Читать книгу: «Один из трёх», страница 8

Глава 14

Вика

Я проводила Пашу за дверь, и посмотрела в глазок как он подходит к лестнице. До последнего меня не покидала надежда, что вот, вот сейчас он обернется и… Не знаю, что. Позвонит, побежит ко мне и будет целовать меня и смеяться со своей забывчивости. Но нет. Следовало уже признать – он просто забыл про мой день рождения. Уже привычно к глазам подступили слезы, я села на стул и принялась жалобно ныть. Эх, я ведь даже перестала стараться бороться с этим безобразием. Все равно бесполезно. Легче сдаться и отреветь положенное.

Ближе к восьми я успокоилась и решила позавтракать. Утро проходило в блаженном безделье, попеременно прерываемом звонками и сообщениями. И вот, когда я уже хотела было лечь на обеденный сон, как в дверь позвонили. Я посмотрела в глазок – Анжелика.

– Дорогая моя, с днем рождения! Вот, приехала поздравить, держи. – и она вручила мне букет и маленький подарочный пакетик. – И еще кое-что, в качестве сюрприза, вот.

И мне был торжественно протянут мой давно утерянный телефон.

– Как ты его достала? – обрадованно взяла я телефон.

– Ой, да подумаешь, зато тебе больше не придется с этой рухлядью таскаться, которая у тебя на замену была.

– Мне муж уже новый обещал, так что, может, ты этот обратно заберешь? – в шутку спросила я.

– Ой, да все равно купит, муж тебя любит баловать. – усмехнулась Анжела. – Собирайся, давай, хочу вытащить тебя. А то сидишь дома как в темнице в последнее время.

Я поставила свой старый телефон на зарядку и ушла собираться. Где-то через полчаса я тщательно пыталась уложить свою длиннющую копну, а Анжела стояла рядом и сочувственно смотрела на меня.

– Как же они мне надоели! – воскликнула я, пытаясь вычесать очередной колтун. Мои волосы видно противились моей беременности, или организм решил пустить все соки на ребенка, так как волосы за последние месяцы превратились в паклю длиной до поясницы.

– Так подстриги. – заявила Анжела. – Переживет твой Пашка.

– Он скорее сам на лысо побреется, чем мне разрешит подстричься.

– Тебе что, пять лет? – возмущенно спросила Анжела. – Хотя, мой Данька уже в пять выбирал, как ему стричься. Ну правда, ты взрослая женщина, ты сама решить за себя не можешь?

– Как там у Дани дела? – спросила я, чтобы перевести тему.

– Та, – закатила глаза Анжела, – яблочко от яблоньки… Ветер в голове. Не от меня, конечно. Сашка мне до сих пор мозг выносит из-за той истории с беременностью. И девчонку жаль. Знаешь, я тут передумала всего разного, особенно в последнее время и после того как Эля… Думала уже, надо женить его было и ребенка оставить. Девочка нормальная, может, и получилось бы чего, и Данька бы образумился?

– Все мы умные задним местом. Какой смысл теперь об этом думать? Раз ты тогда не захотела, значит были причины.

– Да я в шоке просто была! Только и думала, что все, бабка в тридцать восемь! Меня от мысли одной об этом ребенке тошнило. А потом, увидела Костика на похоронах. И вроде выглядит он хорошо, и с жизнью у него все в порядке. А глаза… Ты видела его глаза? Я думала, он Эльку увидит, сорвется, разрыдается, начнет орать… Ну хоть что-то. А он просто пустой был, Вик. Пустота, ничегошеньки.

– Ты роман какой-то придумываешь, Анжел. Почему он вообще должен был сорваться? Встречались они, и что? Сколько лет уже с того прошло? И никакой он не пустой был, просто человек из вежливости приехал на похороны бывшей, как ему еще себя вести было?

– Ну, не знаю, бывшая… Они с детства бок о бок вместе, вряд ли для него она просто бывшая.

– Мы вместе бок о бок были, и что? Люди взрослеют, и детские друзья остаются там же, откуда появились – в детстве. И это нормально. Костя и со мной за все время не поговорил ни разу, просто мы выросли, и все. У него сейчас, наверное, куча друзей и девушек, вот старое и забылось. А ты нафантазировала уже.

