Читать книгу: «Великий миф», страница 3

Глава 5. Умом Россию не понять…

В 1682 году умирает царь Федор Алексеевич. В смертельной схватке за власть клан Милославских одержал победу, а вернувшийся из ссылки Артамон Матвеев был казнен. В результате кровавого стрелецкого бунта у кормила власти оказываются два малолетних царя: Иван (16 лет) и Петр (10 лет), при регентстве старшей сестры Софьи, которая объявлена «правительницей».

Как сказал Николай Михайлович Карамзин (1) в одном из своих стихотворений: «Ничто не ново под луной». Милославские ничего не изобретали – подобное «многоцарствие», допускающие наличие двух, трех и более императоров, обладавших якобы равными властными полномочиями, было распространено в Византии. Например, совместное правление Василия II (958 – 1025) и Константина VIII (960 – 1028) при регентстве их матери, императрицы Феофано.

Боярская Дума постановила, а Земский собор утвердил эту нелепую систему, фактически признав легитимность власти Софьи и клана Милославских. При соответствующем (мудром) руководстве новоявленной «правительницы» история России могла пойти по другому пути, однако Софья хоть и была не глупой женщиной, в политике и государственных делах совершенно не разбиралась, что в конечном итоге и привело ее в монастырь (на нары).

Главным советником Софьи становится князь В.В. Голицын, один из самых образованных людей того времени. Ярый «западник», сторонник реформ, он был одним из инициаторов отмены местничества и создания современной армии во времена Федора Алексеевича. Умный, опытный в делах, он в тоже время не обладал ни силой воли, ни независимостью мнений. Именно поэтому, преклоняясь перед Западом, восхищая иностранных дипломатов утонченностью и любезностью обращения с ними, он в тоже время полностью попадал под их влияние.

И вот, этот человек был назначен в мае 1682 года главой Посольского приказа. Полная несостоятельность В.В. Голицына как государственного деятеля вообще и как руководителя Посольского приказа в частности, отмечалась как современниками, так и историками. Попытка занять денег у обанкротившейся Испании и приглашение Франции к участию в войне с Турцией обнаруживает его полную неосведомленность в европейских делах. Когда-то Испания действительно была самой богатой страной Европы. Сюда стекались потоки золота и серебра из американских колоний (Мексика и Перу), а также безмерно раздутые налоги из Нидерландов. Однако все это уходило не на развитие экономики страны, ее промышленности и торговли, а на содержание огромной наемной армии и ведение войн по всему миру. Уже в 1557 году Испания объявила о своем первом банкротстве. Далее банкротства следовали одно за другим (1560, 1575, 1597, 1607, 1627, 1647). Иначе говоря, сведения В.В. Голицына о финансовом благополучии Испании уже лет сто как устарели.

Приглашая Францию принять участие в войне с Турцией, В.В. Голицын руководствовался чисто личными симпатиями, совершенно не учитывая тот факт, что обе эти страны уже много лет связывали теплые дружеские отношения. Это знали все, кроме руководителя Посольского приказа в Москве!

Испанцы и французы, впавшие поначалу в ступор от русских предложений, отойдя, пожали недоуменно плечами, покрутили пальцем у виска и дали понять незадачливым послам, что те немного ошиблись адресом.

Впрочем, это не самое страшное, ну, съездили послы, потратили казенные деньги, вернулись ни с чем, с кем не бывает. Хуже, когда начались конкретные дела.

В 1684 году император Священной Римской империи, король Чехии и Венгрии Леопольд I прислал в Москву дипломатов, которые стали взывать к «братству христианских государей и пригласили Русское государство вступить в «Священную лигу». Этот союз состоял из Священной Римской империи, Венецианской республики и Речи Посполитой и противостоял Блистательной Порте. Напомним, что двенадцать лет назад, в 1672 году, царь Алексей Михайлович, начиная войну с Турцией, отправил посольство в Европу с аналогичным предложением, однако никто не захотел поддержать Россию. У Вены тогда был заключен мирный договор с Турцией, и никакого смысла его нарушать не было. Ситуация тогда была очень похожа на ту, которая сложилась в 1684 году. Только теперь стороны поменялись местами: у России с Турцией мир, а Австрия уже втянута в войну. Вот бы сейчас припомнить все это австриякам и отправить их домой несолоно хлебавши! Но, нет, Голицын с радостью воспринял появившуюся возможность вступить в союз с «прогрессивными западными державами». Западные державы обратились к нему, называли «другом», как тут можно отказаться. Единственное условия вступления в Священную лигу – подписание «Вечного мира» с Польшей на условии окончательной передачи Киева Московскому царству!?

