Читать книгу: «Тени Обратной Стороны. Часть 2. Танец масок», страница 2

Один из дрыхнущих под сенью грота путешественников зашевелился, зашуршал, поднялся и, обернувшись Шааном, приковылял к костру.

– Всё тихо? – зябко придерживая на шее слишком свободный ворот, прогнусавил он.

– Да, но кто-то так храпит, что Айдан заснуть не может.

Хронист мысленно поблагодарил южанина за то, что он не стал пересказывать повесть про всхлипы и далёкую песню, которая уж слишком смахивала на фантазии трусоватого мальчишки.

– Гадкая погодка.

– Бывало и похуже, – бросил Виллем.

– Ещё, бде кажется, какой-то из багических дозордых Бартеля всё время пищит, – голос у него был совершенно простуженным.

Южанин пожал плечами, вручил инквизитору самострел и ушёл спать. Хронист напрягся и уловил что-то на самой кромке тишины, с облегчением подумав, что именно из этих звуков ветер вылепил и стоны, и завывания.

Шаан оказался очень скверным часовым и почти не смотрел по сторонам, как будто что-то, увиденное во сне, никак не отпускало его. Айдан подумал даже, что тут опять не обошлось без златоглазой хозяйки Кейтлин, и мысленно посочувствовал ему. Когда снизу кто-то прошуршал и тихо чирикнул, Шаан вскочил с выпученными глазами, наставил на темноту арбалет в дрожащих руках и закачался, словно не зная, кидаться ли на неведомую угрозу или спасаться бегством. Когда этот порыв схлынул, инквизитор покосился на Айдана и спросил, не хочет ли тот посидеть с арбалетом – хронист не ответил. Он думал, что Шаан, пожалуй, не был создан для экспедиций в края, где клыкастые культисты околачиваются возле консерваторий – хотелось его поддержать, но ясно было, что сочувствие в такой момент могло и разозлить инквизитора. Не выдержав молчания, спросил наудачу:

– Куда вы отправитесь, когда мы найдём Этельфледу?

Шаан сперва нахмурился – так, словно Айдан отвлёк его от важных размышлений – но через некоторое время всё-таки проговорил:

– Вы хотели сказать: если дайдём её? Фродвин явно знает эти места и их обитателей, к тому же я уверед, что подступы к Тубаддому Рву очень хорошо защищены. Вы ведь не ждёте, что чародеи из Полудочдого Порта по-дружески поделятся своими секретами? – он поджал губы.

– Думаете, Фродвин служит им?

– Я почти уверен, что он из Серых Смотрителей, а с их стороды, бу-бу, логичдо было бы поддерживать хорошие отношения с теми, кто контролирует Тубаддый Ров.

– Но почему они хотят воскресить Сандера Лорха?

Инквизитор, конечно же, не ответил.

– Ему что-то было известно? Что-то, связанное с путешествием Дейермера?

– Вы ведь подибаете, – обернувшись к нему, усталым тоном промолвил Шаан, – что возрождёддый Саддер Лорх будет де более чем воспомидадием Аэринн?

– Есть ли такое место, где она сможет быть в безопасности? – вздохнул Айдан. – Может быть, далеко на юге действительно…

– Её будут искать, – перебил его инквизитор. – И скорее всего, найдут. Я думаю, что нам следует, бу-бу, инсценировать её смерть.

Айдан не знал слова «инсценировать» и очень испугался, тем более что тон Шаана звучат так обыденно, словно он каждый день занимался смертями. Инквизитор, кажется, заметил, какой эффект произвели его слова, и растолковал, о чём была речь – хронисту полегчало немного.

– Я думаю, что отправиться да юг – это хорошая идея, – великодушно добавил Шаан. – Здесь довольдо тесно, а за Сейлиг Ричем легко, бу-бу, затеряться.

Айдан кивнул, но потом он представил, как Этельфледа будет скрываться в диких краях до самой старости – и ему стало жалко её. Может, ей лучше каким-нибудь волшебным способом переменить внешность? Но останутся воспоминания – а если избавиться от них тоже, то не перестанет ли Этельфледа быть собой? Мысли начали путаться, и хронист с облегчением погрузился в ласковое забытье.

