Так – в очень кратком пересказе – выглядела история еврейского народа согласно Библии.
Сейчас, разумеется, мы можем сказать, что это была не совсем точная картина.
К примеру, Пятикнижие Моисея не было продиктовано Моисею лично Господом на горе Синай. Еще в XIX в. великий немецкий библеист Юлиус Велльгаузен доказал, что оно состоит из четырех текстов, которые когда-то были разрезаны и склеены друг с другом.
Гипотеза Велльгаузена была для библеистики то же, что гипотеза Дарвина – для биологии. Со времени Велльгаузена она многократно уточнялась и усложнялась, но все попытки ее опровергнуть выглядят изумительно жалко.
Поэтому прежде, чем мы перейдем к археологии и посмотрим, что мы сможем сказать о реальной истории евреев, мы постараемся, хотя бы коротко, охарактеризовать четыре этих текста.
Первый из этих текстов известен как J, или Яхвист. Он был написан в Иудее, при дворе царей из рода Давидова, и не позже VIII в. до н.э., а, возможно, значительно раньше.
Это единственный текст из вошедших в состав Торы, который не был написан жрецом. Скорее всего, его автором являлся придворный писец или родственник правящего царя24.
Этот текст отражает политические интересы южного еврейского царства – Иудеи. В частности, в нем утверждается, что умирающий патриарх Иаков благословил в качестве своего преемника своего четвертого сына Иуду, того самого, из рода которого и происходил царь Давид (Быт. 49:10).
Яхвист – самая захватывающая из составных частей Торы. Необыкновенные приключения, лихие повороты сюжета, психологические портреты изумительной глубины – это всё Яхвист. Исаак, покупающий у своего брата право первородства за чечевичную похлебку, истории Рахили и Дины, история Иосифа, проданного своими братьями в Египет и простившего их, – это всё Яхвист. Без Яхвиста не было бы Торы и истории народа евреев – мы попросту не запомнили бы ее.
Автор Яхвиста – это самый ранний и самый гениальный романист всех времен и народов.
Однако одновременно Яхвист – самая «языческая» из составных частей Торы. Яхве предстает в Яхвисте обычным антропоморфным божком. Он лично закрывает дверцу Ноева ковчега, лично борется на переправе с Иаковом, запросто кушает под Мамврийским дубом шашлык с Авраамом – более того, он является под Мамврийский дуб с двумя спутниками. Главным объектом интереса Яхвиста являются патриархи, а Моисей, герой Исхода, значит для него довольно мало.
Для нас самое важное то, что Яхвист, даже в нынешнем отредактированном виде, ничего не знает о позднейших монотеистических табу. Патриархи в Яхвисте ставят жертвенник Яхве на каждой высоте и под каждым развесистым деревом, Рахиль, убегая с Иаковом, забирает с собой идолов отца (Быт. 31:19), а супруга Давида, чтобы обмануть убийц, посланных Саулом, кладет в постель Давида терафима (1 Цар. 19:23), каковой терафим был или простой истукан, или, если верить Талмуду, сушеная человечья голова25. Ни избранник Яхве Саул, ни избранник Яхве Давид не считают вышеозначенного терафима чем-то неподобающим.
Единственный запрет, который содержится в Десяти заповедях в том виде, в котором их приводит Яхвист, – это запрет «не делай себе богов литых» (Исх. 34:17).
Как мы только что видели, литые боги, т.е. вылитые из золота быки, стояли в Вефиле и Дане, в царстве Израиля.
В Первом храме в Иерусалиме, где жил автор Яхвиста, тоже стояли золотые крылатые быки – херувимы. Но они не были литыми. Они были вырезаны из дерева и обложены золотыми листами (Исх. 25:18).
Таким образом, запрет Яхвиста на изготовление литых статуй удивительно удачно запрещает почитать золотых быков, которые стояли в конкурирующих Вефиле и Дане. Он признаёт их негодными к почитанию по причине способа их изготовления. Но он не запрещает почитания золотых крылатых быков, которые стояли в его родном городе26.
