Читать книгу: «Великий миф», страница 2

Каковы шансы Москвы в XVII веке, в борьбе за азиатские рынки? На первый взгляд практически никаких. Промышленности нет, все, что продается на Запад это либо сырье, либо полуфабрикаты никаким образом Восток не интересующие. Остается только золото и серебро, но ни того ни другого в Московском царстве тоже нет! Получается замкнутый круг – вроде бы есть взаимная заинтересованность в возрождении Волжского торгового пути, но экономически Москва настолько слаба, что самостоятельно этот проект не потянет, а если отдать это в третьи руки, то доход будет мизерным.

Но, опять не все так просто. Шанс был, и этот шанс сохранялся на протяжении всего семнадцатого века. Московское царство, подобно Голландии, могло заняться реэкспортом товаров с запада на восток и обратно!

Глава 3. А счастье было так возможно…

Персия не имела выхода на европейский рынок и вынуждена была прибегать к помощи посредников. Реально в то время у персов было три варианта:

1. Турция (через страны Леванта)

2. Англия (через Ост-Индскую компанию)

3. Россия (через Каспийское море)

С Турцией Персия постоянно воевала, а потому этот канал был ненадежен. К тому же, в этом случае Персия невольно способствовала обогащению своего давнего врага. Вариант с англичанами тоже был неудобен, поскольку приходилось вести товар на верблюдах на побережье индийского океана в Ормуз (южная часть Персии), а это занимало от 80 до 90 дней пути и требовало дополнительных расходов. А вот вариант с Россией, при наличии Волжского торгового пути, был идеальным.

Все, что требовалось от России, это построить корабли, фактории и обезопасить торговый путь. В короткие сроки Россия могла стать основным поставщиком шелка-сырца в Европу. Это не фантазии автора, а реальная перспектива, которую видели в XVII веке все европейские страны, к великому сожалению, кроме России.

Теперь перейдем к цифрам.

Начнем с того, что южное побережье Каспийского моря, там, где город Решт, это провинция Гилян и именно там производился практически весь персидский шелк, составлявший основу экономики страны. Вообще, начиная с 16 века, и до середины 19 века Гилян был крупнейшим экспортером шелка во всей Азии. Адам Олеарий сообщал о том, что, в середине XVII века в Персии собиралось от 10 до 20 тысяч тюков шелка от 5 до 7 пудов (80 – 112 кг.) каждый. При этом только 1 000 тюков оставались в Персии, все остальное шло на экспорт. Возьмем средние значения: 15 000 тюков по 6 пудов каждый. Всего получается 90 000 пудов шелка сырца. Закупочная цена в то время 3 рубля или 6 талеров за пуд, продажная в Архангельске 45 рублей или 90 талеров за пуд. Общий объем товарооборота составит 8 100 000 талеров, при этом чистая прибыль с учетом транспортных расходов не менее 6 000 000 талеров. Фантастика!

Можно спорить о конкретных цифрах, но в любом случае это миллионы. А ведь это только одна сторона медали. В 1620 году в Швеции, при поддержке правительства создана Медная компания, которая получила монополию на торговлю медью. В том же году в Новгород прибыл их представитель и предложил наладить регулярные поставки меди по цене 5 рублей или 10 талеров за пуд, при этом в Персии пуд меди стоит уже 12 рублей или 24 талера! Великолепная возможность: туда везем медь, обратно шелк. А, ведь кроме меди можно было везти сукно (покупка 4-5 талеров, продажа 9-10 талеров), шведское железо и изделия из него, наконец, оружие. И не надо забывать, Каспийское море это не только Персия и не только шелк. Как уже отмечалось там еще Средняя Азия, а также Индия и Китай. Не имея практически ничего, используя только свое географическое положение, Москва могла на реэкспорте товаров из Европы в Азию и обратно зарабатывать огромные деньги, которые пошли бы на развитие отечественной экономики, создание современной армии и военной промышленности. Это видели и понимали все, кроме московских правителей.

