Читать книгу: «Мигрант», страница 3

Порошок в барсетке

Карим постепенно осваивался на новом месте. Он поселился в однокомнатной квартире, где кроме него обитали и трудились еще трое его земляков. За исключением Карима, самого молодого, у каждого из мужчин были семья и дети, и они исправно отправляли на родину деньги, оставляя себе лишь необходимый минимум для проживания.

Этот вечер был особенный: из-за досрочной сдачи новостройки, где трудились новые соседи Карима, прораб выхлопотал для них премию, в связи с чем было решено устроить праздничный ужин.

Слушая вполуха крошечный телевизор, притулившийся на допотопном, но исправном холодильнике, Карим хозяйничал на кухне. Ему было поручено важное задание – приготовить плов, и молодой гастарбайтер с радостью взялся за дело. Он промыл рис, нарезал лук с морковью и начал обжаривать куриное мясо. Ему помогал Шухрат, невысокий мужчина лет сорока, который работал водителем на стройке.

Кто-то из его новых соседей ушел в магазин за фруктами, а кто-то, постирав вещи, разговаривал с родней, громко и эмоционально… Обычная жизнь в съемной квартире мигрантов.

Да, пока Карим жил в тесноте, и он только-только собирался выйти на работу. К тому же иногда вместо вкусного шашлыка из баранины ему приходилось довольствоваться лавашом или лапшой быстрого приготовления, но он был оптимистом и искренне верил в хорошее будущее.

Тем более пока все складывалось как нельзя лучше. Во-первых, Карим встал на миграционный учет и получил временную регистрацию в этой квартире. Ему и его соседям повезло, что собственник жилья был тоже их земляк, давно обосновавшийся в Москве и владеющий успешным бизнесом. Поэтому решить вопрос с временной регистрацией было для него раз плюнуть.

Во-вторых, сегодня Карим получил сертификат о сдаче экзамена по русскому языку. Признаться, на самом деле он не очень хорошо владел русским, но земляки подсказали ему, где можно было приобрести нужные документы. Конечно, это было не совсем честно и законно, но другого выхода у Карима не было. К тому же этот сертификат был одним из важнейших этапов для получения трудового патента. Ко всему прочему, что такое «честно и законно» в этой стране, он уже и сам не мог точно понять.

Медицинские справки и все остальное у него уже было, так что дело, считай, сделано. Единственное – Шухрат сказал, что, как только Карим получит патент, ему придется ежемесячно платить за него некий налог, но молодого парня это не смущало. Ему уже пообещали, что буквально через пару дней он сможет выйти на работу, где трудились его соседи, причем они будут в одной бригаде! Так что, если работа будет постоянная, он без проблем сможет оплачивать этот патент…

А дальше можно решать вопрос с разрешением на временное проживание. Но это уже далеко идущие планы, а пока нужно сосредоточиться на других проблемах.

Насвистывая себе под нос, Карим высыпал в казан рис, залив его водой. Он отрегулировал огонь на конфорке, и в этот момент в дверь кто-то позвонил.

– Я открою, – сказал Шухрат, откладывая в сторону сладкий перец.

В прихожей послышался мужской голос, и Карим замер: голос принадлежал Сайдару.

С тех пор как двоюродные братья расстались на вокзале, они виделись лишь однажды. Сайдар приехал к ним в квартиру поздно вечером, возбужденный и суетливый, а рано утром куда-то исчез. На звонки Карима он неизменно и раздраженно отвечал, что у него важные дела, и отключался. И вот на тебе!

– Привет, брат, – поздоровался Сайдар, и они заключили друг друга в объятия.

– Я очень рад тебя видеть. – Карим не мог скрыть улыбки. – Где ты пропадал столько времени?! Я уже думал, что чем-то обидел тебя!

– Все отлично, – усмехнулся Сайдар и, бросив настороженный взор на Шухрата, который вновь принялся за овощи, предложил вполголоса:

– Давай на балкон? Чтобы нам никто не мешал.

– Конечно! Шухрат, посмотри за пловом, пожалуйста!

Они вышли на балкон, и Сайдар прикрыл за собой дверь.

– Ну, как дела, братишка? – задал он вопрос.

