Читать книгу: «В погоне за тенью», страница 2

– Да, только недолго. Могут позвонить, – ответила девушка.

Парень набрал номер и заметно нервничая, ждал, когда ему ответят.

– Алло! Папа? Срочно приезжай в центральную больницу, да ничего со мной не случилось. Просто послушай меня, ладно? Девушка, это какая больница? – обратился парень к медсестре.

– Семнадцатая, городская, – ответила девушка.

– Пап, ты слышишь меня? Семнадцатая, городская. Да ничего! Просто я сбил девушку, а она, как оказалось, была беременна, – раздражаясь, ответил молодой человек.

Через полчаса в приёмный покой вошёл мужчина, лет под пятьдесят, представительный, подтянутый, в строгом, дорогом костюме и при галстуке, было видно, что мужчина занимает высокий пост. Он подошёл к сыну, который быстро встал со стула и посмотрел на отца.

– Где девушка? Она жива? – тихо спросил мужчина.

– Её в гинекологию увезли и жива ли она, я не знаю, – ответил парень.

– На какой скорости ты ехал? Ты сегодня пил? Что случилось, рассказывай. – совершенно спокойно, будто речь шла о чём-то обыденном, спросил мужчина.

– Ты же знаешь, я больше восьмидесяти, никогда не езжу. И за рулём не пью. Сумерки, понимаешь… я не увидел её, это произошло неожиданно. Сам ничего не понял, – ответил парень.

– Девушка, где отделение гинекологии? – заглядывая в открытую дверь светлого помещения приёмного покоя, спросил мужчина.

– Следующее здание, – ответила девушка.

Здания стояли в ряд и их соединяли коридоры, с большими, сплошными окнами, через которые можно было проходить из здания в здание. Но мужчина вместе с сыном вышли во двор и обогнув этот корпус, подошли к отделению гинекологии.

– Это здесь, пошли, – сказал мужчина, посмотрев на вывеску, где было написано "Гинекология".

Перед лестничной площадкой сидела женщина, видимо, дежурная, к ней и подошёл мужчина.

– Недавно девушку привезли… с выкидышем, может подскажете, где нам её найти? – показывая удостоверение женщине, спросил мужчина.

– Это девушка, которую машина сбила? – спросила женщина, приглядываясь с книжечке.

– Ну да, так где она? – нетерпеливо спросил мужчина, убирая удостоверение во внутренний карман дорогого пиджака.

– Её в операционную увезли, товарищ Морошко, потом в послеоперационную палату переведут. Это на втором этаже, поднимитесь вот по этой лестнице, – сказала женщина, указывая рукой на лестничную площадку, за дверью, в коридоре.

Мужчина с сыном, не поблагодарив, прошёл, куда ему указали. Они поднялись на второй этаж и пошли по коридору в сторону операционной. Пришлось ждать, мужчина явно нервничал, парень, сложив руки на груди и прислонившись к стене, стоял в ожидании.

– Что теперь будет, папа? – спросил парень, посмотрев на отца.

– Если девушка не напишет заявления, ничего не будет. Нужно с ней поговорить, может деньги предложить… – неуверенно произнёс мужчина.

Вдруг, в конце коридора, они увидели молодого мужчину в милицейской форме, он шёл по направлению к операционной.

– Наверное, она всё-таки написала заявление. Меня посадят… – испуганно посмотрев на представителя власти, тяжело вздохнув, сказал парень.

– Не посадят, ты, Глеб, молчи, я сам буду говорить, – тихо произнёс мужчина.

– Капитан Павлов. Поступил сигнал, что сбили девушку, мне сказали, она в операционной. Это здесь? Вы ведь имеете отношение к этому, верно? – взяв под козырёк, сказал капитан.

– Да, мы ждём, когда её вывезут, – коротко ответил отец Глеба.

– Внизу, во дворе, Волга стоит и на ней вмятина спереди. Это ведь ваша машина, верно? – с подозрением посматривая на Глеба и его отца, спросил капитан.

– Послушай, капитан… я Морошко Константин Николаевич , слышал о таком? – тихо спросил мужчина, из-за высокого роста наклонившись к лицу капитана.

– Товарищ Морошко? Да… конечно слышал, но… какое отношение это имеет к данному делу? Перед законом все отвечают одинаково, – ответил капитан, нерешительно взглянув на Константина Николаевича.