Другой текст, вошедший в состав Пятикнижия Моисея, – это E, или Элохист. Он был написан приблизительно в одно время с Яхвистом – но в северном царстве Израиль. Его перспектива отражает политические и теологические интересы соперника Иудеи, Израиля.
К примеру, он мало озабочен патриархами, зато он интересуется Моисеем – главным героем царства Израиль.
Яхвист называется так потому, что в нем бог евреев с самого начала называется Яхве. Однако в Элохисте он называется Элохим до того момента, когда его встречает в горящем кусте Моисей. После этого он тоже начинает называться Яхве. Элохист придает огромное значение тому, что Моисей был первый человек, которому открылось настоящее имя бога. Помните?
«Являлся Я Аврааму, Исааку и Иакову с именем Эль Шаддай, а с именем Яхве я не открылся им» (Исх. 6:3).
Самый известный из правивших в Израиле родов – род царя Ахава – происходил из колена Ефремова. Поэтому в Элохисте Иаков, умирая, благословляет не Иуду, а младшего сына Иосифа, Ефрема (Быт. 48:14).
Элохист, в отличие от Яхвиста, ничего не знает о запрете на изготовление литых богов. Его вариант Десяти заповедей требует: «Не сотвори себе песел» (Исх. 20:4).
Песел – это не просто идол. Это резное изображение. Не исключено, что в раннем варианте Элохиста Господь запретил иметь идолов резных, подобных тем резным херувимам, которые стояли в Иерусалимском храме, и ничего не говорил о литых идолах, стоявших в Вефиле и Дане27.
Элохист содержит большое количество священных законов и написан жрецом. Судя по всему, этот жрец – потомок Моисея. Именно потомки Моисея были жрецами в северном Израиле. В частности, они были жрецами в Дане, где стояло то, что позднейшие монотеисты в полемическом задоре называют Золотой Телец и что в Псалмах называлось «Абир Иаков», т.е. Бык Иакова (Пс. 132:2)28.
Третий составной текст Торы – это Жреческий кодекс, или P. Это первый полностью монотеистический текст, который имеется в составе Торы. О времени написания и авторах этого текста мы поговорим чуть позднее, а пока перейдем к четвертому тексту, который никто не клеил и не разрезал. Этот четвертый текст есть Второзаконие, пятая, заключительная часть Торы.
Это единственная книга, о которой мы точно знаем, когда, где и даже кем она была написана. Она была написана в самом конце VII в. до н.э. при дворе праведного царя Иосии.
«Второзаконие» была та самая «древняя книга», которую первосвященник Хелкия и писец Шафан нашли в храме и принесли царю Иосии. Именно после обнаружения этой книги царь Иосия начал уничтожать идолов и казнить их жрецов.
В 1943 г. немецкий библеист Мартин Нот доказал, что все шесть следующих за Второзаконием книг – т.е. Иисуса Навина, Судей и четыре книги Царств – написаны тем же человеком или, по крайней мере, тем же авторским коллективом, который написал «Второзаконие». Все эти шесть книг сейчас носят название Девтерономической истории, а автор их часто называется «Девтерономистом».
Наш современник Ричард Эллиот Фридман считает, что Девтерономист – это единственный из соавторов Торы, который известен нам по имени. Это – не кто иной, как пророк Иеремия29.
При этом слово «пророк» по отношению к Иеремии не совсем справедливо. Ведь обычно под «пророком» мы понимаем вдохновленного богом босоногого одиночку в рубище. Что же касается Иеремии, то он был могущественным царедворцем и вождем той самой жреческой партии, которая и являлась главной движущей силой реформ Иосии. У него был свой писец – Барух. У него была власть.
Иеремию правильней сравнивать с персонажами типа Льва Троцкого или Мао Цзедуна. Иногда они были у власти, иногда теряли ее, иногда резали соперников, иногда сидели в тюрьме – но всегда были могущественными вождями влиятельных партий.
Если наш Девтерономист и вправду Иеремия, то мы легко можем понять, каким образом в одной из его книг пророк Ахия так удачно предсказал за 300 лет до разрушения вефильского жертвенника то, что жертвенник этот разрушит царь Иосия. Ведь Иеремия, собственно, и был тем человеком, приверженцы которого разрушили этот жертвенник и сожгли на нем кости его жрецов.
