Читать книгу: «Фото с обложки», страница 4

– Боюсь, что вы меня очень правильно поняли, но это все же, не меняет моего положения.

– Тогда почему же не сказать?

– Но я могу вас испугать этим.

Алексей был явно вне себя от близости с ней.

– Я не из пугливых, хотя кто его знает, что может наговорить человек, тем более совершенно незнакомый. От вас, мужчин, можно ожидать всего, что хочешь и не хочешь. Иногда вы все становитесь сверхъестественными.

– Ну вам ничего не угрожает, никакая опасность.

– Мне неудобно перед вами. Пригласила вас сюда и оставила без внимания. Это, как вы выражаетесь, тоже выглядит провинциально. Простите, если можете.

Но это были только слова, за которыми вряд ли чувствовалась нотка просящего, тем более такой девушки перед влюбленным парнем.

– Ваше общество мне доставляет большое удовольствие. Да и выбирать мне из единственного нечего.

– Личное или общее общество?

Надя так заглянула в глаза Алексею, что он даже захотел схватить ее в объятия.

– И то и другое.

– А все же, которое больше? Извините меня, если я напрашиваюсь на комплимент. Но говорите только правду.

– Я многим обязан всему вашему обществу. В отношении вас лично – это вопрос довольно серьезный и меня он больше всего беспокоит. Да и переживаю я за это очень.

– Я вас что-то не пойму. Разрешите я вам поправлю воротничок рубашки.

Алексея просто всего обожгло от ее прикосновений к нему

– Мы очень мало знакомы для того, чтобы меня понять. Но скажу лишь одно: вы меня интересуете.

– Это уже здорово. Но я рада за вас. Мне хотелось бы несколько ближе узнать вас. Как это сделать? И опять простите меня за такое решение. Чем оно продиктовано, к сожалению, я и сама не знаю, – смущенно произнесла она. – Простите, что я так открыто проявляю интерес к вам.

– Видимо, мне кое о чем и, в частности, о себе, нужно рассказать. Привели меня просто с улицы, как бродягу и вот я не могу все объяснить. Конечно, возникают вопросы о моей личности.

– Да, но только не здесь и не сейчас.

– Я с вами согласен. Вот видите, теперь уже вы сами даете понять, что между нами должна быть, как минимум, еще одна встреча. Значит я был прав ранее. И только одна моя просьба: не покидайте меня. Я здесь один. Должно быть вам понятно мое положение. Я не прошу вашего полнейшего внимания к себе, но хотя бы его частицу.

– Прошу прощения. Я постараюсь исправить ошибку, которую допустила, но в жизни все поправимо. Скажу только одно: вы какой-то загадочный.

– Идемте. Там будет сейчас очень интересно.

Алексей хотел уже пойти в общую комнату.

– А со мною вам не интересно? – с явной обидой спросила его Надя.

– Что вы, Надежда Викторовна, да если б знали вы….

Алексей заикнулся на полуслове, подбирая слова для объяснения

– Договаривайте, я жду!

– Вы сказали не здесь и не сейчас.

– Ну что ж. Буду рада напомнить вам об этом. И вот еще. Зовите меня просто Надей, Надеждой, как угодно, но без отчества. Я не особенно привыкла к фамильярности.

– Спасибо.

– За что же? Да, кстати, где ваш адрес?

– На берегу под лодкой.

– Ну не шутите. Я серьезно.

– Говорю правду: в машине.

– Странно.

– Почему же?

– Да где-то же вы живете, уж коль приехали в наш город.

Надя так широко и открыто глядела на него, что Алексей на какое-то мгновение то и дело терял самообладание. Раньше он только разговаривал как помешанный с той журнальной фотографией. А вот теперь она стоит перед ним, поправляет ему воротничок рубашки, задает ему вопросы и ждет ответы.

– Я сказал правду.

– Хорошо, об этом мы подумаем завтра. А сейчас идемте. Вы же не терпите общества со мной одной.

