Читать книгу: «Стерва в д(т)еле», страница 4

ГЛАВА 7. Производственная необходимость: Вставить, подправить, руки в крови измарать

Воздух был полон пыли, запаха железа и страха. Битва смещалась к краю дороги, часть нападавших убегала, преследуемые нашими немногими уцелевшими стражниками. А на земле оставались… потери. Наши и их.

Я подбежала к Радиме:

– Радимa, чем помочь? Я… знаю кое-что про раны. В моём мире…

Она оторвалась от раненого кметя, которого пыталась перевязать. Её глаза, расширенные от напряжения, встретились с моими. В них читалось удивление, но и… надежда?

– Чем ты можешь подсобить, девка? – хрипловато спросила она, вновь склоняясь над воином.

– Ну, я знаю, как остановить кровь, как перевязать… – соврала я, точнее, приукрасила. Училась наблюдать за врачами, читать про это, играть травмированных и даже врача. Но на практике…

– Не время… барышне по земле ползать… – встрял в разговор один из кметей. Тяжело раненный, но в сознании, лежавший неподалёку. – Тем паче княжне… Ступайте… в повозку… – дышал урывками и говорил обрывками.

– Если бы я таких как вы слушала, – пробурчала я, уже отрывая от подола своей, кхм, свадебной накидки кусок.

Роскошная ткань, вышивка… Не до сантиментов.

Склонилась к нему:

– Жить хочешь? – спросила без обидняков прямо в лоб.

– Д-да, – опешивший от моего напора, кивнул кметь.

– Тогда помалкивай, и дай рану погляжу… – скомандовала я.

Я металась от одного раненного к другому, не особо задумываясь, где свой, где чужой. Меня больше беспокоили раны и антисанитарные условия лечения, а ещё… в данной ситуации отсутствие важных материалов. Банально не хватало чистой ткани, а моё, хоть и богатое и широкое платье порядком поистрепалось. Что заметила Радима:

– Заканчивай платье драть, скоро позора не скроешь, что потом князю говорить будем?

– Что людей спасали… – заметила я.

– Но не ценой своей репутации, княжна, – колюче подметила старуха. – Есть позор, от которого не отмыться… А нам… ВАМ нельзя.

– Я поняла, – кивнула я.

Битва закончилась так же внезапно, как началась. Нападавшие – кто они были? Разбойники? Наёмники? – отступили, оставив после себя мёртвых и раненых. Наши потери были… значительными. Из десятка воинов, что нас сопровождали, четверо были убиты, трое тяжело ранены, еще двое – легко.

Я стояла посреди этого хаоса, опираясь на борт повозки, чувствуя, как дрожь пробивает тело. Руки липли от засохшей крови – чужой крови. Этот запах… Он въелся в кожу, в волосы, в одежду. Въелся в память. Адреналин схлынул, и подступила тошнота, резкая, спазматическая. Но я сдержалась. Не время.

– Сюда! – крикнула Радима, указывая на ещё воина со стрелой. – Кровь не останавливается!

Я бросилась к нему, упав на колени рядом. Радима сосредоточенно прижимала к ране пучок трав, но рана всё равно пульсировала, выбрасывая тёмную кровь.

– Нужно плотно зажать! – сказала она, прикладывая куски ткани к ране. – Обрезать древко…

Я кивнула, поняв без лишних слов. Она обломила торчащий конец стрелы, оставив наконечник внутри. Я туго затянула ткань поверх раны, используя кусок попоны как жгут.

– Держи, – сунула ещё один кусок тряпки в руки другому, молодому парню, сидевшему неподалёку и прижимавшему окровавленную руку к груди. – Жми сюда! Сильно! Не отпускай!

Он смотрел на меня ошалелыми глазами, но послушался.

А мы, тем временем, с Радимой, уже спешили к другому раненному, лежавшему возле дерева. Он глухо постанывал, держась за ногу.

– Вот так-так, – сокрушённо помотала головой Радимa, первой осмотрев пациента. – Переломало его…

Пока я возилась с соседом, с мелкими ранами, Радима пыталась наложить на перелом ноги компресс из трав и тонкие лубки.

– Этого мало, – сказала я, подойдя с крепкими ветками и полосками ткани. – Нужно плотно зафиксировать, чтобы кости не сдвинулись при движении. Иначе они могут… неправильно срастись или проткнуть кожу.

