Читать книгу: «Клятвы и бездействия», страница 5

Глава 9
Джонас

– Думаю, тебе надо это сделать.

Смахиваю пот со лба и смотрю через плечо на Алистера, развалившегося на замшевом двухместном диванчике. Он отцепил подтяжки, концы их лежат на его животе, две верхние пуговицы нательной майки винного цвета расстегнуты, отчего можно разглядеть шнур на шее, похожий на браслет, который ношу я.

Мы получили их в подарок от отца прямо перед смертью.

Эти две вещи и паб – все то материальное, что нам осталось.

Забрасываю порцию жира и мяса в старую мясорубку, слежу, чтобы ситечко не забилось, а воронка оставалась в ровном положении.

– Ты считаешь, мне стоит встречаться с дочерью нашего врага?

Алистер усмехается, поднимает и наклоняет в мою сторону коричневую бутылку с пивом.

– Смертельного врага нашего отца. Не думаю, что с ним могла соперничать даже твоя мама.

– Да, но мамы нет здесь, чтобы выступить против.

Проталкиваю в мясорубку последнюю порцию мяса, и теперь передо мной лишь куча костей – все, что осталось от бывшего агента ЦРУ, которым попросил меня заняться брат. Он не посвятил меня в мотивы, не дал задания узнать что-либо, прежде чем перерезать артерию, но мне нет до этого дела.

У меня и так немало проблем, с той маленькой куколкой, которой я велел убираться и никогда не показываться в моем пабе. Похоже, она уверена, что я не догадываюсь, что именно она слила прессе подробности нашего, так сказать, рандеву, но совпадений слишком много.

И вот теперь у моего паба постоянно толкутся люди.

Настойчивость Ленни с этой глупой идеей порождает подозрения и, как следствие, дает эффект, обратный ожидаемому.

В тот вечер, возможно, стоило позволить себе поддаться искушению принять ее предложение. Сделать договор еще более приятным, включив пункт с обязательным сексом.

Я готов был трахнуть ее прямо там, на столе. Не останавливался бы до тех пор, когда не появилось ощущение, что все происходит по-настоящему, накачал бы ее спермой только для того, чтобы досадить ее любимому папочке.

Господи. Я продолжаю скрести кости, хотя фантазии рисуют перед глазами картину ее разведенных бедер прямо у меня перед глазами и вагины, забрызганной моим семенем, от этого по телу пробегает волна возбуждения.

Представляю выражение ее отца, когда он узнает, что я был с его малышкой. Осквернил ее тело и душу, пометил, как свою собственность.

Плескавшееся в глазах безумие – не без воздействия алкоголя – давало понять, что она согласна.

Сейчас же у меня появилось острое желание в стиле бандитских разборок – привязать ее к бетонному блоку и отправить к чертям на дно Атлантики.

Это наименее суровое наказание за то, как она впечатляюще появилась в моей жизни и серьезно ее подпортила.

– Я хочу сказать, что лучший способ отомстить Тому – начать встречаться с его дочерью.

Алистер потягивается, закинув руки на спинку дивана. В уголках голубых глаз появляются морщинки, и он продолжает наблюдать, как я отчищаю кости, чтобы легче было утилизировать их в чане с известняком, стоящем для этих целей на заднем дворе.

Сжимаю крепче щетку и прерываюсь.

– С чего ты взял, что я хочу отомстить ему?

– Я буду очень удивлен, если это не так. – Он пожимает плечами и закидывает ногу на ногу, пристроив лодыжку на колено. – Ладно, не будем говорить о мести, просто сделай это для меня.

– Для тебя.

– Поддержка Примроуза будет очень кстати, когда я решу войти в Сенат.

– И ты считаешь, что никто не обратит внимания на то, что твой брат наемный убийца и занимается этим большую часть жизни?

– Я, например, не обращаю на это внимания.

