Читать книгу: «Тантра. Том II. Сокровенные тайны», страница 4

Огонь гаснет. Пламени больше нет, только красные угли, которые скоро превратятся в пепел. Но у Чандры все наоборот: невидимый пепел превратился в угли, которые вдруг разгорелись до пылающего пламени. Чандра привязан к своей личности, к тому, кем он себя считает, к тому, что он за столько лет выкристаллизовал в самость, к тому, что он определяет как «Я», свое собственное существо. Привязан к тюрьме, которую он сам же и построил. Эта встреча лицом к лицу с самим собой превратилась в смертельную схватку.

– Один из нас должен умереть! – кричит он, кода последний уголек исчезает в ночи.

Пепел, только пепел остается свидетелем последней битвы Чандры…

Глава 5. Великое Желание

Пема гадает, сколько она проспала. Большинство масляных ламп все еще горят, погасла лишь одна. Арья ушел. Продолжая лежать, она оглядывается вокруг, уделяя особое внимание потолку. Когда она пришла в пещеру, то не заметила, что он тоже покрыт чувственными картинами. Теперь света стало меньше, и она не может рассмотреть все, но тень придает картинам загадочности. Все эти тела, переплетенные в эротической игре, вызывают у Пемы сексуальную энергию и радость. Она улыбается, воображая, как они приходят в движение. Глядя на эти восхитительные пары, она игриво представляет, как будут развиваться их позы, какое движение станет следующим. Ее воображение создает много возможностей. Иногда она смеется над абсурдными сценариями, которые придумывает, а в другие моменты удивляется собственным стонам удовольствия. Как только ее энергия начинает вибрировать жизнью, она решает пошевелиться. Когда она встает, то чувствует прилив энергии во всем теле. Она зарождается в ее половых органах, проходит вверх по позвоночнику и распространяется по всему телу, высвобождая глубокую радость, которая выражается в смехе. Она не может его сдержать и громко смеется. Для этого нет причины, смех просто вырывается из нее, словно тысяча бутонов из дерева весной. Дерево хранило свои цветы слишком много зим, и теперь пришло время выпустить их на солнце. Ее смех разносит по пещере свой невинный аромат и отражается от стен, словно водопад. Пема удивляется своему громогласному хохоту. Она выпускает все наружу, свободно и без ограничений.

Когда ее смех стихает, она выходит из пещеры, чтобы вернуться к Чандре. Уже давно наступила ночь.

«Чандра, наверное, гадает, куда же я подевалась…» – думает она с легким беспокойством.

Выйдя из пещеры, она сразу же видит горящий костер и мирно сидящего рядом Арью.

– Приятно слышать, как безудержно ты смеешься! – говорит он с улыбкой.

– Да, мне тоже было приятно! – говорит Пема, готовая в любой момент снова засмеяться.

– Садись со мной у огня. Я принес тебе еду и чай! – говорит он, протягивая ей тарелку.

– Очень мило с вашей стороны, но я лучше вернусь к Чандре. Меня не было почти весь день. Он и так уже слишком долго меня ждет, – обеспокоенно говорит она.

– Не волнуйся о Чандре. Я сказал ему, где ты и что будешь поздно. Он не возражает, – отвечает Арья, все еще держа в руках тарелку.

– А!.. – говорит Пема с некоторым разочарованием, хотя ее беспокойство стихает. Она садится и берет тарелку, на которой очень красиво выложены рис и овощи. Их вид мгновенно пробуждает у Пемы аппетит.

– Ешь с любовью, моя дорогая возлюбленная, и пусть любовь к еде питается тобой! – говорит Арья.

Пема ест с удовольствием и молча. Блюдо очень вкусное, и ее живот доволен теплотой, которую создает еда. Огонь добавляет еще больше тепла, как и присутствие Арьи. Вся обстановка дружелюбная, уютная и прекрасная.

– Как насчет чая? – спрашивает Арья после того, как Пема доедает.

– Хм-м-м… – отвечает она с широкой улыбкой на раскрасневшемся лице.