Она так лукаво ему улыбнулась, что у Алексея перехватило дыхание. Как старого знакомого взяла его под руку и повела в общею комнату, где как раз только что сержант объявил свое решение. Алексей увидел Веру совершенно преобразившейся. Она стояла как озаренная ярким пламенем среди ночной мглы. Как он раньше не заметил ее привлекательности и нежности, которые теперь она излучала.

– Нужно поздравить их, – сказал он Наде, – а то как-то неудобно оставаться в стороне от столь значимого.

– Пожалуй, вы правы.

Они подошли к этой счастливой паре. Алексей крепко пожал руку сержанту и обратился к Вере.

– Ну кто бы мог подумать, что я попаду на ваше торжество. Вы и сами не меньше моего удивлены. Не так ли? Он всей души поздравляю вас и желаю большого счастья. Теперь в этом городе, где я встретил вас первый, просто не знаю как мне хорошо с вами.

Алексей уже обращался больше ко всем, чем к виновникам торжества.

– Вот уж поистине на земле больше хороших и добрых людей. В этом я полностью убедился. Спасибо вам, мои дорогие товарищи, и даже больше – друзья!

– Мне очень приятно, – еще больше покраснев сказала Вера, – что наше знакомство не промелькнуло в нашей жизни, но оставило такой глубоки след. И еще больше приятно то, что принимаю от вас поздравления. Надеюсь, увижу вашу избранницу и хочу быть ее другом. Надеюсь, что она у вас уже есть.

– Увы, пока нет. Но как только будет, то непременно вы узнаете ее. Даю вам слово. И это слово – это, даже скорее моя обязанность и долг, чем просьба.

Надя и Вера расцеловались и даже обе прослезились.

В этот момент Алексей подумал: ах если бы он мог сейчас объявить свое желание. Но вся беда в том, что это его, только личное, одностороннее желание и воплотить он его не может. Он возлагал теперь радужные надежды на тот, будущий разговор, только он может пролить свет на их взаимоотношения. Тем более, что требует этого она сама – это уже удобнее, что большой козырь в его руках. Если даже она его отвергнет, то он имеет право, полную возможность на то, чтобы высказать все о цели его приезда. Это настоящий дипломатический ход. Пусть она узнает все, каков бы ни был от этого результат.

Все снова сели за стол. На этот раз Надя усадила Алексея рядом с собой, объяснив, что берет его под свою опеку. Она так ему улыбнулась, что вновь у Алексея потерялся дар речи и самообладания.

– Я доволен вашим решением. Но не составлю ли я для вас некую обузу и заставляю быть чем-то обязанной. Это так нетактично

– Бросьте думать о неприятном. Прошу от вас полного повиновения мне. Если хотите – это приказ. Для вас ведь другого выбора нет. Об этом вы сами сказали. И вот еще что. Я каким-то чутьем угадываю, что наша встреча неслучайна. Ошибаюсь? Нет! Вот видите какая я дерзкая в своих решениях.

– доволен вашим решением. И придется подтверждать делами.

– Да, придется

Надя как-то неловко коснулась его руки.

– Думаю, что и на это буду способен.

– О, я рада, что вы оживаете. А то на вас страшно было смотреть, на вашу растерянность.

– И в том и в другом случае виновницей моего поведения являетесь вы.

– Что за намек?

– Простите, если обидел.

– Нет, просто давайте говорить без загадок. И потом я так просто называю вас Алешей. Это вас не обижает?

– Я не только не обижаюсь, напротив, очень рад такому обращению со мной. Лучшего варианта мне и во сне не снилось.

– А вы от меня взамен ничего не просите?

Она заглянула Алексею в глаза и этот взгляд, как молния, сразил его самоуверенность.

– Я уже называю вас Надей, чего же более. Конечно, хотелось бы знать почему вы здесь одна. Насколько мне стало понятным, вся молодежь, присутствующая здесь, так сказать, скомплектована. А вот вы – нет. Как это понять? Извините, может быть вопрос мой очень глупый и даже грубый.

– Уважаю прямоту и скромность. Ну а в отношении комплекта – его нет. Вот так просто, нет и все. Вот моя удача: прихватила вас для этой комплектности. Ну как, устраивает вас это?