– Но ты мне платишь. – Отложив щетку, я поднимаюсь и вытираю ладони о джинсовую ткань. Чувствую, как раздражение растекается по одеревеневшим конечностям. – Я ведь совсем не знаю эту девчонку. Вдруг она просто пешка в большой игре, а ты подталкиваешь меня к участию в ее афере.

Алистер закрывает глаза и на несколько секунд кладет руку на большие часы, словно проверяя их наличие. Затем встает, берет с подлокотника замшевый пиджак и направляется в кухню, где выбрасывает бутылку в мусорное ведро.

Потом, положив ладони на барную стойку, поворачивается и устремляет взгляд на меня.

– Нам обоим известно, как я получил должность мэра, и в дальнейшем, мне понадобится активная политическая поддержка. Возможно, если общественность увидит, что Примроузы и Вульфы готовы идти дальше вместе, они поддержат мое выдвижение на пост, избавив от необходимости прибегать к… радикальным мерам, чтобы удержаться на той ступени, которую займу.

Я молчу, поскольку в глубине души знаю, что это ложь. Мы оба знаем. Стоит только ощутить вкус власти, вкус крови, пролитой ради нее, человек идет вперед, не оглядываясь.

Наш отец не стал так поступать, и это стоило ему жизни.

Исчез безвозвратно мир, в котором Алистер мог бы жить, не проливая кровь. Пусть даже не сам, но наняв кого-то для исполнения.

Касаюсь подвески на браслете и обдумываю его аргументы.

– А что, если я решу попросту убить Тома Примроуза и закрыть вопрос навсегда?

– Уверен, ты сможешь уничтожить его так, чтобы никому в голову не пришло, что мы причастны. – Он пожимает плечами и продолжает: – Сначала надо получить поддержку народа, а потом делай что хочешь.

* * *

Ленни появляется в моем пабе, и на этот раз я готов использовать все преимущества ее присутствия. Прошлым вечером события разворачивались так быстро, что я не успел понять и прочувствовать, что для меня значит ее нахождение здесь.

Мне до конца не понятно, как она решается прийти еще раз туда, где ее точно накачали Руфи.

Отслеживаю по монитору, сидя в кабинете, как охранник при входе ставит штамп на внутреннюю поверхность ее руки и прихожу к выводу, что у нее вообще нет телохранителя.

Завожу в поисковик ее имя и вижу в основном снимки с отцом на очередном мероприятии или спешащими туда или оттуда. Его рука всегда лежит на ее плече, словно он боится потерять ее, на лице непременная широкая улыбка, другая рука поднята в приветственном жесте.

Предназначающемся этим чертовым папарацци.

Листаю фотографии, и раздражение при виде сияющего лица Тома все сильнее сдавливает грудь. Оно ослабевает лишь тогда, когда дохожу до фото, где она на красных дорожках и в уютном ресторане с каким-то прилизанным придурком.

На смену приходит нечто, похожее на ярость, оно пронзает тело, разносится по венам обжигающим пламенем, и я листаю дальше, надеясь, что таких кадров будет мало. Но снова и снова вижу этих двоих: его рука лежит на ее бедре, ее шее, под грудью, а ведь этого, черт возьми, не должно быть, и вновь меня словно пронзает раскаленным добела железом.

Я не солгал, когда говорил этой красотке, что не нуждаюсь в отношениях. Для таких вещей в моей взрослой жизни нет и не было места, к тому же большинство людей кажутся мне невыносимо пресными, от одной мысли, что придется провести время в их обществе, хочется пустить себе пулю в лоб.

С Ленни Примроуз все должно было случиться так же, но отчего-то я не перестаю думать об этой девушке. Большая часть моих мыслей о ней, и это продолжается с той поры, как я увидел ее на балконе, заметил что-то необъяснимо странное в ее глазах и позволил любопытству взять верх.

Ленни проходит в зал и направляется в уборную, рядом возникает один из посетителей, и я вскакиваю из-за стола и спешу к двери. Злость вспыхивает внутри, меняет ритм биения сердца, стоит только увидеть этого пузатого недоумка, прижимающего ее к стене.

