Чёрная сиротка

– Да какая разница, как я об этом говорю?

Коши сопит носом, а затем продолжает:

– Слабое место покровителей – фауги. Нам непокорны человеческие болезни, мороз, жар. Телесные и сквозные раны заживают через сутки.

Мы, наконец, достигаем назначенного места. Восьмой этаж и ноги стали резиновыми.

Трапезная – огромное помещение, вмещающее в себя больше сотни покровителей. Они завтракают пахнущими вкусностями и болтают о чём-то между собой. Действо похоже на сборище фанатиков, верующих в великого сатану. Здесь мрачно, горят люстры с красными лампадами, на высоте подвешены длинные факелы, декоративно обмотанные колючей проволокой. Центр столиков, в свою очередь застланный чёрной скатертью, занимает кованый или керамический канделябр. Особого сходства в еде я не заметила, у всех разная пища. Каждый берёт себе что захочет или что в наличии.

– Держись близ, можешь затеряться.

Мне хочется схватить Грэма за рукав, чтобы наверняка не потеряться, но этот жест привлечёт много внимания, да и я не хочу выглядеть перепуганной мышкой. Я стараюсь следить только за спиной Грэма. Его плечи настолько широкие, что мне кажется, он может снести всю толпу, которая преграждает нам путь.

Мы становимся в очередь. Покровители за длинным столом обслуживают со скоростью света, поэтому мы ждём не больше минуты, когда очередь настигает нас.

– Две порции ризотто с шампиньонами, салат из апельсинов, два куска овощного пирога, – заказывает учитель.

Нас обслуживает девушка в тканевой маске, закрывающая почти всё её лицо – видны лишь глаза и верхняя часть носа. Она ниже меня, двигается быстро, профессионально подаёт еду. В наших кафе на Земле под ноги этой девушки постелили бы красный ковёр за такую работу.

Коши забирает заказы и садится за свободный трёхместный стол.

– Пробуй, – говорит он.

– Это вкусно, – подмечаю я, пережёвывая пирог.

На входе в трапезную я обнаруживаю Алисию. Она смотрит сквозь меня – как оказывается, на Грэма. Когда Коши оборачивается в ту сторону, замечая мой устремлённый взгляд, след Алисии простывает. Она избегает его или боится. Грэм не придаёт этому значения, складывает посуду и относит обратно. «Мы любим друг друга». Искренней и взаимной любовью так и веет.

– Всё запомнила?

– Конечно. Это несложно.

– Сегодня ты закончила со всеми тренировками. Мы отправляемся в город. Возьми меня за руку.

Я хватаю его ладонь, уверенная, что она окажется шершавой и жёсткой. Грэм покровитель с быстрой регенерацией, у него не может быть мозолей. Я сжимаю мягкую выпуклую кожу, но такой же отдачи не получаю.

Сомкнуть глаза, разомкнуть – как приказал Грэм Коши.

– Это город. Замок – столица.

– Прямо как на Земле, – во всеуслышание осознаю я.

Даже местность выглядит земной, только вместо почвы, травы и деревьев здесь бурая брусчатка, местами поцарапанная. В округе множество небольших белых домов, в долине пламенного горизонта виднеется пара красивых дворцов. Огненные движущиеся вихри воссоздают второе небо на еле глянцевой брусчатке.

– Кто здесь живёт?

– Если ты о дворцах, то отставные Владыки. Они оставили пост, переправились в город. – Я вспоминаю Вермандо, который всё ещё живёт в сфере. «Почему он не здесь?». – В обычных домах живут бывшие сокрушающие и посыльные покровители. Сама понимаешь, после отставки репутацию хранят до кончины.

Мы проходим длинные улицы. По обочинам стоят несколько торговых лавок с одеждой, едой, предметами для развлечения, не заточенными мечами, ножами, стрелами и арбалетами. Меня притягивает лавка длиной в десять метров с женской и мужской бижутерией. Глаза бегают от блеска украшений из малахита, обсидиана, агата, лунного камня и прочих. Прямо возле торговца ждёт, когда его купят, перстень из чароита – редкого камня на Земле. Я как голодная собака плетусь к торговцу, от восхищения беру сокровище и тут же кладу обратно.