– Больно много ведаешь, – огрызнулась старуха. Я пожала плечами.

– Жизнь такая…

– Моё лечение издревле так велось…

– А моё лечение чуть другое, напомнить почему? – перебила я мягче, но настойчиво. – Твои примочки хороши для открытых ран, но чтобы при перевозке не сделать хуже сломанной ноге, нужно её зафиксировать крепко. Кости должны стоять ровно.

Бабка на меня смотрела несколько секунд: въедливо и подозрительно. Парень, кусающий губы, чтобы не показать, как ему больно, косился на меня с недоверием и отчаянием. Но благоразумие Радимы победило:

– Давай, показывай, княжна, – она всё чаще меня так называла, видимо, чтобы я привыкала, да и ей удобней.

– Вот так, – я показала, как в моём мире в полевых условиях накладывали шину. – Две палки, в данном случае, крепкие ветки по бокам, и туго, туго перевязать, – с усердием перемотав ногу пациента, и оставшись довольная результатом, я упёрла руки в боки: – Должно исправно служить, пока не найдём знахаря или лекаря, кто тут у вас людей спасает от недугов? – и я всё чаще переходила на архаизмы, стараясь, чтобы моя речь звучала чуть ближе к манере говора местных.

– И шаманы, и лекари, и знахари, – покивала старуха, хмурясь, а потом тщательно осмотрела мою работу.

– Можа и будет толк, – пробурчала.

– Эх, старуха, – послышался голос справного мужика, который был главным по кметям:

– Там, – кивнул в сторону, – у боярина Савинского что-то не то с плечом. Переломан что ли… подсоби… ежели могешь.

– Грегор, – тотчас подсобралась я.

Не то, чтобы была падкой на красивых мужчин, но он был приятным воспоминанием, и нужно отдать должное его уважению к моему мужу, не пытался со мной заигрывать или флиртовать. За всё время пути, ни разу не лез с вопросами лично. Держался на почтенном расстоянии, но всегда ко мне направлял кого-нибудь узнать, не нуждаюсь ли я в чём-нибудь. В общем, был очень внимателен и тактичен. И во время сегодняшней бойни я часто слышала его голос и команды: «Охранять княжну! Не позволить недругу причинить боль княжне! Головой отвечаете за княжну!»

Видимо, сам отчаянно бросался в бой, вот и получил травму.

– Плечо… неестественно вывернуто, – пробормотала Радима, осматривая бледного Грегора с перекошенным от боли лицом, сидящего на земле возле дерева. – Перелом… – покосилась на меня.

– Не видела таких… – помотала головой я. – Можно? – задумчиво попросила доступ к пациенту. Радима тотчас уступила место. – Терпите, – отдала распоряжения я и быстро глянула на травму, время от времени уточняя детали инцидента. – Да простят меня ваши боги, – слегка пафосно начала я. – Но, по-моему, это вывих, – сказала я, приглядевшись. Такие травмы бывали у актёров после неудачных трюков, у спортсменов. А если учесть, что Грегора со спины во время бойни кто-то дубиной саданул… – Нужно вправить.

– Что? – не то ахнул Грегор, не то простонал.

– Вправить? – Радимa посмотрела на меня с сомнением. – Это… опасно. Можно навредить. Лучше пождать знахаря.

– Ждать знахаря? Тут? В лесу? – возразила я, раскинув руки и чувствуя прилив адреналина. Я видела, как папа это делал, как показывали на курсах. Это можно сделать. – Я знаю, как вправить. Нужен резкий, точный рывок.

– Я… вы… – боярин уже почти не говорил, лишь стонал.

Радимa колебалась, но, видя состояние Грегора, осознала, что знахаря ждать не вариант, поэтому неохотно кивнула:

– Что вам для этого надобно?

– Помощь…

– Мы готовы, – главный по кметям с готовностью кивнул.

– И вы тоже поможете и ты… Эй! – окликнула я ближнего кметя, который, видимо, отделался лёгким ранением или шоком и теперь растерянно оглядывался. – Ты! Сюда иди!

Он смотрел на меня с ошалевшим видом. Княжна, которая только что, наверное, трепетала в повозке, ползает по земле в запачканной одежде, её руки в крови, и она командует? Мир перевернулся?