***

Айдан шёл по долине с пологими склонами. Вдалеке из земли вырывались, уходя ввысь, слоистые скалы, но их верхушки скрывало белесое марево, точно облако спустилось и улеглось на них. Вокруг стояли почерневшие, обугленные деревья, с которых срывались, тая на ветру, тонкие хлопья пепла – но земля под ними была покрыта сухой, коричневой хвоей. В просветах между стволами можно было разглядеть руины – вот выстроились кольцом покрытые трещинами и сколами колонны разрушенной ротонды, похожие на израненных воителей, решивших умереть спина к спине, вот вытянулось двухэтажное, похожее на ланцигский скрипторий строение, над которым в тщетной мольбе вознесены обломки стропил. У самой дороги распростёрлась лицом вниз поверженная статуя. Впереди облако как будто опускалось ещё ниже, приникая к самой дорожке. Айдану стало интересно, что там, он ускорил шаг, но конец пути даже не думал приближаться. Что-то белое и неясное следовало за хронистом, струясь между деревьев то с одной, то с другой стороны дороги – но когда он поворачивался, чтобы получше рассмотреть настырного призрака, там не было ничего, кроме пепла и хвои.

Наутро сон этот не истаял в памяти, как обычно происходит со снами, а, напротив, приобрёл режущую ясность свежего болезненного воспоминания. Почувствовав слабину, на хрониста набросились ещё и мысли про Этельфледу и голодных культистов – еле-еле разогнал их с помощью предрассветной молитвы. Остальные путники тоже выглядели пришибленными, и после пары кусков солонины выяснилось, что почти каждому из них снилось нечто подобное: так, Вальтер шагал по развалинам разграбленного города, чем-то напоминавшего Молин, а Виллема занесло аж на дно вчерашнего моря, где среди коралловых пиков останки затонувших кораблей грозили туманному небу копьями сломанных мачт. Бартель, пока собирал своих паучков, охотно поведал, что бродил по улицам Ааренданна, тщетно пытаясь найти выход оттуда – «не иначе как ваши расспросы о вечном рабстве меня растревожили», – шутливо погрозив южанину пальцем, закончил он. На вопрос о том, почему его машинерия не защитила всех, волшебник преспокойно ответил, что она настроена против нежелательных гостей, а сновидения были посланы кое-кем изнутри лагеря, – впрочем, это прозвучало так буднично, что девчонка даже не окрысилась. Инквизитор, между тем, припомнил Бартелю ночной писк – тот легко парировал, предложив выбор между писком и знакомством с чьими-нибудь клыками, но потом всё же осмотрел каждую из ловушек, попутно отряхивая с них оставшуюся пыль и вытаскивая застрявшие в сочленениях камешки да сухие травинки.

Девчонку, разумеется, видения не потревожили, а брат Ингольберт отошёл куда-то и всё никак не возвращался – и путникам оставалось гадать, насколько крепок панцирь его веры.

– Да его не возьмёт никакая скверна! – уверил Вальтер.

– Но на Обратной Стороне его молитвы не работали, – напомнил южанин.

– Я дубаю, – поёжившись, промолвил инквизитор, – что Владыка Света де стадет избавлять от всех да свете испытадий даже самого верного служителя, особенно когда тот саб да них напросился.

– Уж он-то с ними справится, в отличие от вас, – огрызнулась Кейтлин, а потом добавила: – Пойду всё-таки проведаю старика.

Кейтлин вернулась вместе с подвижником, который то и дело принимался тереть виски дрожащими руками и вообще был похож на человека, который крепко выпил накануне. Что он увидел во сне, осталось загадкой, но это явно взяло его за живое – и он пытался покаянной молитвой отгонять демонов. Кейтлин пришлось довольно долго щебетать над стариком, чтобы вернуть ему присутствие духа. Напоследок, поблагодарив её за сочувствие, он с грустной улыбкой промолвил:

– Один мой знакомый говорил, что прошлое, как верная кошка: оно может надолго убежать, но всегда возвращается.

– Брат Ингольберт, это всё Обратная Сторона, – твёрдо ответила Кейтлин. – Мы спасём Фледу, сбежим подальше от Туманного Рва – и вам тут же полегчает.

