Читать книгу: «Анатомия заикания», страница 3

Старшая школа

Моей последней остановкой перед вступлением в мир взрослой жизни была старшая школа, в которую я пошла в 1999 году, в возрасте шестнадцати лет. Эта новая школа была подобна мирному оазису, где я вновь обрела уверенность в себе, и мои раны начали затягиваться. Здесь учеников уважали и относились к ним одинаково, а большинство учителей были отзывчивыми и поддерживали меня.

Я бы описала школу как доброжелательную, уютную и спокойную, почти безмятежную. Когда я впервые пришла в нее, меня посетило, как мне показалось, чувство невероятного умиротворения. По сравнению с тем, что я испытывала в течение предыдущих пяти лет, школа казалась оазисом спокойствия. Построенное в конце 1960-х годов здание, коридоры которого были широкими и просторными, и в них толпилась лишь горстка учеников. Солнечный свет струился из высоких окон, наполняя коридоры теплым светом. Здесь было ощущение дома.

Атмосфера в классе была «здоровой». Ученики получали поддержку от проявляющего никакого фаворитизма учителя. Ко всем относились, исходя из их способностей, а не внешнего вида и стоимости одежды, которую они носили.

Разумеется, что, так как я была новичком в этой школе и никого не знала, я рассматривала это как прекрасную возможность оставить позади «ярлыки», несправедливо навешанные на меня в средней школе. Я могла начать все заново и показать, на что я способна. В том числе я вернула себе готовность и желание учиться и с нетерпением ждала каждого дня в этой школе, даже выступлений в классе, которые почему-то казались не такими страшными. Здоровая атмосфера оказала на меня столь необходимый положительный эффект, и мои нервозность и беспокойство улеглись. Я снова стала более открытой для общения и заметно меньше боялась говорить на уроках. В результате моя успеваемость заметно улучшилась.

Однако укоренившиеся страхи не исчезают в одночасье. Нанесенный за предыдущие несколько лет психологический ущерб требует времени для возмещения. Преследуемая «демонами», я все еще испытывала страх перед банальными вещами, которые большинство людей считают само собой разумеющимися, например, разговаривать по телефону, попросить товар в магазинах, обращение к незнакомым людям, таким как врачи и регистраторы в больнице.

Все это усугублялось тем, что я продолжала использовать различные уловки, чтобы избегать этого. Я по-прежнему была жертвой своего заикания. Оно управляло моей жизнью. Я бы сравнила это с насильственным браком, только в моем случае я была замужем за своим заиканием, жестоким, контролирующим и непостоянным спутник жизни. Я безоговорочно подчинялась его воле.

Однако вскоре я поняла, что заикание – не единственная моя проблема. Ситуация усугублялась тем, что, как я узнала позже, называлось социальное тревожное расстройство (СТР) с периодическими приступами паруреза. Простая необходимость сходить в туалет превращалась в изнурительное состояние стресса, страха, избегания и повышенной тревожности. Это было похоже на заикание, блок, только… ну вы сами понимаете… когда дело касается естественных потребностей.

Парурез – это разновидность социальной фобии, когда вы испытываете особую тревогу, страх или ограничение во времени при попытке сходить в туалет, и вам кажется, что другие подслушивают, пока вы пользуетесь туалетом. Это может оказать разрушительное воздействие на способность общаться, учиться и работать.

Вот таким огромным был багаж психоэмоциональных проблем, с которым я начинала свою взрослую жизнь, и соответствующий ему образ мыслей.

Профессиональный колледж

Школа осталась позади, и мне предстояло начать новый этап моей теперь уже взрослой жизни. Я по-прежнему боялась будущего, поскольку оно казалось мне неопределенным и мрачным, но в то же время я был взволнована мыслями о том, что может ждать меня впереди.

Молодые люди часто рассказывают о том, с каким нетерпением они ждут момента, когда выпорхнут из родительского гнезда, что они полны мечтаний. Им не терпится воспользоваться бесконечными возможностями, которые открывает перед ними большой мир. Но для меня будущее было слепым пятном, и, имея в качестве спутника жизни контролируемое заикание, единственное, о чем я мечтала – найти работу, где общение будет минимальным.

