Читать книгу: «Один из трёх», страница 5

Глава 9

Катя

Я спустилась по лестнице, и прошла к выходу. Даня уже стоял там и ждал меня.

– Привет. – со смущенной улыбкой сказал он.

– Ну, привет. – ответила я.

– Ну не дуйся ты, а? Ну тупанул, с кем не бывает. Я на нервах весь день был. Давай лучше я тебя до дома провожу, и поговорим.

– Проехали. – сказала я. Мы вышли на прохладную улицу, и я спросила. – Ты долго еще без машины будешь?

– Дядь Саша грозит месяцем, но я думаю маму на следующей неделе умаслить.

– А ты оптимист. – сказала я.

– Просто у меня свой козырь. – улыбнулся Даня.

– Это ж какой?

– Я с Лизкой поговорил. – признался Даня. – Нормально поговорил. Как тебе примерно все выложил. Ей потом еще мама позвонила, чтобы уладить все мелкие моменты… Короче, это все конечно муть полная, я понимаю, но она закончилась, и я рад.

Мы вышли на центральную улицу, воздух становился прохладнее, а меня начало знобить.

– Короче, – снова повторил Даня, – я тут подумал. Нельзя так больше, Кать. Все это недоразумение мне мозги прочистило. Мы с тобой как крабики, ну типа Росса и Рейчел, помнишь? У них почти то же, что и у нас было, но в итоге они же вместе? И нам, сколько можно уже бегать?

К ознобу присоединилась тошнота, а я вдруг поняла, что ни минуты больше не могу находиться рядом с этим человеком:

– Знаешь, Дань, я, наверное, на остановку пойду.

– Ну ладно, поехали на автобусе.

– Нет, одна пойду.

– Ты чего это? – удивился Даня.

– Мелкие моменты? Недоразумение? Ты серьезно?

– Ты ревнуешь что ли? – раздраженно спросил Даня. – Ну да. Я накосячил. Но я же признал! Все совершают ошибки. Ты что, лучше, что ли? Ты же сама прекрасно понимаешь всё… Я же не говорю, что я молодец, мы все одинаково виноваты.

– Пока. – бросила я и побежала к стоящему на остановке автобусу. Когда дверь закрылась и автобус тронулся я почувствовала такое облегчение, словно оторвалась от маньяка.

Я вышла на остановку раньше нужной. Прохладный воздух отрезвил, и все стало на свои места. Я пошла к нужному дому, поднялась на этаж и постучала, дверь открыла Лиза.

– Привет, проходи. Ты чего бледная такая? – спросила она меня, а мне только и оставалось удивляться, почему она выглядит так хорошо, если все так плохо.

– Я с Даней говорила, – без прелюдий начала я, – и вчера тоже я ему посоветовала тебе все рассказать… Я подумала лучше тебе сразу узнать. – Лиза попыталась что-то сказать, но я перебила. – Подожди, не говори, я знаю, что я в кавычках самая умная. Он мне сегодня все рассказал о том, что тебя мама его заставляет сделать. Короче, я думаю, на тебя никто давить не должен, ты сама должна все решать. И вообще, я тебе помогу и поддержу. Если надо – пойдем вместе в больницу и после наркоза буду утку тебе держать. А если другое решишь, то я тоже с тобой и…

Лиза вдруг села на пуфик в коридоре и рассмеялась, закрыв глаза ладонями. Я тупо стояла и смотрела на нее. Наверное, у нее стресс. Истерика.

– Лиз, – протянула я. – Ты как?

– Пошли. – Лиза поднялась, – Я как раз маму жду, ужин готовлю.

Мы прошли на кухню, а я недоуменно смотрела Лизе в спину. Она подошла к плите и принялась намешивать нечто настолько вкусно пахнущее, что мой живот возмущенно заурчал.

– Я, когда с Даней вчера поговорила, – повернувшись ко мне начала Лиза, – чуть с ума не сошла, когда дошло, какая я идиотка. Мама моя принялась в истерике родителям Даниным названивать. А Данина мама ей елейным голоскам и говорит: «Ну что же вы так переживаете, дело молодое. Расходы мы все оплатим. Двести тысяч вам поможет, чтобы Лиза успокоилась?» Ночка, короче, веселая была. А с утра мазать начало.

