Читать книгу: «Паучиха. Книга I. Вера», страница 8

Глава 11. Свечение

Вера оставила дочку на Зинаиду и уехала в Ленинград. Устроившись в гостинице, она отправилась в приёмную комиссию в медицинском. В институте учли её военный медицинский стаж, работу на периферии и обещали зачислить на третий курс при условии, что Вера получит аттестат и самостоятельно подготовится по некоторым дисциплинам. Взяв список литературы, она отправилась по книжным магазинам.

Нужный учебник по фармакологии стоял на верхней полке стеллажа. Самой было не дотянуться. Вера оглядывалась в поисках помощи, когда возникший рядом высокий мужчина достал книгу и протянул ей. Она не заметила, как он подошёл, и не уточняла, какой именно учебник ей нужен.

Вера подняла глаза на помощника:

– Исгар?! Как вы здесь? – Вера произнесла это громким шёпотом.

Демон издал смешок.

– Верочка, что за конспирация? Уверяю, для всех я выгляжу как рядовой советский гражданин. Даже сменил изящные костюмы французских кутюрье на изделия фабрики «Большевичка».

Действительно, одет он был в простую светлую рубашку и мешковатые брюки. С последней встречи Исгар ещё помолодел: выглядел не старше тридцати пяти. Демон словно прочитал Верины мысли:

– Да, и возраст сбросил: не хочу, чтоб меня принимали за отца хорошенькой женщины.

– Остальные вас тоже видят?

– Конечно. Ты бы смотрелась глупо, гуляя и разговаривая сама с собой.

– У вас есть ко мне разговор? – Вера встревожилась.

– О, ничего конкретного. Решил взять небольшой отпуск, чтобы составить тебе компанию. – Исгар добавил в голос старческих ворчливых ноток, подражая манере Станислава Ивановича: – Не пристало графине Шуваловой бродить по улицам в одиночестве. Это дурно.

Вера неожиданно для себя рассмеялась.

– Верочка, не могли бы мы вновь перейти на «ты»? В этом обращении больше доверия и интимности.

Они неспеша прогуливались по Петроградской набережной.

– Нравится мне этот город. Великолепный исполин на костях и крови, полный противоречий, – нарушил молчание Исгар.

– Нравится, что на костях и крови?

– Нет. Противоречиями.

– Даже странно для демона.

– Меня считают и ангелом: смотря какую весть приношу.

– А что привлекательного в противоречиях?

– В них всё: развитие, совершенствование, сама жизнь. Это противостояние, благодаря которому достигается равновесие.

– Борьба? А без неё никак? Почему не сделать мир добрым и светлым? Какой людям прок от противостояния?

– Если будешь постоянно смотреть на свет, то ослепнешь. Людские души как маятники: должны раскачиваться от света к тьме. Иначе остановка, деградация и смерть. Душа должна работать.

– А как же цели коммунизма? Мы семимильными шагами движемся в светлое будущее.

– Коммунистическая религия… Много ли светлого ты от неё получила? Подобные идеальные общины возникали не раз. Но, что интересно, живя в любви и заботе о ближнем, люди вдруг испытывали необъяснимую злобу и ненависть. И наоборот: чем ниже низвергнут человек, тем сильнее его тяга к свету. Закон физики: чем дольше маятник зависает в одной крайней точке, тем стремительнее движется в противоположную сторону.

– Так моей задачей будет раскачивать маятник?

– Хм, я в тебе не ошибся. Давай-ка немного позанимаемся. Чтобы понять, в какую сторону качать маятник, надо видеть людей. Устремления души отражаются в свечении. Попробуй расфокусировать зрение и увидеть его.

Вера всматривалась в прохожих, но ничего нового не замечала. Исгар положил ладонь ей на затылок:

– Расслабься. Ты можешь видеть, только не веришь в себя. Это как плавать: не умеет тот, кто сомневается, что вода его держит.

У неё всё равно ничего не получалось.

– Тебе нужны более яркие эмоции. Пойдём в гастроном – покажу нечто забавное. – Демон взял Веру за руку и повёл на противоположную сторону улицы перед движущимися машинами.

