Читать книгу: «Ворожея и дырявый котелок», страница 3

Глава 3

– Почему это не выйдет? – спросила я раздражённо. – Ты что её сломал? Вы с Рамиром решили меня запереть?

– Это не мы, а вы решили. Нечего было чужие кольца надевать. Особенно магические.

От возмущения меня аж затрясло. Значит, всё это время он прекрасно знал, что я не настоящая Элла Гор и что её чёрное колечко с моего пальца просто так не снимется.

– Почему оно не снимается? А ну, говори!

Старичок пожал плечами.

– Пока новую хозяйку не найдёте, кабинет вас ни-ку-да не отпустит. – Тут он начал принюхиваться, и глаза его сверкнули, как у голодного кота, увидевшего тарелку со сметаной. – А что это у вас там? Свинина?

– Обойдёшься! – выпалила я, снова поворачиваясь к двери. – Значит так, кабинет, если ты сейчас же не откроешь эту дверь, я разнесу её к чёртовой бабушке! И избушку эту заодно. Спалю её, как драконы Жарову пустошь! – Я с силой дёрнула за ручку и чуть не свалилась назад, потому что дверь, до этого не желавшая поддаваться, распахнулась с удивительной лёгкостью.

Гордо вскинув подбородок, я бросила самодовольный взгляд на Гункана и ушла, не прощаясь.

Увы, но время для очередного побега я снова выбрала неудачное. Солнце уже клонилось к горизонту, и ночь обещала застать меня прямо посреди дороги. Мысленно приготовившись к ночёвке в кишащих комарами кустах, я грустно вздохнула и прибавила ходу, торопясь из города прочь.

Вот мелькнул потемневший от времени указатель с надписью «Малград», вот – последний дом -хотя я думала, что они закончились до указателя, – и ещё один, и ещё… А вдалеке показался покосившийся зельеварский кабинет, который я оставила позади.

«Я что же иду не в ту сторону?» – подумала я. Поэтому развернулась и направилась обратно, опять к закату. Прошла табличку с надписью «Малград» и снова вернулась к домику Эллы Гор. Чертовщина какая-то!

С грустью обернувшись на уже почти зашедшее солнце, я в очередной раз вздохнула, понимая, что слуга был прав и сбежать у меня, видимо, не получится, и поплелась к проклятой избушке. Задумчиво открыла скрипучую дверь и встретилась с насмешливым взглядом Гункана.

– С возвращением, хозяйка. Как прогулялись?

Я сунула ему в руки хлеб и свиную нарезку.

– Приготовь что-нибудь на ужин.

Он закряхтел, встал с табурета и посмел взглянуть на меня недовольно.

– Вы хозяйка, наверно, позабыли, что я не готовлю.

У меня был долгий и непростой день, поэтому время для возражений Гункан выбрал неудачное. Вихрем я подлетела к нему и согнулась над неудавшимся домовым. Он отпрянул и от испуга уронил на пол продукты, благо завернутые в плотную бумагу. Я же остервенело сверлила слугу взглядом, и мои кучерявые седые пряди нависали над ним и почти доходили до пола.

Погодите-ка… И откуда у меня взялись седые пряди?! Я отвернулась от Гункана, порылась трясущейся рукой в кармане, достала зеркальце, и из него на меня воззрилась какая-то злобная старуха с горбатым носом. Подпали меня дракон, да я же опять превратилась!

– Без разницы, кто приготовит, ты или Рамир. Оставьте ужин у двери в мою комнату, – сказала я и, ринувшись к лестнице. Уже у себя, я трясущейся рукой закрыла дверь, при этом не забыв запереть её на ключ и засов. Чтобы наверняка.

Глубокий вдох и выдох – я повернулась к висевшему возле двери зеркалу, и из него на меня по-прежнему смотрела старуха, сгорбленная, с орлиным загнутым носом и злыми, подёрнутыми белёсой плёнкой глазами. Ну, как меня так угораздило?! Страх-то какой!

