Читать книгу: «Подписка», страница 3

В тот день я неслабо нализался пивчанским, но радость была преждевременной.

Проигравшая суд контора исполнять решение клиентоцентричного суда не торопилась. Примерно через полгода я вспомнил, что все еще не получил ни наушники, ни деньги. Пришлось обратиться к клиентоцентричным приставам.

Спустя каких-то три месяца после заполнения очередной формы на госуслугах мне пришло определение. На страничке хаотично оформленного текста, то жирным шрифтом, то курсивом, то капсом, говорилось, что по моей заявке возбудили исполнительное производство.

За разъяснением смысла я по привычке сунулся к нейросети, та объяснила, что государственные коллекторы поставили кинувшую меня конторку на счетчик.

Я воодушевился и приготовился получить, наконец, свои бабки.

Но они все не приходили.

Через месяц я начал звонить по указанному на сайте судебных приставов телефону, но общение с ботом не принесло никаких новостей.

– «По вашему исполнительному листу возбуждено исполнительное производство, – сообщил механический женский голос, – соединить вас судебным приставом?»

– Да, мать вашу! – Крикнул я в трубку, в очередной раз не совладав с нервами.

– Соединяю с судебным приставом и обращаю внимание, что все разговоры записываются, оставаясь на линии вы даете свое согласие на обработку персональных данных…

– Судебный пристав Делимханов, – раздался флегматичный бас на том конце после пятиминутки Чайковского, – что у вас?

– Хотел узнать, когда будет исполнено мое решение… – Ответил я предательски дрогнувшим голосом.

– Назовите номер исполнительного документа. – Сказал Делимханов, даже через трубку излучая уверенность и спокойствие.

Я назвал.

– По вашему делу возбуждено исполнительное производство, ведутся исполнительные действия. Ожидайте поступления денежных средств на вашу карту.

– Но я уже больше года ожидаю… – Почтительно вклинился я в неторопливый поток слов пристава.

– Что поделать, высокая загрузка… – Философски ответил тот.

На том и простились. Вскоре я узнал о банкротстве ООО «РемонтСервис».

Попробовал, по советам на форумах, встать в реестр кредиторов, но в итоге денег своих так и не дождался.

К чему я это? Просто чтобы сказать, что трехдневная задержка ответа на запрос не так уж и страшна. Но вообще да, отвлекся. Вернемся к Натали.

Глава 5

«Здравствуйте», – писала она, – «от Вас поступил запрос на переговоры.

Расскажите о целях и сроках, пожалуйста. В анкете указано «для серьезных отношений». Интересуют детали.»

Сказать, что это банальное сообщение сбило меня столку, было бы преуменьшением. В этом приложении у меня до сих пор висело неотвеченное сообщение от какой-то мадам с предложением выслать фото детородного органа, а тут «Вы» и кавычки.

«Серьезно? – Весело подумал я. – Да ты в каком веке, малахольная?

Ладно. Если дойдет до соглашения, обговорим форму обращения…

Что-нибудь звучное, с намеком на необузданную сексуальную энергию.»

Но ответил, конечно, не так.

– Приветствую! Предлагаю обсудить все за ужином в приличном заведении.

Забавно, что сам я ни в каких заведениях не был уже несколько лет. Сперва приелось все, а потом осознал, что есть ту же самую еду, доставленную из ресторана дома в труселях, куда комфортнее.

Подумал стереть сообщение и предложить что-то другое, но не успел.

Предложение поужинать было отработано оперативно.

– Договорились. Жду от Вас время и место.

После этого у меня внутри как будто щелкнуло что-то. Предчувствие, что пройдена какая-то точка невозврата или что-то в этом роде. Посидел какое-то время, прислушиваясь к ощущениям в желудке, но в итоге решил, что это чертов гастрит разыгрался.

Дальше тянуть не стал. Скормил предпочтения по ресторанам нейронке, та подобрала штук пять заведений, и я, не раздумывая, кликнул первую ссылку по списку.

Им оказался «Кураж» на Моховой. Информации по ссылке, да и в поисковике, было совсем немного. На сайте было всего несколько снимков интерьера и меню. Стены непонятного цвета, текстурные салфетки, хрусталь, покрытый блестящими каплями. Все это выглядело дорого и стильно, но в действительности могло означать наспех сляпанный ремонт по типовому проекту, дешевую посуду и безликую мебель. Так делали многие. Напускали туману, рубили бабки по-быстрому и сворачивали лавочку, как только интерес публики начинал угасать.

