Читать книгу: «МяуДом или Кото-банда и её подвиги»

Банда Пельмешка

Пельмешек вернулся с улицы, держа в зубах свежий, но уже слегка помятый номер «Кото-Ведомостей». Предводитель МяуДома только что отобрал его у дворового пса, который пытался использовать этот ценнейший источник сплетен и кото-новостей в качестве подстилки.

Он легко взлетел на подоконник, растянулся почти на всю его длину, и, глубокомысленно вздохнув, расправил газету.

– Ну, почитаем, что там происходит интересненького в кото-мире, а то живём тут в МяуДоме – как на отшибе кото-вселенной.

Настроение у него было прекрасное, при этом он насвистывал сочинённый им этим же утром кото-мотивчик:

«Кото-мир встречаем усами,

МяуДом – он тёплый, живой.

Здесь мечты мурлычат под пледом,

МяуДом – здесь каждый герой!»

И углубился в чтение.

В комнате сразу стало тише – все обитатели мигом навострили уши. Даже Сосиска прекратил грызть штору, а Хвастун спрыгнул со шкафа, чтобы занять место поближе.

– «Последние новости», – начал Пельмешек голосом, каким на кото-радио объявляют прогноз погоды и цену на свежую сметану…, – «Тайна следов на крыше. Сегодня утром на крышах трёх домов по Сиреневой улице обнаружены… следы лап, ведущие вверх по отвесной стене. Следы поднимаются по кирпичам, затем переходят на крышу и исчезают у трубы.

«Мы уверены, что это не голуби и не собаки. Лапы явно кошачьи, только как они там оказались?» – недоумевает кот Василий, проживающий на втором этаже.

По слухам, в этом районе недавно видели «Ходока по стенам» – кота, который не боится высоты и может спать на антенне».

– Это точно он! – подмигнул Хвастун. – У меня даже есть его автограф! – он гордо повернул голову, показывая слегка порванное ухо.

– Ого, – присвистнула Пышка. – За что он тебя так?

– А… – кивнул Хвастун. – Мы тогда ночью крышу делили. Не поделили, в общем.

– И кто выиграл? – прищурился Карман.

– Крыша, – мрачно ухмыльнулся Хвастун. – Она сбросила нас обоих.

– Раздел происшествия. «Ночной муржуан», – загадочно произнёс Пельмешек. – «Неизвестный кот каждую ночь, примерно в три часа, забирается на фонарный столб на перекрёстке Рыбной и Мятной улиц и поёт на нём до самого рассвета. «Сначала думала, что это ветер гудит в проводах. Но нет. Мелодии… красивые. Но почему всегда под нашими окнами?» – жалуется жительница района – кошка Сима.

Местные дворники утверждают, что если подойти к столбу ближе, песня становится тише, а когда отходишь – снова громче. Кто-то уверяет, что он поёт для Луны – из любви к искусству, но некоторые осведомлённые персоны утверждают, что это зов для какой-то неизвестной особы, которая проживает поблизости.»

Пышка вздохнула:

– Романтик… Наверное, у него большое сердце.

– Или лёгкие, – усмехнулся Карман.

– Это не интересно…, это мы уже слышали… – Пельмешек снова углубился в чтение. – А, вот! «Новости из-за рубежа».

– Слушайте! «Наш собственный кото-корреспондент из Бразилии сообщает, что в Рио-де-Мяу прошёл ежегодный карнавал хвостов…».

– Карнавал хвостов? – приподняла брови Жужа. – Это как?

– «…более тысячи котов вышли на улицы в разноцветных перьях и с колокольчиками на ошейниках. Победительницей стала обладательница самой тонкой талии и розового хвоста – кошка Кармелита».

– Кармелита… – мечтательно протянула Пышка. – Наверное, у неё хвост был как облако.

– Или как веник, – буркнул Карман, – зато весь в перьях.

– «На время ежегодного карнавала в Рио-де-Мяу наступило редкое для этого города затишье. Даже знаменитые кошачьи банды из фавел – "Тени с Крыши" и "Когти Подвала" – объявили временное перемирие.

В обычные дни их чёрные и рыжие силуэты мелькают на фоне лунного света, готовые в любую секунду рвануть в бой.

Но этой ночью все задиры спустились к центральной площади: крыши и подвалы опустели, а сами коты-бойцы шли лапа к лапе под звуки самбы.