Мы также легко можем понять, почему Девтерономист уделяет такое внимание обнаружению «древней книги», вдохновившей царя Иосию на борьбу за монотеизм. Ведь эту «древнюю книгу» написал он сам, равно как и он сам организовал ее очень удачную находку с помощью писца Шафана, чьи родственники были верными последователями Иеремии, и первосвященника Хилкии, носившего, по случайному совпадению, то же имя, которым звали отца Иеремии.
Если Иеремия и вправду написал или отредактировал все шесть книг Библии, повествующих об истории евреев с момента завоевания Ханаана и до разрушения Первого Храма, то понятно, какие проблемы это нам создает.
С одной стороны, конечно, этот человек жил очень давно. Девтерономист/Иеремия был современником многих описываемых им событий, а для описания других событий он пользовался почти современными им текстами.
Поэтому никак нельзя сказать, что он описывает миф. Напротив, многие из его текстов удивительно рациональны. К примеру, его история правления царя Давида не содержит упоминания ни о едином чуде. Это совершенно поразительная трезвость, которой не могли похвастаться даже римские историки, обожавшие начинать любую биографию с рассказов о знаках, предвестиях и чудесах.
Но, с другой стороны, очень многое из того, что он сообщает о древней еврейской истории, подозрительно совпадает с пропагандистскими интересами самого Иеремии, который был могущественным временщиком одного из иудейских царей – Иосии – и не менее могущественным противником четырех его преемников.
Это как если бы мы знали историю Европы со времени гибели Римской империи только в изложении Льва Троцкого. Нельзя сказать, что Лев Давыдович много врал бы о событиях, но его способ отбора событий и точка зрения были бы, мягко говоря, весьма пристрастны.
Это была бы не история. Это была бы пропаганда.
Можем ли мы как-то уточнить некоторые моменты в рассказе Девтерономиста, опираясь на его пропаганду, но – с учетом текстов соседних народов и данных археологии?
В общем-то, да.
Первые оседлые поселения евреев на Ханаанском нагорье появляются внезапно и многочисленно около 1200 г. до н.э. Это очень небольшие поселения, на 50-100 человек. В них присутствует определенного типа керамика и отсутствуют алтари и свиные кости30.
В это же время на склоне горы Гебал – в том самом месте, о котором упоминает «Второзаконие», – на открытом воздухе возводится огромный алтарь, жертвы на котором приносятся в точном предписании с правилами кашрута31.
Почему так важна для нас эта дата – рубеж XII в.
до н.э.?
Потому что это единственная дата, в которую мог состояться Исход. Если в истории евреев и существовало какое-то реальное событие, породившее легенду об Исходе, то оно могло произойти только в это время.
Почему для нас так важен алтарь на горе Гебал?
Потому что он подтверждает легенду об Исходе. На рубеже XII в. до н.э. в жизни кочевых евреев произошло какое-то событие, которое стало катализатором перехода к оседлости. И одновременно с этим событием они построили алтарь Яхве на горе Гебал. Очень возможно, что это событие было связано с репатриацией большой группы единоплеменников из Египта.
Если бы вера в Яхве была распространена у евреев и до этого, то они бы построили этот алтарь гораздо раньше: кочевые народы прекрасно строят алтари еще в кочевом состоянии.
Алтарь на горе Гебал – это наше важнейшее подтверждение существования Моисея. Это, в переводе с археологического, надпись: «Здесь был Иисус Навин».
Что мы можем сказать о Ханаане XIII в. до н.э.? Довольно много, потому что c 1270-х г. до н.э. Ханаан был провинцией Египта. Он был завоеван великим египетским фараоном Рамзесом II, поставившим рекорд Книги Гиннесса для Древнего Востока по длительности правления: Рамзес правил в течение 66 лет.
