Читать книгу: «Сусеки», страница 3

Дама с собачкой (разговор у реки после чтения стихов)

Дама:

–У тебя стихи в твоей книжке, судя по датам, почти все давних лет.

А сейчас-то ты пишешь?

– Да бывает, – отвечаю я, – по случаю.

– Тогда, напиши, пожалуйста, и мне стихи, пока я буду находиться в санатории.

Сможешь?..

И я написал, сообразуясь с действительностью.

ШУТКА

Посвящается

Даме с собачкой

Мы увлеклись стихами,

Гуляя у реки.

Вальяжно отдыхали,

Спасаясь от тоски.

На поводочке рядом

В восторге без границ

Кокетничала задом

Собачка – чёрный шпиц.

Пронзив нас зорким взглядом

В тот роковой момент,

Отвлекшись от снаряда,

Сказал нам вдруг спортсмен:

«В день лучезарно-ясный –

Не описать пером –

Вы смотритесь прекрасно

Вот так как есть – втроём».

Мы встрепенулись разом –

Любви пробил нас ток,

Как запоздало праздный

Спортсменовский восторг.

Мелькнула, как помеха,

У роковой черты –

Отозвалось в нас эхо

Ушедшей вдаль мечты.

И только с нами рядом

В восторге без границ

Кокетничала задом

Собачка – чёрный шпиц.

4октября 2019г

* * *

Слушая органную музыку Баха

Его музыка надвигается волнообразно, сначала её хочется сравнить с волнами горной реки, прыгающими с одной преграды на другую по каскадам. Но это всё грубо и не точно, потому что речные волны они, хотя и шумливы, но однообразны. И видоизменяются только шумовые эффекты. А музыка Баха – это другие волны: они в тему повторяемы, но обогащаются благозвучием, да каким! Проникают в душу и наполняют её новыми звуковыми нежными оттенками. Удивительное богатство благозвучия. И радость от его многообразия. А потом, помимо основной темы, разбавляемой новыми звуковыми оттенками, Бах подаёт и подаёт сонм перекликающихся между собой звуков. Трудно выразить словами. Да, музыка всеобща и глубоко проникающая, к тому же наполняющая чудесными звуками душевный мир. Никакой вид искусства несравним с музыкой: ни живопись, ни скульптура и ни даже словесные виды искусств, которые, к сожалению, не способны так объединить, сплотить, заполнить и раствориться внутри тебя так, как это делают звуки музыки.

19.07.2017г. Президентский парк

Я нахожусь у двусторонней широкой аллеи, внутри которой тянется череда елей. Ели преимущественно голубые, редко ярко-зелёные, будто случайно сюда попавшие. Ветки елей вытянуты, словно растопыренные гигантские руки, возвышающиеся пирамидально снизу вверх. С левой стороны аллеи сосновый бор. Ветки сосен, как и у елей, растут снизу от самой поверхности земли, Только они в виде свечей, стремящихся вертикально вверх. Сосны эти особого вида. Их ветки как бы огибают ствол сферически.

Справа от аллеи целый массив каштанов. Так что череда елей является как бы осью аллеи, простирающейся на север вниз от гор к равнине.

В сосновом бору то там, то здесь появляются белки, словно играя, гоняются друг за другом и легко порхают по веткам, перебегая к деревьям по травянистой поверхности поляны.

Я свободен! И радостно и печально. Как бы от этой радости не сойти с ума. Решил не писать ничего и не издавать. А делаю и то, и другое. Вот пишу, а в типографии готовят к изданию мою очередную книгу.

* * *

Мне нужно все свои книги разместить в интернете. И неважно, будут их покупать или нет. Я воспринимаю интернет, как всемирную библиотеку, где будут находиться и мои книги. Придёт время, и они «оживут». Это как на барахолке: новая торговая точка должна быть «наработана», должна непременно «прописаться». И потом (всему своё время) достойно проявиться.

Я прожил «свою» жизнь, а теперь мои книги пусть проживают «свою» через интернет.

* * *

Жизнь человеческая так хрупка, что порой задумываешься, как это ему, человеку, удаётся дожить до глубокой старости, строить планы и что-то созидать, если в любой момент ему на голову «может упасть кирпич» или случится ещё что-то? И приходишь к выводу, что надо просто полагаться на судьбу, быть фаталистом, а если ещё вернее – полагаться на Бога. Не иначе. Слово фаталист, наверное, вылетело из уст атеиста, который недоумевал и не мог объяснить «волю случая». Я понял это во время службы в армии.