"В карнавал когти отдыхают, а хвосты танцуют", – так прокомментировал это дон-кот по кличке Мигейро», – дочитал Пельмешек и покачал головой. – Вот это уровень организации!

– Нам бы такой карнавал устроить, – оживился Сосиска. – Я уже так и вижу на первой полосе «Кото-Ведомостей» огромными буквами: “Первое место за Самбу-лапу получил кот из МяуДома – Сосиска!”

– И второе место в соревновании, кто быстрее всех съест угощение, тоже получил кот из МяуДома, – добавил Вжик. – Это я!

– «Новости из Японии. На линии скоростного поезда “Токио – Сендай” появился необычный пассажир – серый полосатый кот по кличке Хару, что по-японски значит “весна”. Он всегда садится в один и тот же вагон на место 12A у окна и едет ровно до того города, где в этот день распустится первый бутон сакуры. Не ест, не спит, не выпрашивает еду – только смотрит в окно, пока перед ним проплывает Япония.

В феврале его видели в Кагосиме, в марте – в Киото, а в апреле уже в Сендае. Проводники утверждают, что Хару мурлычет в такт стуку колёс и иногда дотрагивается лапой до стекла, будто здоровается с деревьями. Железнодорожная компания внесла его в список “особых пассажиров” и печатает в расписании маленькую лапку напротив рейсов, на которых он может быть замечен».

– Как хочется в Японию… – мечтательно протянула Пышка. – Представляю, как сидишь у окна, а мимо тебя бегут цветы…

– Или как цветы сидят, а ты бежишь за ними, – поправил её Хвастун. – Это философский вопрос.

– Да ну, – фыркнул Карман, – толку-то с этих цветов? На них сосиски не растут.

– Сакура – это, наверное, красиво, – заметила Иголка, – а сосиски можно заказать и в вагоне-ресторане.

– Главное, что этот кот понимает расписание цветения, – удивился Сосиска. – Вот это уровень кото-интеллекта, вот это сила! Я вот знаю максимум – расписание кормления.

– А я думаю, – задумчиво добавил Пельмешек, – что у него роман с весной. И он за ней каждый год гоняется.

– Ну… если весна вкусно пахнет, то я его понимаю, – резюмировала Пышка.

Пельмешек пролистал газету дальше:

– «В порту Котэ-Дель-Мяу в Испании вышедшие в море рыбаки заметили в воде кота в оранжевом спасательном жилете».

– Стильный парень, – уважительно протянул Хвастун.

– «Как выяснилось, кота зовут Диего, и он плыл, следуя за лодкой, в которой был его друг – моряк Пако, который отправился ловить сардины».

– Плыл?! – изумился Сосиска. – Ради сардин? И где же здесь подвиг?!

– Он не за сардинами плыл, а за другом, – поправила Иголка.

– «По словам очевидцев, Диего несколько раз подплывал к судну, громко мяуча и требуя поднять его на борт. Когда это наконец-то сделали, то он тут же направился в каюту своего хозяина, улёгся в его рыбацкий сапог и мгновенно уснул».

– М-м-да… романтика морей, – мечтательно сказала Пышка. – Сапог тёплый, пахнет рыбой…

– «Капитан судна заявил, что после это случая хочет завести своего собственного бортового кота», — закончил Пельмешек.

– Отличная идея, – промяукал Карман. – Вот только пусть сначала купит пару сапог подходящего размера.

Пельмешек долистал газету до самой последней страницы и произнёс с улыбкой на морде:

– И наконец, моя любимая рубрика «Курьёзы»… – и тут его голос неожиданно дрогнул и упал, как будто бы он наткнулся на чей-то некролог. – «В МяуДоме готовятся к новоселью. Известная своими чересчур прогрессивными взглядами кото-банда, решила завести собаку. Говорят, это будет добрый бульдог, который якобы ‘не причинит вреда ни одному коту’. Ну-ну… Видимо, мурлыканье им наскучило —захотелось погавкать».

В комнате повисла мёртвая тишина.

– Собака?! – одновременно заорали Жужа, Сосиска и Хвастун.

– В нашем доме?! – хвост Кармана встал дыбом. – В нашем МяуДоме?!

– «Не тронет ни одного кота»… – медленно повторила Пышка, и её уши начали нервно подёргиваться. – Да я её сама так трону, что мало не покажется!

– А если она займёт кладовку?! – возмутился Сосиска. – Там же килька!

