Читать книгу: «Наизнанку», страница 6

И вот чудным вечером мы с Ирой нарядились в модные корсеты, короткие юбки, высоченные каблуки, хлобыснули коньяку для настроения и блеска глаз, вызвали такси и умчали веселиться.

– Здравствуйте, Ирочка и Юленька! Рады вас видеть!– расплылись в улыбках охранники.

– Здраааасьте! – улыбались мы. И пройдя в зал приветственно замахали руками бармену. Он в ответ отсалютовал какой-то бутылкой. Уселись в любимый уголок, приветственные бокалы коньяка от заведения. И танцы. Бесконечные танцы с редкими перекурами.

На улице к нам подошёл мужчина:

– Доброй ночи, девочки!

– Доброй.

– Девочки, вы любите танцевать?

– Любим.

– Тогда я приглашаю вас на бесплатное обучение с дальнейшим выступлением в ансамбле "Тодес"! – торжественно заявил мужчина.

– Ааааа! – заржали мы. – А смотр танцевальных способностей будет проходить в гостинице или в сауне?

Мужчина замялся.

– Рафаэль! – шёл к нам охранник Дмитрий. – Девочки здесь только танцуют. Они с тобой не поедут, что бы ты не пообещал!

– Понял. – кивнул мужчина и исчез во тьме.

– Это Рафаэль. – пояснил Дима. – Он не очень здоров, но безобиден. Всю жизнь мечтал быть актёром, но не сложилось. И теперь, периодически, в сезонные обострения, он начинает думать, что он – это не он. Мы его не пускаем в клуб. Весёлый, но ему совсем нельзя пить. А наши добрые гости, конечно же, угощают. Его брат приезжал и очень просил. Мы – его любимое заведение. Даже не знаю гордиться ли. Кто у нас Рафаэль был сегодня?

– Сегодня был кем-то из "Тодес".

– А. Ну, нормально. В прошлый раз был представителем группы "Виагра", – засмеялся Дима, – Аж четверо на кастинг уехали!

– Сильно! – посмеялись и мы. – Не приведи Вселенная так крышей поехать.

Танцы, коньяк, танцы, коньяк…

– А у нас был учитель в школе. Географию вёл, – рассказывала Ира, – Так он очень сильно заикался. И вот замкнёт его на каком-то слове и он: "Мммммммм… Ээээээээээ… Ббббббббб…", а потом такой: "Да ебись он, блядь, в рот!!! Земной шар представляет собой…"

Мы хохотали, когда к столу подошёл Иван.

– Юля?

– Привееет!

– По голосу узнал. В лицо б никогда! Рад видеть в добром здравии и хорошем настроении!

(Ещё бы ты меня узнал! С таким раскрасом индейца на тропе войны! Я сама себя не каждый день узнаю.)

– Не город- миллионник, а деревня какая-то! – вслух сказала я, – Тоже рада тебя лицезреть.

– Идемте покурим? – предложил Иван.

Мы вышли на улицу. Охранник вопросительно глянул на меня. Я улыбнулась и подмигнула.

– Девочки, в 3.30 здесь будет наркоконтроль.

– А нам-то что? – пожали мы плечами, – Мы не употребляем такое, что могло бы их заинтересовать.

– Это хорошо, но думается мне, что лежать лицом в пол не очень хотите?

– Я бы сказала – совсем не хотим!

– Возвращайтесь в зал, забирайте свои вещи, – посоветовал Иван, – Вон моя машина, посидите, покурите и я вас отвезу. На всё-про всё минут 10.

Мы переглянулись и кивнули.

Да и наплевать бы на всё это мероприятие, но вдруг что – огнестрельное оружие в моей сумке может заинтересовать сотрудников правопорядка. Вслух я, конечно, ничего не сказала.

Мы прошли в зал, собрали свои манатки, на выходе я шепнула начальнику охраны Руслану: "Наркоконтроль на пороге.", кивнул: "Согласовано."

Иван усадил нас в машину на заднее сиденье и ушёл.

– Шпуль? Он кто?!

– Ир. Понятия не имею. Как обычно, впрочем.

В 3.30 подлетела вереница машин милиции, гражданских, со значками спецслужб и "Скорая помощь". Орава мужчин в камуфляже и масках, в костюмах с галстуками, в джинсах и кожаных куртках ломанулись в клуб. Охрана закрыла двери.

И тишина.

