Читать книгу: «Медитативные когитации», страница 4

Ранее уже подчеркивалось, что с точки зрения Г. Гегеля, сам феномен может пребывать как в ареалах сенсуальной эмпирики и гилетической реальности, так и по ту сторону последних. В то же время, он также признавал кантовскую позицию относительно того, что ноумен манифестирует за пределом всевозможных горизонтов апостериорной чувственной перцепции и материальной действительности. Следовательно, само явление, согласно его (Г. Гегеля) мнению, может экзистировать в пространстве как трансцендентной, так и имманентной сферы. Тогда как вещь-в-себе (или ноуменальная матрица) принадлежит исключительно лишь к интериорной структуре первой. Кроме того, и ноумен, и феномен неотчуждаемо и бесспорно коррелируют с означающим, означаемым и знаком. Данное обстоятельство не препятствует инкорпорировать и одного, и другого в синтаксическую (фонетическую и/или текстуальную), концептуальную и семиотическую смыслообразующие области. Безусловно, кристально ясно, что непосредственно в эпоху становления и развертывания немецкой классической философии (т.е. во второй половине XVIII-го – первой – XIX-го столетий), еще не существовало такой детальной полифункциональной и полиморфной эпистемологической дифференциации, конституирующей автономное и суверенное манифестирование таких семантических квантов, как лексема, концепт и знак. Конечно, вполне понятно, что филология, являющаяся самостоятельной и самодостаточной теоретической и практической дисциплиной, наряду с философией и другими сферами гнозиса, наличествовала в различные хронологические периоды западной (и, шире, средиземноморской) и иных цивилизациях. Так еще в интеллектуальном направлении стоицизма существовали такие уникальные ментальные дефиниции, как σημαινόν/signans (означающее) и σημαινόμενον/signatum (означаемое), что, в свою очередь, остенсивно иллюстрирует присутствие в нем лингвистического и семиотического семантических компонентов. Тем не менее, именно под непосредственным аффицированием возникших в двадцатом веке автономных и оригинальных узкоспециализированных концептуальных школ структурализма и семиотики, рассудочные акторы снова возвратились к инициированию дистинкции между лексемой, концептом и знаком. Таким образом, из вышеизложенного можно констатировать, что, с одной стороны, современная западная эпистомологическая система одержима неотвратимым и неотчуждаемым радикальным стремлением к перманентной дифференциации, фрагментации, квантификации и диссипационализации всевозможных трансцендентальных метанарративов, гилетических матриц и т.д.; а с другой – идентичные и гомологичные интеллектуальные взгляды, идеи и течения манифестируют в различные темпоральные эпохи посредством тех или иных сигнификационных конструкций; и с третьей – детерминированные хронологические стадии (при этом совершенно неважно в каком именно сегменте каждая из них располагается в полиэлементной парадигме историографии) освобождают экзистирующих в их интериорных ареалах рациональных субъектов от разнородных ментальных процедур и физических актов.

После продекларированных выше замечаний возникает вполне справедливый и закономерный вопрос: а каким образом вообще осуществляется корректная, непротиворечивая, всесторонняя и исчерпывающая гносеология тех или иных состояний и/или моментов, атрибутирующих многомерную и многоуровневую структуру мироустройства? Другими словами, возможна ли в принципе эталонная, аутентичная, нонэквивокационная, бесспорная и полновесная эпистемологическая верификация или фальсификация как феномена, так и ноумена? Безусловно, кристально ясно, что гетерогенные теоретические школы и направления обладают собственными оригинальными и однозначными точками зрения касательно вышесформулированных вопросительных пассажей. Так солипсизм и, шире, трансцендентализм будут настаивать на абсолютном отсутствии каких-либо корреляций между ментальными конструктами, продуцируемыми уникальными структурами рационального мышления, и космологической (и/или онтологической) матрицей, манифестирующей по ту сторону последних (структур). Естественно, данная спекулятивная позиция целиком и полностью игнорирует эмпирическую сенсуальную перцепцию, позволяющую рассудочному актору, в том или ином виде, обнаруживать, фиксировать и конституировать визуальный, аудиальный, тактильный и т.д. модусы того или иного гилетического объекта. Так дистиллированный солипсистский взгляд и гомологичные ему трансцендентальные представления не желают осуществлять сопоставление теоретических концептов с воспринимаемыми посредством чувственных инструментов (зрение, слух, вкус, обоняние и осязание) материальными предметами, предельно скептически рассматривая и интерпретируя данную весьма естественную и ординарную процедуру. Поскольку, согласно доктринальным установкам и положениям вышеуказанных ментальных течений и позиций, последние (инструменты), по целому комплексу самых разнообразных аспектов, не способны корректно и полноцено репрезентировать перцепируемую с их помощью многоплановую и поликомпонентную парадигму мироздания. Соответственно, не только солипсизм, но и трансцендентализм, являющийся его (солипсизма) наименее радикальной и терминальной версией, максимально критически и негативно оценивая неопровержимое и неотчуждаемое наличие самой вероятной возможности и/или возможной вероятности адекватной и полновесной гносеологии посредством сенсуального восприятия, категорично и бескомпромиссно аффирмирует, что лишь сферы ментального способны безальтернативным неотъемлемым и бесспорным образом продуцировать последнюю (гносеологию).