– Дело в том, что девушка выскочила неожиданно, сумерки, понимаешь, Павлов, ты ведь знаешь, что в такое время, человек на дороге неприметен, – пытаясь убедить капитана, взяв его под руку и тихо сжав, говорил Константин Николаевич.

– Разберёмся, товарищ Морошко. Вот девушка благополучно выйдет из операционной и поговорим с ней, – статус Морошко давил на капитана, но он был человек принципиальный, коммунист и на компромисс с виновными не шёл. Его и в отделении шутливо называли "зануда". Любое дело доводил до конца, кропотливо работая над ним. Договариваться не умел, убеждения были правильными, что ли? Константин Николаевич недовольно отпустил его руку.

– Ты, кажется, не совсем понимаешь, с кем говоришь, капитан, – произнёс мужчина.

Капитан хотел ответить, но открылись двери операционной и на каталке вывезли Ульянку. Она лежала под действием наркоза, с бледным лицом, накрытая простынью. Следом за санитаром и медсестрой, шел врач, пожилой мужчина. Глеб с испугом смотрел на Ульянку, капитан подошёл к врачу.

– Доктор, как состояние девушки? – спросил молодой человек.

– Сейчас она спит, удар, видимо, пришёлся на живот, девушка потеряла ребёнка, но состояние стабильное. Угрозы для жизни нет. Мы переводим её в послеоперационную палату, думаю, завтра днём можно будет перевести и в общую. Если у Вас всё, мне нужно идти. Привезли тяжелобольную, у меня операция, – сказал доктор и прошёл по коридору в свой кабинет.

– Что ж, значит приду завтра днём и поговорю с потерпевшей, – сказал капитан и не глядя на отца и сына, быстро ушёл.

– Поехали домой, нам пока здесь делать нечего. Приедем утром, когда она придёт в себя, – сказал Константин Николаевич.

Глеб молча пошёл за отцом. Константин Николаевич, приехал на такси, поэтому, выйдя во двор, отец и сын сели в Волгу и поехали домой.

– Утром машину в мастерскую отвези, нужно исправить то, что ты сделал. Я видел, вмятина небольшая, много времени не займёт. Сюда приедем на такси, не нужно мозолить глаза Волгой, – сказал Константин Николаевич.

– Прости меня, папа, на такой скорости, такого не должно было случиться, хорошо, я резко затормозил, удар был не сильный. Подумать страшно, чем всё это могло закончиться, – ведя машину, сказал Глеб.

– Всё обойдётся, не переживай, сынок. Главное, девушка жива. Я очень устал, хочу просто искупаться и лечь спать. Мама, наверное, волнуется. Ни тебя, ни меня нет, – устало произнёс Константин Николаевич.

Ульянка, открыв глаза, поморщилась от боли внизу живота, на котором от удара образовался синяк черно-синего цвета.

– Пришла в себя? Вот и хорошо. Тебя капитан с утра дожидается. Хочет поговорить с тобой. Ты как, сможешь или сказать, чтобы вечером пришёл? – спросила миловидная, проворная, невысокого роста, с озорными глазами, молодая девушка, дежурная медсестра.

– Смогу, наверное. Пусть заходит, – испуганно, тихим голосом, ответила Ульянка.

Она не знала, чего ожидать от милиции, а вдруг они пришли вовсе не из-за аварии, а по её душу, из-за Ивана.

– Ты чего? Не волнуйся ты так, он задаст тебе несколько вопросов по поводу аварии. Представляешь, парень, который на тебя наехал, оказался сынком какого-то высокопоставленного начальника. Может и отвертеться. Так что, расскажи всё, как было, ничего не скрывай, поняла? – нагнувшись к Ульянке, сказала медсестра.

– Тебя как зовут? – поморщившись, спросила Ульянка.

– Таня, а тебя Ульяна, верно? При тебе паспорт был, я твои данные записывала в журнал. В паспорте билет на поезд лежал, ты из деревни приехала и тут сразу под машину попала? – спросила Таня.

– Больно очень, что со мной было? – не ответив девушке, спросила Ульяна.

Таня с удивлением посмотрела на неё.

