Читать книгу: «Пантера 1-6. Часть третья. В плену у пространства-времени», страница 2

Островные мужики настолько изголодались от острой нехватки женщин, что попались в сети «паучих», как глупые мотыльки. При том ни единого подозрения об этом не возникло! Наги Мереи чуть не выдали замысел своих богинь очарования – они мысленно смеялись до упаду, «били» себя по хвосту грубыми ладошками, «вытирали слёзы» и в промежутках презрительно «фыркали». Дурачьё периферийное! Вдвойне оттого удивительно, что они их по сию пору не истребили.

– Мои люди возьмут ваше оружие на сохранение, – уже без кривляния и алчного блеска в чёрных глазах. – Как только вы станете полнокровными членами общины, то есть признаны Высшим Советом – а вы будете признаны, сиё гарантирую твёрдо! – оружие будет возвращено, – переговорщик уверенно повернулся к ним спиной и с чувством выполненного долга пополз обратно, к заметно расслабившемуся окружению однополчан.

Девушки возвели ладони и очи к небесам (мысленно, разумеется) – святая простота! К ним с разных сторон направились шесть бойцов, всё же несколько настороженных – доверяй, но проверяй. Девы незаметно переглянулись меж собой, ментально договорились о дальнейших действиях, еле видимыми жестами-взглядами дали понять своим сопровождающим – бьём быстро, не жалеем никого, прислушиваться к командам. Один из них в кашле качнул подбородком, чем подтвердил готовность к решительному броску.. Шесть агнцев шли или ползли на верную смерть, ни на знак-символ не подозревая о том, что они уже мертвы, что их карма предначертана.

Первым не повезло чрезмерно самоуверенному, а потому никчёмному, парламентёру. Тот едва ли преодолел четыре ассайи, когда услышал зловещий свист-вибрацию: бхарумана Лессы мгновенно – за ничтожные доли секунды – размоталась усилием крепкой ладони в гибкий металлический хлыст, коий прочертил косую линию. Впрочем, свист – последнее, что он услышал в своей никчёмной жизни, поскольку верхняя часть тела – от левой почки до правой подмышки – чудовищно неотвратимо, аки злой рок, брызгая из перерубленных жил кровью, заскользило к песку. Крика ужаса так и не воспоследовало – вместо него стремительно угасающий возглас: «А-а-а…»

Гральрих невозмутимо воспользовался ситуацией сполна (до сего момента симбионты концентрировали в кристалле земли энергию): шок, непонимание, безграничное удивление, попытка осмыслить случившееся. Он ухватил обеими руками плотно древко и вонзил торец в песок пляжа, уже окрасившегося в алое. Одновременно вспыхнули тёмно-зелёным дотоле бесцветный кристалл и кровавым узкие буркала полуразумного змея. Отдав почти всю силу, навершие на краткий миг погасло, но вновь загорелось – правда, тусклее прежнего. Особо заряженная и направленная сила широким лучом вонзилась в землю, трансформировалась и мощным землетрясением опрокинула всех островитян. При этом несколько вражеских стрел и болтов, предназначенных девушкам, попали в «молоко».

Не давая ни малейшего шанса опомниться противникам, запела кровожадную песнь плеть-«лоза», собрал первую страшную жатву чакрум; лучник и арбалетчик на опережение ударили в почему-то медленно поднимающихся стрелков ворога, чтобы не схлопотать шальной снаряд.

– Маги! – яростно выкрикнула Чёрная Пантера – местные стали на разные тона голосить, выбивая режущую слух какофонию гнева или страха. – Не колдовать! Беречь силы для лагеря! Воины – никого не щадить! – и бросилась на ближайшего вставшего, лязгнув лезвиями наручей.

Последний приказ воительницы излишен – моряки ненавидят, не без оснований, корсаров всеми фибрами технов. Эти твари, словно аюстаа, рыскают в территориальных водах в поисках лёгкой добычи, не гнушаясь никакими методами достижения своих целей.