– И?

– Потащила меня мама к врачу, благо, что знакомая. Та на УЗИ отправила. Оказалось, что не беременная я. Если было что-то, но сорвалось. Врачиха сказала, срок слишком маленький, рано я тест сделала, на таком сроке большая часть беременностей срывается, и женщина даже не узнает, что было что-то. Или успокоила она так меня.

Лизы замолчала, и я сочувственно посмотрела на нее. Хотя, все к лучшему. Это я решения принимаю просто, а Лиза потом, с ее сентиментальностью, всю жизнь могла мучиться.

– В общем, мама немножко с врачом поболтала, а потом мы пришли домой и позвонили Анжелике Игоревне. И через час на карточке было двести тысяч. – весело улыбнулась Лиза.

– Что???

– А почему нет? – с вызовом спросила Лиза. – Считаешь я дрянь? Я вот считаю, мы правильно поступили.

– Честно говоря, – серьёзно сказала я, – я горжусь тобой как никогда. Обычно ты… – я замялась.

– Обычно я только позволяю ноги о себя вытирать, да? Надоело. Знаешь, Катюш, я словно очнулась благодаря этому всему. Так что, спасибо Дане огромное.

Заскрежетал дверной замок, и домой вернулась Надежда Васильевна.

– И ты тут? – воскликнула она, увидев меня. – Ну что, Лизка тебе уже нахвасталась?

– Ага. – согласилась я.

– И что скажешь?

– Скажу, что парни нынче совсем обмельчали.

– Да ну, – фыркнула тетя Надя, – всегда мужики такие, это вы просто еще две дурочки мелкие. Жизнь научит.

Завибрировал мой телефон – звонила мама, узнать, как мои дела, и как прошло обустройство на новую работу. Надежда Васильевна прокричала в трубку:

– У нас твоя пигалица, приходи, давай. Лизка тут на роту наготовила.

Пришла мама, мы все вместе накрыли на стол и сели ужинать. Нечто на плите, которое приготовила Лизка, оказалось вкуснющей жареной картошкой с грибами и курицей. Быстро уничтожив первую порцию, я встала за второй, и вдруг вспомнила, что еще в воскресенье я клятвенно обещала себе сесть на диету. Сегодня уже среда, а диетой и не пахло. Я печально вздохнула, но перешагнув через себя, смирилась с собственным несовершенством, и набрала себе полную тарелку картошки. Жизнь прекрасна. Через пол часа мы с Лизой решили сходить в местный магазин за пирожными. Выбор был невелик, и послушав продавщицу, намекнувшую на свежесть эклеров, мы набрали семь штук. Мама больше одного все равно не съест. Оставив мам вдвоем чаевничать на кухне, мы ушли в Лизину комнату, и устроились перед компьютером включив себе фильм. Но особо скучном моменте, я спросила:

– А в целом, как ты?

– Честно? Знаешь, очень даже нормально. Я сама виновата, знала же, что Даня на тебе зациклился… Да не спорь даже, – остановила меня Лизы, когда я попыталась расшифровать наши с Даней отношения, – Все это понимают, кто не понимает – слепой. Да и я тоже. Но ты же никогда ему взаимностью не отвечала, а наоборот, всегда подначивала, что будь он даже последним мужчиной, ты бы с ним не связалась. И тут ты пропала, а Даня мне постоянно названивать начал. Гулять звал. Ну я подумала, что вы наконец в своих отношениях разобрались и ты его окончательно отшила, а он вроде нормальный парень. А тут еще цветы дарит, гулять зовет… Словом, я голову летом потеряла. Обычно ты меня с небес на землю опускаешь, но…

Лиза опустила голову на мое плечо, и замолчала. А я думала, сказать или нет?

– Это не так, – решилась наконец я, – я влюблена в него с первого курса. Просто… Мне это таким стыдным казалось, да и он постоянно вел себя как придурок. Мы ведь даже встречаться пытались. Продержались месяц.

– Что? – удивилась Лиза. – Это когда?

– В конце второго курса. Ты же в своей Москве тогда была, ну и я даже сказать не успела, как закончилось все.

