Читать книгу: «Гонки без финиша», страница 2

Глава 3

Взрослые люди никогда не верят в сказки. Я всегда задавалась вопросом «Почему?». Почему в детстве мы так сильно верим во все то, что нам рассказывают взрослые, что когда сами становимся взрослыми, то перестаем верить во что-то хорошее.

А потом поняла, что чем старше ты становишься, тем сильнее твои мечты разбиваются о купол реальности.

Именно поэтому я не знаю, как сообщить родителям правду, чтобы это не выглядело как выдуманная сказка.

Снаружи доносится шум приехавшей машины. Я все еще сижу за обеденным столом и покусываю свой большой палец, ощущая, как бешено колотится мое сердце.

Шарлотта спускается с лестницы, и я встречаюсь с ее настороженным взглядом. С минуты на минуты на меня выльется ведро вонючей грязи и ужасного недовольства.

Дверь открывается, и первым в дом входит отец. Шарлотта вешается ему на шею, тем самым поворачивая отца ко мне спиной. А следом входит мама. Она широко улыбается, увидев свою дочь. Папа радостно обнимает ее, и хочет покружить, как он делал с нами всегда, однако Шарлотта встает на ноги. Они о чем-то беседуют, пока я собираюсь с мыслями.

–Почему в гараже с машины Брук снята тряпка? – спрашивает папа, засунув руки в карманы брюк.

Ну а теперь сестре больше нет смысла отворачивать родителей от меня. Поэтому сестра смотрит прямо на меня, пронзая меня своими глазами.

Родители резко оборачиваются, и мама теряет дар речи, приложив руку к груди от испуга. Папа же смотрит на меня взглядом, полным замешательства и непонимания. Однако в них обоих я уже вижу разочарования. Да, возможно, мне не должно быть стыдно и страшно перед родителями в свои двадцать четыре года, ведь я уже взрослый человек. Однако будучи взрослым человеком, мне стыдно и страшно возвращаться в родительский дом, чтобы сообщить, что у меня не получилось.

–Привет, -выдавливаю я из себя, встав со стула.

Мама судорожно моргает, пытаясь подавить в себе слезы. И нет, это не слезы радостной печали, это слезы страха, потому что я привезла с собой кучу проблем и хлопот, которые в скором времени будут касаться и их.

–Бруклин, -констатирует отец.

К счастью, им не показалось, что перед ними призрак. Они действительно осознали, что их старшая дочь-бунтарка вернулась домой с разбитыми мечтами и сердцем.

–Ну и каковы же причины твоего визита? – спрашивает папа.

–Я вернулась из Лондона. Буду строить свою жизнь теперь здесь, -коротко и не совсем полно объясняю я.

Папа ухмыляется.

–Я знал, что рано или поздно ты вернешься в родительский дом. Но на что ты теперь рассчитываешь? – спрашивает он, проходит на кухню и садится за стол. Он даже не поприветствовал меня, не обнял и не поцеловал. Это довольно больно осознавать, что родители не рады моему визиту.

–Ни на что, пап. Я справлюсь со всем сама. Просто решила заглянуть к вам, чтобы заявить о себе. Ну и хотела бы узнать поподробнее насчет своей квартиры. Моя комната ведь теперь переделена в гардеробную Шарлотты.

Родители переглядываются между собой.

–Я дам тебе ключи. Но там нужно нанять клининг, так как за такое долгое время квартира никем не использовалась. Через два часа всей семьей нужно быть в ресторане. Ты вернулась вовремя, – отвечает мама.

Меня поражает холодность и отстраненность родителей. Либо это взаимная обида. Либо это полное разочарование во мне и отречение.

Шарлотта решает разделить свою комнату со мной и позволяет мне собраться в ее комнате, взяв с меня обещание, что я иногда буду позволять переночевать в своей квартире.

Я быстро привожу себя в порядок и трачу больше всего времени на свой макияж, чтобы скрыть синяки и порезы. Сестра делает попытки разглядеть масштабы моей катастрофы, но не принимает попытки сказать мне что-нибудь. В этом вся она: даже если мне плохо, жутко и ужасно, она никогда не подойдет ко мне и не поможет.

Мне не хватало, чтобы родственники и это еще заметили. После помогаю Шарлотте с прической и платьем. В честь своего девятнадцатилетия она решила надеть платье с плотным корсетом, который шнуровать почему-то приходится мне. В благодарность я слышу лишь ее грубые ругательства, что очень немило с ее стороны.