Через минут 10-15 вывели четверых человек с руками за спинами, рассадили их по разным машинам и делегация начала разъезжаться. К машине шли Иван и Сергей.

"Ёбтвоюмать!" – подумала я и вжалась в сиденье. Облагодетельствуй Вселенная того, кто придумал тонировку!

Мужчины постояли минуту, о чем-то поговорили, пожали руки, Сергей ушёл, а Иван сел за руль.

– Всё закончилось. Вас в студенческий городок?

– Да. А что это было? Наш любимый клуб не закроют?

– К клубу вопросов нет. Ни к руководству, ни к охране. Пошли навстречу. Сработали грамотно. Профессионалы. Вы успели наплясаться?

– Успели! – кивнули мы как два китайских болванчика на заднем сидении.

– Нате вам ещё для настроения! – и включил музыку.

Мы приехали к общежитию и вышли покурить:

– Девочки, наркотики – это самое страшное зло. Хуже ничего не бывает. Если захотите, я вам покажу кое-что. Вернее, кое-кого. Это на всю жизнь отобьёт у вас охоту "Попробовать в жизни всё!" – сказал последнюю фразу тонким и визгливым голосом.

На секунду мне показалось, что он спародировал.

– Уже хотим! – сказали мы опять дуэтом.

– Я тогда наберу по возможности на днях и договоримся.

Иван пожал нам руки и уехал.

Уже в комнате.

– Шпуль. Ты его не боишься?

– Не-а. Ир. Если б хотел что-то со мной сделать, то у него была распрекрасная возможность.

– Ну, да. Вроде вменяемый. Спокойный как танк. Терпеть не могу суетных мужиков-истеричек!

– Согласна. Мало что может быть отвратительнее.

– Привет, Юль. Иван. – напомнил о себе новый знакомый. – Моё предложение в силе. Если хотите, сегодня в 16.00 заберу вас.

– Привет. Хорошо. А мы надолго? Форма одежды?

– Вам хватит пяти минут для правильных выводов. Надевайте, что хотите.

– Ок.

Мы собрались, приехал Иван и благополучно домчали в пригород. Средних размеров дом за прозрачным забором.

Иван открыл калитку и пропустил нас во двор. На крыльцо вышла женщина:

– Здравствуй, сынок. – и пошла нам навстречу, – Ей хуже. Я не знаю что делать… – и расплакалась.

Нам стало неловко.

– Проходите. Мам, знакомые девочки.

Мы прошли через прихожую и зал к комнате в глубине дома. По ходу движения усиливался запах разлагающейся органики.

Иван открыл дверь. Тошнотворный запах ударил в нос, полумрак, окно завешено. Абсолютно никакой мебели. В углу куча не пойми чего. На куче лежит абсолютно голое, худое до жути и серое существо. Существо шевельнулось, раздвинуло ноги и нассало под себя. Вонь усилилась.

Иван подошёл ближе и наклонился:

– Лен. К тебе пришли.

– Принесли? – встрепенулась, как оказалось, девушка. – Принесли?!

– Нет, Лен. Тебе ничего не принесли.

– Тогда идите на хуй. – снова уронила голову.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Иван.

– И ты иди на хуй!!! – заорала Лена. – Из- за тебя мне плохо!!! Ты!!! Ты меня убиваешь!!! – села на тряпках. – Принеси!!! Ваня!!! Ты же можешь, я знаю!!! Один раз!!!

– Нет, Лен. Не принесу. Не дерись, пожалуйста, с медсестрой. И попробуй что-нибудь съесть.

– Иди на хуй. – снова легла Лена, точнее даже, упала.

Мы молча вышли из комнаты, рядом с дверью стояла мама Ивана.

Во дворе уткнулась ему в грудь лицом.

Мы сказали: "До свидания." и пошли к машине.

В полном молчании проехали половину пути.

– Хотите кофе?

– Хотим. – кивнули мы.

Остановились возле первой попавшейся кофейни.

– Вы голодные?

– Нет… Иван, расскажи, пожалуйста.

