Сбежавшая невеста дракона

Глава 3.

После случившегося, мы с родителями закрыли квартиру, и папа поехал на строительный рынок за новым замком. Нам с мамой захотелось немного прогуляться вдоль набережной города или посидеть в кафе.

Наш городок маленький, всего сто пятьдесят тысяч жителей, но для меня он самый уютный и комфортный. Была я как-то в Москве. На три недели ездила на практику от универа. Жила в предоставленном общежитии далеко за МКАДом от ветклиники, где работала.

Каждое утро напоминало турнир по выживанию. Причем выживший должен был повторить путь обратно вечером.

Общежитие – пешком двадцать минут до остановки – маршрутка – электричка – метро – пешком десять минут. На работу я приезжала, с непривычки, выжатая как лимон. Поэтому, когда закрыла практику на все пятерки, то с удовольствием вернулась домой.

По улицам Москвы, особенно в центре, столько людей всегда ходит, сколько у нас не бывает в праздничные дни на центральной площади.

И вот сейчас мы мамой медленно бредем вдоль реки Волга. Людей почти нет, природа еще радует зеленью и теплым припекающим солнцем. Резко захотелось искупаться. Заплыть на середину реки, лечь на спину и плыть по течению, периодически прогоняя с себя присевших передохнуть чаек.

– Ну, каков же фрукт этот Федя оказался, – маминому возмущению не было предела.

– Да уж, забродивший фрукт, – протянула.

Во всей этой истории меня больше всего напрягали мои галлюцинации. Во-первых, я ими никогда не страдала и ни разу не видела какой-нибудь чертовщины. Во-вторых, не могла найти этому логичного объяснения.

Возможно, слова бабушки Феди, меня не зацепили. Чего не брякнешь в расстройстве? Ведь, не стыренный мой шкаф – отличный повод погрустить. Но такая трансформация лица, когда исчезает человеческая кожа и появляется чешуйчатый слой со страшными глазами … я либо перенервничала, либо мамина настойка ударила по какому-то участку мозга.

– Лиля, у тебя же начался отпуск! – всплеснула мама руками.

– Медовый месяц, если быть точным. Мы хотели поехать в Астрахань, друг Федора разрешил пожить в его доме, пока он работает. Мам, туда я не поеду. Это дом не моих знакомых, а его.

– Да я ж тебе и не предлагаю в Астрахань! Поезжай на папину дачу. Там погода сейчас шикарная, рядом чистое озеро и леса.

– И что, я там одна буду куковать?

– Уж лучше там одной куковать, чем просидеть две недели в душной квартире у себя или у нас. Возьми с собой книжечек побольше, купальники пойдем купим тебе. Чего страдать-то? Сколько еще в твоей жизни таких Федь будет!

– Ты чего угрожаешь? – улыбаясь, спросила, – Не надо больше таких! Хочу теперь щедрого, богатого и чтоб любил до дрожи.

– Эк ты его застращать собралась, что мужик дрожать будет при виде тебя, – засмеялась мама.

– Пусть дрожит, главное, чтобы по углам не гадил.

– А ты его, если что, свернутой газетой по макушке.

– Или тапком по попе?

– А это уже смотря, как нагадит!

Вот такой у нас с мамой юмор.

На этой веселой ноте, мы зашли в магазин за еще одним купальником и шортами для меня.

В примерочной я надела красивый раздельный купальник черного цвета и критично себя осмотрела. Ну большая грудь, ну тонкая талия, длинные светлые волосы.

Красавица.  А кому не нравится, пусть обходят меня по косой дуге, а то и укусить могу. Сейчас прям особенно кусачее настроение.

Вернулась я домой уже вечером, когда папа с мастером поменяли замки. Проводив родителей, заверила их, что от тоски не умру, и плакать не буду.

От тоски-то я может, и не умру, а вот от голода… в самый ближайший час. Холодильник порадовал одной свеклой и банкой консервированного горошка. А я мясо хочу …

Мы с Федей специально старательно «уничтожали» запасы еды перед свадьбой, так как хотели уехать после нее.

Как бы лениво не было идти в магазин, но я решила совершить такой подвиг во благо своего урчащего живота.

