Читать книгу: «Фото с обложки», страница 3

– Ну вот и вы зафилософствовали. А скажите, вот вы приехали в наш город. Что вас, уж если говорить прямо, как туриста привело сюда? Наш город никогда не был местом паломничества туристов. В нем нет ни остатков древней старины, архитектурных памятников, кокой-то экзотики, ни нового сногсшибательного. В нем все так просто, как в тысячах городов больших и малых. Я не представляю себе беспричинное появление в нем, даже в целях туризма. И в этом вам меня не убедить.

– Отчасти вы правы, что даже в туризме, как разновидности отдыха, всегда имеются определенные цели. В основном это цель знакомства с местом, с его интересными пейзажами, памятниками, ну и людьми. Есть, конечно, и моя цель пребывания здесь, но она касается только лично меня и позвольте мне не разглашать эту тайну если можно так сказать. Тем более, что я склонен на хорошие, здоровые знакомства в этом городе, чем какие любо другие цели.

Сейчас Алексею так хотелось, чтобы Таня поверила в искренность его слова. Хотелось убедить, что его знакомство с ними – это просто результат его целенаправленности. Но самого истинного намерения все же ему не хотелось разглашать.

– Уж не считаете ли вы, что ваше первое знакомство состоялось? – И она весело засмеялась, пристально вглядываясь в Алексея.

– Но почему бы и нет. Вот представьте себе сами, еще день другой назад я не имел возможности вот так разговаривать с девушкой – представительницей этого города, а сегодня, сейчас у меня здесь есть кому сказать «здравствуйте». Иногда для нас это кажется неожиданным, но если заглянуть философски глубже, то это вполне закономерно. Встречаются же в автобусе, трамвае люди и начинают между собой разговор как давние знакомые. Что это? Случайность? Конечно нет. Это не что иное как человеческая потребность в беспрерывном общении друг с другом. Ведь недаром психологи работают над проблемой одиночества космонавтов. Сама природа человека заставляет это делать. Да и человек стал именно человеком потому, что стал посредством языка, сознания, действий общаться с подобными себе. Ведь иначе бы мы в свое время остались на уровне человекоподобных животных и не более.

Таня внимательно слушала Алексея, не прерывая. До нее дошло, что она начитанный человек. И не просто, а грамотно разбирающийся во многих вопросах, и уж гораздо лучше, чем она. С этим выводом она ка-то сразу решила, что он, видимо, имеет и высшее образование. И это образование не просто как самоцель в получении диплома и определенного звания, но более глубоко изученная область своего рода занятий и познаний главного – общественного развития, без которого Тане, казалось, невозможно стать хорошим специалистом и тем более руководителем. А в Алексее она каким-то неведомым чутьем угадывала именно руководителя коллектива. В подтверждении этих своих доводов она прежде всего ставила само общение Алексея с людьми. Хотя они еще мало знакомы и на первых порах, как это бывает, человек всегда стремится показать себя в новом обществе только с лучшей стороны. Но она знала, и другое: невоспитанный человек даже в этой ситуации будет обязательно допускать промахи, которые выдадут его. За Алексеем она этого не замечала. Значит его поведение – это не артистизм в новой обстановке, а выработанная система взглядов на общество, на окружающих, самого себя.

Собирая воедино эти факты, Таня убеждалась еще и в другом: как пока еще мало у нас именно таких людей, людей такого рода. Разумеется, что она не считала Алексея каким-то идеалом. Об этом говорить было еще рано, но даже первое, поверхностное знакомство с ним ставило под сомнение этот вопрос. Видимо этими выводами Алексей и был обязан Тане за то, что она, начиная с первых минут их знакомства, как-то безоговорочно вводит его в дружескую семью. Ее цель, конечно, для Алексея была неизвестной, но она прежде всего ему сопутствовала и только поэтому он старался сделать все, чтобы им заинтересовались не просто как мужчиной, но просто как человеком.

Дальнейший разговор Тани с Алексеем на эту философскую тему прервался появлением Николая.

– Все утрясено, все улажено, – сходу начал он, – еще минут тридцать, и она будет свободной. Если хотите, можно пойти туда, посмотреть на репетицию – это очень интересно.