– Расскажу, конечно. – вздохнул Иван, – Это моя сестра Лена. То, что сейчас с ней происходит – это ломка. И гангрена. Закупорены сосуды и нет нормального кровоснабжения. Уехала учиться в столицу. Престижный ВУЗ. Когда кинулись – наркоманка. Забрали домой. Сбежала. Нашли. Положили в клинику. Пролечили. Забрали домой. Сбежала, прихватив мамину шкатулку. Нашли. Пролечили дома. Сбежала. Нашли. Привезли домой. И так четыре последних года. Сейчас она в том состоянии, что не может бежать. У неё уже отказывают системы органов. Реальных шансов выйти из этого состояния нет. Мы можем только наблюдать и обезболивать. По сути – продлевать страдания. И знаете, что самое страшное? То, что это не моя сестра. В ней ничего не осталось от той красивой, умной и благополучной девушки. Ничего. Ни стыда, ни достоинства, ни стремления к элементарной гигиене. Ничего. Понимаете? Ничего. Оболочка, жаждущая только дозы. И если вы думаете, что можно вовремя остановиться и от одного раза ничего не будет. То вы не угадали.

Мы молчали. Одно дело слышать или читать о таком. Знакомых с подобным пристрастием у нас не было, а уж такое состояние первый раз увидели.

– Если хотя бы вас остановит от желания попробовать, та кого я вам показал – уже хорошо.

– Иван, какое отношение ты имеешь к наркоконтролю?

– Никакого. Кроме того, что любой производящий или продающий – мой личный враг. Для уничтожения которого я не остановлюсь ни перед чем. Я много смертей видел в своей жизни, но это… ЭТО… – развёл руками Иван.

– Ты же понимаешь, что всех не победить? Люди издревле употребляли наркотические вещества. Даже, вон, коалы жрут эвкалиптовые листья и постоянно в состоянии опьянения.

– Понимаю. Но очень хочу. Хочу всех победить. Если не будет спроса, тогда не будет предложения. В обратную сторону тоже работает, кстати. Не осуждайте, пожалуйста, условия её нынешней жизни. Никакой одежды она не терпит. Доставать её из-под кровати для капельницы – занятие не для слабонервных, а для мамы – физически невозможное. Ничего нет страшнее наркотиков. И финал всегда один. Без вариантов. А, поверьте мне, нет ничего важнее жизни любимых людей.

Мы допили кофе, Иван довёз нас к общежитию.

– Юль, очень хочу верить, что вы на всю жизнь запомните то, что видели. И предостережёте близких.

Мы с Ирой в молчании разошлись по своим комнатам.

Рано утром квакнула смс: "Лена умерла.", я ответила "Соболезную.".

Никогда не знаю, что говорить людям, которые теряют близких. Любое слово – глупое, бессмысленное и циничное.

1994 год. Мне 9 лет.

1 сентября в школе раздали списки развивающих кружков и дисциплин музыкальной школы, готовых принять деток. Пришла домой, рассказала маме и показала список:

– Вот тут вот есть пианино. Я бы пошла…

– Какое тебе пианино?! – возмутилась мама. – У тебя в детстве было игрушечное! Помнишь? Красное такое. Что ты на нём играла что ли?! Тем более, там нужно ноты учить, сольфеджио там всякое… Юля, твоя одноклассница, со второго класса уже пианино занимается и то не очень выходит, так она ж умненькая и усидчивая, не то что ты, у неё получится. А ты бестолочь. И водить. Кто тебя туда будет водить?

– Музыкальная рядом с моей школой. Я же сама хожу. – опустила я голову.

– А зима будет? А будет темнеть рано? Я что ль буду с тобой по городу таскаться? Из-за твоего пианино?! Оно мне надо?! Мне дома дел хватает, а папа на работе. Да и не будешь ты туда ходить! Ты ж безответственная! Ерунда какая. Иди не морочь мне голову своими глупостями. Ты, вон, балериной хотела стать! И что? Стала?! Так же и с пианино будет. Отстань от меня.

– Я буду ходить. Тебе нужно только заявление написать, чтобы меня приняли. Я очень хочу. – не сдавалась я.

– Ой, ты много чего хочешь! Учись, вон, нормально. Растёшь ты не красавицей. Волосёнки как солома да ещё и жидкие, – потрепала меня за косу, – Уши лопоухие, морда круглая, сама бревно-бревном. Может, хоть умная будешь. Хотя, тоже вряд ли. Вся в папу. С его средним образованием. Ох, нет с тебя толку и не будет. Всё в облаках витаешь. Что растёт? Бьёшься-бьёшься с тобой как рыба об лёд. Что ты опять с глазами на мокром месте?! Я тебе правду говорю! Слушай! Или что ты думаешь? Великой пианисткой станешь?! – переходит на крик. – По концертам будешь ездить?! Думаешь, что твой жизненный путь будет розами усыпан?! Да школу закончишь, родишь и будешь дома в халате драном сидеть! Ждать пока муж нагуляется! И дитё будет такое ж как ты! Глупое и неблагодарное! Ты для него всё, а оно вон губы дует, на правду обижается! Иди уроки учи! Не трепи матери нервы!!!