Ранее уже подчеркивалось, что структуралистское и семиотическое направления, антиципируемые и генерируемые стоицизмом и концептуализмом П. Абеляра, могут конституировать означающее, означаемое и знак без какого-либо потенциального или действительного манифестирования конкретного и самостоятельного референта. При этом, кристально ясно, что сами сенсуальная эмпирика и гилетическая субстанция, также всесторонне игнорируются вышеперечисленными интеллектуальными школами. Кроме того, гетерогенные постструктуралистские и постмодернистские (и/или ультрапостмодернистские) философские течения предельно радикально и безапелляционно критикуют саму вероятную возможность или возможную вероятность неотчуждаемой, неоспоримой и достоверной верификации корректной и полноценной гносеологии как таковой, независимо от ее различных – трансцендентных и/или имманентных, рациональных и/или иррациональных, абстрактных и/или конкретных, ментальных и/или сенсуальных и т.д. – экспликаций. Так, их тотальная и бескомпромиссная нигилистическая позиция абсолютно релятивизирует и даже элиминирует не только разнородные вариации сферы эпистемологии, но и какую бы то ни было семантику вообще. Следовательно, ризоматический (по Ж. Делёзу и Ф. Гваттари) и нонсенсуальный ультрапостмодернистский метанарратив, инкорпорирующий в свое интериорное пространство такие философские системы, как постструктурализм, акселерационизм, объектно-ориентированную онтологию, спекулятивный реализм и т.д., продуцирует всеохватывающую деконструкцию всевозможных смыслообразующих компонентов и аспектов многомерной и многопланой матрицы мироустройства, опрокидывая последние в хаосмотическую и танатотическую всепоглощающую бездну абсолютного нигилизма.

Важно напомнить, что помимо структурализма и семиологии, игнорирующих не только чувственное восприятие и материальную реальность, но и референта как такового, также существует феноменологическая школа Э. Гуссерля, максимально корректно, нюансированно, непротиворечиво и всесторонне ретранслирующая базовые теоретические постулаты, положения и представления солипсистского и, шире, трансценденталистского метадискурса. Так основополагающая процедура последней (школа), сигнифицируемая посредством термина "эпохэ"/"ἐποχή" и предписывающая полностью абстрагироваться от так называемой "естественной установки" ("naturliche vorstellung"), инициирует определенные предпосылки для релятивизации и даже элиминации банальных, инфантильных и тривиальных позитивистских представлений, безапелляционно настаивающих на неопровержимом и неотъемлемом наличествовании атомистической гилетической действительности, обнаруживаемой, фиксируемой и верифицируемой при помощи эмпирической сенсуальной перцепции. Кроме того, с точки зрения феноменологии, именно игнорирование рациональным актором окружающей его материальной реальности позволит ему предельно адекватно, нонконтрадикторно, обстоятельно и полновесно осмыслить и дескриптировать сам инициируемый им гносеологический акт свободный от каких-либо чувственных восприятий. Поскольку, согласно ее позиции, последний (акт) является основополагающей ментальной реализацией, продуцирующей детерминированные предпосылки для возникновения максимально корректной, скрупулезной и полноценной эпистемологии. Соответственно, можно постулировать, что, по ее мнению, в основании адекватного, обстоятельного и всестороннего познания и экзегетирования гилетической действительности лежит не сенсуальная перцепция, не физический эксперимент и не апелляция к уже наличествующим конвенциональным сциентистским и иным информационным пластам, а исключительно лишь строгое последовательное, методичное и системное дистиллированное и автономное интеллектуальное развертывание, называемое феноменологами "интенциональным/ноэтическим актом" и полностью отчужденное от последней (действительности). Таким образом, феноменологическая концептуальная формула имеет следующую семантику: максимальное абстрагирование рассудочного субъекта от материальной реальности способствует ее наиболее точной, эталонной и исчерпывающей верификации, интерпретации и дескрипции.