Ресторан Шарлотта выбрала по всем канонам светского общества: расположение в центре города, минималистичный и дорогой интерьер внутри, ну и изощренное меню. Когда официант озвучивал названия блюд, представленных на столе, я не только потерялась среди букв названий, но и свернула уши в трубочку. За столько лет жизни в Лондоне я отвыкла от такой кухни, мы с Корбином предпочитаем…предпочитали выбирать простые заведения, там, где есть вкусная и понятная кухня. От мыслей и старых воспоминаний мое сердце больно сжимается от того, что все это хорошее останется теперь только в моей голове.

Мы приехали первыми. Так что ожидание остальных родственников становится все более нервозным. Родители не удостоили меня лишними вопросами. Они вообще практически со мной не разговаривали ни во время поездки до ресторана, ни во время ожидания.

Я стараюсь делать вид, что мне не так важно их внимание. Я всего лишь привыкла к отсутствию этого внимания. Раньше я сильно убивалась по этому поводу и переживала, а сейчас, наверное, я лишь стараюсь притупить эту боль, потому что уже не питаю ложных надежд на то, что что-то может поменяться в их отношении ко мне.

Следующими в ресторан приходит мамина сестра Эсмеральда, ее муж Джереми и наши братья-двойняшки Киллиан и Эндрю. Братья отличаются во внешности, но вот в характере, они как два сапога пары. Лишь Эндрю иногда может быть серьезным и дать нормальный совет. Ну по крайней мере так было раньше, как сейчас обстоят с этим дела, я понятия не имею. Они ведь старше меня на один год и, вероятнее всего, Эндрю наверняка уже женился.

Мы встаем со своих мест, чтобы их поприветствовать. Рядом с Киллианом я замечаю среднего роста брюнетку, едва достающую его до плеча. Девушка буквально сошла с обложки модельного журнала. В голову начинают лезть совершенно неправильные мысли, учитывая все отношение Киллиана к семейной и супружеской жизни. В общем, не удивлюсь, если эта девушка окажется нанятой моделью, актрисой на один вечер или же на долгосрочную перспективу, чтобы родители какое-то время не тревожили его вопросами, когда же он остепенится. Но думаю, он не учел того факта, что, когда ты находишь вторую половинку, старшее поколение начинает требовать с тебя свадьбу и детей.

Однако, мысль, что это может быть его невеста или жена исчезает, когда я не замечаю на их безымянных пальцах обручальных колец.

Братья широко улыбаются, когда замечают меня среди других родных. Я стараюсь держаться уверенно, теребя кольцо на своем безымянном пальце. Черт, я до сих пор еще не сняла свое обручальное кольцо. Как еще родители не задали мне вопросов о нем?

Хотя вряд ли я сниму это кольцо, поскольку всегда использую его, как спасательный круг. Пускай у меня и есть страсть к шоппингу, однако аксессуары я не особо люблю. Так что придется подыскать новое кольцо, которое будет успокаивать меня. Да я не удивлюсь, если объявится Корбин с просьбой вернуть ему обручальное кольцо, которое он потом сдаст в ломбард и получит с него деньги.

Дядя не подает на меня никаких эмоций. А вот тетя удивленно улыбается и крепко меня обнимает. Она всегда мечтала о дочке, но когда появились ее сыновья, она нашла свое утешение во мне. По какой-то причине и я в ней. С ней я могла и посекретничать и поделиться всеми своими проблемами. Даже с мамой я не всегда могу быть так близка, как с ней. Дядя лишь кротко оглядывает меня с ног до головы. Мне остается только догадываться и представлять какие мысли у него в голове.

Какой позор нашей семье.

Как она могла так подставить не только своих родителей, но и всех нас.

Она очернила нашу репутацию.

Я не знаю, повезло мне или нет, что официально по документам я больше не мисс Лоусон. Официально я миссис Эшли. Так что в какой-то степени они должны быть мне благодарны, что в газетах не будет мелькать фамилия Лоусон.

–Какие звезды Голливуда. Сама Бруклин Лоусон, – раздается задорный голос Эндрю.

Его я раньше всегда считала более-менее братом. В то время, как с Киллианом мне всегда казалось, что кто-то вышиб из него адекватность и разумность.

–И тебе привет, Эндрю, – холодно и стойко отвечаю я, не желая обнять его или протянуть ему руку.