– Желаете выменять? Ранее его носил пятый Владыка Аметистовой сферы, он ценен не только из-за своей редкости. Стоить будет очень дорого, – лукаво проговаривает женщина, восхваляя антикварную вещь.

– Сколько? – интересуюсь я, зная, что точно не смогу приобрести её.

– Уверена, девочка, что хочешь знать? – твёрдо спрашивает она.

– Милдред, нам пора.

Грэм хватает меня за локоть и отводит в сторону. Я смотрю на торговку: она презренно косится на нас и теребит в руках драгоценный перстень.

– Здесь сходных прихлебателей в достатке. Пятый Владыка был великим, что ещё мягко сказано. Это украшение на каких только пальцах не побывало. Купцы заставят тебя отнять чью-то жизнь, доставить детскую кожу с лица, сбежать из сферы и отдать своё оружие на хранение за стеклом. Я много слышал о «грязных рынках», но назвал относительно лёгкие задания.

Принести детскую кожу с лица? Куда я попала?..

– Это всего лишь побрякушки, – хмыкаю я. – Дико давать им такую… стоимость. Если его таскала какая-то шишка, это не делает её значимой.

– Купцы надеются на алчных покровителей, распространяют на них своё безумие, а те, как азартные игроки, не могут остановиться.

– Есть в вашем городе хоть что-то честное? – возмущаюсь я.

– Обменные рынки. Валюта в сферах отсутствует, поэтому мы меняемся хорошими вещами. Бывает, на ярмарках мелькают пачки, золото. С их помощью покровители скупают товары на Земле и не прибегают к хитростям и воровству. Иногда это необходимо делать.

Мы сворачиваем в тёмный переулок, в конце которого я вижу площадь с огромным количеством отставных. Они одеты просто и удобно: в белые, синие и телесные одежды. Их возраст только пересёк черту старения.

– Сколько им лет? – любопытствую я.

– Больше ста.

– Сколько?..

– Мы бессмертны, – сдержанно говорит Коши. – Прожив один век, каждый покровитель уходит в отставку – прямая обязанность, а дальше уже твоё решение, когда умереть. Насколько я знаю, отставные проживали не больше трёхсот. Многие обезумели.

– В многолетии свои минусы. А ведь для меня это казалось занимательным. Можно пройти много эпох, познакомится с интересными личностями, полюбить и проводить.

– Фильмов пересмотрела? – Я киваю, и учитель тихо фыркает.

Грэм ведёт нас между торговых лавок, тусклых белых домов.

Считаются ли отставные людьми? Я спрашиваю об этом Грэма, на что он отвечает: «Никогда. Покровителями есть и будут». И снова тот же упрекающий тон. Конечно, я должна выучить устройство мира сфер за пару ночей.

Поглощённая в свои мысли, я чуть не врезаюсь в спину Коши, когда он останавливается. Я вспыхиваю, смотрю на него, чтобы высказаться. Глаза, полные горечи стопорят меня. Он сосредоточено смотрит в сторону.

Я оборачиваюсь к помпезному тёмно-алому дворцу, окружённому скопищем покровителей.

Из дворца два покровителя выносят гроб из оникса, его крышка декорирована камнями, не оставляя свободного места на поверхности.

– Что происходит? – спрашиваю я.

– Владыка мёртв.

***

Во мне смешались чувства облегчения и досады – он мёртв, но мне не удалось увидеть это воочию. Уверена, меня бы вырвало – вместо крови из его заколотого живота вылился бы лимонный жир.

– Хорошо, – выдыхаю я.

Что сейчас испытывает Грэм? Заклятый враг повержен, он больше не будет цепляться за его ошибки, орать как оглашённый и обвинять в чужих грехах. Я зацикливаюсь на блеске чёрных зрачков Коши.

Складываю два плюс два. Учитель сожалеет явно не о смерти своего злопыхателя. Владыка мог покончить с собой, являясь таким самовлюблённым? О, не-ет. Да и гроб слишком узок для него.

– Это ведь не он?

– Нет, – с хрипотой отвечает Коши. Он прочищает горло, затем продолжает: – Бывший Владыка. Прожил двести три года. Флойд был хорошим лидером. Я о нём ещё в книгах читал.

– Мне жаль, что это случилось. Его выбор – закон.

– Столько вопросов. Вечное отсутствие ответов, – тихо бормочет он. – Пусть Касьян благословит его.

