Плен одиночества

Глава 7

Россия, Москва, апрель 2021 года

– Ты должна мне желание, – едва они вошли в кабинет, выдал Игорь.

Рината направилась к столу. Оперлась на него пятой точкой и покачала головой, разглядывая Крылова. Он замер у двери. Сложив руки на груди и чуть вскинув голову, смотрел прямо, ожидая ответной реакции.

И Рина улыбнулась.

– У тебя заело? – Ладошками она сжимала деревянный край стола, глаза вспыхнули ледяной синевой. – Я дочери сказку про золотую рыбку читала. И знаешь что? – вскинула брови Рината. – Даже она поняла суть истории. А ты как маленький носишься с желанием. Успокойся, Крылов. – Она едко усмехнулась. – Я заканчиваю карьеру, и ты ничего не можешь поделать. Я выхожу замуж за любимого человека, а ты… – Она улыбнулась шире, наслаждаясь бессильной ненавистью, загоревшейся в серых глазах Игоря. – Тут ты тоже ничего не изменишь. Давай просто забудем друг о друге и заживем спокойной жизнью. Хватит, Игорь.

– Вот значит, как… – Крылов медленно пересек кабинет и остановился в шаге от Ринаты. – А когда умоляла меня дать твоей чертовой подружке релиз, была покладиста и обещала выполнить любую… просьбу.

– Я тебя не умоляла.

– Правда? – хмыкнул Игорь. Поднял руку и коснулся ее щеки.

Рина мотнула головой, пытаясь скинуть ладонь. Но он уже убрал ее.

А после негромко спросил:

– А что же ты делала?

США, Сан-Франциско, сентябрь 2017 года

Рината оторвала ладони от борта и отвернулась. Только что Алиса и Алекс исполнили произвольную программу. Элемент за элементом, взгляд за взглядом, движение за движением… Музыка, казалось, создана для них. Она звучала в спортсменах. Они стали ее неотъемлемой частью.

И каково же было по завершении проката видеть Алису… Уперевшись руками в колени, девушка согнулась и отъехала от Алекса. Они оба… да все! Все вокруг понимали, что время тает, Олимпийские игры приближаются, а релиза как не было, так и нет.

Крылов уперся рогом и ни в какую не соглашался предоставить разрешение Алисе выступать за США. Каково каждый день вставать, идти на тренировку и стараться не думать о том, что твоя мечта может остаться несбыточной?.. Рината прекрасно знала, что теперь чувствует подруга.

И готова была пойти на отчаянный шаг.

Она глянула в сторону, где у борта, подозвав фигуристов, Николас что-то усердно показывал на пальцах. Алекс внимательно слушал и кивал, а Алиса… Рината уверенно нащупала в кармане олимпийки смартфон и спешно направилась под трибуны. Будь что будет! В конце концов, не сожрет же ее Крылов, если она ему позвонит.

Конечно, если он вообще соизволит взять трубку.

Прикрыв дверь раздевалки, Рина опустилась на скамейку и вытащила телефон. Повертела в руках, разблокировала и вздохнула. Номер Крылова хранился в «Контактах». Не удалила сразу, не убрала и после… того сообщения.

Рината не понимала, что это. Напоминание о боли, тревожащей душу всякий раз, когда, пролистывая список, взгляд натыкается на его фото. Или о любви, так нещадно цепляющейся за сердце, едва она подумывала о том, что пора бы забыть и выбросить.

Но нет. Когти у любви звериные. И только пытается оторвать противное чувство от сердца, оно впивается намертво. Все безрезультатно. Надо как-то научиться жить с этим.

И с любовью ее не нужной никому, и с болью, которую не имеет права показывать.

Найдя в мессенджере Крылова, Рина открыла контакт. Снова увидела его последнюю эсэмэску, датированную сентябрем две тысячи четырнадцатого года.

Перечитала, как делала всегда, когда забывала. Специально не удаляла слова. Чтобы помнить.

А в тот момент, когда снова захочется с ним поговорить, открыть сообщение и перечитать.

