Пусть горит!

Фотограф Юлия Архирий

© Юлия Архирий, 2023

© Юлия Архирий, фотографии, 2023

ISBN 978-5-0059-3090-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Паломничество на Запад

«Год на излёте…»

 
Год на излёте.
Хлопья шуршат у окна
В зимней дремоте.
 
 
Новые вести
Чуть шелестят у дверей,
Новые песни.
 
 
В иллюминатор
На Океан посмотрю,
Пальцы впечатав.
 
 
Водным заслоном
Встал Океан под крылом,
Высью бездонной.
 

«Сердце в коленях…»

 
Сердце в коленях.
Зовы распахнутых рук —
Страсти ступени.
 
 
Вышивкой в пяльцах,
Ночь полыхает огнём
В кончиках пальцев.
 
 
Крепко друг в друга
Впаяны, вшиты тела,
Жадны до муки.
 
 
Лунами таем,
Кожею чувствуя тьму.
Сердце взлетает…
 

«Дверь отворяет…»

 
Дверь отворяет
Бархатных волн череда,
Гулкая стая.
 
 
Снова не спится.
В полночи ходит вода,
В кровь прорастая.
 
 
Словно лисица,
Я проскользну за луной
Через границы.
 
 
Спелою дыней
Светит луна над горой,
Смугло круглится…
 

«Снежная вата…»

 
Снежная вата,
Тронулся в путь Новый год.
Звёзды на вахте.
 

Manière de papillon

 
Путь бабочки от тёмного окна,
От подоконника,
От парты в точках от чернил —
В шальную взвесь немыслимого марта:
Мороза пополам с капелью,
В пространство заоконья, зашторья,
Зашколья – в штольни
Весенней синевы,
Просверленные
Солнечным лучом,
Как челноком по водной глади —
По воздуху, тая надежду и —
Тая – нитью сокровенной позолоты —
Пыльцы.
 
 
Зачем в сей день,
В сей час урочный
Явилась ты?
Когда, в истоме полусонной
Притихший, дремлет класс…
И, крылышки коричные раскрыв,
Вдруг замерла
На подоконнике, в луче,
На фоне
Горящих пламенем сосулек
В слепящем блеске детства.
 
 
И я – я за тобой,
Туда, туда,
Где день ещё нетронут,
Вечер – долог,
Цветут во сне
Ромашками поля —
Приметами незнаемых видений…
 
 
Ромашками, ромашками – поля,
И крыши, крыши – частокол сосулек.
 

И солнца звонкий луч – теплом ладони

На темени…

«Лети ж, куда летишь …»

 
Лети ж, куда летишь —
Путей-дорог не зная…
То ль спишь, то ль снишься лишь,
Стежками крыл сшивая
 
 
Штор шёлк и облака.
От смерти ускользая,
От школьного звонка,
От ада и от рая.
 

Рунная дорога

Весна в Осло

 
А эта ночь была бела – безлунная!..
Как через фьорд легла дорога рунная,
Об этом помним я да ветер с пристани,
Черёмуховый дым да шёпот лиственный…
 
 
Тела свивая, Вигеланда Монолит,
Наматывая парк, веретеном жужжит:
В зелёной пряже звуки птичьих голосов,
Фонтанов шум и смех у Солнечных часов.
 
 
По кружеву ворот – тюльпанов выстрелы:
То белые, то алые – неистово
Глядят окрест раскрытыми бутонами,
Тела стеблей переплетя под клёнами.
 
 
Черёмухи, взмахнув ветвями-крыльями,
Над крышами летят, летят над шпилями,
Как стаи чаек над зеркальною водой…
И Осло спит в душистой мгле своих садов.
 

Улефосс

 
Улефосс – чугунный пряник
Над застывшею водой,
Выйдет из печи румяный,
С раскалённой бороздой.
 
 
Раскалён кирпич и даже
Камни древние красны.
Горы, что стоят на страже,
До вершин обожжены.
 
 
Только в шлюзах синий морок —
Холод вод и вязкость смол.
То ли рыбы плеск, то ль шорох —
Кто там по мосту прошёл?..
 
 
Луч закатный вдаль поманит,
И померкнет среди гор
Улефосс – остывший пряник,
Чёрный лаковый узор.
 

Нутодден

 
Реки витражное стекло
Шероховато-сине.
Изломы скал – за слоем слой-
Прошил стежками иней.
 
 
Траву посеребрил слегка
И замерцал слезами,
По шёлку белому цветка
Застенчиво сползая.
 
 
И жарко полыхнул Тинфос
Костром неверных радуг,
Дугою вымахнув Биврёст
Из толщи водопада.
 
 
Затеяв странную игру
Со снегом, с облаками,
Нутодден плакал на ветру
Дождём и лепестками.
 
 
Когда ж, ветшая, порвалась
Метели парусина,
Внезапно буря улеглась,
И хлынул свет в долину.
 

«Закрываю глаза и вижу…»

 
Закрываю глаза и вижу
Засыпанный снегом Гардермоен.
Несколько слов на экране смартфона:
«Chaos in Oslo!»
Тебя, выходящего из автомобиля,
Идущего навстречу.
Потом – долгую дорогу сквозь метель,
Мимо скал, покрытых лесом —
В маленький тихий отель,
Утонувший в снегу.
 