– Во замке будут поминки?

Грэм кидает на меня странный взгляд, но всё же понимает, о чём речь.

– Это посчитают неуважением к нынешнему Владыке.

– Мне предстоит разобраться с вашими правилами.

– Научиться сокрушать. Выучить историю, – добавляет он. – Мне нужно остаться. Тебя ждёт библиотека.

Он переносит меня и быстро возвращается, чтобы успеть проститься.

Несколько минут я стою над книгой, не осмеливаясь её открыть. Каждая трещинка, царапина и погрешность на обложке зафиксировались в моей памяти.

Грэм не рассказывает о происхождении видений, о том, кто я и как связана с Пророчеством. Я сама доберусь до сути и узнаю, что от меня скрывают. Прежде чем это сделать, я обязана узнать, какое мясо покрывает кости.

Я открываю книгу, убираю закладку с последней законченной страницы и с бешено бьющимся сердцем зачитываю вслух первые строки главы. Достаточно зачитать нижнюю строчку и перед глазами плывет, тошнота тихонько отзывается. Как же это выматывает.

Италия, Флоренция. Снова здравствуй, хочется сказать мне, но слова не идут, я будто говорю их в себя. В прошлом я ничто, я зритель, который молча должен наблюдать за развитием событий.

На деревянном скрипящем полу сидит Касьян, сосредоточенный на убитом друге. Жалеет ли он о своём решении, считает ли правильным свой поступок?

Собравшись с мыслями, он поднимает тело Алойза, руки мёртвого елозят по полу, голова валится набок.

Касьян затаскивает друга в клетку для фаугов, закрывает её и останавливается возле приборов, ранее сдерживающих тварей. Я снова замечаю блеск на его щеках. С каждой секундой слёз становится всё больше, впитываясь в длинную бороду. Он падает на колени и плачет навзрыд. Торговец тянется к кнопке прибора, ударяет по ней боковой стороной ладони. Стеклянные ящики задвигаются металлическими занавесками, внутри слышится небольшой взрыв. Занавески отодвигаются. По коробке, как песок в бурю, летает прах, не спеша оседать на дно.

– Я найду способ устранить твои людские отродья. Ты был жесток и заслужил такую участь. Проводить эксперименты над людьми хуже, чем то, что я сделал с тобой. – Во взгляде Касьяна появляется злоба и ненависть… жажда расправы и установления справедливости. Торговец оправдывает свои деяния.

Мгновение и мои глаза оказываются в другом пространстве, в комнате купца. Она будет побольше, чем у Алойза, покрасивее и побогаче. Стол заставлен свечами и кипами жёлтых бумаг. Слева от хозяина лежат его очки, а справа – остывшая чашка чая. Судя по всему, это кабинет – здесь нет кровати. Шкафа тоже нет: все книги, тетради, черновики порядочно сложены в углу пола.

Купец держит перед собой черновик: «Цели. Номер 1. Изучить фаугов по оставшейся информации Алойза, разобраться в устройстве лаборатории. Уничтожить».

Другой лист, огороженный смятыми бумажными шариками, испещрён корявыми записями: «Фауги были созданы Алойзом с помощью подопытных людей с мутациями и отклонениями. Он выпаривал их, сушил, жёг, обливал кислотой и замачивал в опасных химических веществах, спаривал между собой, сшивал различные кусочки тканей. Таким образом у них исчезла оболочка.

Примечание. Дневник исследования учёного, часть 5.

Они едва видимы, похожи на кучерявый дым. Создания совсем не близки к здоровой науке. Возможно, он использовал какие-то заклинания.

Цель 2. Узнать, какую магию применил Алойз».

Внизу мелко начиркана фраза: «Умоляли о помиловании».

Я чувствую подступающий ужас к горлу, слёзы. Изверг Алойз существовал, ходил по той же земле, что и мы все, он отнимал жизни людей, пытал их ради денег и репутации.

– Я не сумасшедший. Я – не он, – проговаривает Касьян, постукивая пером по своему уху. – Фауги пожирают природу – то, что породило их. Человек порождён природой, никак не Богом, побуждает наука. Творение сильное убьёт творение слабое. Человек слаб. Это не должно произойти.

