Читать книгу: «Жизнь – это подарок. 102 истории о том, как находить счастье в мелочах», страница 4

Видеть красоту

Он мой кузен, и я его очень люблю. Он хороший семьянин, достойный, преуспевающий человек, кажется, без единого недостатка. Но я нашел.

Апрель. Ясный божий день. Греет прекрасное весеннее, пока еще не обжигающее солнце. Мы с кузеном и еще парой друзей гуляем в окрестностях пляжа Кавури. Кто-то прохаживается, кто-то бегает, кто-то вышел погулять с собакой, кто-то с детской коляской. Кто-то купается, кто-то играет в пляжные игры. Праздник жизни. Гармония и единение, словно на диараме, где все всегда настолько идеально, что в реальности этого просто не может быть. И все-таки в тот день было именно так.

Прогулка длилась, наверное, больше двух часов. Мы всё обошли и отлично провели время. Втроем. Четвертый – нет. Догадайтесь, кто это был. Пока гуляли, мы глаз не могли оторвать от моря и от этой красоты, которую невозможно описать словами. Только не мой кузен. Мы смотрели вперед. А он – на тех, кто устроил импровизированный пикник на пледах. Мы были очарованы синевой, а он – котлетками. Он был не в настроении. И чем сильнее портилось его настроение, тем больше он смотрел и не мог остановиться, как язык, который все время ощупывает ранку.

То, на что ты направляешь свое внимание, может либо наполнить твою жизнь, либо украсть ее смысл.

УСПЕХ – ЭТО ИМЕТЬ ТО, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ. А СЧАСТЬЕ – ЭТО ХОТЕТЬ ТО, ЧТО ТЫ ИМЕЕШЬ. У БОЛЬШИНСТВА ИЗ НАС СО СЧАСТЬЕМ НЕ СКЛАДЫВАЕТСЯ.

Потому что нам не хватает правильного фокуса. Мы не осознаем, насколько мы счастливы, просто потому что у нас есть две ноги и две руки, речь, чтобы люди нас слышали, и уши, чтобы мы могли слышать их, демократия, чтобы можно было говорить все что хочется и когда хочется.

Объективной реальности не существует, только субъективная. Каждый видит только свое. Раньше фотографии проявляли в темной комнате. Такова и твоя точка концентрации. Там, где ты добавляешь цвет или убираешь его, добавляешь свет или затемняешь, наводишь резкость или размываешь. Концентрацию можно назвать мышцей – возможно, самой нетренированной, но и самой важной из всех. Именно она определяет твое счастье. Именно она определяет твою жизнь.

Однажды два бедных продавца обуви попали в страну, где все люди ходили босые. Один из них сразу двинулся дальше. «Здесь не покупают обувь», – сделал вывод он. А второй остался. «Здесь я разбогатею», – вот что он сказал.

И разбогател.

15 часов в Верии

Зовут ее Ирина. Она филолог. Из тех людей, которые принимают решения, требуют и берут от жизни то, что хотят. Деликатность и вежливость дополняют в ней этот удивительный коктейль человеческих качеств.

Она связалась со мной, чтобы я приехал в Верию⁶ и выступил перед учителями и родителями начальной школы, рассказав о моем новом курсе для детей и взрослых, который я разрабатываю и мечтаю, чтобы его преподавали во всех греческих школах.

Как только я зашел в школьный двор, у меня перехватило дыхание. Я словно вернулся в свою начальную школу, примерно в 1970-е годы. Географические карты на стене, бело-синяя школьная форма, питьевые фонтанчики во дворе, игра в салки в коридорах, школьные учебники с эмблемой педагогической книги. Но все происходило в настоящем, и рядом со мной стоял улыбчивый директор – такой, о котором я всегда мечтал.

На встречу собралось около пятидесяти человек, педагоги и родители. У них было сто причин остаться дома, провести время с детьми, в кругу семьи, отдохнуть и расслабиться. И всё-таки они выбрали только одну причину – взглянуть на жизнь под другим углом, чтобы сделать завтрашний день лучше для своих учеников и детей.