Несмотря на эти мысли, в итоге я поступила в профессиональный колледж, где выучилась на парикмахера. Этот выбор был совершенно случайным, но казался довольно надежным, так как я чувствовала, что могла распоряжаться количеством времени общения с каждым клиентом.

Во время учебы в колледже я считалась робкой и неуверенной в себе. Большую часть времени я держалась обособленно, общаясь лишь с несколькими студентами. Не считая насмешек, которые я иногда терпела за отказ читать вслух на занятиях, моя жизнь была вполне сносной. Так было до тех пор, пока я не совершила нечто шокирующее, чего никто не ожидал от этой тихой, неуверенной в себе девочки.

Директор колледжа была грозной дамой – из тех, кого предпочитают избегать. Она была криклива, невнимательна и известна своим приказным тоном. Однажды она отругала меня за то, что я слишком медлительна. В тот момент на меня что-то нашло, и я без малейшего колебания или запинки выпалила: «Это вы должны быть у нас на побегушках, раз уж мы платим вам за обучение».

Наступила жуткая тишина. Студенты потеряли дар речи, как будто только что взорвалась бомба. Они ждали, что будет дальше. В тот момент я почувствовала, как во мне словно произошла мгновенная трансформация личности. Это было так сюрреалистично.

И то, что произошло дальше, было таким же сюрреалистичным. Эта грозная женщина, которую все мы боялись, смягчилась. Она тоже потеряла дар речи, что для нее было невероятно. Смотрела на меня и бормотала что-то нечленораздельное. Это было на нее совсем не похоже. Что касается меня, то я почувствовала себя триумфатором. Впервые за пятнадцать лет я почувствовала гордость, потому что могу постоять за себя.

Этот инцидент привел меня в замешательство и заставил усомниться во всем, что я знала о себе. То, что я испытала, было проблеском моего подлинного «я». И оно проявилось. Моя истинная личность все эти годы была скрыта в моем подсознании и вдруг внезапно пробудилась. Несколько дней после этого я чувствовала себя окрыленной и триумфатором, наслаждаясь этой победой.

Я ощутила отрезвляющее пробуждение. Это было подобно раздвоению личности, когда второй человек, заключенный внутри тебя, внезапно пробуждается. Все остальное было фальшью, игрой в притворство. Это была я, настоящая я, воссоединения с которой я так жаждала.

Это событие вызвало во мне целый шквал внутренних размышлений, так как я начала сомневаться правильности выбранной мной профессии. Затем мне представилась уникальная возможность отправиться в Великобританию. Это произошло ни с того ни с сего, и всего за три недели моя жизнь перевернулась с ног на голову. В ноябре 2004 года я собрала вещи и покинула Эстонию.

Переломный момент моей жизни: переезд в Великобританию.

Переезд в Великобританию навсегда изменил ход моей жизни, так как я отправилась в путешествие самопознания. Это была возможность, от которой я не могла отказаться, даже несмотря на то, что не говорила по-английски и у меня не было друзей, на которых можно было бы положиться. Это был прыжок в абсолютную неизвестность. Как Алиса в Стране чудес, я отправилась в путешествие, практически не зная, куда приведет дорога.

Я испытывала эйфорию и вместе с тем страх перед неизвестностью. Это был мой первый раз за границей. И никогда раньше я не летала на самолете и не путешествовала в одиночку. Когда садилась в самолет, мое сердце колотилось от волнения. Я чувствовала себя астронавтом, впервые отправляющимся в космос.

Я никогда за всю свою жизнь не видела столько людей после приземления самолета и выхода из аэропорта. Я чувствовал себя такой маленькой.

Я прилетела в Честер 18 ноября 2004 года. По приезду меня ждал сюрприз. Дом для персонала, где меня поселили, был довольно мрачен, хотя ухожен, и заселен работниками разных возрастов и национальностей. Это был настоящий «плавильный котел», который должен был стать моей новой жизнью. Я училась, как ребенок учится ходить. Для меня все было в новинку. Это был западный мир, с его культурными правилами, манерой поведения, традициями и ценностями. Не имея житейского опыта, я совершала ошибки и падала, но просто поднималась и пыталась снова.