– Все хорошо. Документы все собрал, скоро патент будет готов. Работать буду на стройке, в Восточном Бутово. Там сейчас новые дома строят.

– Новые дома… – фыркнул Сайдар, и Карим уловил в его голосе плохо скрытое презрение. К его удивлению, брат достал из барсетки сигаретную пачку. Щелчком выбив сигарету, Сайдар прикурил от зажигалки и с наслаждением затянулся.

– Ты стал курить? – разочарованно спросил Карим. – У нас никто в роду не курил. И твой отец был бы недоволен.

– Нервная работа, брат. Ты вот говоришь, что сдал документы и скоро тебе патент сделают.

– Ну да, – протянул Карим, гадая, куда клонит Сайдар.

– А мне все доки за два часа сделали, вот так!

С этими словами он снова расстегнул «молнию» на барсетке и эффектным движением вынул прямоугольную карточку розового цвета – предел мечтаний многих выходцев из стран ближнего зарубежья, которые приехали в Россию на заработки.

Глаза Карима округлились.

– Трудовой патент? – потрясенно спросил он. – Так быстро?

– А ты как думал? – хвастливо заявил Сайдар, делая очередную затяжку. – Мне, в отличие от тебя, время дорого! Зачем я буду его тратить на эти дурацкие бумажки?! Заплатил кому надо – и все готово.

– А это разве законно?

Сайдар посмотрел на брата так, словно тот был беспросветным тупицей.

– Какая тебе разница?

Выпустив изо рта дым, он перегнулся за парапет и плюнул вниз.

– Будто ты за свою жизнь ничего не нарушал!

– А где ты живешь? – спросил Карим.

Сайдар махнул рукой:

– В Бирюлево, нас там трое в «двушке».

Карим вздохнул. Конечно, втроем жить в двухкомнатной квартире куда приятней, нежели вчетвером ютиться в «однушке»…

– Я тут свел знакомство с серьезными парнями, – продолжал Сайдар. – У них много связей… Вчера весело посидели, коньяк пили! А потом на улице отжигали, школьников местных гоняли.

– Зачем? – не понял Карим. – Они вас оскорбили?

Сайдар снисходительно улыбнулся, обнажая желтые зубы.

– Затем, чтобы они не думали, что мы тут им прислуживать приехали, – чеканя каждое слово, проговорил он. – Мы тоже имеем свои права и, если надо, дадим по зубам! Я хочу, чтобы ты тоже это понимал, Карим. Все русские – трусы и рабы по своей натуре. Им только силу покажи, они тут же в кусты!

– Мне не нужны неприятности, – покачал головой Карим. – Я приехал сюда, чтобы заработать денег на свадьбу и…

– На свадьбу?! – насмешливо перебил его Сайдар. – Ты лох, Карим. Тут такие бабки крутятся, а ты ничего не видишь! Ты мне напоминаешь рыбака, который зашел по колено в воду и ловит дурацких головастиков своими штанами. На большее ты не способен. Чтобы получить знатный улов, нужно заплыть на глубину! И ловить не дырявыми штанами, а хорошей сетью! И тогда твоей наградой будет огромная рыба, целый кит! А не мелюзга у берега.

Карим тщательно обдумывал слова брата. Он хотел сказать, что в чужом государстве нужно вести себя поприличнее, а не гонять ночью местную молодежь. Что пить коньяк, тем более без какого-то повода, – грех, «харам». Что взятки – опасное дело, а документы следует получать в официальном порядке, за нарушение которого российские власти могут строго наказать и даже выгнать из своей страны. Что, в конце концов, чем глубже ты заходишь в воду, о которой с таким воодушевлением говорил Сайдар, тем больше риска утонуть или быть съеденным какой-нибудь хищной рыбой покрупнее тебя… Однако, еще раз взглянув на ухмыляющееся лицо брата, его возбужденные глаза, он промолчал.

Пауза затягивалась, и Сайдар полюбопытствовал:

– Как соседи?

– Нормальные… А кем ты работаешь, брат?

– Курьером, – ответил тот. Помедлив, он прибавил, словно между прочим:

– Я десять тысяч за день поднимаю. За пять дней – пятьдесят, в выходные гуляю.

Кариму показалось, что он ослышался.