Лизин папа жил в Москве, со своей новой семьей в лице жены, которая была старше Лизы на девять лет, и двух мальчиков-погодок, семи и шести лет соответственно. Лиза братьев обожала, поэтому, когда встал вопрос о поступлении она долго не раздумывала – благо, что успеваемость у нее была одна из лучших в классе. В Москве она заселилась в общежитие, но регулярно навещала родственников, которые всегда принимали ее с восторгом и были ей рады. Все это вызывало огромное недоумение и неприятие тети Нади, мамы Лизы. Однако, поделать та ничего не могла, и тихо угасала в нашем городе, пока Лизка была в столице. Закончилось все тем, что во время обучения Лизы на втором курсе, у матери нашли какое-то жутко серьезное, но абсолютно бессимптомное заболевание, из-за которого Надежда Васильевна потребовала Лизу вернутся в родной город сразу после закрытия летней сессии.

– А это было не тогда, когда ты в красный покрасилась? – вспомнила Лиза?

– Ага, – согласилась я, – мы как раз из-за этого и расстались. Даня меня, когда увидел с этим цветом, такую истерику закатил. Сравнил меня с одной из представительниц древней профессии. Ну я психанула, и послала его. Мы несколько месяцев потом вообще не разговаривали.

– Это я помню, – заметила Лиза, – но подумала, у вас стычка очередная случилась и все.

– Ну да, потом мы с ним помирились и просто дружили. А в мае этого года, я подумала, сколько можно? Пойду и скажу ему о своих чувствах. Короче, мы переспали, я сказала, что люблю его. А он на меня посмотрел ошарашено, и сказал, давай подождем я еще не готов. Чего ждать, к чему готов? Ну я в депрессуху и скатилась на пару месяцев, еще работа свое добавила…

– Катюш, я бы не стала даже начинать с ним общаться, если бы я знала, что у вас… ну, было… И то, как ты к нему на самом деле относишься.

– Вот видишь, из всего нужно извлекать урок. Это наш с тобой.

– Урок в том, чтобы не связываться с мудаками? – улыбнулась Лиза.

– И это тоже. Но я про то, что нужно разговаривать. Тогда бы вообще ничего подобного не случилось.

На самом деле, особо близкими подругами мы с Лизой никогда не были, скорее вынужденными. В шесть лет нас посадили в один класс, и в отсутствие альтернативы общения в среде малолетних дегенератов, Лиза была единственным человеком, с кем можно было хоть немного поговорить. Будучи соседками по площадке, наши мамы были шапочно знакомы. Но после того, как Лизин папа, будучи на заработках в Москве, нашел себе двадцатилетнюю любовницу с квартирой, Надежда Васильевна и моя мама вдруг превратились в подруг не разлей вода, отчего с Лизкой приходилось находить общее еще и в нешкольное время. Нечто необычное для меня случилось как раз тогда, когда Лиза уехала в Москву, а я поступила в наш пединститут. Я вдруг осознала, что Лиза моя лучшая и единственная подруга, и мне ее безумно не хватает. Тогда-то и появился в моей жизни Даня. Второй человек в жизни, которого я могла назвать своим другом, и единственный, в кого была влюблена.

Мы с Лизой досмотрели фильм, большую часть сюжета которого я не помнила, и в этот момент зашла мама:

– Тебе домой ехать не пора? – спросила та. – Я к себе собираюсь. Время уже полдесятого. Может, у меня останешься?

– Кать, оставайся у меня! Ну куда ты пойдешь? Фильмы посмотрим, одежду завтра мою можешь взять, я пока в этих блузочках и юбочках все равно никуда не хожу. Накрасим тебя поярче в первый рабочий день, все обалдеют. – хихикнула Лиза.

– Мамуль, я у Лизы останусь. – ответила я маме.

– Надь, – закричала мама в сторону кухни, – ты не против если дармоедка моя у тебя останется?

– Да пусть хоть на полу спит. – крикнула в ответ Лизина мама.

– Ну смотри, не проспи завтра. А то некрасиво как-то будет. Итак, по блату взяли, а если еще и прогуливать будешь…

– Мам! Все хорошо будет. Спокойной ночи. – я встала и поцеловала маму в щеку.