И я молча ушла.

Уроки уже выучены, но нужно сидеть за письменным столом и я по-тихому читала спрятанную книжку. В комнату забежала мама:

– Ты посмотри на неё! Я сказала уроки учить, а она сидит херню читает!

– Уже всё сделала. – набралась я наглости.

– Значит, открой учебник и решай всё подряд! У моего одноклассника Генки такой брат был! Всё порешает, а потом дальше по учебнику!

Единственным спасением был учебник сначала чтения, а потом литературы. Можно говорить, что задано и я читаю. Но иногда мама выхватывала книгу, сверялась с дневником и понимала, что читаю я совсем не то и начинался следующий скандал. Также, была другая беда – учебник был относительно небольшой и приходилось раз за разом читать одно и то же неделями. Но, в основном, в эти часы меня не трогали. Уроки же.

Зато после родительских собраний мама рассказывала дома:

– Писали изложение по новому рассказу, раз дали прочитать и пишите, у всех так-сяк, а наша дура лучше всех! – радовалась мама. – Ближе всех к тексту! Наталья Владимировна даже думала, что мудрит и списывает, но собрала учебники, а результат всё равно хороший! Это потому что я с ней занимаюсь и развиваю память, а не на самотёк, как у других мам. А ты говоришь – зря на работу не хожу! Где б была эта бестолочь, если бы я с ней уроки не учила?!

И через пару-тройку дней уже папа:

– Кума сегодня видел, их Олю записали на все кружки! Будет и шить, и вязать, и вышивать, и петь, и танцевать, и макрамЭ там какое-то, и из глины что-то лепить. Чудо-ребёнок! Давай нашу хоть куда-нибудь отдадим? А то уже стыдно людям говорить, что никуда не ходит.

– Куда её отдать?! Ты не видишь что ли?! Что она тебе танцевать будет? Или петь? Неповоротливая, неуклюжая, тупая, ленивая… Говорю ей: "Учи уроки!", захожу, а она сидит книжку читает! В угол забилась, вроде её не видно и строит из матери дуру!

– Валь, да ну пусть хоть читает.

– Да ерунду ж читает всякую! "Пеппи Длинныйчулок"! "Малыш и Карлсон"! Сказки эти дурацкие Андерсена! Чушь же! Я тебе говорю – она бестолочь. И с характером. Ох, ломать её ещё и ломать… Но, чувствую, бесполезно. Упёртая, что хоть убей!

Все эти разговоры в обязательном порядке проводились при мне и назывались "воспитанием".

По биологическим часам я – форменный жаворонок. Спать хочу в 22.00, а просыпаюсь в 06.00.

Маме же в 22.00 очень хотелось проверять сделанные на завтра уроки и содержимое портфеля.

– Неси сюда портфель!

– Почему тетрадь без обложки?

– Почему если тетрадь закончилась, ты носишь её с собой?

– Почему дневник не заполнен на следующую неделю?! Ну, и что, что сегодня только понедельник!

– Вас так учили решать этот пример или ты сама придумала? Нас не так учили! Принеси мне черновик, я покажу как нас учили!

– У тебя тетрадка скоро закончится! Почему ты не положила новую?! Я за тебя думать должна?! За меня никто не думал! Всё сама! Это ты такая безответственная!

– Расскажи правило! Что значит "не задавали"? На этой же странице! Как может быть упражнение, а правило на этой же странице завтра?! Рассказывай бегом!

Я рассказала то, что случайно прочитала, но завтра будем разбирать эту следующую тему на уроке.

– Вас не наизусть заставляют правила учить?! Бардак, а не школа! Я вот завтра пойду с учительницей разговаривать! Выясню, чему она вас там учит!

– Перескажи рассказ! Какой ты вывод сделала?!

– Что ты сидишь зеваешь?! Ты и в школе так делаешь?! У доски?! Я если бы в школе зевнула, знаешь, что бы мне было? Это вы сейчас такие! Бессовестные!

Отвечать на эти вопросы было совершенно необязательно. Мама знала на них единственный ответ: я – тупая и бестолковая. А пятёрки в школе "ничего не значат", потому что я их, наверное, со слезами выпрашиваю, как делала её подруга в институте.