В магазине Исгар указал на отдел, свободный от покупателей. В углу появился стол, на котором лежали бумажные кульки с надписью «Сахар». Кассир торжественно провозгласил на весь зал:

– В отделе бакалеи сахар без карточек.

Толпа тёток бросила очереди и устремилась к столу. Кульков на всех не хватило. Кто-то успел сцапать два. Началась потасовка. Женщины ругались и выдирали друг у друга ценный продукт.

Веру забавляла эта мелкая делёжка. Вдруг стали различимы красно-багровые всполохи гнева, окутывающие покупательниц.

Демон одобрительно улыбнулся:

– Молодец. Вечером приглашаю тебя в ресторан. Посмотришь ещё одну категорию страстей человеческих.

Вере никогда не была в ресторане. Не желая выглядеть деревенщиной, она заглянула парикмахерскую. Мысленно похвалила себя, что на всякий случай положила в чемодан то голубое платье, которое купил для неё муж в прошлую поездку.

Стоило переступить порог гостиничного номера, как к Вере кинулась соседка Ира и тут же затараторила:

– Ой, Вера, наконец-то! Я уже заждалась. Ах, причёска! Чудо, как хороша! В парикмахерской была? Что ж мне не сказала? Я бы тоже сделала. Собираемся? Куда пойдём?

Вера совсем забыла, что обещала соседке прогулку по городу. Ира впервые приехала в Ленинград.

– Ириш, ты извини, но сегодня не получится. У меня встреча.

– Ты уже с кем-то познакомилась?! Он ленинградец?

– Нет, мы познакомились давно. В Саратове.

– Куда пойдёте?

– В ресторан.

– Ой, Вера, можно, я с вами?

Вера опешила от такой непосредственности.

– Н-нет…

– Верочка, ну пожа-алуйста… Неужели ты думаешь, что я у подруги мужика стану отбивать?

– Что-о? Ир, не говори глупостей! Он не мой мужик! Где тут утюг? Мне собраться надо.

Вытащив из чемодана платье, Вера выбежала из номера. Только этого не хватало! Теперь соседка будет считать, что у неё роман. И с кем?!

Ира пришла в гладилку.

– Вер, что такого, если я с вами пойду? Уже три дня в Ленинграде, а ещё не была нигде.

– У нас важный разговор. Ты будешь лишней. Ир, давай в другой раз. Я обещаю, что погуляю с тобой. Но с Исгаром встречусь одна.

– Исгар? Он что, татарин?

– Почему татарин?

– Не знаю. Имя странное. Симпатичный?

Вера начинала закипать:

– Понятия не имею. Если не отстанешь – приложу тебя утюгом.

К назначенному часу к гостинице подъехало такси. Исгар вышел из машины. Ира, наблюдавшая в окно, взвизгнула и захлопала в ладоши:

– Верка, это он? Какой хорошенький! У вас с ним правда ничего? Познакомь нас!

Вера, уже готовая была ответить что-нибудь резкое, вдруг застыла с открытым ртом: от Ирки исходили язычки розового свечения.

– Так познакомишь?

– Нет! – Она выбежала, хлопнув дверью.

Исгар усадил Веру в машину. С усмешкой заметил:

– Твоя соседка размазалась по стеклу.

– Тебя рассматривает. Познакомиться хочет.

– Это мы позже устроим.

Он сел рядом. Вера смотрела с изумлением:

– Тебя интересуют женщины?

– Меня привлекают лишь истинные девственницы. Но любая влюблённая женщина – это источник энергии и эмоций. А после расставания можно долго поглощать её тоску.

– Ты что, собираешься влюбить в себя Ирку?

– Нет. Она сама готова влюбиться в первого встречного. Какое свечение от неё исходило?

– Розовое.

Демон одобрительно кивнул.

Ресторан «Фонтанка» в начале вечера был почти пуст. Исгар выбрал место в дальнем углу, откуда просматривался весь зал.

Не заглядывая в меню, демон сделал заказ.

– Осмотрись, до появления нашего наглядного пособия около часа. Изучи посетителей. Попробуй понять, кто есть кто. Кстати, за столиком у входа устроилась интересная личность.

Исгар сидел спиной к залу. Вера повернулась к указанному столику. За ним расположилась девушка лет двадцати. Восторженный и наивный взгляд, на губах – улыбка. Чему она радовалась? Скромное платье подчёркивало прелесть юности. Вера всмотрелась в свечение: вокруг девушки мерцало фиолетовое облако танцующих

искорок.