– Так это… беременная ты была, у тебя случился выкидыш от удара. Тебе только шестнадцать лет исполнилось, чего с ребёнком торопилась-то? – спросила Таня, набирая в шприц анальгин.

Ульянка не ответила, повернув голову к стене, она закрыла глаза. В дверь постучали, Ульянка испуганно посмотрела на Таню.

Глава 4

Ульянка хотела привстать, но застонав от боли, уронила голову на подушку.

– Лежите, не вставайте. Я тут присяду, доктор позволил мне поговорить с Вами. Капитан Павлов, мне нужно задать Вам несколько вопросов, – сказал капитан, приготовив ручку и бумагу, положив её на папку.

– Задавайте, – ответила Ульянка.

– Расскажите, что произошло вчера вечером недалеко от вокзала? – спросил капитан, приготовившись писать.

– Я сама во всём виновата, выскочила на дорогу, не увидела машину. Не привыкшая я к суете, вот и растерялась, – ответила Ульянка.

– Вам заявление придётся написать, ведь на Вас был наезд, а это наказуемо, понимаете? – сказал капитан.

– Не придётся. Я ничего писать не буду. Говорю Вам, я сама виновата. Жива осталась и слава Богу. Всё, больше мне нечего добавить. Мне плохо, больно, – застонав, произнесла Ульянка.

Капитан поднялся и с сожалением посмотрел на девушку.

– Жаль. Жаль, что Вы не понимаете, что кто-то за это должен был бы ответить. До свидания, поправляйтесь. Да… если вдруг передумаете, позвоните по этому телефону и спросите капитана Павлова, – записывая номер рабочего телефона на клочке бумаги и протягивая Ульянке, сказал капитан.

Ульянка ничего не ответила, а когда капитан вышел, смяла бумажку и бросила на пол.

– Глупая ты. Пожалела значит его. А зря. Отец того парня неплохо зарабатывает, могла бы и поиметь с них, – сказала Таня.

– Не понимаю о чём ты, – отворачиваясь к стене, ответила Ульянка.

Капитан, выйдя из палаты, увидел Константина Николаевича и Глеба, которые шли к Ульянке.

– Ну что, получил заявление от девушки на моего сына? – спросил Константин Николаевич, усмехнувшись.

– Здравствуйте. Нет, девушка отказалась писать заявление, повезло вам, – хмурясь, ответил капитан.

– В смысле, отказалась? Что это значит? – не совсем понимая, что сыну и правда повезло, спросил Константин Николаевич.

– Сказала, что сама была виновата, на дорогу выскочила и машину Вашего сына не заметила. Может и так, только из деревни, впервые в городе, растерялась девочка, – ответил капитан, собираясь уйти.

Константин Николаевич с недоумением посмотрел на сына. Капитан обернулся и вновь подошёл к ним.

– Товарищ Морошко… девушке помощь нужна, думаю, никого у неё в городе нет. Жаль девчонку, пропадёт ведь. При ней паспорт был и билет в Новороссийск с маленькой станции, рядом с деревней Антоновка. Если что, её зовут Ульяна Ильинична Кондратьева, тысяча девятьсот семидесятого года рождения. Месяц, как ей шестнадцать исполнилось, девочка совсем, – не глядя в глаза Константину Николаевичу, говорил Павлов.

– Она что, деньги просит? – усмехнувшись, спросил Константин Николаевич.

– До свидания, товарищ Морошко. И не стоит плохо думать о людях, – с сожалением, наконец взглянув на мужчину, сказал капитан и быстро ушёл по коридору.

Проводив его взглядом, Константин Николаевич и Глеб подошли к палате и тихо постучались.

Ульянка лежала в палате одна, Таня ушла на пост, готовить капельницы больным, при этом оставив для неё на тумбочке тарелку с кашей. Недоумевая, девушка посмотрела на дверь, ведь она никого не ждала, а медсестра, заходя в палату, не стучалась. Вошли Константин Николаевич и Глеб. Увидев незнакомых людей, Ульянка с испугом прижала край простыни ко рту, схватив его зубками, она смотрела на вошедших.

– Как ты? Может тебе что-то нужно? – спросил Константин Николаевич.

Ульянка, ничего не понимая, замотала головой.

– Спасибо тебе, что не стала писать заявление на моего сына, – присев на стул, сказал мужчина.

