Практическая романтика

Глава 2. Куда ж без Верочки?

Я должна была это предвидеть!

Стоило сообщить Вере о том, что меня уже оформляют в «Грёзы», как она зависла: просто застыла в воздухе и никак не могла сфокусировать взгляд. А как сумела снова двигаться, бросилась ко мне буквально в ноги и завизжала, оглушая ультразвуком:

– Сестра, сестреночка… господи! Ульяна, как же повезло! Я всегда знала, что твоя учеба поможет! Боже, если бы у любых действий всегда были такие результаты, я бы сама из институтской библиотеки не вылезала!

Я ненадолго опешила – никак не укладывалось в голове, что Вера так искренне за кого-то радуется. Не слишком вписывается такое в ее характер. Так я и недоумевала ровнехонько до той секунды, пока она не сформулировала свой восторг окончательно:

– Договорись обо мне! Ты же договоришься, правда? Перезвони Галинычу, – так студенты называли нашу завкафедрой. – Для нее мы все как дети, а уж сестренку лучшей студентки она точно пристроит!

– Э-э-э, – тянула я, осторожно отодвигая от себя девушку. – Никого она не пристроит, с чего ты взяла?

Верочка округлила зеленые глазища, поднырнула снизу так, чтобы глядеть на меня как можно жалобнее.

– Ульяна, а кого тебе еще пристраивать? У тебя ж никаких друзей здесь нет, кроме меня?

Строго говоря, и она никогда не была. Но сейчас не об этом:

– Да с чего ты взяла, что Галина Петровна сможет выбить еще одно место?! – я уже кричала, не в силах осмыслить ее просьбу целиком.

Но Вера своему репертуару не изменяла – она ничего не видела и не слышала, если уже погрузилась в свои желания:

– Да раз уж «Грёзы» выделили восемь мест, то выделят и девять! У них там тысячный штат, одной лишней и не заметят!

Поняв, что разумные аргументы бессильны, я просто открывала и закрывала рот. С растущим отчаянием я только слушала, что именно обязана сказать Галине Петровне, в каком месте разговора разреветься, чтобы ее разжалобить, и что Вера за такую услугу мне будет по гроб жизни обязана. Мне ее обязанность была без надобности, что сестра и прочитала в моем взгляде, потому и перешла к открытым угрозам – мол, если я отправлюсь на практику, вышвырнув ее за борт, то такого она мне уже никогда не забудет. И если до сих пор терпела мое присутствие, то только потому, что мы родня. И как раз в моей власти продемонстрировать, считаю ли я ее своей родней тоже.

Она чередовала кнуты, пряники и давление на гниль. Дошло до того, что я уже была готова просто отказаться от этого места, лишь бы туда взяли Верочку. Так ведь все равно же не возьмут! Прямым текстом было сказано, что следующим в списке претендентов стоит Михайлов, ему и предложат. Чтобы очередь дошла до Верочки, половина нашего факультета должна отказаться, предоставив ей дорогу. Все это я говорила, повторяла и старалась не выходить из себя, – и все равно не была услышана.

Хуже стало, когда с работы вернулась тетя Римма, преспокойно выслушала истерику дочери и посмотрела на меня строже, чем смотрела до сих пор.

– Хватит уже визжать, Верочка, – обратилась она к дочери, но не отрывала пристального взгляда от моего лица. – Ты же двоюродной сестре даже думать не даешь. Разумеется, Ульяна сделает все возможное, чтобы и тебя приняли в такое место. Мы семья, а в семье именно так и поступают.

Она впервые вспомнила о семье за полтора года моего пребывания здесь. Отношения между нами оставались холодными. Конечно, мама присылала деньги, я не питалась за счет родни, но все равно их стесняла своим присутствием. Тетя Римма никогда об этом раньше прямо не заговаривала – я просто чувствовала, но и не винила ее: никто не обязан радоваться, когда к нему в дом какую-то воду на киселе поселяют. Всегда до сих пор я полагала, что она сделала для меня больше, чем была обязана, и теперь не находилась с ответом. Тетя Римма все так же бесконечно спокойно продолжила:

– Ульяна, не хотелось бы вспоминать старое, но все-таки это мы не задали тебе ни единого вопроса, когда поселили у себя. Даже ни разу не спросили, что ты там в Москве натворила, раз так спешила оттуда убраться. Сейчас Верочке нужна твоя помощь, так странно ли, что она после всего от тебя этой самой помощи ждет?