Два часа мы были единым целым. Два часа мы обменивались душами и закончили тем, что душа у нас стала одна. Они принимали участие в беседе, задавали вопросы, спорили. В итоге разошлись с улыбкой на лице и зародившимся вопросом: «А может, все-таки существует и такая жизнь? Волшебная? Полная чудес?»

Они настаивали, что хотят угостить меня ужином, но не из бюджета школы, а за свой счет, отказав себе в чем-то еще. Я убеждал, что хочу заплатить сам. Без результата. В последние годы их доходы только сокращались, но своего достоинства они не утратили.

На следующий день мне надо было рано уезжать, но я все-таки успел зайти в публичную библиотеку Верии, которой я всегда восхищался. Это одна из немногих библиотек в мире, удостоенных премии и щедрой спонсорской поддержки фонда Билла и Мелинды Гейтс. Эта библиотека – настоящий бриллиант Верии. В нее записаны шестьдесят процентов жителей города. Мастер-классы, книги, семинары, видео, зал вдохновения, театральные постановки, мероприятия, 3D-принтер, студия звукозаписи… Я вышел под впечатлением.

На обратном пути в Афины я думал о педагогах, с которыми познакомился накануне, об их мечтах, увлеченности и любви к своему делу.

Вчера я вложил в них немножко своей жизни, и они сделали то же самое. Мы были на одной волне. Самую большую ценность имел тот урок, который я получил, а не тот, который провел.

Я ГОРЖУСЬ ТЕМ, ЧТО ЖИВУ В ЭТОЙ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЙ СТРАНЕ. Я ГОРЖУСЬ ТЕМ, ЧТО Я ГРЕК.

Электрик

Мне порекомендовал его друг, которому я полностью доверяю. Кого бы он ни советовал, это всегда были мастера своего дела. Электрика зовут Яннис, и он тоже мастер. Я это сразу понял, как только он вошел в дом. Он мог бы быть ученым. Если честно, он и есть ученый в своей профессиональной области.

Быстрый, точный, чистый. Я занялся своей работой, а он – своей. Он из тех, кому не надо указывать, что делать.

– Там нужен ремонт. Будем делать? – спрашивает он меня в какой-то момент.

– Конечно, будем, – отвечаю я ему, погруженный в свою работу.

– Чтобы сделать, мне нужно будет сломать, – предупреждает он.

– Что ты сказал, Яннис? – спрашиваю я, словно пробуждаясь ото сна.

– Чтобы сделать, мне нужно будет сломать, Стефанос. Иначе не получится.

И я стал думать: чтобы сделать, нужно сломать.

Так делают мои дочери, когда играют в лего. Они строят замки, дома, школы и привязываются к ним, а потом не хотят с ними расставаться. У них кончаются детальки, и они не могут построить ничего нового. Поначалу они ноют, но потом понимают, что нужно сломать старое, чтобы построить новое. Чтобы сделать, нужно сломать.

Я наблюдаю это и в жизни. Что-то умирает, чтобы уступить место новому. Умирает, чтобы возродиться вновь. Иначе не бывает. Люди, отношения, дружба, компании, здания, чувства, всё…

Часто мы привязываемся к старому. И все-таки, если оно не уйдет, новое не придет, ему не будет места. Если не отдать старую одежду, новая не поместится. Если не уйдет лето, не придет осень. Если не освободится ум, он не сможет заполниться вновь. Но нам так не нравятся перемены! Мы не хотим отдавать рубашки. Не хотим освобождать ум. Не хотим, чтобы уходило лето. Не нравятся нам перемены.

Мы продолжаем обращаться со своими детьми как с несовершеннолетними и после того, как им исполнилось восемнадцать. Мы не можем принять то, что от нас ушла подружка. На дворе 2018 год, а мы всё еще в 2008-м, когда «все было лучше». Вот и получается, что якорь не поднимается, а волочится по дну. Стоит ли удивляться, что нам постоянно плохо.

КОГДА ТЫ ССОРИШЬСЯ С РЕАЛЬНОСТЬЮ, ДОГАДАЙСЯ, КТО ОСТАНЕТСЯ В ПРОИГРЫШЕ.