Он и сам держится на расстоянии, что мне кажется странным для него. Когда мы были младше, он всегда притягивал меня к себе, чтобы крепко-крепко обнять, вскружить в воздухе, а потом повторить наше фирменное приветствие: удар кулаками, удар плечами, удар грудью в прыжке и крепкие-крепкие объятия. Это была его идея, так что я лишь подхватила ее ради него.

Следующими входят бабушка с дедушкой. Мои глаза встречаются с бабушкиными холодными и пронзительными, что по коже проходит неприятный холодок, мне хочется сбежать. Она подходит ко мне и оглядывает с ног до головы.

–Ты замужем, -произносит она, и я слышу в ее голосе удивление. – Где же твой муж? Почему не обрадуешь нас радостными известиями?

Я понимаю, что она заметила мое кольцо на пальце, так что я на автомате прячу руки за спиной.

–Он не смог приехать вместе со мной, – выдавливаю я.

Бабушка внимательно всматривается в мое лицо. Ее глаза слегка сужаются, когда она смотрит мне в лицо, и я начинаю думать о том, не поплыл ли мой макияж, не видит ли она мои синяки?

–Жалко, -с досадой произносит она и отходит в сторону, возвращаясь к дедушке, который смотрит на меня взглядом полного разочарования.

Похоже, что мне надо было написать на лбу, что я с пустым багажом проблем. Ведь я действительно вернулась не для того, чтобы создать им уйму проблем. Видимо в это мало, кто хотел верить.

Мы садимся за стол. Слева от меня Шарлотта, справа – братья. Девушка Киллиана садится напротив него, чем еще больше привлекает мое внимание.

–Что привело тебя домой? – спрашивает Эндрю. – Бабушка с дедушкой уже через полгода перестали спрашивать у твоих родителей как у тебя дела.

И его слова прилетают по мне сильнейшем ударом.

–Решила начать жизнь с чистого листа, – отвечаю я вполголоса, чтобы другим меня не было слышно. Остальные беседуют о чем-то своем, я не сильно разбираю их приглушенные слова.

–Снова? Я думал, что ты никогда и ни за что не променяешь Лондон на Нью-Йорк. Ты при любой возможности говорила, как сильно ненавидишь этот город.

Так и есть. Нью-Йорк – большой муравейник. Люди приезжают сюда, чтобы потеряться и стать невидимками, слиться с городом, а местные выбираются из него, потому что хотят свободы. Есть и те люди, которые любят этот город, каким бы он не был. Моя семья таковой и является.

–Я всего лишь достала новый лист, – ухмыляюсь я и тянусь за стаканом воды – во рту все пересохло.

–Бабушка до сих пор на тебя в обиде, что ты не прислала им фотографию в выпускной шапочке и с дипломом.

–Что? -тут же возмущаюсь я.

–Я ведь сделала рассылку в наш семейный чат, сообщение отправилось, – я хмурю брови, глядя на Эндрю и пытаюсь понять прикалывается ли он сейчас надо мной или нет.

–Очевидно, либо твоя рассылка не дошла, либо кто-то здесь явно против тебя, -пожав плечами, отвечает он.

Я оглядываюсь вокруг в замешательстве. У нас действительно большая семья. Наша семья, семья маминой сестры и брата. Помимо моих двоюродных братьев у меня есть еще две сестры, правда они старше на пять лет и три года и уже живут отдельной взрослой жизнью. Например, Тайла, самая старшая, скоро станет мамой. Правда с ними мы, к сожалению, никогда не были слишком близки. В детстве Тайла и Дебби всегда строили нам козни, говоря, что мы наглые эгоисты.

К такому заявлению будучи ребенком я не могла отнестись спокойно. В ответ на такие слова, я изрядно потрепала голову Тайлы. Сейчас я, конечно, понимаю, сколько было обиды в сестре. Ведь они пережили не только бедное детство, но и очень тяжелый развод родителей. Их отец до сих пор ни разу не объявился и не предложил свои отцовские услуги. Став старше, наши пути разошлись окончательно. Даже их мама не сильно близко общается с моей мамой и моим дядей.

И это я еще не упомянула кузенов моих родителей, с которыми они также были близки и до сих пор поддерживают тесную связь.