Пельмешек нахмурился, свернул газету в трубочку и резко ударил ею по подоконнику:

– Спокойствие! Это какой-то вздор! Сейчас паника – враг стратегии. Ясно одно: это уже не просто новости. Это – вызов. Какие-то кото-писаки думают, что мы позволим осквернить МяуДом собакой! М-да… Что будет делать?

Коты переглянулись. Впервые за долгое время в их взглядах было не просто возмущение, а настоящая общая решимость отстоять доброе имя МяуДома

– Какой адрес редакции? Нужно пойти и срочно дать опровержение.

– Сейчас посмотрим… – Пельмешек начал искать внизу последней страницы. – Нашёл! «Редакция газеты Кото-Ведомости: Тёмная Подворотня за рыбным рынком.»

– Знаю я эту подворотню, – первым отозвался Хвастун. – Там кроме ржавых бочек и облупленной стены ничего нет. Ни вывески, ни окон, ни кошачьего запаха.

– Ага, – кивнула Пышка. – Я как-то туда забрела – только сквозняк гуляет и гоняет рваные пакеты по асфальту.

– Всё равно нужно пойти и попытаться что-то выяснить, – твёрдо сказал Пельмешек. – Оставить «такое» просто так мы не можем. Уже завтра все соседские коты перестают с нами здороваться и из-за каждого куста будет раздаваться: «А, это те самые, которые собираются жить с собакой!»

Жужа распушила хвост и зашипела:

– Да я этим «писателям» таких кренделей навешаю! Забудут, как их зовут!

– Нет, – остановил её Пельмешек. – Здесь нужны не эмоции, а факты. Мы должны найти этих врунов и заставить их дать опровержение. На главной странице. Вот такими, – он развёл лапы так широко, как только смог, – буквами.

– Хм… «Редакция в Тёмной Подворотне»… – задумчиво протянул Карман. – А если это ловушка? Хитрая подстава, чтобы заманить нас в неё… и «бац!»

– Тем более пойдём, – строго сказал Пельмешек. – Посмотрим кто там выискался «такой умный». И, если нужно, навесим им таких заголовков, чтобы сами будут бояться читать свою писанину.

Все переглянулись. После слов Пельмешка, решимость кото-банды отстоять честь МяуДома только окрепла.

– Завтра мы выясним, кто запустил эту мерзкую утку, – закончил Пельмешек. – Клянусь своим рваным ухом!

Тёмная подворотня встретила кото-банду пустотой и запахом сырости.

– Ну, и где тут эта редакция? – буркнул Карман. – Одни бочки да ржавые двери. Зря мы сюда припёрлись…

– Тс-с! – поднял лапу Пельмешек. – Я слышу какой-то шорох…

Из-за кучи старых газет вылез кот – тощий, в огромных очках, таких, что глаза казались размером с блюдца. Усы его были испачканы чернилами, а хвост обмотан бечёвкой.

– Господа, – скрипуче начал он. – Зачем шумите? Я – Филимон, главный редактор «Кото-Ведомостей». Что привело вас сюда в столь ранний час?

– А ну, негодяй, быстро объясняй, откуда взялась эта мерзкая ложь про собаку в нашем МяуДоме! – Жужа кинулась к нему, готовая тут же вцепиться ему в загривок.

Филимон заморгал, достал из-за уха короткий карандашик и раскрыл потрёпанный блокнот. Долго листал, шевеля усами, пока, наконец, не пробормотал:

– Ммм… так-так… Вот оно что… Ах, вот в чём дело!

Он поднял глаза на котов и виновато улыбнулся:

– Дорогие мои, произошло досадное недоразумение! Признаюсь – виноват и каюсь. Надеюсь на ваше снисхождение… Речь шла не о том, что вы заводите собаку. К вам по обмену опытом должен приехать бульдог Честер из Англии. Всего на неделю. Аристократ, истинный джентльдог, любитель шерстяных пледов и неспешных бесед у камина. Представитель «Клуба дальних прогулок». Вас выбрали как самое достойное кото-место в нашем городе, если вы, конечно, не против…

Коты застыли в шоке, медленно переваривая только что услышанное.

– Честер? Из Англии? – первым «оттаял» Пельмешек. – Всего на неделю?

– Именно так, – кивнул Филимон. – Повторяю, если вы против, я прямо сейчас свяжусь с Англией и всё отменю.

Жужа и Карман переглянулись, а Сосиска подал голос:

– Ну… если он культурный и с документами… то неделю можно и потерпеть.