С чашкой в руке Пема смотрит на огонь и на Арью. Они так похожи своим напором, красотой и теплом, думает она. Она хотела бы задать ему несколько вопросов, но не знает, с чего начать. Ей любопытно разузнать о пещере и картинах, о том, кто и зачем их создал. Ей также интересно узнать о нем самом, о его жизни и о смеющейся женщине-ветре, о которой он рассказал. По мере того как разгорается ее любопытство, она начинает чувствовать, как по ее половым органам разливается жар, пробуждая приятные сексуальные ощущения. Она пьет чай и делает вид, что ничего не происходит, хотя в ней творится много интересного. Сексуальные ощущения нарастают, и вскоре она чувствует, что подошла к порогу оргазма. «М-м-м, и это от одного только чая!» – думает она.

– Почему ты остаешься в одном и том же положении? – спрашивает Арья, глядя на нее.

– Положении? – отвечает Пема, с трудом сдерживая нарастающий оргазм.

– Почему ты просто не отпустишь? – сладким голосом говорит Арья. – Почему ты продолжаешь сдерживать естественное желание, которое хочет выразиться через твое тело?

Пема чувствует себя так, словно запуталась в собственной паутине контроля. Она ненадолго опускает взгляд на огонь, все еще сдерживая поднимающуюся в ней волну оргазма. Происходящее смущает ее, но в то же время ей очень радостно. Отпустить себя кажется наилучшим вариантом, что она и делает. Она выпускает оргазмическую волну на свободу. Словно быстрая и чувственная змея, оргазм распространяет свой огонь от ее половых органов к животу и наконец достигает сердца. Все происходит в полной тишине. Лишь по блаженному выражению ее лица можно догадаться, что сейчас случилось. Она продолжает смотреть на огонь и не смеет взглянуть на Арью.

– Похоже, что стыд все еще в твоей системе! – говорит Арья, подсаживаясь ближе к Пеме. – Ты бы хотела что-то с этим сделать или хочешь его оставить? – ласково спрашивает он.

Пема не знает, смеяться ей или плакать. Она мечется между этими двумя состояниями, но ей удается ответить.

– Я хочу от него избавиться… – тихо говорит она, глядя на него.

– Хорошо! Как насчет того, чтобы заняться любовью прямо сейчас? – прямолинейно спрашивает он.

Пема немедленно разражается хохотом, ей вторит Арья, и даже огонь вспыхивает ярче, будто слушал весь их разговор с самого начала.

– Пойдем со мной в пещеру, – говорит Арья Пеме.

– Вы это серьезно? – спрашивает Пема.

– Конечно, я всегда серьезен! – отвечает он с улыбкой.

Пема колеблется, прежде чем встать. В ее голове проносится стремительный поток мыслей, подсказывая ей, что делать или не делать, но она решает не слушать их и довериться Арье, несмотря на свои страх и смятение. Он берет ее за руку, и они идут в пещеру. Пема дрожит от радостного предвкушения.

* * *

Они сидят, пристально глядя друг другу в глаза. В окружающей тишине разлито напряжение. Стены пещеры кажутся Пеме еще более живыми. Она почти чувствует, как все пары смотрят на нее.

– Возжелай меня! Возжелай меня полностью! – говорит Арья Пеме.

Она парализована. Не может быть, чтобы в ней что-то зашевелилось. Не то чтобы ей не хотелось, но ее сдерживает стыд. В темноте было бы проще, но на свету она вдруг чувствует себя слишком открытой. Она дышит чуть глубже, пытаясь расслабить тело, но это не помогает.

– Почему ты снова остаешься в том же положении? – спрашивает Арья.

Она видит, что держит себя в безопасности, в рамках приличия, в роли хорошей девочки. Она сама не может в это поверить. Она знает, что в ней есть некоторая необузданность и дикость, но сейчас все с точностью до наоборот. Она сдерживает то, что чувствовала с самого начала в присутствии Арьи – огромное сексуальное влечение. Ей за него стыдно. Он же Мастер, как она может испытывать к нему сексуальное влечение? Ей кажется, что она оскорбляет его своим низменным влечением.