Вся прелесть большой семьи заключается в соперничестве. Тебе очень тяжело жить своей отдельной и независимой жизнью. Вместо этого, она превращается в бесконечную гонку за успехами. Каждый раз, когда мама рассказывала об успехах других, вместо радости во мне вскипали гнев, злость и зависть. Соперничество становится особо тяжелым, когда в семье есть и мальчики. За ними порой бывало не угнаться. Приходилось мириться с поражением, когда Эндрю приносил домой кубок за победу в футболе, а Киллиан приносил медаль за победу в бою. Я видела, как все радовались успехам других, и мне хотелось того же. Отчасти, именно поэтому я пошла наперекор всему и всем, когда забрала документы из Гарварда, купила билет до Лондона и, поставив всех перед фактом, отчалила в аэропорт.

–Киллиан решил повзрослеть? – спрашиваю я шепотом, слегка наклонившись к Эндрю.

–Типа того. Это Блейк. Ты разве не помнишь ее? Они еще со школы пытались вылепить из себя примерную пару, – спокойно отвечает он и приступает к ужину.

У Кила было много девушек в школе, и менял он их как перчатки. Я никогда не воспринимала их всерьез, потому что я, как и другие считала, что у Киллиана ветер в голове гуляет. Однако, эта девушка ведет себя довольно раскованно в кругу нашей семьи, болтает с его мамой. И пускай, я вижу, как она неприятна моей тети, я все равно понимаю, что эта девушка – часть нашей семьи.

Ужин проходит в своем темпе. Мамин брат лишь моментами решал завести со мной разговор, чтобы выпытать хоть что-то из меня. После чего я ловила на себе вопросительные взгляды родителей. Тем не менее я снова убедилась, как сильно такие мероприятия выматывают и утомляют. В этом я оставалась себе верна.

Каждый по очереди поздравляет Шарлотту с днем рождения и дарит свой подарок. Сестра светилась от счастья, принимая дорогие подарки, среди которых – бриллиантовые украшения, дорогая техника и прочие богатые излишки роскоши. А по завершению вечера в центр зала официанты прикатили двухъярусный торт с большой свечкой в центре, которая светилась и искрилась, как маленький фейерверк. Официанты спели короткую песню «С днем рождения», и сестра задула свечку с третьего раза – такое большое желание она загадала. Весь ресторан смотрел на нас и бросал косые взгляды, каждый раз, когда сестра громко радовалась и благодарила всех за поздравления. Шарлотта любит внимание, и она всегда ищет способ, чтобы его получить. Как будто без этого она не сможет прожить. Впрочем, любой ребенок мечтает о внимании близких людей, просто каждый по-разному его выпрашивает. Шарлотта любила говорить об этом открыто и на показ, я же пыталась заслужить его любыми поступками и действиями, пока не сдалась и уехала в Лондон за лучшей жизнью.

Ближе к девяти вечера мы выходим на улицу. Старшие обмениваются словами напоследок, а я прокручиваю варианты в голове: усну я сегодня в своей квартире или же в одной постели с сестрой. Надеюсь, что мне вручат ключи от моей квартиры.

Мы садимся в машину, и тишина маленького пространства оглушает меня.

–Ну и где же твой муж? – спрашивает папа, кивнув взглядом на мою руку с обручальным кольцом.

Водитель отъезжает с парковочного места. Мама и Ник просматривают фотографии с только что прошедшего ужина.

–Честно говоря, встречу с зятем я представлял себе совсем по-другому. Но я рад, что ты хотя бы встретила своего человека и счастлива с ним в браке.

Рано или поздно папа пробивается на эмоции и показывает свои истинные чувства. Сначала он одаривает холодом и только потом согревает своей любовью – если ее вообще можно так назвать.

–Я развожусь, пап. Это одна из причин, почему я решила вернуться, -честно и прямо отвечаю я, глядя ему в глаза.

Папин взгляд немного тускнеет от моих слов. Вероятно, не это он хотел услышать. Как и любой другой отец, он мечтал выдать меня замуж, привести за руку к алтарю и передать меня моему мужу. Мы говорили об этом, когда мне было тринадцать – этот разговор я запомнила очень хорошо. Тогда мы много о чем болтали открыто и откровенно. Мне было так непривычно и до жути приятно, когда он разоткровенничался со мной о жизни и семье. Так что смотреть сейчас ему в глаза и видеть, как его надежды разбились – было очень больно. В день своей свадьбы мне хотелось написать родителям и сообщить им радостную новость, но на тот момент мы с ними не общались около трех лет. Прерывать наше молчание таким событием мне казалось несправедливо и эгоистично. Со мной ведь тоже никто не пытался связаться. Почему я должна была возобновлять это общение, заранее зная, что от меня ничего не ждут?