Напомним, кто и сколько раз в XVII веке пытался добиться от российского правительства разрешения на транзитную торговлю с восточными странами:

– Англия (1604, 1614, 1621)

– Голландия (1615, 1619, 1630-31, 1676)

– Франция (1629, 1668)

– Швеция (1618, 1632, 1662, 1667)

– Саксония (1674)

– Голштиния (1634)

Довольно интересным и самое главное конкретным было предложение маленького герцогства Гольштейн. За право транзитной торговли с Персией герцог предлагал России ежегодную выплату в размере 600 000 талеров или 300 000 рублей. Для организации этой торговли они собирались построить в России десять кораблей, естественно за свой счет. Договор был подписан, и голштинцы приступили к строительству первого корабля в Нижнем Новгороде. Летом 1636 года судно было построено, названо в честь герцога Гольштейнского «Фредерик», и на нем поднят флаг герцогства.

«Фредерик» (взято из открытых источников)

Корабль плоскодонный, трехмачтовый, парусный. Его длина 35 м, ширина 12 м, осадка 2 м. В тихую погоду судно могло передвигаться при помощи двенадцати пар больших галерных весел. Корабль был вооружен несколькими пушками. При выходе в плавание на нем находилось 15 офицеров, 27 матросов и 78 членов посольства. Появление на Волге и Каспии «Фредерика» вызвало огромную сенсацию. Однако при первом же рейсе корабль попал в шторм и был выброшен на берег в районе Дербента. Постройка остальных транспортных судов не состоялась, договор был расторгнут. Очень жаль, что все сорвалось, поскольку сама идея и ее воплощение были правильными. Имея в наличии десять кораблей, голштинцы могли ежегодно совершать около двадцати рейсов и вывезти не только весь персидский шелк (пряности, чай, драгоценные камни и т.д.) но и завалить Азию европейскими товарами. Не получилось, это плохо, но вот вам готовый проект для Москвы, даже придумывать ничего не надо! Строй флот, фактории, дороги, опорные пункты и создавай круглогодичный, а главное абсолютно безопасный торговый путь и деньги сами потекут в казну. Ведь, что отпугнуло голштинцев? Правильно – трудности и опасности торгового пути! Весь путь, а это более 4 000 километров (от побережья Балтики до Персии) никем не охраняется, и ждать помощи не от кого. Не случайно в тексте договора было прописано, что голштинцы должны сами заботиться о своей безопасности, для чего им разрешено на каждом из кораблей иметь по сорок вооруженных солдат. Русские знали, что писали…

Летопись «Краткое описание о земле Сибирской» сообщает о том, что казаки разгромили на Волге царские суда и ограбили персидских послов. Если уж царские суда грабят, то, что говорить об обычных купцах. Персидский флот мог обеспечить охрану только в своей прибрежной зоне, а русского флота на Каспии не было и в помине. Вот казаки и гуляли…

Знали об этом русские цари? Прекрасно знали, иногда совершали поездки в Персию за шелком, чтобы пополнить казну. Решить проблему охраны торгового пути можно было только на государственно уровне, а вот как раз этим наши монархи и не хотели заниматься. Перейдем к конкретным примерам.

Все началось после заключения Столбовского мирного договора (1617 год), разрешавшего русским купцам торговать в Стокгольме. Одним из первых туда поехал новгородец Богдан Шорин, с небольшой партией пеньки. Продав пеньку, он получил заказ на поставку большой партии шелка-сырца для королевского двора. Вернувшись в Новгород, Шорин привлек к этой торговой операции своего товарища Андрея Харламова. В начале 1628 году они вместе отправились в Москву, где обратились к правительству с просьбой о выдаче им большой партии шелка из царской казны в кредит. Они добились своего, и им было выдано 16 пудов (256 кг) шелка с обязательством, расплатиться за него вырученными в Швеции талерами. Весной 1628 года товар был доставлен в Швецию. Сумма, которую получили Шорин и Харламов, составляла 2600 талеров плюс 100 талеров за возмещение убытков, куда входила плата за проживание и аренду наемного двора. Получив проезжую грамоту, новгородцы отбыли из Стокгольма на родину морем.