– Хочешь, я снова выведу тебя из твоего положения? – спрашивает он.

Пема не понимает, что он имеет в виду, но предполагает, что он говорит о том, что произошло снаружи – должно быть, он спровоцировал ее внезапный оргазм. Она не успевает спросить, как чувствует, что ее половые органы снова пробудились.

– Мне не нужно проникать в тебя физически, моя энергия может забраться в твои самые потаенные глубины, – очень ласково говорит он.

Самая чувствительная точка ее половых органов становится все горячее, и жар оттуда начинает распространяться дальше. Нарастание плавное, не такое резкое, как в первый раз. Она приветствует его и старается как можно больше им насладиться, но воздерживается от того, чтобы показать свое удовольствие.

– Если хочешь, можешь закрыть глаза… – нежно говорит Арья, и Пема тут же с огромным облегчением подчиняется.

С закрытыми глазами она чувствует себя в большем контакте с собой и менее раскрытой, хотя Арья пристально смотрит на нее – она это знает. Но даже если это чувство безопасности ложное, его пока достаточно для того, чтобы избавиться от скованности. Она дышит глубже, приоткрывает рот, расслабляет лицо вместе со всем телом и позволяет удовольствию выразиться. Она мягко двигает тазом в такт горячим волнам, разливающимся в низу ее живота, отчего они только нарастают. Жар становится сильнее, забирается выше, вызывая все больше наслаждения и звуков. Этот приятный огонь подводит ее к порогу оргазма.

– Теперь открой глаза, – просит Арья.

Пема медлит, прежде чем послушаться.

– Возжелай меня! Возжелай меня полностью! Ничего не сдерживай! Пусть твоя страсть будет живой! – настаивает он.

Пема дышит, издавая стон удовольствия. Она приближается к Арье, но он отступает назад. Она делает еще шаг, и он снова отходит. Она не знает, что это за игра, но понимает, что она только разжигает ее аппетит. Она вся горит. Она хочет его. Она перестает его преследовать, понимая, что так его не поймать. Она дышит в свои половые органы, активируя больше сексуального потока, больше желания. Она чувствует все пары, которые совокупляются со всех сторон вокруг нее. Это еще сильнее распаляет ее энергию. Она начинает представлять себя во множестве сексуальных поз с Арьей. Сначала ей немного стыдно, но наконец она отдает этому всю свою энергию. «В конце концов, он первый начал», – думает она. Она отдается во власть эротических фантазий, пробудившихся внутри нее.

Арья медленно снимает одежду, на что Пема реагирует восторженным криком. Его тело прекрасно. Ему, должно быть, около 50 лет, но выглядит он скорее на 30. Он подтянутый, живой и энергичный. Его тело излучает жизненную силу. Пема снова придвигается к нему. Он снова встает и отступает. В этом положении становятся видны его половые органы, они прямо перед лицом Пемы. Она хочет взять их в руки, ласкать, целовать… Она возбуждена до предела. Ее мысли далеко. Жизненная сила разливается по всему ее телу. Она вся горит, словно животное весной. Сейчас у нее лишь одно желание – заняться любовью с этим мужчиной, ощутить его внутри и раствориться в оргазме. Весь остальной мир исчез. Она движется вокруг него, словно тигрица, зная, что поймать добычу будет нелегко. Она пытается предугадать его движения, но каждый раз он оказывается быстрее или умнее ее. Она не может его поймать, что только усиливает желание.