Он размышляет с энтузиазмом, его слова полны надежды. Сейчас он ещё не знает, что создаст покровителей, что его детище наблюдает за ним. Торговец, к несчастью, не сумел покончить с фаугами: простуда обратилась в бессмертный вирус.

– Чёрт! Что за колдовство за этим стоит? – Касьян подпрыгивает со стула и отшвыривает его в стену.

С одного кадра меня перебрасывает на другой. От неожиданности сердце пускается галопом. Я мысленно кладу руку на грудь. Спокойствие: всего лишь фильм с перемоткой.

Торговец находится посреди пустыни. Он накручивает на палец седую как лунь кучерявую бороду.

Мужчина выглядит вразумительным, нежели в прошлом видении, где он убеждал себя в отсутствии помешательства, – взгляд стал уверенным, тёмным; одежда смотрится богаче. Походка ровная – он идёт по песку, будто выискивая ответы в небе. На подоле и воротнике вшиты серебряные нити, очерчивая красивый узор.

– Древние немало поведали о магических свойствах камней, – говорит Касьян голубой выси. – Я выясню, какие задействовал Алойз, чтобы разработать оружие, им же вас истреблю.

Миновало около тридцати лет, если не больше. Создатель стар, а потому история вскоре должна закончиться.

– Знаете, фауги, он любил изучать минералы, пока не решил взяться за тяжёлую артиллерию. Позже он позабыл об этих безделушках, но конечно они ему пригодились для стоящих деяний, – он хмыкает. – Иногда я думаю, а вдруг вся дружба была фальшью, вдруг он использовал мою семью? Пригрелся, как змея и в нужный момент укусил, впуская отраву? Чего вы стоите, бездушные?

Небо безмолвствует, фауги ему не отвечают, даже ветер не откликается на его зов. Одиночеством в сиротливой пустыне веет даже на таком расстоянии – за шесть веков. На плечи падает громоздкий как булыжник, груз печали.

Мужчина, что так отчаянно верил своему близкому, подарил уют, не был вознаграждён за свои старания. Он наказан, вынужден из чувства долга и достоинства спасать мир, который разрушил Алойз.

На этой ноте я разлепляю глаза, и снова обнаруживаю себя спящей на книге. Скоро она станет моей новой подушкой. Я ощущаю усталость и истощение, поэтому по памяти ищу свою комнату. Надеюсь на лучшее, а именно, не встретить никого по пути.

Мои ожидания не оправдываются: под яркими языками пламени, взлетающей от уверенности походкой, двигается Алисия. Она хитро улыбается.

Я шустро прохожу мимо, стараясь не подавать виду, насколько девушка мне неприятна.

– Эй, – окликает она. Я медленно поворачиваюсь к ней. – Как прошёл второй день в сфере Чёрного Оникса?

– Ты вдруг подумала стать дружелюбной и побеспокоиться о моём благополучии?

– Любопытствую, как проходят ваши уроки с учителем. Уж очень хочется узнать!

– А мне хочется домой, ещё я хочу съесть большую порцию креветок. О, забыла, как без этого? Я хочу, чтобы ты исчезла с дороги и из моей жизни тоже, – украдкой говорю я, чтобы посторонние нас не услышали. – Хватит врываться в моё личное пространство и бросаться ядом.

Алисия подавляет вспыхнувший гнев и показывает острые зубы.

– Напомни-ка, голоштанка, чтобы я сразилась с тобой, если станешь покровительницей, – она ошпаривает моё лицо горячим дыханием. – Тогда сравняем силы и определим, кому позволено каркать «исчезни» с такой наглой мордочкой.

– С нетерпением буду ждать дня, когда смогу не просто надрать тебе зад, а размазать, как кучу экскрементов.

– Смотри, руки замараешь.

– О-о, оно того стоит.

– Ты слишком много из себя возомнила. Гадкая голоштанка. Никто – ты.

Расхлябанно оперируй слабость, чтобы поразить противника, говорил мне тренер по боксу. То, что я скажу, разозлит его и навлечёт на меня беду. Что мне терять?

Я склоняюсь к её уху и шепчу, вкладывая в голос максимальную дозу желчи:

– Ты никто для Грэма Коши.

В глазах девушки вспыхивает ярость, она прикусывает губу и с размаху ударяет по моей щеке.

Её ладонь обжигает кожу как пламя.