Вид у Николая был какой-то растерянный. Он неестественно как-то поворачивался то в одну, то в другую сторону, излишне жестикулировал, не смотрел прямо на Алексея и Таню, часто моргал глазами. Казалось, что он весь в сосредоточенном напряжении, но н самом деле в его внутреннем существе, очевидно, проходит какая-то борьба, какой-то дух противоречия или возмущения не дает ему покоя, мешает его внешнему содержанию. Он не знал куда деть руки. За то короткое время напряженного молчания всех троих его руки производили довольно сложные манипуляции. То они искали что-то, то начинали бесцельно поправлять одежду или просто, не находя другого занятия, как чужие придатки для этого тела, болтались вокруг. Такое впечатление создалось, видимо, не только у Алексея. Таня так же, а может и больше, заметила беспокойное состояние Николая. Казалось, она даже сама начала переживать его нервозность. Его нервозность передалась ей как по беспроволочной связи, по зримому контакту. Если Тане, может быть, было понятно состояние Николая, и она хотела показать свое участие в его душевном настроении, то для Алексея доходило только лишь внешнее понятие. Он уже понимал, что эти двое связаны каким-то одним и тем же чувством, что они в какой-то мере одинаково реагируют на это явление, но принять участие в разрядке не мог, не зная причины этого явления.

Наконец, по каким-то тончайшим, как паутинка, признакам ему удалось уловить во взгляде Николая те же искры, которые обычно появляются в связи с нежелательным общением двоих для третьего. Явление это называется ревностью. Сделав этот вывод, Алексей окончательно в нем стал убеждаться после того, как Таня потребовала задать Николаю несколько вопросов. Отвечал он на них с раздражением и так невнятно, коротко, что не оставалось сомнений в предположении Алексея.

Видимо Николай какое-то время следил за разговором Алексея и Тани со стороны. И тогда, когда они так горячо обсуждали философские вопросы отношений человека в обществе, его состояние, не замечая ничего вокруг себя, Николай это принял за какое-то близкое отношение между ними. Тем более, что никто иной как сама Таня привела этого нового знакомого. По всему видно, что он стоял на человеческой лестнице выше, чем Николай. Но Николай, прежде всего, тоже человек и ничто человеческое для него не исключение. Не исключение и борьба за свое я, за свое определенное положение и, наконец, человеческая борьба за друга. Любой из нас это явление воспринимает по-разному. Одни мгновенно вспыхивают и немедленно выливают наружу свои чувства, другие это держат в себе, как бы прозапас, для того чтобы в критический момент все внезапно вылить, не задаваясь иногда вопросом отразится ли это на себе положительно или отрицательно. Но есть и еще одно направление в характере людей, которые уж совсем по-иному рассматривают такие конфликты. Они просто не замечают всего, но это только вид. На самом деле очень глубоко воспринимают все и с затаенностью ожидают случая сотворить месть. Такие характеры, а впоследствии уже просто обычаи, были развиты у Восточных и Средне-Азиатских народов. В целом, все это можно назвать одним довольно распространенным, но и коварным, старинным словом – Ревность, которая часто лишает человека самообладания.

Теперь уже все троя стояли и каждый думал об одном: каким путем выйти из создавшегося положения. Нужна была резкая разрядка. В таких случаях обычно бывает два направления. Или действительно взрыв человеческих убеждений, или мягкое поведение одного из них, дающее обратное понятие. Чаще в жизни наблюдается так, что женщины быстрее реагируют на то, каким путем выбраться из этой ситуации. Разумеется, что не всегда это приноси желаемые результаты, но факты остаются фактами. Так и на этот раз. Первой стала искать выход Таня, решившая, что Николай должен прежде всего объяснить Алексею идею проведения вечера, подчеркивая при этом именно то, что он совершенно пока посторонний человек в их компании, давая этим понять Николаю о их чисто товарищеских отношениях. Ведь должен же Николай понять, что если человек не введен в их круг, значит и какого-то близкого отношения, тем более интимного, между ними не может быть.

– Может быть объяснишь Алексею нашу идею, – вмешалась Таня, – нельзя же приглашать в неведомое, в непонятное.

Однако Таня не могла скрыть своего волнения, обращаясь с просьбой к Николаю. Она все еще нервно переступала с ноги на ногу, так же как он, беспрестанно поправляя свое платье или волосы, стараясь этим унять заметную дрожь в руках.

Алексей подумал, что пора и ему принимать какие-то меры, а не стоять и не ждать пока эти двое успокоятся.

– Право же как-то получается неудобно, что я вот так просто иду в ваши дела. Может быть, мне нужно было раньше отказаться от всего этого, но вот теперь уже как-то все выходит неловко, особенно с моей стороны.