Несмотря на первоначальный культурный шок, я была рада оказаться в Великобритании и начала строить планы. Я поступила в местный колледж, чтобы улучшить свои знания английского языка и завела нескольких друзей. В первый год пребывания в Великобритании я была занята адаптацией и приспособлением к жизни в новой стране.

В этом новом месте я чувствовала себя счастливой и словно дома. Учителя и студенты замечали мои успехи и хвалили. Меня переполняли чувство гордости и целеустремленности. В колледже я снова почувствовала себя прежней. Я говорила на занятиях и успешно сдала все экзамены, включая устные. Я снова прекрасно владела своей речью.

Однако чувство облегчения, которое я испытывала во время учебы, – это то, чего я не могу сказать о своей работе. Это было настоящее змеиное гнездо. Там я чувствовала себя скованно, и мой внутренний страж был начеку. Я делала все возможное, чтобы не привлекать внимания, старалась не высовываться. Как ни странно, нежелательное внимание было именно тем, что я получала. Я была слишком молода, мне не хватало жизненного опыта, что делало меня уязвимой для виктимизации и манипулирования.

Когда я переехала в Великобританию, то плохо знала английский язык, поэтому чувствовала себя неуверенно. Конечно, у меня было хорошее оправдание, ведь я могла просто свалить все на языковой барьер. Пытаясь вписаться в коллектив, я научилась скрывать свои чувства и эмоции, но приобрела репутацию необщительной, зажатой, молчаливой и странной.

Имидж, который я «заработала» в средней школе, продолжал жить, или, правильнее сказать, я жила в соответствии с ним, а также тем ограниченным самовосприятием и проекциями, которые в нем содержались.

Но теперь он принял уродливую форму менталитета жертвы, характеризующуюся чувством неполноценности. В мое сознание закрались мысли о собственной неполноценности и малости по сравнению с окружающими меня «нормальными» людьми. У меня были низкая самооценка и убежденность в своей никчемности. Была лишь немногочисленная группа людей (таких же иностранцев, как я), с которыми я могла говорить, не стесняясь и не боясь осуждения. Меня сделали козлом отпущения, и, казалось, у меня не было другого выбора, кроме как терпеть психологическое насилие, которому я подвергалась.

То, чему сопротивляетесь, преследует вас! Когда вы изо всех сил пытаетесь убежать от чего-то, это именно то, с чем, в конце концов, вы столкнетесь.

Я была идеальной жертвой, и в конце концов у меня случился эмоциональный срыв, справиться с которым можно было только с помощью сильнейшего психотропного препарата, используемого для лечения тревожных и панических расстройств – Ксанакс, запрещенного в Великобритании. Я не знала о рисках и по большому счету мне было все равно – это помогло мне справиться с ситуацией, отключиться и выжить. В результате я спала по тринадцать-шестнадцать часов подряд. По сути, я преодолевала стресс посредством ухода в мир наркотических сновидений.

Нервный срыв, который я пережила, был неизбежен. Подавление эмоций и чувств – худшая стратегия выживания. Так что через некоторое время она начала давать трещину. Мое легкое волнение и предрасположенность к повышенной тревожности перешли в социальное тревожное расстройство (СТР) (диагноз был поставлен лишь годы спустя и после полного выздоровления в результате самодиагностики), что отразилось на моей речи. Я сталкивалась с сильными блоками молчания, из-за которых в незнакомой обстановке я буквально немела.

Я сменила работу, но тревога не проходила. Более того, это усугубило проблему, которая к этому времени стала невыносимым бременем. Я страдала от подступающей депрессии с эпизодическими приступами паники. Телефонные звонки пугали меня, заставляя нервно подпрыгивать, поэтому я передавала трубку своим друзьям. К этому моменту, я стала в значительной степени полагаться на других людей при приеме и совершении от моего имени телефонных звонков, а также в большинстве ситуаций, связанных с общением.