 
Слышу твой голос,
Как ты насвистываешь песню,
Вижу твоё лицо.
Спускаясь взглядом
Ниже, к вороту рубашки,
Выглядывающему из тёплого свитера,
К руке, уверенно лежащей на руле,
Чувствую её сухое тепло —
Каждую малую косточку твоих пальцев.
Расстёгивая пуговицы,
Легко проводя пальцами
Вниз от плеча, по руке,
Ощущаю шрам, отчётливой грубостью
Заставляющий вздрагивать,
Когда к нему прикасаешься…
 
 
Я вдыхаю запах твоей кожи —
Горячий и чистый,
От которого – воистину-
Кружится голова…
Погружаюсь в твои глаза,
Погружаюсь глубоко-глубоко,
Медленно-медленно,
Дремотно и сладко —
В серо-голубую бездну
Всегда сосредоточенного взгляда.
Как я хочу навсегда остаться
В твоих глазах!..
 
 
Я ощущаю тебя всем существом,
Каждой клеткой тела,
Ты зашифрован во мне,
Словно генетический код.
 
 
Я чувствую твоё тело,
Когда ты согреваешь мои ноги,
Пряча их под свитером,
Когда мы сидим за столиком кафе,
Приютившегося на берегу фьорда,
После долгого зимнего дня,
Наполненного сиянием солнца и снега,
Синим блеском льда
И спящей морской воды.
 
 
Я помню февральское утро,
Заворожённое медленным падением,
Или легчайшим лётом
Огромных снежных хлопьев…
Мир, оглохший от нежности.
Долгий, вечный полёт
Снежинок за окном —
Белое безмолвие
В остановившемся времени,
В маленькой комнате отеля,
Где мы лежим,
Прижавшись друг к другу
Под тёплым белым одеялом,
Похожем на сугроб,
И вдыхаем друг друга.
 
 
Наша жизнь
Уместилась в три дня.
То, что не укладывалось
В привычку —
Абсурдное, странное,
Пронизывающее ароматом тайны,
Отвергаемое обыденностью —
Как камень, отвергнутый строителями —
Сделалось главою угла.
 
 
Твоя рука, держащая мою руку,
Впечаталась в неё каждой линией,
Каждым витком узора на ладони —
Ты – мой!
Запечатлён в моём теле,
Сокрыт, подобно сосуду
С драгоценной амритой.
 
 
Я запечатана в тебе, спрятана,
Подобно морю, растворённому в крови,
С его солью, солнцем,
Штормами, шорохами,
Рокотом прибоя,
Приливами и отливами,
Провалами в бездну,
Я – твоя.
 
 
Это я стою там,
На берегу вечереющего фьорда,
Вглядываясь в тебя
Глазами ребёнка,
Впервые увидевшего мир,
Знающего, что он прекрасен.
 
 
Ты погружаешься в мои глаза,
Опускаешься всё глубже и глубже,
Медленно-медленно,
Дремотно и сладко —
Туда, где в сокровенной тишине сердца
Явлена любовь.
 

«Драккар стоял у причала…»

 
Драккар стоял у причала
Древнего Тёнсберга,
Изогнув шею,
Поглядывая вокруг.
 
 
Среди белых лодок и яхт —
Маленьких и лёгких —
Он был сказочным чудищем,
Настоящим Драконом!
 
 
Я подошла к нему
По деревянным мосткам
И тихонько сказала:
– Здравствуй!
 
 
Ничего не ответил
Старый Драккар,
Настоящий викинг —
Промолчал.
 
 
Только качнул сурово
Звериной головой,
И длинношеий узор
Замерцал на солнце.
Моя подруга всегда боялась
Кораблей викингов —
Они приплывали в её сны,
Наводя ужас, сея смерть…
 
 
Но этот Драккар,
Просмолённый и тёмный,
Пахнущий дёгтем и деревом,
Покрытый средневековым узором,
 
 
Среди нарядных
Маленьких корабликов,
Был вовсе не страшен,
Но по-королевски одинок.
 
 
Недолго думая,
Я забралась в корабль,
Посидела на скамье,
Прошла от носа к носу —
 
 
Осторожно ступая,
Вдыхая его запах,
Касаясь пальцами досок,
Гладя старинный узор…
 
 
А по набережной
Гуляли люди.
Смеялись дети,
Лаяли собаки.
Из холма Хаугар
Выползли на свет руины,
Погреться на солнце,
Улыбнуться весне.
 
 
Я обняла корабль за шею —
– Держись, мол, и всё такое, —
Прощаясь, ему прошептала,
Как доброму давнему другу…
 
 
Но промолчал Драккар,
Старый викинг,
Лишь катились из глаз его
Смолистые слёзы.
 

Тёнсберг

 
Как во Тёнсберге-то – тённ-тённ! —
Вдоль по улицам-переулочкам
Вдаль плывёт колокольный звон
Хрупкой музыкой из шкатулочки.
 
 
И по крышам черепичным
Ускользает в облака
Тот мотив меланхоличный —
Из домашнего мирка.
 
 
Синь, как небо, в пролесках склон,
Бродит сказка босоногим дождём…
Мы лошадку в детской – динь-дон! —
Принарядим и в повозку впряжём.
 
 
Пусть за солнцем песня катит,
И подковочки звенят
Над холмом, где пахнет мятой,
Как столетия назад.
 

«Медовое жёлтое солнце…»

 
Медовое жёлтое солнце
Стоит неподвижно в ручье,
Пока по камням он несётся
И брызжется ливнем лучей
 
 
На камни, где никнут берёзы,
Где чаячьи речи звучней,
Где ищут лососи у плёса
Потерянных – к сердцу – ключей.