– Наоборот, извините меня, я просто как маленький ребенок, не могу вести себя как подобает взрослому. Дело в том, что мы сегодня приглашены на небольшой частный вечер-встречу. И одновременно приглашаем вас. Думаю, что у вас есть на это время.

Для Алексея это предложение было каки-то жестким, сухим ударом. Вот же так сразу, безо всякой подготовки. Ведь он для них просто пока немного знакомый человек. И если бы они пожелали с ним немедленно порвать это знакомство, даже не извинившись, то и это было бы менее неожиданным, чем приглашение на частный вечер. Но так или иначе, у него не было другого выбора. Либо соглашаться, либо нет. Первое положение сулило ему остаться в этой компании и продолжить сближение с коллективом комбината, как бы не вздорно оно выглядело. Второе сулило вновь одиночество, а главное – отрыв от того общества, в котором в какой-то степени жила Надя. Поразмыслив какое-то мгновение, Алексей решил, что принимать второй вариант было бы безрассудным. Обрывать столь обнадеживающие нити к цели. Ну а принимать первое – можно при неудаче найти мужество и принести свои извинения. Поэтому в душе принимая это, все же он попытался несколько реабилитировать себя вперед, подстраховаться.

– Удобно ли мне будет вот так сразу появиться на званном вечере?

– Это сущие пустяки, – с нескрываемой радостью за Николая сказала Таня, – это мы берем на себя. Не можем же мы вот так просто оставить вас одного. Как это говорится: «Уж коль попали в волчью стаю – войти вместе с нами». Поверьте, что ничего плохого не будет. Люди вполне хорошие, самостоятельные и все будет в рамках приличия.

– Я очень благодарен и обязан вам ха то, что вы приняли меня в свое общество. Надеюсь оправдать ваше доверие, – как можно убедительнее ответил Алексей.

– Вот так лучше. Ну а сейчас мы вас познакомим еще с одним нашим спутником, подождем немного его и тогда тронемся в путь до места назначения.

Таня попыталась подхватить их обоих под руки, но у нее это не получилось. Поняв ее движение, Алексей вовремя и довольно деликатно отстранился, давая этим еще раз понять Николаю свою ошибку в оценке только что происшедшего. Таня, видимо, так же поняла этот жест и теперь была благодарна Алексею.

– Не всегда удается попасть вот так на репетиции хореографической студии Дворца, а это очень интересно. Особенно когда собирается весь коллектив и начинается соединение элементов танца в единое целое.

Говорил это Николай с каким-то увлечением и даже гордостью за студию.

– О, я вижу, вы горячий поклонник танца, – заметил Алексей

– А кому не нравится их стремительный вихрь! Тем более, что если эти танцы ставятся не только со вкусом, народностью и темой, но и профессионально, опытно.

– Это потому, что руководит студией сотрудник их лаборатории, – вставила Таня, – что Николай является руководителем электрической части этой лаборатории, сам пробовал свои силы в хореографии. Правда, для меня не понятно почему он бросил эти занятия.

При упоминании лаборатории у Алексея, как и в прошлый раз, вновь появилась дрожь во всем теле. Так магически действовало это слово на его состояние. Либо сама судьба ведет его по правильному пути к намеченной цели, либо иначе быть не может, если верить народной пословице: «Кто ищет, тот всегда найдет». Если человек ищет, значит все его действия подчинены этому поиску. Значит это не случайность, а закономерное явление.

Разговаривая о разном, они подошли к залу, из которого доносилась с веселым игривым переливом музыка баяна. Она то возобновлялась с определенного такта, то сразу прерывалась при чьих-то хлопках и красивым звонким девичьим голосом, подающим команду «Стоп!» или «Начали! И раз, и два». Они стояли у двери, не смея нарушить своим внезапным появлением репетицию. Алексею показалось, что он где-то слышал подобный тембр голоса, но вспомнить, когда и где – не мог. Тот же голо дал команду:

– Пять минут отдыха и приготовиться к «Русскому хороводу»

– Вот теперь самое время войти, не отвлекая внимание, – предложил Николай, решительно открывая дверь.