– Я не из тех, кто жалуется и просит помощи, но интересно, что случится, если Грэм узнает, что ты промышляешь за его спиной.

Случайно ткнула скальпелем в дыхало! Девушка втягивает воздух и мотает головой.

– Он не поверит какой-то девчурке. – Смех Алисии выходит чересчур фальшивым.

– Я дам тебе время, подожду, пока твои несмазанные шестерёнки дадут жару.

Я демонстративно скрещиваю руки на груди.

– Нам с тобой о-го-го сколько нужно разъяснить, – говорит Алисия и в мгновение ока исчезает.

Почему она делает это со мной?

Я протираю щеку льдом, наношу мазь и ложусь спать. Я несколько раз просыпаюсь из-за новой обстановки, другой кровати, иных запахов и предметов, а ещё бесконечно горящих свечей, которые невозможно погасить. Магия хранителей создала вечный огонь. «Тебе нужно привыкнуть засыпать со светом». Ребёнка эта речь бы обрадовала, но когда Коши сказал мне эти слова, я хотела не только провалиться сквозь землю, но и прописать ему.

Два прерывистых стука. В мою комнату. Ещё три стука звучат быстро и громко. Без разрешения входит мужчина. Такого я бы точно запомнила.

Это пьяный Зейн, которого мы с Грэмом встретили по пути на дворовую тренировку. Его алая рубашка по-прежнему расстёгнута.

– Выйди! Что… ты себе позволяешь?

– Милдред Хейз, ученица моего лучшего друга. – Он косится в сторону, держится за стену. Он страшно пьян! Страшно. – Я мечтал увидеть тебя в такой короткой пижамке. Хочу сорвать с тебя это тряпьё.

Зейн приближается, от него источает запах перегара после выпитого алкоголя, гари и табака. Кожа на груди липкая и потная, на лице чёрная пыль. Он тянет ко мне свои лапы, и в этот момент меня одолевает беспомощность. Грэм отправился сокрушать фаугов, и никто мне не поможет. Зейн сильнее меня в сто раз. Бороться против него бессмысленно, я только покалечу себя. К горлу подступает сегодняшний завтрак.

Глава 6

– Позади Владыка, – говорю я, что первое приходит на ум.

Зейн вяло оборачивается, и я набрасываю на него чёрное одеяло. Без раздумий подпрыгиваю с постели и мчусь к двери, широкими шагами преодолевая расстояние.

Тёплая мягкая рука ловит моё запястье. Я пытаюсь вырваться из хватки Зейна, но он только сильнее стискивает пальцы. Покровитель толкает меня к кровати. Я удерживаюсь на одной ноге, нащупав стену. Первая попытка оказалась тщетной, а с моими способностями второго и подавно не будет.

– У тебя красивые жёлтые глазки. Привлекательные белые волосы. – Как заинтересованная собака, он склоняет голову набок. – Как у кошечки, Милдред. Мил… Могу я так называть тебя? Или предпочитаешь «милая»? Ха-ха-ха!

– Будет лучше, если ты… – Я стискиваю кулаки настолько крепко, что перестаю их ощущать. Мысли сплелись в сложную паутину: я пробую проехать по каждой ниточке, найти слова, которые так яро ищу, но каждая из них обрывается.

Мои ладони утыкаются в стену. Вот бы вжаться в неё, пройти насквозь. И очутиться в комнате Коши. Разбить его зеркало, по периметру обитое обсидианом, поднять самый острый осколок и располосовать им Зейна. Беспомощность, унижение, слабость. Ненавистная мне комбинация, которую нужно избегать.

Покровитель упирается в меня липучим голым телом и дотрагивается губами до мочки уха. Он отстраняется, смотрит на мою одежду, а потом засовывает руки под мою спальную атласную майку. Я стараюсь сопротивляться, отодвинуть его, но это сравнимо с тем, что я пытаюсь сдвинуть скалу. Монстр касается моего живота, и из меня вырывается медвежий рёв, резко переходящий в растерянный плач.

Его мерзкая, пропахшая табаком рука закрывает мне рот, а два пальца зажимают нос.

– Обещай быть тихоней, чтобы я случайно не сломал тебе позвоночник, – взволнованно проговаривает ублюдок и убирает руку.

Я испускаю тихий яростный вопль и согласно киваю.