И забыть. До новой волны необъяснимого желания заглянуть ему в глаза.

– Соскучилась? – Крылов ответил практически сразу, не дав Ринате времени унять подкатившую к горлу тошноту.

Она выдохнула, сделала глубокий вдох и выпустила воздух из легких.

А потом проговорила:

– Что ты хочешь за релиз для Алисы?

– Мм… – протянул он.

Рината могла бы поклясться, что Крылов в это мгновение доволен своим положением как никогда. И еще тем… что она унижается перед ним.

– В бой вступила тяжелая артиллерия.

– Крылов!

– Ничего мне не нужно, Рината. Ни-че-го. Я ни за что в жизни не позволю Решетниковой мешаться под ногами у Самойлова на Олимпийских играх. Решила сменить страну? Замечательно! Ее право, но до соревнований допущена не будет. Кстати, у Решетниковой их вообще не будет. – Он наверняка улыбался. Той самой улыбкой победителя, человека, осознающего превосходство над противником.

Рината сильнее стиснула пальцами прижатый к уху телефон. Захотелось бросить трубку, чтобы не слышать его голоса, забыть о Крылове, как о кошмарном сне, но… Перед внутренним взором возникла Алиса, изо всех сил бьющаяся с новоиспеченным главой Федерации практически в одиночку. Если у нее есть шанс помочь подруге, она использует любую возможность.

– Я готова на все, Игорь. Что ты хочешь? Я сделаю что угодно.

Он засмеялся. Хохотал долго и заливисто, а она пыталась не расплакаться. Он унижал ее, а она ничего не могла поделать. Да и слезы – не про нее.

Уже – не про нее.

– Даже в постель со мной ляжешь? – нагло усмехнулся он.

Рината покачала головой. Господи, неужели это все еще он? Мужчина, который был рядом на протяжении целого года…

Тот, который оберегал Ринату, любил, видел в ней то, чего она даже не замечала…

Но от него уже ничего не осталось.

– Если захочешь, – тихо подтвердила она.

– Ладно, – прозвучало в динамике. – Попроси меня, Рината. Только хорошо попроси, и я, возможно, постараюсь что-нибудь сделать с релизом.

Рината убрала телефон от лица, вскинула голову. Послать бы Крылова к черту. Он ненавидит ее, презирает. Что ж… Кивнула и снова приложила мобильный к уху.

– Игорь, пожалуйста… Пожалуйста, разреши Алисе выступление за США. Пожалуйста. Пожалуйста. – Последнее слово проговорила еле слышно, прошелестела одними губами.

Она может сказать ему миллион «пожалуйста», а он будет смеяться ей в лицо.

Все тот же миллион раз.

– Да, – немного подумав, наконец ответил Игорь. – Убедила. Но взамен я попрошу у тебя желание.

– Какое?

– Пока не придумал. Давай договоримся: ты соглашаешься исполнить любую мою просьбу, когда я захочу.

– Обещать то, о чем не знаю? Ты издеваешься? – не вытерпев, возмущенно воскликнула Рина.

– Возможно, – довольно хмыкнул Игорь. – Но мои условия таковы. Желание, которое я могу потребовать… когда-нибудь – в обмен на релиз для твоей подружки. Она выступит на Олимпиаде и воплотит свою фантазию. Хотя… В Сочи она откаталась и вряд ли способна вползти на пьедестал, не говоря уже о победе. Но кто не мечтает, тот не выигрывает, правда, Рината?

– Согласна, – сухо ответила Рина.

– Я был уверен, что ты проявишь благоразумие, дорогая. Увидимся на соревнованиях. Целую.

Больше не в силах сдерживать клокочущую в груди ярость, Рина оборвала звонок и откинула телефон на край скамьи.

Нужно прийти в себя. И успокоиться. Алиса не должна видеть, что ее тревожит. А это обещание… пусть…

Но Алиса же узнает, догадается. Ведь только ее, Ринаты, вмешательство могло сдвинуть получение разрешения с мертвой точки. Главное сейчас, чтобы подруга выступила в Корее.