Вьенский князь никаких чувств не испытывал к своим жертвам, будто то были не разумные создания, а домашний скот, для того и выращиваемый, дабы его разделывать на мясо и есть. Наследственный меч не знал промаха, он искусно защищал хозяина и сёк ворогов, вскрывая им грудины, брюшины, черепа, отрубая конечности и головы.

Бывший же страж южных тарбосских врат как будто бы играл с островитянами в боевом азарте. То «случайно» открывался и когда противник устремлялся предсказуемо к обнажившейся части тела, Корис ловко уходил с линии атаки. Он мог плашмя капитанским мечом ударить в то же время ниже талии или поперёк спины: не смертельно, но больно и до ослепляющей ярости обидно. То он опасно фехтовал, активно наседал и затем выбивал оружие из рук. То вдруг использовал психологические приёмы: дикий смех, зверский оскал, неожидаемый вскрик, – чем вводил в лёгкий ступор или наводил ужас. Тактику поведения Банцемнис изменил лишь тогда, когда случайно, мельком, узрел жестокую смерть одного из членов команды «Грозы морей»: один очень крупный наг выбил из его рук топор, ударом массивного кулака в область сердца вывел из боя, после чего пальцами порвал челюсти. Корис взвыл злобным волком, ушёл вниз-влево от косого замаха, одновременно кончиком клинка вспорол брюхо (из раны неуверенно посыпались кишки) и на возврате вогнал лезвие меж рёбер. В сердце не попал, но этого и не требовалось – русоволосому кряжистому человеку при всей его могучести осталось жить не долее минуты.

Бхарумана выписывала в воздухе замысловатые, непохожие друг на друга, фигуры, плетя прекраснейший узор смерти, не подпускающий врагов к хозяйке. Хлыст легко выбивал оружие из рук, ломал ловко стрелы на излёте, в буквальном смысле расчленял живых, не давая и малейшего шанса на выживание. Однако сколь бы опытной Лесса ни была в обращении с плетью, всё же запоздала в спасении компаньона от необычайно крупного нага. Попутно отделив хвост от туловища у неподалёку ползущего пирата, она атаковала ухмыляющегося в зверином оскале здоровяка, с трудом не поддавшись соблазну превратить оного в обугленный дымящийся скелет – ведь Чёрная Пантера явственно дала понять, что дары колдунов потребуются для уничтожения стоянки корсаров. Плеть со свистом рассекла кожу в верхней части хвоста – враг лишь зарычал, отбросил мёртвого моряка и пополз к ней. Талесса красиво развернула плеть-«лозу» и атаковала ею мускулистый живот с намерением выпустить вонючие кишки, однако грубо просчиталась – звероподобный островитянин поймал бхаруману за кончик хлыста! А сиё колдунья считала невозможным! И теперь он подтягивал нагини к себе.

Второй наг с заякорённой каракки спешил на помощь, надеясь на эффект внезапности с единственной мыслью: «Талю терять нельзя, дороже Тали только капитан, за свою длинную жизнь потопивший не один десяток пиратских кораблей». Не сбавляя скорости, молодой воин спружинил хвостом (конечно, с песка сделать подобное гораздо труднее, нежели с твёрдого грунта, но он сумел выполнить трюк) в воздух на две ассайи и с недюжей силой вогнал под левую лопатку длинное, с зазубринами, первое лезвие кривого кинжала. Затем резко вытащил (при этом гигант зарычал от нечеловеческой боли, выпустив из рук плеть) его и в падении добавил в печень до роговой рукояти. Не дожидаясь падения титана – тем более Таля для пущей верности, в чёрной злобе, обезглавила его, – воин, стряхнув с клинков чужую кровь, влился в новые бои.

Битва на пляже закончилась, едва начавшись. Шесть уцелевших противников в дичайшем ужасе, будто от чумных, бежали в колючий кустарник, то и дело оглядываясь, спотыкаясь, падая и вновь поднимаясь. Скрывшись в кустах, они немного свободнее вздохнули, уверовав в спасение.

Спутники молчаливо-вопросительно и напряжённо взирали на Чёрную Пантеру – мол, упустим же! Нельзя этого делать, они весь остров на уши поставят!