Время уже десять вечера, нормальные люди спать укладываются, да книжку читают, а я целенаправленно бреду за продуктами.

Мне осталось пересечь только один темный двор, как навстречу выскочил невысокий, ниже меня, паренек. Худенький, весь какой-то тщедушный, на вид лет шестнадцать.

– Гони кошелек, цыпа, – пискляво попытался пробасить юный грабитель.

– А тебе зачем? – любопытство не грех в определенных ситуациях.

– Деньги нужны, – неуверенно ответило юное дарование.

– Мне тоже, – тяжко вздохнула, – К тебе что ли за компанию присоединиться?

– Вот же дура! Не ходи больше этой дорогой, – раздраженно сплюнул парень и развернулся уходить.

– Когда на дело идем? – вслед весело крикнула. Тот только ускорил шаг и скрылся в темноте двора.

Надо бы позвонить в полицию и предупредить их об этом персонаже, пусть проведут воспитательную беседу с юным дарованием. Может, еще встанет на добропорядочный путь и не загремит на нары по малолетке?

Я прекрасно понимала, что в этот раз мне повезло. Хулиганы нынче мельчают и встреченный парень явно только начинающий грабитель. Против здорового взрослого мужика я бы поостереглась так глупо шутить. Сил у меня не хватит отбиться, случись что.

Но обратно я точно пойду другой дорогой.

В магазине набрала продуктов на два больших пакета. Не зря говорят, что на пустой желудок, за едой не ходят. Выйдя из магазина, задумалась, как идти домой? В обход по освещенным улицам или срезать через тот самый двор?

– Ой, Лиля, приключений захотелось? Иди давай по светлой дороге, – сама себя отругала и тяжело вздохнула.

Шагая по проспекту с горящими фонарями, разглядывала трехэтажные дома, машины. В нашем городке время словно застыло в семидесятых годах. Обшарпанные фасады зданий, деревянные облицовки, старые жигули у подъездов.

И снова передо мной оказался темный двор, на этот раз другой уже. Тут же еще недавно горели фонари. Опять лампочки повыкручивали или провода на металлолом срезали?

Ничего не боясь, я смело шагнула во тьму двора и…

– Да вот же она! Опять эта дура! – слева раздался знакомый радостный голос.

Ох, зря не позвонила в полицию, зря.

Откуда-то из темноты вынырнули четверо парней. Все как на подбор высокие, плечистые и мясистые. Кто там жаловался, что хулиганье мельчает? Беру свои слова назад!

Эта четверка подошла ко мне, а из-за спины у них торчит взъерошенная голова неудачливого грабителя. Значит, их пятеро. Плохо дело.

– Мадам, кошелек или жизнь? – галантно, едва ли не с поклоном, поинтересовался один из них.

– Зависит от того, даете вы или отбираете, – мрачно пошутила.

– Да что ты с ней церемонишься? Развел версаль тут понимаешь, – раздраженно проговорил лысый парень. Затем быстро подошел ко мне, взял рукой на шиворот и встряхнул, от чего я лязгнула зубами, – Выворачивай карманы и гони деньги!

Среди них раздались смешки. Конечно, это ведь так весело – впятером на одну женщину.

– Нет ни денег, ни кошелька! Вот продукты несу, их и купила на целых полторы тысячи рублей, что были в кармане! – я еще надеялась, что меня отпустят, узнав, что иду без добычи для них, – Хотите гречку с банкой горошка?

– Чтобы баба и без кошелька гоняла, – скривился еще один, – Харош заливать. Сейчас разденем и найдем.

– О, это ты классно придумал, давно я бабские телеса не сжимал в руках, – заулыбался лысый.

При этих словах я панически забегала глазами по двору в поисках подмоги или того, чем можно отбиться. К сожалению, ничего не увидела. В двух домах по сторонам двора, везде были темные окна.

– Не подходите ко мне. Я закричу.

– А вот это видела? – мне под нос сунули кулак размером с три моих.

Один из этих отморозков зашел ко мне со спины и начал лапать за талию. Второй и лысый подошли спереди и тоже потянули свои кривые лапы. Моя психика не могла больше этого выдержать, и я закричала во всю силу легких.