Надя весело, непринужденно расхохоталась.

– Вы просто, видимо, смеетесь надо мной.

У Алексея не было причин для раздражения, тем более что это все делала она, Надя, к которой он так стремился. Но какое-то тревожное чувство не покидало его.

– Нисколько. А что же мне, Алеша, делать, если все так в моей жизни. Видимо я не практичная в этих вопросах, а, скорее всего, несносная девчонка. Бывают же такие? Правда?

Надя немного опустила голову, и вновь та непослушная прядка волос упала ей на лицо.

– Значит мы не такие уж и разные.

– Мы люди. Благородно и достойно молодого человека.

– Мы не слишком увлеклись? По-моему, на нас стали обращать внимание.

– Ну и что же тут такого, кто-то должен же вас занимать. Не я так кто-то другой из них. Я постараюсь вас передавать кое-кому. А то боюсь вам наскучить. А сейчас давайте выпьем за наше знакомство. Или может быть я слишком уверена, что навязываю его?

– Я очень рад этому знакомству.

Надя вдруг стала какой-то чересчур серьезной, как показалось Алексею. Глаза ее потускнели. Чуть наклонив голову, она дала возможность своей шаловливой прядке прикрыть один ее глаз. Этот портрет Нади был новым. Он любовался ею, не находил слов для разговора, да и не хотелось тревожить это чудесное создание. В некоторых ее жестах, обращениях с людьми определялось что-то театральное. Но это сценическо-театральное явление было настолько естественным и так сочеталось со всем ее обликом, что не было какой-то возможности провести линию разграничения, про которой можно было бы определить, где она настоящая, живая, естественная, а где новая, наигранная, вставшая в позу кокетства и сценической игры. Алексей сидела рядом с ней и думал, что вот создала же природа такое очаровательное существо. Если на земле считают, что женщины – это прекрасная половина человечества, то можно с уверенностью сказать о том, что Надя является настоящим украшением этой прекрасной половины общества. Он все больше и больше утверждался в мысли, что этот самый случай с фотографией разделил его жизнь на две половины. Он стал убеждаться и в другом, что ему никогда не удастся владеть этой девушкой. Она создана не для него. Слишком уж казалось большой разницей, когда он ставил перед ней себя.

Надя как-то неожиданно встрепенулась, легким движением коснулась его руки и вновь ее лицо просияло неотразимой улыбкой, которую Алексей запомнил на всю жизнь, увидя ее в первый раз на обложке журнала. Это легкое движение произвольно заставило озорную прядку волос занять свое место в прическе. Чистый и красивый лоб вновь открылся, синева глаз блеснула новой вспышкой.

– Или мне так кажется, или я в некоторой степени права. Вы любите философствовать. И если это не является секретом, то могу я спросить: на занимаетесь ли вы философией профессионально? Это мое заключение исходит из тех вопросов и ответов, которые исходят от вас. Уж слишком как-то они обоснованы, материальны. Признаться, я немного люблю пофилософствовать. Когда начинаешь рассматривать явления в природе, обществе с точки зрения философии, то многое становится на свои места. Это уж не так маловажно в жизни человека.

– Примерно такое же заключение я уже слышал недавно от одного человека. Философией я занимался только в рамках ВУЗа, но, видите ли, наш век как-то невольно заставляет заниматься этой наукой, кто бы ни был этот человек по профессии. В решении многих проблем производства, общения с людьми и общественного развития мы тесно связаны с этой наукой. Раньше мы не замечали этого, я имею в виду наших предков. В связи с развитием образования философия как наука невольно смогла, если можно так выразиться, постоянным блюдом на нашем столе общения. И мы не замечаем, точнее это стало определенной привычкой, как стали употреблять философские положения как нечто обязательное. Это наш интеллектуальный уровень развития.