– Хороших снов девочки.

– Ох, как я тебя завтра одену! – сказала Лиза, как только мама вышла за дверь.

– Ты только не переусердствуй. Мне лишние проблемы ни к чему. И вообще, я с женатым человеком работать буду.

– Ого, взрослый дядя?

– Тридцать три, вроде.

– Нормально, пока не старый. А много там людей работает помимо дяденьки и Данькиного отчима? Парни есть?

–Там всего-то штат человек пятнадцать, вместе с женщинами. И все старые, больше тридцать. Павел, как я поняла, за закупку и поставщиков отвечает, я с ним работать буду. Еще есть несколько продавцов, а также грузчики, водитель в одном лице, еще какая-то женщина сидит в здании, но что она делает так и не поняла пока.

– Павел? – хмыкнула Лиза. – И как он тебе?

– Нормальный дядька.

– Симпатичный? – снова хихикнула Лизка.

– Блин, ну я ж сказала! Женатый!

– Да ладно, просто интересно, – пожала плечами Лиза. – Я ж тебя не сватаю.

Лиза с утра поднялась раньше всех и пребывала в восторженно-одухотворённом настроении. Она растолкала меня и выпихнула в ванную, а когда я вышла оттуда с тюрбаном на голове, то та уже стояла в боевой стойке около туалетного столика, и готовила какие-то баночки и тюбики, с явным стремлением нанести это все на мое несчастное лицо. Не, ну пусть попробует конечно, но я считаю мне ничто особо не поможет. Спорить с Лизой совершенно не хотелось, наоборот, после вчерашнего разговора у меня появилась какая-то особая близость с ней, и я была готова довериться Лизе, даже если бы она захотела накрасить мне мордочку панды на лице. Через пол часа работы над моей головой, Лиза повела меня к шкафу, вытащила из него нечто, больше похожее по размеру на мамин пояс из собачей шерсти, и велела натягивать это на мой зад.

– Ты серьезно? – возмутилась я. – Да у меня трусы для месячных длиннее чем это!

– Нормальная юбка, классическое мини.

– Для кого, для стриптизерш? Не, не надену такое!

– Вот ты, а… Ну давай вот эту, я в ней в школу когда-то ходила. Пуританская юбка. Почти как те, что ты все время носишь. Бабушкин вариант.

– Юбки до колена бабушкин вариант? Это в каком веке? В двадцать третьем?

– Ой, не занудствуй. Надевай. Да не спускай ее так сильно, она на талии сидит! Вот, другое дело. Теперь верх. – Лиза вытащила какую-то полупрозрачную блузу, нацепила ее на меня и констатировала, что это офисный стиль. Ну да, если я иду сниматься в порно. Я психанула, порылась в шкафу, и нашла вполне нормальную водолазку.

– Ой, а я и забыла про нее… Можешь забрать, она мне в груди маловата сильно, а в талии висит… О, а на тебе идеально сидит! – сказала моя лучшая подруга и добила мою самооценку за несколько секунд.

– Блин, опаздываю уже, – я выскочила в коридор и начала обуваться.

– Кроссовки, ты серьезно? – округлила глаза Лиза.

– А что? Я вчера в них была.

– О, Боже! Что мне делать с тобой? Девушка должна быть на каблуках, понимаешь? Она тогда выглядит неустойчивой и беззащитной. Мужики на это, как мотыльки на свет западают.

– Лиз, мне не нужно, чтобы на меня западали! И вообще, я на работу иду, а не на свидание.

– Катюшенка, солнышко, ну ради меня… Я так старалась, человека из тебя сделала… – Лиза чуть не плакала.

– Ладно, давай сюда свои туфли.

Я нацепила Лизкины туфли, схватила куртку и поцеловала этого начинающего стилиста в щеку. Выйдя из подъезда пошатывающейся походкой и с огромной надеждой не свалиться с этих приспособлений для пыток, которые по ошибке называют каблуками, я направилась в свой первый рабочий день на новом месте.