Девушка ловко – как если бы только этим и занималась последние луны три – раскрыла двумя пальцами застёжку на поясе, сбоку, взялась пальчиками за внутреннюю крестовину чакрума, поднесла к холодным глазам. Ната знала о сём уникальном оружии всё или почти всё.

Чакрум – метательное оружие, поражающее сразу несколько целей и возвращающееся, словно бумеранг, к хозяину. Имеет форму плоского круга с ободом в два сантиметра шириной и кривой крестовиной для пальцев внутри. Кромка острее бритвы, практически не тупится даже при ударе о камень или другой металл (сплав). Толщина обода ко внутренней стороне не более одного миллиметра. На поверхностях выгравирован сложной вязью Нигханту Дэванагари – древним языком богов, коий известен (помимо самих богов) сиддхи (жрецы храмов) и мало кому прочим (по сути – никому). Чакрум аэродинамически выверен, летит со скоростью до ста тринити в цикл, до одной праньи расстояния. Он подчиняется исключительно одному хозяину, потому как известно, что в чужих лапах его траектория непредсказуема, на возврате может отсечь как оные конечности, так и голову, – а то и вовсе не вернуться. Однако, если подарить от чистого техна (души) – подчинится тому, кому подарили. Ежели расшифровать вязь и осмысленно громко прочесть её вслух, чакрум станет верным и надёжным другом (по легенде нагов): предупреждает об опасности (значительно теплеет), освещает во мраке путь (светится белым или салатовым вязь – иногда с крестовиной), отчасти лечит раны (собственной неповторимой аурой) и так далее. Их производство невероятно тяжело, занимает много времени и сил, и дарятся, большей частью, Прайя Наками за большие заслуги перед Нагасари или его жителями. Мало кто способен отказаться от подобного подарка (Наталья и Один в Персейском лесу не смогли). Чакрум из рук богов совершеннее нагийского.

Приторачивается к поясу застёжкой (хозяина никогда не ранит), метается вперёд из-за спины, можно использовать в ближнем бою как ударное (вроде меча или сабли). В дальнем бою чакрум можно использовать, лишь когда он «привыкнет» к владельцу (даст об этом знать), наставников в обучении пользованием оружием не существует из-за привязки.

А ещё кошечка узнала от Тиамат, что на самом деле не так уж и важно получить в дар чакрум из рук богов, изучить и прочесть громко Нигханту Дэванагари, дабы, своего рода, подчинить душу обода – нагасарский подчиняется точно также, хотя об этом мало кому известно.

– Пантера, так что делать с беглецами? – не выдержал молчания Корис, озвучив, тем самым вопрос, тревожащий всю группу.

Она рассеянно глянула на него, полушёпотом отмахнулась:

– Сейчас, сейчас…

Ната трепетно поцеловала выгравированную вязь, что-то прошептала и, наконец-то, решилась на первый с момента дарения бросок. Девушка завела обод за спину, сама правой стороной тела подалась назад чуть – и на выдохе метнула над кустами, задав центробежное ускорение и указав мыслеобразами пять целей – растительность мешала самостоятельно прицелиться. Чакрум с едва слышимым свистом-воем закрутился исполнять задачу. Не тратя энергию на команду, она юркнула следом в колючий кустарник. Четыре предсмертных крика и почти не слышимый захлёбывающийся хрип возвестили об успешности слепой атаки. Через пару секунд Наталья провела сжатыми пальцами по воздуху выше и правее своей головы: на грани слышимости прозвучали свист-вой, лёгкий скрежет веток о металл – и Наталья, не прекращая крадущихся движений, поморщилась. От незнания и непривычки крестовина больно врезалась в пальцы и основание ладони, тем не менее не причинив иного ущерба, – а ведь могла остаться и без перстов. И закрепила на поясе застёжкой.

Талесса, завидя не предугаданный ею расклад, махнула головой последнему уцелевшему моряку на раненого – и нырнула за Элизой, складывая бхаруману на место и вынимая кинжал. Засим, вопросительно перемигнувшись друг с другом и непонимающе пожав плечами, ринулись следом за Гральрихом, магическим приказом раздвигавшим перед собой кусты и высокие травы.