Десять тысяч за день?! Неужели курьер в Москве может зарабатывать такие огромные деньги?!

На фоне этой новости сорок пять тысяч в месяц, которые пообещали в отделе кадров платить на стройке, показались ему унизительной подачкой.

– А… что ты возишь? – спросил он, не без труда справившись с нахлынувшими эмоциями.

– Разное, – обронил Сайдар. – Мое дело отвезти клиенту товар, а что внутри – наплевать. Если еще неделю буду нормально работать, меня повысят. Буду в команду набирать помощников… таких, как ты, например.

Он выбросил непотушенный окурок вниз, и Карим, совершенно сбитый с толку, проводил растерянным взглядом мелькающий в воздухе огонек.

– Надо подумать, – неуверенно протянул он.

Сайдар хлопнул его по плечу:

– Только решай быстрее. Думаешь, от такой работы отказываются? Да таких, как ты, тысячи! Они в очереди будут стоять, чтобы их взяли ко мне работать! А сейчас извини, брат, мне позвонить надо. Очень важный разговор.

Достав из кармана джинсов телефон, он прошел в комнату, оставив Карима в одиночестве.

«Пятьдесят тысяч за неделю!»

Эта цифра мигала в голове молодого человека, как неоновая вывеска в безлунную ночь. Он уже представлял, что получает такие же деньги, и воображение раз за разом высвечивало в сознании фантастические картины будущего. Карим тут же бы женился, купил бы хорошую машину, а со временем – дом, обставив его современной техникой…

Пока молодой мигрант предавался мечтаниям, его взор словно невзначай остановился на раскрытой барсетке, оставленной Сайдаром на подоконнике. «Молния» на ней была расстегнута, и наружу выглядывал уголок коричневого конверта. При виде этого едва заметного бумажного треугольника Карима неожиданно посетила шальная мысль: а если он проверит, что в конверте?! Просто так, ради интереса?!

Мысли не успевали за движениями тела, снедаемый любопытством Карим быстро вытащил конверт наружу и, открыв клапан, заглянул внутрь. Его глазам предстал крошечный прозрачный пакетик, внутри которого белело порошкообразное вещество. И в это мгновенье Карима охватил животный страх, он будто очнулся от дурного сна. Прерывисто дыша, он закрыл конверт, мельком бросив взгляд на надпись, сделанную карандашом:

«Эльдар, 3 гр.», а далее следовал номер мобильного телефона.

Воровато оглянувшись (Сайдар, на его счастье, все еще был в комнате, с кем-то разговаривал по телефону), Карим сунул конверт обратно в барсетку. Только после этого он глубоко вздохнул и вытер испарину со лба.

Нет. Никаких философских заходов и заплывов в воду. Если ему суждено ловить головастиков, то так тому и быть. Он не собирается рисковать головой, какие бы деньги ему ни предложили!

Потому что Карим ничуть не сомневался, что в конверте Сайдара были наркотики.

Сор из избы

Отвечая на входящий звонок, Евгения Чащина меньше всего ожидала, что это будет Павлов.

– Артемий Андреевич, добрый день, – поздоровалась она, слегка растерявшись. – Вот уж не думала вас услышать…

– Здравствуйте, Евгения. А вы полагали, что я буду к вам своих помощников отправлять?

– Ну, зачастую все начальники так поступают. У вас есть какие новости?

– Да, я хотел сообщить, что через час буду в школе, у меня назначена встреча с директором. Заодно было бы неплохо пообщаться с вашим сыном Олегом. Он сегодня учится?

– Учится, – со вздохом произнесла Евгения, и Артем мгновенно уловил перемену, прозвучавшую в голосе собеседницы.

– Что-то случилось?

– У него с Мансуром и Азаматом произошел очередной конфликт, – пояснила она. – Эти двое подстерегли Олега после школы и избили его. Я уговорила сына, чтобы он пошел в травмпункт. Кости, слава богу, целые, но у него сотрясение мозга.

– Почему он не в больнице? – спросил адвокат.

– Не захотел, и я не смогла настоять. Он уверяет, что чувствует себя хорошо. По словам Олега, его отсутствие в школе будет воспринято Мансуром как трусость.

– Интересная логика… Но что-то в этом мальчишеском упрямстве есть, – признал Павлов.