Может быть, В.В. Голицын и был умным, образованным человеком, но вот государственным мужем он никогда не был и в политике не разбирался. В октябре 1672 года Речь Посполитая заключила с Османской империей Бучачский мирный договор, по которому к туркам и их вассалу Петру Дорошенко отходили Брацлавское и Киевское воеводства, поэтому в начале 1673 года (одиннадцать лет назад) Москва известила Варшаву о том, что больше не считает себя связанной условиями Андрусовского перемирия (1667). Все вопросы о принадлежности Киева теперь нужно было решать не с поляками, а с турками, что и было сделано при подписании Бахчисарайского мирного договора (1681).

«Московское царство присоединяет к себе левобережные земли и Киев с округой». – Именно так гласит один из пунктов этого договора.

Киев, уже более десяти лет, де-факто и де-юре был российским городом, а В.В. Голицын выставляет его на торги с панами!!!

Была, правда надежда, что дальше переговоров дело не пойдет, поскольку все важнейшие вопросы внутренней и внешней политики государства (объявление войны и заключение мира, введение новых налогов и сборов и т.п.) решались на Земских соборах. Иначе говоря, Московское царство на тот момент представляло собой сословную монархию (2). Во всех справочниках сказано, что последний Земский собор состоялся в 1684 году, в период правления царевны Софьи, и как раз обсуждал вопрос о заключении «Вечного мира» с Польшей. Надо сказать, что противников этого мира было достаточно. Против участия в войне с Портой выступали многие бояре, которые опасались длительной войны на истощение. Против союза с Польшей был гетман Малороссии Иван Самойлович, он считал более выгодным союз с татарами против Польши, нежели наоборот – союз с Польшей против татар. Малороссия только несколько лет живет, без ежегодных набегов крымских татар. Гетман указывал также и на вероломство поляков. Совсем недавно, в 1676 году Польша заключила односторонний мир с Турцией, что в Москве расценили как предательство, но почему-то быстро забыли об этом. Против войны с Портой был и патриарх Московский Иоаким. В то время в Константинополе решался важный для России религиозный и политический вопрос – передача Киевской метрополии в ведение Московского Патриархата. Это важное для церкви мероприятие могло быть сорвано в случае ссоры с Портой.

Как, при наличии такой солидной оппозиции, удалось протащить через Земский собор решение о заключении «Вечного мира»? Да, никак! Указ о созыве собора был объявлен 18 декабря 1683 года. «Выборные» явились в Москву, но 8 марта 1684 года было объявлено, что собор не состоится и всех отправили по домам. Дело в том, что обсуждать было просто нечего, поскольку Польша наотрез отказалась подписывать мир на условиях Москвы.

«Вечный мир» был подписан только 25 апреля (6 мая) 1686 года, но тогда уже никто не созывал собор и не обсуждал это решение и понятно почему.

По его условиям Польша отказывалась от притязаний на Левобережную Украину, Смоленск и Чернигово-Северскую землю с Черниговом и Стародубом, Киев, Запорожье. Россия обязалась заплатить за Киев компенсацию в 146 тысяч рублей и начать войну с Крымским ханством, а значит с Турцией.

Все перечисленные в тексте «Вечного мира» земли уже почти двадцать лет де факто и де юре принадлежат России. Вот как выглядит один из пунктов «Андрусовского перемирия» (1667 год):

«Польша официально уступает России Смоленск, некоторые земли южной Псковщины, Северскую землю (в том числе Стародубщину), а также все земли Левобережной Украины к югу от неё».

Что это? Святая простота или глупость?

Политическая дилемма: заключение мира с Польшей приводит к войне с Турцией, и наоборот, сохранение мира с Турцией, приводит к продолжению войны с Польшей. При всей сложности выбора, второй вариант явно предпочтительней, поскольку Польша просто не могла воевать!

Война с Османской империей в то время не отвечала национальным интересам России. Несколько лет назад, при правлении Федора Алексеевича с большим трудом был заключен выгодный Бахчисарайский мирный договор (1681), установивший тишину на южных рубежах России и нарушать его не было никаких веских причин.