– Ну знаешь, я вот к ним домой приходила…

– Что? – воскликнула я и засмеялась. – Хотела бы я это увидеть своими глазами!

– Смейся, а я переживала за него.

– И тебя даже на порог пустили?

– Я тебе больше скажу, пустили и чаем угостили. Я с тортиком пришла. Я сама, на трясущихся коленках к двери подходила, думала, что Людка увидит меня и отмудохает этим же тортом. А она меня чуть не обнимать кинулась, вся потерянная какая-то, вроде сын наконец приехал домой, а в глазах тоска. И тот сидел рядом, как собаками побитый…

– Зря я тебе Сидни Шелдона посоветовала, оказывается, читать тебе вредно, странные фантазии появляются.

– Может, у меня и девять классов, – вспыхнула Анжела. – но я не совсем дура. Говорю тебе, с Костиком что-то не так. Вот я и подумала о Дане, он на своей Кате зациклился совсем. И я сначала рада была, у нее папа не последний человек в области, а нам сейчас, с нашим положением, это очень бы помогло. А сейчас думаю, ну его, этого папу. Надо Даньку переключать на что-то еще. А то и выйдет, что превратится он от неразделенных чувств в бобыля и уедет куда подальше. Как Костик.

– Даньке это точно не светит. – засмеялась я. – Характер не тот.

– Это да, но Катя… Знаешь, есть в ней что-то такое, это сложно выразить. Безбашенная она какая-то. Но мужикам такие нравятся, просто голову теряют. И Даня туда же. Нет, она конечно симпатичная вроде, фигуристая, но, понимаешь, не в этом дело. Есть в ней какой-то… надрыв что ли. Вот как у Эли.

– Эле это не особенно помогло. – заметила я.

– Ну, тут уже как распорядишься. Кто-то во все тяжкие уходит, а кто-то на благо тратит. Кстати, она же вроде с Пашей сегодня поехала к Увалевым?

– Кто? – недоуменно посмотрела я на Анжелу.

– Ну, Катька.

Минута, во время которой мы смотрели друг на друга как баран на волка-вегетарианца, и наконец, я спросила:

– Я видно что-то пропустила. Зачем этой Кате ездить с Павлом?

– Они же работают вместе, несколько недель уже. Ира там что-то накосячила, и Саша решил ее на пенсию окончательно проводить. И Катьку на ее место взяли. Я тебе разве не говорила?

– Нет.

– И Паша?

– Нет.

Сердце в груди вдруг бешено забилось, а в глазах побежали черные мурашки, и я облокотилась на стену.

– Эй. Ну ты чего? Я уверена, он просто забыл сказать!

– У меня бывает периодически, все нормально.

Анжела довела меня до кровати, и я легла на подушку.

– Ну правда, ты же не думаешь, что он специально тебе не говорит? Это же Паша, он же тебя обожает! А может, потому и не сказал, что ты сейчас беременная с мозгами набекрень, и на пустом месте найдешь с чего понервничать. И вообще, Катя – хорошая девушка, и Паша твой – золото. А ты уже надумала! Ты не слушай, что я наговорила, ты права, это я романов начиталась!

– А я не придумывала ничего Анжел, мне просто плохо стало. Остальное ты за меня додумала.

– Точно? – с прищуром спросила та.

– Конечно.

– Хочешь, не пойдем никуда?

– Наоборот, мне на воздух нужно.

– Ну пошли в парк посидим тогда, воздух свежий, листики жёлтые – красота!

– У меня другая идея, ты на место Эли уже другую девочку взяла?

– Да, Сонькина племяшка, уж очень та за нее просила. Саша зовут.

– Может, съездим и проверим, как она стрижет? – улыбнулась я Анжелике.

– Давай, – просияла та, – я сейчас наберу, попросим окошко нам сделать.

Из салона я вышла с довольным видом и волосами на полметра короче. Так легко мне не было последние лет пять. Я постоянно трогала волосы, а Анжела смотрела на меня и широко улыбалась.

– Красота. – констатировала она. – Может, и мне наращивание свое снять?

– Да ну, столько денег на ветер.