Я бросила свою сумку на сундук и плюхнулась на кровать. Ну, и как мне в таких условиях жить? За мной погоня, в город приехал Главный инквизитор, читай «мой неудавшийся кавалер», а сбежать я больше не могу, потому что бывшая хозяйка кабинета не посчитала нужным рассказывать про особенности своего колечка. Многоуважаемой Элле Гор повезло сбежать из этого городишки в спешке, иначе долги в лавках и покрытые бородавками клиенты показались бы ей весельем по сравнению с разъярённой ведьмой, плохо контролирующей свои способности!

Сделав ещё один глубокий вдох, я прикрыла глаза, пытаясь успокоиться, и откинулась на кровать. Когда закат сменили густые сумерки, что-то железное стукнуло об пол у двери, и из коридора донёсся скрипучий голос Гункана:

– К вам только что приходил клиент. Я сказал, что вы это… устали. Записал его на завтрашнее утро. Как велели, в книгу.

– А что за клиент? – Не знаю отчего, но я насторожилась. – Какого цвета волосы?

– Да-а… светло-русые.

Русый цвет волос очень распространён в Ведарии, но сердце моё всё равно застучало сильнее, предчувствуя беду. Поэтому я решила сама описать слуге непрошеного гостя:

– Высокий, плечистый, взгляд острый, как шпага. В белой рубашке с накинутым поверх багровым плащом. Он?

– Как есть, он. Сказал, утром вернётся.

Ролан. Ролан Стребский добрался и до Маринэллы Гор… О Великие источники силы, ну за что?! Я ведь ничего такого не сделала! Со вздохом опустив взгляд на прилипчивое колечко, черневшее на среднем пальце правой руки, я снова пожелала Элле точно такой же удачи, что сопровождала меня в Малграде.

Когда звук шагов слуги стих в конце коридора, я приоткрыла дверь и забрала свой ужин. Принесённое Гунканом блюдо больше походило на кашу и выглядело, надо сказать, совсем не аппетитно. Я повозила ложкой по железной тарелке, зачерпнула немного жидкого нечто и со словами «Война войной, а обед по расписанию!» отправила его в рот. Что ж, вкус у моего ужина оказался ничуть не лучше внешнего вида. Разваренная гречка, приправленная принесённой мною нарезкой, была очень сильно пересолена. Теперь-то понятно, почему Элла Гор предпочитала готовить самостоятельно.

Одной рукой я пыталась запихнуть в себя стряпню Гункана, а другой вытирала навернувшиеся на глазах слёзы. Лишняя соль ядовито щипала горло, и моё настроение, которое, казалось, уже не могло стать хуже, взяло очередную низину. Решительно поставив на комод почти полную тарелку, я честно призналась себе, что поесть придётся сегодня где-то в другом месте.

Порывшись в платяном шкафу, я вытащила оттуда единственное не зелёное платье. Не успели руки коснуться его тёмно-лазурной материи, как мои седые пряди снова начали превращаться в чёрные. Я с волнением глянула в зеркало – на меня снова смотрела черноволосая, почему-то уже не такая пухленькая Элла Гор.

– Вот так уже лучше!

В своём новом образе я вышла в коридор и прислушалась. В доме было тихо до жути, и только из соседней комнаты доносилось густое кряхтенье Гункана – слуга укладывался спать. Я осторожно постучала в дверь. Она скрипнула, и в щёлку высунулась его седая голова. Ночной остроконечный чепец, натянутый по самые брови, завалился на бок и висел над правым ухом слуги. Гункан прошёлся взглядом по моей обтянутой плотной материей талии, ненадолго задержался на глубоком декольте и удивлённо уставился на моё решительное лицо.

– Где здесь ближайший трактир? – спросила я.

Брови старичка поднялись ещё выше и скрылись под чепчиком, но потом в глазах слуги мелькнуло понимание, и губы дёрнулись в кривой усмешке. И это его самодовольное выражение лица заставило меня гадать, а вся ли каша была пересолена или только наложенная в мою тарелку?