Ульянка молчала, лишь испуганно посматривая на него и на его сына.

– Ладно, ты поправляйся, я ещё зайду, – вставая со стула, сказал Константин Николаевич.

Они вышли из палаты и прошли по коридору.

– Подожди меня здесь, я с врачом поговорю, – сказал Константин Николаевич и ушёл искать кабинет доктора.

Глеб подошёл к палате и тихо приоткрыл дверь. Ульянка тем временем с трудом, превозмогая боль, медленно приподнялась и присев на кровати, ела кашу. Девушка была голодна, но ела с неохотой. Глеб смотрел на неё, нет, не с сожалением, он смотрел на неё с каким-то умилением. Длинные, вьющиеся волосы, падали на плечи и грудь, большие, карие глаза были в слезах.

– А она очень красивая, – подумал парень, прикрывая дверь.

– Разрешите? – спросил Константин Николаевич, приоткрыв дверь кабинета врача.

– Да, заходите, – ответил доктор, дописывая что-то в журнале и быстро закрывая его.

– Здравствуйте, доктор. Я пришёл спросить, каково состояние Ульяны Кондратьевой, у неё выкидыш был, вчера к вам поступила, – сказал Константин Николаевич.

– Присаживайтесь. С девушкой всё не так плохо. Но меня беспокоит не телесное состояние девушки, а больше, душевное, так сказать. Она очень напугана, не знаю, что с ней произошло, она так юна, но кажется, ей досталось в жизни. Это всё, что я могу Вам сказать, – сказал доктор.

– Понятно… да, я заметил страх в её глазах, думал, это из-за того, что её сбила машина. Ладно, спасибо Вам. А когда выписываете её? – поднимаясь, спросил Константин Николаевич.

– Думаю, через пару дней. Вот её паспорт и вещи. Не думаю, что за ней кто-то придёт, – сказал доктор.

– Вы позволите? – спросил Константин Николаевич, посмотрев на паспорт и сумку Ульяны.

– Простите, это принадлежит девушке, только ей я могу отдать это, – ответил доктор.

– Что ж, значит я приду за ней послезавтра. До свидания, – сказал Константин Николаевич и покинул кабинет.

Он подошёл к сыну.

– Папа? Что сказал доктор? Ты ведь ей поможешь? – спросил Глеб.

– Поехали, мне на работу пора, – ответил мужчина, многозначительно посмотрев на сына.

На второй день Ульянка уже самостоятельно сидела на кровати, а к вечеру встала и прошлась до туалета и обратно. Таня сменилась, вместо неё пришла другая девушка. Но она больше молчала, исполняя свою работу, ни о чём не спрашивала, делала укол, давала таблетки, мерила температуру и выходила из палаты. Переводить Ульянку в общую палату не стали, доктор сказал, что завтра её можно и выписать. В палате стояла ещё одна койка, но она была пуста.

Вечером, часов в восемь, в палату постучались. Ульянка никого не ждала и со страхом посмотрела на дверь. Это была не медсестра, та просто заходила при необходимости. Но в палату вошёл Глеб, его Ульянка совсем не думала увидеть.

– Здравствуй. К тебе можно? Как ты? – спросил он, подходя к столу, за которым сидела Ульянка и с удивлением смотрела на парня.

– Здравствуйте. Что-то случилось? Вы уже во второй раз приходите… – произнесла Ульянка, не зная, бояться ей его или нет.

– Я проведать тебя пришёл, вот… тут яблоки, это… я не знал, что можно взять… как ты? – не смея сесть без приглашения, произнёс Глеб.

– Мне ничего не нужно. Спасибо, но не нужно приходить, – ответила Ульянка, ёрзая на стуле, ей казалось, что тело её налито свинцом, настолько оно было тяжёлым.

– Да… конечно, прости. Спасибо тебе, капитан сказал, ты не стала писать на меня… я в тот вечер не заметил тебя, темнело… а в это время дорога хорошо не проглядывается, да и скорость невысокая была, – растерянно говорил Глеб.

– Понимаю… хотя я никогда не видела столько машин, сама виновата, неосторожно шла по дороге, – наконец решив подняться со стула, сказала Ульянка.