Покорение Ханаана, представлявшего собой тогда страну прибрежных городов и горных диких кочевников (преемник фараона Рамзеса Мернептах называет этих кочевников «Израилем»), повлекло за собой обычные последствия: часть пленников превратилась в государственных рабов и отправилась делать кирпичи и строить пирамиды; часть хананеян отправилась делать карьеру при дворе метрополии, а часть оказалась на государственной службе в качестве союзнических войск – грозных отрядов 'апиру – египетского слова, от которого, как считается, и произошло слово «еврей».
Как это всегда бывает с пограничными варварами, 'апиру или грабили империю, или служили в ее войсках. В 1213 году Рамзес умер, вскоре после его смерти в Египте началась гражданская война, и отряды 'апиру играли в ней огромную роль.
Начальником этих отрядов и делателем фараонов некоторое время был выходец из Ханаана канцлер Бейя, он же Ра-мосес Ха-ментеру. Элемент «Ра-мосес» в его пышном имени, точно так же, как и в имени фараона Рамзеса, означал «сын Ра». Египетское «мсы» (ср. «мозес») вообще значит «отпрыск, сын».
Некоторое время Бейя/Мосес был так же могущественен, как германские короли при дворе последних римских императоров, или, или… как Моисей, которого Исход рисует высокопоставленным чиновником, усыновленным дочерью фараона. «Сириец, выскочка, стал вождем и захотел подчинить себе всю страну», – так рассказывает об этом времени потомок победителя гражданской войны, фараона Сетнахта32.
Мы отложим обсуждение увлекательной, даже фантастической биографии Моисея до другой книги, а пока лишь заметим, что не было бы ничего удивительного, если бы отряды 'апиру после поражения сбежали в фактически отделившийся Ханаан и если бы именно это событие послужило катализатором процесса оседания на землю их оставшихся в Ханаане соотечественников.
Не было бы также ничего удивительного в том, если бы руководивший этими войсками вождь консолидировал их вокруг культа Яхве, идентифицировав его с богом патриархов Эль Шаддаем.
Другое дело, что этот культ Яхве в том виде, в котором он существовал в XII–VIII вв. до н.э., имел очень мало общего с рафинированным монотеизмом Жреческого Документа и очень много общего с другими ханаанскими, и даже шире – семитскими религиями.
Со времени Возрождения любой образованный европеец среди богов античного пантеона чувствовал себя как рыба в воде. Он слагал стихи на лире Аполлона, прославлял ратные подвиги Марса и восклицал: «Юпитер, ты сердишься, значит, ты неправ». Он даже болезни называл «венерическими». Он говорил о «танталовых муках» и «сизифовом труде».
Боги Древнего Ханаана не были частью европейского культурного багажа. Вы не найдете у европейских поэтов стихов о колеснице Шемеша или о борьбе Баала с Яммом. В лучшем случае европеец представлял себе ханаанскую религию как аналог эллинской – то есть как великое месиво божеств, почитание ручьев, нимф, деревьев, богозверей, без порядка, без смысла – настоящее броуновское движение богов, вечно меняющих имена и без каких-либо проблем идентифицирующихся со своими иноязычными аналогами.
На самом деле ханаанские боги – особенно если речь шла о богах кочевников – довольно сильно отличались от эллинских.
Во-первых, для древнего Ханаана был типичен культ Верховного Бога, Эля. Вера в Верховного Бога была одной из главных черт и семитской, и шумерской религии. В Шумере этот бог обозначался клинописным значком, что читалось как «Ан», а в семитском аккадском языке этот же самый значок читался как «эль/иль». «Эль» – это тот же корень, что в словах «Аллах», «Баал» и «Израиль».
Ханаанский Эль восседал на престоле, поддерживаемом крылатыми херувимами33. У него была длинная борода и рога быка34. Жилище его была гора и скиния собрания35. Его эпитеты были «милостивый», «милосердный», «Творец» и «отец времени»36.
Он был «Судьей» и «Элем Завета»37. Греки отождествляли Эля с Кроносом, в том числе и потому, что именно в жертву Элю приносили детей38.
Напомню, что в Ветхом Завете Бог часто называется «Эль», а чаще во множественном числе: «Элохим».
