Читать книгу: «Такие дела», страница 2

– Займи, ну чисто до завтра, – скалился Дух. На самом деле, его звали Дима Ухов из одиннадцатого «В». Ему в этом учебном году сдавать экзамены, а он только и делает, что слоняется по подворотням, щемит мелких, бухает, да деньги стреляет. Но он был на две головы выше Егора, играл в баскетбол, и руки у него были длинные. Егор подумал, как было бы здорово, оттоптать кисть этого самодовольного, тупого барана. Двое других – Саша Хрипов – одноклассник Димы Ухова, и Гвоздь – Андрей Гвоздёв, первокурсник местного техникума, стояли и сверлили взглядом жертву. Девчонки смеялись чему-то и делали вид, что они не здесь.

– Херли завис! Займёшь не? – Продолжал Дима.

Егор мысленно подумывал, кого бить первым, и куда бежать. Руки вспотели. Правая сжимала складной нож в кармане ветровки. Левая – перцовый баллончик. Он продолжал молчать, выигрывая время.

– Алё, лунатик! – Дух помахал ладонью перед глазами Егора, это был удачный момент. Егор схватил его за большой палец, с силой вывернул кисть, правой рукой достал нож. Лезвие блеснуло в свете солнца. Эффект неожиданности сработал как нужно. Дима взвыл, когда Егор полоснул его по лицу. Думать о том, что за такое ему светит не два-три урока после обязательных, а колония, он не хотел. Вообще думать было некогда. «Как только видишь врага, не думай, о его мотивах, не думай о последствиях. Бей. Грызи. Пинай. Калечь. Пускай пожалеет, что вообще к тебе сунулся» – говорил в голове дядя Серёжа. И Егор не думал. Он пнул Диму в живот. Наставил нож на метнувшихся к нему других парней. И резанул Духа по предплечью. Силы у него было маловато, поэтому парень больше испугался, чем пострадал. Порез на лбу заливал глаза. Голое предплечье сочилось кровью. Её вид, вид лезвия, немного отрезвили двух нападавших. Те, мысленно прикидывали, как бы подобраться к слишком настырному восьмикласснику.

Егор понимал, что время уходит. Он корил себя за то, что спалил нож. Теперь с ним придётся распрощаться, а на новый нет ни денег, ни возможности его купить – так случилось, что ножи с определённого момента в местных магазинах перестали продавать без паспорта. С каждой минутой промедления он рисковал лишиться не только ценностей, но и товарного вида. За забором столпились школьники. Кто-то орал, кто-то взывал к скорейшей расправе. Компашке публика была ни к чему. Все итак знали, что они отморозки. А вот от тихого Егора подобных закидонов никто не ожидал. Максим шутил, что он когда-нибудь притащит в школу чехол от гитары и споёт им «лебединую песнь». Но это были только дерьмовые шутки.

Сейчас, Дима, оправившись, преодолев шок, зло скалился, зажимал рану и орал бессвязные, тупые ругательства. Кровь продолжала заливать ему глаза. Приходилось смахивать её здоровым предплечьем.

Его товарищи не спешили мстить за друга. А народу на школьном дворе прибывало.

– Что у вас здесь происходит! – раздался властный, мужской голос. То был охранник, отвлёкшийся от кроссвордов. Как-никак, а школьная территория – его зона ответственности, – рассосались! Бегом!

Компания сразу встала на лыжи.

– Ходи, оглядывайся! – кричал разворачиваясь на сто восемьдесят градусов Дима. Егор подумал, что с этого дня, наверняка, стоило бы.

Он на ходу вытер нож о бумажный носовой платок. Сложил его и убрал в карман. Оборачиваться было нельзя. Того и гляди, будешь в кабинете директора слушать лекции о своём будущем. Он припустил на остановку. Быстрая ходьба, то и дело переходящая в бег, помогала бороться с адреналином. Егора лихорадило. Руки тряслись. Он потел. Со стороны, наверное, казалось, что ему поплохело после урока физкультуры.

Это была не первая его драка. И не последняя. Но привыкнуть к ним нельзя. «Если ты привык к дракам – считай, что до колонии или до дурки осталось совсем чуть-чуть. Не лезь в дерьмо» – говорил дядя Серёжа. Наверняка, он что-то знал о жизни. По крайней мере, Егор так думал.