Когда я подхожу к ним, все мысли о том, что надо вести себя благоразумно и сдержанно, вылетают из головы. Мной движут глубинные, врожденные инстинкты – стремление дать отпор тому, кто покушается на принадлежащее мне.

Проклятие. Пытаюсь убедить себя, что подчиняюсь разуму, когда хватаю Ленни за руку и тяну к себе.

– Эй, чувак, – недовольно произносит толстый парень, хмурится, переводя взгляд на девушку, и добавляет: – Мы с ней не договорили.

– И не договорите. Найди себе другую для разговоров или хочешь, чтобы я душу из тебя вытряс?

Ленни смотрит, широко распахнув глаза, в них замечаю немой вопрос, только вот ответа у меня нет. Я не знаю, как объяснить внезапное желание продемонстрировать, что она пришла ко мне, ведь нам обоим известно, что план и договор – все это только игра.

Рука моя скользит по ее шее, большой палец ложится на подбородок, пальцы впиваются в мягкую щеку. Это похоже на безумие, но желание мое сейчас так велико, что его невозможно игнорировать.

Я наклоняюсь к ней и впиваюсь губами в ее губы. В следующее мгновение осознаю, что все внешнее тускнеет, будто перестает существовать. Мой язык проникает в ее рот, он открывается шире на едва уловимом выдохе, обещая наслаждение.

И в этот момент я все понимаю.

Понимаю, как я попал.

Глава 10
Ленни

– Так, Лен, прежде всего успокойся.

– Все в порядке.

– Итак, убийца-психопат прижал тебя к стене в своем пабе и удостоил таким поцелуем, на который ты и не рассчитывала. Все верно?

– И это не повод для беспокойства?

– Особенно если признать, что губы у него невероятно мягкие, а на вкус он как горько-сладкий леденец.

Джонас отпускает меня, как только парень с плохой стрижкой и торчащими волосами убегает, поджав хвост. Джонас крупными пальцами подхватывает прядь моих волос и начинает накручивать их, ощущение, что он хочет удержать меня рядом, хотя, кажется, сам мысленно где-то далеко.

Тело мое вибрирует, недовольное таким исходом.

– Первое, что тебе надо усвоить, – произносит – скорее даже выдыхает – Джонас мне прямо в ухо. Дыхание его поверхностное, словно поцелуй выкачал весь воздух из наших легких. – Я никогда не делюсь своим. Никогда.

Тебе понятно, Лен? Начало уже лучше, чем было с Престоном.

От его слов в сердце вспыхивает огонь, оно начинает биться сильнее, но при этом я не могу отказать себе в роскоши раззадорить зверя.

– Никогда? – Придаю лицу невинное выражение и хлопаю глазами. – Как жаль.

Он прищуривается, зрачки меняют цвет с фиалкового на грозовой темно-синий. Они гипнотизируют, я не могу отвести взгляд и задумываюсь, не совершила ли роковую ошибку, связавшись с этим мужчиной.

Похоже, я влипла с головой, и Джонас Вульф может получить от этого выгоду.

Одним пальцем он касается моей нижней губы, еще раз и еще, так музыкант настраивает любимый инструмент: терпеливо и методично. Словно только он знает нужную тональность.

– В нашем случае, снимая с тебя трусики, я готов выбирать, касаться тебя сначала членом или губами – этого достаточно. Поверь, красотка, больше ничего тебе не потребуется.

Мое дыхание сбивается, жар концентрируется внизу живота, опускается ниже, превращая все внутри в желе.

– Не думаю, что это хорошая идея, – парирую я. Кроме порхающих в груди бабочек я отмечаю еще и животный страх, впивающийся в нутро своими когтями.

– Нет? – Джонас сильнее сжимает пальцы на моей шее, и боль распространяется по всему позвоночнику. – А меня все устраивает. Глазом не успеешь моргнуть, как я притащу тебя в свой офис и трахну.