– Я как раз свободна и могла бы тоже подойти к школе.

– Отлично, тогда встретимся у ворот. В час дня вас устроит?

– Вполне.

Директором школы, где учились Лена и Олег с Мансуром, оказался щуплый мужчина лет сорока пяти, который представился Романом Алексеевичем. Сквозь жидкие волосы просвечивала плешь, острые глаза-буравчики внимательно уставились на адвоката, затем взор переместился на Евгению.

– У нас общий вопрос, поэтому присутствие здесь председателя родительского комитета вполне уместно, – пояснил Артем.

– Хорошо, я слушаю вас.

– Речь пойдет о Мансуре Мирзоеве, ученике 10-го «Б».

Директор поправил очки.

– Вы насчет того самого случая с одноклассницей? Как ее…

– Лена, – напомнила Евгения.

– Я представляю интересы этой девушки, – сказал Павлов, и при этих словах по узкому лицу Романа Алексеевича пробежала тень. – И у меня есть все основания полагать, что ваш ученик, Мансур Мирзоев, при соучастии своего приятеля Азамата Нурбаева (тоже учащегося вашей школы) изнасиловал Стешкову.

– Разве уголовное дело уже возбуждено? – удивился директор.

– Возбуждено, – кивнул Артем, наблюдая за тем, как менялось лицо собеседника. – Вы меня простите, Роман Алексеевич, но, судя по вашей реакции, вы были бы очень расстроены, если бы делу был дан ход. И не желали этого.

– Вы глубоко ошибаетесь, – возмутился тот. – Я просто хотел сказать, что без веских фактов мы не вправе вешать ярлыки на школьника! Пока не будет достаточных подтверждений…

– Роман Алексеевич, разве мы не заваливали школу ворохом жалоб на этого Мирзоева? – не выдержав, перебила его Евгения. – Да у нас каждую неделю какое-нибудь ЧП с этим Мансуром происходит! То учителя матом обложит, то изобьет кого-то!

Директор моргнул, затем откинулся на кресле.

– Факты? – коротко спросил он, и его взгляд стал колючим.

– Факты на лице моего сына, – решительно ответила Евгения. – Мирзоев вместе с Нурбаевым избили его, вам этого мало? Что должно произойти, чтобы вы наконец начали действовать? Чтобы он убил кого-нибудь?

– Госпожа Чащина, закон защищает в равной мере как вашего сына, так и Мансура, – произнес Роман Алексеевич. Он взял в руки карандаш, осматривая его со всех сторон, словно не видел ничего более занимательного. – Допустим, ко мне придут родители Мансура и обвинят вашего сына в избиении. Кому я должен верить?

– А для этого, Роман Сергеевич, вы тут и сидите, занимая кресло директора школы, – вмешался Павлов. – Осмелюсь напомнить, что в случае подобного инцидента в школе создается комиссия, которая осуществляет проверку изложенных сведений. Если информация подтвердится, то виновного могут привлечь к ответственности, тем более что школьникам, о которых идет речь, уже исполнилось шестнадцать лет. Я не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь, – подтвердила Евгения.

– Ученик, систематически нарушающий дисциплину и закон, может быть поставлен как на внутришкольный учет, так и на профилактический учет в полиции.

Павлов посмотрел на Чащину:

– Мирзоев стоит на учете?

– Насколько мне известно, нет. Позвольте заметить, что с тем багажом хулиганских выходок, который имеет этот Мансур, его давно пора исключить из школы!

Роман Алексеевич отложил карандаш и беспокойно заерзал в кресле:

– Мы не вправе исключать ученика из школы, основываясь на голословных обвинениях. И вы это знаете.

– Отнюдь, – не согласился Артем. – Закон об образовании трактует это иначе. Отчисление из образовательного учреждения, которым в нашем случае является школа, допускается при достижении учеником пятнадцатилетнего возраста. Странно, что вы не слышали об этом. Роман Алексеевич, я рискну предположить причину, по которой вы так отчаянно защищаете этого хулигана. Парень заканчивает школу, ему остался всего год. Возиться с этим отчислением – та еще морока, я слышал, насколько это долгая и утомительная процедура. Да и в Департаменте образования вам попеняют: мол, сбагрили проблемного подростка, не справились! Куда проще кое-как дождаться выпуска и навсегда распрощаться с этим Мансуром. Вот только сколько еще он успеет натворить за этот год?!