Догадайся, что случится, когда за рулем вместо того, чтобы смотреть вперед, ты будешь смотреть только в зеркало заднего вида. С того самого момента, как ты родился, одно известно точно: то, что ты умрешь. А смерти больше всего боится тот, кто не жил.

Именно поэтому начинай жить сегодня, а не завтра.

Иди к Костасу

Я был в банке. Когда с оформлением документов было покончено, вежливая сотрудница проводила меня к кассе. «Встаньте к Костасу», – подсказала она мне. Я не возражал. Там было два кассира, Костас и еще одна женщина. У меня было время, пока я ждал, понаблюдать за обоими. Вскоре я понял, почему она отправила меня к Костасу.

Молодой парень лет тридцати в свежевыглаженной сиреневой рубашке, волосы уложены гелем, хорошая модная прическа, оправа очков сочетается с цветом глаз. Он сидел на стуле прямо и улыбался. Работу выполнял быстро и результативно. Ему было о чем поговорить с каждым клиентом. Так, за разговорами, делались и дела. Улыбка не сходила с его лица. Весь его вид словно говорил: «Мой ответ “да”. А теперь скажи мне, что тебе нужно». Я продолжил за ним наблюдать. Подошла очередь женщины с ребенком лет шести. Я ждал, чтобы посмотреть, заговорит ли он с ним. Он словно меня услышал. «Как дела, парень?» – и дал ему пять одним взглядом. Мальчик улыбнулся, с гордостью посмотрел на маму и как будто вырос в одночасье.

Вторая кассир была такого же возраста, но казалась старше. Круглые очки, немного дедушкины, блузка слегка мятая – можно сказать, несвежая. Она сидела нахмурившись и слегка сгорбившись. Если посадить их рядом, они напоминали бы сказку «О господине Счастье и госпоже Несчастье», которую я раньше читал своим дочкам. Она не то чтобы плохо выполняла свою работу, но вот как бы это объяснить… Если бы у тебя был магнит, ты бы притянулся к Костасу.

Подошла моя очередь. Я отдал ему документы и объяснил, что нужно. Долго говорить не пришлось, он сразу все понял. Через две минуты он протянул мне бумагу и попросил поставить подпись. «Готово?» – спросил я. «Не торопись», – улыбнулся он. Он первый раз в жизни меня видел. В течение следующих двух минут он отдал мне оставшиеся бумаги. «Вот теперь готово», – он широко улыбнулся и поприветствовал следующего клиента.

Костас и его коллега получают одинаковую зарплату, работают в одном банке, у них общий начальник, живут они в одной стране, но… Костас все-таки нашел причину, из-за которой он просыпается и засыпает с улыбкой.

ЭТО НАСЛАЖДЕНИЕ – РАБОТАТЬ С ТАКИМИ ЛЮДЬМИ, КАК КОСТАС. НО ЕЩЕ БОЛЬШЕЕ НАСЛАЖДЕНИЕ – БЫТЬ КОСТАСОМ.

И это пройдет

Лучший друг – это не тот, кого ты видишь каждый день. Лучший друг – это тот, с кем тебя при каждой встрече связывает что-то очень глубокое. Именно такой друг Михалис.

Утро вторника – это железно. Мы встречаемся в 6:45, незадолго до рассвета. После академической задержки в пять минут мы начинаем пробежку. Ровно 35 минут. Язык тоже тренируется, потому что и он ни на минуту не перестает работать. Через пять минут «психотерапия» заходит уже очень глубоко. Мы празднуем каждую маленькую победу, потому что знаем, что маленькие вещи – и есть большие. Михалис – цельный человек, профессионал и семьянин, достаточно строгий к самому себе по моим меркам. «Тьфу на меня!» – эта фраза, которую он произнес, стала сегодняшним поводом для смеха.

Пробежка традиционно заканчивается купанием. Сегодня Михалис торопился. Я поплавал один.