Некоторые воспоминания подобны вампирам, они вонзают клыки в податливую плоть и опустошают человека, меняют до неузнаваемости. несколько лет назад я, возможно, приняла бы игру Джонаса и выдержала. И его предложение тоже.

Теперь же у меня нет на это сил.

Мне неуютно в собственном теле.

Волосы на затылке встают дыбом, сердце колотится и подскакивает к самому горлу. Сглатываю, ощущая неприятную сухость во рту, которая с каждой секундой становится все сильнее.

– В планах секса не было.

– Да? Что ж, значит, так. – Когда он гладит мои бедра, мышцы невольно напрягаются. – А я бы с удовольствием пристроил тебя у дивана и заставил взлететь к звездам.

– Рада, что мое отношение не повлияло на твою самооценку.

Джонас улавливает намек на вечер нашего знакомства, моргает, отступает на шаг и, повернувшись, оглядывает барную стойку. Я же спешно вытираю губы, чтобы стереть его следы.

Вечер идет своим чередом, люди в основном развлекаются, не обращая на нас внимания, но есть и любители поглазеть. Такое впечатление, что они впервые видят, как парочка целуется в темном уголке.

Кладу руку на живот, чтобы унять приступ боли; ощущаю внутри нечто давящее, пробуждающее тревогу – знак того, что впереди все будет не так гладко, как хотелось бы.

– Может, лучше поговорим в твоем кабинете?

Джонас опускает подбородок.

– Нет, я так не думаю.

– Что? Но почему?

В этом человеке присутствует нечто порочное и опасное, он совершил немало плохого, однако при этом он обладает определенным обаянием.

Мама точно сказала бы, что дело в его очень сексуальном произношении, похожем на кокни. Оно сбивает американцев с толку, в обществе британца они становятся податливыми.

Я слышала, как наши слуги обсуждали шепотом, что это проклятие семьи Вульф. Располагать к себе – своего рода расплата за то, что несколько поколений не подчинялись закону. Но сейчас, когда он передо мной, все обаяние, кажется, улетучивается, остается лишь образ жестокого преступника.

– Я принимаю твое предложение.

Я с облегчением выдыхаю, плечи опускаются.

– Правда? Боже, это прекрасно, значит, мы можем…

Он прижимает указательный палец к моим губам, заставляя замолчать.

– Да-да, но есть условия, как ты понимаешь. Их три.

Подбородка касается грубый браслет на его руке, замечаю висящую на нем букву, она будто напоминание, что собственным порывам я не могу доверять.

– Если да, значит, да. Имеем полное право погрузиться в игру и не заканчивать, пока каждый не получит все, что хотел.

У меня такое ощущение, будто на меня сел слон, и легкие вот-вот лопнут.

– Хорошо…

– Тебе надо съехать из поместья Примроуз.

Мои брови взлетают вверх.

– О том, где я буду жить, мы не говорили…

– Говорю сейчас. Все уже решено. Убедить всех в том, что у нас начался бурный роман, гораздо легче, если мы будем жить вместе. К тому же так легче придумывать сказки для общественности и вообще контролировать ситуацию. Публика все проглотит, но важно и то, что… – Он пожимает плечами. – Твой отец будет в бешенстве.

Скорее всего, он попросту мне запретит уезжать из дома. Но сейчас я не в том положении, чтобы возражать.

– В твоем доме найдется место еще для одного человека?

– Мы не будем жить у меня, красотка. Там ты можешь увидеть слишком много того, во что не стоит совать нос.

– Я знаю, чем ты занимаешься.

– Ты только думаешь, что знаешь. Могу тебя заверить, что все то, что ты слышала обо мне за годы, либо сильно преувеличено, либо вовсе не соответствует действительности.

Мимо нас в уборную проходят люди, кто-то задевает Джонаса, он двигается ближе ко мне, меняя позу, будто подстраивая свои жесткие контуры под мои мягкие. Мне это настолько неприятно, что ловлю себя на том, как вдавливаюсь в стену за спиной.