Если схематично и лапидарно рассмотреть и экзегетировать ноэтический/интенциональный акт, то данная экспозиция будет выглядеть следующим образом. Так, ранее уже подчеркивалось, что последний (акт) антиципируется такой концептуальной операцией, как "эпохэ"/"ἐποχή". При этом она (операция) является неотъемлемой и бесспорной основополагающей реализацией, не только предвосхищающей его (акта) непосредственное развертывание, но и продуцирующей всевозможные аподиктические предпосылки для возникновения его (акта) изначальной точки отсчета. Следовательно, именно после ее (операции) корректного и полнообъемного осуществления, напрямую связанного с тотальным и всеохватывающим абстрагированием от чувственного восприятия и материальной действительности, рациональный актор может перейти к его (акта) адекватному и всестороннему инициированию. Кроме того, сам ноэтический акт в процессе своего полновесного и безошибочного развертывания пребывает в модальном статусе актуальности, тогда как сенсуальная перцепция и гилетическая реальность, а также все остальные семантические аспекты, наличествующие по ту сторону последнего (акта), находятся – в потенциальности. И наоборот, когда его (акт) всеобъемлющая и полномасштабная реализация исчерпывается и аннулируется он мгновенно и автоматически начинает манифестировать посредством режима возможности, не препятствуя, в свою очередь, существующим за его интериорными и экстериорными границами тем или иным смысловым модусам функционировать при помощи – действительности. Соответственно, принимая во внимание все вышеизложенное можно констатировать, что не только корректное и полноценное интенциональное разворачивание, но и не интегрированные в его оригинальный и специфический ареал гетерогенные уникальные и самотождественные сферы и матрицы, способны находиться в различных состояниях модальности. Безусловно, кристально ясно, что исключительно лишь пневмо-ноо-психо-соматические потенции и фелитические импульсы индуцируют детерминированные предпосылки для корректной и всесторонней реализации всевозможных самых разнообразных теоретических и практических актов.

Каждый из двух базовых модальных экзистенциальных режимов также может коррелировать как с облигаторным и эссенциальным, так и с контингентным и акцидентальным модусом. Так и аподиктический, и стохастический семантический компонент способен находится в гетерогенных состояниях модальности. То есть совершенно не обязательно осуществлять полноценное сопряжение актуального или потенциального модального статуса исключительно лишь с каким-то одним из них (компонентов). Поскольку, вполне понятно, что само то или иное состояние модальности может быть присуще любому трансцендентному или имманентному, перманентному или алеаторному, эндогенному или экзогенному и т.д. смысловому элементу. И наоборот, каждый из разнородных инвариантных и облигаторных или фугитивных и контингентных семантических аспектов способен манифестировать посредством различных модальных режимов. Следовательно, продекларированные выше замечания продуцуируют определенные предпосылки для генерирования и конституирования детерменированной многомерной и поликомпонентной концептуальной экспозиции. Таким образом, эссенциальное и облигаторное или акцидентальное и контингентное смыслообразующее измерение инкорпорируется в потенциальный или актуальный сегмент модальности. И наоборот, состояние возможности или действительности координируется с аподиктическим и перманентным или стохастическим и флуктуационным семантическим элементом и/или уровнем.