Они вошли в ярко освещенный просторный зал. Паркетный пол отличатся своей чистотой и блеском. На противоположной стене от двери, на всю ширину и высоту более двух метров было смонтировано зеркало. Оно отражало весь зал и поэтому он казался очень большим и многолюдным и в то же время очень просторным. По длинной стене зала напротив окон стояли поручни для занятий при отработке отдельных движений. В действительности этот зал соответствовал своем назначению – балетной студии, чем место просто танцевального коллектива художественной самодеятельности. Все здесь выглядело профессионально.

Алексей никогда не занимался в самодеятельности. Обычно ссылался на то, что у него отсутствуют какие-либо таланты, сценические способности. Поэтому ему никогда ранее не приходилось бывать в помещениях, где проводится подготовка, или как часто говорят, черная работа, ни, тем более, бывать свидетелем этой работы. И как всякий новичок, попавший впервые в неизвестную обстановку, он, как напуганный олень, с первого шага озирался по сторонам, не замечая практически ничего главного. Как и всякий беспристрастный, для него здесь не было ничего интересного и удивительного. Взгляд его просто скользил по залу, не находя какого-либо уголка или предмета, на котором мог задержаться и обратить более пристальное внимание. Скорее, он сейчас походил на сущего бездельника, идущего никуда и ни зачем. На дворе все равно вечер, время нужно где-то проводить и уж если проводить то в каком-либо обществе, а не в одиночестве. Это правило, а вернее уже привычка, у него выработалась с детских лет. И в какой-то мере он гордился этим – умением жить вместе с окружающими людьми, умением жаде в ущерб себе подчинить свою волю настроению общества, не быть в нем лишним и не давать повода к определению его безразличия.

Участников студии было человек сорок. Все они были одеты в спортивную форму и было трудно различить кто из них руководитель. Николай предложил подождать у двери, а сам направился к группе участников, которая, видимо, окружала руководителя, внимательно слушая объяснения. Через некоторое время из гудящей уже толпы вышла девушка и направилась вместе с Николаем к двери.

У Алексея будто подкосились ноги. Все вокруг поплыло в молочном густом тумане. Он явно не мог совладать с собой и это заметила Таня, стоящая рядом с ним.

Нет, ему это не кажется, это не явление фантазии. К нему приближалась та, ради которой он приехал в этот незнакомый город, познакомился с этими людьми, которые так приветливо его приняли в свое общество. Да, это не было иллюзией, не было зрительной ошибкой. Это была Надя! Спутать ее портрет он не мог даже если кто-то пытался это сделать. Его покинуло самообладание. Он чувствовал, что куда-то летит. Ни то вверх, ни то вниз, но летит. Вокруг какая-то пустота, неопределенная и жуткая. И что главное, он не старается сопротивляться этому полету, этой жуткой пустоте, не ищет опоры, а просто летит. Кажется, что полет длился всю жизнь и не было никогда сознательных действий. И как какой-то разрушительный толчок, прозвучали слова Николая, какие-то волшебные, неземные звуки, летящие из бездны звездного океана, призывающие его к действиям, выводящие из этого сонного и неопределенного состояния полета:

– Знакомьтесь: руководитель хореографической студии Дворца культуры текстильщиков Североволжска, лаборант центральной лаборатории комбината, дипломант республиканского конкурса танцевальных коллективов и …

– Ну зачем так много и излишне титулировать меня, просто Надя Свешникова, – подавая руку Алексею, прервала она вступление Николая.

Ей пришлось ждать какое-то мгновение с протянутой рукой к Алексею, ибо он пока не реагировал на происходящее. И даже когда это рукопожатие свершилось. Алексей не помнил или он пожал ее руку, или просто подержал в своей, и было ли это.

Она, видимо, по-своему поняла его смущение, а скорее неприглядное его состояние и поспешила проводить гостей на место.

– Извините меня, необходимо еще минут двадцать занятий, а там я уже буду в вашем распоряжении.

Эти ее последние слова до Алексея дошли с таким опозданием, что он даже сейчас не мог определить их значение.

Снова началась репетиция, но Алексей сидел и ничего не видел. Он не видел ни танцующих, ни руководителя, не слышал музыки и каки-то объяснений его спутников, невпопад отвечал на вопросы, чем можно было определить некоторые недоумения Николая и Татьяны. Но это только глядя со стороны, сам же Алексей этого не знал и не замечал.