Почти в эту же секунду, ранее продемонстрированный кулак врезался мне в живот. Дыхание резко остановилось, как и крик, и в глазах от боли стало темнеть. Двое держали меня за руки, когда мои колени стали подкашиваться, а я оседать на землю в полубеспамятстве.

В этот момент во мне проснулась такая злость на этих упырей и свое бессилие, что я ощутила, как по моим венам побежала горячая раскаленная сильной злобой кровь! Каждая клеточка тела полыхала в огне от ярости.

Кто-то из грабителей закричал, потом к нему присоединился еще один амбал, и мои руки были отпущены.

– Эта стерва меня обожгла чем-то! – завопил тот, что держал мою конечность.

– У меня кожа сходит и живое мясо торчит, – испуганно, с болью в голосе, прохрипел второй.

– У нее глаза светятся, – исказилось лицо лысого.

За его спиной компаньоны по преступной деятельности убегали в разные стороны, бросая напарников и будущих соседов по тюремной камере на произвол судьбы и волю хрупкой беззащитной женщины. Меня то есть.

Я посмотрела на свои руки, о которые они обожглись, и ничего не поняла. Руки как руки, свежий маникюр и колечко. Но надо было вытянуть эту ситуацию в еще большую пользу для себя.

– Уходите, иначе сожгу до пепла, – продолжая стоять на коленях, я подняла ладонь и сжала пальцы, имитируя волшебников и чародеев, что кидаются огнем.

Один парень посмотрел на меня и, закрыв дымящимися руками лицо, начал испуганно выть.

Другой продолжал рассматривать свои ладони, которые были дочерна обуглены, и также дымились. Они с лысым одновременно взглянули на меня, потом на мою руку. Уж не знаю, что они там увидели, но через две секунды их уже не было видно во дворе, и только вдалеке затихал душераздирающий крик:

– Не наадооо…

Чудные дела творятся. Что это сейчас было? Массовый психоз и помешательство рассудка на фоне незаконной работы?

С трудом поднялась с земли и попыталась отдышаться, игнорируя тянущую боль в животе. В этот раз полицией я не пренебрегла. Они приехали буквально через пять минут, словно караулили за углом.

От скорой помощи я отказалась. В целом, мои показания выглядели так, будто я все выдумала и никакой гоп-стоп компании здесь не было. Полицейские с недоверием записали все, что я рассказала, умолчав про обугленные руки нападавших. Не хотелось сегодняшний день закончить в палате с мягкими стенами и в рубашке с завязанными рукавами на спине.

Я могла понять полицейских. Чтобы пятеро грабителей, вернее уж, насильников, вдруг все бросили и убежали? Либо эта дамочка о чем-то умалчивает, либо ей все это привиделось. А раз показалось, то и возбуждать уголовное дело не стоит. Чего зря лишнюю работу делать.

Примерно эти мысли были написаны на их лицах.

Дома я оказалась уже за полночь. Есть не хотелось, спать тоже. В крови еще гулял адреналин. Пошла на кухню, достала еще одну припасенную бутылочку любимой наливки и налила себе вровень с краями бокала.

Первый бокал хорошо пошел. Или как в анекдоте про попа и рюмки с водкой: «Эх, не пошла! Обратно не пошла!».

Ну, а чем еще нервы успокоить? Томиком Достоевского?

Уснула я тревожным сном. Мне снова являлись во сне странные чешуйчатые чудовища, с которыми я дралась и пыталась их поджечь руками, но ничего не выходило. А надо мной стояла бабушка Федора и довольно приговаривала: «Это теперь будет твоим проклятием».

Третье утро с легким похмельем и опухшим лицом. Лилия, ты в курсе, что в отпуске, люди отдыхают и приводят себя в порядок, а не деградируют и спиваются?

С сомнением посмотрела на банку патчей от мешков под глазами, нет, ну может и поможет. Эффект плацебо работает, британские ученые врать не будут.

Я быстро приготовила себе завтрак и стала думать, что мне делать.

Ни до чего путного не додумавшись, я собрала сумку с вещами, выгребла продукты из холодильника и отправилась к родителям за машиной. Решено, еду «в деревню, в глушь, в Саратов», как писал Грибоедов.