      Демон пояснил:

– Она ждёт мужчину, который соблазнится её неопытностью, накормит и напоит в надежде на продолжение знакомства. Она будет поощрять его ухаживания, но улизнёт незадолго до окончания вечера.

Вера пыталась найти следы порока в лице юной мошенницы:

– Зачем она это делает? Голодная?

– Нет. Это игра. Риск и азарт. Она в начале пути, забавы её чисты и невинны.

– Невинны? Это же аморально!

Исгар рассмеялся:

– Верочка, ты мыслишь однобокими понятиями человеческой морали. Причём советской. Посмотри на свечение: она светла, наполнена детской искристостью. Сама того не ведая, девчушка раскачивает маятник, воспитывает мужчин.

– В чём же заключается воспитание?

– Сбивает с них спесь. Учит щедрости. Позже она почувствует презрение к тем, кого обманывает, и ощутит выгоду от игры. Вот тогда необходимо будет остановиться, иначе последует предупреждение, а следом и наказание.

Принесли заказ. Исгар наполнил бокал Веры вином:

– Выпей, ты слишком зажата. Для предстоящего зрелища надо расслабиться.

– Кого мы ждём?

– Примагниченную. Вспомни тех женщин в гастрономе: жажда получить желаемое была для них краткосрочным магнитом. Испытав жадность и гнев, дамы совершили после добрые поступки, чтобы привести душу в равновесие.

– Маятник качнулся из одной точки в противоположную?

– Именно. Это и есть здоровая работа души: колебания в одинаковом диапазоне. Но иногда действие магнита слишком затягивается. Покажу на твоём примере с антимагнитом. После изнасилования ты закрыла в себе сексуальность, твой маятник обходил ту область, будто отталкивался от неё. Даже твой организм ответил прекращением месячных на изоляцию полового сегмента. Новое потрясение заставило задуматься, и ты стала снимать запреты. А чувства к Павлу довершили работу.

Вера покраснела: демон знал о ней всё:

– Мог бы и не углубляться в мою физиологию.

– Верочка, я видел женщин не только без кожи, но и вывернутых наизнанку. Дело не в моей бестактности, а в твоём страхе, который пережил самого насильника.

– Яшка умер?

– Да. Но сперва сполна получил за содеянное. Два года его постоянно насиловали, затем он попал в штрафную роту. Дезертировал. Его поймали. Оскопили и сожгли заживо.

– Фашисты?

– Нет. Свои. Надо постараться, чтоб заслужить такую смерть. Впрочем, довольно об этом мерзавце…

– Подожди, ещё вопрос. А Ольга?

– Погибла.

– Как?! Она не могла. Её дело…

– Из-за него и погибла. Ирию не нужен препарат, который бы дал людям бессмертие. Они перестанут работать над собой.

– Это несправедливо. Вместо того, чтобы помочь нам стать совершеннее, вы убираете лучших.

– Как ты предлагаешь вас совершенствовать? Залить море драгоценной жидкости в стакан с трещиной? Никакие знания не помогут, пока человек не расширит свою душу.

– Так научите нас.

– У вас есть все средства для этого. Вы сами пренебрегаете ими. Хватит отвлекаться. Вернёмся к цели нашего визита. Скоро ты увидишь обратный твоему пример. Мы ждём соломенную вдову. До войны она была заурядной девушкой, достаточно красивой, умной и доброй. Любила и была любима. Однако замуж выйти не успела, его призвали на фронт. Прощаясь, она отдала любимому свою невинность. Он выжил, но к ней не вернулся: у него появилась другая. Нанесённая обида зацепила маятник в одном подвешенном положении. А это, в отличие от твоего случая, остановка, следовательно, смерть.

– Как это проявляется?

– Она зациклена на потребности быть желанной. На её счету с десяток разрушенных семей. Но стоит мужчине отказаться от жены и выбрать обольстительницу, как она теряет к нему интерес. Её цель – причинить боль. Чтобы и мужчина, и женщина испытали такие же страдания, которые выпали ей. Находясь долго вблизи магнита, маятник сам приобретает его свойства, начинает воздействовать на душу. В её организме также произошла перестройка. Её сексуальность гипертрофировалась до невероятных величин. Приготовься, сейчас она появится.