– Необходимо кое-что прояснить, чтобы идти дальше. Убийство – изначально встроенная функция моей личности. И за услуги я беру немалые деньги. – Одна из бровей приподнимается, словно он ждет от меня беспокойства или иной бурной реакции.

А ведь именно эта его черта сыграла главную роль в моем выборе.

– Я ни на йоту тебе не доверяю. Не знаю, с какой целью ты меня преследуешь, малышка, но знай, лучше бы тебе не ошибиться. Если ты затеяла интригу с целью защитить отца, я все равно узнаю. А я совсем не милый, когда мне угрожают.

Я киваю, сцепив пальцы за спиной. Мои тайные мотивы никак не связаны с отцом.

– Еще условия?

– Все очень просто, правда. – Он упирается рукой в стену над моей головой. – Тебе нужна моя помощь? – Рот его зловеще кривится, надежда на благие намерения тает. – Тогда проси об этом, умоляй. Прямо здесь и сейчас, чтобы слышали все.

Мельком бросаю взгляд в сторону барной стойки. Две девушки в джинсах и укороченных футболках уставились на нас, не стесняясь. В углу стоит парень, держит в руке телефон, направленный точно на нас. Они следят за нами и ждут момента запечатлеть мое падение.

Восемь месяцев назад, в момент падения в глазах общества, мне не было предоставлено право голоса. Я была персоной публичной – член семьи Тома Примроуза, его дорогой ангелочек. Престон Ковингтон от всего отказался, разыграл свою карту, чтобы избавиться от долгов; долгов, которые, кстати, я согласилась помочь ему выплатить, хотя в итоге все получилось иначе.

Самым травмирующим моментом во всем случившемся было не покушение, а то, что происходило с папой потом.

Меня тогда лишили выбора, журналисты и блогеры радовались, полагая, что стали свидетелями моего падения с небес, хотя им, разумеется, представили хорошо сыгранный спектакль.

Но сейчас все по-другому, сейчас у меня есть выбор. В некотором смысле.

План далек от идеального, но я готова пойти на все, чтобы только папочка был со мной таким, как раньше.

То, на что я решаюсь, может казаться необдуманным и безрассудным шагом. Я медленно опускаюсь на колени перед Джонасом, крупинки грязи на полу впивается в кожу, и тогда я понимаю, насколько это для меня важно.

Считать ли подобное унижением, зависит только от меня.

Джонас меняется в лице, ноздри раздуваются. Он злится, и я не понимаю почему.

– Пожалуйста, – произношу я ровным и спокойным голосом, хотя не уверена, что он разберет слова из-за громкой музыки. – Пожалуйста, помоги мне.

Глава 11
Джонас

С трудом выпрямляюсь, отрываясь от ортопедического матраса с эффектом памяти. Алистер наблюдает за мной с нескрываемым весельем из дальнего угла комнаты, время от времени делая глоток из фарфоровой чашки.

– Рад, что это кажется тебе смешным, – произношу я и нажимаю на кнопку в стене. Сначала окна закрывают затемняющие шторы, за ними приходят в движение металлические решетки, которые установили вчера вечером, они защелкиваются, сомкнувшись.

Прикладываю палец к сканеру и включаю сигнализацию на двери спальни, затем прохожу в коридор, а оттуда в общую ванную комнату.

Решение остановиться в бунгало на пляже было принято спонтанно; это не то место, где мне нравится бывать, после того как именно здесь моя мать послала отца ко всем чертям, поставив финальную точку в их отношениях.

Будь моя воля, я бы давно снес его, но Алистер убедил меня сохранить дом, причиной он назвал «сентиментальность».

Можно подумать, он такой чувствительный.

Фундамент строения треснул в нескольких местах, территория заросла сорняками, система безопасности в таких условиях кажется смешной. Однако я не доверяю Ленни Примроуз, а еще больше ее семейке, поэтому решаю все равно подстраховаться.