– Это да. Ну что, теперь в загул?

– Ты забыла? Я ж беременная.

– И что? Я же не бухать тебя заставляю!

– Пойдем в парке посидим, как планировали. Да и кафешка там есть, я суши хочу.

Мы зашли в парк, устроились за столиком около кафе и дождавшись официантку сделали заказ. Бабье лето наконец дошло до нас, и погода была чудесная, плюс выходной, и время приближалось к вечеру, поэтому парк постепенно наполнялся народом.

– Навязала уже пинеток? – хмыкнула Анжела, кивнув на прошедшую рядом женщину с коляской.

– Даже не смотрела еще ничего.

– Почему? – удивленно спросила Анжела.

– А сама как думаешь? – горько сказала я.

– Вик, – округлила глаза Анжела, – все хорошо будет. Я знаю. Ты же помнишь, какая у меня чуйка. Постоянно угадываю: и кто родится, и как пройдет. У тебя все будет хорошо. Я разве врала тебе раньше? Просто молчала.

– И кто у меня будет? – спросила я с улыбкой.

– Девчонка, конечно. Так что, настройся и давай приданое выбирай.

Я не стала расстраивать Анжелу тем, что будет у меня мальчик, да и глупость все это, я и в существование бога не верю, не то, что в экстрасенсов, но после слов Анжелы стало как-то легче и тот страх, сидевший во мне последние несколько месяцев, понемногу стал спадать. Я расслабилась, и Анжела перешла к советам по поводу выбора детской одежды, а я кивала и поддакивала ей.

– Блин, это что, сама Филатова на лавке сидит?! Зайка, я отойду ненадолго, посидишь?

Пока Анжела ушла общаться с замом нашего любимого мэра, я решила проверить вернувшуюся к мне потерю. Наконец, получится восстановить соцсети, а то я вечно забываю пароли. Включив телефон, я увидела около десяти пропущенных. Странно, телефон мой личный и все вроде знали, что я его потеряла. Я открыла список и все входящие были за четыре дня после того, как я забыла телефон в такси. Потом, видно, мобильный сел и звонить уже никто не мог. Судя по номерам, четыре звонка были спамом, и звонили в разные дни. А вот один номер повторялся изо дня в день, причем на второй день он звонил сразу три раза. Я подумала, и решила перезвонить. Куча гудков, и наконец, когда я уже хотела положить трубку, знакомый голос:

– Вика?

От удивления узнавания голоса закружилась голова, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы вернуться в себя и спросить:

– Это ты?

– Это я. – ответил голос.

– Ты меня даже видеть не хотел, а тут … – удивленно сказала я.

– Я тебя всегда хочу видеть, вот хоть сейчас. – сказал Костя.

– Ты что, в городе?

– Ага, ностальгия заела, решил остаться.

– Ностальгия, или теть Люда?

– Не без этого.

– И чего звонил, соскучился?

– Соскучился. Встретимся?

– Когда?

– Сейчас.

Я посмотрела на мило щебечущую с Филатовой Анжелу, и сказала:

– Хорошо. Приезжай ко мне домой минут через двадцать.

Я подозвала официантку и расплатилась по счету. Потом заказала такси, и подошла к Анжелике.

– Анжел, я себя чувствую что-то не хорошо, так что я домой.

– Хорошо, сейчас поедем. – грустно ответила та.

– Нет-нет, ты оставайся, я уже такси вызвала. Так что, сама доеду.

– Пойдем, хоть до такси провожу.

Анжела взяла меня под руку, и шепотом спросила:

– Ты не обиделась? Ты же знаешь, мне позарез к ней подлизаться надо.

– Да знаю я. Все хорошо, я дома отдохну, спасибо, что вытащила меня. – я улыбнулась смущенной Анжеле и та посадила меня в такси.

– Напиши, как доедешь. – крикнула она.

Я помахала ей рукой, продиктовала адрес и уже через десять минут была около своего подъезда. Костя уже стоял там с букетом из моих любимых красных роз в руке. Я оплатила проезд, проверила сумочку и телефоны, и вышла из машины.

– Привет. – сказала я Косте.