Понемногу меланхолическое состояние начинало проходить. Алексей ругал себя за мальчишескую слабость, за трусость и растерянность. Надо мобилизовать себя. Эдак можно просто показаться дурачком. К концу репетиции он уже ясно все представлял, видел отчетливо Надю, скорее даже изучал ее. Видел, что та фотография на обложке журнала не есть действительная копия. В натуре Надя ему казалась более интересной. Может быть потому, что сейчас он ее видел всю, а не просто портрет на бумаге. Или может быть так уж ему сейчас казалось, когда желаемое становится действительностью.

Кончилась репетиция.

Несмотря на некоторое самоуспокоение, Алексей чувствовал себя не совсем нормально. В первые минуты встречи с Надей у него не хватило силы удержать себя от растерянности. Теперь же это состояние перешло в другой, не менее опасный симптом – появилась какая-то страсть, обуревавшая его своими вихрями. Но эта страсть не была признаком животной похоти, а признаком человеческого нетерпения, которое подчас невозможно обуздать и удержать тем самым в определенных границах дозволенного.

Надя попрощалась с участниками, напомнила о концерте в воскресенье, извинившись, ушла переодеваться.

Между тем Алексей остался наедине со своими мыслями. Николай и Таня ему не мешали. Они были заняты сами собой. Теперь он мысленно рисовал перед собою действительный портрет Нади в натуральную величину.

Юная, лукавая чаровница. Нежная и мудрая, стыдливая и фривольная, простая и сложная. Таинственно-привлекательная, с лицом почти статичным, она все же обладает магнетизмом необычайно скрытого движения, с колдовской живостью. Улыбка, иногда еле трогая уголки целомудренных губ, притаилась в чуть-чуть припухлых девичьих ямочках у рта и, подобно зарнице, ответно блестит в сине-голубых расширенных зрачках, прикрытых округленными веками. Как утренняя заря сообщает природе особый трепет жизни, зажигая теплые, трепещущие краски в небе, в каплях росы, в застывших водах реки, так и улыбка этой юности придает волшебную подвижность всему ее облику.

Ее осанка полна достоинства, строгая, но изящная одежда.

Новое появление Нади прервало романтические размышления Алексея, но встретил он ее уже более стойко и уверенно.

На ней была именно та кофточка легкого голубоватого оттенка, что и на фотографии, надетая поверх платья цвета нежного терракота. Те же пышные волосы цвета спелой пшеницы чуть с пепельным отливом. На ногах лаковые черные босоножки. Было видно, что она очень серьезно занимается своим туалетом и ей это удается. Та же мягкая улыбка с чистотой синеватых глазах. Не засмотреться на нее было невозможно. Казалось, нет совершенно ни одного мускула, ни одной детали туалета, не участвовавших в ее движении.

– Что мне могут предложить мои новые знакомые, – как-то с иронией спросила она, пристально вглядываясь в Алексея и совершенно не скрывая этого.

– Я, пожалуй, ничего. Ведь я новичок у вас и прямо скажу, иду на поводу у ваших старых знакомых.

– Мне что-то знаком ваш голос, но слишком туманно и припомнить не могу.

– Вряд ли это вам удастся. В вашем городе я всего несколько дней и слышать меня вы не могли.

Алексей принял этот вопрос больше в свой адрес, чем в сторону своих спутников. Тем более, что обратившись с этим вопросом, Надя все же больше обращала внимание на Алексея, и по выражению ее глаз было ясно, что она ждала ответ именно от него, а не от кого-либо другого. Остальных она знала. Алексей же для нее был новой личностью и вполне естественно, что этот новый человек должен принести ей свежее впечатление, а может быть и развлечение. Алексей вновь несколько смутился под ее жгучим взглядом и как-то не совсем уверенно отвечал на вопросы.

– Простите, ваше имя Алексей?

– Вы хорошо запомнили.

– А фамилия?

– Прохоров.

– Так это не с вами ли я сегодня по телефону вела детективный разговор?

– Да… но… не совсем правильно было бы называть его детективом.

– Ну так вот, – уже с дерзостью сказала Надя, – наша минутная встреча состоялась. Что же вы хотите мне сообщить? Или что хотите о меня?

Теперь она уже полностью захватила инициативу в разговоре с Алексеем.

– Теперь это уже свидание, о котором я просил, потеряло смысл.

– Почему? – Надя так вопросительно умиленно посмотрела, что у Алексея как будто внутри что-то оборвалось.

– Вы же его мне не дали вовремя.

– Какая же разница каким путем мы с вами встретились и тем более во времени. Важно то, что вам не нужно больше просить меня и я к вашим услугам.