Папина дача, конечно, не так далеко, но общий смысл такой же.

Родители порадовались моему решению и в нагрузку с собой вручили еще половину снеди из их холодильника. Чтобы еды хватило на первое время, как сказала мама. Честное слово, как в глухой край без магазинов еду.

Проводив меня во дворе до машины, старенького Рено Логана, папа отдал ключи и документы на нее.

Вбив адрес в навигатор, я приготовилась в пути провести четыре часа.

Пусть это будет моим самым лучшим отпуском!

Глава 4.

За окном мелькали лесные массивы, бескрайние луга и маленькие покосившиеся домишки. Есть определенная романтика в путешествии по трассам России. Своя атмосфера, так сказать.

«Дорога, дорога, осталось немного я скоро приеду домой.

Дорога, дорога, ты знаешь так много о жизни такой непростой.

Дорога, дорога, осталось немного, Мы скоро вернемся домой!»

По радио играла песня группы «Любэ», а я с удовольствием и во все горло подпевала, ни разу не попадая в ноты. В детстве дружба с медведем вышла боком. Косолапый потоптался по моим ушам, начисто лишив музыкального слуха. Но его отсутствие-то петь мне не мешает!

Преодолев большую часть пути, я заехала на заправку за бензином. Купила себе кофе из аппарата и с предвкушением глотнула.

Считается, что кофе с заправок вкуснее, когда путешествуешь. Тут я бы поспорила, многое зависит от заправки и удаленности от цивилизации. Мне сейчас попался редкий экземпляр благородного напитка, где намек на зерна или растворимые гранулы отсутствовал.

С тоской разглядывая чуть коричневатую водичку, я вышла из здания заправки. Надеюсь, бензин у них не такой же концентрации, как кофе.

От злобных мыслей меня отвлек громкий вскрик ребенка:

– Мама, смотри! Тетя горит! Прям полыхает, мам!

Я оглянулась на голос и невдалеке от себя увидела семью цыган. Мама в цветастой желтой юбке, на руках у нее плотно замотанный кулек с пищащим младенцем, а рядом маленькая, лет шести, девочка в красной тунике и босиком.

Подумав, что сейчас меня начнут обрабатывать с целью погадать, да позолотить ручку, я отвернулась в сторону машины и стала искать ключи в сумке.

– Шафранка, замолчи! Что ты глупости балакаешь? – цыкнула мать.

Какое у девочки интересное имя.

– Мама! Посмотри внимательнее. Ее руки горят! Я же вижу, – не унимался ребенок, подпрыгивая на месте, – Ты сама меня учила считывать ауру.

От таких слов, да после случившегося вчера вечером, я резко обернулась. Малышка все также внимательно и с присущим детям любопытством рассматривала мои руки.

– Что ты видишь? – заинтересовано спросила ее, – Почему ты говоришь, что мои руки горят? На них ничего нет, смотри, – я подошла к девочке ближе и показала ладони.

– А ну отойди, бесовское отродье! – мать с младенцем на руках бросилась к своей дочери, пряча ее за спину. – Не смей к ней прикасаться!

Шафранка же продолжала заворожено и с открытым ртом наблюдать за мной. Дети всегда отличаются неуемным любопытством, чтобы им не говорили родители.

– Я ничего вам не сделаю, – примиряюще выставила руки вперед и улыбнулась, – Просто стало интересно, почему ваша дочка так говорит.

Женщина отшатнулась и, по-моему, захотела перекреститься.

– Так в чем дело? Что со мной не так? – эти два вопроса я задала чисто по инерции, понимая, что повстречалась с сумасшедшими. Лучше их не злить, и мило улыбаясь, отступать к машине.

Женщина уставилась на мои ладони и нахмурилась, бубня что-то себе под нос. Единственное, что я расслышала, были слова:

– … кровь … огонь … расплата … смерть …

Вот тут у меня пошли мурашки по спине. Я еще не успела забыть слова бабули Федора, брошенные перед посадкой в полицейский автомобиль.

– Что. Вы. Видите? – с нажимом спросила еще раз, – Я могу вам заплатить!

Дожили… уговариваю цыган на заправке погадать мне за деньги…

– Не надо мне твоих денег, – сплюнула злобно цыганка, развернулась, взяла дочь за ворот и быстро засеменила в сторону сарайчиков у трассы.