В зал вошли две молодые женщины. Вере не пришлось гадать, которая из них «примагниченная»: сияние полыхало неестественно яркими, ядовитыми цветами. Преобладал розовый с сегментами жёлто-зелёного и чёрного. Хотелось прикрыть глаза от этих жгучих красок.

– Попробуй определить, каким чувствам соответствуют цвета. Дотянись. Сама догадайся, как это сделать.

Вера опешила: как можно определить чувства на расстоянии? Значит, надо прикоснуться чем-то незримым, тонким, как то зрение, которым она видела свечение. Как нерв? По коже прокатилась дрожь, Вера ощутила, как из неё вырастают невидимые нити и тянутся к примагниченной, исследуя свечение. Розовый Вера уже видела прежде у Иры и сейчас определила его как цвет вожделения. Потянулась к зелёному. Он отдавал жаждой, потребностью.

– Жадность?

– Не совсем. Исследуй глубже.

Испытывая чуть не омерзение, она проникла в цвет нитями-щупальцами. И передёрнулась, поняв.

– Зависть.

Демон кивнул:

– Чёрный?

Вкрапления чёрного цвета Вера замечала и раньше у некоторых людей. Но те выглядели как точки или горошины. Здесь же чёрный смотрелся кляксами на розовом и зелёном.

– Презрение.

– Умница. Очень опасное чувство, даже в малых количествах. Люди практически не замечают его. Оно не доставляет дискомфорта как гнев или обида, от которых хочется побыстрее избавиться, пережить и нейтрализовать. Презрение точит души незаметно, медленно, но верно.

Тем временем женщины расположились за столиком рядом с оркестром. Вера рассматривала подруг обычным зрением. Примагниченная оказалась стройной шатенкой примерно тридцати лет, в бледно-голубой блузке и узкой серой юбке. Наряд больше деловой, чем вечерний. Её подруга выглядела более броско: рыжие волосы, пёстрое платье, красивое лицо. Но взгляд на ней отчего-то не задерживался. Вера всмотрелась в свечение: цвета располагались довольно гармонично, но были будто выгоревшими или с налётом пыли.

– Что преобладает у второй? – Исгар знал обо всём.

– Не знаю. Какая-то серость.

– Серость! Это подчинение, зависимость от сильного. Такое часто встречается в парах.

Женщины осматривали зал: две семейных четы, одинокая девушка, трое мужчин солидного возраста, увлечённые разговором. Никого, достойного их внимания.

Вошли два новых посетителя: мужчины лет тридцати пяти – сорока. Первый светился нервными вспышками розовых, коричневых, зеленоватых и красных цветов. Свечение второго было спокойным, светлым, с жёлтыми змейками любопытства.

– Опиши мне их, не упоминая цветов. Можешь использовать свой человеческий опыт и наблюдательность.

– Первый с бегающими глазками. Не знаю, как точнее сказать. Порочный?

Исгар кивнул:

– Продолжай.

– Ему трудно сдерживаться. Он хочет выпить больше, чем следует, найти женщину, двигаться, вылить недовольство, конфликтовать. В нём чувствуется нетерпение. И… раздражение на товарища.

– Хорошо. Переходи ко второму.

– Он уравновешен. Вижу стеснение и любопытство. Пожалуй, они приезжие. Но ему не нравится напористость… друга? Нет, они не друзья. Скорее, коллеги. Он не хочет выходить за рамки. Какой-то запрет…

Вера сосредоточенно смотрела на мужчину. В свечении, близко к груди, горели три светлых и тёплых огонька. Он был связан с ними.

– Его удерживает любовь. У него семья.

– Что наша подопечная? Кого выбрала?

Вера перевела взгляд на женщин. Примагниченная засветилась сильнее. Розовые струйки потянулись от неё ко второму мужчине.

– Второго. Странно. Ведь первый сам ищет знакомства.

– Вспомни, что я говорил о ней. Для неё интересен момент предательства мужчиной любимой женщины. Первый удовлетворит только сексуальные желания, но не даст пищи зависти и презрению.