Уцелевший незадачливый корсар бежал на двух ногах, как никогда доселе не бегал, по узкой тропке в высокотравье, к лесу, где успешно прячется многие десятки осеней их лагерь. Дикий панический ужас всецело охватил его, стремительно сжирая физические и моральные силы, и, вместе с тем, не давая ни малейшей возможности тормознуть, отдышаться, чтобы не запалиться. В голове калейдоскопом прокручивались картины одна страшнее другой, что ещё более подстёгивало, а из горла вырывались тяжёлые сиплые хрипы. Пятьдесят один воин, четырёхкратный перевес сил – откуда и возникла губительная самоуверенность.

Чужачки замылили голодным мужикам глаза своей наивностью и невинностью, вскружили головы взглядами прелестных очей и необычайной красотой, недоступной их пери. А затем всё незаметно, за какие-то две-три минуты, кардинально переменилось, роли диаметрально поменялись. Несостоявшиеся жертвы легко и непринуждённо выбили островитян, включая непобедимого здоровяка Джуна (коего особо выделяли пери), потеряв всего лишь двух убитыми и одного раненым.

Отважные сердца шестерых не выдержали подобного позора и принудили задать стрекача, чтобы предупредить о могучих демонах с дальних берегов, которых практически невозможно уничтожить. Последний беглец узрел кошмарную смерть воителей, кое поселил бросок кошмарного оружия материковых нагов. Оно весьма легко догнало каждого – трём рассекло затылки, достав мозг, четвёртого обогнало и убило через переносицу (при этом вытекли глаза), а пятому перерезало горло. Пред ним оно сделало зигзаг и вернулось к хозяйке. Повторно так и не было пущено, – возможно, существуют некие ограничения в метаниях или ещё какие неизвестные ему факторы. Неважно, главное – он поверил в свой шанс добраться живым до такой спасительной и родной общины.

Странники, привычные к марш-броскам с препятствиями в виде ландшафтных особенностей и массированных атак монстров (и живых, и не очень) на дальние расстояния, но чаще – сверхдальние. За три цикла преследования заработали лишь лёгкую испарину и слегка учащённое сердцебиение. Марафонец же местный переставлял путающиеся между собой и спотыкающиеся о любые неровности ноги из последних сил, на острейшем желании жить. Путники преследование вели «гребёнкой», на отдалении, не являя своё присутствие, дабы не загнать приманку до смерти.

По первости, да, производили некоторый шум вроде шелеста трав, хруста сухих бодулей под стопами, побрякивания оружия и снаряжения, посвистов и прочих эффектов, переполняя техн беглеца неописуемым ужасом: «ни пером описать, ни словом рассказать». Однако, с течением времени, отказались от сей затеи, сделавшись абсолютно невидимыми для «человечишки», что хоть как-то оного успокоило. Они – не Гончие Ада, успешно вставшие на след, и не Вранова погоня: их цель – не преждевременная отправка бедной жертвы во дворец Нараки, а довести до корсаровской ставки, наверняка богатой пищей и питьевой водой, – грабят-то знатно и дерзко!

Вечерний моцион показал, что пираты ведут весьма неординарный образ жизни: оные не токмо лихим мор(коз и овец точно)! По крайней мере, по пути встретились одно не вспаханное поле и пасторальная картина выгуливающегося мелкого рогатого скота. Пастуха преследователи не обнаружили – либо тот заранее, от беды подальше, затаился в одной ему известной норе, либо в нём нет необходимости – на острове-то, изолированном со всех сторон бескрайним океаном Дельфинов. Хотелось надеяться на второй вариант, поскольку выискивать потенциальную опасность нет возможности и лишних следопытов, ведь неизвестно, чем их встретит деревенька и какую угрозу представляют пресловутые пери.

Интересно, держат ли местные рабов для черновой, претящей техну пирата, работы? По логике вещей – не должны: лишние рты, вероятность бунта (история Земли знает страшные восстания рабов и на что способны озлобленные души невольников), проблемы, связанные с содержанием и надсмотром – и прочие мелкие и крупные неприятности. Кто знает, что творится в голове существа разумного? Но то по логическому умозаключению северян и подданных Прайя Наков.