В интериорном пространстве любой многоуровневой и поликомпонентной матрицы может симультанно наличествовать бесчисленное множество оригинальных и гетерогенных антитез, не только инкорпорирующих в свой внутренний ареал иные оппозиции, но и коррелирующих с последними. Так одна и та же целостная и единая специфическая интегральная структура способна содержать в своей эндогенной зоне те или иные уникальные и разнородные противоположности. Любая из последних, в свою очередь, также может деконструироваться на самобытные контрполюса и т.д.. Данное инкорпорирование каждой из антитез в собственный внутренний ареал других оригинальных оппозиций может носить бесконечный характер. Следовательно, дескриптированная выше экспозиция схематично и компактно иллюстрирует само интегрирование одних тех или иных противоположностей в интериорное поле любого из уникальных контрполюсов. Что касается, самой корреляции между холистическим и синтетическим модусом, представляющим собой ту или иную оппозицию, и инкорпорированными в его эндогенное пространство гетерогенными антитезами, то она имеет следующий вид. Так, вполне понятно, что само включение одних контрполюсов во внутреннюю парадигму любой из целостных и симбиотических противоположностей репрезентирует собой сукцессивный секвенционный ряд. Каждый из элементов последнего непосредственно неотчуждаемо и неоспоримо взаимосвязан с собственным антецедентом и консеквентом, поскольку располагается между ними. Соответственно, взаимотношение отдельных и самобытных сегментов вышеуказанной последовательной и системной серии является предельно эвидентной, верифицируемой и бесспорной констатацией. Так как, любые конъюнктивные и сукцессивные цепи, включающие в себя бесконечные ряды предшествующих и последующих элементов, не могут не иллюстрировать их неотъемлемую и неопровержимую корреляцию друг с другом.

Возвращаясь к базовым семантическим атрибутам, предикатам и аспектам интенционального акта, необходимо подчеркнуть следующее. Ранее уже отмечалось, что последний (акт) может манифестировать посредством гетерогенных режимов модальности. То есть, когда осуществляется его (акта) непосредственное развертывание он находится в состоянии действительности, тогда как релятивизированные при помощи процедуры "эпохэ"/"ἐποχή" чувственное восприятие и гилетическая реальность пребывают – в возможности, и нароборот. Кроме того, его (акта) основополагающие смыслообразующие конструкты индуцируют определенные концептуальные предпосылки не только для скептической и критической интерпретации позитивизма и деривативных от него ментальных взглядов, и не только для осмысления оригинальных и автономных матриц рационального сознания ((bewußtsein) по Э. Гуссерлю) и его гетерогенных элементов, но и для понимания трансценденталистского мировоззрения как такового, существующего независимо от структурализма и семиологии. В то же время, важно подчеркнуть, что феноменологическая школа, наряду с иными интеллектуальными направлениями парадигм Модерна и Постмодерна, ретранслирует конкретные теоретические представления западного (и, шире, средиземномоского) философского метанарратива. Безусловно, вполне понятно, что в отличие от классических концептуальных взглядов эпохи Традиции/Премодерна все современные (и/или ультрасовременные) ментальные конструкции не только подвергнуты тотальной и всесторонней секуляризации, но и безапелляционно и радикально отстаивают идеи дистиллированного прогрессизма и эксплицитного гипер-универсализма. Конечно, в любой среде всегда наличествуют оригинальные интеллектуальные представления предельно контрадикторные доминантным и центральным спекулятивным позициям. Однако, кристально ясно, что их маргинальное и периферийное положение симультанно как негативирует, так и аффирмирует последние. Соответственно, каждая из всевозможных самых разнообразных оппозиций находится в разносторонних поливалентных, энантиодромических и парадоксальных полилектических взаимоотношениях с собственной антитезой.

Сам интенциональный акт, релятивизирующий сенсуальную перцепцию и материальную действительность, инкорпорирует в свой интериорный ареал следующие семантические модусы. Так основополагающей и неотчуждаемой фигурой, стоящей в центре последнего (акта), с точки зрения Э. Гуссерля и феноменологической школы в целом, является "трансцендентальное Ego/Я". Именно оно репрезентирует собой фундаментального и главенствующего актора, инициирующего всевозможные предпосылки для его (акта) непосредственного генерирования и развертывания. При этом само трансцендентальное Я, а также продуцируемый им ноэтический акт, согласно гуссерлевской феноменологии, пребывает в специфическом и самотождественном пространстве "lebenswelt'а" ("жизненного мира"), являясь его базовыми и неотемлемыми смыслообразующими компонентами. Последний ("lebenswelt"/"жизненный мир") представляет собой оригинальную и самостоятельную сферу ноо-психики, существенно отличающуюся от всех остальных сегментов и измерений, принадлежащих к уникальной антропологической структуре. Область "lebenswelt'а", по мнению Э. Гуссерля, является одним из компонентов дистиллированного рассудочного сознания (bewußtsein), располагающегося по ту сторону бессознательного (Оно, Id и Es), самосознания (selbstbewußtsein) и полноценного позитивистского критического мышления. Безусловно, она (область) также свободна не только от различных имагинаций, воспоминаний, галлюцинаций, сновидений, иллюзий, аффектов и т.д., но и от их гетерогенных контаминаций друг с другом. Таким образом, с точки зрения германского философа, трансцендентальное Ego осуществляет интенциональный акт в уникальном и самотождественном ареале "lebenswelt'а", инкорпорированном, в свою очередь, в интериорные структуры рафинированного ментального сознания (bewußtsein).