Сделаем небольшой перерыв и займемся математикой. Два русских купца получили 16 пудов шелка из российской казны. Шелк из Персии с доставкой в Москву обходился казне в 30 рублей за пуд, а отпускала она его купцам по 45 рублей. Продав шелк в Стокгольме, купцы получили 2600 талеров. В те времена талер (по содержанию серебра), это примерно 50 серебряных российских копеек. Получается, что купцы выручили за свой товар 1300 рублей, или примерно 80 рублей за пуд! Прибыль купцов составила 35 рублей с пуда шелка, а всего 560 рублей, или по 280 рублей на каждого. Для того времени это годовой доход среднего боярина!

Крупную торговлю с Востоком вел купец Василий Шорин. В 1654 году «из-за моря в Астрахань» прибыл корабль с 48 тюками шелка, весом в 303 пуда 24 гривенки. Шелк этот был взят «на государя», а Василию Шорину выплачено 11 300 руб. Немного арифметики. Купец привез из Персии 303 пуда шелка и продал его казне за 11 300 рублей (22 600 талеров), или по 37,2 рубля (76,4 талера) за пуд. Закупочная цена шелка в Персии 3 рубля (6 талеров) за пуд. Для того чтобы учесть расходы по доставке шелка из Персии в Астрахань, удвоим эту цифру. Получим, что расходы купца на эту торговую операцию составили 1 818 рублей (3 636 талеров). Отсюда чистая прибыль равна 9482 рубля (18964 талера). Даже, если в расчетах и есть ошибка, она не так существенна, поскольку прибыль просто запредельная. Сразу оговоримся, что здесь, скорее всего, мы имеем дело, говоря современным языком, с «откатами». Дело в том, что не могла Москва платить за пуд шелка в Астрахани такие деньги. Даже через двадцать лет, заключая договор с армянскими купцами, цена за пуд шелка в Астрахани указана в 20 рублей. Иначе говоря, часть денег Шорин отдал кому-то, кто и «выбил» такую цену, но это уже совсем другая история.

В середине 17 века по поручению московского правительства уже несколько доверенных купцов торговали шелком, вывозя его на продажу в Нарву, Таллинн, Ригу, Любек и Гамбург. Например, в 1650 году Петр Микляев вместе с Константином Харламовым повез продавать уже 600 пудов шелка. Как видим, торговля между Московским царством и Персией в XVII веке существовала, однако носила эпизодический характер. Как правило, о ней вспоминали, только когда нужно было закупать оружие для очередной войны.

В 1664 году персидский шах Аббас II, пытаясь расшевелить Алексея Михайловича, предоставил русским купцам довольно существенные льготы, и в том числе освободил их от всевозможных пошлин, желая таким образом усилить торговые связи и увеличить товарооборот с Московским царством. Через три года, поняв, что его благие намерения не дали желаемого результата, шах обращается к Алексею Михайловичу с личной просьбой о дозволении Армянской компании, своим подданным, вести торговлю через территорию Московии шелком-сырцом и другими восточными товарами. По условиям подписанного договора, весь произведенный в Гиляни шелк должен поставляться в Астрахань, а охрану груза на этом, первом участке пути обеспечивает персидская сторона. Дальнейшее движение груза (в Архангельск, Москву, Новгород и т.д.) и его безопасность уже головная боль Москвы. Финансовые условия договора были настолько выгодны, что Алексей Михайлович просто не мог не подписать его. Таким вот образом хитрому шаху удалось сдвинуть дело русско-персидской торговли с мертвой точки и заставить русского царя строить корабли для охраны торговых караванов. Договор с Армянской компанией был подписан 31 мая 1667 года, а уже 19 июня последовал царский указ о строительстве кораблей в селе Дединове.

В 1669 году были построены: корабль «Орел», яхта, бот и две шлюпки, что обошлось казне в 9021 рублей. Все эти суда прибыли в Астрахань, где простояли в бездействии целых десять месяцев. Сначала ожидали недостающее оборудование и припасы, а затем разразился бунт, восстание, или крестьянская война (кому как нравится) под предводительством Степана Разина. В 1670 году восставшие взяли Астрахань и сожгли царские суда. Несмотря на то, что в уже в 1671 году восстание было подавлено, Разин казнен и нарушенное им спокойствие восстановлено, к вопросу о строительстве судов для Каспийского моря в Москве больше не возвращались. Связано это было в первую очередь со сменой руководства в московском правительстве. Выдающийся русский государственный деятель А.Л. Ордин-Нащекин был отправлен в отставку, а его место занял «друг» царя А.С. Матвеев, интересы которого, как мы увидим далее, были далеки от интересов государства.