Войдя под сень древнего и старого леса, начавшегося как-то внезапно, сразу, без опушки или подлеска, Ната отделилась от группы и теперь «дышала» в затылок горе-корсару, едва переставляющему нижние конечности и не замечающему ничего вокруг, что, конечно же, на руку. Как только Натали учует близость лагеря, то сразу упокоит «душу грешную раба божьего» от кармы подальше. Нет необходимости островитянам ведать о присутствии чужаков поблизости, а то, кармическим делом, переполошатся, активируют какие-нибудь хитропакостные ловушки, лучше подготовятся к круговой обороне. Излишне.

Предусмотрительность оказалась ненужной – беглец споткнулся о выпростанный на тропе корень и со смачным хрустом приложился о второй, менее заметный! Он не шевелился – и так и не встал. Интуиция и зрение кошки, прячущейся за неохватным деревом, говорили – молодец уже не встанет никогда. Даже в сумерках видела тёмную жидкость, вытекающую из-под лба и впитывающуюся в землю. Наташа осторожно вышла, просканировала ближайшее пространство, на всякий случай приложила указательный и средний пальцы вместе к артерии на шее, затем послушала пульс на кисти. Жизнь покинула измученное грязное тело, а техн скоро постучится в громаднейшие ворота Нараки и предстанет пред суровым судом Белет-Цери.

Пантера, хоть и не видела, но знала и ощущала на себе внимательный взгляд пяти пар глаз, а потому ткнула вверх двумя пальцами. Спутники поняли желание подруги сразу – к ней подкрались Ундерман и Гральрих, замерли, аки привидения, внимая словам, произнесённым шёпотом:

– Его, – указующий перст направился в спину мертвеца, – спрятать в густой папоротник. Но без магии, – холодный взгляд упёрся предупреждающе в невозмутимого Повелителя Земли. – Если у них имеются колдуны – или хотя бы медиумы, – чующие чужую ворожбу, наша задача серьёзно осложниться, – оба понятливо кивнули, отчего девушка несколько смягчилась. – Я слетаю на разведку – без меня ничего более не предпринимать и затаиться, аки полевые мыши.

Повторять дважды им ненужно – Гральрих прислонил бережно посох к исполинскому стволу (за коим пару минут назад таилась Ната) и воины беззвучно ухватили не остывший пока труп под руки-ноги, потащили в сторону от тропки.

«Слетаю на разведку» – фраза оказалась чуть ли не буквальной: дева-воительница допрыгнула до ближайшей прочной ветки и поскакала, аки белка, под густую крону. Наташа перелетала с ветки на ветку, с дерева на дерево, придерживаясь строго тропинки, по коей не сумел добежать до цели ныне покойник каких-то четыре праньи (около километра).

Неизмеримо могучий дуб (по грубым представлениям – ему не менее полутора тысяч осеней) нависал сразу за периметром, около раскрытых ворот, над лагерем морских разбойников, коего достигали лучи заходящего солнца. Примитивное городище состояла из гладко выструганных колов высотою в пятнадцать ассай, просмоленных, вкопанных глубоко в землю, тесно приталенных друг к другу и связанных между собой кованными полосами стали (может, и иной сплав)! Да и внутри поселение представляло собою не матёрчатые шатры или утлые земляночки. Диаметром, примерно, в восемнадцать-двадцать осаньи, в нём помещалось более сотни полноценных срубов разных размеров, оставляющих узкие улочки, крохотные дворики без заборов и площадь в центре. Крутые тёсанные двускатные крыши, плотно подогнанные, грамотно обработанные, брёвна стен, большие окна с настоящими стёклами (!), уютные крытые крылечки, каменное основание. Имелись мастерские, амбары, крутила жернова небольшая мельница у широкого ручья, кладовые и иного назначения постройки. Завидя сельские туалеты, Чёрная Пантера вспомнила, что не справляла нужду с момента отправки на берег – и придётся ещё неопределённые сроки потерпеть.