В голове лихорадочно мелькали мысли, одна хуже другой. Он думал, как можно было обойтись без крови. Может быть стоило отдать деньги. Или попытаться убежать. Теперь же действительно придётся оглядываться. А что если охранник или кто-то из мелюзги настучит Елене Ивановне или кому-нибудь из завучей? Ой-йой, добра не жди. От конечной остановки до дома Егор пробежал с максимальной скоростью. Прохожие недовольно смотрели на нарушающего покой школьника с тяжеленным портфелем.

Физическая нагрузка помогала создать штиль в голове. Домашние занятия помогали штиль сохранить. Егор наколол дров. Натаскал воды в бак печи. Можно было и набрать из чёрного резинового шланга, но Егор решил набрать усталости. Затопил баню. Вымыл посуду. Нажарил картошки. Делал всё, только бы не думать. Бутч смотрел на хозяина, носился по двору, ругаясь на прохожих. Когда Егор переделал всё, что попалось ему на глаза, в голове остались ещё пара сотен дел на завтра, он, вымывшись и наевшись до отвала, пил чёрный чай и смотрел на вечернюю улицу.

До отца дозвониться не удалось – тот был не в сети, видимо, сигнал пропал окончательно. Такое уже бывало, когда на Севере была плохая погода. Егор представлял метель и буран, смешанные с дождём и ветром. Этакая жуткая буря, сметающая всё и вся. Он чувствовал себя одиноким, запертым в тесной халупе, где-то далеко на отшибе. И никто не придёт за ним. И никто не услышит его криков, если он вдруг решит помирать.

Чтобы отогнать мысли Егор включил телевизор. Музыкальная программа орала попсу. Ботоксный ведущий в чёрных брюках и красном пиджаке пытался шутить. Лощеные приглашённые гости тоже. Егор засел за уроки. Голова быстро загудела от формул. От того, что надо было сделать. И на многие задания Егор быстро забил. Особо сложно ему давалась химия. Новый предмет. Новый учитель. Новый учебник. Ничего не понятно. Ноль наглядности. Сто процентов ненависти к детям. Но делать было нечего. Либо так, либо снова оказаться на ковре в завуческой, выслушивать длиннющую речь про его место в жизни. Терпеть замечания к отцу. Пытаться не заорать на взрослых ещё не сломавшимся, писклявым голосом.

Егор где-то вычитал такую фразу: «Его тошнило от жалости к себе». Он продумывал её к месту и не к месту. И не до конца понимал, понимает ли её.

Когда уроки были наспех сделаны, Егор отвлёкся на фильм. Это был то ли ужастик, то ли социальная драма про неудачливого вора, переквалифицировавшегося в репортёра, нечурающегося создавать опасные ситуации, дабы заснять их на видео и продавать телеканалам. Непонятный фильм. Наверное, подростку не стоило бы такое смотреть, но в программах больше ничего не было. Да и эту духоту Егор выдержал еле-еле. Джилленхол в главной роли, ему в принципе понравился. Его цинизм, холодный взгляд, двуличность, пустота в глазах, маниакальность пугали.

Егор пожарил яиц. Быстро умял их под следующий фильм. В нём Джесси Айзенберг рассказывал закадровым голосом о выживании в постапокалиптическом мире, пожираемом зомби-вирусом. Особенно Егора впечатлили титры, где в слоумо мертвецы пожирали людей, а на фоне Хетфилд из «Металлики» исполнял «For Whom the Bell Tolls» под один из самых запоминающихся гитарных рифов. Это было настоящее откровение. Егору всегда нравились подобные фильмы, не смотря на внутреннего сноба, твердящего о их тупости, бессодержательности, жестокости и деструктивности.

Следующий фильм он не запомнил. Заснул под рекламу.

Утро было пакостней предыдущего. Нож оставил дома. Кто знает, что ждёт его в школе? А вот от баллончика он не отказался. Хрена с два он с ним расстанется.

Всё по-новой. Путь до остановки. Толкотня. Автобус. Школьная раздевалка. Химия. История. Две математика. Русский язык. Физика. После последнего урока Егор встретился с Максимом.