Если ее дочь давила беспорядочно, то эта женщина сразу взяла быка за рога. И ведь нельзя сказать, что она хоть в чем-то приврала: ей в самом деле просто навязали племянницу, и она в самом деле никогда лишних вопросов не задавала. А что встала на сторону дочери – так кто бы на ее месте не встал? В такой атаке я выиграть и не могла:

– Я позвоню Галине Петровне, спрошу у нее. Но, пожалуйста, не расстраивайтесь, если она откажет…

Тетя Римма легко отмахнулась:

– На большее мы и не рассчитывали!

Рассчитывали, конечно. Мне даже звонить заведующей с таким вопросом было стыдно, и уж я точно могла предположить, какую реакцию получу в случае отказа. А в том, что мне откажут, я и не сомневалась.

Я не ошиблась:

– Васнецова, ты там от радости умом тронулась? Может, пусть Михайлов поезжает, а тебе лучше проконсультироваться с медиками?

Во мне никогда не было столько наглости, чтобы и после этого продолжать. И я бы попрощалась, если бы на моей руке во время этого телефонного разговора не висела Верочка, постепенно расширяя глаза до невообразимой окружности и начиная жалобно поскуливать. Я решила сделать невозможное – то есть выставить себя еще большей дурой, хотя говорила монотонно, не в силах еще и какие-то эмоции изображать:

– Галина Петровна. Пожалуйста. Неужели нет никакой возможности вписать на практику еще и Веру? Нет? Жаль.

На это заявление женщина рассмеялась, я безнадежно развела руками, но Верочка не сдалась – подтянулась к трубке и заголосила:

– Галиночка Петровна, пожалуйста! Вы хотя бы позвоните им, спросите!

– И тебе здравствуй, Васнецова! – поздоровалась завкафедрой и с Верой, хотя тон ее быстро изменился, стал холоднее – видимо, и до нее уже дошло, что этот абсурд будет продолжаться, пока его не остановят усилием воли. Сама она его и остановила, не скрывая злорадства: – Я бы позвонила, да вот только чувствую, что на слово вы мне в отказ не поверите. Потому берите и звоните сами!

– Кому? – от такого поворота даже Вера опешила. – Самому директору, Марку Александровичу?

– Зачем же? – женщина ехидно над нами издевалась. – Герману Марковичу, конечно. Раз уж он всех своих друзей смог пристроить, то в его власти пристроить и еще одного человека. Марк Александрович, может, и в следующем году для наших студентов места выделит, не будем ему уже сейчас показывать, что мы неблагодарные идиоты.

– Герману… Марковичу? – Верочка запнулась.

– Ага, – бессердечно добила Галина Петровна. – Ваша судьба в ваших руках, девочки, а мое имя даже не упоминайте!

Она отключила вызов, и уже через полминуты напряженной тишины сообщением пришел телефонный номер со смайликом на конце. Представляю, как Галина Петровна сейчас над нашими терзаниями ржет. Я сообразила быстрее, швырнув телефон в руки сестренке, и поставила точку:

– Ну всё, теперь дело за тобой!

Верочке деваться было некуда. Но она настолько оцепенела от невозможности выбраться из тупика, что забыла обрадоваться неожиданному получению личного номера своего любимого Германа. Даже ей, с ее-то влюбленностью и не особенной природной одаренностью, было понятно, в каком направлении ее пошлет такой приятный человек, как Герман Маркович Керн, посмей она обратиться к нему с просьбой. Вообще с любой просьбой.

Вере хватило ума не звонить. Она очень протяжно, как побитый щенок, поскуливала себе под нос от безысходности, но сжала пухлые губы и время от времени качала головой, поглядывая на мой мобильник, будто бы саму себя останавливала. А потом с грустненьким-грустненьким личиком поплелась из комнаты, – и это я посчитала финальной точкой. Теперь только сессию закрыть, в «Грёзы» укатить, а по возвращении, возможно, буря уже уляжется…

Да где уж там! Буря и до моего отъезда только набирала обороты. Верочка следующим же вечером поймала меня в комнате, больно схватила за локоть и задышала в лицо с горячечным жаром:

– Ульяна, она нам не просто разрешила позвонить – Галина Петровна, можно сказать, нам задание дала!

– Ну да, – я обреченно поглядывала на конспекты, которые придется отложить, пока сестра опять не придет во вчерашний ступор. – Тогда бери и звони, я ведь не отговариваю.

– Герману?! – заорала она на меня с такого расстояния, будто собиралась укусить сразу за все лицо. – Он же и слушать не станет! А если и выслушает, то точно не согласится! Зато может разозлиться и запомнить – и тогда крест на нашем романтическом будущем!

