Чёрная сумка

Поиски старухи.

В пятницу Ирка решила не ходить в школу.

В понедельник математичка обещала закатить контрольную по алгебре: тут не прогуляешь. А вот пятница – самый подходящий денёк для прогула: расстроенным родителям сейчас дела нет до такой ерунды, как Иркина учёба, они наверняка ничего не заметят. А впереди выходные, и уж к понедельнику точно всё забудется.

Ирка оделась потеплее и с самого утра отправилась на поиски старухи.

День выдался чудесный! Выбеленный городок сиял зимней чистотой, дорожки хрустели под ногами, точно крахмальные простыни, а каждый вдох вкусного свежего воздуха катался на языке, словно шарик ванильного мороженого.

Запасы снега, который не переставая сыпал с самого понедельника, ночью вдруг иссякли – и над пышно взбитыми сливочными шапками на деревьях и облитыми молочной глазурью крышами вырвалось из-за облаков долгожданное солнце.

Ирка очень-очень надеялась на удачу, и ей наконец повезло: бабка как раз шла навстречу.

Дело в том, что старушка Женька, которая обычно прогуливалась ближе к вечеру, накануне вовсе не выходила из дому из-за ужасной головной боли – и теперь, привлечённая ярким солнышком, отправилась подышать с утра пораньше.

Ирка мигом нырнула за газетный киоск, пропустив бабку вперёд, а потом тихонько последовала за ней.

– Погоди-погоди, вредина, – бормотала Ирка, – скоро я всё разузнаю про твои тайные делишки!

Старушка Женька неторопливо прогуливалась по улицам, любуясь заснеженным миром, а Ирка думала, что преступница что-то разведывает и разнюхивает, готовя новые злодейства. Через час старушка устала, побрела обратно и в конце концов свернула с расчищенного дворником тротуара на узкую-узкую тропочку, вытоптанную в снежной целине двора. Она стала осторожно пробираться по ней к самому дальнему подъезду.

Ирка быстро осмотрелась: теперь она знала, в каком дворе, и даже – в каком подъезде, обитает преступница. Сначала Ирка хотела припустить вслед за бабкой, чтобы подсмотреть и номер её квартиры, да тут заметила неподалёку двух своих одноклассников: долговязого Петьку по прозвищу Крюк и крепыша Серёгу Тюрина, которого, ясное дело, иначе как Тюря никто в школе не называл.

Мальчишки увлечённо обстреливали друг друга снежками.

«Тюря и Крюк! Попались, деточки-прогульщики!» – презрительно пробормотаыла про себя Ирка, и в её голове созрел молниеносный план.

Она бросилась к облепленным снегом мальчишкам:

– Эй, хоббиты! Помогите, а?

Петька Крюк молча запустил в Ирку снежком, а Тюря с ясным взглядом поинтересовался:

– А что нам за это будет, Егорова?

– Ну ты даёшь, Тюря! Вы что забыли, повелители двоек? У нас же контроша по алгебре в понедельник, опять на па́ру схлопочете по паре. А я гарантирую помощь и качественную информационную поддержку, – щедро предложила Ирка, кося глазом в сторону уходящей старухи: не упустить бы!

И заметив явный интерес в глазах Тюрина, она спешно продолжила:

– Вон ту бабку видите? Забросайте её снежками, как бы случайно. Ну очень надо, просто позарез! Только немного, легонечко так, без криминала. А уж я в долгу не останусь.

Крюк хихикнул, Тюря важно кивнул, и через минуту два обалдуя с криками пронеслись через двор, вспахивая снег, точно взбесившиеся снеговики.

Настигнув жертву, они возобновили перестрелку и, мигом закидав снежками старушку Женьку и напоследок пару раз пальнув и в подбежавшую к ней Ирку, с гиканьем скрылись за углом.

Выронив сумку, старушка Женька стояла в оцепенении. Шляпка её, сбитая точным Петькиным попаданием, валялась в сугробе, в коротких сапожках хлюпал быстро тающий снег. В этот-то ужасный миг и оказалась рядышком заботливая Ирка: и шляпочку подняла, и сумочку подала, и пальто отряхнула. И взяв пострадавшую под руку, осторожно довела её до подъезда.