– Слышал, что ты вчера порезал, какого-то мудилу! Вот это круто! – говорил он.

– Я бы не сказал… – Как же быстро в маленьких посёлках городского типа разносятся вести!

– Да ну! В следующий раз меня подожди. Мы этих залупочёсов великовозрастных по асфальту размажем! – Максим бил кулаком в ладонь.

Егор подумал, что было бы здорово, вообще больше никогда с ними не сталкиваться. Было бы классно, если бы Дима Ухов просто переехал куда-нибудь в тёплые края и забрал с собой своих приятелей. Или если бы вместо Никиты, кто-то или что-то похитило трио гопников. Определённо жить стало бы спокойнее.

Он воровато оглядываясь покинул территорию школы. Подумал насколько же он везучий свин – никто, кроме Максима, да других школяров о вчерашнем и слыхать не слыхивал. Исключительность ситуации сыграла свою роль – даже среди учёников нашлись те, кто не поверил. Чего и говорить про взрослых?

Двойка по геометрии превратилась в четвёрку с минусом. Правда, если за это платили, было бы лучше. Но мысль об исправленных оценках немого грела душу. Отец бы обрадовался. А это было важно.

И снова всё по-старому. Даже ночной визит шумной калымаги повторился. Не хотелось бы, чтобы это стало частью каждодневной рутины. Пятном на картине повседневности. Но ржавая «Лада», года четырнадцатого продолжала освещать дальним светом близлежащие дома. Рёв мотора рвал ночную тишину. В этот раз интерес к незванным гостям соседи Егора проявили быстрее. Женька, не успевший налакаться до своего обыденного невменяемого состояния, матеря всё на свете трехэтажными ругательствами запрыгнул на капот авто и пинал его в лобовое стекло. Те, кто был внутри явно не ожидали такого поворота событий, и вскоре Женька отряхивался, больно приложившись об асфальт. Падать ему было не впервой. Он довольно скалился на уезжающий механизм дисгармонии.

Егора это насторожило. Столько мест в округе. Столько домов. Есть бараки, где вообще никто не живёт, там можно стоять сколько влезет и делать всё, что захочешь, а машины уже второй день к ряду приезжают конкретно на его улицу. И встают не вверху и не внизу. А конкретно у его дома. Поделиться опасениями было не с кем. И Егор снова топил отчаянное одиночество в чёрном чае, мысленно разговаривал с телевизором.

После ужастиков снились занятные кошмары. Егор пока что решил повременить с переключением их на что-нибудь дружелюбное.

В особенности ему нравились комедийный хоррор. Благо некрупные телеканалы, специализирующиеся на кино, на подобные фильмы не скупились. Этой ночью транслировали фильм с дебильным названием: «Адский ад». В особенности ему понравилась первая сцена с погоней в лесу. Ну, по крайней мере, до момента появления глав-гадов с их странными масками и моралью. Главный герой выглядел неплохо. Сцена ограбления настроила на нужный лад. Вообщем, вечер обещал быть томным.

Егор, как обычно, не заметил, когда уснул. Будильники один за другим терроризировали слух. В конце концов, он окунул голову в таз с холодной водой. Подобная процедура ставила мозги на место. Хотя и не полностью.

В школе всё было как обычно. Разве что пюре и две котлеты на обед порадовали. Да и салат из свежей капусты и наваристый гороховый суп были весьме, весьма неплохими. Была ещё наивкуснейшая сосиска в тесте и чай.

Максим не затыкался. Они с Данилом обсуждали поисковые операции.

– Короче, надо отвлечься, хочешь анекдот? – и хотя никто не ответил согласием, Максим продолжил, – Врываются, значит в бар вооружённые до зубов немец, еврей и русский…

– И?

– А бармен им говорит: «пошли нахуй отсюдова!»

Никто не засмеялся. Но Макс был доволен. Он хохотал за всех.

По дороге домой Егор снова увидел ржавую «Ладу». Она была тонирована вкруг, поэтому разглядеть, кто внутри он не смог. Машина, или подозрительно похожее на неё транспортное средство преследовало его до самой конечной остановки пятьдесят четвёртого маршрута. Домой Егор припустил быстрее, чем выкладывался на марафоне во время физры.