Мужчины расположились за столиком. Похотливый заметил подруг. Его товарищ не проявил к ним интереса. Оркестр заиграл танго. Женщины поднялись и вышли на танцплощадку.

Вера наблюдала за танцем. Примагниченная каждым движением передавала вожделение, изгибаясь всем телом под облегающей одеждой.

«На ней нет белья!»

Скромный мужчина почувствовал страсть соблазнительницы. Вокруг него заплясали несмелые розовые вспышки. Он пытался совладать с собой, но приятель подначивал, подогревал робкие желания алкоголем.

Вера досадовала, что мужчина так легко сдаётся.

– А её нельзя снять с магнита?

– Грубое вмешательство может привести к сумасшествию, а то и к смерти. К тому же это нарушение закона. Но можно подтолкнуть её к тому, чтобы она «отцепилась» сама.

– Как?

– Потрясением. Настолько сильным, что затмило бы её доминантные чувства.

– Что же для этого должно произойти? Мне даже представить страшно.

Оркестр смолк. Женщины вернулись за свой столик. Сексуальная дама бросала на краснеющего от преступных мыслей мужчину короткие призывные взгляды.

– Знаешь, что сдерживает её от активных действий?

– Стыд?

– Нет. Знай она, что никто её не осудит, не изображала бы сейчас скромницу. Её останавливают рамки морали, принятые в обществе. Переступи их – и спугнёшь добычу.

Демон подлил Вере вина и продолжил:

– Знаю одно племя в Африке. Дикари. Живут земледелием, охотой и войной с соседями. Частые сражения сказываются на численности мужчин. Женщин в племени подавляющее большинство. А нужны воины. Поэтому девочек с раннего возраста учат соблазнению. Европеец ужаснулся бы их развращённым нравам: разгуливают с открытыми гениталиями и совокупляются на глазах у всех. Однако дикарям неведом стыд, им важнее потомство.

Исгар сделал паузу.

– Так вот. Сейчас я заменю для нашей красотки принятые нормы на принцип выживания женщин того племени.

Вера посмотрела на женщину. Той будто стало жарко: она водила ладонью по шее и груди. Затем направилась к мужчине, на ходу снимая блузку, срывая пуговицы. Встала перед ним, обнажённая по пояс, задрала юбку, под которой не оказалось белья, расставила ноги и призывно закрутила тазом, опускаясь на колени сгорающему от стыда избраннику.

Представление длилось недолго: мужчина вылетел из зала, а к распутнице бежали швейцары и милиционер.

– Вернём её в рамки советской морали, – улыбался демон.

Женщина вдруг осела, пытаясь прикрыться и пряча лицо за волосами. От неё к Исгару потянулись прозрачные струйки.

– Что ты делаешь? Поглощаешь её эмоции?

– Нет, энергию. Без эмоций она не усвоит урок. Опозориться в общественном месте – мощное потрясение. И вместе с тем безобидное. Заодно укрепились и моральные устои мужчины.

Нарушительницу увела милиция. Ресторан понемногу заполнялся. Посетители какое-то время обсуждали случившееся, но вскоре переключились на еду и танцы.

– Нам пора. Завтра тебе надо встать пораньше. Покажу ещё одно интересное место, – сказал Исгар, поднимаясь.

Глава 12. Ведьма

В семь утра демон поджидал Веру у гостиницы. Они отправились на пригородную автостанцию.

– Куда мы едем? – спросила Вера, когда они заняли места в автобусе.

– В церковь.

– В церковь? А-а… это для тебя не вредно?

– Что-о?!

Исгар рассмеялся раскатисто и громко. Из глаз даже слёзы брызнули. Автобус в этот час был почти пустым. Немногочисленные дачники оборачивались в недоумении. Демон, корчась в приступах хохота, дёрнул рукой, и пассажиры как по команде заинтересовались пролетающим за окнами пейзажем.

– Вера, ещё никто не беспокоился, что мне может поплохеть в храме. Обычно людей волновало, не оскверню ли я его своим присутствием. – Демон едва мог говорить сквозь смех.

– Откуда мне знать? – обиделась Вера. – Я понятия не имею, что ты такое.

– Не обижайся. Если бы знала, то тоже нашла бы такую тревогу обо мне забавной.