Лет десять назад я проглядел в сети несколько роликов блогеров по этой теме и теперь думал, что знал о главной схеме рестораторов – информационном голоде с примесью искусственного шепота на периферии информационного поля.

Сейчас погружаться в контекст глубже не хотелось – отрадно ощущать себя мамкиным циником, и мысль о том, что раскусил тайны мира, отбросить непросто. К тому же в данном случае все эти уловки были мне на руку. С их помощью я надеялся вскружить голову потенциальной матери моего ребенка. О том, насколько искушенной в подобных уловках могла оказаться сама Натали, я, естественно, не подумал.

Первый же случайный чердачник, с которым я пару дней спустя после того ужина собрался перетряхнуть содержимое своих антресолей, попытался намекнуть, что я таким образом пытался пустить пыль в глаза, а не сделать приятное даме. Но в тот момент я был не готов разглядеть в себе мелкого гада и отправил психотерапевта в бан с разгромной рекомендацией за то, что вздумал учить клиента.

Но я опять отвлекся.

Несмотря на скудную пищу для размышления, по ссылке я нашел все, что нужно: стейк, вино и понты. А потому без долгих раздумий переслал ее Натали – пусть оценит щедрость.

Хотелось в ответ каких-нибудь девчачьих эмодзи, обозначающих поросячий восторг. Пусть и фальшивый, но все-таки. Я ведь собирался солидно инвестировать в плотские утехи и продолжение рода.

Но вместо этого пришел сухой и кислый, как дешевый рислинг, вопрос: «Во сколько?»

И приподнявшееся было настроение резко спикировало.

На время меня даже перекрыло от злости. «Что она о себе возомнила?! Я вообще-то ее потенциальный работодатель, супруг то есть, а у нее так себе реноме. Могла бы и постараться!»

Опять всплыла мысль о родительской дотации на жену классом повыше. Не премиум, конечно, но хотя бы комфорт плюс. Но снова передумал. Прикинул свои ресурсы на продолжение поисков «дамы сердца», выслушивание пространной душеспасительной лекции от предков, и решил пока этот чатик не покидать.

Назначил вечер следующей пятницы.

Снова попытался набить себе цену. Типа у меня все расписано по часам. Ну и еще раз попробовать сразить размахом – вечер пятницы в ресторане был ничем не подкрепленным понтом. Большинство населения, если и работает, то в свободном графике. Поэтому поесть в ресторане каждый, у кого есть деньги, может позволить себе в любое время. Но, несмотря на это пятничная бронь в модном заведении все еще остается способом сообщить даме, что ты оцениваешь ее выше стоимости ужина.

Но на Натали и этот прием не произвел впечатления.

Она ответила на него еще более лаконично: «ок».

Глава 6

Назначив встречу, решил провести ревизию всех активов. Это не заняло много времени. И результат был таков: в плане финансов – тухляк, зеркало самооценку не балует, в квартире бардак.

Приуныв, открыл по старой привычке приложение известного маркетплейса, хотя уже тогда понимал, что деньгами мои проблемы не закидать. По крайней мере, имеющимся у меня количеством.

Разумнее было бы предположить, что для уверенного скачка акций на брачном рынке следовало похудеть или разбогатеть. А лучше, и то, и другое. Но дело это долгое и трудоемкое, а свидание было назначено уже через неделю, и я решил пойти по упрощенной схеме – купил похудательный тренажер, утягивающее белье и рубашку с анималистическим принтом. В сети писали, что такие рубашки сейчас в тренде, их носят почти все прогрессивные «хищники».

Я из обитателей Саваны больше всего походил на бородавочника, но рассчитывал с помощью тренажера, белья и стрижки эволюционировать хотя бы до отъевшейся гиены. То есть навести марафет, но без фанатизма. Ибо потенциальная жена тоже была не первой свежести.

Со стрижкой проще всего. Спустился в барбер-шоп на первом этаже, поиграл в приставку в очереди, отдал за круглую сумму за полчаса работы и антураж вроде опасной бритвы и бороды мастера, и дело с концом. Чудес вроде превращения Голлума в Арагорна, конечно, не случилось, но отражение в зеркале приобрело несколько более благопристойный вид.

Тренажер и шмотки прибыли в пункт выдачи уже на следующий день.