– Давайте, бабушка, я вас до самой квартиры провожу, – ласковым голосом предложила Ирка, – а то вон у вас сапоги какие мокрые, можете на лестнице нечаянно поскользнуться и все ноги переломать!

Немного придя в себя, старушка Женька взглянула в Иркины глаза – и только теперь узнала ту грустную девочку, с которой недавно беседовала на скамейке.

– Да-да, спасибо, деточка, – охотно закивала старушка, – проводи меня, пожалуйста, а то у меня с перепугу голова немного кружится и ноги подкашиваются…

И вот Ирка уже была внутри бабкиной квартиры – и даже в самой её комнате.

Быстро скинув в прихожей свою обувь, не раздеваясь, а лишь расстегнув на куртке молнию, девочка спешно помогала пострадавшей развешивать для просушки её серое пальто и устраивать у батареи вымокшие сапожки.

Украдкой осматриваясь, юная гостья недоумевала: на комнату злодейки, похитительницы детей, комната старухи похожа не была. Кругом старые фотографии – в альбомах, на стене в рамочках и на подставках: взрослые, детские, семейные. На окнах – цветы в глиняных горшках, на полках – книжки, очень много книжек, целые стопки. Старенькие занавески, старый линялый абажур с осыпавшейся бисерной бахромой, вытертый коврик у дверей, продавленный столетний диван. А на шкафу домики выстроились рядами – бумажные, картонные.

Целый городок.

– Это я мастерю, деточка, – объяснила хозяйка, перехватив любопытный Иркин взгляд. – Домики клеить – с детства моё самое любимое занятие. А тебя я сейчас чайком напою! С вареньицем, со сливовым! Только что-то мне всё ещё не по себе, так уж ты сходи на кухоньку, поставь чайник, пожалуйста, пока я тут прилягу на минутку.

Ирка вышла, затворила дверь, прислушалась: в квартире стояла тишина.

Широкий коридор поворачивал за угол, а рядом была ещё одна комната, плотно закрытая.

Девочка юркнула в кухню: там тоже оказалось просторно, вдоль левой стены стояло сразу два холодильника. Один совсем древний: пожелтевший, потёртый, маленький. Другой – тот, что побольше и поновее – был почему-то заперт на висячий замок.

Никогда раньше Ирка запертых холодильников не встречала. А может это и не холодильник вовсе?

Девочка вздрогнула, и ей стало до того жутко – ну просто до ледяных мурашек: вспомнились кровавые детективы про маньяков и всякие кино-кошмарики.

Она подёргала замок, негромко позвала: «Васёк! Васенька! Ты тут?»

Но изнутри никто не отозвался. То и дело оглядываясь на подозрительный холодильник, Ирка поставила на огонь чайник со свистком и выскользнула в коридор.

Дверь второй комнаты теперь оказалось приоткрытой, за ней слышались шаги и неясный шорох. Девочка подкралась, заглянула в щель и едва не вскрикнула: старуха, бодрая, ожившая и теперь уже полностью переодетая, торопливо сновала по комнате, шлёпая по ковру бархатными тапками – она явно куда-то спешила. Подбежав к зеркалу, старуха густо накрасила губы розовой помадой, облизнулась, повязала на шею алый шёлковый шарф и вдела в уши нелепые серьги-клубничины, так огненно сверкнувшие, что Ирка аж зажмурилась. Полюбовавшись своим отражением, расфуфыренная бабка схватила с дивана сумку – чёрную сумку! – ткнула в неё сильно покрасневший от суеты нос и громко спросила кого-то: «Ну как, готовы, карлики?»

Никто ей не ответил – ведь старуха была в комнате одна. «Наверно, у неё в сумке мобильник, – сообразила Ирка, – это она с сообщниками переговаривается, преступница! Карлики?! Уж не она ли – та самая великанша с дурацким именем, о которой спрашивал папа?»