Покосился на главного.

Тот зыркнул недобро, и парень тотчас ступил ко мне, но мялся всё равно нерешительно. Я рявкнула:

– Живо! – к моему удивлению он так скакнул в мою сторону, что едва меня не сшиб.

– Держите боярина! – велела я, оценивая ситуацию. – Вы и вы – тут, а ты… здесь. Сейчас будем вправить.

Вспомнила, как папа рассказывал про первую помощь на войне, как сама ходила на курсы массажа и основы реабилитации, где показывали, как вправлять суставы на манекенах.

– Сейчас будет больно, боярин, – предупредила я Савинского, наклоняясь над ним. – Крепитесь!

Я взялась за его руку, ладонью упёрлась в его плечо… остальные помогали фиксировать тело боярина. Радимa стояла рядом, готовая подхватить, если я ошибусь.

Боялась ли я?

Дико… И вряд ли бы полезла в своём мире спасать людей, но тут… в мире, где ничего не понятно, но до чёртиков просто, решилась.

Раз, два… Резкое движение.

Хруст! Боярин заорал, выгнулся дугой, но тут же обмяк и выдохнул, судорожно хватая ртом воздух.

Самое интересное, что у него к лицу тотчас стала приливать кровь, а бледность сходила.

– Полегчало? – спросила я, вытирая лоб тыльной стороной ладони. Трясущимися, липкими руками.

– К… княжна… – прохрипел он, глядя на меня широко раскрытыми глазами. В них читалось всё – шок, непонимание, но и… уважение? – Дивное дело… вы… лекарка?

– Не то чтобы, – пробормотала я, чувствуя что краснею.

– Великий дар у вас, княжна, благодарствую…

– Ну-ну, будет, – отмахнулась я. – Вы только что отбились от врагов. Не дали мне причинить вред. Это я вам должна… – он ещё что-то хотел сказать, но я перебила: – А теперь надо зафиксировать. Шина! Нужна шина! Или что-то твёрдое, чтобы нога не двигалась! Найдите что-нибудь!

Кметь, который помогал, наконец, очнулся и побежал искать.

Радимa, тем временем, занялась оставшимися ранеными, промывала их раны, накладывала повязки из трав.

Как только кметь принём необходимое, я с помощью мужчин, наложила шину и жёстко перемотала плечом и ключицу боярина.

– Ему покой нужен. Отведите его в повозку. Какое-то время плечо ещё будет болеть…

– Ладны ваши ручки, княжна, – в усы ухмыльнулся главный по кметям и поклонился мне в пояс.

– И вам, уважаемый спасибо.

Я осмотрелась. Несколько человек были убиты. Ещё четверо или пятеро ранены. Работы хватало. Я действовала на автомате, вспоминая всё, что знала, помогая Радиме там, где мои практические навыки могли быть быстрее или эффективнее.

А когда закончили, я увидела, что Шакир Доев, наконец, выбрался из повозки. Он стоял в стороне, словно неприкаянный, ошарашенно глядя на меня, ползающую по земле среди раненых и мёртвых, в запачканной, порванной одежде.

В его глазах читалось полное замешательство.

Эта «Айлинэ» вела себя совершенно не так, как должна была. Юная, хрупкая, изнеженная княжна, которая должна была упасть в обморок при виде крови, хладнокровно перевязывала раны и командовала выжившими воинами.

План? Какой там план! Она их с первого дня ломала!

Шакир подошёл осторожно, будто я была диким зверем, который в любой момент мог броситься.

– Княжна… вы… вы в порядке? – Голос его был странным – смесь страха, удивления и… какого-то нового, непонятного чувства.

– В полном, – резко ответила я, выпрямляясь. Спина ныла, колени болели от жёсткой земли. – В отличие от них, – кивнула я на раненых. – Кто на нас напал?

– Не знаю, – Шакир нервно оглядывался по сторонам. – Разбойники, наверное, лесные.

– Разбойники не нападают на хорошо охраняемый обоз с княжной без очень веской причины, – возразила я, чувствуя, как мозг начинает работать в привычном режиме аналитики.

В моём мире «разбойники» редко были просто «разбойниками». Обычно за ними кто-то стоял.