– Ты ведь из деревни приехала, да? А здесь, в нашем городе, у тебя есть родственники, друзья или знакомые? К кому ты приехала? – спросил Глеб, подходя ближе к девушке.

Ульянка испуганно попятилась назад.

– Что Вам от меня нужно? Я ничего не сделала, оставьте меня в покое, – воскликнула она.

– Ты чего? Прости, я не хотел тебя напугать. Пришёл сказать тебе… мой папа, в общем, он сказал, что хочет тебе помочь. Он запросил данные о тебе, ты ещё школу не закончила, так ведь? Нет у тебя никого, ни здесь, ни в твоей деревне. Так вот, отец говорит, что ты могла бы жить у моей бабушки, ну… у матери отца, она живёт одна, понимаешь? Отец говорит, ты могла бы помогать ей по дому, в школу ходить, отец всё устроит, – сделав шаг назад, чтобы ещё больше не напугать Ульянку, сказал Глеб.

Ульянка, ничего не понимая, смотрела на парня и молчала.

– Ладно, я пойду. Отдыхай, я с отцом завтра приду, тебя вроде, выписывают, – сказал Глеб, но так и не услышав ответ, вышел из палаты.

Константин Николаевич и правда, дал запрос в деревню Антоновка и ему доложили обо всём, что случилось с Ульянкой. Он был шокирован и понимал, что вина девушки лишь в том, что она так жестоко расправилась со своим насильником.

– Хотя, с такими идиотами, только так и надо поступать, – озадаченно произнёс Константин Николаевич, прочитав данные на Ульянку.

Может после этого, он и принял решение помочь девушке. Ведь получалось, она спасла, быть может, его сына от тюрьмы. И понимал, что идти ей некуда, чем и поделился с сыном.

– Я решил помочь этой девушке, будет жить у моей матери. Дом большой, а мама моя, твоя бабушка, жить с нами не хочет, с твоей мамой не ладит. А что… старушке по дому помогать будет, да и вдвоём им веселее будет, – сказал Константин Николаевич.

– Здорово! Спасибо, пап, ты правильно решил, – обрадовался Глеб, даже не подумав, что так просто решил за Ульянку, что именно ей делать.

И утром, они поехали в больницу за Ульянкой. Медсестра занесла ей её сумку.

– Паспорт твой я положила в сумку, а это выписка. Там, внизу, доктор написал, какие лекарства тебе нужно принимать хотя бы месяц, чтобы осложнений не было. Ведь выкидыш произошёл от сильного удара, – говорила девушка, показывая Ульянке выписку.

– Я поняла, спасибо. Только куда мне идти теперь… хорошо, что ребёнка не будет. Бог миловал, – сказала Ульянка.

– Ладно, мне идти пора, удачи тебе, – сказала медсестра и вышла из палаты.

Следом за ней вошли Константин Николаевич и Глеб.

– Ну что, ты готова, я смотрю. Поехали? – с порога сказал Константин Николаевич.

– Куда? Я ничего не сделала. Прошу Вас, я не хотела… Он… – заплакав, с глазами, полными страха, произнесла Ульянка.

– Ничего не бойся девочка, теперь тебя никто не обидит, это я тебе говорю. А слово своё я держу, уж поверь. Сейчас к матери моей поедем, ей я уже сказал о тебе и она тебя ждёт. Поживёшь некоторое время с ней, а там видно будет. Скоро учебный год, знаю, ты с отличием закончила девятый класс. Начнёшь учиться, со школой я договорюсь. Глеб, возьми сумку и поехали. Мне ещё на работу ехать, – сказал Константин Николаевич, кивнув сыну.

Тот улыбнулся Ульянке, чтобы расположить девушку к себе, она, смирившись, пошла следом за ними, позволив парню взять её сумку. Выйдя во двор из здания больницы, они сели в машину, которую за эти два дня успели починить и следов вмятины на ней не осталось. Ехали минут тридцать, дом матери Константина Николаевича, где он вырос, находился за центром города, но не на его окраине, дом был добротный, с хорошим садом. Подъехав к дому, Глеб остановил машину возле деревянных ворот и выйдя из машины, подошёл к калитке и позвонил. Константин Николаевич, сидевший впереди, обернулся.

– Ну что, мы приехали, выходи из машины, нас мама ждёт, – сказал мужчина.