– Быстрее! – поторопила я, не желая смотреть на его радостную физиономию.

– Так в центре города же.

– Найти его как?

Он пожал плечами.

– По музыке.

– Понятно. Значит пойдём на звук. Буду поздно, – бросила я, собираясь уходить, но взгляд мой зацепился за вторую пустующую кровать в их комнате. – А Рамир где?

– Гуляет. Для него ночь – лучшее время.

У меня по спине пробежал холодок. Я искренне надеялась, что не столкнусь с ним где-нибудь на неосвещённой улице. Мне он и днём-то казался пугающим.

Под пристальным взглядом Гункана я спустилась на первый этаж, с сомнением посмотрела на маленький котелок, висевший в камине, и решила, что невинной девушке дополнительная защита лишней никогда не будет. Я сняла котелок с перекладины и, повертев его задумчиво, уменьшила с помощью заклинания, превращая в подобие маленькой дамской сумочки, а потом на всякий случай ещё и утяжелила. Теперь при хорошо направленном ударе ни один разбойник на ногах точно не устоит. Правда нести такое орудие было тяжеловато.

На этот раз дом выпустил меня без проблем – видимо, ему безразличны мои перемещения до тех пор, пока я не планирую сбегать.

Темнота за порогом стояла жутковатая. Установить фонари на окраинных улицах никто, увы, не потрудился – власти явно экономили на безопасности своих жителей. За это я и не любила маленькие города. Суета, приправленная комфортом, мне намного милее тишины и размеренного образа жизни вдалеке от столицы. Озираясь по сторонам, я быстрой походкой направилась к центру города, и, когда вдалеке замаячили каменные дома, вдоль дороги стали появляться и артефактные фонарики.

Я прошла по торговой улочке, минуя двух пьяниц, увлечённо рассуждающих о смысле жизни, и стала прислушиваться. Как и обещал Гункан, трактирных музыкантов было слышно издалека. Пройдя торговую площадь насквозь, я свернула в переулок и оказалась перед двухэтажным каменным домом, из двери которого мне навстречу вывалился уже порядком весёлый житель Малграда.

– О-о, гляди-ка, рыжая! – Он провёл рукой по прикрывавшей его шею бороде, стряхивая с неё капли пролитой браги, вытер ладонь о до треска натянутую на пузо рубаху и покачиваясь потянулся ко мне.

Я ловко отступила в сторону и имела радость лицезреть его фееричное падение. Он опускался на землю медленно и основательно, как падает не допиленный до конца вековой дуб, в надежде на спасение хватающийся ветвями за воздух. Разница между ними была лишь в том, что захмелевший бородач вместо ветвей размахивал перед моим лицом руками. Его распластанное тело смотрелось на выщербленной мостовой на удивление лаконично. Бормоча себе что-то под нос, он несколько раз попытался подняться, но без успеха. Я аккуратно переступила через его дёргающиеся ноги и, зайдя в трактир, достала из кармана зеркальце.

– И впрямь, рыжая… – Мои теперь уже кучерявые волосы доходили до плеч густой копной, на носу и щеках игриво темнели веснушки, нос вздёрнулся, губы заалели. – А так даже лучше. Уважающей себя зельеварке в таких заведениях ночью делать нечего.

Я обвела взглядом гудящее, пропахшее брагой помещение, выбрала столик в самом отдалённом и неприметном углу и махнула рукой подавальщику.

– Что изволите отведать-с? – спросил прыщавый парень лет четырнадцати.

– Суп есть у вас?

– Есть-с.

– Тогда супа тарелку и хлеба к нему. И побыстрее, я очень голодна. – Чтобы как-то смягчить впечатление от моего раздражённого тона, я улыбнулась подавальщику невинной улыбкой. Но в душе понимала, что, если и здесь меня не смогут вкусно накормить, за сохранность этого заведения, а заодно и его хозяев, я бы не поручилась.