Интриги. О них Шакир и Радимa уже упоминали. Княжество Ольхинское на грани разорения. Мой брак с Седриком – спасение, вынужденная мера. Кому этот брак невыгоден? Враги Айлинэ? Враги Седрика? Или… враги Шакира и Радимы?

Меня передёрнуло. Этот мир не просто странный и отсталый. Он смертельно опасный. И сидеть в повозке, дрожа от страха, полагаясь на этих двоих, которые сами не знают, что делают и чего хотят – не вариант.

Мои навыки… они сработали. Актриса? Да. Но и реаниматор-любитель, и психолог-самоучка, и просто женщина, которая умеет решать проблемы, а не ждать принца на белом коне. Принцы тут, похоже, только проблемы создают, либо сами нуждаются в помощи.

Раненых погрузили обратно в повозку или на телеги, устроив для них что-то вроде импровизированных носилок из щитов и копий. Мёртвых… похоронили под грудой камней и поломанных щитов. Сердце сжалось от этой дикости, от этого безразличия к человеческой жизни. В моём мире это было немыслимо.

Но здесь… здесь другие законы. Законы выживания.

Недалеко от места бойни обнаружилась речушка, где мы привели себя в порядок. Никогда я так не радовалась воде и чистоте… пусть и мнимой.

Мы снова поехали. Повозка двигалась медленно, будто онемевшая после пережитого. Я сидела, прижавшись к стенке, чувствуя, как усталость и отсроченный шок накатывают волнами. Голова гудела. Шакир и Радимa молчали. Их страх перед внешней угрозой смешался с новым, неявным страхом передо мной.

Они, наверное, думали, что имеют дело с тряпичной куклой, которой легко управлять и которую легко заменить. А получили… что получили?

Сама ещё не поняла до конца.

Но одно знала точно: сидеть и ждать, пока меня используют или убьют, я не буду. Этот мир жесток, но и я не неженка. У меня есть козыри – мои знания, мои навыки, мой острый язык и моя способность быстро приспосабливаться.

До замка князя Седрика оставалось ещё несколько дней пути. К моему новому, вынужденному мужу. И к гарему. Гарему, который, возможно, только что пытался от меня избавиться. Ну что ж. Теперь я знаю, что они готовы на всё. И я… я тоже.

ГЛАВА 8. Прибытие и революция в будуаре

Дорога, казавшаяся бесконечной и превратившаяся в бесконечную тряску, пыль и вынужденное созерцание напряжённых лиц Радимы и Шакира Доева, наконец, закончилась. Повозка резко остановилась. Снаружи донеслись крики слуг, бряцанье доспехов, приглушённый топот копыт и что-то вроде приветственных возгласов. По гулу стало ясно – мы приехали. Приехали в замок князя Седрика Подольского.

Я выбралась из повозки, с наслаждением разминая затекшие конечности. Несколько дней в замкнутом пространстве с моими… хм… похитителями и одновременно спасителями, вымотали меня куда сильнее, чем можно было ожидать. Но усталость отступила, едва я увидела его. Замок.

Он был… внушительным. Серый камень, монументальные стены, увенчанные зубцами, высокие сторожевые башни, уходящие в непривычно синее небо. Это была не развалюха, не обветшалое строение, как я, почему-то, представляла, исходя из состояния вотчины Айлинэ. Это была настоящая крепость. Мощная, надёжная, построенная явно не на одно столетие.

Актриса во мне, кажется, была не убиваема никакими перемещениями между мирами и сюрпризами судьбы. Поэтому первое, что пришло на ум при виде этого исполина из камня: «Вот это декорации! Здесь можно такую драму разыграть… такой сюжет завернуть…»

Нас встретили у ворот. Толпа. Слуги в добротных одеждах, стражники в начищенных доспехах, какие-то кмети с суровыми лицами. И женщины. Много женщин. В странных, но явно дорогих, богато расшитых одеждах. Их было человек пятнадцать, не меньше. Они стояли, выстроившись в ряд, и смотрели на меня. Не с простого любопытства, нет. В их взглядах читалось… оценивание. И… враждебность?

Да. Точно. Неприкрытая враждебность, завёрнутая в покровы приличия. Шипение, словно змеи в траве, завистливые взгляды, поднятые подбородки, призванные продемонстрировать превосходство. Змеюшник во всей красе. И мне предстояло не просто в нём выжить, а… возглавить его? Или, как минимум, сыграть такую главную роль, чтобы все остальные стали массовкой.