– Привет. С днем рождения. – улыбнулся Костя и вручил мне букет.

– Помнишь? – удивилась я. – Даже муж мой забыл.

– А чего я приехал-то? – с едва заметной улыбкой сказал он. – Поздравить, раз ты так вовремя позвонила. Наверное, специально день рождения ждала?

– Я просто телефон только нашла, точнее, Анжела мне его нашла.

– Да я шучу, поднимемся?

Мы зашли в квартиру, и прошли на кухню. Костя сел за стол, а я пошла делать кофе.

– Тебе, как обычно, без сахара и молока? – спросила я.

– Все-то ты помнишь. – улыбнулся Костя уже более смело.

Я сварила кофе Косте кофе, а себе сделала уже порядком надоевший чай, присела на стул напротив и подвинула вазочку с конфетами. Несмотря на диету, в последнее время мне все сложнее и сложнее было отказываться от сладкого. И организм только набирал обороты и ширину.

– Спасибо. – сказал Костя. А я наконец смогла нормально рассмотреть лицо человека, которого знала почти всю жизнь и не видела последние лет девять. Он явно повзрослел, и заметно притухла его веселая искорка в глазах. Теперь он уже больше был похож на дядю, хотя безусловного симпатичного и молодого, но уже явно уставшего от жизни человека. Этакий Чацкий современности. Я хмыкнула от своей мысли, а Костя с обидой спросил:

– Смотришь на меня и смеешься, тебе не стыдно?

– Нет, просто думаю, как люди меняются.

– Кстати, ты волосы подстригла? Прошлый раз другие были. А так лучше. Сразу на себя стала похожа.

– А раньше не была?

– Я как увидел тебя, сначала не узнал даже. Волосы длиннющие как у ведьмы, и тощая как палка. Сейчас вроде получше.

– Ну спасибо, – засмеялась я.

– А раньше тебе нравилось, что я не умею врать. – улыбнулся Костя. – Просто ты совсем другая стала. Пластику сделала?

– Только нос. Ну и грудь. Остальное не трогала. А так, похудела, волосы отрастила и перекрасилась.

– Тебе не идет, как кукла какая-то… Да и мне нравилось какой ты была. Как вредная рыжая младшая сестра, которая вечно как заноза в заднице. Но я гордился тем, что ты была не как все остальные девчонки. А сейчас…

– Сейчас стала как все? – грустно улыбнулась я.

– Ну да. Хотя, ты хоть волосы подстригла как раньше, так что, может, еще не все потеряно.

– Ну да, еще килограмм десять, и вспоминать не придется, какой я была.

– Вик, – спустя несколько минут тишины спросил Костя, – я спросить хотел. Что с Элей случилось?

– Тебе разве мама не рассказала?

– Рассказала, но… Я понять не могу, как дошло вообще до этого?

– Несчастная любовь, – пожала я плечами, – я сама не сильно много знаю.

– Да что ты. – вдруг в глазах Кости промелькнула секундная злость, но он быстро взял себя в руки и спросил. – Хочешь сказать, она слушала тебя с открытым ртом всю жизнь, а о такой мелочи, из-за которой она в итоге в окно сиганула, не сказала?

– Послушай, Кость. После того, как ты уехал, многое поменялось. Мы с Пашей снова сошлись, и Эля постепенно начала отдаляться и в этом не было моей вины, поверь. Я всё пыталась ради нее сделать. Помогала ей, просила везде за нее, бегала по врачам… Только всё без толку. Мне кажется, в какой-то момент она поняла, что любит тебя и совершила ошибку. Но это лишь мои догадки.

– Хочешь сказать, это я виноват?

– Разве? По-моему, я сказала только то, что ничего не знаю. Кстати, если сильно хочется узнать, можешь кое-что забрать. Я сейчас. – Я прошла в комнату и достала из тумбочки пошарпанный телефон. Вернулась на кухню и вручила Косте. – Вот. Это Элин, я его нашла, когда твоя мама попросила очки найти. Можешь забрать. Я его зарядила, но у меня все равно не хватило духу даже включить телефон. А ты может, найдешь что.

– Спасибо. – взял телефон Костя. – Я включу, ты не против?