Игра продолжается больше часа. Пема совершенно пьяна желанием. Доходит до того, что ей уже неважно получить «добычу». Ее удовлетворяет энергия всего действа сама по себе. Когда она наконец готова оставить объект своей страсти, добыча бросается на тигрицу. Прикосновения Арьи нежные, но твердые и властные. Он располагает ее в разных сексуальных позах, но не проникает в нее, хотя его лингам полностью эрегирован. Пема плывет по течению и страстно следует за ним. Она чувствует себя сильной и могущественной, но в то же время уязвимой. Энергия Арьи поступает напрямую в ее половые органы, словно он физически проникает в нее. Это наполняет ее оргазмическими волнами. Они двигаются вместе в самых причудливых позах, открывая Пеме наслаждение, которого она прежде не знала. Ощущения в теле такие, каких она еще не испытывала. Некоторые позы открывают прежде закрытые пути для энергии. Она становится все более расслабленной, открытой и наполненной. Это похоже на полет без отрыва от земли. Пространство наполняется блаженством.

* * *

Должно быть, она заснула или потеряла связь с происходящим. Она не может вспомнить, как закончилась игра. Она лежит под одеялом. Арья сидит рядом с ней, частично укрытый шалью. Он выглядит великолепно. В Пеме мгновенно пробуждается желание.

– Когда я проснулся тем утром после встречи со смеющейся женщиной-ветром, у меня, должно быть, было такое же лицо, как у тебя сейчас, – довольное, удовлетворенное, освобожденное… – говорит он сладким голосом.

Пема отвечает ему улыбкой, что делает ее удовлетворенное состояние еще более прекрасным.

– Я лежал под лучами утреннего солнца, пели птицы, журчала река, легкий ветерок играл с моими волосами. Я был в раю! – говорит он, нежно убирая волосы с лица Пемы. – Конечно, я хотел снова ее увидеть! Это было такое сильное желание. Я знал, что это не галлюцинация, иначе я был бы совершенно безумен. Лежа на той скале, я думал, что же мне делать. Я дал обещание поститься и оставаться на скале двадцать один день, что бы ни случилось. Но это было не просто событие – оно пошатнуло всю мою дисциплину, мои убеждения, мои жесткие установки! – говорит он, улыбаясь Пеме, прежде чем продолжить рассказ.

– Я встал и решил найти ее. Спустившись со скалы, я коснулся ногами воды и впервые по-настоящему почувствовал, что такое вода. Я искупался – какие это были ощущения! Вода не только омывала мою кожу, но и проникала под нее. Я долго наслаждался ею, прежде чем отправиться на поиски моей смеющейся женщины-ветра. Я понятия не имел, куда и в каком направлении идти – вверх или вниз по реке, а может быть, в джунгли. Я просто прислушался к интуиции, которая оказалась не очень хорошей, потому что я ее не нашел. Я шел весь день, но так никого и не встретил. Я был разочарован и расстроен. На ночь я вернулся к своей скале в надежде на то, что она ко мне вернется, но этого не произошло. Так продолжалось несколько дней. Я впал в совершенное отчаяние. Мне казалось, что если я упущу ее, то вся моя жизнь пройдет впустую. Наконец однажды вечером я настолько отчаялся, что в слезах позвал ее. Я чувствовал себя немного глупо, но мне уже было все равно, как я выгляжу. Я и без того предстал перед ней в состоянии полной беспомощности, так что это уже не имело значения. Я звал и звал. Поскольку я не знал ее имени, я называл ее смеющейся женщиной-ветром. Я звал ее и признавался ей в любви. Я выразил желание стать ее учеником. Я сказал, что сделаю все, о чем она попросит. Я сказал, что буду служить ей с полной преданностью. В тот вечер я стал изъясняться очень поэтично! – смеется он. Пема улыбается и кладет голову ему на колени.