Но нужно и подчеркнуть другое. Некоторые из нас пользуются этой наукой правильно, без рисков, другие – для того, чтобы «пустить пыль в глаза» собеседнику. Простите, это выглядит немного грубо, зато правдиво. Иногда становится неприятно, когда собеседник, стараясь показать себя с наилучшей, образованной стороны, пользуется верхушками философских понятий. В таких случаях чаще бывает, что использует он эту науку невпопад. Я считаю, что надо быть осторожным, осмотрительным на отсылку к философским положениям. Эта наука довольно просторная, но и настолько же точная. Толкование же ее в неправильном ключе ведет к смешному.

– Слушая вас я заключила, что не ошиблась в своем выводе о том, что вы с философией на «короткой ноге»

– Об этом говорить, видимо, рано. И я бы вам не советовал так скоропалительно делать вывод обо мне. Да и ваше мнение обо мне в этом вопросе выглядит преувеличенным. Хотя и звучит как комплемент. – Ответил Алексей смущенно.

– Вы что же, обиделись?

– Что вы! Нисколько! Просто мне хочется иметь более скромную характеристику. Как-то спокойнее.

– Ну о спокойной характеристике вам, пожалуй, говорить не следует. Уже само по себе ваше появление в нашем городе говорит о многом, причем совершенно в противоположном смысле.

– В данном случае просто ситуация такая

– Но мы забываем, что человек постоянно находится в той или иной ситуации, и насколько он реагирует на то или иное явление, как он понимает не только окружающие его предметы, но и общество, в этом, по-моему, и является закон определения характеристики человека.

– В какой-то степени вы правы, но не надо сбрасывать со счетов и другое, что на поведение человека можно влиять искусственно, создавая ему определенные условия. И этот объект, человек, может не в рамках своего обычного поведения, совершенно по-другому, даже по чуждому, отвечать на ваши действия, на обстановку.

В соседней комнате пустили в ход радиолу. Любители танца поспешили туда. Вечеринка вступила в тот период, когда кажется, что никто никем не занимается. Но это только ее внешняя сторона. На самом деле в это время определенные личности еще больше уделяют друг другу внимание.

– Вы танцуете? – спросила Надя

– Теперь все танцуют. Не танцы, а хождение. Школ не требуется.

– Вы против их?

– Почему же. Только как-то измельчали они.

– Может быть меня пригласите на один круг? Простите, я все время вам что-то навязываю. Вы можете обо мне плохо подумать. Это я сегодня какая-то возбужденная. На самом же деле себе такого не позволяю. Да и не особенно люблю пустое времяпрепровождение. Конечно, отдыхать надо, но не так. Быть в настроении и общительной тоже надо. Но столько, сколько сегодня позволила я себе – явно излишне. Не осуждайте меня.

– Мне кажется, что вы напрасно так бичуете себя. Гораздо в худшем положении я. Вы у своих друзей. А вот я всем чужой. Да ведь и в городе вашем несколько дней. И вот уже на вечеринке. И этим обязан только вам и никому более. Поэтому как же я буду вас осуждать.

– Подойдемте танцевать. Мы здесь остались почти одни среди пожилых.

Прикосновение к Наде во время танца Алексею показалось верхом блаженства. Еще вчера он только мог любоваться той журнальной фотографией, а вот сейчас, здесь, держит ее руку, ведет в незамысловатом ритме танца, разговаривает с ней. Иногда ему казалось, что это просто сон. Но многое говорило за действительность. Да и он уже пробует поместить себя в рамки, которые не позволили бы выбить его из нормальной жизненной колеи. Как он сам делал вывод, что дело приняло реальный оборот и теперь все зависело от его личного самообладания, которое нужно поддерживать в себе всеми силами.

Вечер очень затянулся. Уже была полночь, когда появились первые желающие покинуть общество. В таких случаях всегда вслед за первыми постепенно редеют ряды присутствующих. По логике веще Алексею пора было ретироваться, хотя хозяин рекомендовал ему остаться, однако, без какого-либо повторного и окончательного приглашения, остаться было бы крайне непристойно. С этой целью он подошел к Наде.

– Разрешите мне откланяться. Время уже позднее и, наверное, пора дать покой обитателям этого дома.