Машина ещё несколько раз проезжала мимо дома Егора. Он увидел, что Женькина ночная вылазка не прошла для транспорта бесследно: капот был изрядно помят, а лобовое стекло покрылось паутиной из трещин.

Егору хотелось, чтобы Женя выбил стекло. Так бы можно было рассмотреть водителя и пассажиров (если они есть).

Сейчас же, наверное, нужно было бы кому-нибудь сообщить. Но кому? Отец снова не в сети. Дядя Сергей уже неделю-другую не появлялся. Тётя Оксана придёт только на следующей неделе. Можно позвонить в полицию, но что он там скажет? Что его преследует стайка гопников-кровопийц-серийных-маньяков-похитителей-детей или кто там воообще? А если это просто совпадение? В конце концов, Егор решил отвлечься, заняться делами, а телефон держать наготове.

Правда ссыкливая подростковая часть всё-таки бушевала, когда какая-нибудь рухлядь проезжала мимо дома. Егор матерился каждый раз, а вскоре страх сменила ненависть.

– До первого столба, мудилы!.. – ругался Егор, глядя как очередной автомобиль без глушителя бил в барабанные перепонки.

Учёба и бытовуха затмили тревожность. Он наскоро сварганил макароны по-флотски, заварил зелёного чаю. Геометрия давалась легче, чем алгебра. История в целом была легче. Но хотелось читать. Чем закончился «Айвенго»? Что скрывается в «Лесу мёртвых»? Чем раньше Егор закончит с учёбой и ведением хозяйства, тем раньше он узнает ответ на эти вопросы. Поэтому сделать всё, как можно быстрее, было в его интересах.

Глубоким вечером, когда запланированные на сегодня дела были закончены, Егор погрузился в рыцарский роман. Некоторые места его утомляли. Зарубежную природу прошлых лет он и вовсе себе представить не мог, но книга ему нравилась.

Он подумал, что неплохо было бы схлестнуться с Димкой Ухиным по правилам рыцарского турнира. Не до смерти, а так, чтобы решить их обострённый конфликт. Потом подумал, что лучше бы Димка просто исчез. Пропал. Переехал куда-нибудь с семьёй или ещё что-то в этом духе. Часть Егора хотела бы, чтобы проблема, как и все рассосалась сама собой. Увы, но жизнь очень редко подкидывает такие случаи.

И снова время пошло своим чередом. Вскоре, правда, Егор удивился, что удача, не смотря на редкие её проявления всё-таки бывает. Хотя и не приходит одна.

Шёл октябрь. Вернее начало октября. Общественность Тёмного поразила новость о ночной аварии. Три местные колымаги, на бешенной скорости столкнулись на перекрёстке в районе выезда из посёлка. Водители не выжили. Пассажиры в тяжёлом состоянии в реанимации. Судя по всему, молодёжь угнала пару бесхозных машин и устроила гонки. Егор сначала не придал новости особого значения, а потом он узнал, что в одной из машин, а именно в «Ладе» четырнадцатого года сидела вся гоп-компания: Дима, Андрей и Саша, в компании двух девчонок, Алины и Вали. Дима и Саша умерли почти сразу – врачи пытались помочь, но ничего сделать не успели. За жизнь Андрея, Алины и Вали борются хирурги. Странно, но у Егора не возникло никакой радости, наоборот, ему показалось, что погибающие сверстники – знак не из лучших. Хотя какую-то долю облегчения он и испытал – по крайней мере, думать о ещё одной компашке, с которой нужно свести счёты нет необходимости.

Ближайшие две недели на повестке дня была только эта новость – в посёлке мало чего происходит. Пропажа Никиты отошла на второй план. Но поиски продолжались. Зацепок никаких не было. Парень просто не пришёл домой. Последнее место, где его видели – школьные ворота. А потом пустота. Мобильник вне зоны действия сети. Ни свидетелей, ни очевидцев, ни деталей исчезновения – вообще ничего.

***

Данил, впрочем, имел свою теорию на этот счёт.