А там… сделанного уже не вернешь?..

Россия, Москва, апрель 2021 года

– Я просила, – улыбнулась Рината. – Но теперь… Не собираюсь я исполнять никакие твои желания. Забудь! – Не улыбка – оскал волчицы. – Иначе я… – Рина не смогла договорить.

Игорь больно схватил ее за руку.

– Иначе что? – зло процедил. – Что, Бердникова? – Сильно встряхнул. – Пожалуешься папочке? А он ничего теперь не решает. Жениху своему? Демаре? Что он может сделать?

– По морде тебе съездить, если понадобится! – в лицо ему исступленно закричала Рината. – Чего ты хочешь? Переспать со мной? Уже есть те, кто греет твою постель, Крылов! Или заставить меня кататься до Пекина? Не выйдет! Я сказала, что завершила карьеру, значит, все.

– Низко берешь, Рината. – Пальцы Игоря переместились по ее руке.

Не отпуская, сжимал ее кисть и подушечкой большого пальца поглаживал нежную кожу, не скрытую рукавом олимпийки.

Глядя Рине в глаза, мягким, бархатистым, пробуждающим в ней самые опасные чувства голосом Игорь проговорил:

– У меня ведь есть власть. И я могу настоять на любом желании. Абсолютно на любом. – Губы изогнулись в снисходительной ухмылке.

– У тебя ничего нет, Крылов, – возразила Рината, не делая попыток вырваться.

Он стоял так близко. Рина ощущала его запах, который обволакивал, забирался в легкие, воскрешал воспоминания. Против – помимо – ее воли.

Рината улыбнулась в ответ. Игра «Слабо – не слабо»? Отлично, здесь она достигла совершенства.

– Ты никто. Ничтожество. Пустое место. – Слова, призванные вскрыть застарелые нарывы, выпустить гнойную ярость наружу. Довести до грани. – Ты живешь слепой ненавистью, лелеешь ее, взращиваешь, ставишь палки в колеса мне и моим близким. Переступить не способен, тупые желания придумываешь. И кстати… – Рвано выдохнула и поджала губы. – Если бы ты был отцом моей дочери, она никогда бы ничего не узнала.

– Моего ребенка ты убила. – Игорь продолжал говорить сдержанно, но Рина понимала, что творится у него внутри.

Она задела болезненные раны, но заставить себя замолчать не могла. Больнее, еще и еще.

– Жестоко расправилась с ним, не позволила появиться на свет. Не дала шанса. Ни единого. Ни ему, ни нам.

– А «нас» никогда и не было! И я не собираюсь о прошлом разговаривать, я услышала от тебя достаточно. А сейчас я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. И Николаса, и моих родителей, – с ледяной серьезностью прибавила Рината и, вырвав руку из его ладони, прижала пальцы к бедру.

– Нет, – просто ответил Игорь и отошел назад. Расстегнул пальто, снял, бросил на кресло и снова обратился к Ринате. – Твоя мама очень любит школу, верно? – Лениво растягивал гласные. – Она – ее детище, любимое дело.

– К чему ты клонишь? – напряглась Рина.

– Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, дорогая. – Игорь обошел письменный стол и уселся в добротное кожаное кресло, где обычно сидела Богославская. Оценивающе поерзал, откинулся на спинку и крутанулся в нем. А уж затем, мазнув взглядом по застывшей, словно статуэтка, Ринате, ухмыльнулся и сказал: – У Миронова намечается ремонт. Стадион, на котором тренируется первая пара страны, не отвечает их уровню. А у твоей матери нет топ-пары и даже топ-одиночников. Зато есть великолепно оснащенная школа с двумя катками и тренажерным залом. Денег заведение сжирает немерено. И я…

– И что дальше? Хочешь отобрать школу? Закрыть? Назначить главным тренером Миронова? Перевести его группу сюда? – Ринату захлестнули эмоции. Она подлетела к Игорю и, ухватившись руками за подлокотники по обе стороны от кресла, наклонилась и, поравнявшись взглядами, отчеканила: – Как быстро ты забыл, что именно Алла Львовна сделала тебя олимпийским чемпионом! В своем стремлении отравить мне жизнь рушишь жизни ни в чем не повинных людей, Крылов! Сколько это еще будет продолжаться? Когда ты оставишь меня в покое?!