Традиционный спектакль продолжался ровно до того момента, пока у папы, тоже жаворонка к слову, не заканчивалось терпение:

– Валя! Да пусть она уже спать идёт! И я лягу. Вам дня мало было на это всё?!

– Аааа! Ты не хочешь участвовать в воспитании дочери?! Пусть учится как хочет?! Ну, правильно. У вас же в семье никого с высшим образованием нет, вот пусть и у неё не будет! Пусть идёт двор подметать! Ты этого хочешь? – орала мама.

– Валя! Хватит.

– Сволочь такая! Прошлялся весь день и знать не хочет как у ребёнка дела в школе! Полюбуйся на своего папаню! – трясла меня за плечо. – Ему дела до тебя нет! Ты ему сто лет не нужна! Ему плевать на тебя и твоё будущее!!! Хоть сдохни, а ему всё равно! Одна мать за тебя думает!!!

– Валя!!! – начал орать папа, – Я на работе весь день был! Дай мне отдохнуть!!! Иди спать! – толкнул меня в плечо.

– Куда спать?! – визжит мама. – Пусть правило учит!!! А то "двойку" принесёт!

– Нам не задавали его! Мы его завтра будем разбирать! – уже орала и плакала я.

– Ленивая тварь! Лярва проклятая!!! Не может правило засратое выучить!!! Как ты жить собираешься если у тебя ума даже на это не хватает?! – тащила меня волоком мама в мою комнату. – Учи!!!

Я взяла учебник и тупо в него пялилась зарёванными глазами.

Скандал в зале набирал обороты и децибелы. В какой-то момент мама забежала и вырвала из рук учебник:

– Почему ты до сих пор не спишь, курва?! Ты как собираешься в школу вставать?! Уже 12 ночи!!! Ложись!!!

Вакханалия продолжалась до глубокой ночи.

– Валя!!! Я уже домой не хочу приходить! Зачем эти скандалы?!

– Серёжа!!! Я воспитываю нашего ребёнка и требую, чтобы ты тоже этим занимался!!! Но нет же! Ты же хочешь быть хорошим и поэтому ни во что не вмешиваешься!

– Это не воспитание, Валя!!!

– Ты живёшь, вроде с нами, но отдельно от семьи!!! Тебе на нас плевать!!!

Я, по привычке, замотала голову одеялом и поплакав в подушку заснула.

Утром мама сходила со мной в школу, где учительница сообщила ей, что тему, по которой меня вчера заставляли рассказать правило – будем проходить сегодня. И вообще, что я умная, вежливая и старательная девочка, только что-то происходит с почерком – начался наклон влево.

За школой мама потрепала меня за шкирку по поводу: "Почему ты не сказала, что вам это не задавали и зачем в очередной раз выставила меня дурой.", и, возмущённая моим безобразным отношением к родной матери, ушла домой. Вечером меня уже били за испортившийся почерк. Подобная проверка уроков происходила со второго класса ровно до конца девятого и по графику три дня через один. То есть, когда папа уходил в ночную смену, то мои уроки совершенно не интересовали маму.

Октябрь 2003 года.

Ещё одна спокойная неделя в учёбе, своих делах и спокойных вечерах в общаге. Я собралась посетить историческую родину и драгоценных родителей.

Ночь в поезде и я на месте.

Утро субботы.

День обмена новостями, вполне себе рядовым для города.

Соседка, объективно красивая, беременная девушка, 25 лет, проживала с мамой на втором этаже, вышла из подъезда, через двадцать минут вернулась в подъезд, но до квартиры не дошла. Соседи искали по подвалам, люкам и помойкам в округе. Через несколько дней, усилиями милиции, была обнаружена в квартире на четвёртом этаже, уже мёртвой, в процессе расчленения тела. Зашла к коллеге по просьбе начальника поинтересоваться как долго тот собирается употреблять алкогольные напитки и как скоро планирует вернуться к служебным обязанностям во вменяемом состоянии. Коллега был с сыном. Не просто убили. Издевались. Описывать это – слишком даже для меня. Светлая память Елене.

Девочки из первого подъезда нашего же дома в пьяном угаре забили на смерть мужчину, сделавшего замечание по поводу их поведения в кафе парка. От той, которая принародно сняла трусы и нассала на убитого нашли только кроссовки.