– Госпожа, – кланялись слуги, и кмети кивали с подобием почтения. – Добро пожаловать…

Меня провели в женское крыло. Это было отдельное здание, примыкающее к основному замку, но с собственным уютным двориком, скрытым от посторонних глаз, и небольшим, ухоженным садом. Роскошно, конечно. Широкие коридоры, застланные мягкими коврами с диковинными узорами, резная мебель из тёмного дерева, гобелены с изображением сцен охоты или мифологических сюжетов на стенах. Но я чувствовала себя… в золотой клетке. Красивой, дорогой, но всё же клетке.

Меня привели в мои покои. Огромные. С широкой кроватью под балдахином, обитым плотной, тёмно-красной тканью, которую в моём мире назвали бы бархатом. У стены стояли окованные железом сундуки, явно вмещающие всё моё приданное. Было здесь и зеркало в полный рост, в массивной раме – слава богу, хоть что-то привычное, позволяющее оценить обстановку и собственное отражение. Низкий столик, усыпанный подушками для сидения вокруг. В воздухе витал плотный, сладкий аромат благовоний. Слишком сладко, приторно, словно пытались скрыть что-то неприятное.

– Это ваши покои, княгиня, – проворковала одна из служанок, склонив голову. Миловидная, с тёмными, хитрыми глазами, которые, казалось, видели всё.

Я сразу приметила её. Кажется, Шахне? Да, имя всплыло из обрывков памяти Айлинэ. Спокойная, наблюдательная, явно не простушка.

– Благодарю, – ответила я ровным голосом, осматриваясь. Покои были великолепны, но холодны. Не было в них уюта, живой души. Только… ожидание. Ожидание брачной ночи.

Шахне и ещё несколько служанок принялись суетиться вокруг меня, словно пчёлы в улье. Началась подготовка. Мытьё. Меня повели в купальню. Огромная деревянная купель, источающая пар и аромат трав. Мне мыли волосы – длинные, тёмные, густые. Мыли тело, натирали благовонными маслами. Это было приятно, даже расслабляюще, но чувствовала я себя… объектом. Куклой, которую готовят к представлению. Наряжают, умащивают, чтобы показать главному зрителю.

– Княгиня, вы должны понравиться князю, – зашептала Шахне, расчесывая мои волосы. Её голос был низким, доверительным. – Он старый, да… Но он любит… когда женщина старается. Удивляет.

Удивляет… Шакир Доев говорил то же самое. «Ты должна его удивить и покорить». Покорить старого князя? Зачем? Мне нужен не он сам по себе. Мне нужен доступ к архиву, о котором упоминал Шакир Доев. Мне нужна Радима, которая обещала меня вернуть. Но чтобы получить это, мне нужно укрепить свои позиции. Стать не просто очередной женой, которых у князя вон сколько, а… любимой? Влиятельной? Той, с кем считаются. Только тогда я смогу что-то требовать. Только тогда у меня появятся рычаги давления в этом мире.

Мой мозг лихорадочно работал, выстраивая план. Как удивить? Как покорить? Вспомнила свою жизнь. Актриса. Я играла сотни ролей – от невинных простушек до роковых соблазнительниц. Танцевала. Пела. Использовала тело как инструмент. Я умела привлекать внимание. Умела играть.

Принесли брачный наряд. По местным меркам – очень богатое, роскошное платье из парчи и шёлка, расшитое серебряными нитями. Но… скучное. Закрытое. Несколько слоев ткани, скрывающих фигуру. Всё, что полагалось приличной княгине. Никакой индивидуальности. Никакой… искры.

Я посмотрела на него. Посмотрела на свое отражение в зеркале – юное лицо Айлинэ, в глазах которого сейчас горел огонек авантюризма, смешанного с решимостью. Я не Айлинэ. Я Алина. И я не буду играть по правилам этого дурацкого гарема и этого брака по расчёту. Я установлю свои правила. Или, по крайней мере, попробую их навязать.

– Шахне, – сказала я, и мой голос стал чуть жёстче, увереннее. Я уже начинала вживаться в роль. – Мне нужен другой наряд.