– С вас двадцать восемь рейгов.

Я порылась в мешочке, куда предусмотрительно положила лишь немного денег, и бросила монеты в руку паренька. Он быстро убрал их в карман своего замызганного передника и оставил меня созерцать разгорячённую напитками публику. Кто-то пришёл в трактир компанией, громко разговаривал и смеялся, кто-то пил в одиночестве, а кто-то пожаловал совсем за другими утехами.

Мой взгляд остановился на холёном подтянутом брюнете с острыми чертами лица. Он расположился за столиком у противоположной стены, опираясь на неё спиной, а на его коленях восседала манерная блондинка в задранном до бёдер платье с пошлыми оборками. Брюнет совсем не выглядел нуждающимся в продажной любви, и само это зрелище показалось мне неестественным. Он вскинул голову, и мой взгляд на мгновение встретился с парой наглых карих глаз.

Брюнет что-то шепнул блондинке, и та, недовольно сморщив носик, переместилась с его коленей на лавку. Подозвав прыщавого подавальщика, убиравшего грязные тарелки с соседнего столика, брюнет что-то сказал ему и кивнул в мою сторону. Я испуганно отвела глаза – не хватало ещё подцепить здесь какого-нибудь ухажёра.

Но брюнет уже выбрал себе новую компанию, и мой недовольный взгляд ничуть не остудил его пыл.

– Привет, красавица, – сказал он, присаживаясь рядом со мной на лавку. – Вижу, скучаешь.

Я покачала головой.

– Не настолько. – ответила я и поднялась, чтобы пересесть за другой столик. Но наглец схватил меня за руку и усадил обратно.

– Ну-ну, не торопись. Я же не с пустыми руками, – он выжидательно посмотрел на паренька в переднике, и тот торопливо принёс две кружки с медовым варевом. – Угощаю.

– Зря стараешься, – сказала я язвительно. – Такое для меня слабовато. Не возьмёт.

– Просто раньше тебя угощали недостаточно щедро. Не упрямься… – Он улыбнулся, и его острые черты лица смягчились. – Как тебя зовут?

– Игната, – сказала я первое пришедшее на ум имя.

– А я Лукас. – Он протянул мне руку, чтобы закрепить наше знакомство рукопожатием, но я лишь смерила её настороженным взглядом и решила лишний раз не прикасаться к настырному брюнету.

– Значит ты, Лукас, считаешь, что с тобой этот мёд возьмёт меня лучше? – Внутри начал просыпаться азарт. А ведь я всего-то и хотела спокойно поужинать и без приключений вернуться домой.

– Конечно, – ответил тот самодовольно.

Новый костюмчик, уверенная поза, насмешливый взгляд – передо мной сидел настоящий баловень судьбы, который к девушкам относился как к лёгкому развлечению. Типов, вроде этого Лукаса, я с детства на дух не переносила.

– Спорим на пятьдесят рагров, что тебя этот мёд возьмёт быстрее? – предложила я уверенно.

– На десять.

– На двадцать. – Поторговаться и я горазда.

– Пятнадцать.

– Тридцать, – ответила я без капли стеснения.

– Но только что было двадцать!

– Ещё одно слово и будет сорок. – Деньги мне сейчас были ой как нужны, поэтому ниже тридцати я бы уже всё равно не опустилась. Видимо, и он это понял по моему виду.

– По рукам. – Лукас махнул подавальщику. – Неси сюда ещё десять кружек.

Настроен брюнет был решительно, только зря он всё это затеял. Я ведь метаморф, а тело у нас почти никак не реагирует на подобные напитки. Помню, когда я только поступила в Школу, мои одноклассники встретили меня не очень радушно. Особенно я отчего-то не понравилась задиристому Сандру. Во время одной ученической посиделки он имел неосторожность похвастаться при мне, что его почти не берёт ни мёд, ни что-то подобное. Я ответила, что не верю и предложила состязание: кто кого перепьёт. Хрупкая Майра Сидус не вызвала у Сандра никаких опасений, и напрасно. После того вечера Сандра пьющим я больше не видела ни разу, да и глупые шуточки в мой адрес тоже прекратились. Что ж, пожалуй, сегодня я отучу от разгульного образа жизни ещё одного хвастуна.

