомого следователя, который по блату упрятал меня за решетку на три месяца.

– Упрятал за решетку по блату? Не понял – в каком смысле повезло, что в тюрьму угодил?

– Зато жив остался – ведь там меня лихие ребята достать не смогли. Федеральная тюрьма на Ганимеде – это я скажу – еще тот санаторий. Понятно, что выйти оттуда – дохлый номер, но и проникнуть постороннему – тоже без вариантов. Именно там я несколько месяцев отсиделся, пока бандиты, что на меня зуб имели, в своих разборках не полегли.

Бартоломей покачал головой.

– Я уже пожалел, что этот разговор завёл… Кого я к себе на корабль взял? Отъявленного рецидивиста?

– Ладно тебе, Бат. Ты же меня знаешь. Все мои терки с законом давно урегулированы. Последний долг я отдал налоговому управлению пару дней назад, из-за чего и завис на «Ешке». А в тюрьме на Ганимеде я от мафии прятался, и у них ко мне были чисто финансовые претензии. Просто ребята уж больно бесшабашные попались – могли и грохнуть сгоряча. Но Кай Санди помог отсидеться.

– Кто это?

– Следак один, потом расскажу при случае.

Бат помолчал, переваривая услышанное.

– И как ты думаешь – что тебя ждет в будущем?

Я усмехнулся в ответ:

– Надеюсь, что пенсия! Причем заработанная лично мной, а не подаренная государством. Можно сказать, что половина ее уже есть… но только половина. Открою тебе еще один секрет. Однажды мне удалось провернуть крупную сделку с палладием, найденным на одном астероиде, похожим на земную Психею. Именно тогда я с мафией доходы не поделил, так что мне пришлось в тюряге на Ганимеде отсиживаться. Зато потом мне удалось выгодно обналичить прибыль, и я прикупил островок на планете Глизе в созвездии Змееносца. Ты ее, наверно, знаешь – планета-океан.

– Слышал… Там их две, но та, что была открыта первой, слишком большая и жаркая, чтобы можно было жить. А вторая, вроде, пригодна для колонизации.

– Так вот, на этой второй планете я купил маленький, уютный остров, построил бунгало и даже на первых порах как-то обставил свое новое жилище… А потом деньги от сделки с палладием закончились, и я отправился зарабатывать новые… Но с тех пор мне не везет. Так я и живу во временном разводе со своим райским уголком: он там, а я здесь.

– И давно ты там был последний раз?

– Года два назад, не меньше.

– А как там насчет рыбалки?

Я засмеялся.

– Помню про твое увлечение, которое, впрочем, не разделяю сам. Приезжай в гости, будет тебе там рыбалка. Только я понятия не имею, когда сам туда попаду.

Бат тоже засмеялся.

– Договорились, готовь снасти. Посидим с удочками или сетями – чисто мужской компанией.

Я помотал головой.

– Может в чисто мужской не получится. Возвращаясь к нашему разговору о личной жизни скажу: если я когда-нибудь встречу девушку, при виде которой у меня застучит сердце, и она ответит мне взаимностью – я сделаю все, чтобы улететь с ней на планету Глизе, чтобы провести там оставшуюся жизнь… Но пока я такой не встретил.

Капитан покивал головой.

– Да, найти подходящую спутницу жизни – это редкость. Особенно для нас – бродяг космоса.

– Ну, космический бродяга – это я, но ты-то у нас сотрудник Федеральной почтовой службы с устоявшейся карьерой, размеренным графиком работы и гарантированной пенсией в будущем. Чего тебе не хватает?

Бартоломей пожал плечами и задумался.

– Сам не понимаю, чего. Я кажется, тебе рассказывал, что в моей родословной сплелись итальянские и нидерландские корни. И если протестантская этика моих голландских предков призывают к порядку и дисциплине, то итальянские гены периодически толкают на авантюризм и разгильдяйство. Поэтому иногда я подумываю о том, чтобы уйти из почтовой службы и попытаться стать капитаном корвета изыскателей, которые проводят разведку новых планет.

Я посмотрел на друга и вздохнул.

