Читать книгу: «Записки президента 2», страница 6

17.

В этом году решили сделать присутствие президента на Дне рыбака зримым и ощутимым. К месту проведения меня привезли заранее, чтобы не создавать лишней толчеи там, где и так будет не протолкнуться. По одной рыбке нам с женой поймать удалось, поэтому от купания к огромному сожалению главы магистрата мы были избавлены и, когда все хохотали над бедолагами, которых сталкивали в воду, Ирина вдруг тихонько взвизгнула и подскочила. Через секунду рядом с нами стоял Вася, держа в охапке мальчонку лет четырёх с пустым ведёрком. Маленькому засранцу удалось как-то пролезть под временную трибуну, на которой мы находились, и окатить спину первой леди водой. Он верещал и колотил начальника личной гвардии ножонками, а у того был совершенно глупый вид, потому что, с одной стороны он прохлопал угрозу, а с другой – ему было некого не то, что пристрелить на месте, а даже сдать Загорину. Вот с этим видом его и сфотографировали дежурившие возле трибуны репортёры. Самый удачный снимок уже через пару минут появился на тех самых экранах вдоль Набережной и разлетелся по интернету. Вторым кадром дня была фотография хохочущей Ирины.

– Обратно в сержанты я тебя разжаловать не буду, – объявил я Юрику уже в вертолёте по окончании мероприятия, – но теперь ищи себе накладную бороду и подлиннее. Иначе мы перестанем брать тебя с собой в город. Твоя морда теперь гораздо известнее моей, нас спалят в первом же кабаке.

– Евгенич, я до сих пор в шоке, как он пролез. А вдруг террорист? А если бы ему поручили бомбу какую пронести? У меня сегодня такая раздача люлей на вечер намечается, шо вы меня, наверное, до завтра не увидите.

Нас отвезли в один из новых, построенных турками, пансионатов на берегу. Интересно, когда готовился проект, кому пришло в голову обустроить неподалёку вертолётную площадку? Тому же, кому и президентский номер? Егорыч уверяет, что мы тут в подарок, за счёт заведения. Но я точно знаю, что этот номер ещё ни разу не был занят президентом. А теперь хозяева смогут объяснить, почему он так называется и столько стоит. То есть работать в рекламе я уже начал, а люди пусть зарабатывают. За такую светлую мысль я могу им даже гвоздём на полировке автограф оставить: «Здесь был Макс». Номер и правда был шикарным, с собственной террасой и бассейном на балконе. И всё это – на двадцать третьем этаже здания с прозрачной крышей. Лежишь в кровати или отмокаешь в бассейне, а над тобой – звёздное небо. Я глянул вниз, там при свете фонарей на дорожке вдоль моря стояла в упоре лёжа моя личная гвардия, а между парнями ходил Вася, периодически навешивая с ноги то одному, то другому. Сзади неслышно подошла Ирина, обвила мою шею руками и, проследив за направлением моего взгляда, поинтересовалась:

– Вечерняя прогулка?

– Скорее, комплекс упражнений, но что вечерний – точно.

– А пойдём к морю? Бассейн тут классный, но я могу и в Стóлице в бассейне поплавать, а на море мы уже почти два года не были.

– Конечно, пойдём. Заодно Вася отдохнёт немного от истязаний. У него же тут аквалангистов нет, придётся всю эту банду на берегу строить, чтобы они за нами присматривали.

– Ты уверен, что нет? Я бы не удивилась.

– Ну да, он же за две недели знал, что мы сюда приедем. Ну бери халаты, пойдём, посмотрим, как он будет выкручиваться.

Пока мы шли пять шагов к персональному лифту, охранник у двери уже шептал в переговорное устройство: «Один и Два вышли из номера, повторяю, Один и Два вышли из номера». Лифт и правда был отдельным. Специально для этого этажа. Он мог остановиться где угодно, но попасть в него могли только постояльцы нашего номера. Внизу он доходил до подвального помещения, откуда были выходы в паркинг и по собственной подземной галерее – к морю.