– Если ты не считаешь, что это внедрение в личную жизнь. Хотя… Эле, наверное, все равно.

На несколько минут взгляд Костика погрузился в телефон, а потом он хмыкнул и сказал:

– Интересно.

– Что?

– Да вот думаю, с одной стороны, почему ты мне врешь, а с другой, когда ты стала врать так глупо?

– Ты о чем? – с удивлением спросила я.

– Ты говоришь, что ни о чем не знаешь, но в ночь смерти Эля звонила тебе на телефон около двадцати раз, и еще раз тридцать на номер, который у нее записан как «Чёрт».

– Чего??? – я выхватила у Кости телефон и принялась изучать книгу. Да, действительно, с половины двенадцатого до часу куча звонков на мой номер.

– А с «Чёртом» она и поговорить успела. Недолго, но…

Я бросила взгляд на номер, отмеченный весьма говорящим именем и похолодела. Мне даже не нужно было лезть и сравнивать, чтобы понять чей это номер. Из глаз резко полились слезы, а руки затряслись.

– Я ничего не понимаю, Кость. – слабо сказала я.

– Это Пашкин номер? – быстро сообразил он. – А несчастная любовь – я или все же твой Ромео, и ты прекрасно об этом знаешь и врешь мне в глаза?

У меня сильно сдавил и заколол живот, и это ощущение я бы не спутала ни с каким другим. Я попыталась отвлечься и часто дышать, но боль только нарастала. Всё начиналось как обычно.

– Вик, давай без истерик, скажи, как есть. – сердито сказал Костя.

– Да все просто, Кость. – я глубоко вдохнула и спокойно сказала. – Начало ты знаешь. Мы с Пашкой познакомились еще на первом курсе, я в него влюбилась сразу же, но молчала, а поскольку это было для меня в первый раз, я признаться боялась до ужаса даже себе, не то, что сказать об этом вам или ему. И вот так, мы вроде дружили пару месяцев, гуляли вместе, и я решила, что пора познакомить его с вами. А он взял и влюбился в Элю, а я на тот момент уже почти собралась с силами, чтобы признаться, а в голове уже написала сценарий как я выхожу за него замуж и рожаю ему кучу детей. Я даже не думала, что может быть иначе, а тут Эля. Причем, он мне почти сразу об этом сказал, а меня как лопатой по голове огрели, я-то думала, что у нас все идет к отношениям. А он думал, что мы просто друзья, и по-дружески принялся выведывать у меня есть ли у Эли кто-то. Я думала, что с ума сойду, мне как крышу сорвало…

– Это тогда ты принялась по парням прыгать как коза? Я тогда решил, что это из-за ссоры родителей тебя мотает, жалел тебя.

– Да, только дело было не в этом. Мы уже начали гулять вместе, а Пашка постоянно написывал мне, мол поговори с Элей, поговори… Я с ума сходила, не знала, что делать. А потом все как-то само собой вышло. Я на паре вышла в коридор, мама написала смс, чтобы я срочно ей позвонила, вышла в коридор и увидела, как Надька в туалет зашла. Тут меня как озарило, я знала, что она меня не увидела, и зашла за ней в туалет, и сделала вид, что по телефону разговариваю, якобы я не знаю, что она там. Ну и я насочиняла воображаемому собеседнику, мол, что Пашка замучил меня совсем, проходу не дает, в любви признается, а я ему отказала. А сейчас якобы он к Эле клеится, чтобы во мне ревность вызвать. Ну, тут, Надька из кабинки вышла, я в слезы, типа разговор не для чужих ушей был, и заставила поклясться, что она никому не скажет, что от меня это услышала, чтобы Эля не расстроилась. Я же прекрасно понимала, что своему парню она это точно расскажет. Ну, а уж Артем, будучи твоим другом, а точно бы тебе этот разговор передал, а ты, как старший товарищ и друг, популярно донес бы до Эли почему ей нельзя гулять с Пашей. И в итоге, зная, как Эля тебя слушает, почти стопроцентная вероятность, что они с Пашей никогда не будут вместе.

– Гениальный план. Не легче было с Элей поговорить?