Однако у правительницы Софьи были свои личные интересы, и они никак не совпадали с государственными. Подписание мира с Польшей и быстрая победоносная война на юге, могли значительно укрепить ее позиции на троне. Поэтому, «Вечный мир» преподносился в Москве как величайшая дипломатическая победа России. Софья с радостью возвестила народу: «Никогда еще при наших предках Россия не заключала столь прибыльного и славного мира, как ныне». Софья, однако, не объявила народу, что вечный мир с Польшей был куплен довольно дорого – обещанием напасть на татар. Все-таки, знает кошка, чье мясо съела! Кстати, именно подписание «Вечного мира» в 1686 году, без согласования с Земским собором, можно считать началом абсолютизма в России.

Вот так, московское правительство позволило втянуть себя в чужую игру. Еще раз повторюсь, война с Турцией и Крымским ханством в тот период была не нужна Московскому царству. Более того, вступление православной державы в союз католических стран событие мягко скажем неординарное, тем более что один из участников этого союза (Польша) длительное время был непримиримым врагом России. Западные «партнеры» традиционно хотели использовать русских как пушечное мясо в борьбе с Турцией и получить от этого противостояния все выгоды. России пришлось начать войну с сильным врагом, да ещё и заплатить большие деньги Варшаве за свои же земли. Сама идея создания союза христиан для борьбы с магометанами была лишь очередной идеологической вывеской для простаков. Самое обидное здесь то, что за те два года, пока Москва и Варшава вели эти, так называемые переговоры, ситуация на европейской арене кардинально изменилась в пользу государств – членов Священной лиги. Масштабы поражений турецких войск 1686 года были столь велики, что впервые за всю историю Османская империя пыталась инициировать мирные переговоры со своими противниками, но это не вызвало никакого интереса. Практически, союзники уже решили свои проблемы и оба Крымских похода не более чем политическая авантюра, оплаченная тысячами жизней простых русских людей.

Первый Крымский поход В.В. Голицына в 1687 году закончился полным провалом, войска даже не дошли до цели из-за того, что загорелась степь. Понеся огромные потери, незадачливый полководец вынужден был вернуться в Москву. Однако виновного нашли быстро и все неудачи списали на гетмана Ивана Самойловича, человека, который изначально был против союза с поляками и войны с турками, справедливо полагая, что это не отвечает государственным интересам Москвы. Его обвинили в сепаратизме, связях с татарами и отправили в ссылку в Тобольск, где он и умер в 1690 году. Второй поход в 1689 году был удачнее первого, только в смысле того, что до Крыма все-таки дошли, да и жертв было поменьше. А вот в смысле результата полная аналогия двухлетней давности. Иначе говоря, результата никакого. Пришли, постояли у стен крепости Перекоп и ушли.

Среди историков нет единого мнения о целесообразности этих походов и их итогов.

Одни ставят на первое место международное значение и выполнение обязательств перед Священной лигой. Типа, да походы были неудачными, и Крым завоевать не удалось, но оказывается, что изначально это и не планировалось! Нужно было только отвлечь внимание крымского хана, чтобы он не пришел на помощь турецкой армии в Европе. По их мнению, если рассматривать походы с этой точки зрения, то они полностью удались.

Другие, признавая полный провал этих походов, списывали все на некомпетентность и нерешительность В.В. Голицына. Есть даже мнение, что неудачность Крымских походов сильно преувеличена после того, как Пётр I потерял половину всей армии в первом Азовском походе.

Даже, если эти походы каким-то образом и помогли Европе, то возникает законный вопрос: а, что получила Россия? Ничего!!! Даже больше, чем ничего! Стало еще хуже! Мало того, что Москва затратила огромные финансовые средства, понесла людские потери, так еще и полностью дестабилизировалась обстановка на юге страны.

«Между тем набеги татар повторялись беспрерывно; в начале 1692 года под стенами города Немирова, в Малороссии, появилось не менее 12 000 татар; они выжгли предместья города и увели с собой множество народа, лошадей и проч. Рассказывали, что турки, находившиеся в Азове, готовились также сделать нападение на Россию».

(А.Г. Брикнер)

А вот это, как раз следствие необдуманных действий правительницы Софьи и ее протеже В.В. Голицына. До этого, Турция строго соблюдала условия мирного договора 1681 года.

Такое положение дел сохранялось на протяжении почти пяти лет, до смерти Натальи Кирилловны.