– Кароч, нашли я думаю его. Просто, чтобы панику не наводить об этом не сообщают. Думаю, его замочили. За то, что трупы нашёл. Мы, кароч, следующие. Поэтому надо быть на стрёме. Зырьте чё есть, – он поднял портфель в развёрнутом виде. Там лежал пневматический пистолет Макарова. У Макса челюсть отпала.

– Настоящий?!

– А ты, как думаешь, мудила? Где я те настоящий-то возьму? Это травмат, – серьёзно отвечал Данила.

– Пневмат, – поправил Егор, – травмат, тебе, как и боевой – не светит.

– Ну, пневмат, какая разница? – Данил закрыл портфель.

– Пошмаляем? – спросил Максим. Глаза у него горели, как будто под новогодней ёлкой нашёл ключи от безоблачного будущего, финансовый достаток и смысл жизни. И всё в одной коробочке.

– Ну, если на патроны и баллончики с газом скинемся, можно, – отвечал Данил.

Сказано – сделано. Парни разбрелись по домам, переоделись, потрясли копилки и одёжку на предмет мелочи и через полтора-два часа собрались у «Волны» – заброшенного магазина на отшибе. Сходили в местный рыболовный магазин, купили на все деньги четыре баллончика для пневматики и банку шестимиллиметровых пулек. По общему карману это ударило изрядно – сдачи осталось два рубля. Их приватизировал Данил, в пользу будущих покупок. Следующие два-три часа прошли достаточно весело: парни насобирали алюминиевых банок из-под разных напитков: пива, кока-колы, энергетиков и ещё какой-то срани. А после, практиковались в стрельбе. Данил делал всех всухую – судя по всему, в стрельбе он уже поднаторел, может, дома тренировался, а может просто имел предрасположенность.

– Вреда такой штукой не сделаешь. От маньяка не отобьешься точно, – говорил Максим.

Данил немного помрачнел. Оскорбился, судя по всему.

– Ну да, ну да. Посмотрел бы я на тебя, если тебе из такого с десяти шагов глаз вышибут. Я думаю, приятного мало в этом будет.

– О чём вы вообще? Лучше просто по банкам стрелять. Какие маньяки? – вмешался в спор Егор.

– А кто кости за городом прячет?

– И чё, это обязательно маньяки? Может это ОПГ, или ещё какая хрень.

– НЛО!

– Вот именно!

– Хуем по лбу не дало? Какое НЛО, блять!..

За разговорами наступил вечер. Компания разошлась по домам. Егор вымотался. Делать ничего не хотелось. Пришлось приложить огромное количество волевых усилий, чтобы засесть за уроки. В качестве ужина он решил ограничиться яичницей.

Было тоскливо. Одиноко.

Тёмные места в доме пугали. Источали тревогу.

Егор закончил читать «Айвенго». Хотелось чего-нибудь страшненького и атмосферного. Сборник произведений Блэквуда Егор очень быстро пробежал. Особенно ему понравились «Ивы» и «Вендиго», а вот «Лес мёртвых» разочаровал. На книги денег не осталось. Егор пожалел, что поддался импульсу и внёс большую часть оплаты за боеприпасы для пострелушек. Теперь придётся идти в библиотеку. Хотя ничего особо страшного в этом нет. Разве что лень. Да, лень и прокрастинация – два демона современности. Приходиться прилагать усилия, чтобы вломить им по первое число.

Шло время. Егор продолжал в свободное время бродить по округе. Разве что, когда шли проливные дожди, он носа на улицу без особой необходимости не показывал. В пристройке, ко всему прочему он решил стряхнуть пыль с мастерской. Начал инвентаризацию. Стал пересчитывать инструмент. Пять молотков, два топора, три покрытых ржавчиной кувалды, два лома, четыре пары граблей, вилы, две метлы, три гвоздодёра, два уровня, три ведра ржавых, мятых гвоздей, болтов, шурупов и гаек…

На дне гнилого деревянного ящика он нашёл ручную дрель. Правда, сообразил что это такое не сразу.

Также он починил старые тиски, заменил ручки у древних плоскогубцев.

Он и сам не знал, зачем это делает, но ему хотелось привести дела в порядок.