Казалось, он никогда не улыбался, говоря лаконично и его слова звучали, как требование или приказ. Работая на высокой должности, он привык отдавать приказы, видимо, привык и в быту со всеми так разговаривать. Те, кто его знали, относились к этому спокойно. Ульянка, испуганно озираясь, не решалась выйти из машины.

Калитка открылась и вышла пожилая женщина. Если не знать, что ей за семьдесят, можно было дать ей не больше пятидесяти пяти лет. Выглядела она моложаво, сын очень был похож на свою мать. Женщина была высокого роста, среднего телосложения, со следами былой красоты на лице. Седые волосы, не знавшие краски, были аккуратно собраны на затылке в причёску, тёмное, строгого покроя платье, облегало её ещё красивую фигуру. Правда, в отличии от сына, женщина была приветлива и улыбчива.

– Приехали? А я вас уже заждалась. Значит, это та девушка, о которой ты говорил, Константин? – спросила женщина, обнимая внука и подходя к Ульянке.

– Привет, ба, – сказал Глеб.

– Ну что за выражение? Ба, а ведь можно ласково, бабуля, – ласково теребя густые волосы внука, сказала женщина.

Глеб, махнув головой, зашёл во двор. Ему было неловко перед Ульянкой.

А Ульянку удивило, что мама своего сына так официально называет, а ведь можно было просто Костя или Костик, как бывало у неё в деревне.

– Здравствуйте, – смущаясь и теряясь, произнесла Ульянка.

– Здравствуй, дорогуша. Она же ещё совсем ребёнок, сколько, ты говорил, ей лет? – посмотрев на сына, спросила женщина.

– Шестнадцать недавно исполнилось. Мама, давай в дом пройдём, – входя во двор, сказал Константин Николаевич.

– Меня зовут Анастасия Павловна, но можно не так официально, хотя я привыкла так. Я всю жизнь работала учительницей, потом директором школы. Сейчас на заслуженном отдыхе, на пенсии, значит, – по дороге к дому говорила словоохотливая женщина.

Ульянка молчала, ей было страшно, девушка не знала, что ей ждать от незнакомых ей людей. Кажется, Анастасия Павловна почувствовала это, она взяла Ульянку под руку.

– Надеюсь, мы с тобой подружимся, верно? – улыбнувшись, сказала она.

Константин Николаевич не стал говорить матери о том, что произошло с Ульянкой в её деревне и то, что Глеб стал причиной потери её ребёнка, он просто сказал, что девушка только приехала из деревни, в городе у неё никого нет и он решил ей помочь. А Анастасия Павловна дала согласие. Жила она одна, правда, не скучала, но делать по дому даже простые вещи, становилось все труднее, возраст сказывался.

Глава 5

Ульянка от боли шла медленнее Анастасии Павловны, та знала, что девушка из больницы, хотя и не знала причины и убавила шаг. Не по годам, она была подвижная женщина, разговорчивая и добрая. Её сын, Константин Николаевич, тоже по натуре был добрым, хотя и прятал доброту в глубине сердца, работа такая была, нужно было быть жёстким в решениях, которые он принимал с подчинёнными. Вот и Ульянке помог, не потому, что она не написала на его сына заявление, а просто пожалел девушку, после того, как пришёл ответ на его запрос.

Все вошли в просторный дом, большая терраса и помимо неё, четыре большие комнаты. Большой зал, с дорогой обстановкой и на всю стену книжный шкаф, с множеством книг мировой и отечественной литературы, один отсек занимали книги научной тематики. Отец Константина Николаевича, профессор, кандидат технических наук, ныне покойный, муж Анастасии Павловны, был научным сотрудником, посвятил свою жизнь науке, сделал несколько открытий, преподавал в институте, впоследствии став ректором.

– Ну вот, тут и будешь жить, у тебя будет своя комната, в ней жил Глеб… ну, когда мой единственный сын ещё жил с нами, тогда и Николай Константинович жив был, мой муж. Но молодые захотели жить отдельно, что тут скажешь, современная молодёжь, видишь ли, не хотят, чтобы рядом были старики. Ну и ладно, мне спокойнее, – сказала Анастасия Павловна, с укором посмотрев на сына.

Кажется, этот вопрос был больным и для сына, и для матери и Константин Николаевич, чувствуя свою вину, не любил говорить об этом.