Начиная с 70-х годов XVII века, Москва перестает интересоваться персидской торговлей и тут решила подсуетиться Швеция. С этой точки зрения представляют интерес три экспедиции в Персию шведского посланника Людвига Фабрициуса, совершенных им в конце XVII столетия. Первая их них состоялась в 1679 – 1682 годах. Основная цель поездки – направить поток персидских товаров через прибалтийские порты, подконтрольные шведской короне. Москва старалась направить поток этих грузов через Архангельск, где взималась пошлина в размере 10% стоимости товара, а шведы предлагали путь через порты Балтийского моря и пошлину в 2%. Миссия Фабрициуса оказалась успешной, и персидский шах согласился на предлагаемый шведами вариант.

Здесь вероятно сказалась первая неудачная попытка армянских купцов вывезти шелк в Европу. Во время этой поездки в Архангельск у персов был груз в 400 тюков шелка. Они зафрахтовали голландские корабли для доставки шелка в Амстердам, но не учли, что в это время шла война между Францией и Голландией (1672 – 1678). Голландцы держали при архангельском флоте несколько конвойных судов, но они не смогли отбиться, и французы, захватив бедных персов, объявили шелк своей добычей, ибо он находился на судах их врагов. Обратим внимание вот на что: разовая партия в 400 тюков шелка это 2400 пудов, т.е. в восемь раз больше, чем в среднем по Архангельску за год и вся партия идет в Европу. По условиям договора, армяне могли продать шелк в Москве по 30 рублей за пуд или в Архангельске по 45 рублей за пуд, но не стали этого делать. Они предпочли заплатить пошлину, зафрахтовать суда и отправиться с товаром в Европу. Рассчитывали на очень солидный куш, но в итоге лишились всего. Это лишний раз подчеркивает всю сложность и опасность морской международной торговли. Нужно сказать, что изначально этот договор каждая из сторон хотела использовать в своих целях: Москва рассчитывала, что армяне будут возить шелк им, а они будут снимать сливки, а те сами хотели торговать в Европе. Вернемся к Фабрициусу, которому удалось убедить шаха и купцов о безопасности вывозе шелка через шведские владения и в частности через Нарву. С чувством выполненного долга Людвиг Фабрициус вернулся в Стокгольм. Однако персы так и не появились, чему виной стали закулисные игры Москвы, которая опять направила армян в Архангельск. Во вторую поездку (1683 – 1686) ему, наконец, удалось привезти персидский караван в Стокгольм и окончательно согласовать условия торговли. Третья поездка Фабрициуса (1697 – 1700) была скорее дипломатической миссией, правда в Москве ему пришлось потрудиться и на благо шведско-персидской торговли. Известный авантюрист граф Саниц пытался направить персидскую торговлю через Польшу, минуя Швецию. Фабрициусу удалось разрушить эти планы, однако все его усилия пошли прахом, поскольку началась Северная война.

Вот так Россия упустила в XVII веке реальную возможность, используя свое выгодное географическое положение, организовать реэкспортную торговлю между Востоком и Западом, обеспечить приток денег в казну и на этой материальной базе провести так необходимые стране экономические и социальные реформы, создать современную промышленность и армию. Другого пути в XVII веке у России просто не было. Создать в короткие сроки национальную промышленность в стране, где господствует натуральное хозяйство, еще никому не удавалось. Нет спроса – нет предложения! Например, попытки организации суконных мануфактур в XVII веке, делавшиеся Ильей Торнтоном в 1683 году и Иоганном Ван-Сведеном в 1661 году в Москве и в 1668 году в Кашире потерпели неудачу. Были приглашены иностранные специалисты, закуплено оборудование, вложены большие материальные средства, но дело не пошло. Причина неудачи лежала в неразвитости рынка. Внутренний спрос: на сермяжное сукно удовлетворялся крестьянскими простыми сукнами. Мелкопоместное дворянство и население посадов довольствовались сермяжными кафтанами. Крестьяне, даже два столетия спустя носившие домотканые зипуны, не только в XVII, но и в XVIII веке не были потребителями продукции суконной мануфактуры. Точно такая же ситуация и в других областях промышленности. Единственное, что еще кое-как работало, это металлургические заводы, поскольку потребителем их продукции была казна, а излишки можно было отправлять на экспорт и хоть как-то сводить концы с концами.