– Поэзия никогда не была моей сильной стороной, но тогда она давалась мне так свободно. Я произносил слова, которые никогда прежде не приходили мне на ум. Казалось, моими устами говорит некий божественный язык. Это было очень чисто. Я стоял на камне, и все эти слова любви летели к моей смеющейся женщине-ветру. Было даже неважно, дойдут ли они до нее. Выпуская их на волю, я ощущал освобождение и душевный подъем. Как бы то ни было, меня слышали река, камни и деревья вокруг, и одного этого уже было достаточно! Когда мои поэтические излияния прекратились, я сел и прислушался к безмолвию ночи. Я закрыл глаза. Я не пытался медитировать или практиковать йогу. Я просто сидел. Это было блаженство. После стольких лет отчаянных попыток достичь блаженства и тишины, я пребывал в них без усилий, нисколько над этим не работая. Все пришло просто, словно ласковое дуновение ветра. Пространство открылось, и я провалился в него. Я летел, сидя на той большом скале. Может быть, прошло несколько часов, а может, несколько минут – я потерял счет времени. Потом я почувствовал… да, я почувствовал ее. Она была там, прямо за мной. Я узнал ее запах. Мое сердце наполнила радость. Было так приятно ждать с этой пульсирующей во мне радостью. Я чувствовал себя страстно и терпеливо живым, и это ощущение было совершенно новым. Она долго оставалась позади меня. Наверное, она сидела, как и я, настраиваясь на тишину, пока не нарушила ее словами: «Я люблю тебя». Они не только нарушили тишину, но и сломали меня. Они попали прямо в мое сердце и разорвали его на миллион осколков света. Во мне танцевали радуги, множество разноцветных солнц взошли на небесах моего сердца. Я был переполнен светом. Любовь – должно быть, это была любовь. Я не мог дать этому названия. Это было ново и в то же время совершенно знакомо, нечто не прочувствованное за многие годы, а возможно, и за многие жизни. Это был чистый свет, ярко освещающий и согревающий все мое существо. Те же слова жгли мои губы, но произнести их было невозможно. Я никогда еще никому не говорил «я люблю тебя». Но в ту ночь эти слова вырвались из моего сердца совершенно свободно, словно дикие птицы. Мой рот держал их в клетке из-за неуверенности или, возможно, застенчивости. Я не смел шевельнуться, хотя мне, несомненно, хотелось повернуться и заключить в объятия любовь, воплощенную в прекрасной смеющейся женщине-ветре. Я так и остался сидеть с закрытыми глазами, и свет озарял птиц любви, которые пели в моем сердце. Страсть ворвалась в мое тело, словно необъезженные кони, и разбудила мой лингам, который стоял у меня между ног, подобно дереву.

– М-м-м… – шепчет Пема, в ответ Арья улыбается и нежно поглаживает ее по голове.

– Сидя там с разгоряченной жизненной силой, я ждал, что смеющаяся женщина-ветер сделает первый шаг, но этого не произошло. Она так и сидела позади меня. Ее присутствие пробудило глубокую страсть, желание и чувственность. Энергия наполнила мой лингам, словно лава вулкан, готовый вот-вот взорваться. Это было так оргазмично. И этому не было видно конца. Я долго оставался на грани извержения. Это наполняло меня блаженством. Когда я перестал чего-либо ждать, смеющаяся женщина-ветер сделала нечто, превзошедшее все мои ожидания. Она подошла и села ко мне на колени. Это выходило за пределы всех моих мечтаний. Она обвила меня руками и окутала своей любовью. Казалось, словно меня обволокло звездное небо, одновременно темное и сияющее. Ее теплое тело, мягкая кожа, нежный аромат и губы, целующие мою шею… Ничто не могло сравниться с этим мгновением, никакие слова не способны передать ту энергию, которая осветила мое существо. Сказать, что я был в раю, значит не сказать ничего. Я сам стал раем. Она не двигалась. Она просто медленно и глубоко дышала, и я вторил ее ритму. Я глубоко соединился с ее таинственной энергией. Она была оргазмичной! Настолько мощно оргазмичной, и в глубокой тишине. Она была такой огромной, такой далекой и в то же время такой достижимой. Она полностью меня приняла… Мы оставались в этих объятиях целую вечность. Я чувствовал, будто мы оставались в этой позе все то время, что прожили вместе. Мы так и не разомкнули тех объятий. Все, что мы делали после, только укрепляло и углубляло их, – говорит он, глядя на картины на стене рядом с ними.

Пема лежит с закрытыми глазами, но ее уши все слышат, а сердце глубоко тронуто. Она впитывает каждое слово Арьи.