Согласно гуссерлевской феноменологии, ноэсис (и/или ноэзис) и ноэма, наряду с другими атрибутами и элементами, являются базовыми неотъемлемыми компонентами ноэтического развертывания. В произведении "Полиаспектная антропология" со ссылкой на программные тексты Э. Гуссерля уже подчеркивалось, что первый (ноэсис) следует осмыслять в качестве инициируемой интеллектуальным Я интенции, тогда как вторую (ноэму) – в качестве полноценного ментального модуса, указывающего на идентичный ему сегмент или конструкт присущий гилетической реальности. При этом в нем (произведении) также отмечалось, что если схематически и статически рассматривать специфическую структуру интенционального акта в виде фигуры круга, то ноэсис необходимо интерпретировать как вектор или луч, продуцируемый трансцендентальным Ego и направляющийся от центра в сторону периферии последнего (круга), а ноэму – как наличествующий на финальном горизонте направления его (вектора или луча) движения теоретический компонент, располагающийся от нее (периферии) на бесконечно малом расстоянии. Безусловно, само его (круга) эндогенное пространство, включающее в себя все вышеперечисленные элементы, можно символически и/или метафорически идентифицировать в качестве полновесной модели "lebenswelt'a", присутствующей как детерминированный оригинальный пласт (и/или сегмент) в сфере дистиллированного рационального сознания. Кроме того, важно не забывать, что несмотря на проиллюстрированную выше предельно геометрическую и иммобильную циркулярную экспозицию, отражающую ее (модели) фундаментальную семантическую структуру, она представляет собой не синхроническую и фиксированную, а именно диахроническую и динамическую парадигму. Поскольку самоочевидно, что не только интенциональный акт, но и любые другие гносеологические, космологические, антропологические, этические, аксиологические, эстетические и т.д. развертывания не могут не пребывать в перманентной кинетической модификации. Соответственно, пространство "lebenswelt'a", инкорпорируя в свой эндогенный ареал ментальное Ego, ноэсис и ноэму, а также являясь одним из элементов (и/или измерений) рационального сознания, отражает детерминированную динамическую и темпоральную модель, схематически и спатиально рассматриваемую в качестве кругообразной фигуры.

Феноменологическая редукция, сформулированная и конституированная Э. Гуссерлем в виде корректного интеллектуального подхода, позволяет обнаружить и зафиксировать уникальный и самодостаточный модус интеллектуального Я. Она (редукция), в свою очередь, включает в себя психолого-феноменологическую, эйдетическую и трансцендентальную концептуальные процедуры (и/или стадии). Так первая теоретическая операция (и/или фаза) релятивизирует всевозможные тривиальные и ординарные психологические установки, вторая – естественно-научные положения, доктрины и постулаты, а третья – и это также следует из ее сигнификации – иллюминирует парадигму "lebenswelt'а и находящееся в ее центре ментальное Ego. Безусловно, сам Э. Гуссерль отчетливо осознавал, что адекватно и полностью осуществив всестороннюю феноменологическую редукцию, состоящую из вышеперечисленных интеллектуальных процедур (и/или стадий), и обнаружив последнее (ментальное Ego), рациональный актор неизбежно и автоматически приходит к следующим весьма негативным сентенциям и деструктивным аффирмациям. Поскольку, постулировав трансцендентальное Я в качестве одной-единственной воспринимающей и познающей инстанции, он (актор) мгновенно и неотвратимо оказывается в зоне тотального и всеобъемлющего солипсизма. Естественно, Э. Гуссерль обозначил последний (солипсизм) как абсолютно хронологическое и преодолеваемое являние, продемонстрировав, как ему (Э. Гуссерлю) представлялось, предельно адекватные, непротиворечивые и удовлетворительные способы, касающиеся его (явления) непосредственной и полновесной релятивизации. Следовательно, можно констатировать, что, согласно позиции германского мыслителя, сама его (солипсизма) герменевтика в силу детерминированных семантических аспектов не должна носить максимально критический и скептический характер.