Кроме этого, для Ханаана был характерен культ персонального бога народа. Персональным богом моавитян был Камош (Числ. 21:29), а филистимлян – Дагон (Судей. 16:23). Персональным богом эдомитян был некто Котзе, он же Кос или Кавс39. В Вавилоне особенно почитали Мардука, а в городе Угарите – Баал Хадада, чаще известного как просто Баал: вообще же слово «баал» использовалось как имя нарицательное и, собственно, и означало «Господин», «Господь».
Персональный бог кочевых народов был ревнивый бог. Если в оседлых Риме и Греции чужих богов легко ассоциировали со своими, то у кочевников – наоборот. Персональный бог народа всегда требовал уничтожать своих братьев. Он требовал от подвластного ему народа творить херем. Херем был общесемитским понятием. На стеле моавитского царя Меши, высеченной в VIII в., Меша хвастается тем, что он уничтожил евреев и сделал их херемом своему богу Камошу. А в другой надписи того же времени царь Сабейского царства в Южной Аравии хвастается городами, преданными херему во имя бога Эль-Макаха, он же Баал Аваэль, т.е. Господь козлов40.
Народ всегда был должен поклоняться своему богу. Поклоняться чужим богам было запрещено, точно так же как американскому военнослужащему запрещено, к примеру, слушаться чужого, а не американского президента. Но это не значило, что народ не признавал существования других богов: он лишь считал поклонение им актом измены. Этот тезис предельно ясно сформулировал еще в конце XIX в. Юлиус Велльгаузен: «Моав, Аммон и Едом, ближайшие родственники и соседи Израиля, были монотеистами ровно в том смысле слова, в каком им был в этот момент Израиль»41.
Чем Персональный Бог народа заслуживал свое высокое положение? Тем же, чем и земной владыка – то есть победами над врагами. Персональный бог народа был обыкновенно Богом Грозы и Победителем Водяного Чудовища. Он являлся с Небесным Воинством на облаках.
Самый известный ханаанский текст, найденный при раскопках в ханаанском городе Угарите, – это как раз текст о борьбе Бога Грозы, «наездника облаков» Баала с Морским Чудовищем по имени Ямм.
Миф о Победе над Чудовищем всегда имел важное политическое измерение, потому что с возникновением царской власти царь того или иного города неизменно ассоциировался с богом Грозы – победителем чудовища (Баалом, Хададом или Мардуком), а его противники – с самим чудовищем.
«Когда ты [Зимри-Лим] воссел на трон отца своего, я дал тебе оружие, с которым я сражался против Моря (тамтум)», – так писал пророк по имени Нур-син царю Мари Зимри-Лиму от имени бога Баала Хадада42.
Какие отношения связывали Всевышнего и Персонального бога того или иного народа – Баала, Камоша, Яхве?
Несколько упрощая, можно сказать, что персональные боги народов были Сынами Эля от его супруги – Ашеры/Атират/Астарты. В угаритском цикле Баала Госпожа Атират именуется матерью семидесяти богов, которые, видимо, были персональными богами семидесяти народов43. Эти боги составляли совет богов – еще одно важнейшее для Ханаана понятие.
Несколько уточняя, можно сказать, что Победитель Чудовища и Персональный Бог народа выступал как Преемник Эля, как новый глава Совета Богов, оттеснивший прародителя на обочину истории, а иногда даже отбивший у него Ашеру.
Угаритский Баал, победитель Чудовища Ямма, именовался то сыном Эля, то сыном Дагана. Вавилонский Бог Грозы Мардук, победитель Тиамат, был наследник (но не сын) Ана. А хурритский Бог Грозы Тешуб был сыном сразу двух богов в результате удивительного события: бог Кумарби боролся с Верховным богом Ану и в процессе откусил его член и забеременел. От этого космического соития, несколько напоминающего брачные обычаи богомолов, и родился Тешуб, победитель чудовища Улликумми.
Чем первоначальный яхвизм – то есть почитание евреями бога Яхве – отличался от религий их ближайших родственников?
Если коротко, то ничем.
Представление о Яхве как о Персональном Боге евреев сохранилось во многих местах Библии. Так, пророк Михей утверждал, что «все народы ходят, каждый во имя своего бога» (Мих. 4:5). В Книге Судей израильтяне говорят Сигону, царю аморейскому: «Не владеешь ли ты тем, что дал тебе Камош, бог твой? И мы владеем всем тем, что дал нам в наследие Господь Бог наш» (Судей. 11:24).