– Может, он привезёт английский сыр, – мечтательно протянула Пышка.

– Или хотя бы имбирное печенье, – добавил Хвастун.

– Решено, – быстро подытожил Пельмешек. – Пусть приезжает. Но предупреждаем сразу: никаких кладовок и посягательств на нашу кильку.

Филимон понимающе вздохнул и быстро записал что-то в свой блокнот.

– Кстати, хорошо, что вы пришли. В газете не было указано, но вам необходимо предоставить характеристики на всех членов МяуДома. Повторяю: на каждого.

– Характеристики?! – хором возмутились Жужа и Хвастун.

– На каждого?! – выпучил глаза Сосиска.

Филимон серьёзно поправил очки:

– Что вы хотели? Англичане – основательный подход. У них всё через документы. Такие снобы!

– Зачем… – проворчал Карман. – А лапы? А хвост? Вот он, мой документ. Пушистый, настоящий! Всегда со мной.

Пышка томно вздохнула:

– Ну, если это будут читать в самой Англии, тогда нужно писать красиво. Например: «Отличается изысканным вкусом и безупречными манерами. Всегда следит за чистотой усов».

– Это ты про себя, что ли? – скривился Хвастун. – Тогда про меня напиши: «Обладатель самого крутого прыжка с крыши». Пусть Честер знает, кто здесь главный акробат.

—И про меня! – вскинул лапу Сосиска. – «Может съесть десять кусков кильки подряд и остаться голодным». Вот это характеристика!

– Спокойствие, – Пельмешек стукнул хвостом по асфальту. – Характеристики – это такое дело… Их же будут читать «там»… На берегах Темзы! Мы не можем ударить мордой в грязь.

– В кильку, – буркнул Карман.

– Тем более, – строго продолжил Пельмешек. – Сегодня же ночью садимся писать. По-честному, но с достоинством. Красиво, но без вранья.

Филимон удовлетворённо кивнул и захлопнул блокнот:

– Я сообщу о вашем согласии принять Честера. Да пребудут с вами когти судьбы!

Как коты ждали собаку

Жужа разлеглась у камина с видом настоящей светской львицы: вытянула лапки, любуясь своими отполированными до блеска коготками и зевнула так томно, словно перед ней уже сидел английский гость в котелке.

– Ах, Пышка, – сладко протянула она, – какой, интересно, у этого Честера вкус? Любит ли он изящество, тонкость натуры, блеск глаз? Или его интересуют только кулинарные шедевры? Например, запеканка с бараниной. Я уже достала проверенный рецепт…

Пышка резко дёрнула ухом, и её хвост задрожал от возмущения.

– Запеканка?! – возмутилась она. – Думаешь, английский джентльдог прилетит к нам через полмира ради твоей запеканки? Да он скорее сбежит обратно в Лондон после первой ложки того, что ты называешь «кулинарным шедевром».

Она гордо выпрямилась и провела лапой по своим бокам.

– Настоящего аристократа интересует другое! Происхождение. Родословная. Я уже приготовила список моих предков до седьмого колена.

– Пышка, дорогая моя, – мурлыкнула Жужа, – ты ведь давно собиралась навестить родственников в… как же там? Ах да, в деревне Глухарёвка! Самое время. И не забудь прихватить шампунь от блох – примут тебя как родную.

Пышка взметнулась так, будто её ошпарили кипятком.

– Глухарёвка?! – фыркнула она и топнула лапой. – Прошу заметить, Глухари – старинное поселение с богатой историей! Там каждый уголок пропитан гордостью моих предков!

– И ароматом сеновала, – зевнула Жужа, сладко потягиваясь. – Представляю, как Честер будет очарован твоими глухарёвскими манерами. Настоящий сувенир из провинции для английского общества. Ему будет что рассказать о колорите глубинки.

– Думаешь, он предпочитает таких костлявых модниц, как ты? – вскинулась Пышка. – Аристократы ценят основательность. Солидность. Чтобы было что обнять и к чему прижаться.

Жужа лукаво сощурилась:

– Да уж, обнять необъятное… Лишь бы ты не застряла в дверном проёме, когда попытаешься войти с «аристократической лёгкостью».

Пышка вздёрнула усы:

– В дверном проёме? Да у меня фигура – предмет гордости рода! Я берегу её, как фамильную драгоценность. Это называется весомость. А твоя худоба, между прочим, признак нервозности и неуравновешенности. Я уверена – аристократам нужны спокойные и солидные натуры.