– Тёмные места, тёмные, свет Эрдонарта едва достигает этого края, – кивнул подвижник, и его тёмные, обветренные губы морщились и кривились.

Видя, что даже брат Ингольберт впадает в уныние, инквизитор вновь атаковал попутчиков, моля забыть об Этельфледе и как можно скорее переправиться на другой берег Ведера. Он изощрённо толковал их сны, изрядно запугав хрониста и впечатлив даже Вальтера – а Кейтлин язвила в ответ, выставляя пророчества Шаана плоскими поделками трусливого ума, и Годфруа вторил ей – совсем не так остроумно, зато громче и агрессивней. Айдан, которому тоже не хотелось бросать Этельфледу, робко заметил, что души, хранящие чистоту веры, не понесут урона от козней Врага, тогда как добыть, возможно, бесценные знания о природе Обратной Стороны было бы похвальным свершением – Виллем поднял его на смех за такие речи. Никто не одержал решительной победы – Бартель подвёл итог, сказав, что сворачивать с тропы в любом случае пока некуда, кругом скалы – но всем было ясно, что этот спор продолжится вечером.

***

Увы, день шёл, а Фродвин с Этельфледой не мелькали даже не горизонте, и чем дальше – тем чаще попутчики напоминали об этом Вальтеру. К полудню он, кажется, и сам перестал верить в успех, но не хотел признаваться в этом и продолжал всех гнать вперёд.

Инквизитор на каждом привале доставал волшебные песочные часы, оставленные чернокнижником, и пялился в них, а потом донимал всех, спрашивая, текут ли они быстрее, чем в прошлый раз. И путники отмахивались, но к вечеру стало ясно, что полёт звёздочек ускорился.

– Обратдая Сторода всё ближе, – озабоченно пробубнил инквизитор.

На ночь встали в уютном гроте возле небольшого озерца, спрятавшегося в ущелье с крутыми стенами. Лошади наконец вволю напились и повеселели, да и люди были рады, что не надо таскаться с бурдюками по склонам. Мелкий дождь, который сеял с полудня, соткал защитную завесу перед входом в грот, а наверху, вознесённая на белокаменный пьедестал, их сны готовилась охранять грозная еловая дружина.

Странники побросали вещи и отправились искать удобный подъём к лесистой верхней террасе, где наверняка можно было разжиться сушняком. Инквизитора знобило, он беспрерывно ворчал – и, кажется, на это уходили почти все оставшиеся у бедолаги силы: когда, оступившись на неверной тропке, Шаан растерял весь хворост и едва сам не соскользнул, он просто встал и тупо смотрел вниз, как будто не понимал, что происходит. Вальтер, услыхав о таком, запретил инквизитору покидать лагерь – и, обравшись в зябкий, настороженный комок в глубине грота, тот вскоре задремал. Рыцарь, между тем, углядел очередного горного козла и помчался за ним с арбалетом, но на этот раз Альмасир опередил его, едва ли не из-под стрелы выхватив у него добычу. Как и в прошлый раз, мертвец переломал животному хребет, чтобы не убежало, а потом принёс в жертву на плоском камне – к счастью, довольно-таки далеко от лагеря, а то бы пришлось искать другое укрытие. Кровь снова была предложена неведомыми силам, и те приняли подношение, пожрав его чёрным огнём. Осмотрев тушу, Вальтер вернулся с известием, что её вполне бы можно было употребить в пищу – и это, кажется, было шуткой, но странники чуть не переругались.

Останки козла спихнули в трещину возле импровизированного алтаря. Провожая их взглядом, Айдан вспоминал, как мастер Бернхард, когда ему пришлось отлучиться в Хейвенфельт вместе с братом Мельхиором, сильно повздорил с ним как раз из-за еды: мастер Бернхард вычитал где-то, что в старые времена путникам раньше вообще запрещали поститься, и по дороге уплетал мясо даже в те дни, когда по монастырскому уставу следовало сидеть на хлебе и воде, а брат Мельхиор, конечно же, клеймил его безбожником.