Я скептически ухмыльнулась:

– Не хотелось бы тебя расстраивать, Вера, по поводу романтического будущего, но…

Вот только оказалось, что у сестры уже созрел план:

– Но Галина Петровна прямым текстом распорядилась, чтобы мы позвонили! И мы позвоним!

– Герману? – на этот раз спросила я, чувствуя себя полной дурой.

– Нет, конечно! Юре Невскому! – она победоносно вынула из кармана какой-то листок. – Я сегодня всех друзей подняла, а они своих друзей, а те своих… ну, ты поняла. И теперь у меня есть номер лучшего друга Германа. И даже ты должна быть в курсе, что с Невским можно договориться. Да, вероятность отказа та же, но зато мы после этого не попадем в черный список жертв, над которыми будут измываться до самого выпускного! Понимаешь, Ульяна? Я нашла выход, при котором мы ничего не теряем! Так что бери и звони!

Мне удалось оторвать ее руки от моей одежды и отступить на шаг.

– Почему я?

– Потому что… – Верочка начала гневно, но вдруг сбавила тон, сцепила руки в замок, будто собиралась умолять, и запричитала: – Потому что только так может что-то выгореть. Ульяна, тебя уже приняли и именно тебе посоветовали позвонить, а я, выходит, никто – и никаким боком пока к «Грёзам» не отношусь… И если он откажет, то уже всё, я просто лягу и умру. Понимаешь? Ты понимаешь, что это, быть может, мой первый и последний шанс оказаться к Герману так близко? Ты, бесчувственная заучка, которой нет дела до чужих сердечных мук, хотя бы представить способна, как сильно все мое счастье зависит от того, что ответит Юра?

– Ты каждую бесчувственную заучку разжалобить сумеешь…

– Лягу и умру! Прямо здесь!

Безнадежна. У Верочки крыша не просто съехала, но еще и к земле гвоздями приколотилась, чтобы никаких шансов не осталось вернуть ее на место. Я взяла у нее из рук телефон с уже набранным номером, соображая, что скажу. Скорее всего, он просто посмеется, но виноватой после этого я себя чувствовать откажусь. Плохого о нем я знала только то, что он лучший друг Керна. Так что вроде бы Верочка права – я ничем не рискую. Зато будет надежда, что помирать она уйдет в другую комнату, ведь ко мне претензии должны иссякнуть.

Глава 3. Невского в президенты!

Юра ответил почти сразу:

– Кристина, это уже реально не смешно. У меня полтора процента зарядки!

Похоже, мой звонок пришелся не вовремя. Но отступать было уже поздно:

– Юра, здравствуй. Мы не знакомы…

– У тебя совесть есть? Ты как будто цель поставила меня задолбать.

– Я не Кристина, если ты…

Он перебил:

– Ну-ка, еще раз повтори.

По смыслу во фразе содержался наезд, но тон был мягким. Потому я просто промямлила снова:

– Юра, мы не знакомы, меня зовут Ульяна.

– Не Кристина? – его тон изменился. Вероятно, и повторить он просил только лишь для того, чтобы лучше услышать мой голос. Но вкрадчиво уточнил: – И не от Кристины?

– Нет, – я усмехнулась. – Меня зовут Ульяна, и я звоню по очень важному вопросу, – я перевела взгляд на Верочку, которая даже не дышала, а по громкой связи слышала весь разговор. Быстро вдохнула и затараторила, чтобы не дать самой себе возможности передумать. – Юра, я еду на практику в «Грёзы русалки», а надо туда еще и Веру. Так Галина Петровна сказала! Хотя сказала она совсем не так, но суть не в этом. Я решила спросить, сможешь ли ты помочь. Она моя сестра, а я… просто решила обнаглеть… ради сестренки! Понимаешь?

– Даже близко нет, – ответил он без паузы. – Я вот прямо сейчас пытаюсь припарковаться на перекрестке Теркина и Маркса, если ты понимаешь степень моего гемора. А еще через минуту у меня или телефон сядет, или вечернее занятие начнется. В общем, у тебя секунд тридцать.

– Чтобы объяснить?

– Наоборот. Чтобы понять. Тебя неправильно информировали. «Грёзы» – это не наш отель, и каждый в городе знает, что побережье практически разделено надвое – Керны направо, Невские налево. В смысле, всё восточное направление – это не ко мне, это скорее к Герману. Скинуть номер? – он несколько секунд подумал. – Хотя он просто проржется, даже слушать не станет про твою сестренку… Ну если только твоя сестренка не топ-модель. Она не топ-модель?