В Ливерпуле

В возрасте двадцати шести лет я достигла эмоционального дна. Находясь в тяжелой депрессии, ненавидела себя и думала о самоубийстве. Я чувствовала себя подобно зомби – полумертвой-полуживой, оцепеневшей, ничего не чувствующей.

Некоторые говорят, что люди начинают меняться только тогда, когда ситуация становится невыносимой. Они либо меняются и находят выход из ситуации, либо сдаются под давлением и умирают. Мой менталитет жертвы, как магнит, притягивал хищников и управлял моей жизнью. Трудно было воспринимать себя иначе. Но я решила попробовать начать все сначала.

Я уволилась с работы в Честере и переехала в Ливерпуль, где снова стала жертвой хищников и психопатов. Я нашла новую работу, но это место кишело абьюзерами. Конечно, в то время я была слишком молода и наивна, чтобы распознать их манипуляции и игры разума, что привело к еще большей виктимизации и жестокому обращению. Моя детская робость и желание угодить, казалось, провоцировали их, вызывая хищные, маниакальные инстинкты. Они нападали на меня, питаясь моей наивностью и беспомощностью. Тем временем антидепрессанты облегчали мои страдания. Я резко расслабилась. Сдержанность уступила место выразительным эмоциям, таким, какие я испытывал в детстве.

Впервые появились проблески любви к себе и сострадания. Это было восхитительное чувство освобождения. Я наслаждалась им, как и начала получить удовольствие от собственной компании.

То, как я относилась к себе, отражалось и на том, как люди относились ко мне. Меня удивило то, что я не сделала ничего такого, чтобы заслужить это. Я просто была собой, открыто игнорируя мнение людей и больше не пытаясь им понравиться.

Конечно, мое заикание не было вылечено антидепрессантами, но я больше не была такой встревоженной и напуганной. Лекарства помогли восстановить контроль над своими чувствами и жизнью, что стало отличным фундаментом для восстановления моей самоидентификации и уверенности в себе.

Когда ситуация стала выглядеть более многообещающей, я задумалась о том, что нужно изменить, чтобы повысить уверенность в себе и улучшить речь. Несмотря на заметное улучшение эмоционального состояния, я все еще оставалась в тупике. Что-то подсказывало мне, что, если я буду держаться за свои старые дисфункциональные установки – мои взгляды, сопротивление переменам, подавленные чувства и ничего не делать, это может привести к возникновению потенциально серьезных последствий. Мне было страшно, но моя воля к жизни и сила характера оказались сильнее и побудили меня к действию.

Первые нерешительные шаги к свободе

Ситуация начала казаться катастрофической, и я боялась будущего, если ситуация не изменится. Я нашла спасение в чтении книг по саморазвитию, и катарсис наступил при виде книги о стеснительности. В ней был список ораторских клубов, находящихся в моем районе, и я решила посетить встречу в Speakers Club. Я никогда не посещала подобные встречи, да и вообще любые места, где могла бы встречаться с незнакомыми людьми, а тем более выступать перед публикой. Эта «авантюра» была смелой – просто немыслимой для такого сдержанного человека, как я.

Первые несколько встреч я сидела молча, слишком испуганная для того, чтобы встать и представиться. Некоторые члены клуба позже говорили, что им было жалко меня. Мне тоже было жаль себя, поскольку в то время я не понимала, почему мне было трудно говорить. Осознание этого и мое непонимание причиняли еще большую эмоциональную боль. Я чувствовала себя словесно зажатой и эмоционально забитой, и в то же время мне так много хотелось высказать, кричать на каждом углу.

На одной из встреч присутствовали люди с программы по коррекции заикания. С речью выступил «заикающийся человек». Его рассказ был шатким и неуверенным.

Я сразу заметила признаки заикания, запинки и отвела взгляд. Я почувствовала неловкость за него, но в то же время завидовала тому, что у него хватило смелости, которой не хватало мне, чтобы встать и выступить перед всеми присутствующими опытными ораторами.