Я могу свободно говорить, но и использовать зубы. Я кусаю покровителя за плечо. Он шипит от боли. Надежда чувствуется в воздухе, боюсь, она вот-вот развеется. Я замахиваюсь ногой, чтобы ударить Зейна в пах. Он перехватывает мою лодыжку, а затем бьёт меня по лицу. Во рту появляется металлический вкус крови. Я нащупываю кончиком языка разодранную десну.

Зейн снимает с себя рубашку, поочерёдно придерживая меня локтями. Затем он запихивает мне в рот сжатые в комок рукава. Срабатывает рвотный рефлекс, и я издаю истошный рык. Слёзы скатываются по щекам, промачивая алую потную ткань. Я точно так же хочу скатиться на пол, но меня удерживают.

– Ах, какая ты горячая, – шепчет Зейн мне на ухо.

Хочу сжечь его миндалины, чтобы он никогда не смог разговаривать.

Его рука опускается вниз, к моим шортам, под которыми нет нижнего белья. Он напористо сжимает ягодицы. Силы покидают меня, как душа погибшее тело, но я делаю над собой удивительное усилие и снова рычу. В голову со скоростью гоночной машины вторгаются воспоминания: щупальца Владыки, окольцованные на моей шее, гневный трёп. Лучше бы Зейн был озлобленным, так бы я чувствовала к нему только ненависть, а не омерзение – самое худшее из всей гаммы чувств.

Ногти ублюдка оставляют на коже пекущие дугообразные порезы. Новая волна сдавленных звуков. Меня пробирает гордость: я ещё держусь и это достойно уважения.

Либо я схожу, с ума, либо зримое реально – дверь открывается. Зейн отскакивает от меня. Я бессознательно трогаю места, которых касался этот урод. Достаю со рта вонючую рубашку и из глаз рождаются слёзы счастья.

Грэм подходит к своему товарищу, заламывает ему руки и вышвыривает в коридор как бейсбольный мяч. Я слышу приятное приземление с четвертого этажа. Вермандо уходит, чтобы проверить Зейна или прописать ему дополнительную оплеуху.

– Вы пришли… – это всё, что у меня выходит сказать.

Коши едва смотрит на меня, снимает простыню с кровати и накрывает мои плечи. Он решительно поднимает меня с пола.

– Он сделал тебе больно? – спрашивает покровитель.

Я киваю.

– Сейчас мы не можем наказать Зейна, но когда ситуация в сферах уляжется, я дам тебе возможность самой порешить его подобающим образом, – он словно говорит и улыбается.

Я разглядываю его беспокойные зеницы и тонкую линию под носом. Улыбки нет.

– Мне срочно нужно вымыться, – полушёпотом выговариваю я.

Покровитель исчезает, мигом возвращается и протягивает мне лёгкий шелестящий плащ серого цвета. Он отворачивается. Я в одночасье накидываю верхнюю одежду и завязываю пояс.

Я прихватываю полотенце, лавандовое мыло и зелёную мочалку. Аналогичный бытовой набор есть в каждой незаселённой комнате, сказал мне только что Коши. Также там есть зубная щётка, дешёвая паста, пара женского и мужского нижнего белья, расчёска для волос и одноразовая бритва.

– Закупают на Земле. Посыльные распределяют.

Мы перемещаемся в душ. Я провожу в нём около часа. Моя кожа покраснела от жёстких натираний, на животе и ягодицах появились царапины. Меня как будто атаковали маленькие волчата.

Я надеваю чёрно-красный сарафан, который Грэм оставил на вешалке: он великоват на талии и маловат в груди. Я не заморачиваюсь с сапогами на замысловатых застёжках и оставляю не застёгнутыми.

– Я быстро! – заявляю взбодрившись. – Сколько приблизительно времени?

– Вторая половина ночи.

Три или четыре часа.

Мы переносимся, Грэм велит доспать у него, сам ненадолго пропадает. Я обрабатываю мазью все раны и синяки, наклеиваю пластыри.

Постельное бельё шёлковое, матрац мягкий, как батут. Подушки крохотные, чуть больше моей головы, они пахнут мокрой хвоей, отдалённо лаймом.