– Да, брат, тут мы похожи. Моя душа тоже мечется между душевным покоем и приключениями, но в последние годы тяга к покою и комфорту начинает брать верх.

– Вот-вот. Да года назад я отказался работать вторым пилотом пассажирского лайнера, так как эта работа показалась мне скучной, да и не захотелось прогибаться перед богатенькими пассажирами. А уже через пару недель я начал жалеть о своем отказе… Зарплата там была в два раза выше моей, а пенсионные отчисления транспортной компании – вообще мечта… Но в тот момент я отказался.

Я с сочувствие посмотрел на друга.

– Чего никогда не стоит делать – так это жалеть о свершившемся выборе. Дело в том, что мы никогда не можем знать заранее, куда нас приведет та или иная жизненная дорога.

Бат согласно кивнул головой и вышел из каюты, а я остался сидеть в своей каморке, даже не догадываясь, насколько точно данная фраза в этот момент относилась ко мне самому.

7

Через три недели мы прибыли на орбиту планеты. После этого наш корабль двое суток кружил над Цербером, но капитан все не решался сесть. Планета, озаряемая светом двух звезд, выглядела прекрасно, но за идиллической картиной изумрудного мира скрывается какая-то зловещая тайна, заставлявшая капитана уже дважды откладывать посадку.

Члены команды корабля и я вместе с ними набились в командирскую рубку, разглядывая поверхность планеты. Не было только Баруха, который в это время готовил ужин на камбузе, и Хейдена, который возился с двигателями.

Старший помощник оторвал глаза от монитора телескопа и недоумевающе развел руками.

– Не понимаю… С одной стороны, архив нашего компьютера сообщает о наличии немалой колонии переселенцев с Земли, которая сейчас после смены трех поколений должна насчитывать тысячи человек. Но судя по картинке на телескопе, и показаниях наших радаров планета кажется вымершей.

– Это точно, – заметил штурман, на лице которого также было растерянное выражение. – Мы осмотрели все шесть городов Цербера – и нигде не обнаружили признаков жизни.

В это время на мониторе телескопа пробегали полуразрушенные здания, заросшие густым кустарником улицы, потрескавшиеся дороги и полное отсутствие людей.

Капитан почесал затылок.

– Да.. мрачная картина вырисовывается. Видно, что местные жители давно оставили эти города. Но куда они делись? Ронни, ты же не только врач, но и специалист по мозгу, насколько я знаю, даже диссертацию когда-то писал. Что говорят индикаторы мозговой активности?

Доктор, который сосредоточенно вглядывался в монитор детектора мозговых излучений, отрицательно покачал головой.

– Я проверил часть поверхности планеты под траекторией нашей орбиты сканером альфа-ритма, настроенным на частоту человеческого мозга, но результат нулевой.

Капитан нахмурился.

– Что, следов мозговой активности вообще нет?

Доктор замялся и пожал плечами.

– Не могу сказать определенно. В-первых, прибор регистрирует только зону под кораблем – а это меньше одного процента общей площади планеты. Люди просто могут быть в другом месте. Возможно, им не понравилась городская жизнь, и они разбрелись по планете, решив стать фермерами.

Что касается мозговой активности, то кое-что прибор зафиксировал… но это явно не альфа-ритмы человека.

Старпом оторвался от телескопа и повернул голову к доктору.

– Не понял? А чье тогда?

– Может местных животных, не знаю. В каталоге мозговых ритмов таких точно таких нет. Они лишь отдаленно напоминают квази-мыслительные волны жителей планеты Волк 1061 в созвездии Змееносца.

Тут в разговор вступил я, так как судьба заносила меня на ту планету лет пять назад, и я хотел показать, что мои знания и опыт могут оказаться полезной команде.

– Позвольте, док, насколько я помню, местные жители – морские обитатели, а сама планета находится на противоположном конце Галактики.

Доктор хмыкнул и снисходительно посмотрел на меня.

– Я в курсе – поэтому и не понимаю, как это все состыковать в цельную картину. Понятно только то, что на Цербере мы видим следы человеческого пребывания, но лишь следы, не более…

Старпом предположил, что здешние люди покинули планету и вернулись в метрополию, но капитан сразу забраковал эту версию.