Выходя замуж за Корбина, я не думала, что наша история закончится на столь ужасной и грустной ноте. Однако, я поняла, что партнер должен пахнуть будущим, а не успешным успехом. Вместо будущего я улавливала от него аромат высокого самомнения и сильной любви к себе. Сложно сказать, кого больше любил Кор: себя или меня. Но что-то было в нем такое, что смогло меня привлечь. Может, его улыбка, шарм задорного парня и легкое отношение к жизни, невзирая на все его личные заморочки, по типу большого количества растений в квартире.

–Что с твоей карьерой? – продолжает он спокойным тоном.

Вдруг я слышу в нем обеспокоенность любого отца, только вот кажется, что мне это причудилось. Именно на этом вопросе мама привлекается в наш разговор, пока Шарлотта продолжает просматривать фотографии и постить в свой профиль.

Теперь мой взгляд начинает метаться между мамой и папой.

–В Лондоне я работала в эвент-агентстве, занималась организацией различных мероприятий для светского общества. Благодаря упорству и трудолюбию вскоре я стала вторым партнером в этом бизнесе. Корбин Эшли, мой муж, является владельцем этого дома. Однако…так вышло, что наши пути в какой-то момент пошли разными дорогами. Вчера я приняла решение уйти от него и начать новую жизнь здесь.

–Корбин Эшли, -папа цепляется только за эти два слова. – Шарлотта что-то рассказывала о нем, но я не придал этому много значения.

–Ты была хорошим организатором? – неожиданно для меня и даже для сестры спрашивает мама.

–Да. Людям нравились мои работы, так что я быстро наработала клиентскую базе, где преимущественно были люди из светского общества.

Мама молча кивает, сводя с меня свой взгляд.

И мы снова погружаемся в тишину.

Спустя пару минут, папина рука ныряет во внутренний карман пиджака. Я слышу звон металла, и в следующую секунду он достает связку ключей.

–От твоей квартиры, -говорит он и вручает мне ключи.

Ненароком у меня назревает вопрос: если бы мои ответы их не устроили, получила бы я эти ключи? Или у него в другом кармане лежал обратный билет до Лондона, чтобы я вернулась туда и больше не позорила здесь никого? Это останется для меня загадкой.

–Спасибо, -тихо благодарю я.

–Приходи завтра в наш офис к девяти, – продолжает папа.

Нет, нет, нет…

Это ведь не то ради чего я приехала сюда.

–Я найду тебе должность в нашем медиа-центре. Посмотрим, что можно будет сделать.

Это шутка? Папа действительно не собирается вручить мне должность менеджера или управляющего? Не похоже это на него.

Вместо кучи слов и вопросов, я всего лишь киваю ему в ответ.

В скором времени я оказываюсь одна в своей машине, в которой все еще сохранился аромат моих духов, которыми я пользовалась в школе. Духи, которые мне подарил Ник. Вся моя прошлая жизнь напоминает мне о нем. Все-таки мы встречались с ним два года. Я даже замужем пробыла больше, чем с ним.

Проведя рукой по рулю, я окунаюсь в тот самый день, когда только получила водительские права. Николас был рядом со мной. Он и сподвиг меня на вождение. Хотя я и без этого всегда с большим удовольствием наблюдала, как он мужественно управляет машиной.

Порой мне кажется, что я скучаю по прежней жизни. А порой мне кажется, что все складывалось самым наилучшим образом. Например, когда я сказала «Да» Корбину. Я и вправду была счастлива с Корбином. Может, наше счастье было недолгим и краткосрочным, я благодарна жизни за эти моменты. Каким бы ужасным человеком он не был, я все равно буду дорожить нашей супружеской жизнью.

Вбив адрес своей квартиры в навигатор, я выезжаю с гаража и двигаюсь согласно голосовому помощнику. Ночной Нью-Йорк встречает меня красными светофорами и шумными улицами. Жизнь всегда начинается ночью. В Лондоне жизнь была более менее спокойной и тихой. Боже, кажется, я уже начинаю скучать по Англии и жалеть о своем решении. Может, жизнь с Корбином не была такой уж плохой.

Он бил тебя и издевался над тобой. Как ты можешь хотеть вернуть это?