– Так расскажи. Или тоже законом запрещено?

– Запрещено, но тебе можно.

– Спасибо за честь! – Вера ещё дулась.

– Это не честь. Но ты не из болтливых. И лучший способ сотрудничества с тобой – честная игра.

Исгар сделался серьёзным:

– Я маргаст. Сказок и легенд о нас хватает. Самая известная, о которой ты знаешь, про Кощея Бессмертного. Бессмертный, потому что морок невозможно убить. В Европе нас причисляют к некромантам. В Молдавии и Румынии называют Карачун. Не могу тебе точно сказать, когда появились первые из маргастов. Живём мы уединённо, родами. Когда род гибнет, вместе с ним исчезают и все летописи.

– А где вы живёте?

– В изломах пространства, на границе видимого людям мира и Ирия. У каждого рода своё гнездо, обитель. Кощеево царство, которое невозможно было найти без магической помощи, довольно точное определение. Как и притча о смерти Кощеевой. Душа маргаста находится вне тела. Этим и вызвана потребность в человеческой энергии и эмоциях.

– Сколько тебе лет?

– Я не такой древний, как ты думаешь. Мне нет и трёхсот.

– Не скучно жить так долго?

– И да, и нет. Сложно ответить. Но я люблю жизнь. В этом мы с тобой схожи.

Вера замолчала, вспоминая, как в последнем кошмаре, когда ей грозила смерть под грудой трупов, она схватилась за спасительную руку, не раздумывая о том, куда её вытащат.

– Исгар, я ведь не крещёная. Отец не разрешал. Мне можно в церковь?

– Можно. Церковь давно утратила своё истинное предназначение. Да и современный обряд крещения носит символический характер. На заре Христианства при погружении в воду крестившегося притапливали. Вот это было честное принятие Христа.

– Жаль, что я ничего об этом не знаю.

Через час тряски вышли на остановке. В деревню вела пыльная грунтовка. Справа виднелся сосновый лесок, к которому тянулась широкая тропа.

– Нам туда, – указал на неё Исгар.

Войдя под свод сосновых крон, Вера почувствовала, что с ней происходит нечто странное: ощущение собственного тела вознеслось к верхушкам деревьев. Она поймала такт колебаний и закачалась невидимыми ветвями в унисон с соснами. Захотелось закрыть глаза и навсегда врасти здесь в землю, предаться вечному покою и безмятежности.

– Тебя приняли! – крикнул ушедший вперёд демон.

– Куда приняли? – не поняла его Вера.

– Деревья приняли. Удивительные создания. Древние проводники и советники. Когда ты научишься видеть масштабнее, то поймёшь, что свечение человека формой похоже на дерево с его кроной и корнями.

Вера догнала его и решилась спросить о том, что давно не давало ей покоя:

– Исгар, а Бог есть?

– Есть.

– Ты сам это знаешь или, как люди, веришь преданиям?

– Знаю. Но Бог – не старик на облаке, каким рисуют его религия и научный атеизм. Это сложная и мощная структура. Только единицам из подобным тебе дано увидеть тонкое энергетическое свечение, связывающее между собой всё человечество. Эти нити имеют строгую структуру и способны передавать информацию от человека к источнику и обратно. А вот источник не виден и мне.

– Что за источник?

– Источник и есть Бог. В Ирие божественные сущности уходят на недосягаемые слои, или, скорее, вершины. Они слишком тонки для восприятия. В библии сказано, что Бог есть любовь. Думаю, это соответствует его сути. Но не спеши радоваться: божественная любовь ревнива и не терпит конкуренции. Всё, что ты полюбишь – потеряешь. Истинная любовь проявляется, когда уничтожается объект, на который направлена человеческая привязанность. Поэтому в мире всегда будут вспыхивать войны, эпидемии и стихийные бедствия.

– Значит, мои родные и Павел… Они все жертвы для божественной любви?

– Можно и так сказать. Но в твоём случае потеря близких, скорее, воспитательный процесс. Не смотри на меня так. Я всего лишь твой наставник. Меня самого воспитывали.

– А Наденька? Мне перестать её любить, чтобы не потерять?

– Конечно, нет. Ты должна изменить вектор любви. У Нади своё предназначение в жизни. Перестань относиться к ней как к плоду вашей с Павлом любви. Вы с мужем были инструментами, а не творцами.