– Я опаздываю, мама, да и Глебу ехать надо. Отвезёшь меня и поедешь к Игорю Алексеевичу, я звонил ему насчёт тебя. Пора начинать работать, сын. Институт ты закончил, диплом получил, так что, для тебя начинается трудовая деятельность. Надеюсь, тебе понравится и ты останешься в этом предприятии. Карьерный рост не прост, нужно много труда вложить, да и ума палата необходима. Мы поехали, а вы тут сами разберётесь. Насчёт школы я сегодня поговорю, будешь учиться в той, где работала мама, – говорил Константин Николаевич, не смея смотреть в глаза матери.

Непростой нрав своей жены, он хорошо знал, он, конечно же, мог разойтись с ней, только его положение не позволяло ему это сделать, да и любил он Светлану, они вместе институт закончили и почти сразу поженились. Отношения между женой и матерью не заладились с первых месяцев и Светлана настояла на том, чтобы они переехали жить отдельно. Правда, тогда ещё отец был жив, он и выбил им трёхкомнатную квартиру в центре города, потом карьера как-то быстро пошла вверх, может имя отца помогало, да и сам он не был глуп, старался работать изо всех сил. Потом родился Глеб, Светлана не очень хотела детей, говоря, что нужно пожить для себя.

– Успеется, мы ещё молодые, будут у нас ещё дети, – говорила она, когда Анастасия Павловна просила внука.

Но она всё же родила через четыре года, после того, как они поженились. Грудью кормила всего пару месяцев, потом передала внука свекрови и вышла на работу. Она работала заведующей лабораторией, позже, при помощи связей мужа, стала начальником промышленного отдела.

Сына, Константин Николаевич решил устроить на фабрику, где выпускали полуфабрикаты. С его дипломом и связями отца, было принято решение, принять Глеба заместителем начальника цеха, а через лет пять, назначить и заместителем директора фабрики. Проводив сына и внука, Анастасия Павловна вернулась на террасу.

– Ну что, пойдём, я покажу тебе твою комнату. Потом обедать будем, у меня бульон вариться, котлеты в холодильнике, сырые, их поджарить надо и гарнир приготовить, сможешь? – испытующе посмотрев на Ульянку, спросила старушка.

– Я постараюсь. Спасибо Вам, – тихо ответила Ульянка.

– Вот и хорошо, пошли. Сумку бери, вещи в шкаф сложишь. Да, хотела сказать тебе… организм у тебя молодой, тебе есть вовремя надо. Ты на меня не смотри, я ем мало, хотя и часто. Захочешь есть – в холодильнике всегда всё есть и всё свежее, сын привозит, хотя и не сам, через водителя своего передаёт. Я часто соседкам отдаю, семьи небогатые, детишек много, а ведь дети и есть богатство. А мне в радость их угощать. Вот и вещи Глеба, из которых он вырос или уже не носит, тоже им выношу. Ладно, разговорилась я что-то, пошли. – говорила словоохотливая старушка.

А Ульянке она всё больше нравилась. Добрые глаза, было видно, что ей одной тоскливо в этом большом доме. Они прошли в бывшую спальню Глеба, которая, кажется, была самой маленькой из всех комнат, но в сравнении с домом в деревне, где выросла Ульянка… эта комната ей показалась огромной. Большая, аккуратно заправленная кровать с тумбой, на которой стояла настольная лампа, у стены шифоньер с антресолями, у окна письменный стол, красивые занавески на окне и ковровая дорожка на полу. На стене, напротив кровати, большие плакаты с изображением борцов из разных стран и рок- музыкантов.

Анастасия Павловна оставила девушку одну, чтобы та попривыкла к новой обстановке и вышла на террасу. Большая кухня, где располагалась и столовая, была смежной с террасой. Сложив вещи в шифоньер, Ульянка осмотрелась. Потом медленно побрела обратно. Про лекарства она думать забыла, у неё и денег на них не было. Тех денег, что она вытащила из карманов Ивана, навряд ли бы хватило, а ей ещё в школу ходить. Заработать денег она не сможет, пока, во всяком случае.

Анастасия Павловна уже накрыла на стол, где стояли в вазе свежие фрукты, конфеты, варенье и печенье. Она нарезала хлеб, помидоры и огурцы и ждала Ульянку.