Я даже знать не хочу, как этот берег превратили в песчаный пляж. Мы как-то пытались устроить тут пьянку ещё лет двадцать назад. Здесь, куда хватало взгляда, тянулся глинистый обрыв высотой с пятиэтажку, а узкая полоска у моря была завалена какими-то покрытыми гниющими водорослями булыжниками. И мне хватило одного пикника на бережке, чтобы решить больше здесь не появляться. Теперь с наружной стороны подъездную дорогу отделяла от степи густая роща, территорию покрывал мягкий зелёный газон, по которому можно было ходить босиком, и пальмы с кипарисами росли с таким видом, как будто тут и родились.

Вот из-под таких пальм мы и вышли на пляж. Берег был абсолютно безлюдным и, если бы я не знал, что за нами сейчас наблюдает, минимум, двадцать пять пар глаз, предложил бы Ирине искупаться нагишом. Шорох прибоя почти сливался с тихим звуком мотора невидимой в темноте лодки, а луна была абсолютна безразлична к проблемам личной гвардии какого-то там президента.

– Они здесь? – прошептала Ирина.

– Причём все сразу. Мы же им зарядку прервали, – так же шёпотом ответил я, – поэтому целоваться будем максимально целомудренно.

– Ммммм… Но только, если догонишь, – ответила любимая жена главы державы и скользнула в полосу прибоя.

У меня получился настоящий выходной с возможностью не вылезать из постели до десяти утра, завтраком на террасе у бассейна и прыжком с разбега в море, пока остальные отдыхающие не поняли, кто тут решил окунуться. Рядом внезапно вынырнул Юрик, помахал Ирине рукой со сбитыми костяшками и попросил не заплывать за буйки. Вот, вроде же, заехали, чёрт знает куда, а вокруг одни знакомые лица, причём некоторые из них со свежими кровоподтёками.

Отдохнуть удалось целую неделю, Егорыч как-то выкроил её в распорядке. Всё это время мы старались, чтобы нас не узнали соседи по пляжу. Шапочки для плавания, тёмные очки и, самое главное – отсутствие у людей ожидания встретить под пальмой президента, помогли нам избежать лишнего внимания, благодаря чему влюблённая в море Ирина могла часами сливаться с объектом своей страсти.

– Интересно, а ракушки отсюда можно считать настоящими сувенирами? Мы же знаем, что они тут непонятно как появились. Господин президент, я с тобой разговариваю!

– Что? – на этот раз я задремал у бассейна, а Ирка сбежала на пляж.

– Ракушки, говорю, отсюда на память есть смысл везти? Их же самих сюда привезли откуда-то.

– Это вопрос философский. Ты же здесь их нашла, то есть, для тебя они – часть местной природы. Как пальмы. А то, что два года назад здесь не то, что пальм – травы нормальной не было, никто же не знает. Сюда нормальные люди не заезжали. «Птицы не поют, деревья не растут» явно с этих мест писали.

– Птицы, кстати, какие-то поют.

– Да что птицы, я тут белок видел. На пальме. Офигеть. А ракушки-то тебе зачем? Хочешь Матильде привезти? Подразниться?

– Ага и сразу её с Лариской и Жанкой сюда загнать в отпуск. Ты же уговоришь Егорыча их отпустить?

– Только вместе с ноутбуком и при условии, что они отвезут ракушки обратно.

– Думаю, они согласятся.

– Тогда попрошу у Егорыча ещё и вертолёт, чтобы их сюда доставить.

18.

На начало августа был запланирован очередной съезд Партии Нормальных. В этот раз он проходил в Центральном Дворце Культуры. Нас со Званцевым пригласили в качестве почётных гостей, и я просто не мог туда не пойти. Тем более, что среди делегатов было много знакомых лиц. Одна только счастливая физиономия Виктора Борисовича стоила того, чтобы там появиться.

Хотя мероприятие было чисто протокольным, мне, как ни странно, понравились отчёты губкомов. Они действительно что-то делали и люди уже привыкли к тому, что так должно быть. В партийные комитеты приходили с жалобами на работодателей, на коммунальщиков, на чиновников, там обсуждались вопросы, которые потом рассматривались местными Собраниями, они участвовали в управлении жизнью своих общин от организации, не поверите, субботников до предложений по изменениям в налогообложении. И теперь любая, объявившая себя политической партией, группа лиц по предварительному сговору просто обречена работать с народом и для народа.