Я стояла растерянная и думала, что раз цыганка отказалась от денег и не пожелала сказать, что увидела, то жить мне осталось минут десять, не больше.

Потом разозлилась сама на себя. Лилия! Сумасшествие заразно. А ты натура впечатлительная! Все со мной нормально. Я еще доживу до пенсии и успею повозмущаться над ее крохотной суммой.

Выбросив кофе в урну, пошла к машине.

– Стой! Стой, девка бедовая, – раздался за спиной грозный голос цыганки. Детей с ней уже не было.

На это раз я молчала и просто заинтересовано на нее смотрела.

– Проклятие на тебе есть, – неохотно и с неприязнью произнесла женщина, – Я с таким никогда не связываюсь, и тебе не помогу. Не умею снимать такое, а если попробую, то и меня зацепит. Очень сильный дух наложил его на тебя.

Наложил на меня… как точно сказано.

Ожидая дальше продолжения в духе «но ради тебя и энной суммы попробую», я вздохнула, думая как тактичнее отвязаться.

– Ты не выживешь, пламя сожрет тебя. Кто-то очень сильный, не человек, пожелал тебе сгореть изнутри, – с сожалением и также неохотно сказала цыганка.

– И что будет дальше? – ну не знаю я как тактичнее уйти, поэтому и продолжила этот бессмысленный диалог.

– А дальше ты умрешь. Но твой путь на этом не заканчивается. Я вижу тебя в другом времени, в другом пространстве… там ты выживешь. Если приложишь усилия. Здесь твое проклятие – для тебя смерть. Там твое проклятие – для тебя жизнь. Тебе выбирать, где остаться.

– М-м-м… то есть я умру? – впечатлительная натура услышала только это.

– Все мы когда-нибудь умрем, – философски пожала плечами цыганка, – Кто-то раньше и страшнее, кто-то позже, тихо засыпая в своей кровати.

– Ну спасибо, – фыркнула я, – утешили. Я выбираю второй вариант.

– А нам никто и не даст выбирать, – печально улыбнулась цыганка, блеснув золотым зубом.

– Ну что ж, – я начала открывать дверь машины, – Спасибо за ценную информацию, обязательно приму к сведению. Было приятно пообщаться, хорошего вам дня! – села за руль, намереваясь заблокировать изнутри двери.

– Стой, – тихо проговорила цыганка, – Запомни, твое проклятие на той стороне – твоя сила. И еще, дам тебе совет, так как вижу, что… ой… Когда придет нужное время, сожги там все дотла!

– Спасибо, – кивнула, не желая спорить, и завела машину, – Обязательно все и всех спалю к чертям.

Ну и что это было? В моем гороскопе, вроде бы, не обещали черной полосы.

Я выехала с заправки и направилась на дачу. Осталось всего сорок километров.

В деревне, где папе достался дом от его бабушки, уже почти никто не жил. Длинная улица, по бокам которой стояли темные, просевшие в землю дома. Наш домик стоял на краю лесной опушки, ближе всех к большому и чистому озеру. Еще маленькая когда была, любила убегать на берег втайне от родителей.

Эх, счастливые времена были.

Подъехав к нашей даче, с кряхтением вылезла из машины. За оставшийся путь мои ноги и спина успели задеревенеть. Даже скрип сейчас слышался в районе колен. Хотя, возможно, это была покосившаяся калитка с бокового входа.

Открыла ворота, загнала машину и стала перетаскивать вещи в дом. Благодаря стараниям родителей, еды у меня теперь было на маленький полк солдат. Хранить-то где все это? Миниатюрный, ниже пояса, холодильник марки «Север», живущий в этом доме еще с шестидесятых годов, при всем желании не вместит в себя столько провианта.

Окинув дом внимательным взглядом, я решила, что оставшийся день посвящу генеральной уборке. А то мне некомфортно, когда из угла под потолком на меня злобно смотрит паук, потирая лапки.

Натаскала воды с колодца, засучила рукава и время пролетело как по щелчку пальцев.

Спустя четыре часа дом почти сверкал, а я наоборот, была покрыта ровным слоем пыли.