В напряжённом молчании пожевали сыр с солониной. Шаан жутко распереживался из-за плесени на сыре, и Виллем, чтобы наконец утихомирить его, отобрал у инквизитора надкушенный ломоть, заменив своим, вполне годным на вид. Вальтер попросил Бартеля осмотреть больного – а то ещё, не приведи Владыка, придётся к лошади привязывать. Волшебник похлопотал немного, развёл в кипятке щепотку алого, невыносимо пахнущего кислым порошка, добавил три капли зелья, похожего на выжимку из грозовой тучи, пошептал немного над неспокойной поверхностью отвара и заставил инквизитора выпить. Того после снадобья развезло совсем – но Бартель не терпящим возражений тоном сообщил, что так и должно быть.

– Я думал, вы просто колданёте немного – и он вскочит на ноги, – сочувственно взирая на бледное, покрытое испариной лицо Шаана, проговорил Вальтер.

– Так близко к Туманному Рву, – ответил тот, – магия может вести себя непредсказуемо. Молнией, пожалуй, не промажешь, но целительные чары тонкие, с ними лучше быть осторожнее.

– Всё-то у вас, колдунов, какие-то мутные отговорки, – буркнул рыцарь.

Тихие стоны инквизитора не улучшили настроение странников. Разговоры умирали, едва родившись, и даже обсуждение дальнейшего пути все безмолвно согласились отложить до утра.

В ту ночь Айдану снилось, что он стоит у перекрестка двух тропинок на опушке уже знакомого сгоревшего леса. Ему казалось, что он знал когда-то, куда ведёт каждая из дорог, и понимал, в какую сторону направиться сейчас, да отчего-то забыл. Взгляд метнулся в одну сторону, в другую, вернулся к перекрёстку – чуть в стороне от него на плоском камне возлежал, скрестив передние лапы, белый волк – удивительно крупный, пушистый, опрятный, очень красивый, так и хотелось его погладить, а ещё почему-то потыкать пальцем в круглый блестящий нос – зверь словно почувствовал, мелкие злые складки набрякли на спинке носа и под глазами цвета высохшей хвои. Приглядевшись, Айдан заметил, что у него на морде будто чёрной тушью нарисованный орнамент – ряд из треугольников от носа до глаз и вокруг ещё точки и загогулины. Тёмные губы чуть разомкнулись, выпуская желтизну клыков. Айдан вздрогнул и поспешил извиниться за непочтительные мысли, а потом зачем-то поздоровался с волком. Тот слегка склонил набок голову, словно желая получше разглядеть незваного гостя, и сказал – нет, даже и слово не разбередило застывшую тишину, но Айдан поклялся бы, ему сказали: «Ты заблудился. Хочешь, пойдём со мной?» Но куда? – растерянно порхнула мысль, и волк ответил, спокойно и почти ласково: «Дальше».

Очнувшись, Айдан судорожно приподнялся и закашлялся. Кажется, слюна попала не в то горло, и теперь внутри что-то адски саднило при каждом вдохе. Было ещё темно. Отсветы костра корчились на скальной стене. Кто-то храпел. Виллем беспокойно ворочался и стонал во сне. Инквизитор бредил. Айдан различил что-то вроде: «Вы не сказали мне… Но я знаю, теперь я знаю, кто она… Очень опасна, да… Но вам больше не напугать меня. Я догадался, кто такой Дейермер». Слова будто застревали в заложенном носу, и хронист не был уверен, что правильно распознал их, он надеялся услышать ещё хоть что-то, но снова провалился в забытье.

Тем временем уже ни для кого не было секретом, что почти все видели во сне белого волка, хотя намерения у него не всегда были одинаковы. Вальтер плевался и поносил ночного гостя, который настойчиво и не очень утончённо издевался над ним. Виллему тоже изменило его обычное спокойствие: он сердито грыз трубку, метал грозные взгляды и лишь неохотно проронил, что волк очень метко критиковал мотивы его путешествия. Шаан за ночь пережил и кризис, и перелом своей болезни, он так пропотел одеяло, что вынужден был просить чародея помочь с просушкой, – впрочем, теперь он уже не выглядел как человек, готовый в любой момент хлопнуться в обморок. Его сон был тягостным, вроде допроса или даже пытки – большего инквизитор не мог вспомнить. Айдан решил, что попробует осторожно расспросить его насчёт услышанного – но не сейчас, не при всех.