– Никогда. – Приблизив к ней лицо, Игорь провел ладонью по ее плечу: полосочки триколора, украшавшие олимпийку, натянулись и, казалось, были такими же напряженными, как и вся Рината. – Смею заметить, что званием чемпиона я обязан в большей степени Николаю Петровичу. И лишь немногим – Алле Львовне. Но дело в другом. Школа – чересчур щедрый подарок, который однажды сделал твоей матери Бердников. А все для чего? Чтобы золотая дочурка ни в чем не нуждалась. Целая школа для сиротки… Несправедливо. Не находишь?

– Благодаря школе дети из регионов могут жить и тренироваться в Москве! Они получают шанс заниматься у лучших тренеров! Обретают возможности, которые в других заведениях им недоступны!

– Не спорю, – пожал плечами Игорь. – Не переживай, школу закрывать я не намерен. Но если ты не будешь пай-девочкой, главным тренером я назначу Евгения Миронова, а для Аллы Львовны лед может найтись только где-нибудь… мм… в Ижевске!

– Тварь! – резко выплюнула Рина. Она выпрямилась, продолжая смотреть на сидящего в кресле ее матери Крылова.

Он считает себя хозяином положения. Наслаждается ее бессилием, ему нравится наблюдать, как она бесится. Нет, она не доставит Крылову такого удовольствия. Он не загонит ее в клетку.

– Выбирай выражения, Бердникова! – повысил голос Игорь, опасно сверкнув глазами.

– Чего ты хочешь от меня?

– Наконец-то. Правильный вопрос. – Крылов поднялся и приблизился к ней практически вплотную. Потянул вниз собачку на молнии олимпийки.

Рината не сопротивлялась. Полностью расстегнув молнию, Крылов обеими руками стащил олимпийку с ее плеч и отбросил туда же, где лежало пальто.

Рина осталась в черной маечке на бретельках. Тонкая ткань обтягивала торс, как вторая кожа, повторяя каждый изгиб совершенного тела. Игорь скользнул глазами по ее рукам, взгляд блуждал по ее шее, по вздымающейся груди. Она злилась. Ярость клокотала в ней.

Подожди, Рината. Это еще не конец. Не финал.

Глава 8

Россия, Москва, апрель 2021 года

– Я не разрешала тебе трогать меня, – заговорила она с ледяной невозмутимостью. – Еще одно прикосновение – и можешь считать, что свое желание ты получил.

Игорь поднял взгляд к ее лицу. Их разделяли какие-то сантиметры, и он мог видеть, как в синеве ее глаз бушует настоящая гроза.

Убрал ладонь и, чуть склонив голову набок, сказал:

– Я буду касаться тебя столько, сколько посчитаю нужным. И ты не сможешь меня остановить.

– А не пошел бы ты!.. – Не закончив фразу, Рината скривилась в презрительной усмешке. – Чего ты хочешь?! Что я должна сделать?!

– Выйти за меня.

Она решила, что неверно поняла.

– Прости, что? – с сарказмом выдохнула Рина, вскинув брови.

– Что слышала. – Ухмыльнувшись, Игорь потянулся к ее руке, но она сразу отпрянула и покачала головой.

– Ты шутишь.

– Нет, – пожал плечами Игорь, не сводя с нее взгляда.

Он заметил, что в глубине ее глаз все еще трепыхается сомнение в серьезности его слов.

Она считает это глупой издевкой. Наивная Рината.

С лица его сошел даже намек на улыбку.

Твердо, ни секунды не сомневаясь, он повторил:

– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

– Ты опоздал. – Гроза во взгляде стихла, чтобы в следующее мгновение породить шторм. – Я уже выхожу замуж. За Николаса.