Его история вдохновила меня, помогла набраться достаточно смелости, чтобы встать и представиться. Я едва дышала и чувствовала, что меня душат блоки молчания. Моя борьба и желание выступить всколыхнули огромный выброс кортизола внутри меня, вызывая мучительную эмоциональную боль, когда всплывали воспоминания о прошлых неудачах и болезненном смущении. Но я покинула эту встречу с чувством гордости. Я похвалила себя за то, что приняла вызов и не пыталась его избежать. В моем сердце пробудилась надежда. После этого события я несколько дней мучилась, но решила не сдаваться. Наконец-то появился свет в конце туннеля.

Я также узнала, что существует курс по коррекции заикания, и пошла на него. Я чувствовала себя победительницей, потому что впервые за много лет не позволила своему заиканию взять верх над собой. Я решила заговорить, и я это сделала. Я отрицала то, чем было на самом деле мое состояние и что его вызывает. Заикание не полностью вписывалось в это, ведь я знала, что могу свободно общаться со знакомыми людьми.

По настоятельной рекомендации выпускников, с которыми я познакомилась в Speakers Club, я записалась на курс коррекции заикания. Это стало началом постепенного подъема из ямы жалости и ненависти к себе и десятилетнего самобичевания, которым я поддавалась с подросткового возраста. Однако мое выздоровление было медленным, болезненным и не без проблем и неудач.

Это подобно долгому, упорному восхождению на вершину Эвереста, где после каждого преодоленного отрезка пути следующий всегда оказывался еще выше. Ощутимые изменения возможны только при последовательной ежедневной работе и прилагаемых усилиях. По мере подъема я сталкивалась с новыми трудностями, преодолевая все больше страхов и неуверенности, моя уверенность в себе начала возрождаться, расти и укрепляться. Путь становился все легче и приятнее с каждой ситуацией, возникающей у меня на пути.

Процесс достижения даже контролируемой стадии свободного владения речью не был простым. Были взлеты и падения, моменты отчаяния, турбулентность разной степени тяжести и приподнятое настроение, эйфорические триумфы – все это сплелось в калейдоскоп эмоциональных и крайне трансформирующих событий.

Всего за четыре дня обучения на курсе по коррекции заикания я прошла путь от человека, который не мог произнести вслух собственное имя, до человека, который мог смело выступить в центре города с публичной речью. Я вышла из зоны комфорта, полностью раскрылась, но при этом испытывала чувство огромной власти и внутренней силы, силы, которая определяла все, что я знала о себе и во что верила. Во время прохождения курса я разговаривала с людьми, которых обычно любой ценой избегала: красивыми мужчинами, байкерами, группами подростков, полицейскими, военными, бездомными – и проводила массовые опросы в кафе и на улицах.

Мой привычный крошечный мир был перевернут. Этот опыт взорвал мой мозг. Мои закостенелые убеждения и представления о том, кем я была, исчезли, а на их место пришло то, с чем я еще не могла полностью ассоциировать себя. Этот опыт также принудительно перезапустил мою устаревшую действующую программу веры в себя, сделал недействительными мои старые шаблоны мышления и ложные убеждения, раскрывая масштаб потенциала и неиспользованных ресурсов, которые до сих пор были скрыты внутри. Он снял слои ложных, ограничивающих восприятий, накапливаемый годами негативный багаж, буквально за одну ночь. Я почувствовала себя так, будто родилась заново.

Я была эмоционально потрясена этим первым опытом и беспрецедентным уровнем уверенности, который обрела благодаря этому курсу и его простому подходу. Однако менее очевиден тот факт, что многие люди ожидают от этого курса полного выздоровления, то есть избавления от заикания. В действительности же многие курсы прямо заявляют, что то, что они предлагают, – это техника управления (т.е. контроля) заиканием и что они ни в коем случае не могут гарантировать избавление от него.

Вскоре после окончания курса я посетила группу поддержки людей с заиканием, где познакомилась с теми, для кого устная речь все еще оставалась главной серьезной проблемой, несмотря на то, что они десятилетиями следовали предписанному методу. Еще более удивительным было то, что даже в спокойной обстановке занятий на курсе они испытывали такие же сильные трудности и блоки, как и во время выступлений на улицах.