В тот чертов контракт, который она притащила, этот пункт я добавлять не стану, однако в реальности он будет существовать.

– Ты совершенно неверно оцениваешь ситуацию. – Алистер проходит к двери и прислоняется к косяку. – Это просто еще один раунд, Джонас. Игра… оказалась очень длинной.

Я забираюсь в ванну, встаю на колени и проверяю замок на окне, расположенном над плиткой.

– Только вот никому не известно, до какого времени будет действовать договоренность. Сроки не оговорены, все пущено на самотек, а я понятия не имею, сколько смогу выдержать Ленни Примроуз.

Алистер усмехается.

– Да уж. Уверен, ты сумеешь что-то придумать, чтобы приятно проводить время.

– Хочешь сказать, мне надо просто прыгнуть к ней в постель?

– Если это поможет снять стресс из-за всего происходящего.

– Больше похоже на план, как все испортить. – Приятный путь, но в конце все равно ничего хорошего не будет.

– Или превратить в приключение.

Брат не отстает от меня ни на шаг, даже когда я выхожу из ванной и спускаюсь по лестнице. Небольшой холл, из него попадаешь в гостиную, рядом кабинет. Жаль, но в каждом помещении я вижу образ мамы.

На светлом полу кабинета открытые банки с краской, расстеленный кусок защитной пленки. Не похоже, что этих бежевых стен кто-то касался. Комната выглядит заброшенной, ремонт планировали начать, но так ничего и не сделали. Это отражает стиль жизни мамы.

– Я не собираюсь с ней спать.

Алистер щелкает подтяжками и указывает на меня пальцем.

– Но хотел бы.

Я прохожу по коридору в кухню. Останавливаюсь и пожимаю плечами.

– По-моему, этого хочет весь остров.

– Если верить таблоидам, не только хочет, но и спит. – Алистер хмурится, не дождавшись моей реакции. – Ты ведь не веришь таблоидам?

Я бы не хотел, но доказательства у них убийственные. Меня ослепляет от ярости, стоит представить, что кто-то будет касаться моей куколки, пока мы будем вместе.

– Верю или нет – неважно, – грубо отвечаю я и задвигаю решетки на окне кухни. – Я все это делаю для тебя, и хватит об этом.

И конечно, потому, что Том Примроуз должен заплатить за то, что сделал отцу. За око я заберу не око, а его дочь. Заставлю папочку поверить, что она моя, и буду ковать железо, пока горячо.

Алистер не отводит взгляд, пока я открываю холодильник, достаю бутылку с водой и выпиваю почти залпом.

– Что ж, как скажешь, брат.

Ленни не появилась и тогда, когда Алистер ушел, а я закончил проверять накладные бара.

Она убедила меня не приезжать за ней в Примроуз-мэнор, сказала, что брат-адвокат вполне в состоянии доставить ее сюда.

Однако…

Решаю подождать еще, до времени, когда Блу начнет закрывать заведение, и вопрос о местонахождении Ленни останется единственным, чем можно занять мысли.

Я уверен, эта девчонка еще полна желания продолжать игру, достаточно вспомнить, с каким жаром она просила о помощи.

Наконец, около четырех часов утра беру на себя смелость попытаться выяснить, что происходит. Раздражение плещется внутри, когда я еду на другой конец города и добираюсь до гравийной дороги, ведущей к поместью Примроузов.

Наша договоренность изначально меня не радовала, а тот факт, что мне приходится еще активно играть свою роль, доставляет только проблемы. А это не сулит ничего хорошего нам обоим.

В кабинке у ворот сидит охранник и что-то говорит в рацию. Опускаю стекло и ударяю ладонью по двери своего «Рендж-Ровера», привлекая внимание.

Тощий парень широко распахивает глаза и подается вперед к окну.

– М-мистер Вульф.

– Хм, значит, мы знакомы. Может, впустишь меня?

– Э-э-э… – Он замолкает и трет затылок. От его смущения и колебаний закипает кровь, такую реакцию я нахожу крайне неприятной. – Боюсь, это невозможно.