– И какие у меня варианты? Ну сказала бы я ей, что она нравится Паше, и что? Вариант один, она говорит, что он ей не нравится, я иду к Паше и говорю ему об этом, и он со мной только от того, что Эля не с ним? Или наоборот, Эля говорит, что Паша ей тоже нравиться, а я потом подружка невесты на их свадьбе? Так что, Надька мне очень помогла, и все сделала прекрасно. Растрепала все Артему, меня не раскрыла, Тёма от себя додумал много подробностей и растрепал всем остальным. Короче и Паша и Эля через десятые рты это все услышали, даже твое участие не понадобилось, и Паша меня за Элю больше не спрашивал и не просил поговорить.

– Знаешь, я не удивлен, очень на тебя похоже. Твой эгоизм всегда лез вперед твоего длинного носа. Но я никогда не думал, что ты по отношению к Эле окажешься такой сукой.

– А ты не выбираешь слова, – хмыкнула я, – спасибо конечно, но помни, мне тогда всего восемьнадцать было.

– Ты считаешь, это оправдание? – хмыкнул Костя. – Считай как хочешь, мне твоя рефлексия сейчас не очень интересна, у меня сейчас чуйка, что мне от твоих дальнейших признаний противнее будет, так что продолжай.

– А дальше вы с Элькой ни с того ни с сего начали встречаться, я сначала в ужасе была, ревновала вас безумно. Чувствовала себя лишней. А потом поняла, что это шанс, и стала больше общаться с Пашей. Он сначала потерянный такой был, вы с Элей вечно за ручку по институту ходили, а потом привыкать ко мне начал, ну и мы тоже начали встречаться. И вроде, все было хорошо, но я же не слепая, я видела, как Паша продолжал на Элю смотреть. Почти все время плакала, когда одна была, и не знала, что делать, и с вами поделиться не могла.

– Бедная ты, несчастная. А что тебе мешало поговорить с нами? Гордость? – зло сказал Костя.

– Гордость, обида, даже не знаю, что именно. Ты был моим лучшим другом, и тебя я стала не нужна. Эля вся в отношения ушла, и ей я не нужна, и Паше тоже… Ближе к зиме, на нашу очередную годовщину, пришел Паша на свидание, пьяный настолько, что на ногах еле держался. Сказал, что любит Элю. Чуть ли не плакал. Просил помочь. Узнал как-то, что вы летом пожениться хотели. И мне так жалко его стало. Он страдал, его прям изнутри разрывало. Я и решила помочь.

Я посмотрела на Костю и того почти трясло от злости и бешенства. Мне было страшно, но на душе уже было такое опустошение и усталость, что не оставалось сил врать.

– Я позвонила Ромке, попросила помочь. У него как раз день рождения должен был быть. Он сначала не хотел помогать, но Пашка его быстро уломал. Роме тогда отец квартиру снимал, и можно было делать что хочешь. Я сказала Эле, что мы с Пашкой расстались и я теперь с Ромкой встречаюсь, и она на правах моей лучшей подруги обязана быть на день рождении моего парня. А с тобой вообще удачно получилось, ты вовремя заболел и дома сидел и даже не пришлось думать, куда деть тебя. А дальше все просто. Мы с Ромкой принялись Элю спаивать до состояния амебы, ты же знаешь, она меня слушалась почти во всем, а ей много не нужно было. – горько хмыкнула я. – Я еще, для лучшего эффекта, немного маминого снотворного в шампанское добавила. Когда мы Элю до беспамятства споили, мы ее увели на кровать, немного раздели, ну и сделали несколько фоток с Ромкой, которые потом и кинули тебе анонимно в аське. Все банально и просто. Людей тогда было человек двадцать, и непонятно было, кто мог сделать фотку. А Эле я сказала, что мне стало плохо, и я ушла с дня рождения раньше, чем это все случилось. Еще и истерику ей устроила, как она могла переспать с моим парнем. Вот так.

– Это все? – сухо спросил Костя, после того, как я замолчала.

Я молчала несколько минут, и собиралась с силами, чтобы рассказать наконец то, чего я до сих пор не могу себе простить. Живот нещадно тянул и колол, и я в очередной раз поняла, что все это неспроста, и мама права.