Темпоральный солипсистский взгляд, продуцируемый рафинированным интеллектуальным Я, находящимся в специфическом ареале "lebenswelt'а", с его (Э. Гуссерля) точки зрения, ликвидируется следующим образом. Так, по его мнению, рациональный актор, являющийся полноценным носителем ментального Ego и апперцепирующий гилетическую реальность посредством его (Ego) уникальных структур, должен бесспорно фиксировать и верифицировать неотъемлемое и неопровержимое наличие психосоматической матрицы одномоментно присущей как ему самому, так и некоторому Другому. То есть признавая неоспоримое и неотчуждаемое существование последней (матрицы) и конституируя ее в качестве одного из базовых измерений многоуровневой антропологической структуры, симультанно отражающей эссенциальную природу и его самого, и бесчисленного множества Других, он (актор), с точки зрения германского мыслителя, способен свободно и безошибочно постулировать непреложное и ингерентное манифестирование материальной действительности. Поскольку, согласно Э. Гуссерлю, психосоматическая система не может не представлять собой один из общепризнанных интерсубъективных модусов, в том или ином виде, относящихся к эндогенному пространству последней (действительности). Таким образом, рассудочный актор, не отвергая общепостулированную посредством конвенционального контракта детерминированную принадлежность психосоматической матрицы к интериорному ареалу гилетической реальности, а также отчетливо осознавая ее (матрицы) неотторжимую свойственность как ему самому, так и бесконечному числу Других, по его (Э. Гуссерля) мнению, автоматически и мгновенно релятивизирует хронологический солипсизм, генерируемый присущим его (актора) "lebenswelt'у" трансцендентальным Ego.

Нивелирование темпорального солипсистского представления, конститурованного дистиллированным ментальным Я посредством вышеобозначенной концептуальной реализации, носит, как минимум, полисемантический характер. Так сам акт элиминации последнего (представления), инициированный при помощи аффирмирования психосоматической матрицы, релятивизированной, в свою очередь, наряду со всеми остальными антропологическими компонентами и космологическими структурами, в процессе осуществления разнородных процедур свойственных гуссерлевской феноменологической редукции, указывает на непосредственно связанные с ним (актом) эксплицитные контрадикторности. Поскольку релятивизация рациональным актором посредством последней (редукции) всевозможных измерений и сегментов как собственной многоуровневой парадигмы, так и многоплановой системы мироустройства максимальным образом препятствует ему апеллировать к каким-либо атрибутам, субстратам и инстанциям, находящимся по ту сторону трансцендентального Ego, располагающегося в интериорной зоне "lebenswelt'a". Другими словами, если та или иная семантическая компонента или матрица подверглась экземплярной полновесной и всесторонней экзистенциальной, интеллектуальной, гилетической и иной деконструкции и аннигиляции, то, совершенно очевидно, что она уже не способна функционировать в качестве детерминированного модуса напрямую и/или косвенно инкорпорированного в эндогенное пространство тех или иных концептуальных аргументаций, индуцирующих аподиктические предпосылки для фундирования и постулирования гетерогенных эталонных и полнообъемных спекулятивных утверждений и заключений. Безусловно, сам Э. Гуссерль (и об этом моменте неопровержимо свидетельствуют различные адекватные и верифицированные информационные источники) отчетливо осознавал данную логическую контрадикторность, препятствующую ему сконструировать предельно эталонную и полноценную теоретическую систему, исключающую какие-либо противоречия, и стремился, в том или ином виде, ликвидировать ее основополагающие антецеденции и предпосылки. Тем не менее, подобного рода фундаментальные высокоинтеллектуальные задачи, даже для таких выдающихся и экстраординарных мыслителей, как последний, являются максимально проблематичными и сложнейшими эпистемологическими вызовами. При этом, важно подчеркнуть, что в основании многомерной и многослойной структуры мироздания лежат энантиодромические, полимодальные, поливалентные, поливариантные и парадоксальные контрадикторные парадигмальные установки, положения, алгоритмы и принципы. Соответственно сама основополагающая и глубинная проблематика, касающаяся экземплярной и всесторонней релятивизации и даже элиминации последних, остается открытой.