– Почему же?

– Вас нельзя впускать. – Охранник пролистывает лежащий перед ним небольшой блокнот и втягивает голову в плечи. – Более того, при вашем появлении мне следует оповестить уполномоченное лицо.

Медленно вдыхаю и беру лежащий на переднем сидении «Глок».

– Так связывайся.

Провожу рукой по стволу и кладу его на руль. Затем перевожу взгляд на парня и вскидываю бровь. Он бледнеет и вскакивает с табурета. В глазах отчетливо виден страх.

Страх, черт возьми.

Страх выглядит на твоей сотой жертве так же приятно, как выглядел и на первой.

Через секунду ворота открываются. Я вытираю кровь с подбородка и прохожу на территорию, засунув пистолет за пояс. Полагаю, в доме все спят, все же сейчас почти ночь; более того, в глубине души я почти уверен, что в особняке вообще никого нет, Том наверняка увез семью от меня подальше.

К несчастью для него, я весьма тверд в желании найти по крайней мере одного из его близких.

Свет под крышей у входа включен, что позволяет распознать фигуры. Отброшенные на двери тени значительно больше человеческих размеров, что и помогает убедиться наверняка.

Одну я ни с кем не перепутаю. Прижимаюсь к забору, чтобы меня не заметили.

– Ленни, ты ведешь себя глупо, – медленно и чуть приглушенно произносит мужской голос. Он словно обдумывает каждое слово.

– А что, если и так? Имею право. Твоего мнения я не спрашивала.

– Хочешь просто так уйти, не сказав никому ни слова? Подумай о папе, баг. Он раздавит этого парня.

Она ничего не говорит в ответ, но одобрение различимо даже в молчании.

– Что ты вообще о нем знаешь кроме того, что он пытался убить отца? Или об этом тебе удобно не помнить?

– Никому не может быть удобно забыть о покушении, идиот.

Поднимаю глаза и оглядываю второй этаж, пытаясь понять, есть ли еще свидетели этого разговора. Нет, все окна темные. Любопытно, где же братья Ленни. Ее телохранители.

Если она так дорога своему папочке, почему рядом нет никого, кто может защитить любимую малышку?

– Что ты делаешь? Хочешь побольнее меня задеть? У тебя получилось.

Он мрачнеет на глазах, в голосе слышатся резкие нотки, пробуждая во мне тревогу. Оттолкнувшись от забора, засовываю руки в карманы куртки, делаю шаг в сторону пары и едва сдерживаю порыв, увидев, что он начинает распускать руки.

Стоящий перед Ленни парень держится за латунную ручку входной двери. Потом девушка отталкивает его ударом в грудь, он же вновь делает попытку приблизиться. Увиденное вызывает внутри меня неприятное давление. Парень переносит ладонь с дверной ручки на талию Ленни, поднимается выше, сжимает пальцы, а с ними тонкий топик пижамы; держит так крепко, что шелковая ткань натягивается, и я вижу очертания соска.

– Остановись, Престон. – Она пытается вывернуться, сжав пальцы одной руки в кулак. – Ты не мой отец и не мой парень, не тебе решать, куда я пойду и что буду делать.

– Но я имею право влиять на твое решение, – парирует тот самый Престон, судя по всему отпуская топик, потому что теперь он держит Ленни за подбородок. – Твой отец уже согласен снова позволить нам встречаться.

Слова заставляют ее поднять глаза и посмотреть прямо на парня. Быстрым движением она кладет руку в карман шорт, и грудь моя сжимается оттого, что я каким-то чудом понимаю, что увижу в ее кулаке. Я прав, она сжимает ручку кисточки.

Ленни медлит, озирается и замечает меня, когда я выхожу на выложенную булыжником дорожку. Мне не могло показаться, я точно видел, как глаза ее вспыхнули, плечи опустились с облегчением. Затем она собирается и смотрит на парня уже спокойнее.