Глава 10

Павел

День обещал быть интересным, поэтому, несмотря на беспокойную ночь и тяжелое на подъём утро, я выходил из дома в приподнятом настроении. Завезя жену в салон, я стал пробираться по утренней пробке на работу. В четверг трафик был посвободнее, поэтому на некоторых участках получалось даже превышать скорость в пределах штрафа. По ходу дороги, я думал, чем сегодня можно занять Катю. По крайней мере, Катин возраст позволяет надеяться на то, что в работе с ней таких проблем, как у предыдущей моей помощницы, быть не должно. Я припарковался во дворе, и, выбираясь из машины заметил свою новую сотрудницу. Она влетела во двор на каблуках, периодически спотыкаясь и чувствуя себя в них, судя по походке, неуверенно. Одета Катя была в короткую юбку и кожанку, волосы завиты, а лицо разукрашено как у куклы.

– Привет, начальство. – смущённо поприветствовала она меня.

– Что это ты такая красивая сегодня? – улыбнулся я ей. – Меня чуть не ослепило.

Катя в ответ порозовела, а я впал в замешательство. Да что это с ней такое? Каблуки, стеснение, косметика – совсем не стыкуется с той Катей. С которой я познакомился пару дней назад.

Мы зашли в кабинет, и я презентовал Кате ее рабочий стол, на расчистку которого потратил вчера около двух часов. Катя принялась обустраиваться, а потом мы прошли вниз на ознакомительную экскурсию по залу. Представил ее консультантам, немного показал ей наш ассортимент, по ходу дела рассказывая о том, как и откуда мы получаем мебель. Катя все это время была очень тихой и сосредоточенной. Я смотрел на нее и не мог поверить – неужели это та самая девушка, которую я подвозил пару дней назад? Может, подменили ее?

– Что с тобой сегодня? – не выдержал я, когда мы вернулись в кабинет и я включил чайник. – Ты за час ни одной колкости не сказала, только киваешь и молчишь. Ты заболела что ли?

– Ничего я не заболела. Мандраж у меня.

– И чего это?

– Я кроме школы нигде не работала, хотя и там-то и трех месяцев не продержалась. И все это время чувствовала себя в полной заднице, мне казалось, что я только попу там протираю зря и трачу лишние нервы. Ну и вообще, что я слишком хороша для этого всего. А если я ни для чего больше не хороша? Если мама права была, и окажется, что будучи твоим помощником я окажусь полным дебилом? И зря я ушла из школы, потому что больше ни на что не способна?

Я выслушал всю эту тираду и засмеялся. Одно слово – женщины.

– Ну я рада, что развеселила тебя. – раздраженно сказала Катя.

– Да перестань ты, не в космонавты же идешь? Я в тебе не сомневаюсь. Сковорода тоже. Тут в принципе труд не сильно интеллектуальный, главное уши напрягай почаще и у меня учись. Поняла?

– Слушаюсь. – с сарказмом хмыкнула Катя.

– Так-то лучше. А то от твоего вида капуста прокиснет.

– А у тебя с собой капуста есть? – улыбнулась Катя. – Хорошо бы, я бы поела. Меня всегда на нервной почве поесть тянет.

– До обеда потерпи. Тут кафешка рядом нормальная. Если планов нет, то в качестве бонуса за первый день угощу тебя сегодня.

– В качестве бонуса согласна. Но помни, ты мне еще один обед задолжал.

– Это за отбивные что ли?

– Ага. – радостно ответила она.

Первая половина дня прошла замечательно. Честно говоря, я не мог нарадоваться на свою помощницу: схватывала она все на лету, а в сравнении с Ириной Сергеевной была вообще ракетой. Мы постоянно подкалывали друг друга и шутили, и к тому времени, когда мы отправились в кафе напротив, я вдруг понял, что уже очень давно не чувствовал себя так легко в компании другого человека. Конечно, была Вика, но с каждым годом в ожидании новой беременности, она все сильнее замыкалась рядом со мной и уходила в себя. А может, дело было в том, что за десять лет брака мы просто пресытились обществом друг друга и практические потеряли общие нити для разговоров.

– Ммм, грибной суп! – сказала Катя изучая меню бизнес-ланча. – А на второе тефтельки и овощи. У меня сегодня прямо праздник живота.

– Любишь поесть?