Грэм бесшумно заходит в комнату. Я резко закрываю глаза. Тяжёлые шаги раздаются над ухом, затем едва слышное шуршание картона и снова шаги. Я смотрю на удаляющуюся спину. Грэм садится в кресло, открывает книгу и с задумчивым видом погружается в чтение. Учитель уверен, что я уснула, но мне интересно наблюдать за ним, испытывающим себя в одиночестве: бывает, он хмурит брови, сопит носом, постукивает пальцем по подбородку, редко – переворачивает прочитанные страницы, прищуриваясь с непонимающим взглядом.

В один миг я смыкаю веки и углубляюсь в очередное глупое сновидение с летающими свечками.

Утром обнаруживаю на тумбе завтрак: горячий суп с чёрной фасолью, мексиканская булочка, две сырные маффины и стакан мятного чая.

В комнате никого нет. Как по зову, меня навещает Вермандо. Его ломкие кудрявые волосы собраны в слабый хвост у затылка, на макушке пара прядей смутно поседела.

– Приветствую, Милдред.

– Приветствую.

Этот урок я выучила, когда мы с Грэмом встретили его личного посыльного, и я сказала ему: «Доброе утро».

– Как ты себя чувствуешь? Можешь позавтракать, я задам тебе вопросы.

– Спасибо, но не стоило так заморачиваться.

– Какие заморочки? – он хмыкает. – Ешь.

Я переставляю поднос себе на ноги. Вермандо садится на край кровати, складывает руки на коленях.

– Зейн поплатится за свой поступок.

Я чуть ли не давлюсь пищей и отвечаю:

– Грэм обещал, что я накажу его.

– Станешь ты сокрушающим покровителем или посыльным – неизвестно.

– Известно. Мои навыки улучшились.

– За два дня? Впечатляюще, – он хмурит глаза, и переводит тему. – Вкусно, не так ли?

– Это так.

– Уж больно я падок на вкусности. – Вермандо смотрит, как я глотаю ложку супа. – Но предпочитаю отвергать людское.

– Вы верны собственным принципам или кто-то внушил вам это?

– Мне не так уж и просто что-то внушить.

– Вы живёте в сфере, чтобы защитить планету и людей. Они всегда будут с вами связаны.

– В этом ты права.

– Кем вы приходитесь Грэму? Я не первый раз вижу вас вместе.

–Я полностью заменил ему семью, а потом учил сокрушать, – он говорит без гордости, а с крупицей отчаяния в голосе.

– Вы единственный, кто у него есть, – проговариваю я.

– М-м-м, да.

В сердце вонзается тонкая иголка. Айк был моим близким человеком. Вермандо ходит за Грэмом как отец, Айк ходил за мной как брат. Оба не являются для нас родными, но ощущаются такими родственными.

Я доедаю всё до последней крошки, не оставляя совсем ничего.

– Пока вы в отставке, вам случайно не был отдан приказ сторожить ворота и принимать людей? – интересуюсь я.

– О, нет. Найджел Гальтон сообщил мне, что прибыла девушка, а Грэм как раз хотел взять себе ученика.

Вермандо сообщает, что Грэм ждёт совместной тренировки, если у меня есть силы. Я не потеряю возможность выпустить пар, напрячь мышцы, разбить кулаки, заработать мозоли на ладошках.

Я натягиваю лосины с поясом, поверх красной футболку накидываю жилет из акульей кожи. Полная безвкусица.

Грэм не удивляется моему приходу. Он, как никто другой, знает – лучшим средством успокоить душу есть и будет драка.

– Начнём?

– Вы не представляете, как мне хочется вспотеть.

Мы штудируем ещё десять способов нападения с мечом и прогоняем их в геометрической прогрессии. Под вечер я невероятно устаю и падаю на пол, полностью пропитав одежду потом.

Покровитель садится рядом, подражая моей усталости. Он способен выйти и бороться прямо сейчас, для него это очередная разминка, в то время как для меня – мука. Мне такие мучения нравятся. «Не возвращаться в спальню. Не оставаться одной».

– Скажи мне, почему ты пришла?

– Почему? – изумляюсь я. – Научиться чему-то. Мне нужно чему-то научиться, – я выдыхаю от утомления и подвигаюсь к стене, примкнув к ней спиной.

– Мне не нужно, чтобы ты ходила на тренировки в плохом настрое, с синяками и царапинами на теле. Не приставай к холодным стенам, люди легко от таких вещей болеют. – Коши поднимается, встряхивается и покидает зал, бросая меня наедине со своими мыслями.