Спортивный снаряд, как и все в наше время, был «умным». То есть обещал сделать за пользователя всю работу. С его помощью я рассчитывал самопохудеть по ускоренной программе, а оказалось, что все не так просто. Опять.

Началось все с того, что тренажер, по виду похожий на пояс из собачьей шерсти, едва на меня налез.

Я даже подумал, что это такая издевка от производителя и страховка на случай провала. Мол, ты настолько жирный, что даже технологии бессильны.

На самом деле я сам дурак – не додумался посмотреть размер. Но осадочек остался. Проглотив его вместе с остатками вчерашней пиццы, кое-как втиснулся и скомандовал старт.

Пояс начал так люто извиваться и шарашить током, что меня чуть наизнанку не вывернуло. Пришлось отложить экзекуцию.

Вместо этого втиснулся в утягивающее белье. Оно равномерно подбирало складки по всему телу и визуально ретушировало отражение в зеркале – можно было застегнуть рубашку. Та не только налезла, но даже почти полностью скрыла стремящееся прорваться сквозь бреши пузцо.

О тренажере я забыл навсегда.

Глава 7

В день свидания я чуть не забыл о нем. Поскольку очереди на место сисадмина в больнице и в микроскоп не разглядеть, мне кое-как удалось выбить себе относительно свободный график, и в эту пятницу я работал из дома.

А накануне ночью резался в винтажную «Diablo» по сети, потом спал до двух, часок смотрел ролики со стендаперами, пока курьер вез еду. Позавтракал хинкали, залил все это дело энергетиком и к половине четвертого открыл ноутбук. Там карга из регистратуры кинула заявку на телемост. Похоже, собиралась убедить меня взяться за работу приватным танцем. Это она зря – внешне та еще жаба, а что до характера, в медицинской среде таких называют «настоящий персонаж». Тот самый тип женин, от одного взгляда на которых тестикулы взбираются куда-то в область гортани.

Не ощущая внутренней готовности вступать с ней в коммуникацию, обложил заочно по матушке и открыл заявку на техпомощь из бухгалтерии. Убедился, что работы там часа на полтора, и сразу вспомнил о рандеву с более приятной леди.

Вот оно, познание в сравнении.

До ресторана было около получаса езды на такси, но нежелание работать выгнало меня из дома пораньше.

А жабу временно забанил. Потерпят коллеги и пациенты со своими нуждами. У меня продолжение рода на кону.

Хоть поездка и представлялась пустячной, агрегатор заломил конский ценник. Поэтому, не представляя, какими тратами обернется ресторан, я решил прогуляться пару кварталов ради экономии.

Прогноз погоды, правда, не радовал – плюс пятнадцать, переменная облачность. Так себе август. Можно и не выходить. Дождь не обещают, и то хорошо.

Правда, еще со времен юности я крепко усвоил, что это вообще ничего не значит. Случалось, глянешь в окно – солнце жарит. Телефон беспечно утверждает, что осадков не ожидается, и ты выходишь прогуляться в майке и шлепанцах. Но стоит только сделать пару сотен шагов от парадной, как те самые осадки, которых не ожидалось в ближайшие два часа, обрушиваются с такой силой, что секунд за десять вымокнешь так, что и бежать за зонтом смысла нет, и жаловаться на поставщика прогноза.

Времени потратишь уйму, а справедливости не добьешься.

Просто меняешь трусы и повторяешь выход. Или остаешься дома.

Но в этот раз повод прогуляться был серьезный. Так что на всякий случай отыскал в гардеробной свою старую ветровку. Моль, конечно, не могла пожрать синтетику, но вид все равно не товарный – привет из прошлого десятилетия.

Ничего, успокоил я себя, перед рестораном можно на локоть повесить – бессмертная классика.

Собрался уже выходить, но тут позвонили из сервиса, где у меня была оформлена подписка на психотерапевта по видеосвязи.

Время еще было, и я плюхнулся в кровать с намерением запастись перед свиданкой какой-нибудь мудростью. Но продлился прием всего минут десять.

Отъевшаяся кикимора с сиреневыми колючками на башке и татуировкой игуаны на жирном голом плече, узнав о моих планах, начала пудрить мозги феминистической повесткой и была отправлена в бан с рейтингом единица.

Я бы и ноль поставил, предоставь система такую возможность.

После этого раздался телефонный звонок с незнакомого номера. Должно быть, бот сервиса желал собрать анамнез, но я делиться обратной связью не стал и отправил звонок в спам.