– Ах, Пышка, святая простота! Аристократы без ума от худеньких кошек с блеском в глазах, а не с запасами на боках на зиму. А твой блеск, – лениво протянула Жужа, – появляется только тогда, когда ты доедаешь кастрюлю супа.

Обе «красавицы» в одно мгновение вскочили, распушили хвосты и уставились друг на друга, готовые выдрать свою корону прямо из хвоста соперницы.

Но тут в комнату просунул нос Сосиска.

– Эй, чего вы тут шипите, как чайник? – он оглядел обеих. – Вы что, уже характеристики для Честера сочиняете?

– Именно! – гордо заявила Жужа, поправив усы. – Я пишу правду, что я утончённая, культурная и… элегантная.

– А я, – резко добавила Пышка, – свою родословную!

Сосиска уставился на них с круглыми глазами.

– Ого! Так вы… уже сцепились за Честера, что ли?!

– Никто не сцепился! – рявкнула Пышка.

– А ты помалкивай! – огрызнулась Жужа.

Сосиска моргнул, почесал ухо и с хитрой ухмылкой произнёс:

– Ага… Никто не сцепился. Одна уже печёт запеканку, а другая пишет «Историю рода в семи томах». Да Честер упадёт со смеху от такого приёма! Я всё слышал.

Жужа фыркнула, выгнула спинку и торжественно объявила:

– По крайней мере, он увидит, что я умею радовать сердце!

– Ха! – перебила её Пышка. – Аристократам нужно не сердце, а уважение к их происхождению!

Сосиска радостно хлопнул лапами:

– Ну вот, полный комплект! Жужа – для сердца, Пышка – для «потрогать», а я – для восторга. Вот увидите, Честер выберет меня!

Кошки взревели в один голос:

– Тебя?!

Сосиска гордо вскинул хвост трубой:

– Конечно! Я – кот с харизмой. А у вас всё по старинке: у одной – кастрюли, у другой – предки.

И, довольный, важно вышел из комнаты, оставив двух соперниц с распушёнными хвостами и одинаково возмущёнными мордами.

В это время из кухни раздался призывный голос Пельмешка:

– Кото-банда! Все сюда! Пора приниматься за характеристики!

– Приступим, – он хлопнул лапой по столу и с важным видом развернул лист. – Пишем честно и с вдохновением. Первая – Пышка.

Он прочистил горло и торжественно зачитал:

– «Пышка. Мягкая и круглая, как булочка. Говорят, если потереть её нос – сдашь экзамен даже по конспекту на обложке тетради».

– Ага! Помните того студента – Федю? Рыжего, с ушами-лопухами – словно два радара, – оживился Хвастун.

– Конечно помним! – подхватил кто-то. – Он же тогда автобус проспал, шпаргалку потерял, думал всё – конец карьере великого бездельника.

– И тут встретил Пышку! Она встала на задние лапки, носик вперёд: «Три, два, один – трогай!»

– Федя потёр – и голова у него заработала как кото-моторчик! Всё вспомнил. Даже то, чего никогда не знал.

– Ха! Только вот предметом промахнулся, – фыркнул Хвастун. – Сдал математику вместо географии.

– Ну это бывает. Зато на отлично!

– Ой, тоже мне чудо, – протянула Жужа, прищурив глаза. – Нос потёр – и сразу отличник. Может, он ещё хвост подержал для удачи? Деревенская магия… Чудеса!

– Ничего подобного! – вскинулась Пышка. – Это мой личный дар, доставшийся мне по наследству! В таких случаях никакая Жужа со своим «утончённым блеском глаз и настроением» не поможет.

– Нет, ну вы только послушайте! – усмехнулась Жужа. – Моё настроение помогает сдавать экзамены не хуже, чем твой «прославленный» носик!

– Ага, только вот я не припомню, чтобы студенты приходили к тебе толпами за «настроением», – ехидно отрезала Пышка, гордо подняв подбородок.

Пельмешек тяжело вздохнул, будто дипломат, оказавшийся между двумя воюющими странами. Аккуратно сложил лист и положил его на подоконник, где отвёл место для «утверждённых характеристик».

– Так… Пышка у нас готова. А про Жужу мы ещё подумаем. Следующий – Хвастун.

Хвастун тут же расправил плечи и встал так, чтобы солнечный луч падал ему прямо на морду.