Когда меня попросили сказать пару слов, я впервые за долгое время поднялся на трибуну с удовольствием.

– Я абсолютно искренне рад вас всех видеть. Если бы не вы, нам, вместо настоящего, сейчас строили бы будущее какие-то другие люди. И несмотря на то, что я не могу сейчас быть членом партии, я всё равно один из вас, правильнее даже будет сказать – один из нас с вами, потому что я такой же гражданин Славии, как и все вы. Ну ладно, не совсем такой. Меня, скорее всего не накажут, если я проеду на красный, но мне трудно это проверить – личная гвардия за руль не пускает. Я хочу сказать, что не все славцы – члены партии, но все члены партии – славцы. И нам нужно постоянно об этом помнить. О том, что мы живём у себя дома и никто нам тут хорошо не сделает. Перестал гадить в подъезде – перестань мусорить на улице. Научился доносить окурок до урны – побрейся, – тут я провёл рукой по лысине, в зале захихикали, – и надень чистую рубашку. Глядишь, так постепенно и понравится жить по-человечески. Да, сначала трудно, как в детстве – чистить зубы, а потом организм привыкает к хорошему, и ты уже смотришь на мир в чистые окна. И сосед твой, и сосед соседа. И не когда-то завтра, а вот прям щас. А вы тем и отличаетесь от остальных соотечественников, что не только сами ходите в чистых рубашках, но можете и другим объяснить, в чём лучше стирать и как правильно гладить. А государство поможет, чем может, защитит и поддержит. Спасибо, что вы есть у Славии и это – не высокие слова для газеты, а настоящая, от души, благодарность за ваше участие в жизни страны.

Да, я задержался на банкет и постарался чокнуться, если не с каждым, то со многими. Это именно те люди, на которых держится моя власть. Не жандармерия, не национальная гвардия и даже не Управление Безопасности. А люди, которым не всё равно. И я знаю, что они есть и беззастенчиво этим пользуюсь. Уже половину срока, кстати.

Ноябрь – не самый ласковый месяц в Приморской губернии, но именно в ноябре был готов к открытию наш с принцем НПЗ. По замыслу проектировщиков огромный рукотворный остров должен был выглядеть, как оазис в пустыне. Сейчас его покрывала несколько пожухлая из-за времени года трава, но растительность здорово напоминала внутренний двор пансионата, в котором мы были летом. Принц с директором встречали нас у въезда на мост, соединяющий новую территорию Славии с материком. Собственно, это было вполне логично, поскольку самолётик, на котором мы туда прилетели, приземлился на перекрытой по такому случаю дороге, выходящей на трассу в Оливию и построенной как раз с учетом возможности использовать её как взлётно-посадочную полосу. С рулёжными дорожками и даже капонирами для пяти самолётов. То есть они там аэродром настоящий замутили. Я спросил у приморского губернатора, как они решили вопрос с землёй, а он ответил, что земля здесь всё равно пустовала. Тем более, что для строительства острова арабы забрали все вывезенные турками с побережья булыжники и горы глины, которые чуть не стали частью ландшафта в одном из пустынных районов Приморья. Так отчего же было не помочь хорошим людям. Да и кордонная стража с таможней должна где-то находиться. То, что они в порт-из порта возят, нас, вроде, не касается, а если что на берег провезти захотят, здесь досмотреть удобнее.

После того, как мы с принцем перерезали ленточку, директор завода вызвался провести для нас небольшую экскурсию. Для меня трудно будет повторить хотя бы половину из услышанного, невзирая на то, что про крекинговые колонны и степень очистки используемой воды я слышал ещё в мае от россиян, но этот проект был значительно масштабнее и просто красивее, а собственный порт делал его независимым от связи с землёй. Поэтому мост и дорога были нужнее Приморью, чем острову, так можно было хоть что-то оставлять в губернии, а не просто смотреть вслед уходящим танкерам. Кроме того, остров потенциально был мощным потребителем всякой всячины от продуктов до электроэнергии. Местные власти подсуетились, нашли международных угольных торговцев и привлекли в качестве инвестора, чтобы забабашить на соседнем островке теплоэлектростанцию. И теперь продают пар и направленное движение электронов предприятию, которое наполовину государственное. Хорошо хоть цена приемлемая.