Последним русским царем, который упустил шанс возродить «Волжский торговый путь», был Петр I, но об этом речь впереди.

Глава 4. Родила царица в ночь…

Появление на российском престоле такой неоднозначной фигуры, как Петр I, не простое стечение обстоятельств, а хорошо продуманный план по захвату власти, правда, не доведенный автором до своего логического завершения. Началась эта история за три года до рождения мальчика, позднее названного Петром. В январе 1669 года Главой Малороссийского приказа был назначен мало кому доселе известный Артамон Сергеевич Матвеев – сын дьяка Посольского приказа.

Выбор царя Алексея Михайловича многим показался странным, поскольку Матвеев не отличался ни знатным происхождением, ни какими-то выдающимися способностями и к сорока четырем годам дослужился только до стрелецкого головы, иначе говоря, был всего лишь командиром полка. Тридцать лет Матвеев мотался по окраинам Московского царства, воевал, принимал участие в переговорах, выполнял конфиденциальные поручения, и вот, наконец, ему улыбнулась удача – царь оценил его заслуги и приблизил ко двору. А при дворе уже двадцать лет всем заправлял клан Милославских, положение которых казалось прочным, как гранитная глыба. Жена царя Мария Ильинична Милославская родила монарху двенадцать детей, а скоро должен был появиться на свет и тринадцатый. Сыновей у царя аж четверо: Алексей (1654), Федор (1661), Симеон (1665) и Иван (1666). Правда, здесь не все так гладко, поскольку Федор серьезно болен, а Иван, мягко говоря, слаб умом, но никаких документальных свидетельств о том, что Алексей и Симеон были хилыми и болезненными, нет. Случись что с Алексеем Михайловичем, власть останется в руках семейного клана Милославских, да и наследником престола уже официально объявлен пятнадцатилетний царевич Алексей. Никто тогда, в далеком 1669 году и подумать не мог, что появление Матвеева при дворе, окажется фатальным для клана Милославских.

Неожиданно в марте 1669 года при очередных родах умирает жена царя Мария Ильинична Милославская и его новорожденная дочь Евдокия. Именно эта смерть стала катализатором всех дальнейших событий и привела на российский престол такую неоднозначную фигуру, как Петр I.

Еще, как говорится, и тело не остыло, а уже пошли слухи о возможной новой женитьбе царя. Инициатором этих матримониальных планов царя, как раз и стал Артамон Сергеевич Матвеев, в надежде подсунуть монарху свою «воспитанницу» Наталью Кирилловну Нарышкину. На что реально мог рассчитывать Матвеев, затевая эту аферу, ведь дети от второй жены не могут наследовать престол? Точнее не так. Они могут претендовать на престол при отсутствии наследников от первого брака, вот на этом и строилась вся афера. В общих чертах план Матвеева выглядел следующим образом:

Убрать наиболее дееспособных наследников (Алексея и Симеона) царя.

Сделать так, чтобы царь женился на Наталье Нарышкиной, любым путем убрав с дороги конкуренток.

В кратчайший срок обеспечить «рождение» здорового наследника.

Устранить оставшихся наследников (Федора и Ивана) из клана Милославских, если они сами к тому времени не помрут.

Устранить Алексея Михайловича, возвести на престол «созданного» им малолетнего наследника и можно смело править на правах регента до самой смерти.