Я отплыл подальше от берега и в знакомом месте обернулся, чтобы насладиться видом. Я смотрел на дома и береговую линию издалека. Эта картина ни на миллиметр не изменилась за последние десять лет с тех пор, как я здесь плаваю. Я не могу на нее наглядеться, хоть и видел ее бесконечное число раз. Иногда зимой, иногда летом, иногда при дожде, иногда даже при снеге.

Десять лет назад моя предыдущая компания имела огромный успех, и я плавал, чтобы его отпраздновать. Пять лет назад у меня возникли первые серьезные сложности, и я плавал, чтобы освободить свой разум. Два года назад картина была по-прежнему на месте, только в ней было одно пустое место – не хватало моей компании. И все это как вчера.

Время идет быстро.

НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ ЧАСТО ВЫГЛЯДИТ НЕПРЕОДОЛИМОЙ ГОРОЙ. А КАКИЕ-ТО ПЕЧАЛИ – ЦУНАМИ.

Думаешь, не выкарабкаешься. И все-таки через пару лет ты будешь улыбаться, вспоминая, что случилось, каким бы сложным оно тогда ни казалось. По какой-то причине это пришло в твою жизнь. По какой-то причине ушло. Какой-то урок был преподан.

Однажды царь попросил мудреца поделиться с ним величайшей мудростью. «Я отдам тебе полцарства, если нужно», – предложил он.

Мудрец отказался от предложения, но подарил царю кольцо.

«Каждое утро, мой царь, снимай кольцо и читай надпись. А потом снова надевай его».

Царь согласился. На следующее утро ему не терпелось снять кольцо, он торопливо это сделал и прочитал надпись:

«И это пройдет».

Муха и пчела

Прошло больше пятнадцати лет, но я до сих пор помню эту историю. Я услышал ее на одном семинаре и, наверное, уже тысячу раз ее пересказывал.

Когда докладчик начал ее рассказывать, выражение его лица изменилось, как будто он собирался поделиться главным секретом своей жизни. Так и было. Это должно было стать и нашим секретом, которым и мы тоже могли бы делиться.

«Кладем на подоконник пустую бутылку, параллельно земле, дно опирается на стекло. Через стекло проникает свет. Сажаем в бутылку пчелу. Пчела – “умное” насекомое, – говорит докладчик, рисуя в воздухе символические кавычки. – У пчелы есть правила для всего. К сожалению, они нерушимы. Она знает, что выход там, где свет. Она непреклонна. Пчела постоянно будет лететь на свет. Значит, на дно. Она никогда не выберется. Через какое-то время она умрет. А теперь сажаем туда муху. Муха – это “глупое” насекомое, – снова символические кавычки. – Но для мухи не существует правил. Она знает, что ничего не знает, поэтому она ищет разные пути, чтобы выбраться. Муха будет летать вверх, вниз, влево, вправо. И в итоге выберется. Выживет. Никогда в жизни не становитесь пчелами. Избегайте пчел. Будьте всегда мухами. Знайте, что вы ничего не знаете. И ищите выход».

Я вижу людей, запертых в коробочки, такие старые тяжелые железные сейфы. Они и кодовой замок поставили, чтобы запереть себя внутри. Где-то в процессе код потерялся, а потом они и сами забыли, что заперты внутри, потому что эта коробка стала для них целым миром. Говоришь с ними, а они не слышат. Показываешь, где выход, а они делают вид, что не видят его. Они стали пчелами.

ПРОБЛЕМА НЕ В ТОМ, ЧЕГО ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ. ПРОБЛЕМА В ТОМ, ЧТО ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ЗНАЕШЬ.

Чем больше ты думаешь, что знаешь, там больше загоняешь себя в угол. Как пиво и пена – чем больше пены, тем меньше пива.

Ты окончил школу, но не перестал получать знания. Учись до последнего своего дня. Позволяй знанию входить в тебя и омывать светом и теплом, как утреннее солнышко. Пусть жизнь тебя переполняет. Пусть не просто так проходят твои дни. Учись на них. Не спрашивай, что я от этого получу. Спрашивай, чему я от этого научусь. Вот такую жизнь стоит прожить.