Потом родители поочерёдно жаловались друг на друга, вылавливая меня по квартире. Мама на то, что у папы очередная подруга, которой он уделяет время, с предоставлением доказательств словесных и вещественных. А папа на то, что мамины претензии и бесконечная слежка его порядком задолбали. К вечеру разгорелся семейный скандалище со взаимными упрёками и оскорблениями, вспоминанием ближайших родственников и призывами меня разрешить их споры. Оба надеялись на поддержку с моей стороны. Типа я – третейскАЯ, блядь, судья. К ночи охрипли и не разговаривая друг с другом разошлись спать. Оно и к лучшему, потому как я уже оглохла.

В городе была древнейшая и чудеснейшая традиция – в воскресенье, выходной день, жители города наряжались по принципу "я надену всё лучшее сразу", сгребали отпрысков под белы рученьки и шли на базар. Даже если совсем ничего не нужно. А потом неделю обсуждали кто как был одет-обут и накрашен, как чья жена увидела любовницу своего мужа и какое у неё было при этом лицо, как чей-то муж увидел первую любовь своей жены и какие сделал глаза в её адрес, кто как вёл себя из детей, кто что покупал или мерял, кто и что ел или пил и кто с кем разговаривал. Из всего увиденного делались какие-то выводы, всю неделю делились этими выводами по телефону и при личных встречах, а на следующий базарный день получали новую информацию или подтверждали уже имеющуюся.

– Давай, собирайся!

– Ма, мне ничего не нужно.

– Собирайся!

Маме обязательно нужно показать меня людям. Вдруг же кто не узнает, что я приезжала, будто кому-то это всерьёз нужно. Эдакое представление, где в роли занятной зверушки выступаю я. Так себе удовольствие, скажу я вам.

Мамины тётки оригинальностью не отличались:

– Ой, да какая ж большая выросла! Да красавица! – причитала очередная мамина подруга. – Невеста прям! Жених уже есть?!

Я молча подкатывала под лоб глаза.

– Да какой жених?! Она на нас папой насмотрелась и никогда в жизни замуж не выйдет! – хохотала мама. – Мой козёл, ты представляешь, загулял с…

Мама всегда знала с кем загулял папа. Даже если папа не знал. Но мама была уверена, что с минуты на минуту загуляет и преподносила это как свершившийся факт с соответствующими ситуации комментариями в адрес "распутной женщины", покусившейся на её благополучную семью. Так же, она всегда ставила в известность меня и таскала смотреть как бьёт камнями окна очередной пассии. К чему мне было переживать в раннем возрасте трагедию обманутой жены – до сих пор неведомо. Наверное, для того, чтобы когда она рассказывала о своих страданиях от измен мужа людям, можно было дёргать меня и говорить: "Вот, Юлька не даст соврать."

Слушать всё это было совершенно невыносимо.

Иногда мне удавалось свалить с папой на авторынок. Там не было ничего для меня интересного – машины, запчасти, автохимия и толпа праздно шатающихся мужиков, но там, к счастью, сто лет никого не интересовала моя личная жизнь и комплименты отвешивались в первую очередь папе: "Какая у тебя красивая дочка выросла!", папа гордился, задирал подбородок и говорил: "Вся в меня!".

Я пыталась чередовать походы на вещевой базар с мамой и на авторынок с папой, но дома неизбежно ждал скандал, инициированный заревновавшей стороной с упрёками: "Ты всегда больше любила папу!" – орала мама и: "Ты всегда больше любила маму!" – орал папа. Должна заметить, что испокон моего умения внятно говорить и относительно ясно мыслить, следствие "Кого ты больше любишь – папу или маму?" мира и взаимопонимания в семье не прибавляло. А меня по детству доводило до форменной истерики.

По графику, после обеда, начинался "воспитательный процесс".

– Вон! Людкина Светка! Уехала в Ростов и вернулась домой беременная!!! – восклицала мама.

– А у Сергиенко две дочки, которые близняшки, уехали в Воронеж. И одна нормальная! Учится! А вторая родила! Ещё и скрывала! А её бросили и приехала с дитём на папину шею! Бессовестная! Замуж-то её не взяли! Сидит теперь дома! – вторил папа.

– А соседка Вика забеременела, а её парень сказал аборт делать, а её мама Катя сказала, что если делать аборт, то пусть расходятся, а то он потом женится и себе родят, а Вика, несчастная и бездетная будет с собакой гулять как твоя учительница Наталья Владимировна! И поженили их! Пусть рожают! – добавляла мама.