– Ты психопат, – бросает ему в лицо она. – Я лучше выпью яд, чем буду с тобой встречаться.

Уголок моего рта непроизвольно приподнимается.

– Боже, ладно, баг, я виноват, я знаю. Позволь мне… загладить вину. Пожалуйста… не уходи. Черт, только не говори, что у тебя кто-то появился, и ты будешь с ним жить.

Отчаяние в каждом слове хлещет по лицу, настроение становится еще хуже, чем прежде. Через секунду я встаю так, что еще шаг, и мыски моих сапог упрутся в задники его топ-сайдеров. Я молча поднимаю пистолет и прижимаю холодное дуло к его затылку.

Парень замирает, приподняв плечи.

Все вокруг становится совершенно неподвижным, так бывает в природе перед грозой. Удовлетворение медленно заполняет душу, я ощущаю исходящий от парня страх и наслаждаюсь им, водя указательным пальцем по курку.

– Хочешь, я тебе все расскажу? – Легонько подталкиваю его пистолетом. – Что ж… Я приехал за невестой, и мне не нравится, что ты ее касаешься. Предлагаю убрать свои грязные руки, или придется тебе стать третьей жертвой на территории Примроуз-мэнор.

Несколько мгновений никто из нас не решается пошевелиться. Глаза Ленни прикованы ко мне, я же смотрю на этого маленького засранца, оттого что боюсь перевести взгляд и увидеть то, что мне не понравится.

Мы не говорили о статусе невесты, сам не понимаю, как это вырвалось. Я спохватился, когда произнес первый слог, но останавливаться было поздно, я бы выставил себя полным идиотом.

– Убери руку, – наконец произносит парень, вырывая меня из потока размышлений.

– Ты первый.

Он лишь сильнее сдавливает подбородок Ленни, и та морщится. Чувствую, как раздуваются мои ноздри, все тело до самых костей противится такому насилию. Вздыхаю и опускаю руку, старательно сдерживая злость, которую кровь разносит по венам; она раздражает нервные окончания, но я должен с ней справиться, чтобы не совершить то, что испортит жизнь девушки, оставит шрамы до конца дней.

Завожу локоть назад, делаю резкое движение кистью, и рукоятка пистолета опускается где-то в районе уха парня. Раздается знакомый хруст от соприкосновения металла с костью, но это дает мгновенный результат – он отпускает девушку, заваливается на сторону и с громким криком обхватывает руками голову.

Затем падает на колени и принимается лихорадочно ощупывать кровоточащую рану. Кровь остается на пальцах, стекает по ладони. Мне, пожалуй, не стоит добавлять ему проблем, я и без того зашел слишком далеко.

Ленни отталкивается от двери и выпрямляется, поправляет рукой волосы.

– С тобой все в порядке, любимая? – Я оглядываю ее.

В ответ она кивает и встает рядом.

– Черт возьми, Ленни. Он только что меня ударил, и с этим уродом ты собираешься жить? – Он переводит дыхание, морщится и прижимает руку к голове.

– Может, тебе лучше…

В следующую секунду распахивается входная дверь, и в проеме появляется внушительных размеров фигура.

– Что, мать вашу, здесь происходит?

Меня и Ленни разделяет расстояние в несколько дюймов, но я физически ощущаю, как она напрягается. Нечто похожее на чувство вины скребет меня изнутри, пытается проникнуть глубже и укорениться, и это мне чертовски неприятно.

Моя рука, будто управляемая кем-то другим, ложится на поясницу Ленни, пальцы цепляются за край шелкового топика. Не скажу, что жест помог ей расслабиться, но она подается назад, словно в попытке получить больше поддержки.

Отец Ленни выходит на крыльцо, запахивая клетчатый халат. Хмурится, окидывая взглядом раненного парня, и замирает, увидев меня.

Я позволяю себе лишь легкую улыбку и произношу, рискнув первым нарушить тишину:

– Томас. Давненько мы не виделись.