Кроме того он нашёл просто огромную гору металлолома, ветоши, хлама. Что делать со всеми этими «сокровищами» он пока не знал. Решил, что всё должно быть под рукой – не знаешь, что и когда пригодится.

Через пару-тройку недель, аккурат под конец октября в пристройке поселился порядок. Кучи металлического хлама, бардак и прочее, перестали пугать столбняком и воображаемыми змеями. Егор даже запотел и с помощью уголков, дрели и болтов починил древние стеллажи. Получилось нескладно, но функцию свою они выполняли: весь более-менее полезный инструмент и расходники расположились на фанерных досках. Егор мечтал о новых материалах. Ему не помешала бы краска, доски и брус, но он решился обходиться тем, что есть.

До двух мест он так и не решился дотянуться: полуподвал пристройки по левую сторону от лестницы и чердак под скатом крыши. В оба места он соваться не хотел, даже при свете дня.

А вот куда он ещё мог добраться, так это терраска в сенях – крытая комнатка, где годами складировался хлам. Там был старый, чёрный шифоньер, комод с плохо открывающимися выдвижными ящиками, деревянная и стальная рухлядь. Помимо прочего он нашёл чучело – голова кабана на деревянной подставке. Жуткая хрень с пожелтевшими клыками и пыльной шерстью. Жуткая, но стильная. Егор решил во что бы то ни стало почистить её, привести в порядок и повесить где-нибудь. «Будет жутко стильно» – подумал он.

***

– Предложение: спалим эту халупу до основания! А когда дым рассеется сравняем её с землёй! – глядя на дощатый барак, а точнее то, что от него осталось, кричал Максим. Так случилось, что его кошку, убили какие-то живодёры и показательно прибили труп на стену.

Никто, кроме трио друзей не знал каких трудов стоило снять её с гвоздей, положить останки в обувную коробку и похоронить в поле за городом. Они постарались. Сделали памятник из насыпи булыжников. Данил на трудах выжег на листе фанеры слова: «Все котики попадают в рай. Спи спокойно, Валькирия».

Максим больше не шутил. Почти. На нём лица не было.

Он стянул из гаража маленькую, пластиковую канистру с бензином, украл из родительских запасов пару початых бутылок водки.

Друзья не знали, как делается «Коктейль молотова», поэтому пришлось импровизировать: они добавили в бутылки опилок, хорошенько перемешали водку с бензином, вставили в горлышко тряпку – смоченную в бензине старую футболку, служившую когда-то постелью для Валькирии.

Начать было предложено Максиму. Миролюбивого парня разрывало от обиды и ненависти. Всю злобу он вложил в бросок горящей бутылки. Бутылка не разбилась. Глухо отскочила от оконной рамы. Посыпались остатки стекла. Максим не растерялся, быстро подобрал бутылку и кинул более прицельно в окно. Огонёк пролетел во тьму здания. Бутылка разбилась. Растеклась лужа пламени. Парни ожидали взрыва. Но ничего подобного не произошло.

– Облом! – сказал Данил, глядя на пламя. Максим бесшумно плакал, хотя парни бы его не осудили. Он любил кошку. Настолько любил, что, когда увидел то, что с ней сделали начал курить. И сейчас, утирая слёзы, он трясущимися руками поджигал вторую бутылку. Метнул её в другое окно. Разбилось стекло. Ещё одна лужа пламени расплескалась по грязному полу. Троица смотрела, как потихоньку, медленно, но верно, обветшалое здание занимается. Повалил дым. Максим закурил. Единственное, что он мог достать это полпачки сигарет, его тёзок. Курево было мерзкое. Воняло отваром из носков, баней и жённым навозом.

– Ну и? Чё дальше? – спросил Данил.

– А дальше найдём этих мудозвонов, и выбьем из них всё дерьмо. Вы со мной? – спросил Максим. Кажется, он курил не в затяг. Покашливал и плевался. И хорошо, скорее всего не подсядет.

– А ты как думаешь? – ответил вопросом на вопрос Данил.

Егор молчал.

Перед уходом Макс затушил сигарету.

– Хотите анекдот? – спросил он.

– Давай, – почти синхронно ответили друзья.

– После драки, кулаками не машут. Кто за ножом бежит, кто за обрезом.