За дверью слышатся гул и смех. Двустворчатые двери распахиваются и внутрь входят покровители. Девушек больше, чем мужчин и от всех веет уверенностью. Они замечают меня только после того, как обсудили, кто с кем будет сражаться.

– О, интересно, – громко оглашает девушка с улыбкой.

Я встаю с пола, приготовившись к её нападкам, но её подруга толкает её в плечо.

– Яфа, сейчас не время набирать в ряды новичков. При всём этом она первая ученица Грэма Коши, – подруга Яфы говорит почти шёпотом, но это не мешает ей быть услышанной всем залом.

– Что-то не так? – интересуюсь я и подхожу близко к компании.

– Мы собирались тренироваться. Не будем тебя беспокоить? – спрашивает Яфа.

– Я как раз ухожу. Удачно… размяться, – говорю я и мухой вылетаю из тренировочной.

Я иду в библиотеку, чтобы узнать, чем обернулась судьба Касьяна и фаугов, и какие последствия ожидал мир.

Тихо захожу в зал, чтобы мадам Бланчефлоер пропустила моё появление. Стук моих сапог эхом раздаётся по громадному высокому помещению. Запах бумаги трепетно встречает меня в своей обители.

В читальном зале царит напряжённая гробовая тишина. Коши говорил, что здесь нет пустых мест, но пока я не увидела ни одного человека или покровителя в листании страниц. Даже мадам Бланчефлоер не высовывается из норки. Свечи над столиком содрогаются. Я обнаруживаю Грэма. Он раскинулся на стуле, скрестив ноги. Взгляд до того опасный, метнулся с книги на меня.

– Заглянула почитать? – Он медленно тянет руку к книге и без труда поднимает её, словно тонкий бумажный лист. – Ты действительно хотела скрыть это от меня?

– Вы о чём? – Я осторожно подступаю вперёд.

Настал час поболтать.

– Видения.

***

– Мы квиты, Грэм. Вы тоже что-то от меня скрыли. – Он вскидывает брови, всем видом насмехаясь: «И что же? Давай, говори». – Обсуждали меня с посыльным Аметистовой сферы. Говорили о моих… особенностях? Я жду объяснений.

– Не будет никаких объяснений, – отчеканивает Грэм. – То, что ты слышала, всего лишь догадки.

– Догадки подтверждаются.

– Не вздумай никому ничего рассказывать. – Он кладёт книгу на красную скатерть, подходит ко мне вплотную и тихо шепчет: – Это повредит в основном тебе.

– Вам тоже?

– Мне тоже.

Его лицо настолько близко, что я ощущаю холодное дыхание на своей шее. От Коши веет, как от холодильника. Он никогда не был таким бестактным, угрожающим. Жуткая опасность возникает в потемневших глазах. Вдруг он снова решит царапнуть меня мечом и на этот раз поглубже? Я демонстративно отступаю.

– Почему я не могу знать?

– Станешь покровителем и сможешь защитить себя, тогда и поговорим. Пока учи историю и держи рот на замке. Заметишь изменения в себе – сообщай, – покровитель медлит. – Доверяй мне.

– То, как вы странно себя ведете, не внушает доверия. Мне становится страшно рядом с вами!

Шаг назад, ещё один.

Грэм не сдвигается с места. Глаза выражают безразличие, но я замечаю, как он сжимает рукоять оружия, его постоянного спутника.

– Меня это не волнует. Я сказал мне верить. Поплывёшь на дно, если останешься без меня.

«Нет», – хочется возразить, но осознание неприятно сдавливает грудь. Что тогда мне делать? К кому идти?

– Ненавижу доверять. Все вы жестокие! В первый день они подносят стакан воды, а завтра подливают в него яд. Не ждите от меня открытости.

– Ты правильно мыслишь, Милдред. Из тебя выйдет разумный и сильный покровитель, но не забывай, что у тебя должны быть сторонники.

– Для этого потребуются годы.

– Да… Я посмотрю. Одинокие покровители не держаться столько.

Грэм рассеивается, морозный запах остаётся после его исчезновения. Чтобы не позволять домыслам и страхам потопить меня, я усаживаюсь поудобнее и погружаюсь в крепкий сон, наполненный реальными событиями.