Читать книгу: «Первое впечатление», страница 6

– Сара в соседней палате рассказывала о свиданиях, – шепчет Мэйв. – Я никогда не была на свидании…

Алекс шумно выдыхает носом – кратко и яростно. Если бы он мог, он бы устроил такое свидание, с которого ей не выбраться живой, – Алекс бы позаботился, чтобы оно стало первым и последним.

Но Мэйв продолжает тихо, мелодично, но печально наговаривать свои откровения:

– А ещё никогда не целовалась.

Алексу приходится приложить массу сил, чтобы едва заметно оскалиться в немом презрении.

Однако Мэйв плевать на все его молчаливые проклятия, потому что, заглядывая ему в серые, льдистые глаза, она тихо сглатывает:

– Можно я поцелую тебя?

Алекс бы завопил, что с тем же успехом она может поцеловаться с мясорубкой, но он молчит. Какао с примесью таблеток намордником сковывает все его слова, и Алекс молчит, с ненавистью уничтожая Мэйв взглядом.

Чокнутая сука.

Она не дожидается ответа, потому что намерение Алекса известно с начала встречи. Он ведь говорил об этом сам? Она помнит каждое чёртово слово, что мажет патокой её болезненной внимание, и каждое слово кажется ей настоящим. И склоняясь над Алексом, девчонка неловко касается его губ. Слишком явно, слишком близко он ощущает чужое тепло, судорожный вдох и лёгкий поцелуй, который, кажется, длится целую вечность.

Это не то, чего он ждал. Не то, что должен был заполучить в лесах чертовой Пенсильвании. Не то, как Алекс собирался украсть у Мэйв её первый поцелуй, а затем осквернить тело.

Это не то, как всё должно закончиться.

Но Мэйв так не считает. Когда она отстраняется от Алекса, разрывая поцелуй, она мягко улыбается и касается своих губ кончиками пальцев. Сидит, смакуя это чувство, и всем своим гнилым сердцем Алекс желает ей этим чувством подавиться.

Насытившись своей девчачьей радостью, Мэйв наконец отводит взгляд в темноту:

– Маме ты тоже нравишься. Она говорит, что твоё сердце подойдёт. И что ты не оставишь нас…

С ужасом в почти неподвижных глазах Алекс ощущает, как его сердце замирает, совершив кульбит в глубине грудины. Насильственный поцелуй посреди окровавленной спальни – вовсе не худшее, что может произойти, и Алекс вновь пытается дёрнуться, оживить свои мышцы, но его тело лежит на полу мёртвым грузом.

Мэйв не спеша поднимается и теряется в темноте коридора. А когда она возвращается, в её руке уже сверкает тот самый нож.

– Не бойся, я постараюсь аккуратно, – тихо произносит она, и ветер где-то за стеклом завывает и вторит её словам.

Алекс не верит, что это реально. Что это возможно, и что так бывает.

Не бывает. Не в его реальности.

Может быть, он напился где-то в городе и теперь валяется пьяным на парковке. Может быть, словил у диллера некачественный приход и теперь ловит галлюцинации в толчке. Может быть, всё это снится ему в дурацком сне во чреве больного сознания, и чокнутая девчонка – лишь плод его фантазии, призрак совести, что затаился где-то в глуши пороков.

Но не так. Не здесь, не сейчас, не с ним.

Не может быть.

Но девчонка настоящая – с явным смущением она дотрагивается до Алекса в районе грудины и на секунду замирает. Боится поднять на него глаза, медлит, поджимает губы.

Но уже в следующее мгновение прикосновение её теплых, неловких пальцев сменяется касанием холодного лезвия ножа.

Алекс молчит.

Не шевелится.

Только чувствует, как сталь мягко вспарывает его кожу, и как кровавые дорожки расползаются в стороны, раскрывая перед Мэйв его плоть.

Всю его суть и жизнь.

Мэйв мягко улыбается.

Последнее, о чем думает Алекс, – что он бы вырезал эту улыбку с её губ вместе с поцелуем, который она крадёт.

Но так уж вышло, что она забирает его сердце первой. И ей не важно, что первое впечатление об Алексе – всегда лучше самого Алекса, потому что первого впечатления оказывается достаточно, чтобы её собственное сердце дрогнуло. Чтобы в тени болезненных воспоминаний она нашла в чужой сладкой фальши успокоение, а в глубине чужой грудной клетки – то, что ищет. Ей ведь нужно совсем не много.

***

Когда Мэйв тянется за кухонным молотком, дождь в лесу наконец прекращается. Затихает ветер, яростная непогода замолкает, и лес наполняется незримой, вымученной тишиной. Только изредка где-то вдалеке тихо скрипят деревья, слышится нервная капель по снежной грязи.

Следы кроссовок ещё долго виднеются в слякоти, но едва ли кому-то есть до них дело. Леса чертовой Пенсильвании – подходящее место для того, чтобы исчезнуть.