– Записывайте! – потребовал он. – «Хвастун – самый котоуважаемый член МяуДома и покоритель высот!»

– Покоритель? – прыснул Сосиска. – Это ты про того кота, которого штора скрутила, как тесто сосиску?

– То был ударный порыв ветра! – возмутился Хвастун. – Я сражался как герой!

– Ага, – протянул Карман, – и вопил, как пожарная сирена. Где ты такому научился? Дай адресочек.

– Я думал, штора на меня напала! – фыркнул Хвастун. – Засада!

– Шкаф потом минут пять качался, – добавил Пельмешек. – А «король высоты» приземлился мне прямо на голову…

– Это была вынужденная посадка! – обиделся Хвастун. – Я выбрал самую мягкую поверхность.

– То есть меня? – скривился Пельмешек.

– Главное, – вставила Жужа, – ты падал с королевским достоинством. Правда, с криком «А-а-а-а!» на весь двор, но это уже детали.

– Запишите! – торжественно объявил Хвастун. – «Даже после Шторного Инцидента Хвастун остался Королём Высоты». И «Король» – с большой буквы!

– Пусть будет так, – кивнул Пельмешек и аккуратно отложил лист в сторону. – Следующий у нас – Карман.

– О, вот сейчас начнётся настоящий театр, – протянул Сосиска. – Держись, монетный кот.

Пельмешек сурово посмотрел на Сосиску и изобразил на морде недовольство большого начальника вечным выскочкой:

– «Карман – хитрая морда и великолепные жёлтые усы. Коллекционер монеток и неожиданных решений. Живёт по правилу: “Ничего не обещаю, но иногда делаю”.»

– О-о-о, ну да! – засияла Пышка. – Помните, как он Фёдора Ивановича заколдовал?

– Точно! – Сосиска аж подпрыгнул. – Он тогда с первого раза попал монеткой в его миску!

– Такой солидный мужчина! – восторженно добавила Жужа. – Явно не любитель «деревенских красавиц», а Карман только свесил голову и спросил: «Загадал желание?» Ни здрасьте, ни до свидания. Где хорошие кото-манеры?

– Хорошие манеры, как думают некоторые, состоят не в том, чтобы строить глазки «солидным иностранцам», а в умении быть кошкой с чувством собственного достоинства, – моментально отреагировала Пышка.

– Девочки, не ссорьтесь… – попытался утихомирить разбушевавшуюся дамскую стихию Пельмешек.

– А он и не загадал! – захлопал хвостом Хвастун. – И ему пришлось бросать снова!

– И опять попал, – важно кивнул Карман. – Чисто, красиво, «дзинь»!

– И потом у него сын родился. Это же настоящее чудо!

– А сосиски? – мечтательно протянул Сосиска. – Принёс в подарок килограмм лучших сосисок… И Карман разделил их на всех!

– Сочные, ароматные, вкуснейшие… – добавила Жужа. – Такие, что потом миски целую неделю пели от удовольствия.

Карман расправил усы и с видом заслуженного мудреца кивнул:

– Именно так. Чудеса случаются не каждый день. Но если уже случаются – они должны пахнуть сосисками.

– Ну всё, – вздохнула Пышка, – теперь про тебя будут слагать городские легенды.

– «Будут»? – возмутился Карман. – Уже слагают. И, между прочим, правдивые.

– Скоро о твоих талантах узнают даже в Англии!

– Надо бы добавить про тебя статью в котопедию: “Карман – исполнение желаний от случая к случаю. Без гарантии. Принимает оплату сосисками”, – хихикнул Сосиска.

– И срок исполнения желаний – триста тридцать три дня, – добавила Жужа. – Чтобы никто потом не жаловался на защиту прав мечтателя.

– Главное, – заметил Хвастун, – чтобы люди не начали кидать монетки в нас всех подряд.

– А что? – оживилась Иголка. – Я бы не отказалась от килограмма монеток. Купила бы себе… котофон 16-тый.

Пельмешек постучал когтём по подоконнику:

– Всё. Хватит торговаться. Следующая характеристика.

«Иголка. Худенькая, быстрая и будто сплетена из тишины и тени. Всегда рядом, когда кому-то грустно. Но главное её умение – петь. Её голос похож на зимний вздох под пледом и мягкий свет в окне».

– А, я помню, – промурлыкал Хвастун, – как приезжали те важные коты из столицы. В бабочках, с нотными тетрадями…

– Из КоТсерватории имени Мурчальского, – вставила Жужа. – Один даже лапы вымыл перед встречей!