– Ты выйдешь за меня.

– Ни за что! – Рината отчаянно старалась сохранять спокойствие.

Конечно, он ждет, что она взорвется. Мечтает, что начнет кричать, бросаться обвинениями. А он будет смотреть и наслаждаться. Ее гневом, бессилием, яростью. Впитывать их будет, как вампир высасывать до тех пор, пока не останется бесконечная пустота.

Она отошла в сторону, повернулась к Игорю спиной и, крепко зажмурившись, выдохнула.

И снова развернулась.

– Не выйду, – выговорила безапелляционно.

– Желаешь сохранить школу для матери? Значит, будешь хорошей девочкой, Рината.

– Зачем… тебе?..

– Не хочу, чтобы ты радовалась жизни, – кратко ответил он.

Не сдержавшись, она подскочила к нему и замахнулась, но Игорь успел перехватить руку.

Больно сжал и рванул Рину на себя, зло прошипел:

– Я не позволю тебе быть счастливой, запомни. Мне терять нечего, а вот тебе… – Крылов стиснул ее кисть еще сильнее.

– У тебя ничего не получится, – поморщилась Рината.

– И почему же?

– Думаешь, я просто так решила завершить карьеру? – Она попыталась высвободиться, но он не отпускал.

Их тела соприкасались, ее тяжело вздымающаяся грудь касалась его груди.

Он чувствовал запах цветов и персика, она – терпкого мужского парфюма. Это одновременно и злило ее, и мешало, и делало слабее, чем она была на самом деле.

Все, как и прежде. Как в прошлом, когда он делал ее слабее.

– Я беременна, Крылов, – прочеканила Рината. Каждое слово – точно хлыст плетью. – У нас с Ником будет ребенок.

– Сделаешь аборт, – не растерялся Игорь. Во взгляде будто иней появился. Холод завывающего метелями февраля. – Тебе не впервой.

Рината ощутила новый прилив бешенства. Мразь! Резко вырвав руку, она замахнулась во второй раз и влепила Игорю хлесткую пощечину. Голова его дернулась. Могла бы врезать сильнее – обязательно ударила бы. Так, чтобы у него и сомнений не было, с каким презрением она к нему относится. Еще бы и в лицо плюнула, чтобы наверняка.

– Ты низок и жалок, Крылов, – с ненавистью выговорила она. – Столько лет прошло, а все никак не можешь меня забыть?

– Ты чрезмерно высокого о себе мнения, дорогая.

Рината жестко усмехнулась. Смерила его ироничным взглядом.

– Ладно, Игорь. Я согласна выполнить твое желание. Я стану твоей женой. Но аборт делать не буду. Хочешь, чтобы чужой ребенок называл тебя папой? Да, Игорь? – тихо продолжала она, не выпуская его из плена синих глаз. – Но учти, если мне хотя бы на секунду… покажется, что ты желаешь зла моему ребенку… Если мне хоть что-то не понравится, я превращу твою жизнь в ад. Запомни. Решай, Крылов. Но советую тебе как следует подумать.

Они давно переступили границы дозволенного. И кто первым сделал роковой шаг – уже и не вспомнишь. Точка невозврата пройдена. Сегодня. Сейчас.

Игорь долго смотрел на нее. И молчал. Пытался что-то увидеть во взгляде, прочесть в выражении лица… Нечто, что могло бы позволить им вернуться обратно, отмотать назад годы безрезультатной испепеляющей души войны. Но не находил ни единой зацепки.

Не проронив ни слова, отшатнулся. Перекинул пальто через локоть и вышел из кабинета. Дверью не хлопнул – тихо прикрыл. Но едва слышный щелчок отразился от стен оглушительным звуком бьющегося стекла. Он резал уши, доводил до исступления.