Захлопнув сумку, старуха поставила её возле зеркала, нахлобучила меховую шапку до самых бровей – и внезапно метнулась к дверям. Девочка едва успела отскочить за угол – и теперь украдкой наблюдала оттуда.

Бабка выбежала в прихожую, стала натягивать сапоги – высокие, с каблуками. Потом надела длинную кудрявую шубу. Ирка поразилась быстроте и энергичности её движений, а больше всего – внезапно преобразившемуся лицу хозяйки дома: оно точно стало вдруг полнее, здоровее, румянее. А нос вообще казался ярко-малиновым.

– Вот гадкая притворщица! – вскипела про себя Ирка. – Бедненькой-добренькой прикидывалась, «ах-ох, головка кружится, ножки не идут»! А теперь вон как распрыгалась: и голова на месте, и горбиться перестала, и накрасилась, словно клоун. И на каблучищах своих летает, как топ-модель по подиуму! Наверно, она меня узнала и нарочно в кухню отослала, чтобы смыться отсюда по-тихому. Ой, а вдруг она меня сейчас запрёт и побежит за сообщниками?

Старуха отперла входную дверь, и девочка не на шутку испугалась. Она уже была готова выскочить из своего укрытия, а там будь что будет, лишь бы убежать поскорее! Но на её счастье старуха замерла возле приоткрытой двери, прислушиваясь и точно опасаясь чего-то, а потом зачем-то вернулась в комнату.

Не раздумывая, Ирка на цыпочках пронеслась через прихожую, схватила из-под вешалки свою обувь и пулей вылетела на лестницу. Притаившись этажом выше, она наблюдала, как злодейка поворачивает в замке ключ и важно спускается по ступенькам. В руках старуха цепко держала чёрную сумку.

Девочка выждала, пока бабка скроется из виду, наспех обулась – и бросилась следом.

Сокровище.

Сумка покачивалась на локте бодро шагающей Варвары, а дети, уже привыкшие к качке, слегка подпрыгивали внутри и громко спорили.

– Никакая это не дань! – твердил Васенька.

– Не дань, а что? Что тогда? Великанша сказала, что дань, – возражала Ля.

– Она так сказала, – вторил Котя.

– Мало ли, что она сказала! Это не дань! – кричал Васенька. – Так мой папа говорит, а он всё знает!

– А что это тогда? Что? – сердито махала ручками Ля.

– Что? – вторил Котя.

– А то! Это что-то плохое, – отвечал Васенька, – так папа сказал.

– Ничего не плохое! Соберём дань и пойдём домой, – уверяла его Ля, – так великанша обещала.

– Пойдём домой, – вторил Котя, – она обещала!

– А я ей не верю, – упирался Васенька, – великанша плохая: она всех обманывает и нас обманет. Папа сказал, что брать в магазине без спросу – это воровать. Мы как воры стали из-за этой великанши! А воров сажают в тюрьму, за решётку! В клетку! В зоопарке такие видели?

Дети притихли.

Тем временем Варвара осторожно поднялась по скользким гранитным ступеням, важно прошествовала между двух зевающих мраморных львов в высоких снежных шапках – и потянула на себя старинную дверную ручку с бронзовыми шишечками, до блеска отполированными сотнями пальцев за долгие-долгие годы.

Притаившись сбоку от старинной лестницы, Ирка с удивлением наблюдала, как старуха входит в городской музей. «Сюда-то ей зачем? – ломала голову девочка. – Неужели она теперь музей грабить собралась?»

Ирка следом взбежала по лестнице, заняла очередь в кассу, и, стараясь не попасться преступнице на глаза, проворно сдала свою куртку в гардероб. Так что когда старуха наконец-то вошла в первый музейный зал, Ирка уже поджидала её там, укрывшись за огромным щитом могучего каменного богатыря.

Варвара шла быстро, очень быстро, всё убыстряя и убыстряя шаг – так не терпелось ей попасть в заветный зальчик, в тот самый небольшой зал, в котором провела она столько часов далёкого детства, который долго снился ей по ночам – и в котором мечтала она когда-то остаться навсегда. Окончив школу, она даже пыталась устроиться на работу в музей, надеясь, что именно ей доверят присматривать за чудесным залом.