– Нет, Вильям…Компьютер ясно сообщил нам, что последние девяносто лет не было никаких известий о колонистах Цербера.

Рассчитывающий уже в третий раз траекторию посадки штурман повернулся к капитану.

– Они могли и не сообщать в Центр об изменении места жительства. Просто вернулись без лишней помпы на Землю и зажили себе тихонько где-нибудь в Аризоне…или перелетели на Kepler-296e. Климат там похож на земной, а то, что на девяносто шестом Кеплере не пшеницу разводят, а автотрофных псевдоящериц – так это и не важно. Главное – что там стабильное аграрное общество, тихая жизнь и спокойная старость. А на этой планете, судя по остаткам городов, что-то нехорошее произошло…

Его перебил врач, который тоже рылся в архивных базах Космофлота.

– Я сейчас обратился аd fontes – к первоисточникам. Не уверен, что это важно, но в исторической справке сообщается, что все поселенцы были членами какой-то секты – баптистами, мормонами или адвентистами, я пока не понял. Насколько я знаю, все религиозные фанатики ужасно скрытны. Они могли и не сообщать о своих действиях в Метрополию – и тихонько свалили отсюда лет десять–двадцать назад, судя по степени запустения их городов.

Бат тяжело вздохнул и достал сигарету. Он покрутил ее пальцами, понюхал, и с сожалением убрал обратно в портсигар. Курить на борту корабля было строго запрещено, и капитан знал об этом лучше других. Но этот ритуал помогал ему сосредоточиться.

– Нет, док. Сюда их доставил обычный транспорт времен Великого Переселения, на котором можно совершать полеты только в одну сторону. После этого корабль демонтировался и использовался поселенцами для хозяйственных нужд. Забрать колонистов с Цербера могли только корабли Космофлота, а в Звездном архиве нет никаких упоминаний о таких рейсах. Следовательно, поселенцы остались на этой планете, а вот что с ними произошло потом…

Тут в разговор опять вступил я, опираясь на собственный опыт путешествий по фронтирам Галактики.

– Может, все было проще? Они озверели от напряженной борьбы за ресурсы и перебили друг друга. Это бывает на новых планетах – драки за женщин, еду или ценные полезные ископаемые. А так как население подобных колоний невелико, то и война длится недолго. Вплоть до полного взаимного уничтожения.

Судя по реакции капитана, эта версия его тоже не впечатлила. Он бросил на меня косой взгляд и недоверчиво покрутил головой.

– Я бы согласился с тобой Айв, но, во-первых, даже в наш телескоп видно, что города на Цербере разрушились под влиянием времени и местной природы. Там нет ни воронок от разрывов, ни остатков военной техники. Во-вторых, я сейчас уточнил в архиве – они действительно были адвентистами, а такие религиозные общины очень стабильны и могут существовать веками без социальных конфликтов и тем более без войн. Поэтому я подозреваю, что они передохли от какой-нибудь местной заразы, которую не хочу занести на свой корабль – поэтому и откладываю посадку.

Капитан повернулся к Ронни Хаммеру, который молча работал с детектором мыслительных волн.

– Доктор, оставьте пока в покое ваши альфа-ритмы и подготовьте автоматический зонд для забора микрофлоры почвы, воды и воздуха. Сколько времени вам понадобится, чтобы произвести все анализы и сообщить результаты?

Ронни задумчиво почесал небритый подбородок, поднял голову к потолку и начал беззвучно шевелить губами, рассчитывая время подготовки анализов. Потом озвучил свои расчеты.

– Так… примерно десять часов на доставку образцов… два-три часа на их первичную обработку… Часов восемь придется подождать, пока бактерии прорастут в термостатах… В общем, если все хорошо сложится, то через сутки я сообщу вам результаты анализов почвы и атмосферы.

Капитан встал, расправил несуществующие складки на лацканах своего мундира и обвел строгим взглядом собравшихся.