Матвеев решил не откладывать в долгий ящик претворение разработанного им плана в жизнь. Пока царь был занят мыслями о своей будущей женитьбе, в июне 1669 года «внезапно» умирает четырехлетний царевич Симеон. Ситуация для Милославских еще не критическая, но уже не такая спокойная, как была еще три месяца назад. Матвеев не дает им опомниться и наносит еще один сокрушительный удар. В январе 1670 года в 16-ти летнем возрасте «внезапно» умирает наследник престола царевич Алексей. Внезапная смерть в течение полугода одного за другим двух молодых наследников престола это нонсенс. Поверить в случайность можно только при очень большом желании! Таким образом, первая часть плана была выполнена в кратчайшие сроки, главные конкуренты устранены, и можно сосредоточить все усилия на второй части.

По семейной легенде, Алексей Михайлович познакомился с Натальей Кирилловной Нарышкиной в доме А.С. Матвеева, где она жила на положении воспитанницы. Царь якобы был очарован юной красавицей и через несколько дней приехал свататься. Все было решено келейно в доме А.С. Матвеева, а смотрины назначены для проформы. Легенда конечно красивая, но не совсем правдивая. Несомненно, знакомство и предварительная договоренность были, но вот в пылкую любовь Алексея Михайловича вериться с трудом, по той простой причине, что выбрал он на смотринах не Наталью Кирилловну, а никому не известную сироту Авдотью Беляеву.

Напрасно Матвеев пытался убедить царя, что тот сделал неверный выбор, Алексей Михайлович уперся и стоял на своем. Однако Матвеев не для того все это затевал, чтобы так просто отступиться. Пришлось задействовать сложную интригу с подметными письмами, чтобы скомпрометировать дядю сироты-невесты, однако цель была достигнута. Беляеву с дядей удалили из дворца и сослали в деревню. По другой версии дядя сироты скончался во время пыток на дыбе.

Алексей Михайлович сразу «прозрел», и согласился на брак с Натальей Кирилловной. Вот тут Милославские, наконец, сообразили, что власть буквально ускользает из их рук, и нанесли запоздалый ответный удар. Царю было подброшено письмо, где Матвеева обвиняли в чародействе, что по тем временам сулило, как минимум, очень большие неприятности. Но Матвееву повезло, царь навету не поверил, пожаловал его в думные дворяне и обвенчался с Натальей Кирилловной 22 января (1 февраля) 1671 года.

Сразу после свадьбы А.С. Матвеев стал главой Посольского приказа, сменив на этом посту А.Л. Ордина-Нащекина. Более того, Алексей Михайлович обратил, наконец, внимание (наверняка не без подсказки Матвеева) на череду «внезапных» смертей в собственном семействе и освободил И.М. Милославского от должности руководителя аптекарского приказа, ведавшего, в том числе и лечением царской семьи. Мне вот интересно, что такого мог «напеть» Матвеев царю, чтобы тот поверил в эту чушь?

Официально главой аптекарского приказа А.С. Матвеев стал в 1672 году, но вполне вероятно, что он курировал его работу уже с 1670 года. За короткое время, Матвееву удалось не только оттеснить Милославских от кормила власти, но и стать вторым человеком в государстве, а теперь, для упрочения своего положения срочно нужно было родить царю здорового наследника. Может показаться странным, но именно в этой части своего плана Матвеев не предвидел особых затруднений. Самое главное, чтобы Наталья Кирилловна забеременела, это должны видеть все, а то, что в любом случае на свет появится здоровый мальчик, Артамон Сергеевич был абсолютно уверен. Матвееву нужен был здоровый мальчик, а будет ли это царский сын или, образно говоря, сын конюха для него лично не имело никакого значения. Путем несложных подсчетов получим, что молодая царица забеременела в конце августа – начале сентября 1671 года, примерно через семь месяцев после свадьбы. То ли «постарался» сам Алексей Михайлович, то ли кто-то «помог», не имеет большого значения, важен сам факт.