– Пашка думал, что через несколько недель после того, как ты Элю бросил, она успокоится, тот начнет ухаживать за ней и Эля упадет в его широко расставленные объятья. Только вот она не падала. Где-то через месяц я пришла к ней с белым флагом, мол простила ее из-за Ромки, давай мириться. Эля была сама не своя. Она ненавидела себя за все: за то, что меня предала, за то, что как она считала, изменила тебе… Тогда я узнала, что она беременная. – сказала я и зажмурилась от боли. В поясницу словно лом воткнули, так, что в глазах потемнело.

– Что? – Костя вскочил и принялся расхаживать по комнате стукнув кулаком в стену. Хоть не меня бьет. Хотя, уже все равно. Мне просто хотелось побыстрее это закончить.

– Беременная она была, ты правильно услышал. Я, когда Паше сказала об этом, его перекосило так…– Я хмыкнула и на секунду замолчала. – Никогда у него такого лица больше не видела. Как будто я перед ним тазик с крысами выложила. Его, конечно, эта вся ситуация не устроила, он и стал меня просить, чтобы я Элю на аборт пойти уговорила. Ну я так и сделала, я в принципе считала, что ей этот ребенок не нужен, рано слишком. Но, Эльку и несложно было уломать. Она была уверенна, что эта беременность ее карма за то, что тебе изменила, поэтому особенно не думала, что делать. Она больше боялась, что бабушка узнает, та ведь столько лет главврачем пробыла, знакомых куча и если делать все официально, то кто-то точно доложит. А я тут как раз вспомнила, что мне однокурсница рассказывала, как ее соседка пятнадцатилетняя аборт делала у знакомой медсестры в обход всего, чтобы мама не узнала. Ну мы позвонили и договорились. Эля еще в последний момент хотела позвонить тебе, и все рассказать, но я ее убедила, что ты ее пошлешь просто. Мало того, что изменила, еще и залетела. И настаивала на том, что ребенок точно от Ромки.

Я снова замолчала, чтобы перевести дыхание. Поясница принялась мучить меня с утроенной силой, и говорить уже было сложно. Костя, который наконец перестал носиться по комнате, поставил стул напротив меня, сел и спросил:

– Ну? И что дальше было?

– А дальше кошмар был. Прибыли мы домой к этой медсестре, она одна была, Элю завела в какую-то комнатку, а я осталась на диване сидеть. Не знаю точно, сколько времени прошло, но мне показалось, что полчаса. В какой-то момент, медсестра выскочила, и спрашивает: «Какой срок точно?». Я ей сначала сказала, что шесть недель, это по срокам подходило к версии про Ромкино отцовство. Ну она и стала орать на меня, мол, не бреши. И тут я обратила внимание на ее руки, а они все в крови, и халат тоже весь красный. Я испугалась, стала рыдать, та мне пощечину влепила и ушла обратно. А я как поняла, что все уже очень плохо, испугалась и позвонила маме. А мама… Она как чувствовала, даже объяснять не пришлось, быстро вышла на главврача, срочно выслали скорую и сразу Элю на операционный стол, ее уже ждали и все было готово. Я в скорой с Элей ехала, ее когда выносили, я думала упаду. Я столько крови никогда не видела. Мне разрешили сидеть около операционной, и ждать родителей. Ну, а потом, когда те появились… Мама начала кричать на меня… И я так испугалась, что рассказала все. Всё. И про Пашу, и про подставу с изменой, и про то, что срок скорее всего больше, чем мы сказали… Никогда не забуду, как родители на меня смотрели. Словно я грязь под ногами. Хотя, так и есть. Как оказалось, там срок был около десяти недель. Мама Элю месяц выхаживала, только вот врач сразу сказал, что матку не спасли. А папа через своих знакомых добился, чтобы медсестру по максимуму посадили, а самое главное тихо, чтобы в народ ничего не пошло.

– Эля потом узнала обо всем этом, ты ей сказала?

– Я хотела, правда. Но мама остановила. Сказала, что Эля не перенесет если узнает, что это точно был твой ребенок и что она тебе не изменяла.

– Или ты испугалась, что если расскажешь ей, то она поймет какая ты мразь. – хмыкнул Костя.