– А кто не любит?

– Жена моя, например. Утром кашу ест без ничего, на обед суп капустный, а ужинает брокколи, или еще чем-то подобным и разваренной курицей. И так каждый день.

– И ты это ешь? – недоуменно спросила Катя.

– Ага, как же. Я суп попробовал как-то раз, чуть не… Прости, не к столу будет сказано.

– Да ладно, я не впечатлительная. Жена у тебя, конечно, со своими извращениями. Я бы так жить не смогла. А зачем она над собой так издевается? – удивилась Катя.

– Мать ей с детства внушила, что нужно есть, чтобы жить, а не наоборот. Теща моя со своими тараканами женщина. Она с младенчества Вику пыталась на диете держать, без мучного, сладкого и жирного, и с мужем они также питаются. Ну знаешь, всякая там дрянь на пару и прочее. Жена рассказывала, как-то раз она отравилась сильно, несколько недель дома сидела, ела только бульоны и чай без сахара пила. А она ребенок, через неделю очухалась, и попросила мать хоть немного меню, так сказать, разнообразить, та в отказ. Ну и Вике сестра двоюродная конфеты таскать стала, а сестре для нее конфет не жалко было, и Вику обсыпало пятнами с ног до головы. В конце концов, Анна Вольфовна застукала всю эту контрабанду, и такую выволочку обеим устроила, что сидеть потом не могли, а Вике тогда было лет десять, ну а Эльке лет восемь, мелкие совсем. И после этого случая моя любимая теща ничего лучше не придумала, чем сказать ребенку, что у нее нашли страшную аллергию на сахар, и, если та хоть одну конфету съест – умрет.

– Она вообще неадекватная?

– Неадекватная не то слово. Вика с тех пор несколько лет вообще сладкое не ела, кроме фруктов. Это ж кошмар для ребенка. В один прекрасный момент, Вика получила трояк по математике. А для Аллы Ивановны оценок ниже пятёрки вообще не существовало, Вику из-за четверки пороли, а тут трояк. Это при том, что математика и прочая канитель ей давалась безумно тяжело, как она говорила, до ночи со слезами над домашкой сидела, к репетиторам ходила, но какай-то момент этого уже не хватило, и Вика поняла, что это первая тройка, но явно не последняя, так как на пятерку ее способностей не хватало. Ну и тогда она решила, что лучше умереть, а так как она знала, что у нее дичайшая аллергия на сладкое, то решила умереть легко и приятно. Накупила на карманные деньги пакет конфет и наелась. И уже почти приготовилась умереть, а ничего не происходит. Она ждала-ждала, потом доела пакет. И ничего. Короче, дома был скандал, авторитет родителей рухнул в одночасье, Анна Вольфовна пыталась за сердце хвататься, но было поздно. Вика собрала вещи, сказала, что с врунишками жить не собирается, и ушла жить к бабушке. А у Вики бабушка каждый день то жирный плов с лепешками в прикуску готовил, то чак-чак, то пирожки. Короче, через пару месяцев сытой жизни Вика уже выглядела как колобок, но была довольна собой безмерно. Потом, конечно, вернулась домой, но уже ела что хотела, ужинала с Элькой у бабушки, а не с родителями, пресная еда уже в горло не лезла.

– И этот человек в итоге опять пришел к щам и вареной курице? – удивленно спросила Катя.

– Знаешь, чем больше живу, тем больше замечаю, что люди с возрастом все сильнее становятся похожими на родителей. Я даже сам не заметил, когда это с ней случилось. Сначала калории начала считать, потом расписание себе придумала с ежедневными занятиями спортом и ранними подъёмами, а потом уже я сам сижу и кушаю капустный супчик. Фу, как вспомню…

– Жуть. Моя мама наоборот, вечно переживает, что я недоедаю. Когда я на диету пытаюсь садиться, она только вздыхает и глаза закатывает. Хотя, с диетами у меня дружбы не водится. Максимум неделю продержалась. Это кошмар был, минуты считала до момента, когда поесть можно! Ну и решила для себя, что лучше буду жирной, но счастливой.

– По-моему ты идеальная, а не жирная. – заметил я.