Впрочем, виновников крымских походов эти проблемы уже не беспокоили. В сентябре 1689 года в результате внутреннего дворцового переворота к власти пришел клан Нарышкиных, во главе с матерью Петра I Натальей Кирилловной, или как ее за глаза называли «Медведихой». Вот когда, наконец, сработал план А.С. Матвеева! Софья оказалась в монастыре, а ее любовник В.В. Голицын в ссылке.

Почему переворот возглавила Наталья Кирилловна, а где же Петр I, что он делал?

В ночь с 7 на 8 августа 1689 года Петру сообщили, что стрельцы готовятся идти на Преображенское. Слух оказался ложным, но молодой царь даже не думал его проверять. Единственная мысль, промелькнувшая в его голове – БЕЖАТЬ! В одних подштанниках он вскочил на коня и всю ночь скакал в Троице-Сергиеву лавру, не понимая того, что толстые стены монастыря, никем не защищаемые не могут обеспечить ему безопасность. Он бросил жену, мать, своих потешных солдат и трусливо бежал, даже не сделав попытки разобраться в ситуации и при необходимости организовать оборону.

Как-то не вяжется поведение молодого царя с тем, что пишут наши исторические мэтры.

«Не только страха ради без устали занимался он (Петр) «марсовыми потехами». Из «потешных» постепенно формировались два отличных боевых полка – Преображенский и Семеновский. А село Преображенское превратилось в укрепленный воинский гарнизон». (Молчанов Н.Н.)

Почему Петр не организовал оборону, имея под рукой два полноценных полка «нового строя» и укрепленный лагерь?

Польский историк Казимир Валишевский по этому поводу пишет: «Даже в более позднем возрасте Петр не проявлял никакой храбрости. Он был для этого слишком нервным и впечатлительным». По сути, верно, но слишком деликатно, проще и понятнее сказать, что царь был ТРУСОМ! Как рубить головы безоружным стрельцам, так он в первых рядах, здесь его «драгоценной жизни» ничего не угрожает, а как идти в бой…

В общем, как у Шарикова: «На учет возьмусь, а воевать – шиш с маслом»!

Впрочем, мы немного забежали вперед, все это подробно будет изложено на страницах этой книги и читатели сами смогут убедиться в справедливости выводов польского историка. Не будем подробно останавливаться на самом перевороте 1689 года, отметим лишь то, что будет иметь значение в дальнейшем.

На следующий день (8 августа) в лавру прибыла Наталья Кирилловна с дочерью (Натальей Алексеевной), беременной невесткой (Евдокией Лопухиной) и своими сторонниками. За ними потянулись остальные: бояре, царедворцы, потешные и стрельцы Сухарева полка. Постепенно в лавру стали съезжать остальные сторонники Петра I и Нарышкиных. Главным «распорядителем» заговора все историки единодушно называют воспитателя Петра I Бориса Алексеевича Голицына (3), двоюродного брата Василия Васильевича Голицына, фаворита Софьи. По воспоминаниям Бориса Ивановича Куракина это был: «Человек ума великого, особливо остроты, но к делам не прилежный, понеже любил забавы, а особливо склонен был к питию».

Противостояние между Москвой (Софья) и Троице-Сергиевой лаврой (Петр) продлилось около месяца. Каждый пытался перетянуть военные силы страны (стрельцов и иноземцев) на свою сторону. Лучше это получилось у Петра и его окружения. Переломным моментом Патрик Гордон в своих записках называет переход «иноземных» офицеров под его непосредственным руководством на сторону молодого царя. Они прибыли в лавру 5 сентября 1689 года. Петр допустил их к своей руке, благодарил за приезд и каждому поднес по чарке вина. Уже в начале сентября все закончилось – Софья была заключена в Новодевичий монастырь, ее фаворит В.В. Голицын лишен боярства, всего состояния и отправлен в ссылку.

Примечания:

1. Карамзин Николай Михайлович (1766 – 1826) – русский писатель и историк.

2. Сословная монархия – форма государства, при которой власть монарха сочеталась с органами сословного представительства дворян, духовенства и горожан.

3. Голицын Борис Алексеевич (1654 – 1714) – боярин, руководитель приказа Казанского двора, воспитатель юного Петра.

Глава 6. Я царь или не царь?