Состоялся коллективный выход солдат не реку Оку для купания в бассейне. Бассейн этот представлял собой водное пространство реки, окаймлённое в виде квадрата пантонами, закреплёнными сверху деревянным настилом, по которому можно было передвигаться вокруг бассейна.

Несколько солдат, среди которых был и я, организовали соревнование по прыжкам в воду с вышки, которая водружалась вначале бассейна. Прыгали с разных высот: с трёх, пяти и десяти метров – ногами вниз «солдатиком». Так было проще и безопасней. Нырять в воду сверху вниз головой без специальной подготовки было рискованно. Я это понял, когда самовольно нырнул всего лишь с трёхметровой высоты – от резкого толчка ноги мои чрезмерно перегнулись за спину, и я почувствовал боль в пояснице.

После прыжков с высоты стали состязаться, кто нырнёт и проплывёт дальше всех под водой. Выныривали из разных мест и фиксировали расстояние. Увлеклись состязанием. И вот я передвигаюсь под водой, энергично работаю руками и, чувствуя, что уплыл далеко, не стал на всякий случай грести до изнеможения – решил вынырнуть, и тут голова моя неожиданно упирается во что-то твёрдое и не даёт возможности подняться над водой. Беру себя в руки и делаю ещё рывок вперёд, и на этот раз голова моя появляется над водой, я вдыхаю воздух, хотя и не верю, что беда миновала. Оглядевшись, я понял, что нахожусь между рекой и бассейном среди пантонных труб, скреплённых деревянным настилом, по которому ходят солдаты и ищут глазами моё появление. Вдохнув больше воздуха, я поднырнул под пантон, который оказался трубой большого диаметра из нетонущего материала, и вынырнул за загородкой бассейна уже на просторах реки, не веря, что мне удалось избежать катастрофы. Вот тогда-то я и подумал, как слаб человек, ведь этот нелепый случай мог лишить меня жизни – не окажись я между пантонами, а ударься ещё раз головой о трубу – и захлебнись. Бог уберёг меня.

* * *

Последнее время я ловлю себя на том, что категорически не хочу, чтобы люди уходили в «вечное никуда», откуда нет возврата. Причём это касается не только друзей, но и врагов, какими бы они ни были.

Я хотел бы, чтобы время остановилось и не устремлялось куда-то вперёд, всех старя и выбрасывая за обочину жизни. Мне хочется, чтобы люди вроде бы и жили, двигались, что-то делая, как всегда, но всё это происходило бы в едином моменте. Мне хочется всех их видеть независимо от того хороши они, или не совсем. Пусть будет так, как есть. Остановись, мгновенье! Так вот почему, оказывается, возникло кино, художественная литература и вообще искусство. Естественно, чтобы остановить мгновение!

И вот поэтому я всё-таки буду писать всё, что со мной происходило, не хочу, чтобы всё это исчезло безвозвратно.

Я слов не люблю:

«Вперёд не суйся»,

Я больше люблю

Говорить «хочу».

«Хочу, хочу» -

И вперёд несусь я

В своём хотенье,

И всё кричу:

– Хочу на звёзды,

Хочу на солнце,

Хочу вселенную

Всю облететь.

Хочу и прямо идти

И околицей

Брести, спотыкаться,

И снова хотеть!..

Оказывается, у Бальмонта тоже есть стихотворение «Хочу». Надо же: сто лет назад у поэта было желание, которое повторилось во мне. Правда, выразил он его более изящно и в то же время напористо, потому что это касалось его страстному желанию любить женщину, а я начал лет 50 тому назад своё «Хочу!», да так и не завершил из-за предполагаемой его всеобъемлемости. Получились декларативно-пафосно-бравадные абсолютно неудачные стихи, если можно назвать «стихами» подобные начинания. Оказалась не по Сеньке шапка – слишком замах был большой, потому и не завершились.

Зато попробовал.

17.01.2019г. Речка.

Отцы и дети (диалог внутри себя)

Сын: – А я вас и не просил, чтобы вы меня рожали. Я, может, не хотел и не хочу жить, а вы тут взяли и оказали мне «великую» услугу – живи, говорите, и радуйся. А по-другому вам не нравится. Видите ли, вам хочется, чтобы я был непременно весел и счастлив, ну просто таким радостным, каким, наверное, были вы, когда занимались сексом, якобы создавая меня. Хотя предполагаю, что вам в тот момент было не до меня – вы просто занимались, скажу прямо, страстной похотью, и не более того, только стыдно вам в этом сейчас признаться. А теперь меня постоянно упрекаете, что делаю всё не так и не хочу быть таким, каким вам хотелось бы. Невольно возникают мысли:

Какое счастье не родиться

И не узнать, что ты умрёшь –

Не надо ни к чему стремитьс

И думать, для чего живёшь.