Я заметил среди гостей нашего муфтия и спросил у Аслана, как его теперь правильно называть.

– Хаджи-Ыбрагым.

– А ты не знаешь, что он тут делает?

– Нэ успэл с ным гаварыт. А вот он сам ыдот.

К нам действительно приближалась зелёная чалма Асланового родственника.

– Ас-саляму алейкум, Хаджи-Ибрагим.

– Ва алейкум ассалям, господин президент.

– Что привело Вас в такое мирское место?

– Меня пригласили на открытие мечети, господин президент, её построили вместе с заводом. Среди рабочих много правоверных. В Приморской губернии вообще много мусульман.

Пока мы беседовали, подошёл принц.

– Не скучаете, господин президент? – перевёл муфтий, в совершенстве владевший родным языком. Пророка

– С Вами не соскучишься, друг мой. Вы можете гордиться тем, что создали. Это воистину одно из чудес света.

– Лишь Аллах всемогущий волен создавать, мы – только инструмент в Его руках.

– Он не ошибся с выбором инструмента, дорогой принц.

– Похвала из Ваших уст много для нас значит, господин президент. Надеюсь, у нас найдутся и другие возможности для сотрудничества.

– Вам известно о российском заводе, который обеспечивает топливом внутренний рынок Славии. А в январе мы планируем запустить завод удобрений. Уже в следующем году у нас появится дешёвое продовольствие, возможно оно заинтересует подданных вашего короля. Имея здесь собственный порт, ваша страна, может стать крупнейшим покупателем.

– А мы сможем договориться о том, чтобы самим выращивать на ваших землях крупный рогатый скот?

– Я в этом просто уверен, но чтобы не строить ещё один остров, выберите сами территорию с подходящими природными условиями и мы с Вами съездим в гости к губернатору.

19.

Лучше всего жить в стране, где ничего не происходит – ни войн, ни природных катаклизмов, ни-че-го. Сидишь перед телевизором, а все цунами и извержения вулканов – где-то далеко, и ты понимаешь, как тебе жаль пострадавших от урагана. И желательно, чтобы годы такой скукотищи сбивались в столетия. Это – те самые тучные видом бурёнки из сна фараона. А мне, вроде бы, даже семи не нужно, президентский срок у нас пять лет. Но река времени непредсказуема и достаточно будет одной тощей коровы, чтобы стало ясно – не додумался Швец предусмотреть на чёрный день чего-нибудь. Вполне возможно, что какая-то фигня случится уже у следующего президента. Найдутся, конечно, те, кто скажет, при Швеце, мол, такого не было. Но сам-то я тоже в этом жить буду, поэтому лозунг про потоп после нас считаю неконструктивным. Об этом, конечно, в новогоднем обращении не скажешь, пришлось развлекать народ, выстрелив пробкой от шампанского в фонарь и разлив шипучее вино по бокалам. Ирине, себе и съёмочной группе. А вы правда предпочитаете, чтобы вам перед тем, как часы бить начнут, об успехах минувшего года с постной рожей бубнили? Вот и мы подумали, что семейный праздник, он и у президента – семейный, а оператор разве свой глоток не заслужил к четвёртому дублю? Почему бы ему и осветителям тоже в кадр не попасть?

Первый мешок селитры я получил к Рождеству. Не знаю, как она там удобрять будет, но в воде я горсть её развёл, газету вымочил, высушил, в фольгу завернул… Работает! Кстати, личная гвардия и другие службы – тоже. Клубы дыма с президентского балкона не каждый день валят.

Утром следующего дня, расставив тарелки, Аслан как-то нерешительно спросил:

– Максым Еугэниуыч, можна просба задат?