Самоутвердившись таким образом, решил посмотреть мемасики, залип и только за полчаса до назначенного часа вспомнил о свидании.

Натянул рубашку с ветровкой, вывалился в коридор, споткнулся о мусорный пакет соседей и понял, что в спешке забыл натянуть штаны.

Пугать Натали труселями с Губкой Бобом раньше времени не стоило. Манера общения в переписке указывала на консервативный характер, так что порывшись в антресолях повторно, откопал старые джоггеры. А заодно и кроссовки.

Образ получился – чистая эклектика. Модная рубашка, торчащая из-под оранжевой безразмерной ветровки, короткие брюки, сомнительно смотревшиеся на располневших икрах, и пыльные разномастные кроссы. Один розовый, другой салатовый. Но главное – зеленые носки с членами. Хотел надеть более конформистские, но они оказались в бельевой корзине. Причем месяцев пять уже. Пришлось приспустить носки и обнажить волосатые лодыжки.

В таком виде, застыв перед зеркалом в коридоре, сунул руку в карман ветровки и нащупал медицинскую маску, завалявшуюся со времен пандемии.

Вышел в сеть оценить эпидемиологическую обстановку – там был индекс 3,2. Типа, все спокойно. Но я, на всякий случай, намордник нацепил.

В коридоре лестничной клетки было тревожно, как в дешевом ужастике: облупленные желтые стены изрисованы граффити, из восьми положенных лампочек уцелели три. Две из них непрерывно мигали.

Интересно, подумал я, как давно жилищники положили на нас болт?

Зашел на страницу управляющей компании и узрел очередной кривой шов между жизнью и цифрой. Управляющая компания бодро отчитывалась о проделанной работе, но контентом трещины в несущей стене не залепить и в комментариях к постам, а кроме того, в домовом чате жильцов вой и стенания. То ржавые коммуникации, то отключения воды, то окурки, закладки и засохшее говно на пожарной лестнице.

Но я, мимо мусорных пакетов, велосипедов, колясок и сломанной мебели, пробрался к лифту и вдавил кнопку вызова костяшкой среднего пальца.

Из шахты раздался такой скрежет, будто сам нечистый грешников переваривал. И с пищеварением у него было скверно – ублюдков расплодилось столько, что даже стальную кишку пучило.

Наконец створки открылись. В пасти было трое: девка со спутанными волосами и кольцом в носу, отставной служивый с явными признаками ПТСР и пенсионер. Девка терзала жвачку и модную мобилу из последних. Солдат нервно пялился в цифры на табло лифта, пенсионер, тоже беспокойно, теребил бейсболку с надписью «Жизнь как бейсбольный матч: всегда старайся выбить страйк!» Должно быть, лет двадцать назад это казалось остроумным, но сейчас дедуля выглядел жалко. Такой себе состарившийся мальчик в шортах и майке. Только расписной что твой чайник – каждый сантиметр кожи покрыт тату.

Но дольше пары секунд разглядывать его я не стал и залип в мобилку. На этот раз в новости.

Нового в них, правда, ничего не было. Поток репортажей с места очередного конфликта, где люди гибли пачками и всем было плевать; умерла какая-то знаменитость, и все делали вид, что им не плевать; на востоке поступали тревожные сигналы об очередной эпидемии; отечественные информационные ресурсы отчитывались о невообразимом благолепии: школы, сады, дороги и прочий патриархальный восторг.

Заскучав, опять переключился на соседей.

Лифт останавливался почти на каждом этаже, и новые пассажиры не то чтобы отличались какой-то особенной маргинальностью, но и доверия не внушали.

Совсем безобидный вид имела только парочка подростков, которые держались за руки и испуганно озирались, словно в любую минуту кто-то мог зарезать парня и изнасиловать девку. Разглядывать их было скучно, а молодчиков в подвернутых шапках и носках поверх треников – опасно, так что переключился на бесформенное существо неясного пола в черном балахоне. Но скоро утомился попытками отгадать, считаются ли длинные накладные ресницы и ногти признаком женщины.

К первому этажу набилось человек двадцать. Внимание ненадолго привлекла рыхлая девица в малиновом брючном костюме и с гарнитурой в ухе, и курьер – черный как сажа африканец в ярком желтом пуховике и с огромной котомкой, которую он не позаботился снять.

Рыхлая что-то вещала на серьезных щах. Деталей я не разобрал, но общий смысл примерно понял – «решала вопросы».