Как и другие Персональные Боги народа, Яхве первоначально, видимо, был сыном Всевышнего и членом совета богов.
Одно из самых поразительных тому подтверждений содержится в т.н. «Песне Моисея» – древнем гимне, вошедшем в состав «Второзакония». В своей ранней редакции этот гимн прямо утверждал, что количество народов в мире равно количеству богов, и что Яхве, Господь евреев, есть Сын Эля:
«Когда Всевышний (Элион) давал уделы народам и расселял сынов человеческих, тогда поставил пределы народов по числу сынов Эля, ибо часть Господа народ Его, Иаков наследственный удел Его» (Втор. 32:8)44.
Это утверждение настолько противоречило позднейшему монотеизму, что уже после I в.н. э. словосочетание «сыны Эля» было поправлено на бессмысленное «Сыны Израэля».
Как и все персональные боги-победители Чудовищ, Яхве был Богом Грозы. Он являлся с небесным воинством на облаках. «Наклонил он небеса и сошел… и воссел на херувимов, и полетел, и понесся на крыльях ветра» (4 Цар. 23:10–11).
Была у Яхве и женская половина, Ашера45.
Многочисленные рисунки, найденные в Кунтиллет Аржуд и Кирбет-эль-Хоме, изображают «Яхве и его ашеру»46. Ашера почиталась патриархами в виде священных рощ: «И насадил Авраам при Вирсавии рощу и призвал там имя Господа, Бога вечного» (Быт. 21:33) или в виде деревьев при алтаре (Судей. 6:25).
Женщины ткали для этих деревьев одеяния, то есть пестрые полоски ткани (4 Цар. 23:7). Крошечные фигурки Ашеры, датируемые X–VI вв. до н. э., находятся по всей территории Израиля. Несколько сотен их найдены в двух пещерах-святилищах, расположенных в трехстах метрах от Первого Храма47.
Древние евреи почитали также и совет богов (он же – Совет Святых или Великий Совет), в котором председательствует Господь. Книга Иова начинается со сцены в совете богов, а 81-й Псалом – со слов: «Бог встал в совете богов; среди богов произнес суд» (Пс. 82:1)48. Псалом 89 утверждает, что Яхве – самый сильный бог в совете богов. «Кто между сынами Божиими уподобится Господу? Страшен Бог в великом сонме святых» (Пс. 89:7–9)49.
Как у всякого уважающего себя Бога Грозы, у Яхве была своя свита. Эта свита была Небесное Воинство. Это воинство видел пророк Михей: «Я видел Господа, сидящего на престоле Своем, и всё воинство небесное стояло при Нем, по правую и по левую руку Его» (3 Цар. 22:19).
Это Небесное Воинство видел пророк Елисей: «И открыл Господь глаза слуге, и он увидел, и вот, вся гора наполнена конями и колесницами огненными кругом Елисея» (3 Цар. 6:17).
Эти огненные кони были те самые кони, которые и составляли войско Яхве: «Колесниц Божиих тьмы, тысячи тысяч; среди их Господь на Синае, во святилище» (Пс. 68:18)50.
Это небесное воинство было такой важной составляющей мощи Бога Грозы Яхве, что даже в период победившего монотеизма его устойчивый эпитет был «Яхве Цеваот», то есть «Господь Войск», что и дало в итоге искаженное «Господь Саваоф».
Предводитель этого Воинства явился к Иисусу Навину во время завоевания Земли Обетованной (Нав. 5:14) и имел с ним долгий и, вероятно, цензурированный впоследствии разговор. Звезды, члены этого воинства, сражались с Сисарою (Судей. 5:20).
В число членов этого воинства, вероятно, входил даже бог Солнца – Шемеш. Во всяком случае, уже в эпоху Судей в Израиле жил вождь по имени Самсон/Шимшон. Он появился на свет в результате чудесного зачатия и обладал огромными размерами, как и великаны, зачатые сынами божьими (Быт. 6:4). Место, в котором он родился, называлось Бейт Шемеш, потому что в нем стоял храм бога Солнца, Шемеша51.