– Ну что, понравилась тебе твоя комната? – спросила Анастасия Павловна.

– Очень. Спасибо Вам, – ответила Ульянка.

– Хватит меня благодарить, дочка, мне твоё присутствие в доме только в радость. Зачахла я тут одна, тоскливо. Правда, читаю много, телевизор смотрю, нет-нет, к соседкам выхожу. Ну давай, котлеты поджарим, на гарнир лучше гречку отварить. Мучное и картошку я ем редко, крахмал вреден для здоровья, – улыбнувшись, сказала старушка.

Она вытащила из холодильника сырые котлеты и поставила на стол возле плиты, на которой стояла кастрюля с бульоном и кипел чайник. Сковороду старушка взяла из духовки и включив газ, поставила её на огонь.

– Масло в шкафчике, да, внизу. Давай, я сама налью, а ты учись, вскоре сама всё делать будешь. В школу, на обед, я тебе буду давать деньги, не будешь же носить с собой свёрток с едой, – сказала Анастасии Павловна.

– Мне мама заворачивала хлеб с маслом и я в школе ела, – с грустью сказала Ульянка.

– Нет, девочка, школа, в которой тебе предстоит учиться, престижная, там ты не сможешь на перемене стоять и есть в уголке бутерброд. В столовой будешь себе обед покупать. А в школу пешком ходить, здесь не так далеко, всего пару остановок. Послушай, как же тебя, такую юную, мама в город отпустила? – вдруг спросила старушка.

Ульянка опустила голову и молча заплакала.

– Я что-то не то спросила? Или же… прости меня, девочка, я не хотела тебя расстроить. Какая же я бестактная… – растерянно произнесла Анастасии Павловна.

– Маму убили… убил… этот зверь… а потом… потом… – продолжать Ульянка не смогла, сев на стул, она закрыла лицо ладонями и заплакала.

– Господи… что же произошло с тобой, дорогая, что ты так переживаешь? Может я смогу тебе помочь? Но если не хочешь говорить, не нужно, я понимаю, это нелегко, наверное, – не зная, как утешить Ульянку, говорила старушка, поглаживая девушку по голове.

Ульянка вдруг подняла голову и посмотрела на Анастасию Павловну, та, застыв, ждала.

– Масло… я котлеты поджарю, – сказала Ульянка и подошла к плите.

Анастасия Павловна, сидя на стуле, с сожалением посмотрела на неё. Быстро пожарив котлеты, Ульянка накрыла сковороду крышкой и выключила под ней огонь. Гречка уже сварилась, девушка положила в две тарелки гарнир и по паре котлет, сверху полила маслом из сковороды и поставила на стол.

– Садитесь к столу, Анастасия Павловна, – улыбнувшись, сказала Ульянка.

Ели молча, старушка беспокойно поглядывала на Ульянку. Её так и подмывало спросить, вернее, попросить девушку рассказатьо себе всё без утайки. Наверное, воспитание и чувство такта, не позволило ей это сделать.

Вечером приехал Глеб, Анастасия Павловна заметила, как он смотрит на Ульянку, но спросить не решалась, хотя видела, что девушка ему нравится. Только Ульянка не обращала на него никакого внимания. Ну пришёл и пришёл к бабушке. Немного поговорив, он сказал, что в школе отец договорился, кажется, из деревенской школы пришли документы Ульянки и её записали в десятый класс.

– Папа сказал, что в табелях у тебя одни пятёрки, молодец, – сказал Глеб, посмотрев на Ульянку.

– Папе передай, что я ему очень благодарна за всё. Анастасия Павловна, я здесь прибрала, посуду помыла, можно мне в спальню уйти? – вставая из-за стола, спросила Ульянка, не сказав слово "свою".

– Да, дорогая, иди, отдыхай, поздно уже, – ответила старушка.

– Я тоже пойду, мама волнуется, – встав следом, сказал Глеб.

– А я думала, что ты останешься со мной, – сказала Анастасия Павловна.

– Не могу, утром первый день на работу выхожу, нужно искупаться, приготовиться, – ответил парень, проходя к выходу.

Ульянка, видя, что Глеб собирается уходить, не решаясь уйти, стояла в дверях.