Но Варвару в смотрительницы не взяли.

С тех пор потянулась длинная вереница дней, сложившихся в годы, но обиженная Варвара в музей больше не ходила. И вот теперь летела она по давно забытым галереям, минуя лестницы и комнаты – вперёд, вперёд! «А вдруг там будет закрыто?» – волновалась торопливая посетительница.

Но он оказался открытым – маленький зал из зелёного малахита. Всё те же зелёные шёлковые шторы у дверей, всё те же гладкие узорчатые колонны поддерживают расписной потолок, всё те же зеркала в витых золочёных рамах ловят невесомые хрустальные искорки, летящие с дрожащих подвесок бронзовой люстры.

А между зеркалами – обожаемая витрина. С замиранием сердца Варвара приблизилась к ней… Вот оно, вот!

Под стеклом, на тёмном зелёном бархате, стояли вещицы тончайшей выделки. Крошечная золотая карета с изумрудными окошками. Столик с рубиновой столешницей, а к нему – четыре кресла затейливого серебряного кружева. Кораблик из чернёного серебра с перламутровыми парусами и задумчивой русалкой на носу. Поднос с чайным сервизом, до того малюсеньким, что воспользоваться им могли бы лишь сказочные гномы. И ещё – изумительной работы зеркальца, шкатулки, пудреницы, веера.

Но среди всех этих ювелирных чудес Варвара видела лишь одно – миниатюрный букетик из драгоценных каменьев: жемчужные ромашки, сапфировые колокольчики, гибкие золотые колоски, листья, искрящиеся алмазной крошкой. А в самом центре – пылающая рубиновая клубничина. Сокровище, настоящее сокровище!

О нём днями и ночами мечтала она когда-то, и теперь это сокровище должно наконец принадлежать ей. Ей – и только ей!

– Правда, удивительно?

Варвара вздрогнула и оглянулась: к ней подходила музейная смотрительница, пожилая женщина в синем платье с кружевным воротничком.

– Вижу, дама, что и вам нравится, – продолжала смотрительница, любовно оглядывая витрину. – Знаете, я ведь специально сюда в музей работать пошла, чтобы каждый день этой красотой любоваться…

Сердце Варвары ревниво дрогнуло.

– Меня Марья Сергеевна зовут, я здесь уж четверть века служу. Сюда все приходят – и детишки, и взрослые, – ворковала смотрительница, – учителя школьников целыми группами водят, чтобы с детства учились мастерство понимать. Спасибо тем умельцам, что оставили людям такую красоту!

Марья Сергеевна улыбнулась и ласково взглянула в глаза Варваре:

– Вы смотрите, смотрите, дама, любуйтесь – не буду вам мешать!

Смотрительница деликатно отошла.

– Ну наконец-то отстала, болтливая бабка! – проворчала Варвара. – Нужна мне её болтовня, как же!

Варвара распахнула сумку и не глядя скомандовала:

– Эй, карлики! За дело! На витрину – шагом марш! Быстро!

Ирка кралась вслед за старухой до самого малахитового зала. Увидев, как бабка замерла возле подсвеченной витрины с ювелирными миниатюрами, девочка юркнула за колонну и затаилась. Она с нетерпением ждала, что же будет дальше, но старуха точно приросла к месту. Непонятно было, что она задумала и что ей вообще здесь нужно.

Ирка наблюдала.

Оказавшись на витрине, Ля, Котя и Васенька восхищённо озирались: такой большой нарядный зал! Сколько вокруг сверкания, сколько света!

Новое место на магазин похоже не было.

Напрасно Варвара скребла ногтем по стеклу, пыталась привлечь внимание детей: они её знаков не замечали.

– Тут красиво! – сказала Ля, залюбовавшись зелёным блеском малахита и сиянием огромной хрустальной люстры под великанским потолком. И тут малышка повернулась и обнаружила рядом с собой стол, креслица и золотую карету.