В этот раз парни рассмеялись. Не смеялся только Макс.

Могилка Валькирии стала негласным местом сбора. Парни притащили на небольшой холм, поросший травой, пару брёвен. Из осколков кирпичей и дырявого, прогнившего жестяного листа сложили кострище. Принесли кольев и полиэтиленовой плёнки для теплиц – делать настил. Когда компания собиралась ненадолго или уходила, всё прятали в схрон – небольшую землянку.

Макса словно подменили – любой намёк на жестокое обращение с животными он стал воспринимать как личное оскорбление и лез в равные и неравные драки. Как он сам шутил про очередной фингал и свои занятия дзюдо: «Дай человеку по еблищу один раз – и его лицо будет разбито один день. Научи его самого бить по еблищу – и его лицо будет разбито всю жизнь».

Его отец и старший брат оценили перемену. Они с интересом выслушивали очередной рассказ про нерадивого собачника, плохо обращающегося с братом своим меньшим и его историю знакомства с новыми умениями Макса.

Найти живодёров было трудно. Парни, шляясь по городу выискивали зацепки, но ничего кроме новых жертв не находили. Были полуразложившиеся собаки и кошки, кости и части тел, но ничего, указывающего на тех, кто это сделал.

***

Егор все-таки повесил кабанью голову в пристройке. Правда забыл про неё достаточно быстро. Вспомнил слишком поздно, когда поймал многозначительный взгляд Макса на чучело.

Макс сам прервал молчание.

– Расслабься, друже, будем драться.

Егор напрягся.

– Да расслабься! Не поверю, что ты кабана завалил! Всё нормально. Я читал про диких кабанов. Ты знал, что если свинью выпустить в лес, она быстро дичает? И лучше тебе не встречаться с подобной животиной раз на раз. Жаль Валькирия была не такой свирепой… Знаешь чё такое ассиметричный ответ?

– Ну и чё?

– Это когда получаешь по морде, а бьёшь по яйцам.

Парни опять засмеялись.

Наспех перекусили гороховым супом на костях. Бахнули чая и уместились на диване смотреть «Крик 1» и «Крик 4». Вторую и третью часть слешера решили проигнорировать.

Под конец четвёртой части, Данил выдал: «Ну и дерьмо».

– А чё-ж ты раньше не сказал, глянули бы чё-другое, – ответил Егор.

– Чё например?

– Да хоть «Зловещих мертвецов»… Или «Хижину в лесу».

– Мы смотрим слишком много ужастиков, как я теперь домой пойду? – спросил Данил, – особенно из этой перди.

– Не волнуйся, Макс тебя за ручку проводит, – улыбнулся Егор.

– Хрена с два я буду рушить вашу крепкую мужскую дружбу, – парировал Максим.

Когда на улицу только-только стал заявлять свои права вечерний мрак, парни разошлись. Егор снова почувствовал одиночество.

Чтобы от него избавиться он погрузился в ленту соцсетей. Мемасы, тревожные новости и красивые картинки не очень-то помогали. А вот «Робинзон Крузо» Дефо вырвал его из реальности. Отогнал одиночество. Он в красках представлял как сам выживает в мире дикой природы, с поправкой на свои родные широты. Он, как никто понимал героя Крузо, а описание племени дикарей-каннибалов навевали странные ассоциации из жизни. Он понял, насколько сильно отпечатались их страшные находки на его сознании. «Будь у меня проблемы с психикой, моя биография, наверняка, смахивала бы на предысторию становления какого-нибудь социопата убийцы» – тоскливо улыбался он про себя.

«Дай мне знать, если когда-нибудь начнёшь жалеть себя» – говорил дядя Серёжа – «Я быстро избавлю тебя волшебным пиздюлём от подобных пиздостраданий. Пускай другие жалеют. Усёк?» И хотя Егор и не понимал, в чём тут дело, фраза: «Никакой жалости к себе» выжглась на обратной стороне век.

***

На Николая Николаевича было больно смотреть. И дело тут скорее всего не в сигаретном перегаре.

Николай Николаевич был лириком от мира физики.

Каждый урок он вёл с мелодраматичным надрывом. Он украл манеру читать лекционный материал из драмкружка. И эта манера шла вразрез со школьным курсом физики.