Дальнейшее несложно предсказать заранее: роды будут тайными, скорее всего ночными и родится здоровый наследник. Так собственно и произошло. Вполне вероятно, что Матвеев смог убедить царя в необходимости сохранения секретности родов, мотивируя это возможными происками недоброжелателей, и получив одобрение монарха в спокойной обстановке «произвел» на свет божий здорового наследника. Утром 30 мая (9 июня) 1672 года было всенародно объявлено, что ночью молодая царица родила мальчика, впоследствии названного Петром.

Место рождения будущего российского императора неизвестно до сих пор, как неизвестно и то, кто он вообще такой. А Романов ли он? Этот вопрос задают уже на протяжении трехсот пятидесяти лет, но однозначного ответа нет, поскольку Петр мог быть кем угодно: сыном Алексея Михайловича, сыном Натальи Кирилловны от другого мужчины или совсем посторонним ребенком. Принципиально это не имело никакого значения, потому что по плану Матвеева Петру отводилась чисто декоративная роль, править за него будут другие. Он нужен только как некая гарантия легитимности власти для Матвеева и Нарышкиной.

Алексей Михайлович был на седьмом небе от счастья, и тут же отблагодарил отца царицы К.П. Нарышкина и своего первого министра А.С. Матвеева, пожаловав их в окольничие, а, спустя некоторое время в бояре. Матвеев достиг своей цели, в 1671-75 гг. его влияние и авторитет в государственных делах были почти безграничны. К нему сходились все нити управления Россией. Царь высоко оценил усердие Матвеева, пожаловав его в ближние бояре, и наградив земельными владениями под Москвой. Все хорошо, жизнь удалась, но внезапно, в январе 1676 года умирает сам Алексей Михайлович.

Конечно, смерть царя учитывалась в плане А.С. Матвеева, но беда в том, что произошла она внезапно и слишком рано. Ситуация осложнялась тем, что еще были живы два сына царя от первого брака. Да, Иван – слаб умом, здесь все ясно, но Федор в здравом уме, правда практически не встает с постели и уже дышит на ладан, но главное, он еще жив. После смерти царевича Алексея Милославские приняли запоздалые меры безопасности, оберегая свою последнюю надежду – у постели больного Федора по очереди дежурили его сестры и тетки. В этих условиях Матвеев решил не рисковать и подождать, пока созревший плод сам упадет ему в руки. Известный российский историк Сергей Соловьев, так комментирует эту ситуацию: «царь Алексей был еще во цветущих летах, и очень легко могло показаться, что слабые сыновья его должны последовать за своими единоутробными братьями, не переживут отца и Петр будет наследником».

Впрочем, даже в этой ситуации, возможность занять опустевший трон еще сохранялась. В России не существовало закона о престолонаследии, а после смерти царевича Алексея в 1670 году никаких распоряжений на этот счет царь не издавал, поэтому все решалось в последние часы жизни Алексея Михайловича и у всесильного Матвеева, вместе с царицей Натальей Кирилловной, был шанс протолкнуть кандидатуру Петра. Однако, из воспоминаний современников ясно что, ни Матвеева, ни царицы у смертного одра не было, их допустили к телу только после смерти, когда все уже было решено. За три часа до своей кончины Алексей Михайлович по просьбе окруживших его вельмож благословил своего сына Федора на царство. Так, во всяком случае, было объявлено. Бояре быстренько отнесли Федора в Грановитую палату (сам он ходить не мог), усадили на трон и тут же ему присягнули. Вот и все, Матвеев промедлил и проиграл!

Вот и все, А.С. Матвеев проиграл, но кому, кто смог противостоять всесильному временщику? На этот вопрос ответить не сложно – опекун царевича Федора князь Михаил Юрьевич Долгоруков, потомственный Рюрикович, родственник боярина Бориса Морозова и Милославских. Так началось шестилетнее правление Федора Алексеевича, а для А.С. Матвеева наступили «черные» дни. В одной польской брошюре прямо указывалось на то, что А.С. Матвеев пытался возвести на престол четырехлетнего Петра, а в кружках иностранцев рассказывали, что его обвиняли в желании сделаться царем, о чем писал Лефорт. Не подлежит сомнению, что основания для этого действительно были. Правда, официально А.С. Матвеева обвинили только в казнокрадстве, но, видимо посчитав, что этого мало добавили еще покушение на жизнь царя. Лекарь Берлов доносил, что Матвеев хотел отравить Федора Алексеевича, во время его тяжелой болезни, что подтвердили и дядьки царя Ф.Ф. Куракин и И.Б. Хитрово. Обвинений было вполне достаточно, чтобы отправить А.С. Матвеева на эшафот. Началось следствие.