– Они сказали, что слышали о кошке, которая поёт так, словно в саду распускаются фиалки, – продолжил Хвастун.

– Я тогда просто села у окна, – смущённо улыбнулась Иголка, – закрыла глаза и запела. Как всегда. Ничего особенного.

– Один из них даже лёг на бок, будто боялся спугнуть твою песню, – тихо сказал Хвастун. – Другой заплакал. А третий шепнул: «Кто-то в моём сердце потянул за ниточку… и распутал все давние узелки».

В комнате воцарилась тишина. Даже Сосиска перестал ёрзать и посмотрел на Иголку с обожанием.

– Ты у нас настоящее чудо, – прошептала Пышка.

– Даже я чуть не прослезился, – буркнул Карман, пряча глаза. – А это вредно для моего имиджа кота, у которого всё всегда под контролем.

Пельмешек, в знак согласия, кивнул:

– И эта характеристика готова. Следующий – Сосиска.

«Дзинь-до-о-нь!» – раздался звук дверного колокольчика.

– Кто там?! – спросил Карман, подскочив к двери.

Ему никто не ответил.

– Открой, да проверь, боишься, что ли? – хмыкнул Хвастун. – А вдруг это сам Честер уже у нашего порога?

Карман приоткрыл дверь и выглянул. На улице было пусто.

– Никого… – вздохнул Карман. – Опять эти собаки! Балуются. Звонят и наутёк.

– Эх, – протянул Хвастун, важно расправив усы. – А я уж подумал мои поклонники. Пришли просить автограф.

– Поклонники, – фыркнула Пышка. – Собаки! Вот кто твои поклонники.

Коты прыснули со смеху.

– «Сосиска, – продолжил Пельмешек. – Длинный и вечно мурлыкающий. Мурлычет даже во сне и шепчет сказки тем, кто не может уснуть».

– Ага! – подтвердил Хвастун. – Помните, как он решил рассказать Самую Длинную Сказку на Свете?

– Конечно, – кивнул Пельмешек. – Был конец ноября, за окном падал первый снег… Сосиска сел в центре комнаты и сказал: “Сейчас я вам расскажу кото-сказку. Длинную, как зима, и пушистую, как снег”.

– И началось! – рассмеялась Жужа. – Кот в супермаркете искал полку с облаками, пахнущими сосисками…

– Потом сбежавшие тапки, которые завели семью под диваном, – добавил Карман.

– А дальше мышонок, который учился быть собакой, – продолжил Пельмешек. – И ветер-певец, что шептал ему стихи про весну.

– Я заснула на втором «тапке», – призналась Пышка.

– А я – на «мыши-философе», – буркнул Карман.

– Даже я тогда вырубился, – вздохнул Хвастун. – А ведь думал, что могу выдержать всё!

Сосиска сладко замурлыкал:

– Когда я сказал “…и тогда кот понял, что важнее всего – спать шестнадцать часов в сутки…”, весь МяуДом уже спал. Я понял: сказка работает.

Он гордо поднял голову и добавил:

– Занимайте очередь за снами у моей миски! Кто первый положит туда сосиску – тому и приснится сон повкуснее.

– Очередь? – Пышка скептически прищурилась. – Сначала ты бы научился до конца рассказывать сказки, а не вырубать публику после второго тапка.

– Поддерживаю, – кивнул Карман. – Надёжность, так сказать, сомнительная: ни одна сказка не дошла до финала. Я бы назвал тебя не «сказочник», а «сказочный гипнотизёр».

– Эй! Что это? Зависть? – возмутился Сосиска. – Думаете, как устранить меня в битве за Честера? Это мой особый талант! Я единственный в МяуДоме, кто гарантирует счастливый сон!

Пельмешек поднял вверх лист бумаги, призывая к тишине:

– «Вжик. Он не ходит – он появляется. Быстрее него – только свет. Если тапки стоят носами в разные стороны, а на потолке отпечаток лапы – значит, здесь был Вжик. Скорость, которая умеет думать.»

– Точно! – прыснул Хвастун. – И еду он перехватывает на поворотах.

– Я даже моргнуть не успеваю, а его миска уже пустая, – добавил Карман.

– Но ведь был случай… – Пельмешек прищурился. – Когда он вдруг остановился.

– Ха! – засмеялась Пышка. – Да-да, как зависший кото-компьютер.