Финализируя рассмотрение и дескриптирование гетерогенных филрософских взглядов и концептуальных систем, принадлежащих к тем или иным темпоральным периодам и интеллектуальным сферам и школам парадигмы Модерна западной цивилизации, важно отметить следующее. Во-первых, вполне понятно, что десакрализированная и секулярная социокультурно-хронологическая матрица европейского Нового времени индуцирует определенные предпосылки и условия для всесторонней и необратимой релятивизации и даже элиминации апофатического измерения. Последннее, в свою очередь, не только не осмысляется и не интерпретируется в качестве отвлеченной теоретической конструкции, абсолютно отчужденной от собственного инвариантного трансцендентного и эссенциального ядра, но и вообще полнообъемно и безвозвратно исключается из всевозможных многочисленных семантических сфер, текстур и контекстов. Следовательно, метафизический ареал свойственный парадигме Премодерна/Традиции подвергается ментальными течениями и учениями западного Модерна тотальной и бескомпромиссной деконструкции и аннигиляции. Во-вторых, сама мировоззренческая ситуация и интеллектуальная атмосфера всеохватывающего материализма, механицизма, атомизма, прогрессизма, секуляризма и т.д. присущая европейскому Новому времени не позволяет ни отдельным рациональным (и/или иррациональным) акторам, ни тем или иным интеллектуальным кругам и школам осуществить какое-либо развертывание в направлении не только метафизических и пневматических горизонтов, но и корректного и полновесного конституирования их эталонной концептуализации. Естественно, важно понимать, что детерминированные персональные рассудочные субъекты и/или гетерогенные ментальные течения и сциентистские сообщества, с одной стороны, инициируют разнородные аподиктические предпосылки для генерации западного модернистского эпистемологического метанарратива, а с другой – отражают и ретранслируют трансцендентное и имманентное, интериорное и экстериорное, потенциальное и актуальное, эссенциальное и акцидентальное и т.д. смысловое содержание последнего. При этом, кристально ясно, что сам вопрос о наличествовании апофатических и метафизических измерений, стоящих во главе разнородных процессов, непосредственно и/или опосредованно связанных с реализацией европейского интеллектуального метадискурса Нового времени, остается открытым. Следовательно, структура гносеологической, космологической, антропологической, аксиологической, этической, эстетической и иных парадигмальных матриц и конструкций западного Модерна носит многоплановый, многоуровневый, поливалентный и полимодальный характер.

В-третьих, если концептуальные взгляды дистиллированного материализма, прогрессизма, механицизма, дарвинизма, атомизма и т.д. являются доминантными и центральными теоретическими позициями и доктринами присущими европейскому Новому времени, то метафизические системы полновесного идеализма (или неоплатонизма) и аристотелизма – маргинальными и периферийными. Так всесторонняя бескомпромиссная и категоричная культивация и аффирмация эпистемологическим метанарративом Модерна первых и полнообъемная безапелляционная и радикальная дискредитация и компрометация вторых, носят неотчуждаемый и неотвратимый характер. Поскольку, кристально ясно, что метадискурс европейского Нового времени не только абсолютно конрадикторен и оппозиционен мировоззренческим представлениям и идеям аристотелизма и неоплатонизма, но и предельно антагонистичен последним. Безусловно, именно сама всеохватывающая и агрессивная негативация рафинированными нигилистическими доктринами полноценных идеалистических взглядов и гомогенных им интеллектуальных школ и продуцирует детерминированные предпосылки для генерации его (метадискурса) фундаментальных установок и базовых положений. То есть теоретическая мета-эпистема Модерна кристаллизуется посредством бескомпромиссной и тотальной релятивизации основополагающих философских учений свойственных парадигме Премодерна/Традиции в их неоплатоническом и арестотелевском издании. Вполне понятно, что метафизическая система идеализма и гомологичные ей интеллектуальные взгляды, в том или ином виде, признают и констатируют наличие определенных концептуальных модусов и компонентов, конституируемых спекулятивными позициями материализма и прогрессизма. Тогда как последние (позиции) радикальным и всеобъемлющим образом отрицают детерминированные смысловые аспекты эпистемологических представлений неоплатонизма и аристотелизма, репрезентирующие собой апофатическое измерение. Соответственно, можно постулировать, что поливалентные, полисемантические и полилектические взаимоотношения между идеализмом и нигилизмом инициируют всевозможные аподиктические условия для предельно структурированных, сбалансированных и гармонизированных трансформаций и метаморфизаций парадигм Модерна (и/или Постмодерна) и Премодерна друг в друга.