Спустя двадцать минут я подъезжаю к высокому зданию, построенное в стиле французского ренессанса. С виду здесь этажей двадцать или даже тридцать. Ночная подсветка освещает здание, что делает это еще более привлекательным. Выхожу из машины и слева от дороги замечаю небольшой парк, огражденный деревьями и кустами. Родители выбрали неплохое место для моей квартиры. За это им большое спасибо.

Я получила эту квартиру после окончания школы в качестве подарка и старта новой жизни. Год жизни здесь было лучшим в моей жизни. Здесь мы с Ником пробовали совместную жизнь. Получалось неплохо, пока наши графики не начали расходиться.

На первом этаже здания меня встречает консьерж Бен. Мужчина лет пятидесяти приветствует меня стандартным «Добро пожаловать», потом он спрашивает нужна ли мне помощь с вещами, однако я прошу его проводить меня в квартиру номер 1075. Мужчина выглядит доброжелательным и приветливым, даже не морщится ни разу, таща мои тяжеленые чемоданы.

Мы поднимаемся на десятый этаж, и нас встречает очень даже светлый коридор. Белоснежные стены, украшенные светильниками бра с теплым светом, на полу выстелен темно-бордовый ковролин. И это я еще не упоминаю, что в некоторых местах присутствуют колонны, которые как бы разделяют квартиры между собой. Коридор больше напоминает мне гостиницу, чем подъезд престижного дома.

–Это ваша дверь, -Бен оставляет мои вещи и уходит обратно вниз, пожелав мне доброй ночи.

Вставив ключ в дверной замок, у меня не получается открыть дверь. Вроде все делаю правильно. Ключ поворачивается только в определенном и нужном положении. Я уже хочу позвать обратно Бена, но боюсь, что могу разбудить других жильцов, которые потом будут смотреть на меня косо и шептаться обо мне. Но и тащиться вниз с сумками, чтобы лично попросить его, я тоже не хочу.

Чудо случается, когда проходит около семи минут. Мне всего лишь нужно было поднажать на дверь, чтобы ключ точно встал в прорезь. Дверь открывается.

Квартира совсем не изменилась за это время. Просторный холл, из которого можно попасть в спальню, в кухню, столовую и гостиную. Из гостиной можно попасть в кабинет и во второй санузел. Под полупрозрачной тюлем я нащупываю ручку, нажав на нее и толкнув, холодный ветер врывается в квартиру, подхватив шторы. Обойдя всю квартиру, я нигде не замечаю и пылинки. Квартира вылизана до блеска. Может, мама тайком уже успела вызвать клининг?

Я выхожу на веранду и встречаюсь с невероятным видом на город. Да, Нью-Йорк мне никогда не нравился. Но этот вид переворачивает все мое отношение к этому серому городу. Жизнь действительно начинается ночью. Ну или может просто огни и всякая подсветка зданий так сильно действуют на меня.

В моей старой комнате был огромный стеллаж во всю стену. Там стояли книги в алфавитном порядке и отсортированы по жанрам. Это было моим любимым уголком комнаты. В этой квартире я так и не успела построить стеллаж заново. Я зажмуриваю глаза, когда тянусь к выключателю в кабинете. Сделав глубокий вдох, все же открываю. Напротив меня стоит огромный книжный стеллаж. Подбежав к нему, я даже замечаю, что книги стоят в том же порядке. Мое сердце совершает кульбит от такого милого и приятного жеста. Я всегда переживаю о том, что родители могут упустить какую-то деталь, которая может быть важна лишь для меня. Но здесь все было идеально. И чем же я все это заслужила?

Следующий час я принимаю пенную ванну, разогреваю какой-то полуфабрикат, который одиноко лежал в морозилке, и устраиваюсь в своей новой-старой постели с планшетом. Заказывать новые вещи – ритуал перед сном.

За последние полчаса я зеваю раз сто. Я ужасно устала за сегодняшний день, так что решаю убрать все вещи на тумбочку и лечь спать, однако вместо сна на меня наваливается грустная реальность. Повернув голову вправо, я вижу пустое спальное место. Корбин не ляжет со мной и не обнимет меня сзади, как делал это всегда, даже если мы были в ссоре. Ника, с которым я делила именно эту постель, здесь тоже нет и никогда не будет.

Ты сама приняла решение уйти. Дважды. Может, со мной действительно что-то не так?

Закрыв глаза, я все же пытаюсь уснуть, но грусть, тоска, печаль сменяются громкой музыкой и криками. Источник звука определить несложно – он раздается прямо надо мной.