Директор тяжело сглотнул и слегка ослабил узел галстука.

– Госпожа Чащина, вы не могли бы нас оставить на пару минут? – внезапно спросил он. Евгения, удивленно переглянувшись с Павловым, молча вышла из кабинета.

– Я слушаю вас, – проговорил Артем, и Роман Алексеевич наклонился вперед, словно намереваясь поведать адвокату страшную тайну.

– Послушайте, Артемий Андреевич, я все понимаю, – понизив голос, заговорил он. – Неужели вы думаете, что я не вижу, какой урод нам достался?! Да еще с Азаматом впридачу!

– Тогда мне непонятно ваше бездействие. Все рычаги воздействия на несовершеннолетних преступников у вас имеются! Вы – директор! Вы что, боитесь?

И, к изумлению Артема, директор кивнул.

– Да, боюсь. Я не стал это говорить при женщине… – начал он. – Понимаете, мы хотели приструнить этих парней. Дети мигрантов вообще головная боль многих школ, я ведь общаюсь с другими директорами и в курсе этой темы. Так вот, после очередной взбучки, которую мы устроили Мансуру, кто-то отравил мою собаку и сжег машину. Я сначала не связывал эти события с Мирзоевым, но через пару дней ко мне на улице подошли двое бородатых парней. Они говорили с акцентом, но я быстро понял, что от меня хотели. Мне намекнули, что, если я и дальше буду беспокоить Мансура, вместо машины сожгут мою семью.

Выпалив это, директор снова откинулся на кресло, бледный и с трясущимися губами. Казалось, это жуткое признание вытянуло из мужчины последние силы.

– Можете считать меня кем угодно: подлецом, трусом… кем угодно, – прошептал он. – Но мне проще дотянуть этого юного отморозка до выпуска, чем вступать в единоборство с этнической диаспорой. Я не Терминатор, а простой человек, у которого семья и, к тому же, астма.

– Вы директор школы, Роман Алексеевич, – сказал Павлов, и в голосе его прозвучало сожаление. – Вы руководите учреждением, которое вкладывает в детей знания, готовит их к будущей жизни. Мне сложно судить вас, сейчас речь не об этом. Я просто хочу, чтобы вы подумали о девушке, которую насиловал Мансур. А пока он это делал, Азамат держал нож у шеи несчастной. Этого могло бы не произойти, если бы вы проявили хоть немного человечности и мужества.

– Артемий Андреевич…

– У вас всегда есть выбор, вы взрослый человек. В конце концов, мы не в первобытном обществе живем. У Лены выбора не осталось, как только она села в машину к этим выродкам.

Павлов поднялся из-за стола.

– Просто для информации. В самое ближайшее время я отправлю жалобу на ваше бездействие в Министерство образования. А семейство Мирзоевых пусть ждет гостей – полицейских и комиссию из органов опеки.

Он вышел из кабинета, оставив Романа Алексеевича в полном смятении.

– Артемий Андреевич! – окликнула его Евгения, когда он шел по коридору. Адвокат обернулся – женщина стояла у окна вместе с сыном. Лицо Олега закрывали солнцезащитные очки, но даже они не могли полностью скрыть следы избиения.

– Привет, Олег, – сказал Артем, пожимая школьнику руку. С уважением отметил, что рукопожатие у парня оказалось крепким.

– А ты настоящий герой, – добавил Павлов, и Олег смущенно опустил голову.

– Я был бы героем, если бы одержал победу, – выдавил он.

– Ну, не все сразу. Тем более их было двое, и, если я не ошибаюсь, эти любители кулачной расправы занимаются боевыми единоборствами?

– Да. Мансур всегда хвастался, что они с Азаматом получили членство в клубе ММА. Но просто так туда не попадешь, там одни приезжие, – сказал Олег. – Ну, в общем, русских туда не пускают.

– Понятно, – ответил Артем, про себя решив, что неплохо было бы проверить, что это за клуб. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально.

– Мама говорит, что ты не хочешь писать заявление на этого Мансура.