Один лишь Бартель ухмылялся, как ни в чём не бывало:

– Меня, конечно, волчара выставил дураком, – старательно протирая ружьё, объявил он, – но это же всего лишь сон. Чего вы так раскисли? Не понимаю.

– Бартель, вам совсем не страшно? – поинтересовался Виллем.

– Вы что-то рано испугались, – ааренданнец ехидно посмотрел на него. – Что же с вами будет, когда начнутся настоящие приключения?

– Если что-то пойдёт не так, – спросил в ответ южанин, – вы сможете переместиться в Торнау? Нас захватите с собой?

– А вы уже захотели обратно? – Бартель хохотнул и позволил бликам пробежаться вдоль дула – те споткнулись за одним из колец, и чародей, покачав головой, снова взялся за тряпочку.

– Думаю, что не сможете, – устало уронил Виллем. – Если вам изменила целительная магия, портал вы тем более не откроете.

– Слушайте, – встрял Вальтер. – Я ночью вон на той горе видел отсветы, наверняка это Фродвин жёг костёр, – там, куда он указывал, Айдан увидел только убегающую прочь долину и облачный вал, поднимавшийся вдали над еловыми остриями. – Сегодня к вечеру мы сомкнём свои пальцы на горле у этого негодяя! – он и впрямь изобразил, как душит кого-то с торжествующей ухмылкой.

– Вы до сих пор верите, что мы его догоним? – спросил Шаан и тут же громко чихнул. – Простите, – он жался к костру и был ещё похож на замёрзшего котёнка, но выглядел живей, чем вечером.

– Так у него туча скарба с собой!

– И он его не свалил в Ведер? – фыркнул южанин.

– Да такой скаред ни за что не расстанется с товаром! – упрямо заявил рыцарь.

– Вальтер, вы ведь сами уже не верите, что мы их догоним! – воскликнул Шаан. – За два дня мы даже не приблизились к ним. Давайте поворачивать, пока мы ещё можем. Кто так же считает? – он обвёл попутчиков умоляющим взглядом.

– Нет! – по лицу Кейтлин пробежала злая дрожь. – Ещё. Один. День. Пожалуйста, – она посмотрела на Вальтера.

– Кейтлин, – сложив сухие пальцы в молитвенном жесте, сочувственно проговорил брат Ингольберт.

– Вы ведь как никто должны понимать, – повернувшись к нему, ответила она. Подвижник поймал её взгляд и потупился. – То, что Фродвин хочет сделать с Фледой – это хуже, чем смерть. Она потеряет душу.

Брат Ингольберт сглотнул и умолк, уничтоженный.

– Айдан? – голос девчонки повелительно зазвенел.

– Да… – пробормотал хронист. – Мы не можем бросить её. Давайте попробуем.

– Ваше мнение предвзято, – Шаан нахмурился.

– Мы должны её спасти! – не дожидаясь, пока его спросят, воскликнул Годфруа. – Если даже вы все отступите, я один пойду за ней!

– Ещё один день, – молвил Бартель – так, словно всё зависело от его решения. Он поднялся. – А если до вечера не догоним их, то завтра повернём к Ведеру.

Кейтлин прикрыла глаза. Хронисту показалось, что между ресниц блеснула маленькая слезинка. Виллем фыркнул и покачал головой, но спорить не стал и только затянулся глубже обычного. У инквизитора, к счастью, не было сил отговаривать ааренданнца, но вздыхал он, как десять человек сразу.

***

Стены долины скалились обломанными остриями пиков, а одинокие деревья близ вершин казались недобрыми сгорбленными колдунами, поставленными наблюдать за редкими путниками – и Айдан думал порой, не одна ли из них ожила, чтобы стать господином корягой из рассказов магистра чашников. Через северную, ближнюю к Ведеру гряду медленно сочилось облако, и белесые клочья стекали в долину, порой пряча продолжение тропы – и тогда контуры кустов и камней, проглядывая сквозь текучую завесу, обретали призрачную, пугающую жизнь.