Издав не то стон, не то всхлип, Рината как подкошенная осела на пол. Сползла по боковой стенке стола, прижалась к прохладному дереву спиной и закрыла лицо руками. Господи, да что же такое? Что…

Внезапно к горлу подступила тошнота. Рина судорожно вытолкнула воздух из легких и сделала глубокий вдох, пытаясь перебороть сковавший тело спазм.

Конечности тряслись, взгляд лихорадочно бегал по противоположной стене, где расставленные на полке, красовались кубки и висели грамоты в рамках. «Лучшая школа», «Лучший тренер», благодарственные письма и фотографии со счастливыми детьми. И на всех снимках была ее мать. Она улыбалась доброй, придающей уверенность и силы улыбкой.

Мама. Теперь Алла может лишиться своего детища из-за Крылова, черт его подери!

С губ слетело ругательство, и Рина снова закрыла ладошками лицо. Она не будет плакать, нет. Он ведь этого и добивается. Мечтает разрушить ее жизнь, сломав Ринату, но не в меру долго она себя собирала, чтобы в мгновение ока позволить ему победить!

Нет! Рина приподняла руку с подаренным Николасом кольцом. Растопырив пальцы, чуть пошевелила ими, неотрывно глядя на крупный бриллиант. Красивый, можно сказать – идеальный.

Рината горько улыбнулась – уже и понять не могла, о ком или о чем она сейчас: о кольце или о человеке, который должен стать ее мужем. Наверное… Зря она согласилась, он слишком хороший и благородный, слишком, слишком…

Если Крылов не передумает, придется выложить Нику правду. И посмотреть ему в глаза. Он слишком хорош для нее, да… Она и раньше считала, что недостойна его любви, а теперь и подавно. Ее участь – преисподняя, как и прочит Крылов. Неугасающее пламя чувств. Только не греет оно, а сжигает дотла!

Убивает, медленно превращает их обоих в обугленные деревянные фигурки, бесчувственные и недвижимые. Бездушные. Потому что чувствами все-таки пренебрегли. Развеяли по ветру. Ради чего? Да кто ж знает…

Вопреки воле, из глаз потекли слезы. Нет! Рината яростно вытерла их, но они полились вновь. Зажмурившись, задрала голову. Ну почему он не отпускает ее? Ведь говорил, что не желает видеть! Заявил, чтобы жила своей жизнью! Сказал, да… И что изменилось?! Почему… почему так?.. За что?

Из груди ее вырвался протяжный стон, слезы покатились с удвоенной силой, и остановить их она была не в состоянии. Николь все равно не увидит. Ее несокрушимой маме просто нужно немного поплакать. Чуть-чуть…

Дверь отворилась, и в тренерскую вошла Алла.

Увидев сидящую на полу дочь, бросилась к ней и, присев рядом, обеспокоенно спросила:

– Рин, что случилось? – Алла коснулась ее плеча. – Ты в порядке?

Рината посмотрела на мать, будто увидела после долгой разлуки. Вспоминала каждую ее черточку, каждую родинку. В уголках серых добрых глаз появились морщинки. Потому что теперь она часто улыбается. Она счастлива: у нее есть муж, готовый ради нее достать луну с неба, сын, любимая школа, в которую она вкладывает всю душу и… Рината.

Непутевая дочь. Сначала много лет изводила Аллу тупой ненавистью, а сейчас… из-за нее, Рины, мама может лишиться возможности тренировать.

Рината потянулась к ней и коснулась теплой руки Аллы.

– Я в порядке, мам. – Вытерла мокрые щеки, выдавила улыбку и качнула головой.

– Ринат, что происходит? Это Крылов устроил? Вы разговаривали?

Алла ведь все понимала. Ласково провела тыльной стороной ладони по щеке Ринаты.

Убрала прядку волос с ее лица и тихо попросила:

– Рина, что тебя тревожит? Дочка… я знаю, что ты у меня сильная. Никто не отберет у тебя твою силу, но иногда можно побыть обычной девочкой. Побудь со мной моей малышкой, поделись невзгодами. Мы справимся, обещаю тебе. Мы семья.