«Я знаю только то, что ничего не знаю». Величайший ум в истории был «мухой».

Он знал… что не знал.

Попрошайка

Когда я впервые увидел, как он подходит к моей машине, я постарался не встречаться с ним взглядом, как водится в таких случаях. Поняв, что надежды нет, он пошел к следующей машине. Я наблюдал за ним в зеркало заднего вида, чтобы посмотреть, подадут ли ему. Потом на светофоре загорелся зеленый.

В следующую нашу встречу я его рассмотрел. Молодежная шапочка, какую не ожидаешь увидеть на семидесятилетнем человеке, небритые щеки, сияющие глаза и отсутствующий передний зуб складывались в неповторимый образ. Я начал проникаться к нему симпатией. Когда наши глаза встретились, он словно прочитал мое нежелание давать ему денег и пошел дальше, но показал, что он меня вспомнил.

В третью нашу встречу ему повезло больше. У меня на пассажирском сиденье лежала половина пиццы, оставшаяся с предыдущего вечера. Я возил ее с собой как раз для такого случая. Как только я открыл окно, он словно почувствовал ее запах. Я отдал ему закрытую коробку, вот и все. Его глаза ярко вспыхнули, улыбка осветила лицо, и он вдруг преобразился, как будто машина времени перенесла его на 30 лет назад. Это как сияние, которое показывают в фильмах, когда случается что-то волшебное, только здесь это был не спецэффект. Оно прошло через мою руку, через мое тело, через мою душу.

При следующей нашей встрече деликатный проситель, казалось, ничего от меня не ждал, и я это оценил. Он улыбнулся мне издалека, не заискивающе, как равному. Я вспомнил о бананах, лежавших рядом со мной, и сделал ему знак. Он быстро подошел. Я протянул ему один банан. Он широко мне улыбнулся в уже знакомом подростковом стиле, как будто в этот раз он благодарил меня за то, что я забочусь о его диете.

Теперь мы с ним почти приятели. Когда я подъезжаю к светофору на Варис, я ищу его глазами. Когда у меня есть что-то съедобное, я даю ему. Когда есть мелочь, опять-таки даю. Он знает мою машину, и когда я подъезжаю, ищет меня глазами – не настойчиво, не навязчиво, а деликатно, так, как он умеет. Когда я открываю окно, он подходит, а когда я его не открываю, просто улыбается мне, как в прекрасных отношениях, где один не обременяет другого и уважает его границы.

Я уже давно научился вкладываться в отношения с незнакомцами, с теми, кого встречаю в первый и, возможно, последний раз в жизни: с прохожим, с продавцом из киоска, с кассиром на платной дороге. Улыбка, спасибо, приветствие, жест – меня это наполняет, меня это радует, меня это обновляет, словно заряжает всю мою сущность, как динамо-машины, которые мы раньше ставили на велосипеды.

Говорят, что ты получаешь то, что даешь. Так и есть. Как рисунок на одной стороне бумаги симметрично отпечатывается сзади. Но отдавать нужно по велению сердца, а не с калькулятором в руках, иначе твой рисунок никогда не выйдет двусторонним.

СИСТЕМА, СОЗДАННАЯ ВЕЛИКИМ ХОЗЯИНОМ, ИДЕАЛЬНО СБАЛАНСИРОВАНА. АКТИВЫ ВСЕГДА СХОДЯТСЯ С ПАССИВАМИ.

Как в бухгалтерском балансе, которому нас учили в бизнес-школе, где сходятся дебет с кредитом. С той только разницей, что не знаешь, когда закончится бухгалтерский отчет, да это и не должно тебя заботить. Великий бухгалтер закрывает отчеты, когда сам сочтет нужным.

Если твой баланс не сошелся, не ропщи. Иди в актив и дальше заполняй пустые клеточки, но не для того, чтобы сошелся баланс, а ради своей души. Не жди, что получишь что-то взамен. Ты это получишь, но делать все только ради этого не стоит. Только все испортишь.

Тебе придет оттуда, откуда не ждешь и когда не ждешь. Но все равно придет.

Это проверено.