Вывалили на голову информацию обо всех неудачных беременностях-родах-отношениях и у меня задёргался глаз. Может, от децибел, конечно.

Начинался следующий этап.

– Только попробуй приехать домой беременной и бросить учёбу – мигом на улицу вышвырну! – орал папа. – Я тебе не Сергиенко! Хер знает чьих детей кормить не собираюсь!

– Ты слышишь, что тебе отец говорит?! Что ты молчишь?! Получи сначала профессию, чтобы ребёнка на ноги поднять, а потом рожай! Умей нести ответственность за свои поступки! А то ноги раздвигать научатся, а потом – мама с папой корми! Ты же глупая! Страшненькая! Толстая! Думай своей головой! Так, на раз-другой потаскать. Кто захочет на тебе жениться?! Так и будешь одна с дитём колотиться! – срывалась на визг мама. – Я, вон, не ты! А и то сколько проблем, чтоб мужа в семье удержать! От тебя же, дуры, сбежит через день!

К поезду, к дёргающемуся глазу начинал дёргаться правый угол губ.

– Чё ты кривляешься, лярва? Думаешь оно нам надо – твоих выблядков на ноги поднимать?! Сама учись!

На вокзале следующая стадия:

– Да что ж ты так на мало приехала?! – голосила мама.

– Да мы ж тебя любим! – причитал папа.

Я оправдывалась учёбой, коллоквиумами, сдачами и пересдачами.

Ночь в поезде и на ближайшие пару месяцев я была избавлена от пыток родственной любовью и заботой о моём будущем, благо сотовая связь была дорогой и информация с нравоучениями ко мне поступала дозированно и по графику созвона.

Октябрь 2003 г.

Двое суток я восстанавливала, пошатнуТУЮ своими ближайшими, психику. На третьи позвонил Сергей.

– Привет.

– Привет.

– Как дела?

– Нормально.

– На будущей неделе собираюсь в Черноземье, могу тебя домой закинуть.

– Нет, спасибо. Только приехала и отдышалась от радости общения с дорогими родственниками.

– Понял. Юль, прошу одолжения.

– Проси.

– День рождения Марата. Нас пригласили. Вдвоём. Пожалуйста, не ставь меня в неудобное положение и не заставляй объясняться почему я пришёл один.

– Я подумаю. – пожала я плечами, будто меня видно.

– Юль, я часто тебя прошу?

– Ок.

– Это "да"? Тогда ещё. Твоё чёрное платье уже видели все и не по одному разу. Давай, пожалуйста, купим новое? И не чёрное?

– Многовато просьб… – протянула я, но внутренняя шопоголичка взликовала.

– Я завтра заеду после обеда? Идёт?

Как бы я не злилась, подозревала и самоутверждалась, но предстоящая покупка очень резко подняла настроение. У Сергея был отличный вкус плюс возможность позволить мне то, что я сама себе не могла. Хотя, по-честному, кроме недорогого секонд-хенда я ничего не могла. Даже не сток. Сучка продажняя.

На следующий день мы приехали в один из самых дорогих магазинов готовой одежды в нашем городе, задумчиво пошлялись по торговому залу, нагребли ворох платьев, но я уже точно знала что возьму.

– Серёж, как?

– Твою ж… – округлил глаза Сергей, – А хоть чуть скромнее в той куче ничего не нашлось?

На тонких бретелях, с полуголой спиной, песочного цвета, шифоновое платье в пол.

– Ааа… – затроил он. – Ааа, бюстгальтер куда надевать?

– Чё тебе речь потянуло? Не инсульт, часом? – подколола я. – А, никуда. Не подразумевает.

– То есть, хочешь сказать, вот так и будет?

– Ага! – кивнула я.

– Юля, не постесняюсь и скажу, платье такого же цвета как твоя кожа и на первый взгляд ты выглядишь совершенно голой.

– Ну, и ладно. Но если ж присмотреться, видно что на мне платье? – пожала я плечами. – Не просвечивает же?

– Вот да! Очень не хватает, чтобы оно ещё и просвечивало! Я махал такие карусели. Давай что-то на верх смотреть… Ибо, если присматриваться, то все гости обоих полов из всего праздника увидят и запомнят только твои соски!

– Как ты? – заржала я.

– Да, блядь! Как я!