– Очень большая разница.

– Вы – загадочный, начиная с того телефонного разговора. Я не ошиблась, вы детектив. Не обижайтесь, что я вас так называю. Другого-то придумать не могу. И все же, почему вы настаивали на нашей встрече? Внесите же ясность.

– Надежда… – отчества ведь он не знал

–Викторовна, если вам так хочется.

– Надежда Викторовна, разрешите мне самому, когда это будет нужно, выбрать время для объяснения того телефонного разговора, я очень об этом прошу.

– А вы самоуверенны. Надеетесь еще неоднократно встретиться со мной, коль откладываете объяснение до будущего. То просили несколько минут, а теперь уже о будущих встречах.

– В этом я действительно не сомневаюсь.

– Самоуверенность – отрицательная черта человека.

– Но и без нее человек ничто, – отпарировал Алексей.

– О, вас убедить трудно, вернее сбить с пути-дороги, которой придерживаетесь.

– Смотря в чем.

– Простите, Алеша, я уж вас не буду величать по отчеству, привыкла к простоте со своими сверстниками. Нас, видимо, Николай с Таней ожидают. Мы заболтались и остались здесь одни.

Она посмотрела по сторонам, показывая этим движением пустоту зала.

– Какие же мы ровесники. Не скрою, мне двадцать шесть, ну а вам, видимо, семнадцать, восемнадцать лет.

Надя громко расхохоталась. Лицо ее вспыхнуло румянцем. Золотистая прядка волос упала на лицо, и она каким-то легким, изящным движением откинула ее.

– Бросьте шутить, тем более комплиментами. Мне двадцать один год. Я своих лет также не скрываю. И у нас с вами что-то нетактично получается – сразу раскрываем друг другу свои годы. Я не скрываю другого: стариться не хочется. Так пойдемте же. Нас уже ждут. Кстати, в, видимо, знаете куда мы идем, а туда добраться довольно долго.

– Да, мне сообщили о вашем вечере. Правда, для меня это не совсем удобно… Я же уже сказал, что в Североволжске всего несколько дней и примерно столько же знаком с Таней и Николаем, если не меньше.

– Ничего нет удивительного. Если они вас пригласили, то мы и будем в ответе за вас. Можете не беспокоиться. Мне не особенно и хотелось на это торжество. Ну а теперь я считаю это уже своим долгом. Теперь будет чем заняться. Возьму вас под свою опеку, если не будете возражать. Я не ветренная, но старое все ужасно надоело. Принимаете мое предложение? Или вам будет скучно с малознакомыми людьми?

– Не может быть и разговора об этом!

– О, вы сговорчивы! Это мне нравится.

– Скажите, а что бы делал любой, будучи на моем месте?

Алексей все пристальнее вглядывался в Надино лицо.

– Ну, скажем, предложил руку даме.

– Простите за провинциальность.

– Вот я ею и воспользуюсь. Идемте.

Надя взяла Алексея под руку. Они вышли в фойе, где для нее было много знакомых. Она отвечала на их приветствия. Они же, Алексею было видно, несколько удивлены, увидев ее в его обществе. Вышли на улицу, где Николай и Таня уже ожидали. Алексей подвел Надю к машине и предложил сесть. В это же время подошли Николай с Таней. Надя даже присвистнула с каким-то мальчишеским огоньком.

– Вы меня балуете, подгоняя как персональную машину, этого я еще не заслужила.

Она пристально оглядывала новую, кажется еще пахнущую заводской краской, машину.

– Но не бросать же мне ее здесь и вместе с вами пользоваться городским транспортом.

– И то верно. Но ведь вы в нашем городе гостем, и как же эта машина?

– Именно на этой машине я и приехал сюда. Провожу свой отпуск на колесах.

– Это что же, личная? – еще более удивленно спросила Надя Алексея.

– Да, – смущаясь ответил он.

– Тогда будем пользоваться ею в наших личных интересах, о чем, конечно, не нигде не напишут, как порой пишут в газетах о служебных машинах.

Таня с Николаем сели на заднее сиденье и Наде ничего не оставалось, как сесть рядом с Алексеем. Не разлучать же пару или втискиваться втроем, когда впереди пустое место. Да и нужно руководить маршрутом и через плечо это делать не совсем удобно.

Дорога оказалась действительно длинной и, как ни странно, все молчали. Только время от времени Надя указывала куда ехать дальше, иногда опаздывая указать повороты. Наконец остановились около частного дома.