Дворцовый переворот 1689 года практически никак не отразился на положении Петра I. Он как был царем, на положении «свадебного генерала», так им и остался, а власть вместо зловредной сестрицы Софьи захватила «любящая мамаша». Этот «неудобный» факт историки объясняют по-разному: одни тем, что Петр сам не рвался к власти, другие – что он еще не был готов к управлению государством. На самом деле, как мы помним, ему изначально предназначалась чисто декоративная роль, а править должны были А.С. Матвеев с Натальей Кирилловной. Именно поэтому Петр и не получил никакого образования – глядишь, наберется ума, еще и править захочет, а так пусть лучше пьянствует, играет в «казаки-разбойники», да с веселыми девками забавляется, лишь бы в дела не совался. Чем Петр и занимался!

«Так, в военных экзерцициях, в маневрах на суше и на воде, в фейерверках и веселых пирах про текли первые пять лет царствования Петра… В это время не было издано ни одного замечательного закона, не было сделано ни одного важного распоряжения ни по одной отрасли общественного благоустройства. Очевидно, царь, еще малоопытный в искусстве государственного управления, исключительно преданный задушевным мыслям своим, предоставил дела обычному течению в приказах, и едва ли находил время для продолжительных совещаний со своими боярами». (Устрялов Том 2, стр. 133)

Как видим, историк не может внятно объяснить, почему Петр не участвует в государственных делах и списывает этот нелицеприятный факт на молодость и неопытность. Насчет молодости он явно погорячился – Петр уже вполне взрослый человек по меркам XVII века. Что касается опыта, то, как его набраться, если не заниматься делами?

Петр хотел править и это хорошо видно из письма Патрика Гордона: «Я все еще при дворе, что причиняет мне большие расходы и много беспокойства. Когда молодой царь сам возьмет на себя управление государством, тогда я, без сомнения, получу удовлетворение».

Хорошо сказать: возьмет управление, вот только когда это будет?

Сразу после переворота Петр пытался влезать в государственные дела. После смерти патриарха Иоакима (март 1790 года) при избрании приемника Петр настаивал на кандидатуре Псковского митрополита Маркела, но «матушка» Наталья Кирилловна слушать молодого царя не пожелала, и патриархом был избран Казанский митрополит Адриан – сторонник Иоакима и ярый враг иноземцев.

Когда Петр, очевидно с глубокого похмелья потребовал продолжения войны с басурманами (царь я, или не царь), то «мамаша» послала его куда подальше, а точнее в Немецкую слободу – тем дело и закончилось.

Так что, никакой реальной власти у Петра не было! Почему Петр не настаивал на передаче власти? Очевидно, «матушка» располагала какими-то документами, проливающими свет на его «рождение». Обнародование этих документов ставило крест на царствовании самой Натальи Кирилловны, но также навсегда закрывало дорогу к трону Петру и его потомкам. Скользкая ситуация для обоих противников, которая благополучно могла разрешиться только смертью одного из них. По обоюдному согласию, Петр уступил «матушке» право правления, в обмен на роль «свадебного генерала». Понятно, что такое положение не устраивало ни одну из сторон, отсюда и все эти подковёрные игры. После сидения в Троице-Сергиевой лавре вместе их практически не видно, тем более за одним столом. Петр держится вдалеке от двора, и уговорить его приехать в Москву стоит больших усилий.

Вернемся немного назад и вспомним хлопоты Натальи Кирилловны по поводу скороспелой женитьбы Петра. Она сама нашла ему невесту, совершенно не интересуясь его мнением, и в срочном порядке отправила молодых под венец. Историки однозначно расценили этот шаг, как попытку показать всем, и в первую очередь Софье, что царь вырос, стал совершеннолетним и пора бы уже передать ему всю полноту власти. На самом деле эта версия не просто ошибочна, она неправомерна, поскольку Софья была не регентшей, а правительницей. Понятно, что система власти с двумя царями и правительницей это нонсенс, к тому же юридически все это никак не оформлено, но именно благодаря этому положение Софьи можно трактовать как угодно: для одних она регентша, а для других – царица. Наталья Кирилловна прекрасно понимала, что просто так Софья власть не отдаст, а поэтому решение женить Петра преследовало только одну цель – получить еще одного законного наследника (для страховки) и чем быстрее, тем лучше. Все получилось, как и было запланировано: уже 18 февраля 1690 года молодая царица родила мальчика – царевича Алексея Петровича. К этому времени Наталья Кирилловна уже взобралась с ногами на российский престол, спихнув оттуда «любимого сынишку» и появление внука не только упрочило ее положение, но и сделало его более стабильным. Теперь, что бы ни случилось с Петром, у нее есть запасной вариант на ближайшие двадцать лет. Теперь, если Петр будет настаивать на передаче власти, он может «внезапно» умереть, но править все равно будет Наталья Кирилловна Нарышкина! Понимал это сам Петр? Конечно, понимал! Именно поэтому он предпочитает держаться от «матушкиного» двора как можно дальше! Он просто боялся, и надо признать для этого были все основания. У Нарышкиных это просто….