– Конечно, можно и заранее разрешаю.

– Я сэръозна. Мой родствэнык разрэшэный хочыт авэц развадыт.

– Он надёжный человек?

– Я бы нэ папрасыл.

– Ну, смотри – ты же наш друг и мы с тобой прошли гораздо больше, чем с какими-то американцами, которые тут фермы строят. Конечно, я разрешаю, только я сам такими вопросами не занимаюсь, подойди к Егорычу, скажи, что я разрешил, а он направит, куда надо.

Когда мы с Ириной остались одни, она, хихикнув, поинтересовалась:

– Не такие ли вещи, господин президент, называют кумовством? Так и до коррупции скоро докатитесь. И вообще, это точно царское дело – чужих баранов считать?

– Ты же понимаешь, что он нам верой и правдой уже почти четыре года служит, и ничего никогда не попросил. А для своей родни он – особа, приближённая к императору. Его кодекс воина и понятия о чести можно смело в школьную программу включать. Если обратился, значит, действительно нужно.

– Какой-то Вы сегодня серьёзный, царь-батюшка, неужели ты думаешь, что я на самом деле…

– На самом деле – я. Понимаешь, нам очень повезло с людьми, которые нас окружают. Тот же Аслан, Юрик, Жанна, Лариса, Матильда, секретарша моя Тамара Викентьевна. Я хотел бы, чтобы они думали, что им тоже повезло с нами. Не знаю, как объяснить.

– Не напрягайся, я отлично понимаю, о чём ты, но тоже не могу представить, чем их можно отблагодарить, кроме каких-то подарков и премий. И ведь не спросишь же.

– Я потому и обрадовался, что Аслан наконец-то воспользовался служебным положением. Так он и среди своих авторитет повысит, и мне на душе спокойнее будет. И вообще, это я от тебя заразился, меня люди никогда не интересовали.

– Не свисти. Тебе даже Егорыч уже говорил, что ты к своим внимательно относишься.

– Ну он же со мной знаком меньше, чем я с тобой. Он меня уже зараженным получил. Попробуй, пожалуйста, как-нибудь потихонечку девчонок расспросить, может быть, они одна про другую и наябедничают. Мало ли, что у кого может быть. Родители больные, с жильём проблемы, на новый фотоаппарат не хватает. У Васи детей двое, может быть там как-то со школой и садиком помочь. И с Егорычем переговори, он поймёт, о чём речь и сам ещё подскажет. Нужно было, конечно, перед праздниками озаботиться, но уже прохлопали, пусть будет, как бы невзначай.

– У Лариски дочке шесть лет, она её с мамой, в основном, оставляет. Там тоже можно со школой помочь.

На следующий день все информационные каналы трубили про завод удобрений. С учётом праздничного затишья и отсутствия новостей, это было заметно. Конечно, какому-нибудь горожанину, уже привыкшему к стабильно дешёвому горючему и не связанному с подкормкой растений, интереснее было, как же всё доесть и не поправиться ещё на три килограмма. Но те, кто понимает, прикинули хрен к носу, выяснили, что достаёт и начали готовиться к посевной. Птичники и животноводческие комплексы учуяли запах обилия кормов и некоторые увеличили площади, тем более, что Остапин ещё осенью провёл через парламент ограничения на вывоз зерновых. Весь экспорт – только после насыщения закромов родины. Также было настоятельно рекомендовано изыскать резервы и перерабатывать зерно на месте, как минимум, в муку и комбикорм. Грубо говоря, продавать повидло выгоднее, чем яблоки, потому что на этом зарабатывает ещё и переработка с упаковкой. Чтобы не стать сырьевой базой, нужно развивать пищевую промышленность, а это – опять инвестиции. Так житница будет двигать кузницу, чтобы вместе заработать на здравницу.

Кабинет министров постановил, что рынок не порешает и, по словам премьера, в нашем аналитическом центре с лета дымились компьютеры, потому что нужно было рассчитать объёмы выпуска удобрений, размеры кредитования, необходимый резерв топлива, спрогнозировать расширение спроса и понять, куда девать излишки предложения. Всё-таки был, был смысл в плановой экономике. Вернуться к ней сейчас нереально, но рассчитать, где подстелить соломки, попробовать можно.