Подавляющее большинство жителей (судя по размерам деревеньки) прятались от холода по домам, но около полутора десятков бродили по улочкам, разжигали масляные фонари или сидели у яркого костра на площади, о чём-то мило беседуя (на таком расстоянии да из-за бесконечных лесных мелодий невозможно разобрать ни единого слова, не говоря о языковой принадлежности), часто до её слуха доносились отголоски смеха и запах жарящегося на живом огне мяса. Как оказалось, Ната (как и спутники) с утра и маковой росинки не держали во рту.

Успокоив усилием воли желудок и норовящий опорожниться мочевой пузырь, кошка довольно долго наблюдала за лагерем, пока над кронами не повисла крупная луна. Девушка умела ориентироваться в ночном лесу, а уж при свете многочисленных фонарей и повсеместно установленных факелов да «солнца нечисти» вовсе видела ничуть не хуже, чем ясным днём.

Незадолго до восхода ночного светила к костру подобрались четыре дивы – почти наверняка те самые, коих местные именовали «пери». Им мгновенно уступили место на сухом узловатом бревне, вполне удобном для сидения. Две нагини и две женщины (или нагини на ногах) сели на освобождённые места – и тут же обстановка изменилась. Зрелые – не писанные красавицы, но и совсем не уродины, им присущи томительная женственность, обаяние и привлекательность – и мудрые, доколь удерживают в узде столько жеребцов. Они рассеянно улыбались, что-то отвечали на шутки, комплименты, знаки внимания, – а кобели и рады стараться. Однако ничего лишнего себе не позволяли – не вольничали, руки не охальничали. Атмосфера нагревалась, становилась, мягко говоря, эротизированной.

Та нагини – с роскошнейшими длинными волосами до пояса, – что ближе к Нате, то и дело аккуратно, под предлогом поправить пряди, оглядывалась по сторонам. На уровне крон – она ощущает чужое присутствие, не осознавая до конца этого! О, боги – пора валить, не ровен час, обнаружит её место засады и либо натравит на неё послушных псов, либо кто-нибудь использует боевую магию!

Пантера затаилась бесплотной тенью, даже дыхание затаила, очистила голову от всех мыслей и образов – всё потому, что прозорливая ведьма в упор смотрела ей будто бы в глаза, словно могла видеть во тьму, сквозь густую крону древнего дуба. Через полдесятка секунд, как ни в чём ни бывало, снова кокетничала с блудливой стаей мужиков. Ниназу её забери – медиум!! И она раскрыла местонахождение лазутчицы! Плохи дела, возможно. Возникает насущный вопрос – отчего не сдала, не выдала шайке? В том, что не выдала ведьма – а не завуалировала под текущие внутриобщинные события, – Натали, сама не зная почему, не сомневалась.

Всё, точно пора, пока не упущен момент.

Воительница за мгновение разрешила возникшую дилемму – спуститься и по земле ретироваться али тем же путём вернуться – в пользу второго решения. Удерживая мысли где-то на дальних рубежах сознания, возобновив дыхание, поползла в противоположную от селения сторону.

Соратники обнаружили себя подле папоротников, в которых запрятали тело беглеца. Ежели кто из островитян, по дикой невозможной случайности, обнаружат его, то воины тихо отправят «следопыта» на встречу к почившему с миром приятелю.

Наташа подробно описала всё то, что узрела, свои выводы озвучила, затем добавила и определила расстановку:

– Первыми атакуют – под моим и Лизиным прикрытием – маги. Ваша задача – уничтожить как можно больше живой силы противника и посеять панику, – кошка учла вроде многие нюансы, определила задачу каждому, однако с грустью осознавала – тактическая выкладка и стратегические позиции придуманы на ходу, что делает план уязвимым. Ладно, была не была – где наша не пропадала (ах, как же мудрости Волка не хватает!)? – Вопросы есть?

Вопросов не возникло – за то друзьям большое человеческое (и нагийское) спасибо.