Из зеркала с печи на меня смотрел грязный взъерошенный домовенок Кузя. Самое время сказать: «Х-о-о-о-чу ватрушек!».

С трудом разогнула спину. А мама хитрая, знала, что можно сначала меня сюда отправить, я все уберу и помою, а потом они с папой приедут, пока на другой даче идет ремонт. Улыбнувшись этой мысли, стала собираться на озеро. Совмещу приятное с полезным. Поплаваю в вечерней воде и смою с себя многолетнюю пыль дома.

Выйдя к озеру с охапкой чистых вещей и полотенцем, с наслаждением огляделась. Сейчас я даже испытывала легкое чувство благодарности к Федору, что поехала сюда, а не в Астрахань.

Решив ни в чем себе не отказывать, с разбега забежала в воду. О-о-ох, парное молоко, а не вода. Потрясающе.

Домой я возвращалась уже без сил. Едва смогла застелить постельное белье, как уснула самым сладким сном.

Утром меня разбудило громкое щебетание птиц за окном, пряный запах зелени и начинающаяся жара. Время всего девять ура, а я полна сил. Для совы, которая, дай ей волю, будет вставать не раньше двенадцати дня, я просто фонтанировала энергией. Вот что связь с природой делает!

Соорудив себе «легкий» завтрак из бутербродов с салом и грудинкой, налила травяного отвара, что собирала мама. На большой тарелке все это вынесла на веранду дома, и предвкушающе села в папино кресло-качалку.

Развернула газету, прихваченную на заправке в качестве вечернего чтива, и качнулась на кресле.

По-моему, кое-кому пора на пенсию, раз такие развлечения приносят мне блаженное удовольствие.

На веранде я пробыла еще пару часов, периодически лениво отгоняя газетой мух с оставшихся бутербродов.

И тут меня посетила гениальная идея! Мне срочно захотелось отправиться в лес за грибами. В конце августа, в наших лесах здесь просто море грибов. Особенно белых и лисичек с опятами. Уже представив, как вечером буду жарить с ними картошку, я полетела одеваться. Спортивные штаны, носки поверх штанин, кофта с длинным рукавом и на голову платок. С детства помню, что клещи не спят, а только и ждут, как бы впиться в нежную человеческую кожу.

Взяла необходимый инвентарь: корзинку, нож, рюкзак с водой и внезапно пригодившимися бутербродами.

Моя прогулка на природе приносила мне колоссальное удовольствие и моральное успокоение. Я, не спеша, с ножом в руке, перемещалась по лесу, иногда приседая и разглядывая грибную добычу.

Уже успела собрать половину корзины разных грибов от опят до белых, как вышла на незнакомую поляну, сплошь усеянную дикой лесной земляникой. Восторженно взвизгнула, так как не помнила с детства этого места, но очень уж оно меня сейчас порадовало.

У меня не было еще одной корзинки под ягоды, но я отыскала в недрах рюкзака пакет. Половину пригоршней с земляникой отправляла себе в рот, восторженно жуя, половину ссыпала в пакет. Называется, пустили козу в огород.

Я делала привал и уходила все глубже в лес, так как, то там, то сям мне попадались остатки голубики. Для горожанина это полный восторг собирать самому ягоды и тут же их дегустировать.

Пожалуй, я слишком увлеклась собирательством. Слишком, потому что моя нога внезапно соскочила с твердой кочки, войдя в густую жижу с чвакающим звуком.

Лилия, мы с тобой сказочные… принцессы.

Я сама себя завела в болотистую местность. Не очень хорошо помню, чтобы она была так близко к деревне. Возможно, за много лет, что я не была здесь в лесу, болота разрослись?

Не паниковать. Главное не паниковать. Найдя руками точку опоры на земле, с трудом вытащила промокшую ногу в хлюпающем кроссовке. Ну, это меньшее из того, что могло случиться.

Встала и отряхнулась. Сняла кроссовок, и вдруг, тишину вокруг потревожил ужасный звук, не предвещающий ничего хорошего:

– А-а-в-у-у-у-у-у-у-у-у, – пару секунд тишины и снова, – А-а-а-а-в-у-у-у-у-у-у-у!