Преподаватели, руководители и организатор курса оправдывали это, предположив, что люди, которые испытывают трудности, просто не прилагают достаточно усилий для своего выздоровления. Однако, как я выяснила позже, люди не смогли обрести контроль не потому, что они не прикладывали достаточно усилий, а потому, что слишком усердно работали над своей речью. Они были слишком сосредоточены, слишком озабочены, слишком зациклены на каждом мельчайшем аспекте речи до такой степени, что буквально тормозили ее, не давая протекать тому, что должно быть естественным процессом. Результатом такого пристального и чрезмерного контроля, как вы можете себе представить, стало полное его отсутствие, то есть неконтролируемые блоки, возвращение к исходной точке. Вот так!

Как бы парадоксально это ни звучало, но правда заключается в следующем: чтобы обрести контроль, нужно избавиться от него!

Контроль нарушает естественный поток речи. Любые методы контроля, используемые для избавления от речевого дефекта, образуют прочный барьер, мешающий человеку достичь той самой цели, к которой он так стремится. По сути, контроль – это инструмент саморазрушения.

Это объясняет, почему, как только первоначальное чувство уверенности проходит, возвращается тревога. Курсы, основанные на методах контроля, преследуют несколько туманные, сомнительные цели – дать людям контроль и вместе с тем отнять его. Все это происходит настолько ловко, что человек почти не замечает этого. Имея, казалось бы, вполне благородную цель – дать людям контроль (и надежду, обещание, что ситуацию можно улучшить) над своим заиканием и, в конечном счете, над своей жизнью, методы, основанные на контроле, отнимают его.

Свободу отнимают, представляя людям некую методологию и идеологию жизни, которой они должны строго придерживаться, если хотят обрести «свободу».

Участникам постоянно, почти гипнотически со стороны руководителей курса, внушается, что заикание – это недуг, который, как считается, останется с человеком на всю жизнь. «Я знаю, что всегда буду заикой», – заявил один из авторитетных преподавателей курса в своем радиоинтервью. Как в какой-нибудь догматической религии, если человек отклоняется от правил, методов обучения или ставит под сомнение их эффективность, вас отвергают, лишая возможности играть активную ведущую роль во время прохождения курса. Вам не дают «быть на виду».

Это можно сравнить с азартной игрой – сначала вам дают выиграть, завлекают и подогревают интерес, но когда вы слишком увлечетесь, то начнете проигрывать и в итоге окажетесь таким же неудачником, как и в начале.

Обратной стороной этих курсов по коррекции заикания является то, что они коммерческие, и чтобы обеспечить прибыльность на долгие годы вперед, программа курса должна гарантировать возвращение на него людей. Курсу нужны постоянные участники на все время его существования. Курс существует только благодаря их взносам. В этой связи возникает вопрос о том, действительно ли такие курсы заинтересованы в том, чтобы решать проблему заикания.

Я перестала посещать программу после года активного и религиозного следования его методикам. Фактически, я полностью перестала использовать его инструменты и начала экспериментировать со своей речью, внимательно наблюдая за ситуациями, в которых моя речь была хороша и в которых я испытывала трудности, независимо от используемых техник. Мои наблюдения подтвердили, что использование любой техники не гарантирует даже контролируемой беглости речи. Другими словами, можно полагаться на техники и все равно испытывать полные блоки и прерывания. Это происходит потому, что известные методы восстановления речи справляются только с внешними проявлениями заикания, но не справляются с глубинными причинами, которые его порождают.

Если к этому добавляются целенаправленный контроль и управление вашей речью, это создает замкнутый цикл или порочный круг, который продолжает запускать проблему снова и снова, не позволяя тем самым вам достичь и сохранить хоть сколько-нибудь ощутимое улучшение, не говоря уже о постоянном. Метод становится тем самым костылем, который поддерживает заикание, а не устраняет его. Даже если вам повезет и поначалу добьетесь хороших результатов, облегчение будет временным, и заикание вернется, по мере того, как исчезает ваша уверенность в себе.