Странники ехали молча, только Виллем иногда что-то бормотал да Вальтер окликал остальных, проверяя, все ли на месте – все словно чувствовали, что человеческая речь была здесь редким и нежеланным гостем – зато ветер гудел над скалами, костеря пришельцев, ёлки злорадно скрипели под его порывами, а внизу тихонько напевал ручей. Айдану становилось всё страшнее, на привалах он держался в самой гуще странников, а когда отряд, растянувшись, преодолевал очередную осыпь, то и дело крутил головой, проверяя, на месте ли ещё те, кто следует за ним. После одной из остановок его лошадь никак не хотела трогаться с места – хорошо Вальтер пришёл на помощь. Впрочем, и остальным приходилось туго. Годфруа порой нагибался к уху своей лошади и шептал что-то успокоительное – не то ей, не то себе самому – пару раз Айдан расслышал имя Этельфледы. Даже Бартель немного нервничал, время от времени доставал из-за спины ружьё и щёлкал кольцами. Если он что-то и видел своим чародейским взором, то не спешил делиться наблюдениями. Под глазами у него надувались мешки, он становился похож на Ормонта в Торнау – должно быть, думал Айдан, эхо Туманного Рва начало уже брать над ним верх.

В середине дня солнце решило посмотреть, что происходит в скальном лабиринте – и, хотя оно смягчило себе это зрелище тонкой облачной вуалью, ёлки стряхнули серость, одевшись в мрачные, но всё же зелёные тона, две синицы зазвенели, перекликаясь через долину – и странники тоже заулыбались, а Вальтер предложил устроить привал и уже решительно достал мандолину, когда издалека донёсся протяжный вой.

– Опять волки? – зарычал Годфруа.

– Нет, это не волк, – убирая мандолину, прошептал Вальтер. – Уж волков-то я наслушался за свою жизнь будь здоров. А это не волк, нет. Это человек, притворяющийся волком.

– Да ладно!

– Вот вам длань!

– Это, м-м, культисты хаоса, да? – выдавил инквизитор.

– Кому же ещё тут быть, любезный Шаан? Они, голубчики.

– Думаете, оборотень?

– Я в этом не разбираюсь. Вы же у нас инквизитор. Что скажете?

– Вы знаете, я не такой инквизитор.

– А вот зря. Такой бы нам сейчас не помешал. Бартель, ваше мнение?

Ааренданнец молчал и, уперев в плечо рукоять своего ружья, целился в сторону недальнего пика. Хронисту тоже почудилось там какое-то движение, но это мог быть и ветер, который то и дело ворошил макушки ёлок.

– Что там? – Вальтер подхватил арбалет и встал плечом к плечу с волшебником. – Я ничего не вижу.

– Не знаю, – всё ещё неподвижным взглядом прикованный к неведомой цели своего ружья, прошипел Бартель. – Наверное, показалось, – уронил он, опуская оружие. – Но нам стоит быть осторожными.

– Может быть, повернём? – вздохнул Шаан.

– Тучи заходят, – Вальтер показал на сизую полоску над северной кромкой долины. – К вечеру может быть ливень, станет совсем темно, и я бы не хотел прорываться к реке через неразведанные перевалы в такую погоду. Давайте лучше поскорей найдём место для ночёвки.

– Разумный план, – кивнул Бартель.

Кейтлин сжала кулаки, но ничего не сказала, вместо этого посмотрев на мертвеца и словно спрашивая: «Хоть ты пойдёшь со мной до конца?»

– Давайте с этого момента как в рейде за Ведер: по одному никуда не ходим, – распорядился рыцарь. – Даже до ветру. Один дело делает, а другой сторожит с арбалетом. И даже ты, – ответил он на незаданный вопрос Кейтлин. – Бери с собой брата Ингольберта, он тебя точно не обидит. Альмасиру я не верю.

Айдана разобрала дрожь. Знать бы хоть, чего бояться.