Кроме всего этого, Ирина за прошедший год провела работу с минздравом и министерством социальной защиты и выяснилось, что средства на санаторное лечение граждан в стране есть, просто раньше их не так называли и немного не туда использовали. Эти наивные люди думали, что она будет разрезать ленточки и фотографироваться с симпатичными старушками-сердечницами. Откуда им было знать, что она финансист, и к тому же очень хороший. Причём не только по образованию, но ещё и по образу мышления. А какой восторг эта информация вызвала у прокуратуры! А сколько после этого в стране было сшито новых рукавичек! В общем, всю зиму Матильда готовила общественное мнение к тому, что минеральная вода заходит в организм не хуже портвейна, а специалист проводит физиопроцедуры лучше, чем жена, встречающая сковородкой, и с началом весны обновлённые санатории приняли первых пациентов.

Вам знакомы промозглые мартовские вечера, когда, вроде, понимаешь, что весна, что природа расцветает, но, зараза, как-то медленно и неактивно, и ты ходишь, поёживаясь, и думаешь не о покрытых белой кипенью садах, а о камине? Так вот, камин в Замке был, по крайней мере у нас в гостиной.

Мы с Глинским как раз грелись изнутри и снаружи, любуясь горящими поленьями.

– Владимир Егорович, а что Вы думаете об авиации?

Он отложил кочергу, которой как раз разворачивал небольшое брёвнышко в недрах топки.

– Что летать нужно самолётами. Или Вы о бомбардировочной авиации? Так её у нас нету.

– Вы – слишком приземлённая натура.

– Если бы я был натурой возвышенной, кто бы тогда реализовывал Ваши прожекты, господин президент? Говорите уже, что именно я должен думать об авиации.

– Там есть самолёты. И они летают.

– Да ладно! – он слегка склонил голову набок, – честно говоря, я рассчитывал ещё на пару бокалов, но раз Вам на сегодня уже хватит…

– Они не просто летают, а далеко. Вы видели карты?

– Если речь о географических, некоторые даже рисовал.

– А Вы замечали, что самая короткая дорога в облёт России проходит над нами? Над Украиной сейчас летать небезопасно, над Россией – предосудительно, а у нас тут целых два НПЗ, то есть, мы можем заправить самолёт. Мало того, можем заправить выгодно. Своя авиация у нас почти не развита, мы же, в основном, на чужих самолётах летаем, вот пусть они у нас все свои стыковки с пересадками и делают.

– Знаете, Максим Евгеньевич, – он полюбовался отблесками пламени на стекле бокала, – иногда, услышав очередную Вашу идею, хочется сразу же умчаться её выполнять. Прямо, как в мультиках, помните? Когда какой-нибудь кот – вот он был и тут – «вжжухх» и нету. Но не в этот раз. Во-первых, – он снова посмотрел на бокал, – с Вами, оказывается, не так всё печально и ещё минимум пару нам можно, а во-вторых, я не такой бессердечный чурбан, как некоторые, я не могу вот так запросто около полуночи делиться гениальными идеями с людьми, которые, может быть, уже давно бы спали. Нет, могу, конечно, но мне потом как-то неудобно, что ли. Только давайте сразу договоримся, что новый аэродром будет где-нибудь подальше от Стóлицы, а то мне эти туда-сюда самолёты будут спать мешать на пенсии.

– Да можно вообще где-нибудь в Приморье построить.

– Там один уже построили. Маленький, правда. А Вы хотите огромный аэропорт с гостиницами, ресторанами, шлюхами и блэк-джеком, чтобы нам платили за все эти безобразия, за транзит и керосин?

– Кстати, можно и правда там игорную зону устроить. Пусть пассажиры, пока пересадки ждут, развлекаются.

– Ага, или специально летят со всей округи. Чем мы хуже Вегаса? У Вас второго принца нет на примете? Я пока не могу придумать, у кого найти такие деньги. Керосина, в общем, нужно будет много.