Отец: Эх, сынок, сынок… не созрел ты, оказывается до мудрости.

– Какая мудрость? О чём вы, родители, толкуете? Какая в сексе может быть мудрость?!

Отец: – В этом ты, пожалуй, прав абсолютно. Мудрость, сынок, она, может, и ко мне доходит только сейчас. Конечно же, вот теперь я убеждён, что дети, а вернее люди, появляются не по нашему желанию. Много ли появилось детей, которых хотели иметь их родители. Ничего подобного. Иные пары стараются и ночью и днём в поте лица, чтобы иметь ребёночка – ан, нет у них дитя. А другие не хотят их из-за бедности, а они, знай себе, появляются один за другим, вынуждая «невольных» родителей избавляться от них, сдавая в детдома…

Делаю вывод, если человек родился, значит, это надо Господу Богу. Значит, он возлагает на него какие-то надежды. Человек внешне подобен Богу. Он специально создал его таким, и мозги ему вправил в черепную коробку, а потом наблюдает за ним, куда его понесёт, чтобы самому разобраться, что делать с человечеством, куда его направить. Богу нужны особые люди – мудрые, каждый сам по себе, а все вместе гармоничные и интересные. И жизнь должна быть прекрасной, такой, какая Ему до конца не ясна. Вот Он и человеков-то делает через таких родителей, как мы с твоей мамой. А люди всё не такие. Всё дерутся, воюют, стяжают и надменничают. В войнах и катастрофах погибают. А ведь так им и надо, если они не могут облагоразумиться. А Бог всё «клепает» и «клепает» человеков, ждёт и наблюдает, когда же из нас получится что-то достойное Его замысла.

Я открою дверь в комнату сына

И тайком его перекрещу.

От житейских упрёков остыну,

А грехи его просто прощу.

Не пойду ни к какому священнику,

Никому ничего не скажу,

Только Богу, моля о прощении,

Исповедую, всё изложу.

Попрошу Его:

Боже мой – Господи,

В этой просьбе мне не откажи.

Не щади мои старые проседи,

А за сына меня накажи.

…Ему было восемнадцать лет, когда он оказался рядом со мной в нашей торговой точке, которая располагалась в автовокзале «Сайран». Я только что «выплеснул» из себя стихотворение, которое возникло в порыве «любовных сомнений и душевных терзаний», и почему-то незамедлительно протянул листок сыну с ещё совсем «горячим творением», попросив выразить своё мнение. Родион молча прочёл стихи и тихо замкнулся в углу бутика. Через полчаса он вручил мне своё поэтическое видение любовного конфликта. Привожу те и другие стихи.

Мои:

Нежно коснёшься моей головы –

Взор мой порыв твой нежданный поймает:

Чувства любви, что совсем догорают,

Может, сольются и станут новы?..

Тягостные, беспросветные дни…

Милая, милая, что с нами стало?

Наша взаимность давно уж устала –

Чувства раздельны: твои и мои.

Шлейфы горящей Амура стрелы

Вдаль единённую звали когда-то,

Что же случилось и кто виноватый,

Что вместо пламени – горстка золы?!

Стихи сына (его вариант):

Горит огнедышащей болью клинок,

С которым вошли в мою душу сомненья.

И может, тот день уже не далёк,

Когда разорвёт он сознания звенья.

И грудь разорвётся, пылая в ночи,

Не вспомнив остатки любви и надежду,

Услышав откуда-то слово «прости»,

Душа моя – камень, летит она в бездну.

Но может, остынет тот самый клинок,

Что рвал мою душу и мучил мой разум.

И может, тот день уже не далёк,

Когда я отвечу забвенью отказом.

Тогда-то я и понял, что и в сыне моём есть искра Божья, которая прилетела от моего отца ко мне, а от меня к Родиону.

24.02.2019г. Речка. Благодать! Красота! Чудесная погода.

В передаче «Секрет на миллионы» народный артист Владимир Стеклов, вскрыв конверт, в котором хранился его «секрет», произнёс: – Есть такое в жизни, что я не скажу даже самому Богу, не то, что всем остальным!

Страстная его тирада навела меня на мысль: А зачем говорить Богу? Бог итак всё знает. Исповедь, она ведь не для Бога совершается, если даже и перед священником. Исповедь, если она и задумана Богом, она не для Него.