До вечера странники едва продвинулись: плавная каменная терраса, по которой они шли раньше, сменилась размашистыми ступенями, и лошади не то чтобы горели желанием на них карабкаться – Айдан ни за что бы не втащил свою, но Вальтер помог. К счастью, тот, загадочный вой больше не тревожил путников, но и когда обычные волки начали распеваться в соседней долине, стало очень неспокойно. Бартель не расставался с ружьём – он чувствовал чьё-то присутствие, отголоски чуждого, непонятного ему волшебства, но не мог сказать, сколько там чародеев и насколько они близко – Вальтер предположил, что это засевшие возле Туманного Рва полуночники, далёкие, но многочисленные, и на некоторое время успокоил всех. Туча прошла стороной и небо расчистилось, но закат лишь разжёг тревогу: над пепельными горами разгоралось пекло, и солнце было, как адское пламя за чугунной косой решеткой, а вокруг него маячили начертанные дымными разводами фигуры – с одной стороны вроде заяц, а с другой козёл. Инквизитор не опустился до суеверной болтовни, но весьма красноречиво посматривал на запад и вздыхал. Вальтер, устав от его жалоб, заявил:

– Да что вам не нравится? В небесном трактире жарко́е готовят – может, ангелы с рейда в преисподнюю вернулись.

Кейтлин хихикнула.

– И давайте уже становиться на ночь, – продолжил рыцарь. – Смотрите, какие там отличные ёлки – привязывайте лошадей и помогите мне соорудить костёр. Между тем, Виллем обнаружил след человеческой ноги – весьма чёткий, по-видимому, недавний, и все заспорили, чужак это или кто-нибудь из отряда – инквизитор заставил каждого наступить рядом, и торжественно объявил, что ни на кого из них не похоже.

– Вы Альмасира не проверили, – буркнула девчонка. И в самом деле, мертвеца никак нельзя было заставить пройти там.

– У Альмасира нога шире, – уверенно ответил Шаан.

– Выходит, культист, – равнодушно молвил Вальтер. – Ну, значит, будем ещё осторожней. И помните: поодиночке не ходим!

Айдана вместе с Кейтлин отправили искать подходы к ручью внизу – он с бурдюком, она с арбалетом – точней сказать, втроём, потому что Альмасир топал позади, безразлично круша попадавшиеся на пути кусты и молодые ёлки. Ручей отыскался, но они потратили немало времени, плутая вокруг него и вспоминая, как же пройти обратно к лагерю. Им не раз казалось, что за деревьями мелькает приметная остроконечная каменюка, но как бы ни старались они подобраться к ней, повсюду был отвесный склон. Пока искали дорогу, чуть не потеряли из виду ручей, а сумерки сгущались, и повсюду чудились уже подвижные пепельные силуэты, зловещие огоньки разгорались в дебрях, разветвлённые когти тянулись к беспечным путникам – наконец кусты, разойдясь, открыли раздвоенное дерево, между стволами которого на паутинных нитях распято было почерневшее тело, – вроде, человеческое – с мучительно запрокинутой головой, с разорванным, пустым животом. От ужаса хронист не мог ни убежать, ни даже отвести взгляда, звуки сгрудились в глотке – а Кейтлин пронзительно взвизгнула и засадила болт прямо в грудь покойника. Альмасир негромко загудел, но не трогался с места.

Когда сверху донёсся приправленный бранью треск, девчонка повернулась туда и несколько раз дёрнула за крючок, не понимая, что стрелы больше нет, а потом бросила бесполезное оружие и потянула Айдана с собой – в укрытие, за спину Альмасира. Её пальцы были холодными и неожиданно сильными.

– Что случилось? – донёсся сверху голос Бартеля. Латунь его ружья поймала случайный отблеск. Годфруа просто спрыгнул вниз и, увидав распятого, вскричал:

– Проклятье!

– Вы двое – наверх! – скомандовал волшебник и стал осторожно спускаться.

– Что там у вас? – донёсся издалека голос Вальтера.

– Ничего срочного, – откликнулся Бартель. – Но пусть все возвращаются в лагерь.

Кейтлин с Айданом не заставили себя просить дважды. Хронист сам не понял, как вскарабкался на почти гладкую скальную стенку и тем более понятия не имел, как это удалось неуклюжему Альмасиру. Возле костра их ждали взволнованные лица и жадные до подробностей уши – девчонка не дала хронисту и рта открыть, живописала жуткого мертвеца во всех подробностях – и не дослушав её, Вальтер уронил:

– Приехали. Многоножки.

Инквизитор невесело рассмеялся. Брат Ингольберт поднялся и спокойно зашагал прочь – его спросили, куда он – подвижник ответил, что должен помолиться за убиенного и устроить ему настоящее, огненное погребение.