Школьник медлил с ответом. Наконец он снял очки и посмотрел Артему в глаза:

– Может, это и неправильно, Артемий Андреевич, но я чувствую себя… ну, кем-то вроде ябеды.

– Я прекрасно понимаю твои чувства. Тебе наверняка хочется самому отомстить этим самоуверенным наглецам, – сказал Павлов. – Но видишь ли, Олег, жизнь слишком многогранная штука. Если бы ты отмутузил Мансура во время драки, это могло сойти за самооборону. Но если ты его подстережешь и надаешь по шее спустя какое-то время, твои действия будут расцениваться как нападение и причинение телесных повреждений. И мне думается, что, в отличие от тебя, Мансур не будет таким благородным. Если ты его отделаешь, родители Мирзоева добьются, чтобы тебя привлекли к ответственности. Поэтому давай будем работать в правовом поле.

– Давайте, – без особого энтузиазма отозвался парень.

– Ты пишешь заявление об избиении, и мы отправляем его в полицию. Чем больше материала будет на этих двоих, тем больше шансов, что беспредел, который они здесь творят, закончится. Ты понимаешь меня?

– Ага.

– Он сегодня был в школе? Я имею в виду Мансура.

– Был, только на первом уроке, а потом ушел. Зато был Азамат. Кстати, вот он, – встрепенулся Олег, и Павлов посмотрел в окно. Он увидел, как школьный двор пересекает высокий черноволосый парень. Миновав железные ворота, он подошел к черному «Хёндаю» и запрыгнул в салон.

– Ого, своя машина? – сказал Павлов. – Интересно, есть ли у него водительские права?

– Говорит, что есть, ведь ему уже восемнадцать, он на второй год оставался. Но при этом Азамат всегда хвастается, что откупается от ментов. От полицейских то есть, – спохватившись, поправился он.

– Одному восемнадцать, а второму вообще шестнадцать, – задумчиво промолвил Артем. – И держат в страхе всю школу. Олег, когда в полиции все завертится, понадобятся свидетели, которые будут готовы дать показания. Ты сможешь поговорить с ребятами из школы, которые будут готовы тебя поддержать?

– Думаю, что да.

– Отлично. Мама даст тебе мой номер телефона, потом скинешь мне фамилии этих учеников. Теперь что касается Лены…

При упоминании об однокласснице лицо Олега помрачнело.

– Мне очень жаль, что с ней так получилось, – едва слышно выговорил он.

– Сейчас ей требуется сильная поддержка, она до сих пор испытывает колоссальный стресс, – сказал Артем. – Ты бы нашел время и навестил ее? Цветы бы принес, в кино пригласил… Понимаешь, природа не терпит вакуума, он всегда будет чем-то заполнен. Сейчас у Лены депрессия, ее нужно срочно чем-то отвлечь. Я верю, что ты добрый и отзывчивый парень. Не бросай свою одноклассницу в беде.

– Я звонил ей… – оправдываясь, произнес Олег. – Но она не взяла трубку.

– Позвони еще раз, – подала голос Евгения, до этого хранившая молчание. – А лучше просто зайди в гости. Вы же с детства знакомы, в одном дворе играли!

– Хорошо. Ладно, – заторопился он. – Я больше не нужен? Меня друзья там ждут…

– Иди, – сказала Евгения, приобняв сына. – Если что – сразу звони.

Как только Олег ушел, она повернулась к Артему.

– Иногда я жалею, что он у меня такой принципиальный. Понимаете, его отец очень рано умер… несчастный случай, ДТП… И я прилагала все усилия, чтобы Олег стал настоящим мужчиной.

– Могу вас уверить, что он им станет, – сказал Павлов. – Он уже им становится.

– Он вам не все рассказал. Этот Мансур…

Чащина замялась, словно не решаясь продолжать дальше.

– Ну же? – подбодрил ее адвокат.

– После того, как они с Азаматом избили Олега, Мансур сказал, что если тот кому-то расскажет, то на этот раз они изнасилуют меня.

Ее голос дрогнул, и Павлов мягко взял женщину за руку.

– Не бойтесь, никто вас не тронет, – проговорил он. – Они сильные только тогда, когда видят более слабого. Нужно показать, что на их силу есть другая сила.