«Но есть, есть Божий суд,

Наперсники разврата.

Есть Божий судия! Он ждёт, -

Он не доступен звону злата –

И мыли и дела –

Он знает наперёд», – сказал Лермонтов.

И мы должны знать, что Богу всё известно. А исповедь, она придумана для самого человека. Она для того, чтобы человек, совершая грехи, мог остановиться и задуматься: а надо ли идти дальше по скользкой дорожке. Не остановиться ли пока не поздно. Вот губернаторы в России крадут и крадут. На Сахалине воровал и воровал без остановки, и доворовался до тюрьмы. А мог остановиться. Исповедь она должна быть в себе и для себя. Даже священник порой не способен удержать в себе секрет прихожанина, если начнут влиять спецслужбы или бандиты с помощью «утюга». Так что все эти исповеди дело окаянное, и может даже страшнее, чем свой самосуд, который призывает остепениться. Остановился во время: и познаешь и «сам грех» и «радость» от его избавления. Верь в самого себя, и не заигрывайся «во-грехах», в искушении. И появится уверенность и спокойствие, которое навеет нечто разумное и благодатное.

3

Яко благ, яко наг, яко нет ничего… (раскрепощение)

…Я лежу на кладбище. Не знаю, на каком, наверное, на «капустнике». Это то новое кладбище, где венки, словно листья капусты, смотрятся со стороны.

Я нормально упакован в дощатом ящике, крышка которого схвачена гвоздями. А надо мной витают мои слова, неумело собранные в кучки, будто птичьи стайки или мелкие облачка. Они собраны для того, чтобы выразить что-то более значимое, что отражало бы таящие в себе мои поступки – светлые и не совсем.

Забавно всё это, не правда ли? Надо мной свет, а подо мной темень. И всплывшая из сознания Эпитафия:

А я хочу,

Чтоб по наитию души,

Без должностных

Обязанностей к тризне,

Прохожий побыл

Надо мной в тиши

И радость ощутил

От жизни.

24.10.2018г

Сегодня почти весь небосклон чист и бесконечен. Только белые хлопья гигантских облаков парят над вершинами гор, словно душа скалистых громад вырвалась из недр и устремилась вверх, но никак не может оторваться от земных пут, от притяжений, сковавших вечное раздвоение земного греха и небесного блаженства…

«Нет, Весь я не умру!…» – Я просто растворюсь во Вселенной.

Мой разум поднимется и займёт место в эфирном вселенском скоплении мыслящих разнородных сущностей. А моя плоть станет основой для других материальных существ. Часть превратится в простейшие организмы, которые будут поедать насекомые, а те станут продуктом для птиц и прочих существ. Кое-что превратится в перегной, который расцветёт в виде растений. И далее распад будет множиться, атомизироваться, но всё равно - жить. Так построен наш мир и вселенная. Одни «Солнца» сгорают, Другие – вспыхивают. Я приемлю гипотезу Циолковского: во главе всего образуется « концерн разума, которому принадлежат идеи процветания вселенной». Это и есть божественное начало, то есть Бог.

К чему я пришёл, так это к тому, что верить в Бога надо, как дитё малое, – не раздумывая, не сомневаясь, не сопоставляя одно с другим. Всякое осмысление и переосмысление – это сомнение в существовании Бога.

Ещё в раннем детстве я просил матушку: «Окрести меня в церкви, а то я часто болею». Тогда у меня ноги почему-то ныли, и, вообще, чего только у меня не было: то малярия, то скарлатина, то голова вся и ноги покрывались какими-то коростами. Болячки чесались, а я их, беспощадно царапая, раздирал до крови. Матушка обычно отвечала: « Вот пойдём к бабке Рипке в Защиту, там и окрестимся». Но этого так и не случилось. Я теперь понимаю почему. Во-первых, она уводила нас к бабушке обудёнком, так как ей в тот же день надо было вернуться в Белоусовку, чтобы заступить на смену в шахту. Для этого ей надо было преодолеть 30 километров в оба конца. «А во- вторых, – пояснила мне позднее матушка, – что я тогда понимала? Сама ни во что не верила, к тому же в Белоусовке не было, да и сейчас ещё нет, церкви. А в город не находишься – далеко».