Как раз в 1689 году вернулся из-за границы Христиан Марселис, юридический наследник семи металлургических заводов своего деда и отца (Тульские и Каширские заводы). Молодой человек имел все права стать владельцем этих заводов, но беда в том, что на них уже «положил глаз» новый глава посольского приказа Лев Кириллович Нарышкин, брат матери Петра I и его родной дядя. Нетрудно догадаться, что было дальше. Молодой, 16-ти летний Христиан Марселис «внезапно» помер, а заводы перешли во владение Льва Кирилловича Нарышкина.

Однако, как Петр не берегся, но удар он все-таки пропустил.

«Несравненно более опасений вызвала болезнь царя. От чрезмерных трудов и, вероятно, от излишних пиршеств, в ноябре месяце (1692 года) он занемог кровавым поносом и особенно слаб, был в половине декабря, так, что отчаивались в его жизни. Любимцы его были в ужасе, зная, что в случае кончины государя при неминуемом господстве Софьи их ждет плаха или вечная ссылка, и более близкие к нему лица Лефорт, Голицын, Апраксин и Плещеев, на всякий случай запаслись лошадьми в намерении бежать из Москвы. Провидение сохранило Петра для России. Около Рождества он стал поправляться и в конце января (1693 года), еще не совсем впрочем, здоровый стал разъезжать по городу». (Устрялов, том 2, стр. 144)

Известный эпизод, который описан в дневнике Патрика Гордона. Странно, что никто из историков не дает никаких комментариев, а ведь у думающего читателя возникает масса вопросов.

Почему к власти должна обязательно придти Софья? Софья уже три года сидит на нарах, а ее сторонники либо казнены, либо находятся в ссылке. Правит страной царица Наталья Кирилловна со своими родственниками и сторонниками, плюс клан Лопухиных – родственники жены Петра. Как, при таких условиях Софья придет к власти! Да, никак! При малейшей опасности ее просто отравят или задушат. За царицей Натальей (Медведихой) не заржавеет – это знали все!

Даже, если допустить, что Софья вернется в Кремль, то зачем бежать? Чем ей «насолили» Лефорт, Голицын и тем более Апраксин с Плещеевым? Ничем! Никто из них не принимал деятельного участия в свержении Софьи и ее заточении. Да, они были рядом с Петром, но далеко не на главных ролях. Это пешки, рядовые исполнители. Уж если кому и надо было опасаться, то это самому Патрику Гордону, перешедшему со своим полком на сторону Петра, но он почему-то спокоен.

Страной правит не Петр, а его матушка Наталья Кирилловна со своими сторонниками. Соправитель Петра, «первый» царь Иван Алексеевич вообще недееспособен и находится в руках правительницы, также как и патриарх. Клан Милославских практически обезглавлен и не имеет сторонников. В случае смерти Петра власть останется у Натальи Кирилловны, поскольку реальным наследником будет малолетний сын Петра Алексей. Именно здесь кроется основная причина интриги. Петр вырос и рвется к власти, становясь все более опасным для матери, но дело в том, что он ей больше не нужен, поскольку у нее на руках есть малолетний внук.

Болезнь Петра в 1692 году – это неудавшаяся попытка отравления ставшего обузой царя со стороны «любящей» матери. Петр выздоровел, но какая-то часть головного мозга была поражена, что и вызвало в дальнейшем постоянные гримасы на лице и нервные припадки. Именно об этом и пишет В. О. Ключевский: «…на двадцатом году, у него стала трястись голова и на красивом круглом лице в минуты раздумья или внутреннего волнения появлялись безобразившие его судороги».