–Ну какого же фига?!-произношу я и стону в соседнюю подушку.

В одной шелковой сорочке с накинутым поверх такого же цвета и материала халатом и повязкой для сна на голове, я иду к лифту и поднимаюсь на одиннадцатый этаж. Подхожу к квартире и слышу, как там разрываются стены и полы от такой громкой музыки. Я едва не забываю прикрыть свою лицо волосами, чтобы никто не смог увидеть лишнее.

Интересно, а консьержу можно жаловаться на соседей или их задача объединять и сплочать жителей муравейника?

Поднимаю кулак и начинаю стучать по двери. Кажется, что мои удары по сравнению с ударами поп-музыки – ничто. Двери в этом доме у всех не выглядели супернадежными, так что план по взлому двери где-то там греет мою душу.

Три подхода моих ударов кулаком не приносят результата. Меня просто никто не слышит. Музыка настолько громкая, что она поглощает в себя мои хиленькие стуки.

Глянув на время, я понимаю, что стою здесь уже минут пятнадцать. Я ужасно хочу спать, но этот шум не даст мне покоя. Утром я не хочу давиться чашками кофе, чтобы хоть как-то взбодриться.

Случается чудо, когда я слышу, что музыка стихает и на ее замену приходит чей-то громкий мужской голос. Я решаю, что это мой шанс – я посылаю им новую партию ударов. В ожидании я снова начинаю грызть свой большой палец, пока моя другая рука покоится на талии, а взгляд прожигает дыру в полу.

Дверь распахивается. Медленно и осторожно я поднимаю взгляд, когда замечаю перед собой две пары женских ног и одну мужскую посередине.

Я забываю, как дышать, моргать и двигаться. Передо мной стоит Николас Харрисон.

Тот самый Николас Харрисон.

И какого черта он тут делает?!

По бокам, с обеих сторон, на нем висят молодые девушки, оглядывающие меня оценивающим взглядом. Я ведь совсем не вписываюсь в их формат развлечений.

–Бруклин Лоусон, -по слогам и медленно с ошеломлением произносит он пьяным голосом.

Я замечаю, как дергается его кадык от удивления.

И вот я вижу Ника перед собой. Возмужавшего, повзрослевшего и красивого мужчину. Который в стельку пьян. Его темные слегка удлиненные волосы спадают на лицо, стеклянные карие глаза, впалые щеки, приподнятые скулы, серьезные хмурые брови и припухлые губы. Раньше я всегда шутила над его губами, говоря, что он накачал их бутылкой.

–Бруклин Эшли, -поправляю я довольно стойким голосом, чему сама удивляюсь.

Правая бровь Ника вздрагивает. Он пожимает губами и отпускает двух дам из своих рук. Девушки закатывают глаза и недовольно бормочут, после они оставляют нас наедине.

Я не имею ни малейшего понятия, что обычно бывшие делают в таких случаях. Спрашивают, как дела? Как жизнь? Нашел ли ты кого-нибудь на замену мне? Есть ли у тебя дети? Кем работаешь и чем живешь?

Однако вместо этого я говорю совершенно другое:

–Я живу под тобой. В твоей квартире очень-очень громко орет музыка. Завтра мне рано вставать, и это, – я обвожу пальцем происходящее за его квартирой, -очень мешает мне уснуть.

Ник кивает, выглядя понимающе. Только вот мне кажется, что, вернувшись домой, я так и не смогу нормально уснуть. И причиной будет уже не громкая музыка, а он сам.

–Понял. Я убавлю звук, распущу вечеринку, чтобы ты могла нормально выспаться.

Теперь киваю я, отступая назад.

–Ну…тогда спокойной ночи, – говорю я и направляюсь к лифту, раздраженно сняв повязку для сна с головы.

Боже, как же нелепо я выглядела сейчас перед ним. Наверняка ему есть чем похвастаться передо мной. В отличие от меня. Я чувствую себя так, будто я в жизни вообще ничего не добилась, кроме как неудачного замужества и багажом проблем.

Лежа в постели, я пялюсь в потолок. Желание уснуть сменяется желанием вспомнить все совместные моменты с Ником. А их, на минуточку, довольно много. В следующую минуту музыка надо мной раздается с громкостью плюс пять. Я издаю стон и утыкаюсь лицом в подушку.

Жизнь в этой квартире не будет спокойной. Как и моя жизнь теперь.