А во втором классе я уже сам искренне удивлялся тому, что у деда Сафона Петровича есть икона, и обращался к нему со словами: «Дедушка Журавлёв, а что это там у тебя в углу в комнате – икона что ли? Ведь Бога нет, а ты молишься на икону». Школа меня превратила в убеждённого атеиста, и я тогда, после серьёзного спора с дедом, искренне негодовал, а потом успокоился: «Что с него взять, ведь он не учится в школе, а сам не поймёт, что к чему».

Я стал крещёным, верующим сознательно в 54 года, потому что не мог, и сейчас не могу объяснить исходного зарождения живого и не живого мира. Если отвергнуть существование Бога, ведь при нём всё воспринимается просто – наша жизнь началась от Адама и Евы, – то для учёного жизнь началась с какой-то живой микрочастицы. Хотя это беспредельная загадка с чередой вопросов: а откуда взялась молекула, атом, протон, нейтрон, и, в конце концов, живая и не живая природа? Учёные мужи в тупике. А пока нет всему этому объяснения, будет существовать Всемогущий Бог, который является основой для верующих, а для не верующих… какая разница, ведь атеист сам себе бог (только с маленькой буквы).

И всё-таки с самого начала освоения Библии непременно возникают разного рода сомнения в том, что там написано. Во-первых, «Первым было Слово», – сказано там. А почему не Идея, или Мысль, которая породила Слово?

Во-вторых, некоторые утверждения в Библии побуждают непременно объяснять описанные там события невероятным образом. Например, создавая Мир: (1-ый день, 2-ой день и т. д), Бог уложился за 7 дней. Чтобы подтвердить и оправдать это, я начинаю самому себе предлагать объяснения: мол, День сотворения Мира не соответствует нашему понятию во времени, то есть тому, что в сутках 24 часа, а в световом Дне – ещё меньше. В Библии День - соответствует понятию «неопределённого периода времени», которое понадобилось Богу для выполнения намеченной задачи. Именно «период», потому что для Бога, что «минута», что «тысячелетие»… Главное, выполнить задуманное. Ему ограничивать себя не к чему. Он сказал: «Да будет свет!». И интерпретировал (может, представлял, каким он должен быть этот свет: его общий вид, оттенки – спектр света). Размышлял не спеша – Вселенная Его вечна, а Он Единый её творец, и Его не давил временной момент. Он сам определял «период времени». И совсем не значит, что Он создал весь Мир за 7 дней в нашем представлении. Может, это 7 столетий или 7 тысячелетий. Это его понятие времени, где «минута – столетие», а «столетие – минута». Вот так и создан был наш божий мир во временном понятии.

Следующее:

…Сорок лет Моисей водил по пустыне своих родичей в поисках земли Обетованной. А пустыня-то – какие-то вёрсты, ну, допустим, тысячи вёрст. Очевидно, главная загадка, опять же во времени. Если сорок лет – это, может, четыре месяца, а может, четыре года – не ведомо. Но сорок лет гулять вокруг «огорода» – это уж слишком. Одно верно: у Господа чувство времени совсем другое. Видимо, Бог их водил с помощью Моисея «до определённого прозрения», которое составило условные «сорок лет».

Таким образом, я объяснял для себя Временные периоды, изучая Библию. Но поразило меня и другое, как это верующие в Бога Католики и Православные не смогли установить точно, когда родился Иисус Христос, или, по крайней мере, могли бы договориться о едином дне Его рождения. Не допустима такая несговорчивость среди правителей церковных направлений.

…Главным же для меня тупиком оказалось полное непонимание пророчеств Иоанна Богослова. Его видения какого-то «…выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами» завело меня в абсолютный тупик. И я подумал: «Как жаль, что сам Иисус Христос не написал Евангелие, и что создавалось оно со слов и представлений малограмотных (кроме Апостола Павла) его спутников. Поэтому-то я утверждаю и следую тому, что верить в Бога надо, как дитё малое, – не раздумывая, не сомневаясь и не сопоставляя одно с другим.

Об ощущении счастья

…При прогулке вдоль горной речки, присаживаясь на скамейку, я снял тёмные очки, повернул к солнцу лицо, не открывая глаз, и, запрокинувшись на спинку сидения, попытался ощутить сюрреалистические картины сквозь прикрытые веки. Картины были разноцветные, расплывчатые. Цвета менялись: от светло-серых и охристых, до оранжево-красных. Словно сплошные разноцветные облака, картины рисовались каким-то внутримозговым воображением. Но чёрного цвета не было. Солнце не позволяло возникнуть темноте. Тепло и разноцветные картины навевали умиротворение, приятно-ощутимое состояние. Я замер в неподвижности, предаваясь благостным ощущениям.