– О, теперь я вижу, вы меня покидаете, а не я вас. Вы же заметили, что здесь нет моего рыцаря. Да и я уже говорила, что у меня его вообще нет. Не в ладах я с мужским полом. Если не секрет, то куда же вы?

– Ну, наверное, на свое стойбище. Погода очень хорошая и будет вполне приятно на лоне природы, особенно после такого впечатлительного дня.

– Вы же немного выпили спиртного, это же опасно, как водителю?

– Думаю, что нет. Да и движение сейчас очень маленькое.

– Тогда у меня просьба. Может быть, вы меня подвезете до дома?

– Сомнений быть не может! Да и надо еще Таню с Николаем прихватить. Я им очень многим обязан.

– За такой короткий срок вы так сумели попасть в кабалу? Всем обязаны, всем должны! – рассмеялась Надя.

– Что поделаешь – ситуация такая. Ну что, едем?

– Да.

Сначала, по просьбе Николая, поехали к нему. Это стоило каких-то десяти минут, хотя Алексей вел машину не быстро, даже осторожно. Он видел, как внимательно за его действия следила Надя. Старался делать все уверенно.

– Мы выйдем здесь вместе с Таней. До ее дома пройдемся, – объяснил Николай.

Да и было понятно, что им надо побыть наедине.

– Теперь очередь за вами, Надя. Куда прикажете?

Они еще ехали минут пятнадцать по каким-то тихим улочкам и переулкам, чаще не имеющим даже асфальтового покрытия. Наконец около одного небольшого домика Надя попросила остановиться.

– Ну вот я и дома, – скорее с ноткой разочарования, чем торжества, сказала она. – Действительно, какая чудесная ночь.

– Вообще прекрасный вечер. Кажется, так бы и остался навечно под этой луной. Романтично, правда?

– Я не романтик и поэтому, наверное, многое в природе не замечаю. Простите, вы ведь откуда-то с Урала? Как там у вас с погодой, с климатом?

– Мне кажется, не хуже, чем у вас, на сколько я знаю географию. Зима действительно морознее, и горы. Не такие большие, но горы.

– Да, север Европейской части страны не назовешь райским уголком. Таких ночей, как эта, не так уж и много. Может поэтому я их и не замечаю. И все же, у меня к вам еще один вопрос, и серьезный: куда же вы теперь?

– Я уже сказал

– Но ведь это черт знает что!

– Ну если я еще останусь в городе хотя бы на неделю, то завтра же обязательно решу это дело. Если же еще день-два, то этим вопросом не стоит и заниматься. Я долго ехал, спал в машине, поэтому у меня есть для этого все необходимые принадлежности. Уж поэтому вам не стоит об этом беспокоиться. Мы же с вами случайно сегодня встретились, и эта встреча может быть последней в нашей жизни и вообще…

– Вы всегда так скоропалительно расстаетесь со своими знакомыми? – с досадой перебила Надя рассуждения Алексея. – Ну что ж, мне пора. Вы найдете свое место ночлега?

– Постараюсь.

– Ну, а если завтра днем сумеете, предположим, найти этот домик?

– Это, пожалуй, трудно.

– Запомните адрес, Луговая 43. И жду вас завтра в десять утра. Дайте же руку. До свидания.

Она словно бабочка выпорхнула из машины и не успел Алексей опомниться, как захлопнулась за нею калитка. В окнах дома не появлялся свет. Может ее комната на противоположной стороне?

Между тем Надя стояла у окна и смотрела на машину. «Довольно странный, – думала она, – но вполне приличный молодой человек». Но куда же ему ехать? Ее очень интересовала цель приезда Алексея в Североволжск. И как-то странно произошло знакомство. Как и все люди женской половины мира, Надя не была лишена любопытства. «А что-то в этом человеке есть… Он еще молод и уж если в эти году сумел приобрести личную машину, то, наверное, человек с твердым характером. Попробуй попадись такому. Зажмет в железных тисках, потеряешь всякую самостоятельность». Мысли Нади прервал звук взревевшего мотора, и машина как будто от чего-то оторвалась. Надя даже подалась вперед, вслед за нею. Он же слегка выпивши. Мужчин в таком состоянии оставлять совершенно бесконтрольно нельзя.