– Поэтому ты был так недоволен, что её назвали Надей, а не Лизой?

– Да. Тогда ты отказалась от преодоления, убежала от боли, которая могла защитить девочку.

– Исгар… То, что я должна буду делать… Это грех?

– Когда хищник ради пропитания убивает жертву, это грех?

– Думаю, нет. Такова его природа.

– Именно. Грех не следовать своему предназначению.

– Но ведь религия учит добру, смирению.

– Религия создавалась людьми. Она больше походит на магические ритуалы, чем на истинное служение. Чтобы учить добру, надо разбираться в его природе. Что ты сейчас чувствуешь к Галине?

– Не знаю. После того, как ты сказал, что она отдала за меня жизнь, ненависть ушла. Кажется, я простила её.

– А её страдания не были достаточной причиной для прощения? Она ведь просила тебя навестить её в больнице. Почему ты не пришла?

– Я не могла её видеть. Не знаю, как объяснить. Чувствовала, что она хочет избавиться от мучений, но не раскаивается в том, что натворила.

– Всё верно. Отказ в прощении – не добрый поступок. Но, прости ты её прежде, чем она осознала чудовищность своих деяний, ей пришлось бы отдавать долги после смерти. Не получив прощения, Галина стала работать над собой и чистить душу.

Они вышли из леса. Впереди сверкали на солнце купола церкви. Из ворот потянулся народ.

– Служба закончилась, – пояснил Исгар.

– Мы опоздали?

– Нет. Мы вовремя. Сейчас в храме остались просящие. Они-то нам и интересны.

У ворот демон остановился:

– Женщинам с непокрытой головой нельзя.

В его руках появилось белое кружево.

– Это вологодское. Хотелось преподнести тебе венецианское, но такая вещь вызвала бы подозрения.

Исгар накинул ажурную шаль Вере на голову и отошёл к торговой лавке у входа. Вернулся с десятком восковых свечей:

– Поставишь за упокой своих родных. Им будет приятно.

Вера впервые входила в храм. Её встретил запах, знакомый с детства. Так пахло у бабушки по церковным праздникам. От света свечей предметы и лица людей казались присыпанными золотой пудрой. В воздухе вился дым от курений.

Исгар заговорил вполголоса над ухом;

– В писании сказано: «Просите, и дано вам будет». Люди понимают эту фразу буквально и просят обо всём, что придёт в голову. Они ждут от Бога чудес, путая веру с магией.

– А о чём надо просить?

– Покажу на примере. Посмотри на ту женщину.

Вера повернулась в указанном направлении. Перед иконой стояла старушка. Её свечение, несмотря на небольшие тёмные пятна уныния и обиды, было довольно ровным.

– Что с ней не так?

– Она просит, чтобы сына взяли на новую работу, и чтобы ему встретилась добрая терпеливая женщина.

– Что в этом плохого?

– Посмотри на сына. Протянись к нему от матери.

Вера нашла у груди женщины тёплый комочек любви, который горел ярче остальных, причиняя страдания. Нащупав ниточку связи, добралась по ней к мужчине. Свечение тёмное, липкое, состоящее из гордыни, обиды, гнева и презрения. Вера отпрянула, передёрнувшись.

– Неприятное зрелище, согласен. Этому мужчине лет тридцать с небольшим. Поздний ребёнок, первый сын после четырёх дочек. Он красив и достаточно умён, но слепое материнское обожание развило в нём пороки. С детства он привык ставить себя выше других. Не выносит критики. Легко впадает в ярость. Жесток и нетерпим. Из-за конфликтов и драк был исключён из института, сменил несколько работ. А теперь хочет устроиться водителем автобуса.

– Я поняла. В гневе этот человек не способен себя контролировать. Если молитва матери будет исполнена и его возьмут на работу, то могут пострадать люди.

– Именно. О чём бы женщине следовало просить у Бога?

– О том, чтобы сын изменился?

– Да. О любви, смирении, мудрости и смягчении сердца. Но мать не видит причины неудач. И готова пойти к ворожее, если молитва останется без ответа. Человек хочет чуда, а не преодоления.