Доехали почти без происшествий. Только на первом этаже солдат неожиданно достал ствол, выскочил из лифта и, озираясь, пошел с ним наперевес к выходу.

Из пассажиров это явление повергло в шок только меня. Остальные повздрагивали, но быстро вернулись в состояние неврастении средней тяжести. Я же вжался в стену и долго не мог успокоить моторчик.

– Это у него после спецоперации в Африке, – смущенно пробормотал дед, все так же терзающий бейсболку. – Всюду засады видит. Но ствол не настоящий. Из лазертага. В чате пишут, что соседи вызывали дурку, но его сразу отпустили. Сказали, типа, для общества не опасен.

Похоже, озвучивание этих слов придавало ему уверенности в их истинности.

Я не отреагировал. Просто подождал, пока все свалят из парадной, и отчалил сам.

На улице привычно огляделся по сторонам и зашагал по узкому тротуару бочком, протискиваясь мимо мамашек с колясками и замирая, когда рядом с молчаливой решимостью проносились курьеры, обернутые в целлофан и пестрые пуховики.

И вдруг резко перехватило дыхание и закололо сердце. В голове пронеслось: «Все. Кирдык». Взмокшими непослушными пальцами я достал телефон и вызвал Фиму, единственного коллегу из больницы, с которым поддерживал более или менее постоянную связь.

– Да? – чуть удивленно отозвался тот в телефонную трубку.

Мой звонок мог означать для него решение проблем с интернетом, как предложение сыграть в сетевой шутер, или неоплачиваемый сеанс психотерапии, так что он еще не определился с моделью поведения.

– Сердце… – еле смог выдавить я.

– Чего? Какое нафиг сердце?! – не понял он. – У меня тут прием вообще-то…

– Пришли скорую…

– А! Понял. Так. – Фима догадался, наконец, какого рода общение ему предстоит, и перешел на спокойный уверенный тон. – Мы уже проверяли твой моторчик в прошлом месяце. Нормально с ним все. Так что это просто паника. Вспомни, чему я тебя учил на этот случай. Ты развесил наклейки по дому?

– Я вышел из дома… – промямлил я, борясь с отчаянием.

– Ладно. Вспомни про ТРУД! – сказал он, акцентировав последнее слово. – Вспомнил? Зайди в нашу переписку и поищи. Сделай все, как там написано, и отзвонись потом или напиши. А у меня сеанс…

Он отключился, а я полез в нашу с ним переписку в мессенджере и открыл подзабытую инструкцию на случай паники:

«Т – это температура, а именно холодная.

Нужно опустить под холодную воду руки или ноги, а лучше просто опустить на короткое время лицо в таз с холодной водой/льдом. За счёт снижения температуры градус эмоций снижается.

Р – релаксация.

Упражнения из любого комплекса для мышечной релаксации.

У – упражнения.

Физические упражнения: приседания, отжимания, чтобы разрядить энергию в безопасной форме.

Д – дыхание.

Подойдут любые дыхательные техники, в том числе дыхание по квадрату.»

Льда или проруби поблизости не было, так что я начал с того, что просто спустил на подбородок мешающую дыханию медицинскую маску и расстегнул ветровку. По лицу и шее тут же заскользил прохладный августовский ветерок, легкие наполнились воздухом, и симптомы, которые я принял за вестников инфаркта, слегка ослабили хватку.

Ободренный этим, я направился к площадке детской площадки, окруженной с трех сторон тесными рядами автомобилей и бетонной стеной, увенчанной колючей проволокой с четвертой.

Там, кроме нескольких скамеек и пестрой песочницы, были ржавые турники с брусьями.

Походя отметив незавидную участь местных детей, подошел к турнику, подпрыгнул и попробовал подтянуться, но свою грузную и непривычную к нагрузкам тушу дотянул только до середины, и взятие снаряда не состоялось.

Огляделся по сторонам, убедился в безразличии прохожих к моему фиаско и перешел к брусьям. Запрыгнул, опустился, но поднять себя обратно уже не смог, сколько ни скрипел челюстями от натуги.

Остался последний вариант, пришедший мне в голову – приседания. В моем представлении это было сугубо женским упражнением, и я снова убедился в отсутствии повышенного интереса к себе, прежде чем начать.

Тут, по счастью, хоть и не без труда, удалось выполнить полноценный подход из двадцати раз, и по организму бодро заструились остатки утреннего энергетика.