– Да, или так, – согласилась я, – в любом случае, все время, что Эля была в больнице Пашка ей цветочки, записочки передавал. Мама кривилась, но молчала, видела, что Эле от этой поддержки легче становится. Хотя Пашку ненавидела. В итоге, когда Эля вернулась домой, Паша своего добился. Он Элю буквально завалил своей любовью, красиво ухаживать он умеет. И через несколько месяцев Эля оттаяла: повеселела, поправилась. Мы с мамой молчали, и никто Эле не говорил ничего, но через время, не знаю, когда точно, но кто-то ей проговорился о том, на каком сроке на самом деле она была. И вся эта вера, о том, что это она виновата и это была ее кара куда-то улетучилась. Она насела на Ромку, и он ей проговорился, что не спали они, и со мной он никогда не встречался. Ну и она все поняла. А тут еще и бабушка умерла. И у Эли в этот момент конкретно крыша слетела, и она начала пить. Родители пытались как-то Эле помочь, но та как с цепи сорвалась, как будто был один человек, потом раз, и за небольшое время этого человека уже нет. Тело на месте, а вот остальное… Мы с Пашей пытались ей помочь. Правда, Кость, но как-то так вышло…

– Дальше мне не интересно, – прервал меня Костя, он встал и пошел к двери, и я за ним.

– Кость, ну прости меня, я тварь, я сволочь, но поверь, я сполна расплатилась.

Тот повернулся ко мне, и вдруг его лицо со злого, изменилось на недоуменное:

– Вик, у тебя все ноги в крови.

Я посмотрела вниз и увидела темные потеки крови на джинсах и спокойно сказала:

– А это? Все нормально, всегда так начинается, уже не первый раз.

– Вика, ты беременна? – спросил он с резко побледневшим лицом.

– Все нормально, – снова повторила я и села на пол. – я же сказала, я сполна выплачиваю кармический долг за то, что сделала.

– Где ключи? – спросил Костя.

Я показала на сумочку, тот порылся там, и нашел связку, потом поднял меня на руки, закрыл дверь, и как мог со мною на руках помчался к выходу.

– Я тебе машину запачкаю. – сказала я, когда он сажал меня на кресло.

– Все равно, не моя, друг одолжил, так что, оплатишь химчистку.

Костя сел за руль, и мы поехали:

– Это первая беременность у тебя? – спросил он, повернувшись ко мне.

– Седьмой выкидыш. – тихо ответила я.

– Какой у тебя срок?

– Шестой месяц почти.

– Вика, послушай. Я не знаю, что ты там себе выдумываешь, но это глупость полная. Эти выкидыши просто совпадения, нет никакого кармического долга, за который ты расплачиваешься, поняла? Да, ты поступила ужасно, ты предала человека, который верил тебе больше, чем себе, но твой ребенок тут точно не причем, ты поняла, Вика?

– Зуб за зуб, помнишь?

– Что за бред! – воскликнул Костя. – Ты дура! Как подруга ты полное дерьмо, да и человек не очень. Но только в этом всем кошмаре с абортом виновата не ты, а медсестра, которая зарабатывала на несчастных девочках. Ты поняла?

– Уже все равно.

– Не беси меня. Это твой ребенок, ты что не понимаешь? Какая ты мать, если даже не пытаешься бороться?

– А ты не понимаешь? Я устала, Кость.

– Какая ты несчастная, боже! Ты, наверное, одна такая, да? Главная страдалица и никто, кроме тебя, конечно, это не проходил? Только вот, если это карма такая, то бумеранг какой-то выборочный, не находишь? У Ромки-то все хорошо, мать говорила, что ребенок недавно родился. Хотя и он же виноват, не находишь? Или мир только вокруг тебя крутится? – Костя перевел дух, немного успокоился и добавил. – Так вот, думай о ребенке, а не о себе, хотя бы в этом не будь такой законченной эгоисткой.

Мы подъехали к приемному покою, Костя взял меня на руки и потащил к зданию. Когда он закрывал дверь машины, я увидела огромное пятно крови на кресле, и подумала, что свою часть долга я уже давно отплатила, а оставшуюся я себе прощаю.