Так же были выбраны кожаная короткая куртка бежевого цвета с лёгкой золотинкой, бежевые туфли, и соответствующее бельё. Подходящая сумка имелась в наличии дома, а в магазине, кстати, не имелась.

– Давай вместе пообедаем? – предложил Сергей.

– Давай! – радостно согласилась любительница пожрать. – Шаурмой!

– Шаурмой?!

– Ага! Я знаю тут недалеко на базаре прекрасное место. Там ребята- армяне тааааакую шаурму готовят! С ума можно сойти!

– Нормальная?

– Ну, я пока не травилась и авось не сегодня.

– Я имел в виду, ты – нормальная? – засмеялся Сергей.

– Ой, ладно тебе! А то ты не знаешь ответа на свой вопрос! Идём!

Через полчаса мы сидели на лавочке сквера, поедали вкуснейшую шаурму, запивали томатным соком из пакетов и блаженно щурились на заходящее октябрьское солнышко.

– Я весь в соусе! – возмущался Сергей.

– Ага. Гля как уляпался. Хлеще меня! Ты ж ешь её неправильно! Вот смотри. Сначала здесь кусаешь, а потом здесь. Потом чуть поворачиваешь и кусаешь тут. Вооот! Видишь, и всё аккуратно получается.

Праздник был назначен на вечер субботы.

Намылась, намазалась, волосы решила оставить как есть. Платье, телесного цвета бельё и чулки, шикарные туфли на шпильке, моднючая куртка из тончайшей перчаточной кожи с рукавом три четверти.

Прибежала Ира.

– Шпуууль! Охуенно! – выразила восхищение подруга. – Волосы только как у Маргариты, когда она уже ведьмой стала! Щётку дать?

– Какую щётку? – не поняла я.

– Ааа… Ты не к Сатане на бал?

– А! Я поняла!

Мы весело посмеялись.

– Только что-то надо с украшениями порешать. Слушай, я недавно в беспамятстве, купила бижутерию под золото, мне кажется сюда хорошо будет. Щас принесу!

– А у меня от бижутерии уши чешутся. – сказала я.

– Ой, потерпишь! Неженка- мороженка! Ну, или почеши втихаря.

И не ошиблась. Самое то. Цветочные мотивы и висюльки, всё как я люблю. А то, что бижутерия. Да и хуй с ним. Когда-нибудь потом будут бриллианты. И вообще, я где-то читала, что дорогие украшения на молодых девушках смотрятся нелепо и выдают дурной вкус.

– С богом, Параська! – поцеловала меня подруга. – Но духи у тебя говно. Терпеть не могу такие запахи!

– А я терпеть не могу твои духи! – засмеялась я. – Какие-то дикие смеси огурцов и арбузов!

– Не огурцы, а свежие нотки!

– А надо, чтоб цветочками! Пока-пока!

Я пробежала через парковку и плюхнулась в любезно открытую дверь машины.

Знаете, как нужно правильно садиться в машину? Нужно повернуться полубоком, посадить попу на сиденье, а потом элегантным движением втянуть ноги в салон. Вот я тоже знаю, а в машину вваливаюсь согнувшись в три погибели как сутулая собака, с обязательным: "Ох, блядь!"

– Юля, ты шикарно выглядишь! – сказал Сергей.

– Ага. Красота необыкновенная. Неотразимая ни в одной калюже.

– Калюже?

– В луже.

– Ладно, не будем углубляться в толкования диалектов. – улыбнулся он. – Только не снимай куртку, пожалуйста. Когда ты наклонилась я уже всё увидел в вырезе для спины. Боюсь представить как бы это выглядело без верха.

– Спасибо! Не буду.

– Хорошо. Тебе куда-нибудь надо?

– Не-а!

Дом у Марата был в черте города и действительно огромный. Небольшая компания, человек в 50, собралась в зале на первом этаже, сновали незаметные официанты, приятные дамы, элегантные мужчины, сияющий Марат и Марина с глазами в пол.

Выпивали, поздравляли, общались. Новые люди, уже знакомые, этот кажется из прокуратуры… Может, нет…

– Здравствуйте, Николай Семёнович!

– Здравствуйте, Юленька. Вы потрясающе выглядите!

Пожалуйста вам, глава города.

Я прихлёбывала шампанское в уголочке и размышляла, что всех этих людей связывает. Дружба? Слишком разные по возрасту, по положению… Ой, Юля! Ты, вон, вообще! На себя посмотри! Кто ты такая и что здесь делаешь!