– Мальчики! Смотрите! Так это же всё для нас! – закричала Ля, удобно устраиваясь в плетёном креслице. – Какие чудесные подарки мы получили от великанши!

Котя тоже уселся в кресло, но неугомонная Ля уже вскочила: ей не терпелось сразу же осмотреть и карету. Котя бросился следом.

– Васенька, иди к нам, – звали они изнутри, – тут здорово! Тут скамеечки и зелёненькие окошки.

Но Васенька их не слушал: он внимательно изучал серебряный парусник. Он помнил, что уже видел однажды кораблик с такими парусами, сделанными из переливчатой ракушки. Только этот корабль большой, гораздо больше мальчика. А тот кораблик был совсем малюсенький, и стоял он под стеклом – в музее, куда перед самым Новым годом водил Васеньку его папа.

Мальчик посмотрел налево, на ажурную серебряную мебель. Потом посмотрел направо, на поднос с золотым чайником и фарфоровыми чашками. Всё это тоже было ему знакомо, только когда-то оно было крошечным, а теперь вдруг стало очень большим. И этот великанский зелёный зал так сильно походил на тот, в котором ещё недавно, взявшись за руки, радостно прогуливались Васенька и его папа.

А потом мальчик вдруг увидел свою сестру. Ирка стояла в великанском зале возле великанской колонны. И сама она тоже была огромной!

Неужели и его сестра Ирка внезапно стала такой же великаншей, как эта противная Варвара?

Или… или… Догадка была ужасной!

– Она нас превратила! – закричал Васенька; он кричал так громко, что испуганные Котя и Ля кубарем скатились по ступенькам золотой кареты. – Варвара нас превратила, понимаете? Никакая она не великанша! Это мы теперь маленькие, как гномы!

Варвару вконец разозлило, что дети не обращают на неё никакого внимания, и она вернула их обратно.

– Эй, карлики! – шипела Варвара, поднеся открытую сумку к самому лицу. – Нечего таращиться по сторонам! Вы должны сейчас же принести мне тот красивый букет из цветных стёклышек. Вон тот, видите? А не будете слушаться – останетесь в грязной сумке навсегда.

– Мы не будем тебя слушаться, – закричал Васенька, – не будем! Ты никакая не правительница, ты врунья! И ты не великанша! Мы всё поняли: это мы стали маленькими! Зачем ты превратила нас в малявок?

– Эта мелочь совсем отбилась от рук, – возмущённо фыркнула Варвара, и вновь угрожающе зашептала: – Да, я не великанша. Зато вы теперь – самые настоящие карлики, меньше тараканов. Не будете слушаться – так карликами навсегда и останетесь.

– Мы не будем для тебя воровать, – решительно заявили Котя и Ля, – мы не хотим сидеть в клетке!

– А ну, на витрину, за букетом, быстро! – почти в голос рявкнула Варвара, но, спохватившись, зажала ладонью рот. Она покосилась на смотрительницу: та с кем-то беседовала в стороне и, похоже, ничего не заметила.

Едва лишь дети вновь оказались на витрине, Васенька подбежал к стеклу и что есть сил заколотил по нему кулачками:

– Ирка! Ирка! Я тут! Смотри – это я! Ирка!

Но огромная Варвара теперь загораживала от него сестру. Ирка стояла далеко, а Васенька был таким маленьким, что девочка его не услышала.

Зато Варвара была близко: почти прижав багровое лицо к витрине, она указывала толстым, как бревно, пальцем на заветное украшение. Выпученные глаза Варвары горели жадным огнём, губы дрожали от бешенства. Испуганная Ля попятилась от разъярённой «великанши», налетела спиной на драгоценный букет и, больно оцарапав руку, зацепилась рукавом шубки за острый кончик золотого листка.

Ля отчаянно вскрикнула, Васенька и Котя бросились ей помогать, да было поздно: проворная Варвара уже вернула детей в сумку – вместе с прицепившимся к девочке желанным сокровищем.