– Эти картины написала она. Она была художницей. Она была такой созидательной. Она хорошо умела раскрывать красоту любого предмета и человека. То же она сделала и со мной. Это был ее способ передачи мудрости, так она открывала других к пробуждению. Ее звали Хасья. Созвучность наших имен всегда укрепляла меня в мысли, что мы были созданы друг для друга. Это всегда вызывало у нее смех. Ее смех был подобен драгоценным камням любви. Эта пещера была нашим храмом. Здесь она учила меня заниматься любовью, как Йогой Творения. Она обнажила мою похоть, мой стыд, мою гордость, мое эго… Она открыла во мне Желание, и это именно то, что я хочу открыть в тебе, моя дорогая Пема, – говорит он, поворачиваясь к ней и поднимая ее голову со своих колен.

Пема садится перед ним в ожидании, потому что теперь она знает, она понимает: ей нужно открыться, чтобы принять то, что он хочет ей передать. Она понимает, что Арья, как и Хасья, – Мастер, способный открыть Красоту даже в самом закрытом камне.

– Я вся твоя… – говорит она, преданно глядя на него.

– Желание – это ключ, который связывает все в этой Вселенной, от цветов до животных, от деревьев до птиц, от рек до камней, от мужчины до женщины, от звезд до земли. Желание – это то, что побуждает их всех двигаться навстречу друг другу, создавая формы для существования великолепной Красоты, для жизни. Желание – это источник первозданной энергии, которая возникает, чтобы проявить себя в мире форм. По своей сути желание эротично и чисто. Желание питает все и вся. Ты можешь затмить его похотью и нуждой, чтобы оно казалось нечистым и унизительным. Но называть его нечистым ошибочно. Оно находится вне двойственности. Желание можно запятнать, но от этого оно не станет нечистым. Это все равно что сказать, что солнце становится нечистым, когда его застилают тучи, как говорят глупые так называемые святые, которые не смеют коснуться даже тени человека из низшей касты. Это только показывает, как сами эти святые далеки от света, потому что как только ты становишься светом, никакая тень не может тебя затмить. Так и с Желанием: никакая тень не может его очернить. Желание остается чистым, какие бы тучи над ним ни клубились. Его нельзя коснуться, но можно настолько отождествиться с тучами, что станет невозможно соотнести себя с чистотой Великого Желания; в такие моменты мы говорим о нечистом Желании. Но пусть тебе будет ясно: нечистое Желание – это не что иное, как твое непонимание Великого Желания. Оно ничего не говорит о самом Желании. Поэтому, когда я буду говорить о чистом и нечистом Желании, ты должна четко понимать, что я имею в виду. Я говорю не о хорошем или плохом, я не использую термины двойственности. Я говорю об отождествлении с тучей или о распознавании света за ней. Я говорю о том, чтобы вспомнить о сути или забыть ее. Здесь нечему учиться, Пема, нужно только вспомнить. Ты хочешь вспомнить? – спрашивает он с сияющими глазами.

– Да… – шепчет она.

– Чтобы вспомнить Великое Желание, тебе придется пройти сквозь тучи. Ты к этому готова? – спрашивает он Пему, нежно держа ее за руки.

– Да… – едва слышно шепчет она.

– Ты уже видела тучу стыда, теперь надвигается туча похоти. Ты уже одной ногой стоишь в ней! – говорит он со смехом, отчего Пема на мгновение опускает взгляд, но потом тоже смеется и осмеливается снова посмотреть на него.

– Пема, не опускай больше взгляд. Всегда смотри прямо на меня, – говорит Арья с легкой властностью в голосе. – Не бойся быть открытой. Оставайся прозрачной, как река, текущая в пещере, – ласково заключает он, вставая и увлекая за собой Пему.

– Я хочу, чтобы ты посмотрела на эти картины. Разденься перед ними. Не торопись. Почувствуй их своим телом. Я посижу снаружи у костра и вернусь, когда пойму, что ты созрела для следующего шага, – говорит он, целуя левую руку Пемы.