Она стала мысленно перебирать возможные эпизоды, которые, по его мнению, могут произойти. Может быть надо его было оставить у себя? Но это же так неудобно. Хотя он и не мог сделать ничего непорядочного, но мог о ней подумать плохо. Она и так почти весь вечер посвятила ему. Еще подумает, что я бросаюсь на шею первому встречному. Надя легла не раздеваясь, но уснуть было трудно. Мысли путались в голове. Вспоминала как все происходило, и поймала себя на том, что благосклонность к нему была неспроста. «Видимо, что-то привлекало меня к этому человеку. А вот что? Слышала о любви с первого взгляда. На что же она, эта любовь, похожа? Как определить это понятие в жизни человека?» И только на рассвете она забылась тревожным сном.

Глава 2

Утром ровно в десять белая «Волга» с визгом тормозов остановилась у ворот. Надя, уже прибранная, но в домашнем халатике и в мягких тапочках, выскочила за ворота, открыла дверку и как бы упала на сиденье.

– Здравствуйте! Вы целы и невредимы и выглядите довольно бодро.

– Принял речную ванну, каких не найдешь ни в одной гостинице мира. А как ваше самочувствие?

– Отлично! Ну что же мы здесь сидим. Пойдемте же в дом. Там и договоримся о дне грядущем.

Войдя в до, Надя громко крикнула:

– Тетя, милая, идете знакомиться.

На ее зов вышла женщина лет пятидесяти, с ранним серебром в темных волосах.

– Это Алексей, мой хороший, хотя и недавний, знакомый. А это моя тетя, моя мать, мой учитель и воспитатель. Довольно строгая, но совершенно безвредная. Милая тетя, нам бы чаю, можно?

– Ну конечно и даже обязательно. Проходите, что же мы тут стоим.

За чашкой чая Надя сообщила, что сегодня вылазка за город. Здесь есть чудесные места. Отдохнем на лоне природы, которая вам за последние дни, вероятно, порядком надоела. «Ну как?» – с веселым озорством спросила Надя.

– Мне возражать нет смысла. Я же свой отпуск посвятил именно этой природе.

Сегодня Алексей по-новому оценивал Надю. Прежде всего она была в обыденной домашней обстановке и домашнем туалете. Редчайшая вещь, когда женщины мало меняются в своем облике., находясь в служебном положении и в домашнем. Совершенное большинство из них на производстве не имеют ничего общего в своем характере с домашней жизнью. Они перевоплощаются до неузнаваемости. Мужчины менее способны к этому перевоплощению. Конечно, многое зависит от образа жизни, принятого в обиходе и на производстве. Немалую роль играет и род производственной специфики. Но и в том, и в другом случае женщина есть женщина. Она все равно не может быть одинаковой в этих двух различных обстоятельствах. Кроме того, домашний быт от нее, в большинстве случаев, требует абсолютно другого отношения к себе и к людям. Алексею бросилась в глаза та простота и, казалось, идеальная чистота комнат. Видя это, он был далек от мысли, что все это было это было приготовлено для его встречи. Сделать это было невозможно за это время. Да и к чему им было наводить этот парадный вид.

Сама Надя сегодня выглядела действительно по-другому. Но ее перевоплощение как-то было взаимосвязанно с тем поведением, которое Алексею удалось увидеть лишь один раз на репетиции. Откровенно говоря, он не мог особенно точно сопоставлять эти два варианта.

Она сидела перед ним, та девушка, на которую он так много потратил своего свободного времени, любуясь ее фотографией. Сидела в байковом голубоватого цвета халатике, отделанном белым кантиком. Волосы все те же и точно так же причесаны, как на том журнальном снимке. Ее лицо сейчас так же тронуто легкой улыбкой с чуть приоткрытыми губами. Лацканы халата были открыты более того, что, видимо, ей хотелось, и она часто, может даже механически, старалась направить их, прикрывая грудь.