«Думский дворянин Соковнин и думский дьяк Семёнов взяли с Матвеева «сказку» о том, как составлялись и подносились лекарства больному царю Фёдору Алексеевичу. Матвеев показал, что лекарства составлялись докторами Костериусом и Стефаном Симоном по рецепту, а рецепты хранятся в Аптекарской палате. Всякое лекарство отведывал прежде доктор, потом он, Матвеев, а после него дядьки государевы, бояре Фёдор Фёдорович Куракин и Иван Богданович Хитрово, после же приёма лекарство допивал опять же он, Матвеев, в глазах государя». (Нахапетов)

Доказать ничего не смогли, но уже 1 февраля 1676 года А.С. Матвеев был отстранен от руководства Аптекарским приказом. Понимая, что Федор Алексеевич долго не заживется на этом свете, Милославские старались быстрее избавиться от Нарышкиных и их влияния при дворе и укрепить свою власть. В июле 1676 года А.С. Матвеев был лишен всех должностей и имущества и отправлен в ссылку. В октябре 1676 года Кирилл Полуэктович Нарышкин, отец Натальи Кирилловны был снят с руководства важнейшими финансовыми приказами – Большой казны и Большого прихода. В 1677 году братья царицы Иван и Афанасий Нарышкины были приговорены Думой к смерти по обвинению в подготовке убийства государя. Нужно отдать должное юному царю, упорно не допускавшему расправы над ненавистными родне его матери Нарышкиными. Смертную казнь обоим братья царицы он заменил ссылкой. Наталья Кирилловна с детьми жила в Преображенском.

Правление Федора Алексеевича было довольно коротким, всего шесть лет, однако именно при нем был заключен в 1681 году выгодный для Москвы Бахчисарайский мирный договор с Турцией, отменено местничество (1682 год) и сожжены разрядные книги. Мир обеспечивал спокойствие на южных рубежах страны и значительно сокращал военные расходы. Не случайно бюджет 1680 года впервые за долгое время был профицитным. С отменой местничества существенно ослабло влияние знатности рода, и понизился авторитет Боярской думы. Теперь при назначении на должность в армии и государстве принимались во внимание способности и трудолюбие личности, а не мнимые «заслуги» предков. Правда, в связи с юным возрастом и тяжелой болезнью сложно определить степень личного участия в этом самого Федора Алексеевича, что впрочем, неважно. По сути дела он оказался глубоко несчастным человеком. Умным, честным, порядочным, но очень несчастным. У этого смертельно больного юноши хватило духовных сил пойти против своей родни (Милославских) и жениться по большой любви на красавице Агафье Грушецкой, пережить ее смерть и смерть новорожденного сына и даже вторично жениться, но дождаться наследника ему так и не довелось. Не будь Федор таким честный и принципиальным (некоторые могут сказать: молодым и глупым), все могло быть иначе. Не в том смысле, что он прожил бы долгую и счастливую жизнь (он был обречен), а в том, что мог оставить «наследника» и история России пошла бы по другому пути. Милославские, зацепившись за власть, прекрасно понимали, что времени у них мало. Они предлагали Федору жену из своего окружения, и согласись он на этот вариант ему бы быстренько «помогли» обзавестись здоровым наследником, примерно так, как это сделал Матвеев. Федор, по молодости лет был романтиком и поэтому выбрал Агафью Грушецкую, а с ней подобные «фокусы» Милославские проделать не могли и даже более того, родившийся наследник никаким образом не устраивал их, поскольку за ним стояли совершенно другие люди. В этой связи вызывает большие подозрения смерть на третий день после родов молодой царицы Агафьи и на десятый день ее новорожденного сына. Этот наследник не устраивал ни Милославских, ни Нарышкиных, поскольку и те и другие теряли власть практически навсегда.