– Мама! – Рината порывисто подалась вперед и обняла Аллу. – Мама, – просипела, всхлипывая. – Я тебя так люблю. Прости меня, пожалуйста. Я тебе одни несчастья приношу всегда.

– Ну что ты говоришь? – Богославская погладила ее по голове, по спине, прижала еще крепче. – Ты у меня самая лучшая. Я горжусь, что у меня такая дочка. Рина… не плачь… Не надо. Отец звонил, вечером прилетает.

– Вот и хорошо.

– Ринат, а что хочет от тебя Крылов? Мы с твоим отцом решим любую проблему. Ты только не молчи.

Конечно же мама сделает для нее все. Даже невозможное. А отец пустит в ход наработанные связи и, вне всяких сомнений, найдет управу хоть на Крылова, хоть на черта лысого.

Но использовать родителей в борьбе с ним права у нее не было. Это их война. И раз уж Крылов не воспринял ее белый флаг всерьез, она забирает полотнище обратно.

Война? Ладно.

Потащит ее замуж несмотря на все ее слова? Пусть будет так. Но семьи это не коснется. Ни родителей, ни Николь.

И Ника не коснется, и Алисы. Не потянет она их за собой в прогнившее болото, в коем они с Игорем глубоко увязли.

– Не волнуйся, мам. Мы договорились, что созовем пресс-конференцию, где объявим о завершении моей карьеры. Он принял заявление. Все в порядке…

Не успел Игорь войти в квартиру, до слуха его донесся шум льющейся на кухне воды. Едва улегшееся чувство ярости вспыхнуло с новой силой. Он дал ей ключи не для того, чтобы вламывалась без предупреждения и хозяйничала в чужом доме.

Вовсе нет. Крылов швырнул свою связку на банкетку и, не раздеваясь, ринулся на кухню.

– Кажется, мы уже это обсуждали, – стараясь держаться спокойно и не терять самообладание, начал он. – Лера.

Федорова выключила кран, вытерла руки полотенцем и развернулась.

– Я хотела сделать тебе сюрприз и приготовила ужин, – довольным тоном проворковала она. – Ты какой-то напряженный в последнее время… – Приблизившись, она провела по его плечам ладошками.

От Леры навязчиво пахло дорогими духами. Аромат оставался на простыне после каждой ночи, проведенной с ней. И каждый раз после этого он вынужден менять постельное белье. И рубашки…

На ней – его белая рубашка. Снова.

Издав похожий на рык звук, Игорь резко скинул руки Леры и оттолкнул девушку.

– Я не голоден, – процедил он и, схватив Федорову за локоть, поволок в спальню.

На кровати лежали ее вещи.

Подтолкнув Леру вперед, приказал:

– Одевайся и уходи!

– Не поняла, – качнула головой Лера. В карих глазах вспыхнула злость, губы изогнулись в ядовитой усмешке.

Змея. Она всегда была такой, Игорь это знал, и, когда тащил ее в постель, не надевал розовых очков. Секс с ней стал чем-то вроде способа ненавидеть Бердникову еще больше – за то, что не способен переступить через прошлое, выстроить нормальные отношения и связался с этой дрянью Валерией.

И ведь работало. До сегодняшнего дня.

Сейчас Федорову он ненавидел посильнее.

– Между нами все кончено, – буркнул он. – Одевайся и проваливай. – Резкими, неаккуратными движениями расстегивая на ходу пуговицы, Игорь вышел из спальни.

Повесил пальто на вешалку, разулся и направился на кухню. Достал из шкафчика пачку зернового кофе и хотел поставить на столешницу, но вдруг в руку впились цепкие пальцы.

Рывок – и пакет упал, просыпавшиеся кофейные зерна покатились по полу.

– Я что-то не совсем поняла! – повысила голос Лера. – Ты меня бросаешь?!

– Все ты поняла, Лер. – Игорь отцепил ее руку. – Давай без драм обойдемся, а? Мы с тобой – не в тех отношениях, чтобы ты здесь закатывала скандал.