Алексей не мог не приметить розоватую белизну ее красивой шеи, переходящей как-то по-особенному в плечи и грудь. Отвечая на вопросы, он, все же, исподволь внимательно разглядывал ее и по-своему оценивал. Одновременно злился на себя, что мысленно может придумать другого слова, как оценивал. Он с первого взгляда понял, что Надя, как девушка, вещь дорогостоящая, мало того, знающая себе цену. С этого первого понятия так и прилипло к нему это слово – оценка. Что-то похоже на аукцион или комиссионный магазин. Ему не нравилось, но другого он не мог придумать. Он видел и, кажется, даже чувствовал, как от Нади веяло свежестью. Невыносимо ярко ослепляла ее красота. Алексей даже нашел ее не просто красавицей. Она и в самом деле, может, ею не была, но от нее веяло такой обаятельностью, такой притягивающей силой, что он сейчас оправдывал себя в том, что влюбился в ту журнальную фотографию. Теперь он с уважением думал о том фотографе, что сумел схватить действительное, сумел найти именно тот образ, который более всего характеризует ее.

– Кстати! Найдите сегодня время рассказать мне то, о чем я просила.

– Постараюсь найти, но обещать что-то слишком интересующее вас все же не могу.

– Очевидно, нам придется еще взять такси. Нас будет человек шесть-восемь.

– И далеко это?

– Километров десять.

– Может быть, два рейса?

– Ну вам же это тяжело.

– Но ведь после этого отдых на лоне природы.

– Ваш совет – мой закон. Мне надо пять минут. Я оденусь и мы едем по адресам собирать ребят.

Надя вышла в темно-голубых спортивных шароварах, в белой как свежий снег тенниске мужского покроя и молочного цвета куртке. На ее красивой шее была повязана косынка в тон брюкам.

Алексей еще раз подчеркнул то, что она может просто и элегантно одеваться. Говорят, что это природный дар.

– Ну, я готова. Вам бы тоже нужно переодеться, чтобы не было так официально. Надеюсь, у вас есть что-то дорожное?

– Да, там в машине.

– Тогда вам время – пять минут.

Когда сели в машину, Алексей попросил адреса, по которым он должен ехать.

– Нам это придется делать вдвоем. Кроме Николая и Тани вас никто не знает. Да и дома по адресам вы будете долго искать. Я не буду вам неприятным спутником? – улыбнулась Надя.

– Что вы! Напротив. Я очень рад такому очаровательному спутнику.

– Вас сразу очаровать нельзя. Вы довольно крепкий орешек. По крайней мере, так кажется мне.

– В этом есть доля правды, но в данной ситуации вы не правы.

– Каким же моим чарам вы поддались?

Она лукаво посмотрела на Алексея.

– Наверное, всем, какими вы владеете.

– Я, конечно, не могу определить свои чары. Но если бы я могла это сделать, то, вполне возможно, использовала бы их, и, уж конечно же, в своих корыстных целях.

– Так ли уж непонятны вам ваши чары? Девушки в вашем положении очень взыскательны.

– Я вас немного не понимаю

– Да? Вы, наверное, многих не понимаете.

– Вы остры на язык. Критикуете, не взирая на лица.

– Ну, вам-то нечего бояться моей критики, скорее, мне от этих слов тяжелее, но что сделаешь, если вы такая…

– Какая же? – Надя вновь с игривым огоньком в глазах и с той же обаятельной улыбкой посмотрела на него.

– Не знаю, право. Вы сами о себе больше знаете.

– Так мы, видимо, не выясним наших мнений друг о друге. Да и то правда: что вам-то до меня, какое дело. И какая я есть. Вообще мы немного заговорились и заходим в какие-то дебри. Не пора ли ехать, если, конечно, вы даете согласие.

– Да, пора.

– Едем за первыми. И если кроме нас еще шесть человек, то нужно сделать три рейса. Каетесь, что согласились?

– Ничуть.

– Хвалю за храбрость.

– Спасибо за комплемент

– Итак, к Николаю.