Удивительно все-таки устроен организм человека, подумал я. Минут пять назад собрался завещание писать, и вдруг стихли страх и покалывание, сознание чудесным образом прояснилось, и вместо пульсирующей мысли о скорой неминуемой смерти возник дивный мир, в котором просматривались все оттенки питерской серости, не говоря уже о ярких мазках вроде детских игровых площадок и деталях, вроде значков на рюкзаках школьниц и ржавчины на самокатах курьеров.

Я словно перестал ощущать давление среды и обстоятельств и сам стал еще одной крохотной рыбкой, частью пестрой толпы парикмахеров, мелких продаванов и бюрократов, коучей, психотерапевтов и блогеров, самозанятых, безработных и беззаботных.

При этом собственная незначительность не тяготила, в голову не лезли вопросы про то, чего я достиг к своим тридцати пяти и почему у десятилетних школьниц есть армии фанатов и много денег на счету, а у меня – нет. Более того, я ощутил сопричастность к происходящему бурлению жизни и с интересом разглядывал соседей по жизненному пространству, одетых и раздетых всяк на свой вкус и лад вне зависимости от контекста и погоды.

Напрашивается вопрос, почему нельзя постоянно пребывать в столь благостном состоянии.

И ведь я задавал его Фиме еще в первый год работы в больнице, пусть и не вполне внятно.

Помнится, он объяснял тогда, что это фрустрированные инстинкты дают о себе знать. Эволюция создала нас для размножения, борьбы за пропитание. Она же с разной степенью интенсивности приказывает лезть по иерархической лестнице. А в условиях переизбытка еды и уничтоженных социальных лифтов всю эту энергию попросту некуда девать. Отсюда и неврозы, и куда более серьезные болячки.

В тот день по сетке лопнувших капилляров под очками я распознал в нем босого сапожника и родственную душу, хотя и не подал виду.

– Раньше, – сказал Фима, – можно было упорно работать, хитрить, соображать, обманывать, подставлять и гадить. В итоге кто-то добивался денег и признания, остальные растрачивали психическую энергию по пути. А теперь народ потерял всякую мотивацию.

– И что же делать?

– Жить и радоваться. – Криво усмехнулся он. – Невроз – не приговор, с ним можно жить и, временами, даже неплохо. Могу антидепрессанты прописать. Будет классно, только это не панацея. Привыкание вызывают, пониженное либидо, через год перестанут помогать, и если не начать слезать плавно и заранее, будет ад.

– А есть альтернатива?

– Конечно. Старая добрая терапия в сочетании со здоровым образом жизни.

Я выбрал таблетки и получил все в точности, как и было предсказано. Сначала настроение выровнялось. Не то чтобы я счастлив. Скорее, не несчастлив. На контрасте с постоянной тревогой меня это вполне устраивало, но ближе к концу курса препарат утратил эффективность. Несмотря на это, я до последнего тянул и не только не снижал дозировку, но даже увеличивал, пока в один прекрасный день таблетки просто кончились.

Сказать, что расплата была суровой, – не сказать ничего. С месяц штормило. То бил озноб, то голова раскалывалась, то рвало. А местами просто хотелось лезть на стену. Умом понимал, что сам виноват, но больше с тех пор препараты не принимал.

Теперь, когда приступ паники отпустил, внутреннее состояние было даже лучше, чем от таблеток. Обретенное равновесие не пошатнул ни обтявкавший меня шпиц, ни школьник, едва не проехавший по моим ногам на скейте, ни бортанувшая плечом на узком тротуаре девица, обколотая стероидами, ни даже цена за поездку на такси, которая, вопреки ожиданиям, за время прогулки только выросла.

Все эти мелкие недоразумения словно произошли с кем-то другим. А я просто отстраненно отметил их и заказал бричку втридорога.

На остановке мне довелось стать свидетелем странной картины.

Подошел троллейбус. Часть пассажиров растеклась по нему более или менее равномерно, но поведение тех, кто подоспел в последний момент, не поддавалось логике. Все они, включая сморщенных старушенций с неубиваемыми котомками и зожников в леопардовых лосинах пытались впихнуться в последнюю дверь.

В голове и брюхе давно завершилась посадка, а в хвосте шла ожесточенная борьба за каждый клочок пространства.

Захотелось крикнуть: «Эй, люди, там есть и другие двери!»

Но подоспел раздолбанный черный Солярис, и, погрузившись в него, я о столпотворении мгновенно забыл.