Последнюю ноту волк выводил долго и старательно, словно чувствовал, как мурашки танцуют в такт по моему загривку.

И ведь, что странно, днем волки обычно не воют! Тем более, столь жалобно.

Моя профессиональная этика мигом сделала стойку, что необходимо спешить на помощь животному. Мой же голос разума завопил, что нам тут смерть предрекли, и зачем ее приближать?

Уловив, что звук идет из-за соседних кустов, находящихся от меня метрах в двадцати, я, аккуратно прощупывая землю ногой, двинулась в ту сторону. Достала нож из кармана. Так спокойнее.

Чем ближе я подходила, тем отчетливее слышала приглушенное поскуливание и хрип, а затем отчаянное шорканье по земле.

Обойдя кусты с левой стороны и держа дистанцию от них, я ахнула, когда увидела открывшуюся картину.

На земле лежал обессиленный и окровавленный волк. Он был тощим и очень изможденным. Вокруг его шеи виднелась веревка, которая нарезала ему шею, отчего вся шерсть была в крови.

Он печально поднял на меня свои глаза и натужно захрипел, пытаясь отползти от дерева, к которому тянулась веревка.

– Гадство! – ругнулась, скидывая с себя рюкзак, – Вот же, живодеры!

Не смотря, что по профессии я ветеринар, и успела увидеть уже многое, мое сердце екнуло от жалости к этому гордому обитателю леса.

– Так, волчок, – успокаивающе сказала ему, медленно приближаясь, – Я помогаю тебе, а ты не кусаешь меня за бочок. Договорились?

Когда между мной и животным оставался один метр, я приподняла руку, в которой держала нож.

С презрением, как мне показалось, волк покосился на мое оружие и продолжил следить за приближающимися руками. Он лежал неподвижно, поэтому я немного осмелела, рассчитывая, что он даст спокойно перерезать веревку.

В идеале, ему необходимо оказать нормальную медицинскую помощь. Промыть рану, посмотреть нужны ли швы. Но как я это сделаю в полевых условиях, да еще и с диким зверем, не имея никаких инструментов при себе.

Я протянула руку над его головой, чтобы взять веревку на шее. Животное тихо зарычало, собирая складками кожу на загривке.

– А ну цыц! Рычит он мне тут еще, – борясь со страхом, возмутилась я.

Не стала рисковать и тянуть снова к его голове руки, решила подойти к дереву и перерезать там веревку, хотя бы дать свободу волку.

В итоге веревку я пилила пять минут, но ни единого волокна, мне так и не удалось разрезать.

– Что за колдовство такое? Волчара, ты ее перегрызть не пробовал? Мой нож не берет эту веревку. Давай попробуем снять ее с твоей шеи?

Глядя на замученное животное, я хотела со всех ног бежать до дома, в поисках пилы или топора. Но опасалась, что не найду быстро дорогу отсюда до дома, а потом обратно.

– Миленький, прошу тебя, не скалься и не рычи, и уж тем более не кусай меня. Я хочу тебе помочь. Понимаешь?

Глаза животного смотрели на меня с поволокой, будто он терял сознание. Я отошла волку за спину, опасаясь проводить такие действия возле его пасти. Протянула руки к его шее, нащупала веревку среди шерсти, и кажется, нашла узел.

А далее… волк из последних сил извернулся и сомкнул свои челюсти на моей правой руке. Левая же вцепилась в веревку, сжимая ее.

Укус был очень болезненный. Острые большие клыки насквозь прокусили ладонь. От неожиданности и испуга я вскрикнула.

И в этот момент по моим венам потекла самая настоящая кипящая лава. Во всем теле поднялся резкий жар, каждая клетка горела в агонии, словно я окунулась в кипящее масло.

Волк подо мной тонко и жалобно взвизгнул и отскочил, начиная тереть морду лапами. Его шерсть на шее и спине сильно дымилась, запахло паленным мехом и подрумяненным на мангале стейком.

Зато в моей руке осталась часть обугленной дочерна веревки. Разжав руку, она осыпалась пеплом на землю.

Зрение стало размываться, а сознание махать ладошкой, медленно покидая меня. Дальше случился удар о землю и темнота приветливо распахнула свои объятия.