– Я хотел понять, что я пропускаю, пока бегаю, – важно пояснил Вжик. – Смотрел, как капля воды медленно сползает по стенке миски.

– То есть капля оказалась быстрее тебя? – поддел его Хвастун.

– Вот ещё! – возмутился Вжик. – Это была созерцательная пауза с далеко идущими последствиями. Я понял, что можно мурлыкать даже в тишине.

Хвастун одобрительно поднял хвост:

– Признаю: «скорость, которая умеет думать», звучит круто. Прямо как я, только без капли.

Пельмешек слегка пригладил усы, улыбнулся и прочитал:

– «Жужа – пушистая хозяйка МяуДома. Когда она видит беспорядок, её взгляд всегда говорит: “Мы что, теперь будем жить как собаки?” Ей не нужно командовать – порядок наводится сам собой. Но главное её умение – распутывать чужие сны».

– О-о, это про ту самую Ночь Перепутанных Снов! – оживился Сосиска, распахнув глаза.

– Ещё бы, – вздохнула Иголка. – Мне тогда снилось, что я сижу на мешке с апельсинами и каркаю, как ворона…

– А я был Пышкой! – важно заявил Хвастун. – Грелся на солнышке и чуть не получил солнечный удар.

– Мне пришлось хуже всех, – мрачно добавил Карман. – Я стал Вжиком и бегал так быстро, что обогнал сам себя. И потерял монетку.

– Ну да, Жужа всегда найдёт, где навести порядок – даже если её никто не просил, – пропела Пышка. – Наверное, ей снится, что без неё МяуДом развалится на кусочки.

Коты переглянулись и, как бы не замечая колкость Пышки, благодарно посмотрели на Жужу.

– Хорошо, что ты тогда всё вернула на место, – сказал Пельмешек. – Я ведь, признаюсь, был снеговиком. Мурлыкать через морковку – это невыносимо.

– Я взяла подушку, расчёску и шерстяной колокольчик, – вспомнила Жужа. – Сны упирались, путались в усах. Пришлось быть сними строгой: «Последний раз предупреждаю. Вылезайте, бродяги!»

– И они уходили! – добавил Вжик. – Один вообще сбежал через мыльницу. Стал мыльным пузырём. И лопнул!

– А я помню, – зевнул Сосиска, – как вернулся мой сон про лестницу из сосисок. Сразу стало так сладко …

– С тех пор в МяуДоме знают, – подвёл итог Пельмешек, – если во сне ты вдруг стал тигром, подушкой или говорящим фикусом – беги к Жуже. Она всё исправит.

– Ну всё, осталась последняя – моя, – устало вздохнул Пельмешек.

Иголка подняла лапу:

– Пельмешек, я тут про тебя кое-что написала. Можно я зачитаю?

Пельмешек одобрительно кивнул головой.

– «Круглый, добрый и всегда спящий. Как подушка с сердцем мудреца. Никогда никуда не торопится, говорит редко, но, если уж сказал – слушают даже мухи. В МяуДоме —он главный.

Не потому, что мяукает громче всех, а потому, что все знают: на него можно положиться. Он может убаюкать взглядом и пристыдить молчанием. Если он даёт лизнуть свою лапу – это знак великой дружбы и глубокого доверия. А тот, кто однажды лизнул лапу Пельмешку, уже не может предать – не позволит кото-совесть, да и страшновато будет, однако.

Обладает той самой непробиваемой уверенностью, которую имеют только очень особенные коты.

Как-то раз, давным-давно, когда Пельмешек был своевременно молод, тонок и романтичен, он шёл по двору, никуда не торопясь, и ни от кого не шифруясь. Как будто бы этот двор принадлежал только ему. И вдруг из-за угла выскочила стая. Собаки! Нет, не злые, а просто глупые. Молодые, шумные и невоспитанные. Им показалось, что этого кота можно напугать. Поиграть. Погонять. Ну а дальше —как пойдёт.

Они окружили его и залаяли. Одна прыгнула прямо перед ним. Вторая обошла сзади. Кто-то уже готовился схватить за шею. Но Пельмешек не убежал. Он сел. Прямо посредине этого круга. Спокойно. И даже флегматично зевнул. А потом… громко, коротко, очень по-котовьи – зарычал. И прыгнул. Его лапы сверкали как молнии. Раз! Два! Три! Он катался по земле. Уворачивался и нападал. Сжимался как пружинка и взлетал в воздух, как кузнечик.