Вслед за двумя подносами с наполненными мёдом кружками на стол приземлилась тарелка с горячим дымящимся супом. Со вздохом хлебнув всего пару наваристых ложек, я отодвинула её в сторону.

– Начинаем? – спросил Лукас с ухмылкой, и я кивнула.

Мы пили почти не останавливаясь. Когда рядом с каждым из нас стояло по семь пустых кружек, а в мой живот, казалось, не поместится больше ни глотка, вокруг нас собралась целая толпа зевак, и, клянусь самим Проэлефси-Исхис, многие болели именно за меня. Лукас выглядел бодро и абсолютно трезво – такую выносливость за свою жизнь я встречала только в одном человеке – в себе самой.

Я с подозрением посмотрела на наглого брюнета, и тот, подмигнув мне, театрально икнул и расплылся в уже не такой трезвой улыбке. Ещё секунда и моего соперника окончательно развезло. Такого быстрого действия мёда я до этого не видела ни разу.

Он порылся в кармане и, достав оттуда тридцать рагров, бросил их на стол. Как только я потянулась за деньгами, он по-хозяйски положил руки мне на бёдра и, придвинувшись ближе, полез целовать мою шею своими мокрыми от мёда губами.

Колдовать на глазах у толпы зевак мне не хотелось совершенно. Не хватало ещё, чтобы до Ролана дошли слухи о появившейся в городе пришлой ведьме. Поэтому я прибегла к запасному, заранее подготовленному оружию.

Под улюлюканье толпы одной рукой отпихивая от себя разгорячённого ухажёра, а другой схватив стоявший на лавке утяжелённый котелок, я занесла его аккурат над ногой Лукаса и отпустила в свободное падение. С характерным «бздыньк» котелок приземлился ровно ему на ступню, в которой при первом же контакте с днищем что-то неприятно хрустнуло, и трактир разрезал дикий вой пострадавшего. На мгновение мне даже показалось, что этот вой принадлежал не человеку, а раненному волку.

– Извините, я случайно, – буркнула я и, пока Лукас не успел прийти в себя, подняла с пола свой котелок, схватила со стола деньги и быстрыми шагами направилась к выходу.

Из толпы ко мне потянулись чьи-то руки, и я выставила перед собой до блеска отполированное и только что использованное в бою оружие. Оно звякнуло перед носом жилистого мужичка, и тот испуганно отпрянул.

– То-то же!

Когда за мной закрылась трактирная дверь, я облегчённо выдохнула и засеменила в сторону дома. Поесть я, конечно, не поела, что само по себе печально, но зато попила и денег заработала. И вместе с ними, возможно, ещё одного врага. Благо рыжеволосая Игната, в образе которой я сегодня предстала в трактире, совсем не похожа на брюнетку Эллу Гор.

Подойдя к покосившейся избушке зельеварки, я потянула за ручку двери, и та со скрипом распахнулась. Когда я уже собиралась зайти внутрь, из дома мне на встречу вылетела огромная летучая мышь. Приветственно пискнув, она сделала круг у меня над головой и по-хозяйски приземлилась на плечо. Пронзительно, абсолютно по-девичьи визжа, я с десятой попытки сумела стряхнуть и забежала в дом. Прислонившись к запертой на щеколду двери спиной, я попыталась перевести дух.

Всё перепончатокрылое, равно как и волосато-длинноногое, всегда вызывало у меня панический страх. И пусть любители этой диковинной живности сколько угодно рассказывают о том, какими милыми и абсолютно безвредными бывают летучие мыши и паукообразные, в моих глазах они всегда будут выглядеть по меньшей мере омерзительно.