– Никуда вы не пойдёте! – взвился Вальтер. – Там может быть опасно.

– Я пойду один, – улыбнулся тот. – Я никого не подвергну опасности.

– А вот и нет! Мы не ходим поодиночке – забыли? А я никого не отпущу с вами. Так что помолитесь за него тут, если хотите. Поверьте, покойнику это будет так же приятно. А про огненное погребение забудьте. Он же весь гнилой, как вы его подожжёте?

Брат Ингольберт подчинился.

Явившийся вскоре Бартель подтвердил, что это дело лап многоножек.

– Мерзкое зрелище, я вам скажу, – бросил он. – Судя по всему, они отложили в него яйца, и личинки жрали ему внутренности, пока не выбрались наружу.

Кейтлин ойкнула и зажала рот ладонями. Виллем сплюнул и стал заново набивать трубку. Инквизитора стошнило. Айдан представил себе, каково это болтаться на дереве, пока тебя пожирают заживо, и чуть было не присоединился к Шаану.

– Это кошмар, – подтвердил Годфруа.

– Хорошая новость, – воинственно ухмыльнувшись, продолжал Бартель, – в том, что труп старый, ему не меньше месяца. То есть они тут не вчера были.

– Это значит, что многоножки бродят тут уже давно, а вы ни в одном глазу, – будничным тоном заметил Виллем.

– Верно, – признал волшебник. – Но нас никогда не интересовал животный мир окрестностей Туманного Рва, мы наблюдали за силовыми потоками.

– Интересно, как с многоножками уживаются полуночники, – пробормотал Вальтер. – Может, у них там уже дружба не разлей вода?

– Было бы неприятно, – откликнулся Бартель. – Пока могу сказать только, что человек внизу больше похож на разбойника, нежели на чародея.

– Как вы поняли? – спросил Виллем.

– На нём какие-то обноски, а не чёрный плащ. Но вот что странно: лицо у покойника перекорёженное, но как будто не от боли, а от… счастья, что ли, – волшебника передёрнуло.

– Да вам почудилось, наверное, – нахмурившись, проговорил Вальтер. – Знаете, у трупов иной раз такие рожи…

– Возможно, – Бартель пожал плечами. – И вот ещё такая мысль мне сейчас пришла в голову. Если многоножки использовали этого человека в качестве, как бы это сказать, инкубатора для…

– В качестве чего?

– Я хотел сказать, если они выводили в нём своё потомство, – рассерженно повторил Бартель, – то почему они сделали это в долине, где им могут пообедать волки или вот этот воющий господин?

– Наверное, у них поблизости гнездо, – молвил южанин.

– Не знаю. С утра попробую присмотреться, может быть, упустил что-то.

– И мы тут будем ночевать? – простонал Шаан.

– Темнеет уже, – Вальтер посмотрел на небо. Между скал медленно догорали облака. – Боюсь, мы тут застряли.

– Если что, Альмасир их раскидает, – проворчала Кейтлин.

– Или окажется, что он заодно с ними, – отозвался инквизитор. – Нужно было поворачивать утром, теперь может быть уже поздно.

– Слушайте, Шаан, – воскликнул Вальтер, – если вам охота себя хоронить раньше времени, так ступайте в соседнюю долину – там, вроде, волки бегают, наверняка они поступят с вами более рыцарственно, чем многоножки, и просто загрызут безо всяких фокусов.

– Думаю, что одну ночь мы тут продержимся, – утешил инквизитора Бартель. – Нас вон сколько народу, причём меня можно за пятерых посчитать: я всё-таки волшебник, – он подмигнул.

– А где мы достанем воду? – спросил Шаан. – Там внизу… это… – его передёрнуло, он прикрыл рот кулаком.

– Да он уже давно дохлый, и многоножек там нет, – с досадой воскликнул Вальтер. – И вас туда никто не просит идти. Бартель, составите мне компанию? Вроде, вы не из пугливых.

– У меня есть идея получше, – чародей криво ухмыльнулся. – Мы уже покричали, поколдовали немного – все, кто мог нас услышать, уже обсуждают, что это за птиц принесло в здешние края – от ещё одного заклинания вреда не будет.