Служанки переглянулись, как по команде. На их лицах читалось удивление. – Другой? Княгиня, это… это традиционный брачный наряд. Его готовили… – Мне не нужны традиции, – отрезала я. – Мне нужен наряд, который… удивит князя. Который он запомнит. Который покажет ему, что я не такая, как все.

Я вспомнила один из своих любимых образов. На театральной сцене. Восточная танцовщица. Чувственная. Смелая. Вызывающая.

– Принесите мне тонкие ткани, – распорядилась я. – Шёлк. Много шёлка. Разных, ярких цветов. Золотые нити. И… ножницы. Иголки. И свечи побольше.

Служанки замешкались, перешёптываясь. Шахне смотрела на меня с огромным любопытством. Не с осуждением. Это хорошо. Это означало, что она готова к чему-то новому. Или просто любит сплетни.

– Сделайте, как я сказала, – повторила я. Мой тон не терпел возражений. Я играла роль властной княгини, и игра, кажется, мне удавалась. В конце концов, если я здесь надолго, нужно сразу показать, кто в доме… то есть, кто в моих покоях хозяйка.

Они принесли ткани. Охапки невесомого шёлка. Я разложила их на полу, при свете множества свечей. Мои руки, привыкшие к работе с костюмами на сцене, заработали сами. Я отрезала, драпировала на себе, накалывала булавками. Служанки смотрели, как заворожённые. Это не было шитьём в привычном понимании. Это было… сотворением. Преображением.

Я создавала наряд. Смелый. Дерзкий. Открывающий плечи, руки. Юбка из множества полупрозрачных слоёв, которые должны были струиться и двигаться при каждом шаге, при каждом движении бёдер. Широкий пояс, подчёркивающий тонкую талию. Лиф, едва прикрывающий грудь, оставляющий простор для… фантазии. Всё расшитое золотом, бисером, маленькими блестящими пластинками, напоминающими зеркальца. Это не был исторический костюм. Не местный наряд. Это была… моя фантазия. Воплощение женственности, смелости, соблазна.

Служанки ахнули, когда я надела его.

– Княгиня… это… это… неслыханно!

– Красиво? – спросила я, глядя на себя в зеркало. Лицо Айлинэ, обрамлённое распущенными, слегка завитыми локонами, выглядело… завораживающе. Юная внешность и смелость наряда создавали гремучую, взрывоопасную смесь.

– Это… очень смело, княгиня, – отозвалась Шахне, и на её губах появилась тонкая улыбка. В её глазах читалось восхищение. И несомненное предвкушение грандиозного скандала.

Я улыбнулась своему отражению.

Стерва в теле. Да. Это обо мне. Это про меня.

– Князь хотел удивлений? – Я подмигнула своему отражению. – Он их получит. В полном объёме.

Внутри всё дрожало от нервов, но я не показывала этого. Под маской уверенности и бесшабашности скрывался страх. Но я была готова. Готова играть свою самую сложную, самую опасную роль. Роль княгини-жены. Стервы, которая пришла в этот гарем, чтобы перевернуть всё с ног на голову. Или… быть раздавленной.

Мне принесли украшения. Я выбрала самые яркие, самые заметные. Массивные серьги, браслеты, которые звенели при движении. Надела на щиколотки тонкие золотые цепочки с маленькими колокольчиками. Чтобы каждый шаг звучал. Привлекал внимание.

Последний штрих – макияж. Я использовала местные травы и минералы, которые мне принесла Шахне, чтобы подвести глаза, сделать их выразительнее. Придать губам яркий, чувственный оттенок. Не вульгарно. А так, чтобы подчеркнуть естественную красоту Айлинэ. Придать ей уверенности. Дерзости.

Я стояла перед зеркалом. Готовая. Наряд, прическа, макияж, украшения. И… настрой. Настрой актрисы перед выходом на сцену. Сердце колотилось, как бешеное. Но это был адреналин. Страх смешался с азартом.

– Я готова, – сказала я служанкам. Голос был ровным, спокойным. Отточенным годами выступлений.

Они переглянулись. В их глазах читалось: «Боги! Что же сейчас будет?!».

И я вышла. Вышла навстречу своей судьбе. В брачном наряде, который мог или привести меня к триумфу, или… к полному провалу.

Но я была готова рискнуть. Я была готова сыграть. Я была готова… удивить.