* * *

Она стоит посреди пещеры и оглядывается по сторонам. Со всех стен и потолка она слышит шорохи, стоны, шепот, дыхание и хихиканье всех пар, которые безнаказанно занимаются любовью. Они обнажают свою чувственность, свой эротизм, свой экстаз, свою близость, не заботясь о том, как это выглядит со стороны и что подумают другие. Немного смущаясь, Пема начинает раздеваться. Она задается вопросом, кто сейчас чувствует себя более обнаженным: она или люди на картинах. Она немного удивляется, осознавая, что меньше смущалась в объятиях Арьи, когда он располагал ее в эротических позах, чем наедине с этими картинами. Они кажутся более откровенными, словно она осталась один на один со своими эротическими чувствами. Она раздевается очень медленно, и ее обнаженное тело дрожит от чувственных вздохов любовников на стенах. Она остается стоять обнаженной, не смея пошевелиться. Она ждет, когда кто-то из персонажей картин пригласит ее на пир. Перед собой она четко видит двух любовников, двигающихся в позе, которая ее смущает, хотя она сама принимала ее во время занятий любовью. Но внезапно увидеть их со стороны – совсем другое дело.

– Так вот как я выгляжу, когда занимаюсь любовью! – шепчет она себе под нос.

В ней сразу же возникает чувство стыда. Стыд, ее странный спутник, который следует за ней всякий раз, когда она испытывает удовольствие. Стыд, который говорит ей, что в этих позах она выглядит как проститутка. Стыд, который отравляет, осуждает и подавляет невинный и естественный акт чувственности и наслаждения. Стыд, который накидывает вуаль на реальность, чтобы она не могла с ней встретиться. Стыд, который запрещает ей постигать глубины жизненной энергии. Стыд, который держит ее в плену лжи… Она дышит глубже.

– Стыд, тебе не нужно застилать мне глаза. Я хочу видеть все как есть… – говорит она вслух.

Она раскрывает глаза шире, а ее зрение становится острым, как у орла. Она полностью поглощена картинами напротив. По всему ее телу вдруг пробегает дрожь, а в половых органах вспыхивает сексуальный огонь. Она подходит ближе к непристойным любовникам. Женщина стоит на четвереньках, а мужчина проникает в нее сзади. Похоже, что он входит ей в анус. Перед ней стоит мужчина и держит свой пенис прямо у нее во рту. Каждого мужчину сзади держит женщина. Та женщина, которая принимает это интенсивное проникновение, выглядит так, словно ей это очень нравится. Ее лицо светится от удовольствия. Глаза мужчин открыты, они смотрят друг на друга. На их лицах написано глубокое наслаждение. Пема начинает представлять себя на этой картине. Она пытается понять, какой из трех женщин могла бы быть. Ей кажется безопасным быть одной из тех двух, держащих мужчин, но, когда она переключается на ту, в которую проникают, все ее сознание охватывает возбуждение и она начинает в него погружаться. Ее сознание целиком поглощает всю сцену, изображенную на стене, и начинает добавлять движения, звуки, переполняя Пему возбуждением. Она двигает телом ему в такт. Вскоре она снова уподобляется животному в течке, как тогда, на берегу реки, но на этот раз без гнева и ярости. На этот раз ее охватывают сильное наслаждение и жажда получить еще больше. Она смотрит на картину и проецирует на нее образы из своего сознания. Это наложение возбуждает еще сильнее. Ее разум полностью овладевает телом, посылая ему все новые и новые возможности получить удовольствие, принимая разные позы. Возбуждение достигает пика. Одной рукой она тянется к своим половым органам и начинает неистово и стремительно их ласкать. Другой рукой она берется за груди и сжимает их. Ее взгляд не отрывается от картины, в то время как ее сознание сходит с ума, представляя, как половые органы движутся у нее во рту и анусе. Пема все быстрее трет свои половые органы. Она не чувствует физических ощущений. Она чувствует только то, что вызывают у нее в сознании картины. Она получает больше удовольствия от картин, чем от реальных ощущений в теле. Она произвольно их усиливает, отдавая весь контроль сознанию и наращивая возбуждение. Ее взгляд прикован к картине напротив, особенно к половому органу во рту женщины. В ее сознании раздается голос мужчины, который командует: «Соси у меня, соси!» Мужчина близок к эякуляции, и это тоже приближает Пему к оргазму. Она утопает в энергии, которую раньше не знала. В ее теле нарастает напряжение полного сексуального восторга. Это никак не связано с реальным мужчиной, с реальной встречей с реальным мужчиной. Нет никакой встречи, никакого слияния, только сексуальные мысли, которые все больше и больше опьяняют ее похотью.