Вьенский князь и бывший страж Южных Тарбосских врат бесшумно растворились в лесу, будто и не было оных. Маги затаились по бокам, за деревьями и кустами, от малоприметной тропки, малость в отрыве от ударной двойки. И лишь Лизавета с Натальей ни от кого не скрывались, ведь их первая задача состояла в отвлечении на себя любого случайного – и не случайного тоже – внимания потенциального противника. На ходу же перевоплощались – соответственно, в огненно-рыжую обезьяну и тёмно-синего «рыцаря». Если трансформация в биотехнологическое существо осуществлялось относительно скоро и немучительно, то трансмутация – процесс каждый раз крайне, неописуемо – нужно самому испытать, дабы осознать, что это такое, – болезненный, вызывающий почти непреодолимое желание убить и уничтожить всё вокруг. Лиза преодолела и перетерпела – и боль, и желание – и скрипела меняющимися зубами, чтобы не завыть. Перевоплотившись за три минуты в трёхметровую Кайю, страшная боль рассосалась меньше, чем за минуту. Ната на пару секунд отстала от решительной подруги – спрятала в папоротниках наручи и чакрум, в коих пока нет необходимости. Элиза не решилась избавиться от рунного меча.

У никогда, похоже, не запирающихся врат, в свете масляных фонарей, мирно беседовали скорее номинальные, нежели настоящие, стражи. Оба крупные, коренастые, одеты в чёрные, с высоким воротником, кожаные рубашки, поверх – гибкие кольчуги серо-стального цвета, на ногах кожаные и чёрные же штаны (у человека, у нага ниже пояса – голый травяно-зелёный хвост) и мягкие сапоги с металлической оковкой на носке и пятке. Мужчина владел саблей с широким лезвием и эфесом, наг – двусторонней секирой. Они говорили на неизвестном, грубоватом в произношении, языке, в корне отличающемся от всех слышимых ранее на Винэру (уж больно схож с японским – хотя откуда взяться оному в тысяче с гаком световых лет от Земли?)

Не сразу горе-вояки увидели появившихся из-за извива дорожки существ, невозможных на острове Погибших Кораблей. А когда заметили, застыли изваяниями с открытыми ртами – у них даже возникла безумная мысль: Хануман, вопреки утвердившемуся мнению, не последний представитель расы золотых обезьян. Надо сказать – последняя мысль.

Мужчина выхватил из петли саблю, махнул со свистом ею. Не останавливаясь, Ната отклонилась правее, тут же ударила головой, раскроив лобным «лунным» лезвием лицо незадачливого воина, опрокинув тем труп на землю и не выпустив клинка из судорожно сжавшихся пальцев.

Наг так и умер в ступоре – Кайя, пригнувшись, ударила основанием ладони под подбородок, услышала скрежет ломаемых друг об друга зубов, хруст нижней челюсти и шейных позвонков. Тело откинулось на спину.

Селение начиналось с самой широкой, проходящей по площади, улицы, по коей запросто мог проехать легковой автомобиль, существуй он в сиём мире. Плохо, что дерьмовые стражи не подняли шум – теперь предстоит утраивать представление, чтобы привлечь внимание местных жителей.

Ната разочарованно огляделась по сторонам – забрели посторонние посреди ночи, а общинники заняты не пойми чем, никак не реагируют на них, вдовесок напрочь отсутствуют сторожевые звери. К тому же не обеспокоены тем фактом, что полусотенный отряд до сих пор никакой весточки не послал – мол, живы, здоровы, гостей встретили, сопровождаем оных или, в крайнем случае, безвременно почили. Безобразие! Обезьяна выжидающе склонила к ней мохнатую голову, со свистом прокрутив кистью меч, на фоне возросших размеров хозяйки ставший более похожим на длинный кинжал или клинок-коротыш древнегреческих воинов.

На щеках «Трона» раскрылись лепестки портов, немного выдвинулись узкие жерла орудий, из коих по деревянным срубам ударили жидкие струи огня, против жара которого не могла устоять негорючая пропитка брёвен. Дома вспыхивали, аки спички, превращались в большие, весело трещащие и искрящие, факелы. В то же время Кайя издала во всю нехилую мощь своих лёгких боевой протяжный клич, похожий на воющее рычание. После чего лес напряжённо затих, а корсары, наконец-то, сообразили, что они не одни в деревне.