– Нет.

– Тогда советую даже не соваться. Герман козлина, сбить с толку его можно только о-очень длинными ногами. И то ненадолго. И то, если сестренку совсем не жалко. Я бы ему свою сестренку не доверил. Собственно, каждый день благодарю судьбу, что у меня ее нет.

Мне он уже нравился! Они точно лучшие друзья? Я невольно начала улыбаться:

– Именно поэтому я и звоню тебе, Юра. Ни за что не решилась бы тебя беспокоить, но ты сам сформулировал очень верно. Боюсь, тут или с твоей помощью, или вообще никак. Видишь ли, для нас с сестрой практика в «Грёзах» – это за гранью мечты.

– Не знаю, могу ли я что-то сделать… – он обрадовал хотя бы тем, что все еще не послал, а всерьез задумался. – Слушай, Ульяна же, да? Давай для начала попробуем…

И всё, в трубке вдруг повисла тишина. Повторный набор подсказал, что сбылось самое пессимистичное предсказание, и прямо сейчас продолжить разговор не получится. Я, честно говоря, увидела надежду – судя по всему, с Юрой можно поговорить об этом и завтра. Но Верочка вдохновилась до надежды совсем другого уровня: она подскочила на месте и завизжала от счастья:

– Мы были правы, он все устроит! Только надо ковать, пока горячо! Поезжай туда и добей!

– К… куда?

Верочка вытаращилась на меня, как на полоумную.

– Ты почему такая медленная-то, Ульяна? Неужели у тебя весь мозг на учебу израсходовался, а на жизнь ничегошеньки не осталось? Тебя же прямым текстом пригласили – к учебному центру на перекрестке Маркса и Теркина. Занятие длится не больше часа, скорее всего, как раз успеешь собраться и спокойно доехать. Так даже лучше! При личной беседе куда больше шансов разжалобить и убедить. Ты ведь в лицо Невского знаешь?

– В… видела.

– Ну так и чего расселась? Вставай скорее! Надо успеть накраситься.

Я кое-как ожила:

– Это еще зачем? Я же не крашусь.

– Один раз нужно – тебе же разжалобить и убедить… Хм, кстати, никогда не замечала, какая ты у меня симпатичная… Ну, не в полном смысле этого слова, возрадуемся, что хоть все части лица на месте. Сейчас немножко глазки подчеркнем, ты кого хочешь потом в «Грёзы» устроишь!

До меня дошло, что я не просто убеждать Юру должна, а практически обольщать. Потому и вложила в следующую фразу весь накопленный сарказм:

– Вера, я тебя на практику через постель устраивать должна?

Но она юмора не уловила и ответила предельно серьезно:

– Надеюсь, что не придется. Да и не накрасим мы тебя до такого уровня. К Невскому по этому вопросу, наверное, очередь длиннее, чем по всем остальным. Мы с тобой в другой очереди стоим, Ульяна, так что не раскатывай губу.

Разумные аргументы у меня закончились еще вчера, а теперь и силы оставили. Я просто отшвырнула от себя Верочку вместе с ее тушью, схватила сумку и рванула на выход:

– Лучше поспешу, чтобы успеть!

Только так у меня был шанс отделаться малой кровью. Совсем отделаться от Верочки шансов уже давно не осталось.

Я минут двадцать мялась возле арки – входа в центр, где проводились платные курсы по всем отраслям и специальностям, известным человечеству. И даже не надеялась, что пропущу Юру. Сегодня пропущу, завтра придется его снова дергать. Завтра не дерну, так мне жизнь медом вообще не покажется. А мне еще и сессию сдавать, готовиться когда-то, в перерывах между основной работой по трудоустройству рыжей бестии.

Когда увидела его выходящим из центральной двери, не удивилась, не обрадовалась и не расстроилась. Просто зашагала наперерез, остановилась перед ним, хмуро посмотрела снизу вверх, дожидаясь, когда и он обратит на меня внимание. Юру Невского можно назвать очень симпатичным – он чуть выше Германа, но стройнее, изящнее, брюнет с глубокими, умными глазами. Черты лица немного острые, тонкие, такой типаж часто дополняют очками в изящной золотой оправе, чтобы уж окончательно довершить картинку. Юра очков не носил, но и без них выглядел образцом интеллигентности, в очках бы он с ног сносил. Карие глаза замерли на моем лице, а темная бровь поползла вверх.

– Я Ульяна, – призналась обреченно. И совсем уж обреченно выдавила: – И я не справлюсь без твоей помощи.