Видимо, по ночам он сливал остатки учительской зарплаты в интернет-казино. Были, впрочем, моменты, когда его «беспроигрышная статистически-выверенная система выигрыша» давала сбой – и он выигрывал. В такие моменты физик заполнял пустоту внутри себя отрыжкой консьюмерной современности – щеголял новой одеждой, смартфоном или цацками. Это было дерьмовой альтернативой моральным ценностям, простым человеческим чувствам и приземлённым радостям. Это не помогало бороться с дефицитом смысла. В такие моменты грусть, пожирающую его изнутри, можно было разглядеть без увеличительных стекол. Она переходила в материальный мир и выглядела как истеричные линии, нанесенные припадочным человеком поверх действительности.

Все эти редкие моменты заканчивались одинаково: символы потреблядства оседали в единственном ломбарде Тёмного, а отчаяние оставляло свой след на лице физика. Глаза краснели. Под ними расползались мешки трупного цвета. А нижнюю часть лица покрывала трёх-четырёх-пяти-дневная небритость, которая постепенно растягивалась во времени. И без того жёлтые пальцы желтели ещё сильнее…

Егор, глядя на медленное самоубийство преподавателя, испытывал странную смесь жалости, грусти и мотивации к саморазвитию. Хотелось роста.

Николай Николаевич, впрочем, был неплохим учителем. Егор вообще ничего не понимал в физике, но на тройку объяснения «Николаича» вытянуться помогали. А большего, ни Егору, ни его отцу и дяде не надо было, хотя и хотелось.

Но от школьной духоты качества физика спасали не полностью. К царице естественных наук седьмым-восьмым уроком (как, по сути, и к любому другому предмету, которому не посчастливилось оказаться последним в моменте одного учебного дня…) Егора захватывали перманентное опустошение, вселенская скука и стокилограммовая усталость. От формул на доске и объяснений Егора отвлекали вороны за окном и юбка Насти Глуховой. Ох уж эта юбка в складку!

Звонок. Как сигнал к побегу. Или как сигнал к заточению в интеллектуальной тюрьме. Знаете, словно проржавевшая дверь захлопывается перед носом. Один и тот же звук, обозначающий такие разные вещи.

Егор в этот день решил сэкономить деньги – чтобы у того, кто придумал ограничение поездок по школьному проездному хер во лбу вырос! Поездки закончились. Тратить деньги на проезд и пополнение не хотелось – их было мало. И Егор пёрся домой, распинывая камни и мусор. Вокруг разворачивался бытовой полдень четверга. Впереди – сраная пятница. Позади – большая часть очередной учебной недели.

Октябрь выдался промозглым. Люди – кто во что горазд – боролись с холодом, адаптируясь к новым климатическим условиям. Мимо Егора, то и дело, проносились женщины в тёплых демисезонных куртках кремовых оттенков. Или храбрящиеся, понтующиеся хладнокровностью подростки в рубашках с закатанными рукавами. Впрочем, их выдавала дрожь, и оглушительный (в первую очередь для них самих) стук зубов.

Егор не заметил как дошёл до своего района. О нагрузке напоминала лишь тяжесть знаний (портфеля), да кровь, согревающая организм.

Он прошёл мимо барачного остова. «Сжечь дотла» проклятую постройку не получилось: и без того тёмное здание, стало по-настоящему чёрным. Эта вселенская тьма бездной взирала на Российскую глубинку, желая пожрать всё: и едва-едва зелёную траву, чистый воздух и деревья. Егору привиделось, как разруха расползается от сгоревшего здания, захватывает дома, превращает их в себе подобных. Из недр здания расползается мусор от чьих-то попоек. Бездомные собаки рычат из-под полы. Из мрака тени обожённые бездомные сверлят тебя голодными глазами…

– Вот ещё, бля!..

Егор гнал из сознания подобные образы. Он решил, что когда-нибудь они соберутся и добьют эту неодушевлёную нежить – не дадут разрухе расползтись на жилые здания. Когда не останется ничего брошенного, на месте бесконечных заброшек будет построено что-то новое. Полезное. Нужное. И красивое.