Когда сердце перестало отбивать в груди чечётку, я на подгибающихся ногах дошла до камина и, вернув котелку прежний размер и вес, водрузила его назад на чугунную перекладину. Ласково погладив лоснящийся бок моего верного оружия, я отправилась к себе в комнату, собираясь как следует выспаться.

Сон мой был сладок, но, увы, недолог. Мне снились заливные луга Гимагонии. Их изумрудные травы под ветром волнами клонились к земле, поднимались и снова ныряли вниз. Пение полевых птиц и стрекотание кузнечиков успокаивали и заставляли вспоминать детство.

Вот я убегаю от ребятишек и прячусь в высоких луговых цветах. Падая на землю, чуть не задеваю свитое меж стеблей гнездо, и из него выпархивает испуганная птица. Сбоку от меня раздаётся громкий крик петуха. Я вздрагиваю и оглядываюсь, но его нигде не видно. Он снова надрывно орёт прямо у меня над ухом, и я лезу дальше в заросли, чтобы остановить его раздражающий вопль. Но он всё равно продолжает горланить, как оголтелый. Глаза режет от солнечного света, несколько раз моргаю и упираюсь взглядом в деревянный потолок.

– Какой странный сон, – прошептала я недовольно и снова прикрыла глаза, собираясь понежиться в кровати ещё хотя бы часок.

– Ку-к-ка-р-р-ре-ку-у-у, – из окна донёсся уже знакомый голос петуха.

Я накрыла ухо подушкой, но ушные перепонки всё равно болезненно вибрировали, а вместе с ними начинали дёргаться и оба моих глаза. Ещё несколько минут пытки, и остатки сна окончательно улетучились, заставляя меня усомниться, что день будет добрым.

Со словами: «Может, отварить курятину на ужин?» – я вылезла из кровати и, накинув плащ поверх ночной сорочки, пошлёпала вниз.

Гункан, тихонько покряхтывая, уже разжигал огонь в камине.

– А Рамир опять где? – Отсутствие второго слуги начинало меня беспокоить.

– Дык спит.

Ночью гуляет, днём спит – как есть вампир.

– Ку-к-ка-р-р-ре-ку-у-у.

– Мерлинова борода! Его даже здесь слышно. Где он сидит?

– У соседей наших. В курятнике.

– И ведь не устаёт… Орёт, как в последний раз.

Я присела на табурет и наблюдала, как Гункан наливает воду в спасший меня вчера котелок и засыпает ржаную крупу. Повесив котелок назад на чугунную перекладину, он потянулся за стоявшей у камина банкой соли, набрал столовую ложку с горкой и без тени сомнения собрался всю её опрокинуть в этот миниатюрный, лишь наполовину наполненный котёл.

С криком «Стоять!» я едва успела выхватить у него из рук ложку и, оставив в ней пару щепоток, сама посолила кашу.

– Несолоно ж будет, – пробубнил Гункан, обиженно поджимая губы и осуждающе оглядывая мою ночную сорочку, показавшуюся меж распахнувшимися полами плаща.

– Ты за кашей лучше следи. – Запахнув плащ, я снова уселась на табурет.

Тяжёлый удар в дверь заставил её содрогнуться на петлях, а меня на моём табурете. Чей-то, по-видимому, огромный кулак нещадно бился в старые доски, и я, бросив косой взгляд на Гункана, больше не пытавшегося досолить кашу, поспешила к двери.

– Ну, кто там ещё? – спросила я, выглядывая в приоткрытую щёлку двери и встречаясь с голубыми глазами Ролана Стребского. От испуга я тут же захлопнула дверь обратно, прямо у него перед носом.

– Маринэлла Гор? – спросил он и, судя по тону, не нуждался в ответе. – Я вчера записывался.

– Приходите позже, – сказала я предательски дрожащим голосом. И из вежливости добавила: – Я ещё не одета.

– Меня это не смутит.

«Нахал! Хам! Его не смутит, видите ли!» – подумала я, но вслух сказала:

– Дайте мне пять минут. Я переоденусь.