К кануну с распятием подошла молодая женщина. Поставив свечу, она прошептала молитву и трижды перекрестилась.

– Поставила свечку за упокой соперницы.

– За живую?!

– Да.

– Но это же чудовищно!

– К сожалению, это не редкость.

– Исгар, ты можешь вмешаться?

– Нет. Меня об этом не просят. Но в данном случае вмешаются законы саморегулирования.

– Что это значит?

– Жена любовника этой дамы – гармоничная личность. Она не умрёт, только заболеет. Мужу придётся за ней ухаживать, поэтому он не сможет уделять время подруге, чем вызовет её недовольство и ревность. А это отталкивает. Забота о жене возродит в нём прежние чувства, отношения между супругами наладятся.

– Значит, эта женщина губит себя же?

– Да. А теперь обернись.

В дальнем тёмном углу стоял на коленях старик в лохмотьях. От него, уходя за своды потолка, исходил светящийся столп, ослепительно белый, с фиолетовыми отблесками.

– Это святой?

– Что ты, это презренный лиходей. В молодости он грабил и убивал. Потом был арестован и приговорён к казни. Но вмешалась революция. Большевики по каким-то причинам помиловали его, но оставили в заключении на двадцать пять лет. Даже отсидев своё, старик не надеется на прощение и находит утешение в молитве. Молится он без слов, обращая к Богу любовь и благодарность.

– Как странно.

– Человек изменчив. Не спеши никого судить. А вот этот случай по твоей части. С подобными тебе и придётся работать.

Исгар указал на женщину перед иконой Богородицы. В её свечении преобладали серые краски уныния и усталости.

– Жизнь ей представляется такой же тусклой. Она молится о здоровье дочери. Девочке семь лет, она часто болеет. Женщина родила её без мужа. Блокада, голод, страх и одиночество толкнули на поиск кратковременного тепла. Теперь мать хватается за любую работу, чтобы вырастить плод своей слабости. А девочка чувствует себя виноватой в усталости и печали матери, поэтому болеет. Помочь тут может любовь и внимание к ребёнку.

– Ты можешь её направить?

– Нет. А вот ты можешь. На человеческом уровне. В твоей сумке лежит книга со сказками. Найди нужные слова и сделай подарок.

Вера достала детскую книжку с яркими картинками и направилась к молящейся. Та крестилась и вставала с колен.

– Простите, что вмешиваюсь. У вас болен ребёнок?

– Да. А как вы узнали?

– Богородицу просят о детях.

– Дочка болеет. Сил моих нет уже с этими болячками. Того гляди с работы уволят.

Вера положила руку на плечо женщины.

– Я здесь в командировке. Дома осталась маленькая дочь. С ней подруга нянчится, отец погиб зимой. Очень скучаю и беспокоюсь. Поэтому, когда увидела вас, захотелось чем-то помочь. Вот, возьмите. – Вера протянула книгу. – В детстве мама читала сказки, когда я болела. Мне и правда становилось легче.

Женщина рассматривала книгу:

– Нет, я не могу взять. Она ж дорогущая, рублей тридцать, небось, стоит.

– Поверьте, это не важно. Я чувствую, что должна вам как-то помочь. Тогда и с моей девочкой всё будет хорошо.

Свечение женщины наполнилось теплом и удивлением. Глаза увлажнились.

– Спасибо, – прошептала она и направилась к выходу.

На обратной дороге Вера остановилась под соснами. Её снова окутали покой и защита деревьев.

– Исгар, когда автобус? Мы можем побыть здесь немного?

– Да, у нас есть двадцать минут.

Они сошли с тропинки.

– Я совсем не помню, как пахнет лес. На севере нет таких запахов: то ли воздух слишком разрежен, то ли болота всё поглощают.

– Скоро ты вернёшься в Ленинград.

– Не знаю, хватит ли мне времени ездить за город. Придётся работать и учиться. – Вера вдохнула терпкий аромат хвои и закрыла глаза. – Скажи, дети болеют из-за несовершенства родителей?

– Как правило. Но иногда причина кроется в семейные проклятия. Бывают недуги, в которых родители не виноваты. Они даются индивидуально ребёнку. Не берусь судить об их природе, возможно, причина в перерождении. Как бы там ни было, эти случаи не по нашей части.