Конечно, нельзя исключать и того, что нервный лицевой тик это следствие близко разорвавшейся гранаты во время военных забав, а припадки – следствие неудавшегося отравления. Это не столь важно, главное, что была попытка отравления. Тогда становится понятно, почему ближайшие соратники (собутыльники) Петра – Лефорт, Голицын, Апраксин и Плещеев собрались дать деру. В близком окружении Петра наверняка не раз обсуждался вопрос захвата власти, именно захвата, поскольку было понятно, что при жизни «матери» Петру не видать власти как своих ушей. Не исключено, что обсуждался и вопрос насильственного устранения Натальи Кирилловны. В то же время и сама правительница тяготилась постоянным давлением со стороны взрослого сына, который стал для ее власти большой проблемой. Она нанесла удар первой, но промахнулась, Петр выздоровел, правда, его здоровье сильно пошатнулось. Не желая более испытывать судьбу, Петр и его окружение наносят ответный удар.

«20 января 1694 года царица слегла с постель. Недуг ее казался, однако вовсе не опасным, так что Петр не хотел отложить какого-то задуманного им похода и, назначив днем отъезда 25 января, пригласил накануне всю компанию в дом Лефорта к прощальному ужину с музыкой и танцами. В этот самый день, рано утром генерал Гордон отправился в Преображенское, но не нашел там Петра: царь уехал в Кремлевский дворец, проститься с умирающей матерью и принять ее благословение. Она была уже на одре смертном. Через некоторое время государь возвратился в Преображенское и объявил Гордону, что нет никакой надежды. Он был мрачен и сильно расстроен. В восемь часов было дано знать из Кремля, что царицы не стало. Она скончалась на 42-м году от рождения после пятидневной болезни. На другой день ее похоронили с обычными обрядами в Московском Вознесенском девичьем монастыре. Трое суток Петр тосковал и горько плакал; в четвертые был уже спокойнее, провел вечер у друга своего Лефорта с компанией; в следующий день тоже и принялся за дела». (Устрялов, том 2, стр. 161)

Устрялов не совсем точно передает события. Он умалчивает о том, что Петр не был ни на отпевании, ни на похоронах, ни на поминках, поскольку не может объяснить подобное поведение «любящего» сына.

Когда в январе 1694 года царица Наталья смертельно захворала, Пётр ни разу её не навестил!

«Странным кажется, – замечает по этому поводу Погодин, – как Пётр, видя мать свою умирающею, оставил ее и уехал в Преображенское… сыну оставлять умирающую мать – противно чувству» (Погодин, Петр I, Русский архив 1879)

Пётр ничуть не сожалеет о смерти матери. Так 28 января, на следующий день после похорон, Пётр находился на пиру у Лефорта, где гулял всю ночь напролет!

Русский историк М.М. Богословский пишет по этому поводу: «нельзя думать, чтобы он предавался там веселью. Такое странное, на наш взгляд, его появление в обществе можно объяснить желанием отвлечься».

Правда, историк понимает несуразность всего происходящего, и делает предположение, что Пётр, все-таки, тайком, по ночам могилку то посещал: «Но в тот же, день после вечерни он один, без свиты, зашел в Вознесенский монастырь помолиться на могиле матери… Он поступал, как пораженный глубокой скорбью искренний человек, которому невыносимо было являться на людях в официальной церемонии». Если не было свидетелей, то откуда об этом известно?

Напомним, что и при погребении своего малолетнего сына Александра (1) в 1692 году Петр тоже не присутствовал. Многие историки объясняют отсутствие Петра I на похоронах близких людей тем, что он очень сильно переживал и психологически не переносил, связанные с переходом в иной мир обряды. Поверить в это можно лишь при очень большом желании, поскольку известно множество примеров участия Петра I в похоронных процессиях. Он провожал в последний путь своих «собутыльников»: Патрика Гордона и Франца Лефорта, как и убитого по его приказу собственного сына, царевича Алексея Петровича. Так что дело тут не в душевных переживаниях от потери близких людей.

Сохранилось множество свидетельств «великой скорби» Петра по матери. На девятый день по кончине матери 3 февраля Петра был на увеселительной прогулке с Гордоном – гуляли весь день, пили до упаду. 6 февраля Пётр на свадьбе у майора Беккера. 11 февраля 1694 года во время великого траура по матери царице, был грандиозный банкет у Лефорта на 250 человек. Траур по царице-матери никак не помешал этим гульбариям!