Запалив три постройки, Наташа спрятала орудия и две подруги пружинистым шагом направились к площади. Разбойники, словно перезрелый горох из стручков, посыпались отовсюду, многие из них на ходу одевались и облачались в бронь, верно думая, что их селение атаковала целая ватага материковых краснокожих демонов. А оказалось, всего два странных существа. Разбойники взяли оных в плотное кольцо, держа под прицелами стрелкового, метательного и ударного оружия.

В круг выдвинулись шесть их представителей, троих из которых Натали моментально узнала – пери. Три пери – четвёртая, та самая, обнаружившая в кроне дуба Пантеру, отсутствовала в поле зрения, что не добавляло оптимизма. Вторая тройка, вероятно, маги – ну, двое-то точно. Они (маги) носили длинные седеющие волосы, глаза выцветшие, бледные и озлобленные. Одеты в набедренные повязки, от коих позади и впереди свисали по кожаному ремешку, ноги – босы. Хрупкая на вид, ухоженная и статная, женщина держала в левой руке зигзагообразный посох с багровым кристаллом в навершии, по его поверхности лениво блуждали с шипением зелёные электрические разряды.

И двое мужчин – коренастые, богатырского телосложения, правши, в отличие от сотоварки. У одного широкие глаза эффектно воспламенились, прямой широкий белый посох, в навершии в углублении бездымно бурлила лава, вокруг древка кружили огненные росчерки. Третий – бородатый и усатый, голый торс обмотан растительной (живой) плетью с нечастыми узкими и длинными светло-зелёными, с прожилками, листочками, имеющими микрокрючочки на краях.

Всё встало на свои места – перед землянками по-настоящему опасные многоопытные Властители Стихий: Воздуха (Молнии), Огня и Земли соответственно – причём, последний посерьёзнее собратьев вместе взятых будет. Вот отчего селение залито искусственным светом, ворота круглосуточно раскрыты, а стражники безолаберно несли службу. На условном «языке» Наташи чесался закономерный вопрос: откуда у этих голодранцев столько могущественнейших Стихийных Повелителей? На одном, малонаселённом, средних размеров, острове? В принципе, подобных магов немало рождается на Винэру: но, чтобы стать таким Повелителем, требуются многие десятки осеней-вёсен практики. Даже суровый норд обрёл истинное могущество совсем недавно, в Бхогавати, на пятом десятке жизни.

Противник на месте, не ведает, о чём думать и что делать с дерзкими чужаками, а артиллерия безмолвствует. Непорядок… Два удара сердца (Лизиного) спустя маги заявили о себе в полной мере.

Со стороны врат потянул какой-то странный туман фосфоресцирующе-зелёного цвета. Он клубился, втискивался строго в пределы улицы, направлялся точнёхонько к селянам, загипнотизированным его приближением и внешней структурой.

Пока люди и наги «любовались» высокотоксичной субстанцией, с диаметрально противоположного края живого кольца послышались отчаянные крики, тут же захлёбывающиеся, – причём, они множились с потрясающей скоростью, превратившись в не менее завораживающую мелодию смерти.

Толпа послушно повернулась в том направлении, испытывая недоумение и ужас.

Явление, называемое «проклятым пламенем», недоползши до спин две с половиной ассайи, резко замедлило продвижение, стало расползаться левее и правее, образуя собственное кольцо. Из «тела» выстрельнуло первое щупальце, обвило ближайшего нага, через пять секунд всосалось обратно; на месте живого существа остался стоять обугленный скелет, осыпавшийся на землю бесформенной кучей костей – череп, ударившись об оные, раскололся на мелкие и средние куски. Затем из тумана выстреливали своеобразные педипальпы одна за другой, обматывали очередные жертвы и затягивались обратно, оставляя кошмарные груды чёрных оплавленных, или с наплывами, костяшек, опадающих вниз. Щупальца задевали соседей, выжигали куски плоти. Действо происходило в жуткой тишине (не считая раненых, голосящих от животной боли, и стука обваливающихся костей да глухого звона оплавленного металла – то, что уцелевало от оружия быстрых покойников).