Иначе говоря, в оригинале Шимшон был сыном Шемеша, и в этом не было ничего несовместимого с культом Яхве – ведь солнце/Шемеш слушался Яхве и даже по просьбе Иисуса Навина остановился над долиною Гаваонскою, точно так же, как звезды послушались пророчицу Девору и по ее просьбе сражались с Сисарою.
Евреи еще со времени Моисея несомненно поклонялись Господу Войск, Яхве. Это поклонение было системообразующим для нации. Кто поклонялся Яхве, был евреем. Кто поклонялся Кемошу или Дагону, евреем не был. Но это поклонение имело совершенно другой характер, нежели позднейший рафинированный монотеизм Жреческого Документа, запрещавшего Небесное Воинство, Ашеру и даже высоты.
Мы можем представить себе тогдашний Иерусалим – небольшой еще, но пестрый и многобожный город.
В этом городе на горе Сион стоял храм Яхве, построенный Соломоном. Перед входом в этот храм стояли кони Солнца (4 Цар. 23:11), а в самом храме стоял изваянный Моисееем бронзовый змей Нехуштан (4 Цар. 18:4).
Строители этого храма ничего не знали о запрете на изображения. В храме стояли «двенадцать медных волов» (Иер. 52:20), а стены его украшали «всякие изображения пресмыкающихся и нечистых животных и всякие идолы дома Израилева, написанные по стенам кругом» (Иез. 8:10).
Посередине храма стоял престол Господа в виде «колесницы с золотыми херувимами, распростирающими крылья и покрывающими ковчег завета Господня» (1 Пар. 28:18), и на этот престол во время коронации и воссел царь Соломон (1 Пар. 29:23).
В этом храме стоял идол, который возбуждал ревность Яхве (Иез. 8:3) – то есть статуя или Ашеры, или самого Яхве. Более восьмидесяти стихов из Псалмов упоминают лицо самого Яхве, то есть лицо его статуи52. Именно перед это лицо «трижды в год» требует являться один из вариантов Десяти заповедей. Заметим, что он не требует являться во храм, или к скинии, или в место собрания. Он требует являться именно перед лицом Яхве – то есть к тому месту, где стояла статуя Яхве.
Напротив горы Сион, на горе Елеонской, стоял храм Ашере (4 Цар. 23:13). Девтерономист называет Ашеру «мерзостью Сидонской» и утверждает, что этот храм был возведен из-за чужеземных жен Соломона. Но, скорее всего, это был храм супруги или матери Яхве. Точно такие же два парных храма – один храм Яхве на острове Элефантине, а другой – Царицы Неба на противоположном берегу Нила – построил спустя три века в Египте отправленный туда еврейский гарнизон53.
Храм Ашере на Елеонской горе был построен в рамках обширной девелоперской программы Соломона, превращавшего заштатный горный городишко в свою столицу, и эта программа так впечатлила современников, что впоследствии они сложили легенду о том, что храм Соломону строили подчиненные ему духи, которыми он повелевал, будучи могучим чародеем.
Этот город был полон богов, и своих, и чужих. В этом городе пророки пророчествовали во имя Баала (Иер. 2:8), а женщины плакали по Таммузе (Иез. 8:14). Его обитатели молились «на всяком высоком холме и под всяким ветвистым деревом» (Иер. 2:20). Они кадили на кровлях всех домов воинству небесному (Иер. 19:13), кланялись Солнцу (Иез. 8:16) и подносили ветви к носам своим (Иез. 8:17). Дети в этом городе собирали дрова, и женщины месили тесто для того, чтобы делать пирожки для богини неба (Иер. 7:18).
«Сколько у тебя городов, столько и богов у тебя, Иуда, и сколько улиц в Иерусалиме, столько вы наставили жертвенников постыдному, жертвенников для каждения Баалу» (Иер. 11:13) – восклицал еще в начале VI в. до н.э. рассерженный Иеремия.
Два верования, важных для нашего рассказа, мы хотели бы выделить особо.