На пике напряжения в ее теле и сознании мужчина наконец-то эякулирует, причем не только ей в рот, но и на лицо. Она вскрикивает от наслаждения, хотя звук больше похож на крик боли, поскольку оргазм наступает в половых органах, но не распространяется дальше. Ее сердцебиение и дыхание учащены. Она вымотана, но испытывает определенное удовлетворение. Напряжение было снято. Она лежит на полу с чувством расслабленности.

Она закрывает глаза. Картины все еще на месте, но постепенно исчезают, уступая место новым. Похоже, что ее разум сейчас полностью раскрывает свой потенциал для секса. Она открывает глаза, чтобы отвлечься от этих образов, но видит на потолке новые картины, которые возбуждают в ее сознании еще более похотливые фантазии. На этот раз в сексуальную игру вовлечено больше пяти человек – их так много, что она не может сосчитать. Она не может понять, кто с кем и что делает. Вся эта сцена вызывает в ее сознании сильное возбуждение, и, хотя ее тело устало, она не может ему противостоять. Ее сознание создает целый фильм из неподвижной картины. Главная актриса – Пема, и именно она оказывается во все более безумных и похотливых позах. Она – рабыня разума, чей аппетит больше нельзя удовлетворить. Все больше и больше сексуального удовольствия – вот его мотивация, его девиз, его движущая сила. Пема следует за ним, находя в этом удовольствие от власти доминировать для собственного удовлетворения, для получения желаемого. Все дело в ее собственном сексуальном удовлетворении.

Она принимает странные позы, представляя мужчину сверху или себя на нем, женщин, сосущих ее грудь или лижущих ее половые органы… Она открывает великое множество сценариев для получения сексуального удовольствия. Она проигрывает их все. Напряжение в ее теле и сознании растет.

Арья сидит неподалеку. Пема не заметила, как он вошел. Она полностью утратила связь с реальностью, упиваясь собственным миром фантазий. Ей нет дела до всего остального. Она пьет эти сочные картины, позволяя им опьянять свое тело наслаждением. На грани очередного оргазма, представляя, как мужчина мастурбирует на ее ягодицы, пока женщина вылизывает ее клитор, она случайно замечает Арью. Она не уверена, является ли он частью ее фантазий или действительно находится здесь, но мгновенно включает его в свои фантазии. В воображении Пемы ему назначены роль и действие, и это быстро приводит ее в такое возбуждение, что влечение становится совершенно непреодолимым. Она приближается к нему. Она понимает, что он реален, и не только в ее сознании, но почему-то это не имеет значения. Важно лишь то, чтобы он оставался послушным актером из ее фантазий. Она подходит к нему вплотную, срывает с него одежду, чему он не противится. Она царапает его грудь, на что он в ее фантазиях должен ответить шлепками, но в реальности он даже не шевелится. Она чувствует легкое разочарование, но продолжает. Она валит его на пол, забирается на него сверху, облизывает его тело и хватает его половой орган. Он не шевелится и не издает ни звука. Раздражение Пемы становится все острее. Она делается жестокой, властной, трясет и оскорбляет его, но ничто не заставляет его двигаться. Она сосет его лингам, чтобы его поднять, но даже это не заставляет его пошевелиться. Ее раздражение настолько велико, что она дает Арье несколько яростных пощечин.