– Я, как будто, помню путь. Простите, Надя, а где ваши родители? Они живут не в городе? Я несколько нескромен, но еще раз извините за вопрос.

Она как-то осунулась и помрачнела при этом неожиданном вопросе.

– Все мои родители – это тетя, мамина сестра. Мать я не знаю. Родив меня, она сама не встала. Отец после этого, говорят, запил. Попав в какую-то историю, был осужден. И все кончилось. Удовлетворены?

– Я не хотел в такое погожее утро огорчить вас. И, как видите, мой неуклюжий, а, скорее всего, необдуманный вопрос доставил вам столько неприятного. Если можете, простите меня. Ну или накажите.

– Я уже привыкла к этому. Не вы первый это делаете со мной и не ваша это вина. Хотя мне и больно. Я на вас не обижаюсь. Именно поэтому в десяти словах сказала все, чтобы больше не возвращаться к неприятному.

– Вы – мужественная.

– Жизнь заставила быть такой. А вообще-то я трусиха. Вот мы и подъехали. Я мигом сбегаю.

Николай и Таня, очевидно, уже ждали. «Значит они еще вчера договорились за моей спиной» – подумал Алексей. Вышли они с кое-какими пожитками, похожими больше на съестные припасы, и походной лопаткой.

Надя вновь стала веселой, как будто прошедший неприятный разговор совершенно ее не коснулся.

– Решено возить попарно. Так будет лучше. А их будет три. Ну а мы с вами будем бобылями, обслуживающим персоналом.

– А почему бы и вам не быть парой, – вставил Николай, – я считаю, что это может поучиться.

– А ты, Николай, не лишен юмора, – как бы оборвала его Надя, – от этом не уговариваются. Пары создаются особыми условиями, который у нас с Алексеем нет.

– Так они могут быть, эти условия, – не унимался Николай, – что вам в этом помеха?

– Ты просто зло шутишь.

– Нисколько.

Выехали за город. Впереди далеко была видна серебристо-черная лента асфальта. Машина свободно набрала скорость. Мимо проносились росшие на обочинах крупные разлапистые листья репейника и сероватые заросли полыни. Ближе к горизонту виднелся березовый холмик, как зеленый островок среди безбрежного океана. Голубое небо было чистым.

Они подъехали к реке со стороны леса довольно проторенной проселочной дорогой.

– Это излюбленное место отдыха наших горожан. Здесь и леса вполне достаточно, хорошие лужайки и пляжи. Мы же сегодня заберемся в самый далекий уголок, и никто не будет мешать нашему отдыху.

Николай с Таней вышли из машины.

– Мы ждем вас и остальных, – сказал Николай, – и к вашему приезду с последними здесь будет наведен надлежащий порядок.

Было сделано еще два рейса, которые заняли, в общей сложности, не менее часа. За это время Алексей с Надей больше молчали, перебрасываясь незначительными фразами, как бы прицениваясь друг к другу. Да и быстрая езда не способствовала разговору. Алексей очень внимательно вел машину, а Надя, понимая его напряжение, старалась не мешать. Когда прибыли с последней парой, на берегу, у самой опушки березняка, поодаль друг от друга, было разбито три палатки.

– Ну вот, я же вам говорила, что мы – два бобыля, – с каким-то неопределенным смехом сказала Надя и почти шепотом добавила, – только не подумайте, что я это специально так сделала. У меня действительно нет друга мужского пола, а поэтому и нет палатки. Ну, в этом вы еще убедитесь. Предостерегаю вас занять это место в моей жизни. Все будет обречено на провал. Да и вы же на днях уезжаете. И навсегда!

Алексей поставил машину в заросли березняка так, чтобы было меньше солнца. Было принято решение вначале искупаться, а потом уже приниматься за трапезу. Надя опросила разрешение переодеться в машине. Там у нее белье, да и отдельной же палатки нет.

– Можете пользоваться ею, если вас это устраивает. Правда, другого выхода у нас с вами нет. Не будем же мы, два бобыля, к кому-то просится на постой.

– Вы великодушны, – скокетничала Надя.

– С моей стороны это тоже не всем отдается