– Подвожу итог. Задание для доктора понятно. Главный механик готовит план ремонта двигателей, штурман подыскивает место для посадки, а остальным повторить и выучить наизусть главы с 128 по 161 Устава Космической службы, раздела «Высадка на обитаемую планету, категории С-II».

Заметив мою ироническую ухмылку, Бат вспыхнул и ткнул пальцем в мою сторону.

– Распоряжение касается и пассажиров. Вечером я лично приму у всех экзамен. А сейчас все по своим местам. Здесь остаюсь я, штурман и старший помощник. Просьба всем остальным освободить командную рубку.

Мы с радистом и доктором встали и поплелись в кают-компанию. По дороге Сеппо дружески похлопал меня по плечу.

– Не обращай внимания. На него сегодня что-то накатило, и он готов придраться к любой мелочи. К счастью, Бат недолго бывает таким занудой, и я уверен, что завтра мы увидим прежнего капитана.

В отличие от нашего радиста, доктор был настроен более серьезно.

– А я его понимаю, – сказал Хаммер. – Ты просто не врубаешься в сложность сложившейся ситуации – потому что работаешь инженером связи, а не капитаном корабля. А вот наш новый друг, – он посмотрел на меня, – должен лучше понимать проблемы, которые сейчас напрягают Бата.

Он достал из упаковки кусок жвачки, положил ее на два вытянутых пальца и, резко ударив по ладони второй рукой, ловко забросил белый брикет в рот. Пожевав ее, он назидательно направил на меня указательный палец.

– Вы должны лучше меня знать, что любые неофициальные контакты с жителями окраинных планет чреваты неожиданными последствиями. А отвечать за возможные дипломатические осложнения придется именно Бату, ибо по Уставу в таких ситуациях капитан автоматически становится Полномочным Представителем Федерации со всеми вытекающими отсюда хлопотами и многочисленными отчетами в разные комиссии Управления Федерации по межпланетным контактам. А писать отчеты и оправдываться за неизбежные косяки Бартоломей не любит – как и все мы. Вот он и злится на нас – ведь больше здесь злиться не на кого…

Я тяжело вздохнул.

– Значит, придется изучать указанные нашим капитаном параграфы Устава.

Док заговорщицки подмигнул мне.

– Я, кажется, знаю, как облегчить вам процесс изучения этого скучного талмуда. Пойдемте со мной в медпункт, и побеседуем на эту тему.

Сеппо резко остановился и внимательно посмотрел на доктора.

– Ронни, может не надо?

Доктор отмахнулся от инженера как от назойливой мухи.

– Слушай, мой милый друг, твоя епархия – это связь и железяки, которые ее обеспечивают. Вот и двигай в свою радиорубку и не мешай двум интеллигентным господам вести интеллектуальные беседы. У нас с Айвом есть общая область интересов – это души людей. Я в прошлом психотерапевт, а Айв – торговец, другими словами – психолог, так что мы – почти коллеги, – и доктор потянул меня за рукав в сторону медпункта.

Сеппо проводил нас осуждающим взглядом, явно порываясь мне что-то сказать, но так и не решился это сделать. Каюта доктора примыкала к медицинскому кабинету. По дороге Хаммер заскочил туда и через несколько мгновений вышел обратно, держа в руках медицинскую сумку, в которой что-то булькало. Когда мы зашли в каюту доктора, он извлек оттуда емкость с прозрачной жидкостью, что вызвало у меня определенные подозрения.

– Скажите доктор, это то, что я думаю? – обратился я к нему с почти риторическим вопросом.

Док одобрительно кивнул головой.

– Aqua vitae – вода жизни.

– И сколько градусов в вашей жизненной воде? – поинтересовался я. – Сорок, как в русской водке?

Ронни горделиво задрал вверх подбородок.

– Берите выше – пятьдесят!

– А не слишком ли крепко будет?

– Мы, медики, называем этот раствор «бальзамической жидкостью». Он обладает антисептическим свойством, и при приеме в малых дозах способствует выделению дофамина в структурах ствола головного мозга. А лишняя порция этого нейромедиатора, этого источника тихой и бескорыстной радости вам не повредит.