Катя немного покраснела и рассмеялась, от чего до того стала похожа на милого ангелочка, что на секунду мне показалось, что это виденье сидит передо мной, а не реальный человек.

Так, держите себя в руках Павел Андреевич. Подобный романтизм что-то совершенно на меня не похож.

Нам принесли еду, и мы принялись побыстрее есть, чтобы успеть попить кофе. Разговаривать особо не получалось, поэтому, чтобы сохранять коммуникацию, мы периодически поглядывали друг на друга, и улыбались.

После обеда мы вернулись в кабинет, и я принялся натаскивать Катю по каталогам. Обучение шло легко, и судя по Кате процесс был обоюдно увлекательный. Я дал ей задание, по изучению палитры цветов, а сам сел делать текущую работу. В кабинет зашел Сковорода.

– Андреич, Анжела сказала, что вы Элю вчера забирать ездили?

– Ну да, Сан Сергеич. Пришлось.

– И как она, там авария какая-то?

– Да все с ней в порядке, – ответил я. – не считая головы. Но это уже не из-за аварии, а из-за мозгов.

– Эх, – тяжко вздохнул Сковорода, – Анжела у меня второй день на нервах из-за Даньки, а тут еще и Эля… Переживает, что уволила, а она еще и в аварию попала. Я и сам не рад, что такой подарок жене подсунул. Кто ж знал… И перед Эльвирой Эмильевной, царство ей небесное, стыдно. Да и Эдика не хочется беспокоить, путь он там у себя на юге хоть отдохнет…

– А чего это вам стыдится? – возразил я. – Эля сама во всем виновата, она не ребенок, чтобы ее опекать. Анжелика Игоревна сколько лет ее терпела, но всему же границы есть. Я и Вике так сказал, что нельзя человека вытянуть, когда оно ему не нужно.

– Все равно, что-то неспокойно. Жутко такое видеть, когда человека с колыбели помнишь, и вот такой масенькой, – Сковорода попытался изобразить размер новорожденной Эли руками, – на руках держал. Был бы Костя жив, всыпал бы дочери по первое число, глядишь, прояснилось что в голове.

Константин Вольфович был отцом Эли, и крестным отцом сына Сковороды, которого и назвали в честь лучшего друга отца – Костей. Константина Вольфовича я видел только на фотографии, он умер, когда Эле было шесть. Потихоньку спился, после того как Элина мать сбежала, оставив его и пятилетнюю Элю. Потом уже они переехали к бабушке, и та взяла бразды правления семьей в свои руки. Однако сил вытянуть сына не хватило ни ей, ни его лучшим друзьям другу, ни сестре. Когда Вика рассказала мне эту историю, я понял откуда у плода этого брака такая тяга к авантюризму и бутылке, собственно, странно было ожидать от нее другого. Яблочко от яблоньки.

Сковорода, по-видимому, чувствовал свою ответственность за семью умершего друга, поэтому регулярно поддерживал сначала Элину бабушку, а потом и ее саму. Он помог Эле поступить в институт, потом отправил ее на парикмахерские курсы и устроил под крылышко своей жены. Параллельно с этим он терпел ее выкрутасы: на Элю жаловались соседи, коллеги и вообще все несчастные, которым так или иначе приходилось пересекаться с Элькой. Несколько раз он, в сговоре с сестрой Константина Вольфовича, по совместительству моей тещей, пытался класть ее на лечение в больницу, откуда Эля все три раза убегала. Но любому терпению приходит конец. И последние пару лет Александр Сергеевич отстранился от воспитания Эли и переложил эту обязанность на плечи своей жены. Анжела особой ответственности за жизнь Эли не чувствовала, но беспокойство мужа уважала, поэтому несколько лет отмазывала ее от недовольных клиентов и направляла на различные мастер классы, надеясь все же вдохнуть в нерадивую сотрудницу искру творчества. Но Эля всегда была упертой как ослиха, поэтому если уж решила загубить свою жизнь и нервы близких, то идти была готова до конца.