Он поднял упаковку кофе и повернулся к Лере спиной, но она перехватила Крылова.

– А в каких мы отношениях, Крылов?! Я тебе не подстилка, чтобы ты так со мной обращался! – закричала она.

– Хватит! – в тон ей рявкнул Игорь. – Ты прекрасно знаешь, что между нами никаких отношений нет и быть не может! Секс? Отлично! Чего ты еще хочешь? Ты мне надоела! Усекла?

– Как интересно, – цинично усмехнулась Федорова. – Что? Ипатова твоя вернулась, и ты верной собачонкой побежал за ней? Только хвостиком осталось завилять!

– Прекрати! – Во взгляде Игоря мелькнуло предупреждение, но Лера лишь фыркнула.

– Ты опять выть будешь, Игорь, метаться раненым зверем. И крушить все, что попадется под руку. Да. А сказать – почему? Потому что Ипатова, как всегда, тебя кинет. Но сперва в душу нагадит. Я-то уйду, но кто подаст тебе руку?! Учти, в этот раз меня рядом не будет! Ты один должен выкарабкиваться! Вспомни мои слова, когда Рината оставит тебя в дураках. – Лера покачала головой, рассматривая Игоря.

Он никак не реагировал, будто она для него – пустое место. Никто и звать никак. Обидно. Не то чтобы у Леры были глубокие чувства, но все равно неприятно.

И Бердников смотрел на нее точно так же, и все они. Ничего. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

– Уходи, – повторил Игорь.

Спорить Лера не стала. Молча двинулась в коридор, а спустя несколько минут в полной тишине покинула квартиру Крылова.

Едва за ней закрылась дверь, Игорь дал волю эмоциям. Свернул со стола сахарницу, потом и подставку под горячее, в бессильной ярости опустился на табурет, и, сжав голову руками, оперся локтями о стол.

Ему хотелось разнести все вокруг. В прах, вдребезги, чтобы камня на камне не осталось. В чем-то Федорова права. Точно выдала, чтоб ее! Но слушать ее не хотел. Слушать, слышать, думать о так называемых отношениях. В мыслях у него – совсем иная женщина – лживая принцесса мрачного подземелья.

Снова и снова он видел ее лицо, искривленные в презрительной усмешке губы, мысленно прокручивал слова о том, что она беременна. От другого. От проклятого Демаре. И так – без конца!

Дальнейшее Игорь помнил плохо. Реальность в каком-то тумане. Хаос чувств грозил перерасти в нечто большее. Странное саморазрушающее ощущение… Захотелось, чтобы она ненавидела его. Люто. До безумия. И пусть забудет, что в нем когда-то было что-то хорошее. Взять и снести школу Богославской к чертям! Перестроить каждый угол, закуток, чтобы все, связанное с ней, исчезло. Смог бы он? Пожалуй. Но что делать теперь?

Поймал птичку и держит за крыло. Надавить – и хрупкие косточки переломятся. Вот она – власть.

Разрушить. Стереть, сжечь. Чтобы уже ничего не было: ни радости, ни любви. Или… разжать ладонь и выпустить птичку на волю. Чтобы парила где-то в вышине, у счастья, у солнца. Чтобы щебет звучал в шуршащих листьями кронах деревьев, чтобы гнездышко вила и птенцов учила летать. Высоко. Там же, где порхает сама.

Но тогда ему придется запереть гнев глубоко внутри и научиться как-то с этим жить.

Шумно выдохнув, Игорь потер лицо ладонями. Провел по волосам и, тряхнув головой, невесело усмехнулся. Достал из кармана брюк кольцо. Положил на стол и тронул пальцем.

Тонкое колечко из белого золота с маленькими, рассыпанными по поверхности бриллиантами. Оно бы идеально сидело на ее тонком пальчике, гармонировало с бледной сияющей кожей.

Отпустить или сломать? Дать возможность упорхнуть далеко за океан или посадить в клетку из незабытого прошлого? Прочную, скованную из ярости, ненависти и опаленной когда-то любви?