– Алеша, поставьте машину лучше сюда, под окнами, – сказал Надя.

В доме чувствовалось приготовление к торжеству. Все окна были ярко освещены, хотя по времени этого в обычные дни не делали. По занавесям то и дело двигались силуэты. Они менялись. Это говорило о присутствии многочисленных гостей.

Когда вышли из машины, Надя взяла Алексея по руку, извинившись, но в то же время по ее твердости руки можно было понять, что она настаивала на этом. Да и можно и было этому сопротивляться. Он никому здесь неизвестен, просто счастливая случайность позволила ему быть вместе стой, к которой он стремился. Ведь для него это почти полнейший сон.

Вошедших в дом встретили довольно восторженно и должное за это надо отдать Наде. Ради нее и ее спутникам было оказано большое внимание.

Виновником торжества был бравый сержант, приехавший в отпуск, некогда работавший на комбинате в центральной лаборатории. Они-то с Надей и были хорошими товарищами. Алексея это не особенно устраивало. Он не знал их взаимоотношений, и какая-то нотка ревности зародилась далеко в его сознании. Рассчитывать, претендовать на что-то у него не было никаких оснований, но тогда лучше было бы не появляться в этом обществе. Но эти мысли он успел притормозить, сославшись на те же права, которые ему не даны.

– Мы с Надей хорошие товарищи, – заговорил первым подошедший к Алексею сержант с целью, видимо, поближе познакомиться, – и был бы я в большой обиде, если бы она не посетила меня в отпуске. Тем более, что сегодня в моей жизни произойдет важное событие. Решил устроить сюрприз своим родителям – объявить помолвку с моей невестой, если можно так сформулировать.

У Алексея почти потерялось самообладание при последних словах сержанта. Вот то, чего он боялся больше всего, произойдет на его глазах. Мелькнула мысль, что если он будет свидетелем этого, то сразу же сядет в машину и в ночь выедет из города в направлении своего дома. Только бы сразу быть дальше от этого. Но сержант, как будто не замечая перемен в состоянии Алексея, продолжал:

– Мне хочется, чтобы свидетелями этого сюрприза были мои друзья и конечно же Надя.

Теперь после этих слов Алексей совершенно запутался в своих мыслях. Он с какой-то неуверенностью и детским наивным лепетом отважился спросить:

– Кто же ваша избранница?

– Вот, Вера, – указывая взглядом ответил сержант.

Только теперь Алексе заметил ту девушку, что знакомился в первый раз у комбината в машине. Значит тогда ему явно повезло. Хотя бы тем, что еще не все потеряно. Не зная сам, он входил в круг друзей и товарищей Надежды Свешниковой. Сейчас он был способен расцеловать сержанта и только чудом удержался от этого порыва. «Но какой же я не учтивый – подумал он, – даже не сумел заметить своих знакомых, которых встретил впервые в этом городе.»

Гостей стали усаживать за стол. Надя села одной из первых и как-то сразу возле нее все места были заняты. Да и Алексею неудобно было садиться за стол в числе первых. Как никак, а он здесь не совсем свой человек. Но все же ему удалось сесть так, чтобы он мог свободно наблюдать за Надей. Первый тост был провозглашен за отпускника. Алексей извинился перед сержантом за то, что ему нельзя употреблять алкоголь, потому как он за рулем. Многим это не понравилось, но вступился за него сержант, сославшись на порядок и дисциплину. Мало-помалу за столом стали разговаривать громче. Темы для обсуждения были разные. После нескольких тостов шуму стало больше и порядок, принятый в начале, нарушился. Сержант подошел к Алексею, попросив прощения за навязчивость.

– Все же вам необходимо хотя бы немного, но выпить. Среди этой компании быть совершенно трезвым, право, не особо приятное занятие. Я понимаю ваше положение, но из любой ситуации можно найти выход. Вашу машину можно поставить во дворе и, в крайнем случае, не обязательно пользоваться ей сегодня. Но быть на моем вечере и не принимать в нем никакого участия – нехорошо. Да и нам, хозяевам, неприятно.

Никто не заметил исчезновения сержанта и Алексея, кроме Нади, которая пристально следила за этой парой. Когда они вернулись со двора, Надя встретила Алексея в прихожей и попросила его задержаться на минуту.

– Или я вас не могу понять, или вы играете во что-то? – спросила она больше с требованием ответа, чем с просьбой.