– Что за неделя, – вздохнул после паузы Сковорода, – сначала Даня обрадовал, потом Эля… Как дети… Кстати, Катюш, тебе Анжела просила спасибо передать, она сказала, это ты девчонке этой и мамаше ее истеричной мозги вправила. И от меня тебе благодарность огромная, спасла мой покой. Анжела бы появление внука в тридцать восемь лет не пережила, а досталось бы больше всего мне.

– Да я ничего не сделала, – ответила Катя. – все само разрешилось.

– Вот за это еще больше ценю тебя, Катюш, характер у тебя золотой. И голова у тебя где нужно. И чего вы с Даней… Все-все, не лезу.

– Спасибо, Александр Сергеевич, за приятные слова. Один вы мой характер золотым и считаете. – грустно возразила я.

– Чего это? Нормальный человек всегда оценит – ты правду в глаза говоришь, люди к такому не привыкли. Так что ты не слушай никого, меня слушай, – Сковорода вздохнул и продолжил. – Работайте, я пошел. У вас все нормально?

– Все хорошо, обучаю вот.

– Андреич, какую я тебе помощницу дал, а? Цени.

– Ценю, Сан Сергеич.

Сковорода вышел, а мы с Катей погрузились в свои дела. Однако кое-что не давало мне покоя.

– Так значит у мальчика твоего с подругой всё? – не выдержал и спросил я. – Вам теперь ничего не мешает?

– Павел Андреич, давай не будем сейчас об этом. Потом как-нибудь, если настроение будет… И нет, с Даней мы теперь точно никогда не будем вместе. Сомневаюсь, даже дружить сможем.

– Я понял, – ответил я, – молчать буду как рыба.

Остальную часть рабочего дня мы обменивались лишь короткими фразами, после появления начальства Катя явно расстроилась. Я отпустил ее около пяти, собрался сам и поехал за женой. Меня немного мучила совесть, потому что под закат рабочего дня я вспомнил, что ни разу за день не позвонил жене. Я попробовал набрать номер, но абонент был недоступен. Я подъехал к салону около шести и зашел внутрь, там были только Юля и Настя.

– Привет, а Вика где? – удивленно спросил я.

– А ты не знаешь? – в тон мне ответила Настя, – Вика еще с утра Юлю вызвала, там Элька опять начудила и в больницу попала. Вот она к той и поехала.

– Вот блин, – ругнулся я, – понял.

Я прыгнул в машину, закурил и снова набрал номер жены. Абонент не абонент. Господи боже, ну зачем ты меня свел с этими двумя бабами? Что я сделал-то такого? Вроде ж не убивал никого, старушек через дорогу переводил… Вот где теперь жену искать? В больнице или она у Эльки сейчас? Ну за что, за что? Я рванул домой, но как назло главная улица практически стояла из-за нескольких аварий. Да кто их учит-то водить? В итоге, на дорогу домой, обычно занимавшую минут двадцать, ушел практически час. Я заехал во двор, припарковался и быстрее рванул в подъезд.

Я зашел домой и по свету на кухне понял, что жена там. Я прошел и сел рядом.

– Я дозвониться не мог. – сердито сказал я.

– Телефон в такси забыла. – спокойно сказала Вика и тут же добавила. – Эля умерла.

– Как? Что случилось? – я недоуменно посмотрел на жену.

– Спрыгнула с пятого этажа.

К своему стыду, я почувствовал нахлынувшее на меня облегчение. Одной проблемой в жизни меньше.

Я обнял жену, и она прижалась ко мне всем телом.

– Мне очень жаль, – сказал я, стараясь чтобы голос мой не выдал облегчения.

– Это я виновата? – спросила она и заплакала – Надо было позвонить родителям, рассказать, что с ней происходит. Они ведь думали, что она под моим присмотром…

– Ты ни в чем не виновата, ты не могла изменить взрослого человека.

– Медсестра сказала, если родственники тело не заберут, то похоронить могут абы как. Я завтра поеду в морг, и постараюсь договориться…

– Ты считаешь, тебе это нужно сейчас? Позвони родителям, пусть они всем занимаются.

– Родители далеко, раньше, чем через сутки не приедут. Я завтра им позвоню, как только схожу в морг и узнаю, когда ее можно забрать. – твердо сказала жена.

– Хорошо. – я обнял Вику крепче и поцеловал ее в макушку.