– Та самая?

– Боюсь, что да, – я больше не могла смотреть ему в глаза, было очень стыдно. – И я не сталкерша. В смысле, сталкерша, как видишь, но со мной такое впервые.

– Лишь бы не вошло в привычку, – он, кажется, начал улыбаться.

– Лишь бы не вошло, – покорно согласилась я.

Он кивнул и направил меня к стоянке. Сначала дождался, пока усядусь в машину, затем внимательно выслушал всю историю. Я даже не утаила тот факт, что считаю себя обязанной родственникам, которые приютили меня. И о том, что семья Верочки, как и сама я, никогда не получит другого подобного шанса. В общем, была максимально искренна, надеясь именно этим до него достучаться. Хотя от стыда уже была вся красная, а смотреть предпочитала на свои руки.

Юра думал долго, а я тихо радовалась, что хотя бы не прогонял.

– То есть ты хочешь, чтобы я попытался уговорить Германа? – переспросил он, хотя уже и так все понял. – Это не слишком просто. Тебя, скорее всего, в хозчасть оформляют, там же все предельно на каждую штатную единицу подбито. А вас двоих если и пристроят, то… я даже не знаю кем.

– Да кем угодно. Я уже буду рада, если нам просто рядом с окнами разрешат постоять.

Я устала до такой степени, что сейчас обрадовалась бы даже отказу. Только бы завершить стыдный разговор, вернуться домой и забраться с головой под одеяло. И плевать, что под тем же одеялом со мной наверняка окажется и Верочка.

– В общем, я попробую, – вдруг сказал Юра и серьезно добавил: – Но только при одном условии. Сама понимаешь, услуга очень большая, грандиозная, бесплатно такие вещи не делаются.

Я от изумления глянула на него и удивилась – оказывается, он улыбался, глядя на меня. Про грандиозность услуги мог бы и не говорить, я и без того все понимала. Но теперь просто нахмурилась, ожидая продолжения. И Юра озвучил свое требование:

– Если у меня получится тебе помочь, Ульяна, то ты прямо сейчас обязуешься, что выполнишь любое мое желание. Без вопросов и обсуждений.

– А-а… – растерялась я. – Если только это желание не будет связано с чем-то вопиющим…

– Список вопиющего сейчас обсудим? – он явно иронизировал. – Нет, ничего такого, что ты сама ни при каких обстоятельствах бы не сделала. Просто мне нужно, чтобы в тот момент ты не задавала вопросов. Договорились?

– Договорились, – неуверенно ответила я, не совсем понимая, что он имеет в виду, но притом и не чувствуя угрозы. В конце концов, не кровью же контракт подписываю.

Его сотовый лежал на панели, подключенный зарядкой к подкуривателю. Юра медленно взял аппарат, включил. Я сразу же перестала переживать о его условии и затаила дыхание, наш договор будет иметь смысл только в том случае, если Юра каким-то образом сумеет договориться…

В салоне было тихо, я слышала все слова его собеседника, который взял трубку после первого сигнала. Они даже не поздоровались, Юра поразил меня отсутствием каких бы то ни было предисловий:

– Герман, в «Грёзы» надо студентку на лето пристроить, чтобы засчитали как стаж. Вера Васнецова, закончила второй курс, специальность «Туризм и отельный бизнес». Запиши хоть фамилию.

Голос Германа Керна не ассоциировался у меня ни с чем хорошим:

– Не грузи лишней инфой, пристроена твоя подружка. А если она там еще и работать будет, так меня отец ваще в обе ягодицы расцелует.

– Спасибо.

– Да похрен, Юр. Но я против того, чтобы в Тулу со своими самоварами ездить. В смысле, на кой хрен тебе там подружка? Но дело твое. А этой Миле респект за наглость.

– Вере.

– Да похрен. До завтра.

– Давай.

Вот и весь разговор. После которого Юра завел машину и глянул иронично на меня. Я никак не могла поверить:

– И всё?! Я-то думала, что его придется… да хотя бы десять секунд уговаривать! И это та самая грандиозная услуга?

– Почему же? Я тебя еще и домой отвезу. Куда ехать? Ульяна, мы в институте ни разу, что ли, не пересекались? Хотя у меня же факультет другой…

Я назвала адрес, а сама не знала, как себя ощущаю: я добилась цели, но радость моя направилась совсем в другое русло. Мне почему-то очень понравилось ехать с Юрой в одной машине и обмениваться бессмысленными репликами. Все лучше, чем оказаться дома, а уже там быть задушенной от радости.